Текст книги "Дикие сердцем"

Автор книги: Виктория Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

– Ты ушиблась, бедняжка? – Глаза Гая сверкнули в темноте, он ласково похлопал меня по руке. – Я пригляжу за тобой. Скоро будет мост. Осторожно, держись за мою руку!

Вероятно, я ухватилась за нее слишком сильно. Доска бешено закачалась, как только я на нее ступила.

– Неплохо, могло быть и хуже, не правда ли? – спросил Гай, когда мы оказались на другом конце мостика.

– Что может быть хуже? Только переход по скользким камням через Ниагарский водопад.

Мне хотелось сказать еще много чего, но слова моментально вылетели из головы: Заброшенный Коттедж стоял перед нами во всей красе. В доме горел свет. Четыре окна мягко светились в темноте, как глазницы, вырезанные в тыкве на Хеллоуин. Гай толкнул дверь, мы вошли в дом.

– Сисси, мы вернулись! – Гай окинул взглядом гостиную. – Я назвал бы это трансформацией.

Комнату освещали несколько газовых рожков, накрытых стеклянными плафонами, листья были сметены с пола, стол покрыт белой скатертью. На столе стояли свечи и букет цветов. Возле камина высилась охапка сухих дров. В камине жарко пылал огонь. Отсветы пламени отражались от металлической решетки. Диванные подушки были взбиты, коврики вычищены.

Высокая женщина с прямыми плечами вышла из кухни. Ее лицо казалось воплощением мечты художника-кубиста: квадратный лоб, абсолютно прямые брови и широкая переносица. Глубоко посаженные глаза, широкий рот и выпирающая нижняя челюсть дополняли картину. Ей было не больше тридцати. Гай представил нас:

– Мисс Глим, мисс Сванн.

– Как поживаете? Комната просто преобразилась! – Я протянула руку. Сисси с неохотой пожала ее. – Как вам удалось навести порядок так быстро?

– Вряд ли у кого-нибудь, в том числе и у вас, получится убрать три комнаты за пять часов, – раздалось в ответ. Голос был холодный и хриплый.

Решив не обращать внимания на грубость, я попыталась завоевать расположение Сисси. Подойдя к столу, я воскликнула:

– Какие красивые цветы! – и добавила: – Это анемоны? – Пальцем я прикоснулась к нежному лепестку. – А эти, небольшие, с крохотными волосками, похожи на анютины глазки.

– Так и есть, это анютины глазки. Цветы одичали, растут как бурьян. Я сорвала несколько в саду.

– Как мило, как предусмотрительно…

– Я только выполняла распоряжения мастера Гая.

Я сделала еще одну попытку:

– Замечательный запах из кухни. Чем это пахнет?

– Пирогом с цыпленком, который остался от ленча. А также супом с сельдереем и тортом с патокой. А еще я принесла кое-что для Хлои.

– Звучит прекрасно. Спасибо, спасибо большое! – улыбнулась я.

– Это всего лишь остатки от обеда. – Сисси абсолютно не трогали мои слова. Она повернулась к Гаю. – Это все, мастер Гай?

– Да, спасибо. Сисси, незачем говорить отцу, где я нахожусь.

Мисс Глим застегнула габардиновый макинтош, ее лицо исказила ухмылка.

– Насколько я знаю, ни у кого из членов семьи еще не было повода поставить под сомнение мою надежность.

Гай хохотнул.

– Перестань, Сисси. – Он подошел к ней и положил руку на плечо. – Не сердись. Ты хорошая девушка, и я безмерно благодарен тебе за все. – Гай понизил голос, но я, тем не менее, все слышала. – Я обязательно тебя отблагодарю, обещаю.

Мисс Глим взглянула на него с упреком, а может, и со злостью. Но это могла быть и затаенная любовь.

– Я ухожу. – Она резко дернула плечом, сбрасывая руку Гая. – Спокойной ночи, мастер Гай. – Сисси окинула меня взглядом, полным холодного презрения. – Мисс…

Затем она развернулась, вытащила из кармана плаща фонарь и скрылась за дверью.

– Тебе следовало подвезти ее домой. Ей предстоит нелегкая дорога в темноте. А эта предательская доска! К тому же снова пошел дождь…

– Дождь хорошо влияет на цвет лица. Кроме того, Сисси – деревенская девушка. Это расстояние для нее ничто. Пойдем, поедим супа.

Кухня была прибрана: паутина в углах обметена, раковина вычищена до блеска. Тлеющие угли мерцали в очаге. Бутылка вина, два бокала и штопор находились на столе. Кастрюля с супом стояла на очищенной от копоти печи.

– Как ей удалось включить газ?

– Думаю, что она нашла кран где-то снаружи. Не так много домов в наших местах остались без электричества. Такие дома освещаются газовыми фонарями. Давай выпьем за нас! – Гай поднял бокал.

– Давай, за тебя и за меня.

– Это незначительное уточнение ничего не меняет, не правда ли?

– Мне не понравилось то, что мисс Глим решила, будто ты собираешься провести ночь у меня.

– Не стоит переживать из-за нее. Она не любит женщин, вот и все.

– Ты имеешь в виду: ей не нравятся женщины, которые нравятся тебе?

Гай загадочно улыбнулся.

– И почему это пришло тебе в голову?

Мы перенесли еду в гостиную и сели за стол. Хлоя, лежа на коврике у камина, довольно урчала. Бледно-зеленый суп выглядел аппетитно. Я поднесла ложку ко рту:

– Она влюблена в тебя?

– Откуда мне знать.

– Перестань, не валяй дурака. Каждый человек прекрасно знает, когда кто-то в него влюблен.

– Совсем не обязательно. Люди могут божиться, что влюблены, пока их языки не покроются волдырями. Но это абсолютно ничего не значит. Они могут обманывать себя или врать окружающим. Что означает, когда кто-то влюблен в тебя? Обычно он или она не хочет, чтобы партнер трахался с кем-то еще. Я не могу назвать это чувство любовью. Обычный эгоизм.

– Как деликатно ты все разложил по полочкам. Предположим, кто-то жертвует чем-то дорогим для себя, чем-то очень важным. Или погибает ради тебя. Тогда ты поверишь в любовь?

– Конечно нет. Тот, кто жертвует собой ради тебя, надеется, что ты будешь чувствовать себя виноватым всю оставшуюся жизнь. Можно ли назвать это любовью?

– Ты не веришь, что люди способны любить другого человека если не больше, то хотя бы не меньше себя?

– Полагаю, что любовью мы называем собственнический инстинкт. Человек, которым ты обладаешь, не должен принадлежать никому другому. Ты всегда должен быть уверен, что получишь от него все, что захочешь. – В эту минуту я подумала об Алексе. Он так часто говорил, что никогда никого не любил так, как любит меня. Мне же хотелось вырваться, избавиться от тяжкого бремени. – Каждый богатей, – Гай ткнул в мою сторону ложкой, – должен понимать, что жена терпит его ночные потуги только из-за любви к наличным. Мне также не мешает помнить об этом.

– У тебя есть деньги? – Я не смогла сдержать улыбку, услышав чистосердечное признание Гая.

– У меня превышение кредита в банке. Но пусть это тебя не смущает. Попробуй лучше пирог…

– А что влечет женщин к небогатым мужчинам? Что, если не любовь?

– Похоть, неудовлетворенное тщеславие, погоня за развлечениями, желание стабильности, дети… Конечно, все это касается и мужчин. Я не собираюсь утверждать, что мужчины в большей степени альтруисты.

– Я тоже так не думаю. – Я размышляла над рассуждениями Гая об алчном эгоистичном мире, как вдруг раздался раскат грома. – Слышишь? Кажется, будет буря.

Угли в камине зашипели – дождь попал на них сквозь отверстие в трубе.

– Я люблю бурю, – сказал Гай. – А ты?

– Не очень. Возможно, это глупо.

– Буря прогонит вчерашнего свистуна прочь. Съешь еще немного пирога. Не знал, что ты можешь есть, как обычная смертная. Мне казалось, что ты обитаешь на небесах.

Я задумчиво уставилась на свою пустую тарелку.

– Да, я надеюсь, что свистун не захочет мокнуть под дождем.

– Разреши мне остаться, – Гай положил вилку и взял меня за руку. У него была горячая рука.

Но мне не был нужен любовник. В этот момент мне меньше всего хотелось брать на себя ответственность за чужое счастье. Гай увидел отказ в моих глазах, но вместо того чтобы отступить, продолжил беседу:

– Что случилось, тебе не понравилась еда?

– Я ужасно устала. У меня нервы на пределе. Я даже ни о чем не могу думать. Это невроз, такое может случиться с каждым.

– Для меня лучшее лекарство, когда я взволнован, – это секс, – произнес Гай торжественно.

– Не очень удобно заниматься сексом во время ужина.

– А почему бы не попробовать в лечебных целях… – Гай замолчал на полуслове – кто-то изо всех сил тарабанил в дверь.

Сильный раскат грома раздался прямо над головой. Хлоя покинула место у камина и прижалась к моей ноге. Гай поднялся, чтобы открыть дверь, но в комнату уже ворвалась мисс Глим, одетая в клеенчатый плащ и высокие сапоги. У нее в руке болтался фонарь.

– В семерых волов на нижнем пастбище ударила молния, – задыхаясь, прошептала она. – Дасти прибежал сообщить мне.

– О черт! Они мертвы?

– Четверо погибли. Дасти сказал, что остальные в тяжелом состоянии.

– Вы послали за ветеринаром?

– Телефон не работает. Дасти говорит, что можно позвонить с почты.

– Может Дасти привезти ветеринара?

– Проехать такое расстояние на велосипеде, в такую погоду! Ты хочешь, чтобы старик погиб, пока ты будешь тут забавляться?

Сисси взглянула на меня с плохо скрываемым злорадством. Капли воды стекали с клеенчатого капюшона на нос и повисали на кончике, словно бриллиантовые подвески.

– Черт побери! Хорошо, забирайся в «ленд ровер»!

– Вам стоит поторопиться. – Мисс Глим упрямо стояла в центре комнаты, высоко подняв фонарь, как аллегорическое воплощение добродетели.

– Конечно, поторопись! – воскликнула я. Судьба несчастных животных очень обеспокоила меня.

– Закрывайте крепче дверь, мисс, когда мы уйдем, – сказала Сисси. – Кто знает, что может случиться в такую темень…

– Не говори глупостей, Сисси! Только лунатику придет в голову бродить ночью под этим потопом.

Мисс Глим упрямо тряхнула головой. Капля воды с ее носа упала на пол. Вне всякого сомнения, она знала, о чем говорила.

Глава 9

– Это Джеффри Сирл, наш церковный староста, который трудится на благо общины в поте лица. Мы все перед ним в огромном долгу. – Мистер Виннакотт, приходский священник очертил в воздухе фигуру согнутыми пальцами. Его выпуклый подбородок дернулся несколько раз по направлению к старосте. Староста прервал разговор с одним из прихожан и посмотрел на меня. – Мисс Сванн, – продолжил мистер Виннакотт, – временно в нашей прекрасной деревне, к сожалению. Я имею в виду, что сожалею, оттого что мисс Сванн останется у нас на короткий промежуток и не сможет пожить с нами подольше… – мистер Виннакотт разволновался. Его длинные скошенные зубы покусывали нижнюю губу. Он отчаянно пытался подобрать нужные слова.

– Как поживаете, мисс Сванн? – Джеффри Сирл перехватил инициативу. Он крепко сжал мою руку и энергично встряхнул ее несколько раз. – Огромное удовольствие увидеть новое лицо. Особенно такое очаровательное, как ваше. – Он сложил влажные полные губы в улыбку. Возможно, темной ночью его улыбка выглядела бы устрашающе. – Познакомьтесь, перед вами Роджер Винденбанк, – мистер Сирл указал на человека, который стоял рядом с ним, – наш местный солиситор. А я бухгалтер, церковный староста и член местного совета в одном лице.

Я раздумывала, как мне представиться. Художник-портретист, студентка-заочница или бессердечная стерва? Но Джеффри, не останавливаясь, рассказывал о своей работе секретаря в Торчестерском районном гольф-клубе. Мне оставалось только слушать. Рукопожатие Роджера оказалось теплым и влажным.

– Вы приехали навестить кого-то в наших краях, мисс Сванн? – Роджер вежливо вклинился в разговор, как только Джеффри сделал короткую паузу, чтобы перевести дыхание.

Его глаза за стеклянными линзами буравили мое лицо, взгляд опустился по шее и остановился на груди.

Мужчины были одеты в одинаковые костюмы из серого твида и держали в руках бокалы с темно-коричневым шерри. Мистер Виннакотт подал мне бокал. Я взглянула на содержимое с сомнением. Я не очень люблю шерри, даже если оно очень сухое. По моему мнению, шерри годится только для рождественского пудинга.

– Я остановилась в коттедже, который принадлежит моей подруге. Боюсь, завтра утром я уже уеду в Лондон. Я гуляла во дворе, когда услышала колокольный звон.

Буря утихла только под утро. Этой ночью я не слышала таинственного свиста в саду. Мисс Глим принесла матрац, две простыни и одеяло. Каким наслаждением было вновь улечься на чистые простыни! Они оказались довольно ветхими, даже заштопанными в некоторых местах, но удовольствие от того, что после стольких мытарств я могла как следует отдохнуть, подняло настроение. Я наслаждалась, лежа в постели, и поглядывала на мерцающие в камине огоньки. Из отверстия в крыше капала вода. Мисс Глим заботливо подставила под капли кастрюлю. Даже отдаленные раскаты грома не могли напугать меня. Будучи оторванной от всех, кто был мне близок, чувствуя себя одинокой и заброшенной, я вдруг ощутила облегчение. Первый раз за многие дни я перестала мучить себя, приводя аргументы «за» и «против» замужества. Я позволила своим мыслям уплыть далеко, попыталась забыть об Алексе. Проснувшись, я не могла вспомнить, что мне снилось.

Солнечный луч играл на стене. Я сбросила одеяло и подошла к окну, чтобы осмотреться. Подоконник находился почти на уровне пола, так что мне пришлось нагнуться. Саду был нанесен значительный ущерб – некоторые кусты были вырваны с корнем. Однако другие стояли ровно, словно солдаты в строю. Солнце скрылось на минуту, и над домом нависла тень, но налетевший ветерок быстро прогнал тучу. Яркие лучи высветили царапины на стекле, которые пересекали его сверху донизу. Присмотревшись, я обнаружила, что царапины образовывают буквы. Неизвестный, выцарапавший надпись на стекле, по-видимому, под конец устал – первые слова были вырезаны глубже, их легко можно было прочесть. Странная надпись гласила: «Анна, ты убиваешь меня».

Неожиданно меня осенило: «Я уже где-то видела эти слова». На ночном столике лежала раскрытая книга стихов Росетти – перевод с итальянского на английский. Мне немедленно бросилось в глаза:

Госпожа, ты убиваешь меня,

Ты причиняешь мне невыносимую боль.

Разве ты не видишь,

В каком смятении я нахожусь?

На столике, рядом с книгой, стояли шкатулка и бокал, на которых была выгравирована буква «а». Очевидно, Анной звали крестную Виолы. Вероятно, когда-то давно у нее был бурный любовный роман. Я очень надеялась, что все так и было. В воображении возникла расплывчатая картина: давно ушедшие люди, предающиеся мучительной страсти. Солнце соскользнуло за холм. В комнате немедленно потемнело, словно кто-то невидимый плотно закрыл шторы. Мне пришлось вернуться к реальности.

Я оделась и спустилась вниз. Хлоя встретила меня в гостиной звонким лаем. Искренняя радость в глазах животного немедленно улучшила мне настроение. Как только я поздоровалась, собака подбежала, уселась у моих ног и вежливо уткнулась головой мне в колени. Ее хвост энергично стучал о пол. Мы разделили тост на двоих. Я наскоро умылась. Необычное желание выйти из своего добровольного заточения навстречу людям переполняло меня.

Хлоя пулей выскочила в сад, я с трудом поспевала за ней. Холодный ветер шевелил высокую, доходящую почти до колен траву. Недалеко от дома, за деревьями, пряталось небольшое кирпичное строение. Двери не было, густая паутина, свешиваясь с потолка, образовывала подобие занавеса. Низко наклонившись, я проскользнула внутрь и огляделась. Деревянное сиденье с двумя круглыми отверстиями подсказало, что я нахожусь в туалете, который так долго искала. Я попятилась, и паутина укрыла мою голову и плечи, словно мантилья. Хлоя поглядывала с любопытством на то, как я, визжа, трясла головой и размахивала руками. Мне показалось, что по шее ползет длинноногий хладнокровный убийца-паук с ядовитыми челюстями.

В это время над коттеджем порхали птицы. Некоторые несли в клювах соломинки. Мне стало интересно: сколько времени понадобится птицам, чтобы унести всю солому и оставить дом без крыши. С одной стороны дома крыша под острым углом опускалась до самой земли. Из огромного резервуара знаний, которые бесполезно хранились в мозгу, всплыло название. Подобные крыши назывались «кошачий спуск». Темное прохладное пространство под ней использовалось для хранения молочных продуктов.

Тропинка петляла между деревьями, устремляясь то вверх то вниз. Птичьи трели раздавались из зарослей. Вдруг к птичьему пению присоединился посторонний звук. Я вышла на высокий берег. Мутная река неслась у моих ног. Крупные валуны преграждали путь потоку. Вода вокруг камней поднималась, кружила в водоворотах, кипела, превращалась в пену. Мелкие брызги наполняли воздух, играя на солнце всеми цветами радуги.

– Что вы думаете о проповеди? – Джеффри Сирл поднялся на носках, а затем качнулся назад, став на пятки. Выпятив грудь, он пялился на меня, ожидая ответа. Убедившись, что его никто не услышит, добавил: – Священник – настоящая задница. К тому же у него нетрадиционная ориентация. Понимаете, о чем я говорю? Кажется, церковь притягивает всех извращенцев.

Я с удивлением взглянула на Джеффри. Он подмигнул мне. Его маленькие глазки продолжали меня оценивать, а лицо с толстыми щеками и большим курносым носом светилось самодовольством. Хотя мне не очень понравилась проповедь (некоторые двусмысленные обороты вызывали похотливое хихиканье мальчишек из хора), я была впечатлена искренностью, звучавшей в голосе священника.

Я познакомилась с мистером Виннакоттом на церковном дворе. Чтобы добраться до церкви, мне пришлось взбираться на вершину холма по тропинке, которая огибала холм по часовой стрелке. Я запомнила, что тропинка против часовой стрелки ведет в Гилдерой Холл. Мне было любопытно взглянуть на особняк, но я не хотела, чтобы кто-нибудь решил, что я ищу Гая. Церковь представляла собой красивое здание с высокой башней. Я любовалась изящным портиком, опирающимся на колонны, как вдруг кто-то окликнул меня со двора. На вершине холма свистел ветер, я не услышала большую часть обращенных ко мне слов.

– Простите, что вы сказали?

Священник помчался через двор навстречу мне. На нем была коричневая вязаная шапка с длинными «ушами», а поверх сутаны был надет клеенчатый плащ. Хлоя угрожающе зарычала. Я отвела взгляд, чтобы не рассмеяться. Из-под длинного козырька шапки поблескивали любопытные выпуклые глаза.

– Здравствуйте, мое имя Свитен Виннакотт. Я только собирался звонить в колокол. В нашем приходе возникли небольшие проблемы, мне приходится выполнять работу священника, звонаря и церковного сторожа. Вы остаетесь жить в деревне?

– Я уезжаю завтра утром. – Внезапный порыв ветра заглушил мои слова.

– Вы сказали завтра? Как жаль. Но вы посетите службу сегодня утром?

– М-м, я не собиралась, на самом деле…

– О, скажите, что придете! А если вы будете столь любезны, что согласитесь звонить в колокола, у меня появится время навести порядок в ризнице. Один мой помощник по телефону сообщил, что задерживается, другой уехал к сестре в Брайтон^[27].

– Но я не знаю, как…

– В этом нет ничего сложного. Мистер Шафто обычно читает газету, когда звонит в колокола. Это не значит, что я одобряю его поведение, но мне не пристало быть ограниченным и узколобым. Боюсь, что мистер Шафто стал притчей во языцех. Говоря по правде, человек не может не посплетничать о своем ближнем. Мистер Шафто сбежал из дома с молодой леди. Его жена никак не может оправиться от его предательства. – Мистер Виннакотт выпятил нижнюю губу и виновато потупился. – Бедняга Шафто! Он замечательный парень, но не смог противостоять влечению плоти. Кто из нас без греха, повторяю я часто. К сожалению, Мэри Филкинс, юная леди, которая сбежала с Шафто, была нашим лучшим сопрано.

– Как жаль, но, боюсь, ничем не смогу вам помочь. Не думаю, что у меня что-то получится…

– О, умоляю вас, скажите «да»! – Мистер Виннакотт схватил мой локоть и стал на одно колено. – У меня больная спина. Звонить в колокола губительно для моего здоровья.

Звонить в колокола оказалось не настолько легким занятием, как его описывал мистер Виннакотт. С одной стороны, требовалось тянуть канат изо всех сил, с другой – длинная пауза между рывком и звоном приводила меня в замешательство. Я никак не могла попасть в такт. Прихожане, которые собирались на мессу, бросали на меня любопытные взгляды. Закончив эту нелегкую работу, я уселась на скамью перевести дыхание. Мне было жарко, пот стекал по спине ручьями. Хлоя не могла уразуметь, за что ее исключили из общего веселья. Она лаяла и скреблась в дверь в течение всей службы. Мне так и не удалось сосредоточиться на проповеди.

Мистер Виннакотт оказался ходячим несчастьем. Перед проповедью он, взбираясь на алтарь, уронил облатки на пол. Мальчик из хора махнул кадилом и задел лицо мистера Виннакота, когда тот открыл рот, чтобы произнести благословение, – несчастный священник чуть не задохнулся от дыма. Когда он взобрался на кафедру, то зацепился рясой за гвоздь. Ему пришлось повозиться, прежде чем он смог, наконец, освободиться. Мальчики из хора корчились от смеха, когда Хлоя завыла, прервав растерявшегося мистера Виннакотта. По окончании службы мистер Виннакотт, все еще бледный из-за проглоченного дыма, уговорил меня присоединиться к остальным прихожанам и отведать «предобеденного шерри».

– Он кажется таким милым, – пробормотала я в ответ на реплику Джеффри.

Мистер Виннакотт обходил гостей с тарелкой печенья. Даже не обращая внимания на его нелепую шапку, можно было заметить несуразность в его облике: лицо походило на тыкву – узкое на уровне ушей и широкое на уровне лба и подбородка. Когда он двигался, казалось, что все его суставы живут собственной жизнью – каждый двигался самостоятельно. Я заметила, что никто не прикасается к печенью. При очередном отказе лицо мистера Виннакотта становилось еще мрачнее.

– Он, конечно, преисполнен благих намерений, – сказал Роджер снисходительно. – К тому же готов на многое ради своих прихожан. Жаль, что они не ценят его заботу. Но все же он такая безмозглая задница.

Мне было сложно понять, что мистер Виннакотт совершил, чем заслужил всеобщее презрение. Я предпочла бы иметь дело с ним, а не с Роджером или Джеффри. По крайней мере, викарий не был таким заносчивым.

– Вы сказали, что собираетесь завтра в Лондон? – Роджер поправил узел галстука. Он показался мне похожим на павлина. Подобным образом самец павлина распускает пышный хвост при виде самки. – Я также собираюсь в Лондон. Могу вас подвезти.

– Доброе утро, Джеффри, Роджер! – молодая женщина прервала наш разговор. Роджер наконец отвел взгляд от моей груди. – Мое имя Примроуз Ярдли. Друзья называют меня Прим. А вы, очевидно, мисс Сванн? – Я не успела открыть рот – Примроуз затарахтела дальше: – Миссис Крич все мне рассказала. Если вы попросите у нее даже щепотку соли, об этом будет знать вся деревня…

– Зовите меня Фредди, – удалось вставить мне.

Примроуз Ярдли была женщиной лет тридцати, очень высокой, с огромным бюстом и ярко накрашенными губами. Ее длинное лицо казалось еще длиннее из-за прямых каштановых волос, которые спускались ниже плеч. Большой курносый нос резко выделялся на фоне маленького подбородка. Лицо было совершенно ординарным, если бы не прекрасные глаза цвета полированной бронзы. На Примроуз было дырявое джерси, а костюм из дорогого твида казался мятым и не очень свежим. На ладонях и под ногтями темнела грязь. Зато чудесная бриллиантовая брошь сверкала на лацкане жакета. Примроуз курила тонкую сигару.

– Не вздумайте принимать предложение Роджера. Он самая большая потаскушка в Южном Дорсете. Его мысли постоянно вертятся вокруг секса. Ни одна девушка не может чувствовать себя в безопасности с ним наедине.

– Вы, кажется, не скучаете, мисс Сванн? Позвольте мне присоединиться к вашей компании, – произнес мистер Виннакотт, стоя за моей спиной. – Попробуйте печенье. Жена испекла его специально для воскресной встречи прихожан.

Я взяла печенье с подноса, хоть и не любила подобного рода выпечку. Меня преследовало видение: миссис Виннакотт самоотверженно трудится в кухне у раскаленной плиты, чтобы поддержать мужа. Ее усилия оказались никому не нужными, ее преданность вызывала всеобщее презрение.

– Ты не права, Прим. – Роджер громко высморкался в носовой платок. – Потаскушками бывают только женщины.

– Времена изменились, – заявила Прим. – Сейчас ответственность за сексуальную распущенность ложится на человека независимо от пола. Принадлежность к мужскому полу более не является оправданием разврата.

– Какой интересный разговор! – мистер Виннакотт насторожился. – Я полностью поддерживаю тезис о равноправии полов. В англиканской церкви все громче звучат голоса тех, кто требует разрешить женщинам быть священниками. Хотя многие сомневаются в том, что женщина-священник будет иметь такой же авторитет…

– В церкви и так полно старых баб, – Джеффри подмигнул, сделал глоток шерри и поставил бокал на небольшой столик. Несколько капель упали на полированную поверхность.

Мистер Виннакотт подхватил графин с шерри со стола, поставил его на поднос с печеньем и попытался вытереть столик полой рясы, балансируя на одной ноге.

– Никто не знает лучше меня… В кладовой нет даже ветоши вытирать пыль… Джеффри, не суди слишком строго… Женщины трудолюбивы и искренни… О Боже! – мистер Виннакотт схватился за спину. – Моя поясница!

– Позвольте мне помочь вам. – Прим вытащила из сумочки носовой платок и протерла столик. – Джеффри не имел в виду ничего такого. Не обращайте внимания.

Я отважно откусила от печенья. Оно тут же рассыпалось в руке. Большая часть упала на пол в виде жирных крошек. Белый кот с черными пятнами на боках мгновенно выскочил из-под лавки. Он слизал упавшие крошки и сразу же вернулся в свое укрытие. Я наклонилась, чтобы подобрать остатки крошек с ковра. Мы больно столкнулись лбами с мистером Виннакоттом, который наклонился одновременно со мной. Печенье прилипло к деснам. По консистенции оно напоминало дешевую жевательную резинку.

– Иди сюда, Макавити! – Прим присела на корточки и позвала кота. Макавити снисходительно разрешил почесать себя за ухом. – Думаю, что ты плохо кормишь кота, Свитен. Посмотри, какой худышка…

– Ты так думаешь? Берил всегда кормит его. Она не любит, когда я вмешиваюсь в домашние дела. При случае скажи ей сама… – В глазах мистера Виннакотта промелькнул страх.

Я тайком выплюнула остатки печенья в носовой платок:

– Кот довольно упитанный, – промямлила я, чувствуя, что все уставились на меня. – Его, очевидно, назвали в честь героя Элиота^[28].

– Макавити^[29], волшебный кот. Его еще зовут Незримой Лапой, – нараспев продекламировала Прим. – Я не помню больше ничего.

В отличие от литературного персонажа, лапа живого Макавити постоянно находилась на виду. Он запускал ее в блюдо с орехами, в отвороты брюк Роджера и даже в бокал с недопитым шерри, который поставил на стол Джеффри. Кота явно мучил голод – он находился в беспрестанном поиске съестного.

– Я обожаю кошек, – продолжила Прим. Она попыталась поманить Макавити орешком. – У меня дома живет чудесная пушистая кошечка.

Джеффри и Роджер переглянулись над ее головой и захихикали, словно школьники. Я сделала вид, что ничего не заметила. Мистер Виннакотт растерянно улыбнулся. Прим посмотрела на меня, повернула голову и окинула взглядом мужчин, а затем подмигнула мне.

Женщина с землистым лицом и седыми волосами, собранными в тугой узел, втиснулась в круг.

– Почему такая грязь на ковре, Свитен? – спросила она строго.

– Небольшой несчастный случай с печеньем, дорогая. Познакомьтесь: мисс Сванн, моя жена Берил.

– Доброе утро, Берил, – произнес Джеффри. Он вдруг перестал смеяться. – К сожалению, мне пора. Теща ждет меня к ленчу. Старуха не любит, когда я опаздываю. – Джеффри натянуто улыбался.

– Разве это смешно? – Берил Виннакотт окинула Джеффри ледяным взглядом. – Ты, очевидно, полагаешь, что можно насмехаться над людьми преклонного возраста?

Джеффри открыл было рот для ответа, но передумал. Он кивнул всем на прощанье и торопливо удалился. Берил повернулась к Роджеру.

– Я только что посмотрела счет, который ты выставил за починку церковной изгороди. Это смешно, Свитен не собирается платить по этому счету.

– Но, дорогая…

– Свитен, помолчи!

– Обычно мне платят гораздо больше, – вкрадчиво произнес Роджер. – Так как речь шла о церковной изгороди, я решил пожертвовать своим свободным временем и…

– Боже мой, что еще тебе оставалось делать? Но сумма несоразмерна. Тебе стоит обсудить ее с епископом.

– Хорошо, договорились, – сказал Роджер и вышел из комнаты с недовольным видом.

– До свидания, Фредди, – улыбнулась мне Прим. – Надеюсь, мы еще увидимся.

– До свидания. Было очень приятно познакомиться.

– Кстати, Примроуз, – Берил явно игнорировала меня. – Я заметила, что из церковной кладовой исчезло моющее средство.

– Я использовало его в пятницу, когда наводила порядок в зале. Оставалось совсем немного.

– Понятно. Придется поднатужиться, чтобы купить еще. Бережливость, кажется, чужда представителям буржуазии.

– Я пожертвую на моющее средство! – сердито бросила Прим в спину удаляющейся Берил. – Реплика Берил была предназначена мне, – шепотом пояснила Прим. – Мой отец владел пивоварней, а ее был деревенским священником. Бедняжка Берил носила одежду с чужого плеча, а карманные деньги жертвовала на помощь голодающим Африки. Она никогда не простит мне того, что я имела нарядные платья и горный велосипед с несколькими скоростями. Не понимаю, почему я так раздражаюсь? Я не успела предупредить тебя по поводу выпечки. Печенье хранится у Берил уже несколько лет. Мы все знаем это и не прикасаемся к нему, чтобы не отравиться. Берил достает печенье из морозильника каждую субботу и кладет обратно в воскресенье после ленча. Несколько месяцев назад я обнаружила прилипшую муху на одном кусочке. Можешь проверить – этот кусок и сейчас на блюде.

Я с ужасом подумала о тех нескольких крошках, которые проглотила.

– Жизнь в деревне не так легка, как может показаться. Берил похожа на миссис Прауди^[30], не правда ли?

– О, ты любишь Троллопа! Как жаль, что ты уезжаешь! В этой части света любители чтения – редкий и вымирающий человеческий вид. Почему бы тебе ни прийти ко мне на чай сегодня вечером?

– С удовольствием.

– Ярдли Хаус, Милл Лэйн. Как раз напротив моста. Если не сможешь найти, спроси – любой подскажет тебе дорогу. В четыре часа?

– Спасибо.

– А сейчас, мисс Сванн, – произнес мистер Виннакот, подходя ко мне быстрым шагом, вернее, он почти бежал, – оставайтесь на ленч с нами. Жена будет очень рада.

Я посмотрела ему за спину. Прим стояла у раскрытой двери и энергично мотала головой. Порыв холодного ветра заставил меня задрожать.

– Сожалею, но думаю, что обойдусь без ленча сегодня. Я совершенно не голодна, – ответила я.

При одном воспоминании о проглоченном печенье желудок сжался, пытаясь вытолкнуть содержимое. Я чувствовала себя отвратительно.

Мистер Виннакотт совершенно упал духом.

– По воскресеньям мы наслаждаемся холодными закусками. Следует добавить, что мы обходимся без слуг. Можете себе представить, что еще в начале столетия в доме прислуживали несколько лакеев и пара горничных, – он повел рукой, приглашая меня осмотреться.