Текст книги "Личный дневник моей фиктивной жены (СИ)"

Автор книги: Виктория Стальная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 49

Я прошёлся бегло глазами по всем страницам дневника, отметил для себя, что успел прочитать, и чему стоит уделить внимание. В случайном порядке я открыл запись Ники от 1 мая 2009 г.

«Нормальные люди в этот день гуляют, празднуют, собираются дружно за шашлыками с радостными криками «Мир. Труд. Май.». А я сижу одна взаперти, в своей золотой клетке…в дорого-богатом доме Алексея Корфа. Мой фиктивный муж сегодня не в духе, может, я нарушила очередной несуществующий пункт нашего брачного договора? Не знаю, вроде молчит, а то бы уже давно всех собак на меня спустил. Видно, мой благоверный собрался к какой-то возлюбленной, сначала из душа больше часа не выходил, новым парфюмом надушился с лихвой, потом перебрал половину гардероба и одел новый костюм фисташкового цвета с запонками, что я ему с любовью выбирала… Жених на выданье – ничего не скажешь. Одно радует, погода сегодня ненастная и под стать моему настроению. Снова застала Береславу за любованием фотографиями Алексея. Мне стоит большого труда молчать. Сил моих больше нет, как хочется высказать мужу всё, что я…уже давно думаю об этой…помощнице по хозяйству. Но я делаю хорошую мину при плохой игре – такова цена расплаты за то, что Береслава знает о моём секрете. Правда, боюсь, если она захочет рассказать Корфу, что я от него скрыла…её ничто не остановит. И как Береслава только узнала? Ума не приложу. Бог мне свидетель, я совершенно ни в чём неповинна. Но разве Алексей поймёт? Нет, конечно, даже слова сказать не даст в своё оправдание. Да что там говорить, я сама себя виню, хотя умом понимаю, что на то была воля Божья, и от меня ничего не зависело.»

Я невольно закрыл дневник, боясь узнать, что же такого могла натворить любимая. Но больше меня опять напрягло то, что Вероника патологически боялась мне открыться. Я открыл дневник и продолжил чтение.

«Я берегла его, как могла, и успела уже полюбить. Я старалась не нервничать, хотя рядом с фиктивным мужем и его любовницами это в принципе невозможно. Но на Новогодней вечеринке в «Строй-Инвесте» на меня накинулась новая пассия Алексея, пока он у себя в кабинете зажимал одну барышню, вторая в дамской комнате вцепилась мне в волосы, в итоге я упала, ударившись о раковину. Низ живота пронзила острая боль, по ногам потекла кровь, я понимала, что не успею доехать до больницы, как бы Феликс не гнал, но в душе надеялась на чудо. Чудо не произошло – я потеряла нашего с Алёшей ребёнка. Феликс поклялся молчать и не говорить о случившемся Алексею, да его и не интересовали наши с мужем отношения. А вот вездесущей Береславе прямо покоя не давало, как мы живём, о чём любезничаем, почему ссоримся и спим раздельно. И эта проныра умудрилась узнать, что у меня прервалась беременность. Видимо, она тоже понимала, что моему фиктивному мужу будет не по нраву сия новость, поэтому стала меня шантажировать. Она выдвинула довольна странные условия: я должна была изображать с ней дружбу и всячески потакать ей, расхваливать перед Алексеем, поддерживать её значимость в нашем доме. При этом делала свою работу Береслава халатно, грубила мне постоянно, чуть что напоминала про мой секрет и грозила открыть Алёше правду, какая я – непутёвая, пустая жена. Пустая жена, пустой брак, пустота в душе. Алексей почти не смотрит в мою сторону, только если мешаю ему или нужна в качестве жены на каком-нибудь праздном мероприятии. Я наивно полагала, что, если рожу своему фиктивном мужу реального ребёнка, он что ли оттает, увидит меня наконец-то, в нём взыграют хоть какие-то тёплые чувства. Теперь об этом не может быть и речи. Вокруг него полно барышень, все как на подбор: красивые, стройные, статные, глупенькие (это важно, ведь Корф чертовски не любит умных женщин) и лёгкие…и детородные в отличие от меня. И не ровен час, когда Алёша мне точно укажет на дверь и вернёт обратно как бракованную вещь. Я порядком устала бояться и ждать, когда наступит такой момент, что впору самой уйти. Но куда? Как я уйду? Кому я буду нужна? Конечно, наш фиктивный брак – это не жизнь. Алекс измучил меня упрёками, недовольством и безразличием. Есть такой подарок – бабочки в коробке. Вот они там бьются, бьются о коробку, летать не могут, тянутся к едва уловимому свету, а потом их какой-нибудь прихотливой особе на радость выпускают, и в скором времени эти бабочки погибают. И я точно одна из тех бабочек.»

Я давно закончил читать, по щекам текли горячие, солёные, непрошенные слёзы.

Если бы я только знал, что Вероника беременна. Я не уберёг её, из-за меня, моей похоти она пострадала. Если бы я показал Нике свою любовь, она мне доверилась, и у нас мог родиться малыш. Наш ребёнок погиб! И в этом был виноват только я.

Я был раздавлен и жалел, что меня спасли после нападения мстителя. Покоился бы себе с миром и бед не знал. Хотя, возможно, на то Божья воля, что я остался жив. Я допускал мысль, что моя теперешняя жизнь – сплошное наказание за все совершённые грехи.

Я вытер слёзы, попытался успокоиться, мне надо было собраться с мыслями, с духом и решить, как быть дальше. Чёртов мститель ждал меня в Слободе…одного. Следовательно, мне надо было как-то незаметно покинуть больницу, найти где-то транспорт. И я не придумал ничего лучше, чем обратиться к чаровнице-медсестре Светлане. Та прибежала ко мне в палату незамедлительно.

– Вы передумали?

– О да, детка. Я предлагаю тебе сыграть в ролевую игру, за которую прилично заплачу.

– Ооооу, что за игра? И вообще при чём здесь деньги? Вы мне приглянулись, я же…от чистого сердца предложила вам скрасить одиночество.

– Светик, я тебе охотно верю, но не смеши старого дядю, мне пока больно смеяться. Итак, тебе нужно меня вывести из больницы, и чтобы ни одна муха нас не заметила, найти мне машину и одежду с документами моими раздобыть, само собой. – С минуту лицо Светланы выдавало мыслительный процесс. Затем у неё загорелись глаза, и, видимо, договорившись сама с собой, она выдала.

– Ну это вам дорого обойдётся. Я же буду рисковать своей работой, репутацией, а если эти ваши следователи что-то спросят, заподозрят меня.

– Даже не сомневался, что ты согласишься. А переспать было бы дешевле?

– Зачем вы так усложняете и опошляете? И, наверное, да, дешевле, ведь мы бы с вами доставили друг другу удовольствие.

– Светлана, я более не могу терять ни минуты, входите в роль как можно скорее.

Светочка согласно кивнула, вздёрнула свой милый носик и деловито вышла из палаты. Она явно считала себя миссионером и гордо несла незримое знамя миссии впереди себя.

А моим исключительным правом было – ждать, точнее томиться в ожидании и молиться, чтобы эта любвеобильная медсестра справилась со своей задачей и помогла мне. Телефон молчал, за окном тоже стояла непривычная тишина, и, прикрыв глаза, я задремал. Видимо, прошло достаточно времени, поскольку разбудила Светлана меня уже в сумерках. Спросонья я не сразу сообразил, что к чему.

– Вставайте, Алексей. Вот у вас сон крепкий – не добудишься. Постовые медсёстры отдыхают, дежурный врач давно сделал обход, больные после ужина спят, сейчас самое время вас вывести из больницы.

– А что с охраной?

– Ой, у них какой-то хоккейный матч, они «болеют» за наших, им точно не до вас будет.

– Славно. Подождите, а полицейские возле моей палаты дежурят?

– Дежурят. Но вы не беспокойтесь, я вас как бы поведу на процедуры, а оттуда выведу и посажу на такси.

– Светочка, вы – богиня.

– Аккуратнее больной, а-то я решу, что вы-таки попали под чары моего обаяния, и примусь вас соблазнять. Так операция началась, ваша задача – прикинуться умирающим, я пошла за каталкой.

– Зачем каталка? – Я озадаченно взглянул в след уходящей Светочке.

Света вернулась минут через десять с встревоженным выражением лица, отчего я порядком напрягся.

– Что-то случилось?

– Случилось: пациенту плохо стало, надо его реанимировать. Только вы больно здоровым выглядите для умирающего. Вот я вошла в роль, а вы?

– Эмм…ааа… Вы импровизируете, ясно. Сейчас. – Я скривил лицо в скорбной гримасе, и в этот момент у меня реально проступила кровь на повязке, низ живота пронзила острая боль. – Твою мать!

– Что это? Вы переигрываете. – Медсестра побледнела.

– Светочка, мне реально плохо, поехали скорее.

– Куда в таком виде? Вам надо рану обработать, а если что-то серьёзное? И вообще, если вам там хуже станет, я вам ничем помочь не смогу. – Света перешла на визг, и я испугался не за своё самочувствие, а что нас услышат и сбегутся на наши крики.

– Да тише вы. Успокойтесь.

– Как тут успокоиться? У вас идёт кровь, а вы собираетесь сбежать из больницы!

– Светлана, смотрите на меня. – Я взял за руку трясущуюся от страха медсестру. – Сейчас вы выкатите меня, обработаете рану и посадите на такси, ничего не изменилось. А дальше я сам буду нести ответственность за своё здоровье. Если хотите, я заплачу вам больше с учётом новых рисков.

– На машину скорой.

– Что?

– Вы поедете не на такси, а на машине скорой помощи.

– С какого перепугу? Какая машина скорой помощи? Чтобы вся округа узнала?

– Наоборот, так будет безопаснее, мы не станем включать мигалку, мы вас в машину уложим, как будто поехали на вызов, никто и не заметит. А любое такси в случае чего потом по камерам могут проверить и отследить.

Я почесал голову, задумался и согласился со Светланой. Моя идея – уехать на такси оказалась бы провальной, я не учёл, что на первом же посту нас тормознут или погонятся за мной прямиком в Слободу. Надо было отдать должное медсестре, она недурно придумала, как мне лучше сбежать.

– Хвалю, Светочка. Вот вы и успокоились. Пора, красавица, нас ждут великие дела.

Я уселся в каталку, зажал рукой рану, скорчился от боли, и мы погнали со Светланой стремительно мимо дежурившего у моей палаты полицейского. Тот едва успел нас разглядеть, Света чуть не сбила его с ног лишь на повороте в другой коридор прикрикнула: «Мы срочно на перевязку». Мы неслись слишком быстро, коридор за коридором, этаж за этажом, меня и без того мутило, а тут мелькания перед глазами, дабы совсем не стало худо, я прикрыл глаза. Кажется, я успел потерять сознание, потому что очнулся в полуосвещенном узком помещении, моя спасительница-медсестра активно трясла меня за плечо. Я еле разлепил веки, изрядно тошнило, рана неистово ныла.

– Слава Богу! Вы живы.

– Не дождётесь!

– Мне не до шуток. – Светлана сняла с меня повязку и, прикрыв руками рот, с ужасом уставилась на меня. Я предчувствовал, что она вот-вот уберёт руки и закричит, поэтому предупредительно остановил её.

– Мой ангел в белом халате, вы и не такое видали, уверен. Тихо, тише, успокаивайтесь, ничего страшного не происходит, обрабатывайте рану, и я поеду по своим делам. – Я медленно отнял руки Светы от лица, нежно поцеловал их и притянул медсестру к себе, дабы она никуда не вырвалась и принялась за дело.

Светлана высвободилась из моих объятий, отошла от меня, вытерла подступившие слёзы, помыла руки, одела перчатки и приготовила какие-то приборы.

– Я вам сделаю анестезию с обезболивающим, на какое-то время должно стать полегче, но потом рана будет опять болеть. Потерпите пожалуйста и прикройте глаза, я не могу работать, когда на меня смотрят.

Я подчинился, прикрыл глаза и стиснул зубы, потому что к тому моменту боль стала нестерпимой.

Светлана управилась с моей раной достаточно быстро, боль действительно стихла, кровотечение остановилось. Я нерешительно открыл глаза.

– Да можно, можно. Нервишки вы мне потрепали, конечно, Алексей Владимирович.

– Готов искупить все издержки.

– У вас главное мерило в жизни – деньги?

– А что же ещё?

– А как же любовь, дружба?

– Вас потянуло на сантименты, Светлана?

– Не совсем. Но сегодня вас спасла не я, определённо, а её любовь к вам. Она держит вас на земле и не даёт погибнуть.

– Чья любовь? Вы второй раз говорите о неведомой мне особе.

– Вы мне ничего не должны, а вот с водителем скорой придётся расплатиться, сейчас провожу вас к нему, скажете ему, куда вам надо, он и домчит в два счета.

– Светочка, вы не ответили на мой вопрос.

– Считайте, что моё молчание – ваша плата за услугу. И попрошу вас идти до машины молча.

Я был не в состоянии бороться с хрупкой медсестрой и требовать от неё объяснений, и ушёл ни с чем, точнее с новыми вопросами без ответов. Пока мы шли по длинному коридору до машины, я вдруг вспомнил последний звонок на мой телефон: «Харе девку глазами раздевать! Ты меня в игнор кинуть решил?!…».

Глава 50

– Чёрт. – В ночной тишине больничных покоев мой возглас прозвучал громким эхом.

Света остановилась, недовольно покосившись на меня.

– Что ещё?

– Там в палате мне звонил кто-то…он видел нас с вами, может, и слышал.

– Аааа, хорошо, я учту.

– А вы, я погляжу, абсолютно спокойны.

– Разумеется, искать-то будут вас, а не меня. А я в крайнем случае скажу, что вы применили силу к бедной, беззащитной девушке.

– Умно. – Резюмировал я.

– Мы почти пришли. Дальше вы сами, меня, итак, долго нет, пора на пост возвращаться, иначе возникнут вопросы. Повернёте направо, увидите двойные двери, там вас ждёт наш водитель Герасим.

– Очень смешно.

– Я не знаю, что вас веселит. Водителя зовут Герасим, о цене молчания уж как-то договоритесь с ним, не мне вас учить.

– Светлана, спасибо вам огромное.

– На здоровье. Дам вам на прощание один совет: попробуйте понять себя и свои истинные чувства. Только тогда вы найдёте ответы на все интересующие вас вопросы, в том числе, узнаете, о ком я вам пыталась сказать.

Света испарилась, будто её и не было, я повернул направо, открыл двойные двери и столкнулся нос к носу с Вишней.

– Старик, сколько можно тебя ждать. – Олег хотел меня обнять, но я от него отстранился. Одетый в дутую камуфляжную куртку, чёрную видавшую виды вязаную шапку, толстые тёмно-зелёные штаны с зимними берцами, мой заместитель не походил сам на себя. От гламурной Вишенки не осталось и следа.

– Откуда ты здесь? И что у тебя за вид?

– Что-то ты мне не рад, мой дорогой начальник?

– Я должен быть тебе рад? Как ты сюда попал и зачем? И где Герасим?

– Зачем Герасим утопил Муму?

– Ты никогда не умел шутить.

– Естественно, главный юморист у нас – ты. А ты никогда меня не ценил, Алексей Владимирович.

– Ё-маё, Олег, мне сейчас рану перештопали, а ты ахинею несёшь какую-то? Я тебя не звал, можешь идти на все четыре стороны. Да где этот Герасим?

– Не его ли ты ищешь, Алёшенька? – Вишня открыл заднюю дверь машины скорой помощи, рядом с которой мы стояли. А там…

Связанный, с разбитой головой, без сознания в машине лежал неизвестный мне, должно быть тот самый Герасим.

– Кто его так приложил?

– Ты серьёзно? Ты ни о чём не догадался?

– Ну не ты же Герасима вырубил? – Я нервно хохотнул.

– Эх, ты совсем в меня не веришь, зря. Во мне сила мужицкая, да я на раз-два любого могу укокошить. Хочешь, покажу? – И Олег наставил на меня пистолет, совершенно машинально я схватил какую-то медицинскую сумку из машины, ударил ей Вишню и побежал со всех ног из больницы. Вишний быстро среагировал и пустился за мной. Мне повезло, что на улице достаточно стемнело, и я сумел незаметно скрыться за ближайшими кустами, припорошенными снегом. Я сидел ни жив ни мёртв, сердце билось, как у загнанной лошади. Я пытался отдышаться и успокоиться, чтобы Олег меня не услышал и не обнаружил. И тут я услышал звонок своего же мобильного телефона, но телефон звонил почему-то в отдалении от меня. Каким-то чудом я посеял свой мобильник, пока убегал от Вишни. Ох я и обрадовался, а вот Олежка разозлился не на шутку.

– Раз, два, три, четыре, пять! Я иду тебя искать! Корф, выходи играть!

Мой мститель любил повторять про игру. Я вспомнил, как он со мной говорил.

«Мне стало скучно, ты совсем перестал со мной играть»

«Алёшка-лежебока, пошли играть. Жду тебя в Слободе…»

«Ээээ нет, я хочу поиграть в интересную игру. Я буду убивать тебя медленно на глазах у твоей любимой…»

Нет! Нет! И нет! Я отказывался верить, что мстителем, разрушившим мне и моим близким жизнь, может быть Олег. Да, я сам его не раз подозревал, он что-то где-то не договаривал, часто странно вёл себя. Но чтобы Вишня оказался мстителем – это было за гранью реальности для меня.

Вишня шёл по стоянке с машинами скорой помощи, включив фонарик на телефоне и выставив впереди себя пистолет. У меня был шанс остаться незамеченным, так как на улице совсем стемнело, а уличные фонари еле работали, и из окон больницы свет тоже слабо исходил. И мой силуэт, скрытый в сугробах под кустом, Вишня едва ли мог увидеть. Покружив ещё чуток по местности, Олег выстрелил в воздух. Я вжал голову в плечи и бессознательно чертыхнулся. А он на мою реакцию и рассчитывал, гадёныш.

– Так, так, так. Кто это у нас не стесняется в выражениях? Алёша, я же тебя найду. И всем будет лучше, если мы не станем затягивать поиски. А то в Слободе одна рыжая красотка вся извелась, пока тебя ждала.

На смену животному страху пришла ненависть, я начинал злиться и, стукнув кулаком о рыхлый, мокрый снег, заговорил с Олегом.

– Зачем тебе Марго, Вишня? Ведь это не твоя играя, какого чёрта ты в неё ввязался?

– Как не моя игра? Ты снова сомневаешься во мне. Игру я придумал, слышишь?! Я и только я всё-всё затеял от начала до конца.

– Врёшь!

– Вот ты – сволочь. Не веришь? А то, что мститель – какой-то Казимир, поверил?

– Поверил! Он в отличие от тебя – мужик. А ты – девчонка! Гелем волосы укладываешь, брючки в обтяжку носишь.

– Сукин сын! Я иду на твой голос, бойся меня.

Голос Вишни послышался совсем близко, и я начал терять надежду на спасение. Я услышал приближающиеся шаги, другие, новые шаги, непохожие на поступь Олега. Я насторожился пуще прежнего, но выглянул слегка из своего укрытия. В этот момент кто-то чем-то стукнул Вишню по голове, в темноте мне было не разглядеть, и Олег, вскрикнув, упал на землю. Кто-то огляделся по сторонам, прошёл вперёд и назад вдоль моего сугроба-куста и, поравнявшись со мной, заговорил знакомым голосом.

– Самое страшное – позади. Враг обезврежен. Давай вылезай, я тут околеть успел.

– Илларион! Спаситель! – Я бросился на радостях обнимать Лёвушкина, напрочь забыв, как утром именно его считал главным подозреваемым.

– Полно заливаться соловьём. Спаситель, тоже мне скажешь.

– Конечно! Если бы не ты… Он бы меня того… – Я разгорячился, разволновался, и дабы остудиться, схватил горсть снега и размазал по лицу.

– Кишка тонка у этого прохвоста. Ничего бы он тебе не сделал. Я не стал никому говорить, что веду твоего зама с самого начала.

– А почему ты Олега заподозрил? А как ты здесь оказался?

– Ты как ребёнок задаёшь много вопросов, прямо ходячая почемучка. – Грубый смех Ларри эхом разошёлся по округе.

– Ларри, а ты его не убил?

– Нет, твой Вишний живее всех живых. И я просил тебя не называть меня Ларри!

– Да-да-да! Ты вовремя подоспел, майор.

– Скажи спасибо бдительной медсестре Светлане, ты её, кстати, до смерти напугал. Милена Антоновна с трудом успокоила бедную девушку.

– И подполковник Толбухина приехала?

– Ага, столько дружинников ринулось тебя одного спасать, Корф!

– Если ты следил за Олегом. А Милена и Настя подозревали тебя. То что с Казимиром Ивановичем?

– Капитан Серпухов здравствует себе и работает, что ему сделается? – Илларион иронично улыбался.

– Хватит лыбиться, Лёвушкин. Вы мне сами говорили, что подозреваете Казимира.

– Да никто на него не думал, твой мститель везде каким-то образом умудряется установить прослушку, понатыкать камеры, вот мы его бдительность и усыпляли.

– Даааа… – Я тяжело опустился на стоящую поблизости холодно-мокрую скамейку. – Неужели Вишня и был моим мстителем?

– Вряд ли. За ним кто-то стоит. Твой зам очень мутную историю рассказал про своего отца, который вроде как преступник и даже зарезал его мать, а теперь откинулся из тюрьмы и со своей новой бабой оккупировал квартиру Олега… Ой не верю я ни единому слову. Я с ним потом встречался в кафе, беседовал, он врёт и не краснеет. А что Вишний насочинял про Анастасию?

– Эммм… Дело осталось за малым? Выйти через Вишню на мстителя? Пакуем? А где твои сослуживицы?

– Меньше знаешь – крепче спишь. Садись в машину. – И Илларион почему-то указал рукой в сторону машины скорой помощи, где лежал связанный водитель Герасим.

– Мы поедем на этом?

– Тебе не нравится транспорт? По-моему, оригинальный. А ты думал отсюда свалить на моей машине, чтобы твой мститель нас вычислил в два счета?

– Аааа, ну да.

Ларри одной рукой с лёгкостью закинул Вишню в машину рядом с Герасимом, и мы с ним покинули наконец-то больницу. Я тупо смотрел в окно: в зимних сумерках мелькали спешащие по своим делам люди, сигналящие друг другу во след машины многоголосой вереницей растянулись в пробке, старинные, монументальные здания выстроились гордо по сторонам улиц вперемешку с новым, вычурными Торговыми центрами и громадными небоскрёбами, больше похожими на игрушечные домики из лего. Москва пестрела украшенными ёлками и искрила огнями гирлянд, все предвкушали наступление Нового года, кроме меня. Я с содроганием вспомнил, что Лёвушкин что-то говорил про обнаруженное рыбаками тело Вероники. Сама мысль об этом казалась мне омерзительной, а нарыв на моей душе начинал болеть сильнее, чем рана от ножа мстителя.

– Про тело Вероники… это правда? Мне надо её опознать?

– Мы с Миленой подумали-подумали и решили тебя не травмировать, тело обезображено, поэтому обойдёмся генетической дактилоскопией.

– Ясно.

– Что тебе ясно? Другой бы на твоём месте впечатлился от услышанного словосочетания и спросил, что это за процедура?

– Каждый находится на своём месте. Вы выполняете свою работу, вот и выполняйте, меня пожалуйста избавьте от подробностей.

– Эко ты, дружок, захандрил. Наоборот, глядишь, мы подтвердим, что тело утопленницы принадлежит твоей Веронике, и тебе поспокойнее станет.

– Поспокойнее? Лёвушкин, ты совсем оскотинился со своей работой в органах.

– Могу тебе сопельки подтереть, а то расхныкался как девчонка. Все мы будем на том свете, чего ты драматизируешь? Сам жене направо и налево изменял, шпынял девчонку своим брачным договором, а как не стало её, так пытаешься других разжалобить. Ты Нику пожалей, как она мучилась, спасая тебя, а не себя любимого.

– Ты какого…меня лечишь? – Я оторвался от окна и вцепился взглядом в майора.

– Слава Богу, вернулся. А я гляжу, ты куда-то ушёл в себя, растормошить тебя хотел.

– Зря, мне в себе было очень хорошо, а здесь я себя ощущаю паршиво, мерзко. Я убил свою жену и сына.

– Эй, ты грех-то на душу не бери, в убийцы он записался. Погоди, какой сын? – Илларион не скрывал удивления и сбавил скорость, будто это могло помочь мне начать быстрее соображать и внятнее говорить.

– Вероника была беременна и потеряла ребёнка.

– Потеряла ребёнка? Ты же говорил, что у неё нормально протекала беременность?

– Я говорил? Когда?

– Оооо, старик, да тебя походу перекачали таблетками и капельницами, совсем память отшибло.

– Блин, я реально не помню.

– Тебе Олег сказал о беременности Вероники, когда ты ко мне ехал с подозрениями о Марго.

Я на минуту завис, расстроился пуще прежнего, потому что Илларион помнил, что надо, а у меня…случился большой пробел в памяти.

– А чего случилось-то? Не прижился плод?

– Моя любовница на неё набросилась, ударила, и это навредило малышу.

– Во дела. Не вини себя, со всеми бывает.

– Со всеми, может, и бывает, а со мной что-то постоянно случается. Чувствую себя проклятым.

– Не гневи Бога, не люблю я про проклятия разговоры бесовские, хотя по службе всякого насмотрелся. У тебя, конечно, что ни история, то чисто триллер. Но ты просто какой-то нефартовый.

– Куда мы едем? – Я обнаружил, что городской пейзаж за окном сменился на некую лесополосу.

– Сюрприз.

В реанимоболе за нами с Илларионом послышался шум, что-то грохнулось, затем до нас донёсся отборный мат.

– Твари! Да я вас! Да я не при делах, мамой клянусь! Выпустите меня! – Вишня надрывал глотку. Лёвушкин грозно постучал по стенке и ответил моему заму.

– Угомонись там, доедем до места, выпустим тебя, отдохни пока, нарушитель порядка.

Олег странно притих. Странно, потому что Вишня вне работы в пугающей его обстановке или незнакомой ситуации только раньше был таким послушным, покладистым как котёнок, а после исчезновения Ники мой зам стал строптивым, грубым и себе на уме. Теперь же с ним происходили обратные метаморфозы, раз он легко сдался и послушался Иллариона. Чего уж там говорить про перемены в Олежке, мы все достаточно преобразились, я бы даже сказал пообтесались. Я с сожалением начал понимать смысл фразы: «Не мы такие, жизнь такая». Да, я, Паша с Анжелой, Вишня, Настя и другие оказались втянуты в один непрерывный, бешеный водоворот без конца и края. По крайней мере я что-то берегов и спасательного круга не наблюдал. Невольно вспомнились слова Вероники: «…Я и тебя спасти пыталась. Извини, не тот спасательный круг тебе бросила…». Спасательный круг-то был тот, что нужен, просто я за него не зацепился в силу своей глупости, горячности и из-за неудачного опыта предыдущих отношений с женщинами. Я сам пошёл ко дну и других вдобавок потащил за собой.

– Интересное кино получается. – Не удержался я от сарказма.

– Чего? Какое кино? – Лёвушкин снова нагонял скорость.

– Я о том, как ты утихомирил Вишню.

– Наверное, он понимает, что ему некуда деваться.

– Не скажи, в последнее время Олег выглядел агрессивным, не контролировал себя, ему слово поперёк сказать было нельзя.

– Чёрт! Ты меня рассекретил. Я – грозный страж порядка, и преступники боятся меня даже через стены.

– Ха-ха-ха. Ты блещешь остроумием.

– Смешного мало. Мне не по себе, что человек в салоне с Вишней не приходит в себя. Олег его нехило приложил.

– Да убил он Герасима. Все мы будем на том свете.

– До чего дошёл прогресс – остроумие передаётся воздушно-капельным путём.

– Долго нам ехать до конца? Стоп. А почему мы приехали в Слободу?

Илларион зажал мне рот мокрой тряпкой, пропитанной чем-то отвратительно вонючим, и я вырубился.