Текст книги "Дикие сердцем"

Автор книги: Виктория Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

– К счастью, ливень начался, когда церемония уже подходила к концу. Я ведь рассказывала о свадьбе сэра Персиваля Бирса. Было очень много гостей. Собрались все коронованные особы континента. Я встретила старых друзей, которых не видела долгие годы. Герцогиня была особенно рада видеть меня… Шарлотта, пошевеливайся, заходи поскорей! Я вся дрожу. Ты ведь не хочешь, чтобы мать подхватила пневмонию?

В холле уже было очень тепло – Вер и Вернер доверху набили очаг сухими дровами.

– Как здесь красиво! – произнесла Шарлотта, как только вошла в дом.

После этих слов я почувствовала к девушке симпатию. Шарлотта подала руку Веру со словами:

– Рада снова увидеть тебя. Сколько лет прошло с тех пор, как мы виделись последний раз?

Шарлотта покраснела. Очевидно, она вспомнила обстоятельства отъезда Вера. Дочь леди Фриск выглядела моложе своих двадцати четырех лет. У нее были светлые вьющиеся волосы и большие невинные глаза. Ее можно было назвать скорее хорошенькой, чем красивой. На ней были голубые джинсы и потертая джинсовая куртка. На лице отсутствовали даже следы косметики.

– Надеюсь, ты не станешь возражать против того, что я пригласила друга. Познакомься: Элмер Голайти.

Элмер был мужчиной высокого роста, даже выше, чем Вер. У него были длинные курчавые волосы и худощавое нескладное тело. На Элмере был облегающий костюм из синего вельвета, на шее висел крупный медальон на толстой золотой цепи. Элмер приветствовал нас ослепительной белозубой улыбкой.

– Привет, мужик! – Элмер схватил руку Вера обеими своими длинными черными руками с унизанными перстнями пальцами и энергично встряхнул. – Вау, неплохая хижина!

Леди Фриск побледнела.

– Спасибо, – Вер мастерски скрывал удивление. – Позвольте представить вам…

– О, вот это да! – в выразительных глазах Элмера заплясали чертики, когда он взглянул на нас. – У тебя здесь настоящий гарем. Привет, милашки. Рад познакомиться.

Леди Фриск закрыла глаза и лишь беззвучно шевелила губами.

Вер пригласил всех в гостиную.

– Ничего не скажешь, – снова подал голос Элмер. – Вы, аристократы, умеете жить. Этот парень крутой художник, – Элмер указал на картину Ватто^[81] «La Gamme d’Amour», которая висела на стене.

– Это только копия, – ответил Вер.

– Конечно, дружище. Я видел подлинник в Национальной галерее. Да, моя кожа темнее, чем твоя, но это не значит, что я абсолютный невежа, – засмеялся Элмер, обнажив крупные белые зубы.

Рядом с ним все мы казались немыми и вообще неживыми.

Вернер внес в комнату поднос, на котором стояла бутылка вина и бокалы. Леди Фриск встретила появление Вернера холодной улыбкой.

– Как поживает баронесса? Она расстроится, когда узнает о болезни Амброуза. Ваша небольшая… компания может после этого развалиться. – После этих слов леди Фриск замолчала и больше не обращалась к Вернеру до конца вечера.

– Расскажи, чем занимаются ядерные химики, – обратилась я к Элмеру, так как неловкая пауза затянулась.

– Подруга, я занимаюсь Солнцем. – Элмер откинулся в кресле и выбросил вперед руки, чтобы подчеркнуть величие объекта, который изучал. – Глубоко под поверхностью Солнца беспрерывно происходят ядерные реакции. Они-то и являются предметом моего интереса, милашка. – Я заметила, как на лице леди Фриск появилось выражение отвращения. – Шарлотта и я пытаемся выяснить, не изменился ли состав Солнца. Ты когда-нибудь слышала о космической радиации?

Я отрицательно покачала головой. Мои познания о космосе ограничивались скудной информацией, которую я почерпнула на уроках астрономии в школе. Мне было невероятно сложно представить, что эта огромная звезда состоит в основном из водорода и гелия, понять, что такое пульсация ионов и электронов, сталкивающихся в бесконечном пространстве. Элмер попытался восполнить пробел в моем образовании. Из его эмоционального рассказа я с трудом поняла лишь десятую часть. Прим подала мне знак. Мы отправились в столовую, чтобы завершить приготовления к ужину. Бар увлеченно беседовала с Вернером. Она не заметила нашего отсутствия.

– Мне понравился Элмер, – сказала я, помешивая яблочный соус деревянной ложкой. Прим тем временем возилась с утками и картофелем. – Хватит ли двух уток на восемь человек?

– Утки большие. Давай приготовим рулеты из бекона на всякий случай. Интересно, что он нашел в Шарлотте: довольно мила, но ничем не примечательна. Возможно, потому что всю жизнь была у матери на поводу.

Вспышка молнии осветила кухню. Удар грома заставил Хлою задрожать и тесно прижаться к моим ногам. Бальтазар занял место под раковиной и встречал всех непрошеных гостей злобным рычанием.

– Очевидно, его привлекает научный склад ума. А она таким образом восстает против назойливой опеки.

– Хотела ли я восстать?.. – Прим потянулась губами к подливке в ложке, пробуя, достаточно ли птица посолена. Прим выглядела восхитительно в старомодном, зеленом в горошек платье мисс Глим и без своей привычной кепки. В первый раз я увидела ее такой женственной. – Мне было двадцать, когда поколение цветов заявило о себе. Я чувствовала себя слишком старой, чтобы отправиться в Непал и присоединиться к коммуне хиппи. Кроме того, я терпеть не могу хаоса. Мне всегда нравился порядок. Жизнь среди оборванных философов и обкурившихся мечтателей приводила меня в ужас. Очевидно, я родилась не в свое время.

– Восстать против общепринятых норм – роскошь, которую не каждый может себе позволить. Я знакома с несколькими художниками, которые бросили школу искусств и стали хиппи. Коммуны не в состоянии обеспечить себя, там всем приходится тяжело работать. Мир и любовь не производят денежных знаков. Время от времени находится кто-то достаточно богатый, кто обеспечивает других. Прекрасная идея, которая приводила в восторг молодежь в шестидесятые, превратилась в обман.

Прим вздохнула:

– Боюсь, что молодежные увлечения обошли стороной Южный Дорсет. Мальчики, бывало, отпускали волосы до плеч, а девочки носили индийские сари, но идеологическая составляющая при этом отсутствовала. Ты заметила, какие длинные ногти у Элмера? А жемчужный лак на ногтях? Мне никогда не удавалось отрастить ногти такой длины. – Прим вытянула пальцы и хмуро осмотрела свои квадратные с заусеницами ногти. – Думаю, что пижонство Элмера – это вызов. Он желает показать, что не собирается считаться со стереотипами. Мне нравится эта черта…

– О ком вы говорите? – спросил Эдвард, входя в кухню. Плащ на его плечах и спине потемнел от влаги. – Я начинаю ревновать.

– О черт! Из-за тебя я пролила горячую подливку на руку. Что ты здесь делаешь?

– Я не смог войти через парадную дверь, потому что вплотную к дверям припаркованы «ленд ровер» и этот желтый монстр. Мне пришлось парковаться на заднем дворе и пройтись пешком. Вер позвонил полчаса назад и пригласил на ужин. Он сказал, что не хватает еще одного мужчины. Что вы делаете на кухне? Что случилось с Сисси Глим? – Эдвард подошел поближе, наклонился и поцеловал Прим. Бальтазар глухо зарычал, но сразу же успокоился. – Ты сегодня замечательно выглядишь.

Прим была беззащитна – она держала в руках тяжелую чугунную сковороду с шкварчащей птицей.

– Ты задница! – воскликнула она. – Нет, ничего не трогай. – Эдвард попытался взять сковороду. – Сковорода раскалена добела. Ты чуть было не сжег свои нежные пальцы хирурга.

– Мисс Глим отправилась в Ирландию ухаживать за Гаем, – пояснила я, тщательно перемешивая листья салата с шалотом и зеленым горошком.

– Хорошо, что напомнила мне о хирургии, – сказал Эдвард и наклонился погладить Хлою. Собака была настолько напугана бурей, что лишь коротко тявкнула и отказалась вылезать из-под стола. – Я договорился со специалистом в Лондоне. Мы покажем Джорджа хорошему врачу. Вер желает сохранить все в тайне, поэтому визит придется отложить до каникул в школе.

Прим подняла голову.

– Он совершил огромное количество ошибок в прошлом, но, видит Бог, пытается их исправить. Разве не к этому мы должны стремиться? Кто из нас не совершал ошибок?

– Совершали все, – пробормотала я. – Но ведь операция стоит кучу денег.

Прим несколько приуныла.

– Если Вер решит кому-то помочь, то он отдаст все до последнего пенни. Расчетливость никогда не была его сильной стороной.

– Думаю, что Вер значит для тебя больше, чем ты хочешь показать. Больше, чем мне хотелось бы. – Эдвард улыбнулся, но в его глазах загорелся огонек тревоги. Он не отводил взгляда от Прим.

– Не говори глупостей! – Выражение лица Эдварда не изменилось. – И не смотри на меня так. Ну, хорошо. Я была влюблена в Вера в молодости. Он же воспринимал меня лишь как товарища, подругу юности и не более.

Эдвард покраснел. Капли дождя дрожали в его кудрявых волосах. Костяшками пальцев он нервно постукивал по столу.

– Понятно. А сейчас, когда он вернулся?

– Я сразу поняла, что мы совершенно не подходим друг другу. Фантазия умерла. Я никогда не смогу стать его beau idèal, а он никогда не станет моим. Но он навсегда останется дорогим мне человеком, потому что с ним связаны воспоминания юности.

Эдвард не стал выглядеть более счастливым.

– Я пойду скажу гостям, что ужин готов, – объявила я.

Когда я проходила через холл, зазвонил телефон. Я подняла трубку.

– Алло!

– Кто это?

– Привет, Гай. Это Фредди.

– Фредди? – Последовала пауза. – Ты, кажется, не теряешь времени даром.

– Как поживает Мойра?

– Маленькая надоедливая сучка. Она нуждается в хорошей порке. Но мне нет до нее никакого дела. – Я улыбнулась, уловив затаенную обиду в голосе Гая. – У нас с ней все кончено. Изабель намного привлекательнее. По крайней мере, она более опытна.

Сказать, что леди Изабелла Фитцпатрик опытна, значило не сказать о ней ничего. Перед моими глазами стояло бледное лицо с сильно подведенными глазами в ореоле развевающихся волос. Леди Фитцпатрик меняла любовников с периодичностью в несколько дней. Она подкарауливала мужчин с хитростью лисицы, которая ждет в засаде дичь.

– Надеюсь, что ты получаешь удовольствие, – сказала я искренне.

– Где Вер?

– Вер развлекает гостей. Сказать, пусть позвонит?

– Нет, скажи, чтобы прислал пару сотен фунтов. Я не могу спокойно заснуть. Кажется, ирландцы набивают подушки камнями. Я хочу купить здесь пару подушек. Кроме того, у лорда Фитцпатрика довольно странные вкусы. То, что он называет вином…

– Знаю, это не мое дело, но разве тебе не приходило в голову, что Вер сам может нуждаться в деньгах? Сейчас он должен быть особенно бережлив, чтобы удержать поместье на плаву. Не думаю, что сено, которое мы только что убрали, сможет покрыть твои расходы на подушки и хорошее вино. Вер едва наскреб необходимую сумму, чтобы оплатить телефонные счета.

На другом конце провода раздался приглушенный смех.

– Хорошо, хорошо. Ты, кажется, принимаешь проблемы брата слишком близко к сердцу. Уж не влюблена ли ты? Как мило! Очевидно, ты на самом деле чиста помыслами и не притворяешься святошей. Дорогая Фредди, Вер при желании сможет купить десять таких поместий, как Гилдерой Холл, и у него еще останутся деньги, чтобы приобрести океанскую яхту. Я пытался убедить его сделать это. Мне хотелось бы совершить круиз по Средиземноморью в компании Изабель. Но Вер всегда оставался пуританином.

– О чем ты говоришь?

– Вер богат как Крез. Он сделал состояние в Южной Америке.

– Не верю не единому твоему слову.

– Спроси у него. Ты ведь знаешь, что Вер никогда не лжет. Он страдает болезненной совестливостью, почти как ты. Он рассказал мне о своем богатстве лишь потому, что я спросил его об этом. – Гай снова засмеялся. – Отец постоянно угрожал вычеркнуть Вера из завещания, в то время как Вер мог купить поместье гораздо большее, чем Гилдерой Холл. Смешно, не правда ли?

– Я умираю от смеха.

Гай повесил трубку, как только добился от меня обещания поговорить с Вером и добиться от него пересылки денег. Я неторопливо направилась в гостиную, чтобы пригласить всех к ужину. Вер подкладывал дрова в огонь. Когда я вошла, он обернулся. Увидев выражение моего лица, Вер перестал улыбаться и посмотрел на меня вопросительно.

В столовой было очень тепло и уютно. Я поставила на стол свечи и вазу с темными розами. Еда, благодаря стараниям мисс Глим, была восхитительна. Хлоя, развалившись на полу у моих ног, спала. Мы с Прим и Бар по очереди подносили новые блюда и собирали грязную посуду. Чувствовалась некоторая напряженность: леди Фриск абсолютно игнорировала Элмера и Вернера и была язвительна с остальными гостями. Бар и Вернер сидели рядом и увлеченно спорили о значении Святого Грааля. Для тех, кто не был посвящен в таинства магии и не имел представления о древних тевтонских ритуалах, их спор казался тарабарщиной. Эдвард делал над собой невероятные усилия, чтобы поддерживать общую беседу, но когда замолкал, его лицо становилось хмурым. Вер принес из подвала несколько бутылок неплохого бургундского. Эдвард пил вино стакан за стаканом и, кажется, напился вдребезги. Элмер никак не мог понять, почему до нас не доходит то, что для него является азбучной истиной.

– Видишь ли, дружище, – после каждой фразы Элмер обводил взглядом всех сидящих вокруг стола и собирался с мыслями, – мы не можем с уверенностью сказать, какие именно процессы происходят внутри ядра. Это всего лишь гипотеза.

Выпуклые глаза Элмера остановились на мне. Я снова почувствовала себя юной школьницей, которая не выполнила домашнее задание и сейчас робко стоит у доски, виновато поглядывая на сурового педагога.

– Сама идея кажется довольно провокационной, – пришел мне на помощь Вер. – Неужели мы единственные существа, которым дано познать и оценить Вселенную? Не в этом ли смысл нашего существования?

Неудивительно, что у каждого был свой ответ на этот вопрос. Леди Фриск перекричала всех. У нее не было сомнений, что Вселенная – дело рук Творца. Бог, по ее версии, был христианином, протестантом и, конечно же, представителем английского правящего класса. Леди Фриск была абсолютно уверена в собственной правоте. Ее рассуждения сводились к тому, что небеса похожи на землю. Представители низших классов преображаются после смерти, теряют присущую плебсу грубость и нахальство и становятся высококультурными, обладающими утонченным вкусом личностями.

– Отлично, мама, – произнесла Шарлотта с обманчивой кротостью. – Как ты полагаешь, где находятся небеса? Не так давно многие считали, что небеса начинаются сразу над облаками. Но сейчас на этих высотах летают пассажирские самолеты.

– Вольтер однажды произнес замечательную фразу: «Если Бог создал человека по своему образу и подобию, то человек отплатил Богу тем же», – вмешался в разговор Вер.

Я взглянула на его потрепанную рубашку и дешевые часы на запястье. Неужели Гай говорил правду? Если это так, то я выглядела сущей идиоткой, когда пыталась предложить Веру деньги в долг. Он ведь никогда не говорил, что в чем-то нуждается. Я сама почему-то так решила. Но ведь он мог обо всем мне рассказать! Мое представление о Вере претерпело значительные изменения: все еще мечтатель, романтик и идеалист, но, безусловно, вдумчивый и предусмотрительный. Второй раз я ошиблась в нем. Он был слишком неразговорчивым, даже скрытным. Вер поймал мой взгляд. Я нахмурилась.

Элмер устремил вверх невероятно длинный палец.

– Дидро говорил об одиноком путнике, который бредет по темному лесу со свечой в руке. Призрачный дрожащий свет едва освещает дорогу. В это время путник встречает незнакомца, который убеждает его погасить свечу: «Друг мой, свет мешает тебе видеть дорогу». Этот незнакомец – теолог.

– Думаю, что дискуссия на эту тему не слишком соответствует моменту, – леди Фриск выглядела оскорбленной.

– Но мама, ведь это ты заговорила о религии! – заметила Шарлотта. Девушка росла в моих глазах с каждой минутой.

– Я никогда не подвергала сомнению существование Создателя, Шарлотта. Я даже в мыслях не могла позволить себе нечто подобное. Образование дает ответы на многие вопросы, но излишняя образованность пагубно влияет на неокрепшие умы. – Леди Фриск наклонила голову и сердито посмотрела на Элмера.

Элмер выдержал взгляд и громко рассмеялся.

– Полагаю, что все в мире является иллюзией, кроме рая и ада, – сказала Бар. – Все мы лишь порождение физической энергии, которая свободно льется в пространстве и мечтает о воплощении в королевстве реальности. Мы неразрывны с деревьями, луной, животными и птицами. Даже грязь под ногами – отражение нашей сущности. После смерти мы воссоединяемся в единое целое с Богиней Любви…

– Чепуха! – сурово отрезала леди Фриск.

Вернер не произнес ни слова. Он неторопливо жевал, пристально смотрел на Бар и глупо улыбался.

– А сейчас я р-р-расскаж-жу вам, что думаю, – Эдвард рывком поднял стакан. Капля вина пролилась на скатерть. – Д-дум-м-маю, что все вокруг стыд, стыд и срам. Я в-верю в ад. Я живу в аду, – Эдвард наморщился, словно собирался заплакать. – Вокруг лишь мучения и боль. А вместо людей д-демоны…

– Эдвард! – Прим явно была шокирована. – Ты безнадежно пьян.

– Ну и что, ну и ч-что, пусть я пьян! – Эдвард качал головой, пытаясь сфокусировать взгляд на Прим. – Женщина, которую я люблю больше жизни, не обращает на меня никакого внимания. Она полагает, что я слишком слаб. Если бы она меня полюбила, то я стал бы сильнее льва. У меня бы появилась причина больше никогда не пить. Я почувствовал бы себя в раю, если б только оказался в ее объятиях. Рядом с ней мне не был бы страшен сам дьявол. – Эдвард ткнул трясущимся пальцем в строну Прим. – Я хочу сказать вам кое-что, мисс Ярдли. Я действительно слаб. Я с готовностью признаю это. Но вы также слабы. Вы так напуганы жизнью, что готовы мучиться сами и мучить меня, вместо того чтобы отдаться нормальному человеческому чувству. Я желал бы заботиться о вас всю свою жизнь, потому что вы – самое прекрасное, дорогое, близкое мне существо… – Эдвард, кажется, окончательно запутался и потерял мысль. Слезы заблестели на его щеках. С огромным усилием он поднялся на ноги. – Леди и джентльмены, предлагаю тост. Давайте выпьем за Люцифера, принца бездны!

Вспыхнула молния, раздался оглушительный удар грома, в комнате погас свет. Хлоя испуганно заскулила и попыталась взобраться мне на колени.

– Ты все-таки добился своего! – закричала Бар.

Глава 41

– Эдвард, помоги мне, пожалуйста. Нам понадобятся еще свечи. – Вер схватил Эдварда за руку и практически вытолкал из столовой.

Столовая, освещенная лишь свечами, казалось, стала меньше размером, в ней воцарилась более интимная атмосфера. Бар и Вернер о чем-то переговаривались вполголоса. Их светловолосые головы почти соприкасались. Элмер положил руку Шарлотте на плечо. Леди Фриск безостановочно тараторила, словно пыталась отвлечь Прим и меня от происходящего в комнате.

– В целом мой портрет был принят довольно неплохо, Фредерика. Хотя многие заметили, что нос слишком длинный, не такой, как на самом деле. Только Эрнест Рингроуз сказал, что, по его мнению, нос коротковат. Эрнест – тупица. Его дедушка женился на дочери портного. Такая наследственность всегда дает о себе знать, люди забывают о своих обязательствах перед обществом. Генриетта Бартлеми-Парр вышла замуж за местного ветеринара. Их первенец родился идиотом. Спасибо, я выпью еще бокал. – Я наполнила бокал леди Фриск. Судя по всему, она уже была немного навеселе. – Сэр Освальд часто повторял, что в наших краях лучший винный погреб находится в Гилдерой Холле. Бедняжка Вер вскоре будет вынужден занять место отца. Думаю, что он прекрасно справится. В отличие от отца, Вер понимает, как важна порода. Я была приятно удивлена, когда выяснила, что в этом вопросе его взгляды абсолютно совпадают с моими. Кроме того, Вер выглядит как настоящий аристократ. Из него получился бы замечательный лорд-лейтенант^[82]. Нынешний староват и едва волочит ноги. А лицо Вера, а его манеры? Не думаю, что в округе найдется девушка, которая способна устоять перед ним.

Стрелы леди Фриск не достигали цели. Элмер откинулся в кресле и широко улыбался. Шарлотта не отрывала от него влюбленного взгляда и совершенно не слушала, что говорила ее мать. Я посмотрела на Прим, которая сидела напротив меня. Она неподвижно смотрела в одну точку. Ее глаза были наполнены слезами.

– В чем дело, мисс Ярдли? – леди Фриск с очаровательной бестактностью привлекла всеобщее внимание к Прим. – Надеюсь, вы не станете принимать слова незадачливого эскулапа слишком близко к сердцу? Я собираюсь обсудить его поведение на Совете больницы. Профессионал обязан уметь держать себя в руках. Вы ни в чем не виноваты, мисс Ярдли. Доктор Гилдкрист безобразно напился.

– Вы не правы. Я виновата, я во всем виновата, – глаза Прим загорелись яростью.

– Я видел пианино в гостиной, – Элмер поднялся из-за стола. – Не желаете устроить небольшой jam session^[83]?

– Прекрасная идея! – воскликнула я и подхватила подсвечник, который стоял рядом со мной.

– Кто-нибудь объяснит, что этот мужчина собирается делать? – проворчала леди Фриск и потрусила за мной в гостиную.

Буря разыгралась с новой силой. Потоки дождя с силой барабанили по окнам. Каждые несколько секунд долину освещали яркие вспышки молний. Я задвинула шторы и бросила несколько поленьев в огонь. Элмер поставил подсвечник на пианино, присел и пробежался пальцами по клавишам.

– Что вы хотите услышать, Шарлотта, маам? – спросил он, пародируя акцент, с которым разговаривают чернокожие в южных штатах США.

– Сыграй «Му Melancholy Baby»^[84], – Шарлотта подошла сзади и нежно положила руки на плечи Элмера.

– Слушаюсь, мэм.

Элмер начал играть.

– Come to те ту melancholy baby – затянул он низким голосом. – Snuggle up and don’t be blue. All your fears are foolish fancy, maybe, You know, dear, that I’m in love with you^[85].

Прим вышла, чтобы сварить кофе. Леди Фриск сидела рядом со мной на диване. Ее прямая спина и страдальческое выражение лица говорили о том, что происходящее причиняет ей невыносимые муки. Бар и Вернер встали и начали танцевать.

– Что сыграть для вас, леди Мама? – спросил Элмер, закончив «Melancholy Baby» триумфальным аккордом.

– Боюсь, что ты не знаком с тем, что я называю настоящей музыкой, – пробурчала леди Фриск. – С раннего детства мама приучала нас к Моцарту, Баху, Бетховену… – леди Фриск в сердцах махнула рукой.

Элмер стал играть сонату Моцарта. Леди Фриск явно была потрясена. Она пыталась скрыть свои чувства под маской презрения, но это плохо ей удавалось. Постепенно усталость сморила ее. Лицо леди Фриск разгладилось, глаза закрылись, она откинулась на спинку дивана и стала дышать равномерно и глубоко. Когда Элмер играл последние аккорды, леди Фриск уже тихо похрапывала.

Прим вошла в гостиную с подносом, на котором стояли чашки с кофе. Мы осторожно размешивали сахар, стараясь не звенеть ложечками о чашки. Элмер снова прикоснулся к клавишам. На этот раз он играл: «You’ve Got Me Crying Again»^[86]. Вернер и Бар прижались друг к другу и стали медленно двигаться под нежные звуки.

– От всего сердца прошу извинить меня, – из темноты как привидение появился Эдвард. Его волосы были влажными и прилипли к голове. Большие уши торчали в стороны. Эдвард выглядел вполне протрезвевшим. Он виновато поглядывал на Прим. – Я вел себя как настоящий глупец.

– Нет, это я вела себя неподобающе. – Прим протянула руку. Эдвард неуверенно протянул свою. – Предлагаю забыть обо всем. Ненавижу просить прощения. Ты должен знать об этом. – Прим поднялась с кресла. – Я не танцевала целую вечность. – Эдвард смотрел на нее недоверчиво. – Думаю, что ты заслуживаешь на большее, но если ты все еще хочешь меня – я твоя.

Глаза Эдварда загорелись, он никак не мог поверить своему счастью. Музыка заиграла громче. Эдвард и Прим поплыли в танце. Леди Фриск фыркнула, но так и не открыла глаз. Я почувствовала чью-то руку на своем плече.

– Не желаешь сказать мне, что я сделал не так? – Неяркий свет падал лишь на часть лица Вера.

– О чем ты говоришь?

– В течение всего вечера ты смотришь на меня, словно я совершил нечто ужасное: отобрал ужин у котенка или выбросил в окно любимого плюшевого мишку.

– Не говори глупостей, – засмеялась я.

– Как странно – дом стал похож на притон в Коста-Рике, все танцуют. Почему бы и нам не потанцевать? Короткое замыкание и полная темнота заставила англичан забыть о традициях и укоренившихся комплексах.

Мне стало интересно, что Вер успел повидать за годы отсутствия. Почему земляки кажутся ему подавленными и закомплексованными? Я поняла, что почти ничего не знаю о нем. Он все еще оставался для меня полным загадок незнакомцем.

– Хорошо.

– Хорошо – что?

Мы находились в самом дальнем от пианино углу комнаты, поэтому могли разговаривать, не опасаясь быть услышанными. Вер двигался очень осторожно. Между нами сохранялось расстояние в добрых девять дюймов.

– Так что же я совершил: утопил щенка или пинком ноги сбросил пожилую леди с лестницы?

– Оказывается, ты совсем не бедняк.

Вер засмеялся:

– Ты так не похожа на других женщин. Любая другая была бы только рада узнать, что мужчина, в чьих руках она находится, платежеспособен. Ты разговаривала с Гаем?

– Он попросил прислать пару сотен фунтов.

– Понятно.

– Почему ты ничего мне не сказал?

– Думаю, что разговоры о деньгах – признак вульгарности.

– Tears in my heart. Oh, how my soul cries for you^[87], – пел Элмер.

– Возможно, ты прав. Но ты вообще не любишь рассказывать о себе. Ты слишком замкнут, слишком закрыт. Лаконичен – не совсем подходящее слово. Слово «немой» подходит больше.

– Возможно, ты права.

– Once there were moonbeams that used to dance around my heart. You brought the storm clouds, the lightning flashed and the thunder crashed^[88].

Раздался удар грома.

– Ураган усиливается. Бедная Хлоя!

– Я прощен?

– Сейчас не самое подходящее время выяснять отношения.

Девять дюймов превратились в два.

– Am I your love or not? Please, make it clear. Why don’t you tell me what I long to hear^[89]?

– Как называется эта музыка – джаз или свинг? – спросил Вер.

Темнота не помогла справиться с собственными комплексами. Я чувствовала, что со мной происходит нечто странное: дыхание стало прерывистым, тело наливалось сладким томлением. Я теряла над собой контроль.

– Обожаю Билли Холлидей^[90]. Всегда любил Эллу Фитцджеральд^[91].

– I’m just a fool to love you so, what is your answer, yes or no^[92]?

– А мне кажется, что никто не сравнится с Бесси Смит^[93], – сказала я, чувствуя себя на краю пропасти.

Вер промолчал. Между нами уже не оставалось преград. Ничто более не сдерживало меня. Я с головой бросилась в стремительный поток. Вер крепко прижал меня к своей груди. Его сердце билось в такт с моим. Я таяла в его объятиях… Вдруг в комнате загорелся свет. Мы поспешно отпрянули друг от друга.

– О, как жаль! – воскликнула Бар. Она выразила общее мнение. – Электричество иногда может стать помехой.

Хотя горело всего лишь несколько ламп и их не хватало, чтобы осветить большую комнату, после неяркого света свечей резало глаза. Леди Фриск, которая полулежала на диване, запрокинув голову, потянулась и окончательно проснулась. Потревоженная Хлоя взвизгнула и спряталась за креслом.

– Очень милая пьеска, – сказала леди Фриск, ногой нащупывая туфлю, которая упала на пол во время сна. – Хотя любительское исполнение не идет Моцарту на пользу. – Леди Фриск встала и, зевнув, изрекла: – Замечательный вечер, Вер. Обожаю импровизации. Думаю, что Шарлотта задумается кое о чем.

– Нам пора собираться, леди Мама, – Элмер поднялся из-за пианино. – Ты выглядишь уставшей.

Леди Фриск фыркнула.

– Попрошу не называть меня этим идиотским именем. К тому же я нисколько не устала.

Я услышала, что она говорила Веру, когда все вышли в холл.

– Некоторая своенравность естественна для молодой девушки. Она вскоре поймет что к чему и обязательно исправится. Не знаю, как выразить тебе благодарность за терпение. Непросто выносить выходки этого жуткого существа.

– Подожди минуту, я отвезу тебя домой, – обратился ко мне Вер. – Только удостоверюсь, что Джордж заснул.

– О, мы подвезем Фредди, – сказала Прим. – Эдвард пообещал развезти всех. Поехали с нами, Бар.

– Я провожу Бар, – заявил Вернер. – Мы решили пройтись пешком, полюбоваться на звезды и лунный свет.

– Но дождь льет не переставая, – заметила Прим.

– В таком случае, я воспользуюсь «ленд ровером», если Вер не станет возражать.

– Вот ключи, – Вер удивленно улыбнулся.

Мы обменялись любезностями с хозяином. Гости поблагодарили хозяина за радушие, хозяин гостей – за прекрасно проведенное время. Элмер укатил первым. В его машине на заднем сиденье расположились Шарлотта и леди Фриск. Эдвард, Прим и я двинулись к автомобилю доктора. Впереди, весело помахивая хвостом, трусил Бальтазар. От пса исходил сильный запах жареной утки. Хлоя выскочила было за мной, но, увидев, что погода не улучшилась, вернулась в дом. Эдвард осторожно покатил вниз по мокрой дороге. Вслед за нами бешено скрипел тормозами «ленд ровер» с одной разбитой фарой.

– Какой приятный вечер! – вздохнула Прим. – Высади меня первой, Эдвард. Так ты сэкономишь время.

– Первой я высажу Фредди, – заупрямился Эдвард.

Прим не стала возражать.

Я улеглась на кровать рядом с Макавити. Сегодня как никогда я чувствовала себя никому не нужной и абсолютно одинокой.

Я проснулась довольно поздно. Буря закончилась, вымытое дождем небо было голубым и безоблачным. Пьянящий запах жасмина проникал в раскрытое окно. В саду сладко пели дрозды. Ночью мне снились странные, пугающие сны. Но как только я открыла глаза, сны распались на скрытые туманной дымкой фрагменты. Простыни были смяты. Я чувствовала себя разбитой, словно тяжело работала ночь напролет.

Наспех одевшись, я спустилась вниз. Купидон на часах пробил десять. Я открыла кран, чтобы набрать в чайник воды, но раздалось лишь унылое шипение. Горстка ржавой пыли осыпалась в раковину. Я не знала, что предпринять. Очевидно, в такой ситуации я не могла обойтись без помощи Прим, но мне не хотелось ее тревожить. А что, если позвонить в компанию, которая снабжает этот район водой? В справочнике должен быть телефон. Я схватила яблоко из вазы на столе и направилась вниз по тропинке к телефонной будке. Как только я обогнула длинную изгородь, раздался радостный лай.

– Привет, девочка! – Я опустилась на колени и обхватила Хлою за шею.

– Доброе утро!

Я подняла глаза – передо мной стоял Вер.

– Здравствуй. – От неожиданности я выронила яблоко. – Я собиралась позвонить по телефону, выяснить, почему пропала вода.

– Вряд ли кто-то сможет тебе помочь. Вода в коттедж поступает из источника. Думаю, что после урагана водосток забился камнями. Это случается время от времени.

– О Боже, я понятия не имею, где находится источник.