Текст книги "Дикие сердцем"

Автор книги: Виктория Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Дасти исчез за дверью и появился вновь со старинными ножницами для металла, граблями, молотком, гвоздями, плоскогубцами и прочей утварью. Подобные инструменты часто демонстрируют в музеях старинного сельского быта. Затем Дасти притащил несколько охапок чего-то. Поначалу я приняла то, что он принес, за обычную солому, но Дасти объяснил, что это не солома, а разновидность местного тростника.

– Нет ничего лучше для кровли, чем этот тростник, – самодовольно произнес Дасти и пнул охапку ногой. – Сначала покроем крышу, а затем займемся коньком.

Я не имела ни малейшего представления о работе кровельщика, но когда Дасти вручил мне связку заостренных колышков, вспомнила Марти Саут из романа Гарди «В краю лесов». Марти работала с утра до ночи, чтобы прокормить больного отца. Она соглашалась на любую работу, в том числе и возилась с заостренными кольями. Связь между литературой и жизнью тронула меня. Я поделилась мыслями с Дасти, но он остался к этому равнодушен.

– Помню, как-то раз беседовал с парнем, который любил читать. Он жил неподалеку от Бокхемптона. Гости из самой Америки приезжали только для того, чтобы взглянуть на старый дом, в котором он вырос. Не понимаю я этих любителей чтения. Какой, скажи мне, толк в книгах? А вот и ты, юный мошенник! Где тебя носило все это время? – Было совершенно очевидно, чем занимался Джордж: его глаза отекли, под ними красовались синяки, а губа кровоточила. – Ты опять подрался, маленький хулиган! И снова получил на орехи. Зачем, скажи на милость, ты связываешься с парнями намного старше?

– Уильям Рокер назвал меня калекой. – Глаза Джорджа свирепо блеснули, когда он повторил оскорбление. – Но я разбил ему нос в кровь. Не удивлюсь, если сломал ему переносицу.

– Хватит болтать! Начинай связывать тростник в пучки, или я сломаю твою переносицу.

Джордж нехотя принялся за дело. Судя по его уверенным движениям, я поняла, что он не в первый раз занимается этой работой.

– Как твои дела в школе? – я не знала, как выразить мальчику сочувствие.

– Неплохо. Не имею ничего против школьных занятий. Учитель занимается со мной дополнительно. Мистер Гилдри платит за это. – Джордж на минуту оторвался от работы и взглянул на меня. – Как ты думаешь, зачем он это делает?

– Понятия не имею, – соврала я. – Думаю, что он не желает видеть, как ты зря растрачиваешь свои таланты. – Джордж недоверчиво пожал плечами и сплюнул. – Если ты снова сделаешь это, я разозлюсь. Разве ты не знаешь, что плеваться невежливо? Тебя еще не научили этому?

– Я знаю. Я знаю очень много того, о чем ты не имеешь понятия. Ты ведь обычная девчонка…

Я едва сдержалась, чтобы не залепить Джорджу пощечину.

– Девушки ничуть не глупее парней, разве не так?

– Конечно, нет. Если ты такая умная, попробуй ответить на вопрос: пока его не использовали, он большой и твердый, а когда дело сделано, то становится маленьким, мягким и дряблым? – Джордж ухмыльнулся, увидев мою реакцию. – У тебя грязные мысли. Это не то, что ты думаешь. Я имел в виду тушеный кабачок.

Я предоставила Джорджу и Дасти заниматься крышей, а сама решила посидеть на старой деревянной скамье, которая стояла в дальнем углу сада. Здесь все заросло травой, но зато с этого места открывался чудесный вид на верхнюю часть долины. Несколько минут я обрывала колючие стебли, а затем уселась и стала смотреть, как меняется цвет холма напротив. Медленно плывущие тучи бросали тень на крутой склон. Из-за туч выглядывало солнце, и краски немедленно оживали под действием ярких лучей. За скамьей стоял высокий дуб. Я восхищалась причудливыми тенями, которые отбрасывала его густая зеленая крона. Малиновка прыгала по траве в тени дуба и бесстрашно смотрела по сторонам крохотными глазками. Мне показалось, что птичка рассматривает меня, но, как оказалось, это была всего лишь уловка с ее стороны. Птица вспорхнула, молнией спикировала на землю и полетела к сараю, зажав в клюве червяка. Через некоторое время малиновка вернулась. На этот раз ее жертвой стал зазевавшийся жук. Я поднялась и отправилась посмотреть, что так притягивает пернатого охотника в сарае. Коричневая птица, очевидно, подруга первой, с шумом хлопая крыльями, вылетела навстречу. На полке в пустой консервной банке малиновки свили гнездо. Пять серовато-белых яиц с коричневыми крапинками, заботливо укутанные сухой травой, выглядывали из гнезда. У стены я обнаружила разнообразный садовый инвентарь. Я взяла лопату, глубоко вонзила ее в землю и перевернула ком. Мне хотелось помочь заботливым родителям найти побольше земляных червей. В этот миг мне в голову пришла идея. Я подумала о том, что могу засадить участок овощами. Сочная морковь, нежные бобы, хрустящий салат, молодой картофель – все свежее и безумно вкусное. Кроме того, овощи обойдутся мне почти даром. Но сколько времени предстоит ждать урожая? Как быстро окупятся затраты? Я выращивала овощи лишь однажды. В подготовительной школе нам дали задание прорастить бобовое зернышко в стакане, наполненном песком и бумажной пульпой. Мне запомнилось, как бледный отросток стал коричневым и завял – я налила в стакан слишком много воды.

Пока я размышляла, солнце достигло зенита. Я раскраснелась, лицо покрылось испариной. Ручка лопаты, отполированная множеством прикосновений, скользила в руках. Я чувствовала прилив вдохновения. Почему бы и нет? И не страшно, что у меня нет опыта. Я ведь могу воспользоваться знаниями других людей.

Малиновка вернулась и с опаской уставилась на меня. Тонкие, толщиной со спичку ножки, казалось, с трудом удерживали плотное тельце с кораллового цвета грудкой. Я стала работать с удвоенной энергией. Лопата с хрустом входила в податливый грунт.

Я вскопала участок рядом с дубом, двигаясь к более открытому месту. Перед глазами стояла картина предстоящего пиршества. Во время ленча я прочитала несколько страниц из книги «Искусство выращивать овощи и фрукты», которую нашла в шкафу в гостиной. Неизвестный автор гарантировал овощное изобилие независимо от способностей и знаний в такой деликатной сфере деятельности, как огородничество.

В два часа пополудни мы с Хлоей побежали в магазин. Я с трудом сдерживала возбуждение. Мне было знакомо подобное состояние. Каждый раз, когда я бралась за очередную картину, волнение от того, что вновь предстоит совершить мистический акт творчества, переполняло душу, заставляло сердце биться сильней. Когда миссис Крич увидела меня, ее лицо приняло мстительное выражение. Она стала с жаром рассказывать что-то единственной посетительнице, причем обе то и дело поглядывали на меня. Глаза их раскрывались все шире и шире. Я уловила обрывки фраз: «…голая, в чем мать родила…» – очевидно, это относилось к Бар – и «…женщина с ненасытной похотью…» – это, вероятней всего, относилось ко мне. Я купила бобы, горох, семена свеклы, моркови и латука, а кроме того, вялые клубни картофеля, на которых красовалась этикетка «Саттонский передовой». Еще я прихватила веревку, бамбуковые прутья и еще один пакет сладкого горошка. Когда, задыхаясь под тяжестью покупок, я наконец добралась домой, то увидела странного человека, который одиноко маячил в саду. Я сразу поняла, кто он такой.

Лемми стоял в двух шагах от импровизированного мостика и внимательно наблюдал, как Дасти карабкается вверх по приставной лестнице с охапкой тростника в руках. Лемми был человеком очень высокого роста, с прямой спиной и широкими плечами. Выпуклые мышцы, безусловно, являлись результатом нелегкой жизни на открытом воздухе. Его темные волосы лоснились от грязи и свисали до плеч. К счастью, сегодня Лемми был одет. На нем были черные, покрытые жирными пятнами штаны. Сквозь прорехи светились голые колени. Темно-красная рубашка болталась на плечах. Из дыр в парусиновых туфлях выглядывали пальцы. Мне удалось подобраться к нему незаметно. Я помнила слова Прим о том, что с Лемми нужно разговаривать тихо и спокойно.

– Привет, – промолвила я с другой стороны моста.

Я постаралась придать голосу максимальное дружелюбие. Я все еще не восстановила дыхание и с трудом издавала звуки. Лемми немедленно повернулся и уставился на меня с испугом. А может, мне показалось и он смотрел на меня с удивлением? Понять, что выражало лицо Лемми, было трудно – черная нечесаная борода полностью покрывала щеки и нижнюю челюсть.

– Не беспокойся, – быстро добавила я. – Я хочу стать твоим другом. Надеюсь, что ты будешь заходить в сад так часто, как захочешь. Мне известно, что Бар оставляет тебе еду.

Я покраснела от смущения. При слове «еда» Лемми зарычал, словно раненый зверь. Если бы я знала, что Лемми выглядит таким мужественным и агрессивным, то не чувствовала бы себя расслабленно, укладываясь в постель каждую ночь. Я ведь догадывалась, что он бродит в потемках по саду и, скорее всего, рассматривает меня. Выражение глаз Лемми изменилось. Сейчас его глаза излучали крайнюю степень беспокойства. Но, по крайней мере, он не пытался бежать. Из-за бороды я не могла сказать, был ли он испуган или враждебно настроен, или испуган и враждебно настроен одновременно. Я медленно подошла ближе. На моем лице застыла напряженная улыбка. Лемми смотрел, как я приближаюсь, находясь в замешательстве. Прим утверждала, что он вполне адекватен и осознает свои действия, но я начала в этом сомневаться.

– Прим много рассказывала о тебе, – вкрадчиво продолжила я. Чтобы придать словам бОльшую убедительность, я улыбнулась еще шире. – Мне кажется, что сад принадлежит в большей мере тебе, чем мне. Я имею в виду, что ты знаешь эти места гораздо лучше меня.

Наступила пауза. Хлоя, которая отстала от меня, погнавшись за кроликом, огромными прыжками мчалась вниз по склону. Она перепрыгнула через мост и уже готова была броситься на незваного гостя, но когда до Лемми оставалось лишь несколько шагов, собака остановилась и стала жалобно скулить, совсем как маленький ребенок. Я ужасно испугалась: мне показалось, что Хлоя заболела, у нее сердечный приступ. Вдруг собака улеглась на землю и, продолжая скулить, принялась извиваться всем телом. Я поняла, что она вне себя от радости.

– Хлоя! – Лемми легко поднял собаку на руки, словно Хлоя была маленьким щенком. – Моя старушка! Дорогая старушка!

Прим говорила, что Лемми обожает животных. Я теперь убедилась, что животные отвечают ему тем же, но в десятикратном размере. Хлоя облизывала лицо Лемми, все еще повизгивая. Он поставил собаку на землю и стал гладить по спине. Хлоя рвалась к нему снова и снова. Лемми опустился на колени и крепко обнял ее. Его глаза наполнились слезами. Я была тронута до глубины души.

– Я тоже очень люблю животных, – заявила я. – Но, к сожалению, у меня нет опыта общения с братьями нашими меньшими. Хлоя – первая собака, с которой мне приходится иметь дело. Прим сказала, что ты чувствуешь родство с животными.

– Неужели? – бросил Лемми.

Он, кажется, не понял, что я имела в виду. Вероятно, я изъяснялась слишком вычурно. Лемми был изолирован от общества на протяжении многих лет. Выражение «родство с животными», возможно, для него пустой звук.

– Ты любишь животных, а они отвечают взаимностью, – попыталась я донести свою мысль более доходчиво. – Я никогда не видела Хлою в таком состоянии. – Мне было сложно поддерживать баланс: с одной стороны, я старалась говорить предельно просто, с другой – не хотела использовать покровительственный тон. – Разве не замечательно, что уже наступила весна? – продолжила я, пытаясь найти тему, которая заинтересует Лемми. Возможно, если мой собеседник живет в лесу, то погода должна вызывать у него живой интерес.

– Замечательно? Да.

Мне показалось, что в черной вьющейся бороде появилась расщелина – Лемми широко улыбнулся. Я осторожно ступила на доску и сделала несколько шагов. Я двигалась очень медленно, мне не хотелось его спугнуть. Лемми выпрямился. Его рука покоилась на голове Хлои. Собака прижалась к нему всем телом и продолжала повизгивать от удовольствия. Руки Лемми были грязными. Под ногтями чернели ободки грязи.

– Я решила восстановить небольшой участок сада, – продолжила я. Лемми трудно было назвать хорошим собеседником, но, по крайней мере, он стал смотреть на меня более дружелюбно. – Мне хочется вырастить овощи. Я обязательно угощу тебя, когда соберу урожай.

– Вы очень добры, – прозвучало в ответ. Голос Лемми оказался на удивление низким и приятным. – Вы очень добры, мисс?..

– Мисс Сванн. Но, пожалуйста, зови меня Фредди.

– Спасибо, – Лемми учтиво поклонился.

– Надеюсь, ты разрешишь мне называть тебя Лемми?

– Конечно.

Теперь я была уверена, что увидела улыбку, спрятанную в густой бороде.

– Тогда до свидания, – произнесла я.

Разговор окончательно зашел в тупик. Лемми снова поклонился, развернулся и направился в сторону леса. Хлоя последовала за ним, даже не бросив взгляд в мою сторону.

Я равняла граблями вскопанный участок и думала о встрече с Лемми. Я так боялась спугнуть его, что держалась неловко и застенчиво. В следующий раз следует быть более естественной и не пытаться навязать разговор. Я должна позволить Лемми определять направление наших отношений. Воткнув бамбуковые прутья в землю в центре вскопанного участка и связав их вместе, я опустила в лунки семена сладкого горошка – по три у каждого прута. Затем щедро полила их принесенной водой. Отступив несколько шагов назад, я долго любовалась плодами своего труда. Работа на земле оказалась самой лучшей терапией. Я не чувствовала себя такой счастливой в течение долгих месяцев.

Час спустя я уже посеяла свеклу, латук и морковь. Закончив работу, я выпрямилась и вздохнула с удовлетворением. Чьи-то ладони закрыли мои глаза так быстро, что я не успела обернуться. Я стояла неподвижно, пытаясь угадать, кто мог находиться за моей спиной. Должна признаться, с самого детства я терпеть не могла эту игру. Лемми? Совершенно точно, что это не мог быть Дасти. Вдруг ужасающая мысль о том, что сзади может быть Алекс, пронзила меня. Я изогнулась и бешено рванулась, чтобы освободиться.

– Привет, дорогая!

– Гай!

– Рада видеть меня?

Я не стала отрицать того, что действительно обрадовалась. Гай выглядел превосходно в розовой полосатой рубашке и голубых джинсах. Солнце окрасило его мягкие волосы в бронзовый цвет. В отличие от бедняги Лемми, холеные руки Гая были чисты, ногти аккуратно подстрижены, а туфли начищены до блеска. Я не сомневалась, что обувь Гаю чистила мисс Глим.

– Мне показалось, что ты решил отправить меня в отставку, – вместо ответа сказала я с напускной строгостью.

– Не знаю, что на меня нашло.

Гай взял мою руку и поцеловал внутреннюю поверхность запястья. Я попыталась проигнорировать эффект, который произвел его поцелуй на мою центральную нервную систему, – меня словно ударило током.

– Я вел себя недопустимо: эгоистично и глупо. Я понял это сразу, как только захлопнул за собой дверь. Но проклятое упрямство не позволило вернуться и попросить прощения. – Гай смотрел на меня с непривычной серьезностью. – Я так виноват, Фредди. Конечно, я хотел бы заняться с тобой любовью. Но даже если ты позволишь просто держать себя за руку и восхищаться твоей красотой, я буду счастлив.

Я была поражена. Опыт подсказывал, что обычно мужчины не довольствуются дружбой с женщиной. Если вы не привлекаете мужчину сексуально, то он и не подумает предпринять попытку сблизиться. Если же вы ему нравитесь, он постарается втереться в доверие, притворится, что без ума от богатства вашего внутреннего мира, и станет терпеливо ждать своего часа.

Гай обнял меня за талию и крепко прижал к себе.

– Я прощен? Скажи, что я прощен, Фредди. Быть с тобой, держать тебя в объятиях, как сейчас, – разве это не счастье? Но все же я не могу удержаться от нескромных мыслей, время от времени они приходят в голову. Тебе не следовало иметь такое лицо. Я не в силах сдержать желание. – Гай отпустил меня так же внезапно, как и обнял. Я отошла на шаг. – Отлично. Хорошее поведение. Давай поговорим о другом. Как тебе работается на старого дьявола? Я мучаюсь, когда представляю, как ты надрываешь спину, таская тяжелые мешки.

– Я неплохо справляюсь. Мне уже намного легче, чем поначалу. Не имею ничего против этой работы. Она скучна, но я могу думать о своем. Единственное, к чему пока не удается привыкнуть, – это крысы. Вчера я подняла мешок, а огромная крыса выпрыгнула из него прямо на меня. Я завизжала и бросилась наверх. Знаю, крысы не причинят мне вреда, но не могу ничего с собой поделать. Дасти ставит силки вокруг, но я ужасно боюсь, что кто-то попадется в них. Мне это кажется ужасно несправедливым. Ведь крысы хотят жить, так же, как и мы.

– Дасти бессердечный негодяй, не правда ли?

– Я счастлив, что вы называете меня разбойником и негодяем, мастер Гай, – голова Дасти показалась из отверстия в крыше. Он все это время, пригнувшись, стоял на чердаке и, вероятно, слышал наш разговор до последнего слова.

Гай засмеялся.

– Продолжай заниматься делом, ты, старый лентяй! Фредди, отставь, наконец, мотыгу, давай прогуляемся. У меня появилась идея.

Гай повел меня через сад, и вскоре мы оказались в лесу. Мы стали спускаться по длинной извилистой тропинке, которая огибала коттедж Бар и доходила до самой реки. Черный дрозд выводил волшебные трели. Он прыгал на тонких ножках прямо перед нами. Птица казалась чем-то взволнованной. Вдруг неподалеку, в кустах, я заметила желтые горящие глаза Макавити. Кот притаился в засаде и не отрывал хищного взгляда от дрозда.

– Где Хлоя? – спросил Гай. – Мне казалось, что вы неразлучны.

– Она покинула меня и куда-то отправилась с Лемми, – я старалась не выказать обиду.

– А, так ты уже видела таинственного свистуна! Надеюсь, он не испугал тебя.

– Совсем нет. Лемми оказался более цивилизованным, чем я предполагала. Сегодня он был полностью одет.

– Однажды я видел, как миссис Крич пыталась отхлестать голые ягодицы Лемми своим зонтом. Вместо того чтобы бежать, бедняга Лемми стал вертеться на месте и прикрывать руками самые уязвимые места. При желании он мог бы уложить миссис Крич на землю одним щелчком. У него полностью отсутствует инстинкт самосохранения.

– Что ты сделал, как помог безобидному существу?

– Вырвал зонтик из рук миссис Крич и забросил его за ограду. У Лемми появился шанс бежать, и он им воспользовался.

– Вижу, что нагота не выходит из моды в Падвелле.

– Я хотел бы, чтоб наготы было в два раза больше.

Прогревшаяся земля издавала острый запах. Колокольчики высоко подняли темные бутоны, готовясь к цветению. Дикие цветы самых разнообразных оттенков выглядывали из травы. На деревьях появились нежные листики. Папоротники широко раскрывали зеленые листья. Солнечные зайчики, пробиваясь сквозь густую листву, играли на могучих стволах. Тропинка была слишком узкой, мы не могли идти рядом. Мне пришлось следовать за Гаем. Довольно часто колючки вонзались в мою длинную хлопковую юбку. Я останавливалась и вытаскивала шипы из тонкой ткани. Вскоре я сильно отстала и вынуждена была бежать, чтобы не потеряться. Гай терпеливо ждал. Он стоял, скрестив руки на груди, опершись спиной о дерево.

– Ты поняла, где мы находимся? – Гай взял меня за руку.

Мы достигли лона долины. Перед нами лежала река. Здесь ее течение замедлялось, зыбь не беспокоила зеркальную поверхность. Вода текла размеренно, не закручиваясь в водовороты. Только опавшие листья или полузатонувшие ветви, которые проплывали мимо, указывали на то, что вода действительно движется. Слева и справа от нас поднимались крутые утесы. Возле них река ускоряла бег, поднималась высоко, бурлила, покрывалась пеной. Прозрачные брызги переливались в воздухе, как бриллианты безупречной чистоты.

– Гилдерой Холл находится практически над нами, но отсюда его не увидеть. А вот и лодочная, – Гай указал на большую хижину с украшениями в готическом стиле. Деревья почти скрывали хижину от любопытных глаз. Одинокая лодка качалась у пристани. – Хочешь прокатиться?

– Замечательная идея! – Я довольно неуклюже прыгнула в лодку. – Как ты здорово придумал!

Гай не стал возражать. Наличие на сиденьях подушек в голубых брезентовых чехлах подсказало, что наша прогулка к реке тщательно планировалась заранее. Гай отвязал канат. Лодка, покачиваясь, двинулась вниз по течению. Гай опустил весла, и мы стали быстро отдаляться от берега. Невозможно, сидя в крохотном ботике, отказать себе в удовольствии прикоснуться к воде. Вода была теплой на поверхности, но стоило опустить руку на пару дюймов глубже, как она обжигала холодом. Изумрудно-зеленые водоросли колыхались в глубине. Весла тревожили безмятежную воду. Солнечные лучи преломлялись в брызгах и слепили глаза. Гай греб уверенно, со знанием дела. Мне доставляло удовольствие наблюдать за ритмичными движениями его плеч и рук. Гай наклонялся вперед, опускал весла и рывком бросал лодку вперед. Он поймал мой взгляд и подмигнул. Я решила, что, согласно правилам хорошего тона, должна проявить интерес к окружающему пейзажу.

– Что это за белые цветы на крохотных стеблях? Они такие красивые!

– Водяные лютики. Через несколько недель поверхность реки станет белой и зеленой.

– Почему река так спокойна здесь и бурлит ниже по течению, рядом с коттеджем?

– Река разделяется на два рукава чуть выше лодочной. Этот рукав перекрыт шлюзами. Отсюда вода попадает на мельницу. Ниже рукава соединяются, образуя огромную петлю. А потом река несет свои воды к морю.

– Ты специально учился грести в детстве?

– Вер и я большую часть времени проводили на берегу. Атмосфера в доме всегда была напряженной. Для нас было счастьем сбежать к реке. Мы не упускали этой возможности даже зимой, когда прибрежный тростник покрывался инеем, а морозный ветер обжигал кожу. Каждое лето мы целыми днями плавали, гребли и рыбачили. Со временем Вер забросил рыбалку. Он не мог видеть, как рыба задыхается на берегу. Мой брат был слишком сентиментальным. Вниз по течению есть три острова. Мы иногда разбивали на острове палатку и ночевали вдали от людей. Вер как-то построил пиратский корабль. На самом деле это был плот из дубовых досок. Старая простыня служила парусом. Вер сказал, что собирается отправиться в открытое море и посвятить себя добрым делам. Я всем сердцем поверил ему. Мне ужасно хотелось отправиться вместе с ним, но Вер сказал, что приключения ждут только одиночек. Да, в конце концов он добился всего, чего хотел.

Гай задумался.

– Ты очень по нему скучаешь?

– Да.

Мы не сказали больше ни слова. Мои мысли лениво блуждали вокруг скрипа весел, плеска воды, солнечного света, который пробивался сквозь листву, ритмичных движений тела Гая: вперед-назад, вперед-назад… Я вспомнила ужасное путешествие по реке Мэгги Тулливер и Стивена Геста^[51]. Воспитание и кодекс поведения требовали от Мэгги, чтобы она не заходила слишком далеко и не разрушала счастье тех, кого любила. Но очарование бегущей воды, волшебное скольжение по прозрачной поверхности, всеобъемлющее могущество дикой природы сковали волю, вызвали временную потерю сознания и привели к неприятным последствиям.

Я вытащила из воды руку. Подушки на сиденьях манили прилечь. Деревянные борта издавали легкий запах смолы. Потоки теплого воздуха поднимались над рекой. Я закрыла глаза. Голубь ворковал на дереве. Вдалеке закуковала кукушка.

– Фредди! Дорогая, Фредди!

Я открыла глаза. Гай наклонился надо мной и протянул руки. Внутренний голос подсказывал, что я должна сопротивляться. Гай очень нежно поцеловал меня. «Ты должна немедленно прекратить все это. Ты должна остановить его», – возмутился внутренний голос.

– Не могу больше сдерживать себя. Я люблю тебя, люблю безмерно, – низкий голос Гая дрожал.

Мы поцеловались со все возрастающей страстью. Я с трудом оторвалась от него и отвернулась. Из моей груди вырвался вздох разочарования – я считала это проявлением слабости.

– Гай, нет, нет… Я не хочу…

– Замолчи.

– Разве ты не понимаешь, насколько безнадежной и запутанной становится моя жизнь?

– Мне все равно.

– Конечно, ты ведь не должен заботиться обо мне, но…

– Если ты не замолчишь, я утоплю тебя в реке…

Я замолчала. Секунду спустя я обнаружила, что занимаюсь любовью с человеком, которого подозреваю в лживости, эгоизме и бессердечии. Не слишком для разумной, осторожной и всегда просчитывающей последствия Фредди? Но я наслаждалась каждым мгновением.

Глава 24

– Алло!

– Алло, Фэй. Это Фредди!

Я услышала тяжелый вздох. Затем Фэй произнесла:

– Дай мне сигарету, Чарльз. Это Эльфрида.

Я услышала в трубке шорох разрываемого целлофана и щелчок зажигалки. В телефонной будке пахло чем-то затхлым. На полу у моих ног валялись обрывки газет, пустая бутылка и шкурка от банана.

– Где ты? – наконец спросила Фэй.

– В телефонной будке, рядом с Па… с железнодорожной станцией.

– Понятно. Очень хорошо, что ты решила дать о себе знать, – Фэй говорила с сарказмом, растягивая слова.

Мне показалось, что в ее голосе звучало торжество. Еще бы, ведь я наконец совершила поступок, который мог оправдать ее нелюбовь ко мне. Я прекрасно понимала ее. Я ведь и сама иногда желала, чтобы Алекс совершил нечто такое, что дало бы мне возможность оправдаться перед самой собой и окружающим миром.

– Полагаю, тебе надоело скитаться и ты решила снова встретиться с теми, кого так внезапно покинула. Боюсь, что тебя ожидает шок, Эльфрида. Ты развлекалась и вела себя как самодовольная эгоистичная бродяжка, но никто не нашел твой поступок забавным.

– Я никогда не думала, что мой поступок будет казаться забавным кому бы то ни было. А что ты подразумеваешь, называя меня бродяжкой?

– Я ни за что не поверю, что в злополучном побеге не замешан другой мужчина. Непризнанный гений, который читает нараспев свои стихи и полагает, что ты лучше всех в постели. Конечно, ведь ты единственная женщина, которая позволила ему залезть рукой под юбку. Ты не заслуживаешь того, чтобы иметь настоящего мужчину, такого как Алекс. Не стоит полагать, что мужчина его возраста и жизненного опыта удовлетворится редкими целомудренными поцелуями и обещаниями чего-то большего в туманном будущем. Конечно, он захочет исполнения всех своих желаний. Ты настоящая дура, Фредди!

Я понемногу стала понимать, что происходит. Конечно, Алекс и Фэй детально проанализировали мое поведение до мельчайших подробностей. Очевидно, Фэй испытывала сладострастное возбуждение оттого, что говорит о сексе с Алексом. Никогда еще она не подбиралась так близко к осуществлению своей мечты. Они обсуждали мое странное поведение еще до свадьбы.

За шесть недель до торжественного события нам вручили ключи от нашего будущего дома на Мелбори-стрит. Хотя дом был абсолютно пустым (ремонт должен был начаться только через неделю), Алекс сказал, что хочет прояснить несколько моментов, которые раньше упустил из виду. Дом был прекрасен. Я же не могла понять, почему при виде его впала в столь глубокую депрессию, еще более глубокую, чем та, что мучила меня до этого. Когда я думала о том, что мне предстоит провести остаток жизни в этом прекрасном особняке вместе с Алексом, я испытывала удушье.

– Зайдем в столовую на минуту, – предложил Алекс. Он закрыл дверь и стал целовать меня. Я сразу поняла, что он хочет заняться сексом прямо здесь, на полу. Я поцеловала его в ответ. Поцелуй дался мне с огромным трудом из-за растущего беспокойства. – Давай вступим во владение особняком прямо сейчас, – сказал Алекс. Я испытывала все большее отвращение, пыталась вырваться из его объятий. – Не будь ханжой, – пробормотал Алекс, крепко прижал меня к себе и стал покрывать поцелуями мою шею. – Никто не увидит, а если увидит, то что сможет сделать?

– Дело не в этом, я просто не хочу, вот и все…

– Ты захочешь. – Алекс расстегнул молнию на брюках и поднял мою юбку.

Отвращение росло с каждой последующей лаской. Я попыталась вырваться, но Алекс засмеялся и обхватил меня крепче. Мне было больно. Боль придала мне сил, мы буквально начали драться. Алекс рывком разорвал на мне блузку и отшвырнул ее к стене. Его возбуждало мое сопротивление. Чем яростнее я вырывалась, тем большее желание возбуждала в нем. В конце концов я прекратила сопротивляться и позволила ему сделать все, что он хотел. Мне было невыразимо стыдно.

– Видишь, я был прав, – сказал Алекс после того, как слез с меня. Мы сидели рядом на пыльном полу. Я молча смотрела в потолок. Алекс взял меня за подбородок и повернул лицом к себе. – Не думай, что я позволю тебе играть со мной в кошки-мышки, Фредди. Даже не рассчитывай на это. – На лице Алекса не было и тени улыбки.

Я заставила себя посмотреть ему в глаза. На секунду мне показалось, что смотрю в глаза заклятого врага.

В этот же вечер Алекс улетел в Цюрих. У меня появилось время поразмыслить в одиночестве, не заостряя внимание на мелочах. Через несколько дней я встретила Алекса в аэропорту и мы поехали домой. Стоило мне вновь увидеть его, как предательское чувство, которое я долго пыталась прятать в самых дальних уголках сознания, вылезло наружу, словно попрыгунчик из детской шкатулки. Меня охватила паника. Я отчетливо поняла, что больше никогда не захочу заниматься с ним любовью.

Мы поднялись в квартиру Алекса. Он захлопнул дверь и принялся меня целовать.

– Алекс, думаю, что мне понадобится некоторое время, чтобы прийти в себя. Это все из-за предсвадебной суматохи. Как жаль, что мы не устояли. Фэй смогла навязать нам весь этот цирк. Я провела все утро, подписывая благодарственные открытки людям, с которыми даже никогда не встречалась.

– Бедняжка! Какая скукота. – Алекс снял пиджак и галстук. – Но дело уже сделано. Нам все равно не удалось бы отвертеться. Свадебная церемония сводится к белому платью, букету невесты и торжественному проходу к алтарю. Какая разница, будут на нас пялиться много людей или мало, суть та же. Ты ведь не хотела бы регистрировать брак в мрачном офисе, а затем съесть ленч в компании нескольких друзей?

– На самом деле именно этого я и хотела. – Я выскользнула из рук Алекса и переместилась к окну. – Я хотела бы, чтобы на свадьбе были только те, кто мне по-настоящему дорог. Я не желаю напрягаться из последних сил, не желаю хвастаться. Мне кажется, все приготовления сводятся именно к этому. Фэй хочет, чтобы наша свадьба стала украшением года – самые красивые цветы, самый длинный список гостей. Даже органист должен быть самым знаменитым. Она желает, чтобы ее друзья завидовали самой зеленой завистью. Ей хочется произвести на тебя впечатление. Это не имеет никакого отношения к двум людям, которые решили провести вместе остаток жизни, потому что любят друг друга.

Алекс подошел и стал расстегивать на мне блузку.

– Ты совсем еще ребенок. Это замечательная возможность поразвлечься. Все равно мы уже ничего не сможем изменить. Будь хорошей девочкой, помолчи и давай займемся любовью. – Я крепко прижала руки к груди. Я пыталась найти объяснение, почему уже не хочу спать с ним. Алекс нахмурился. – Полагаю, что это попытка внести элемент драмы в наши отношения. Фэй предупреждала, что ты любишь ломаться, тебе всегда хочется быть в центре внимания.