Текст книги "Украденные ночи"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Не обращая на маму ни малейшего внимания, тетя Марта опять обратилась ко мне:
– Как бы то ни было, мы решили, что пора зарыть топор войны. Мы отлично осведомлены обо всем, что здесь происходило, – голова Мабель слегка дернулась, изображая отвращение и неодобрение. – Однако мы не могли не предложить свою помощь.
– Мы с мамой готовы внимательно вас выслушать, – отозвалась я. – И мы очень благодарны вам за то, что вы о нас не забыли.
Тетя Марта вела себя так, как если бы над ее головой и в самом деле сиял нимб святости, который я просто неспособна была разглядеть в силу своего никчемного воспитания.
– Мы всего лишь выполняем свой долг, – тихо, но с достоинством произнесла она.
Джанет подала чай, причем умудрилась сделать это весьма неучтиво.
– Давай, милая, исполняй обязанности хозяйки, – кивнула мне мама.
Глаза теток опять обратились в мою сторону, и мне нестерпимо захотелось доказать им, что, хотя они и находятся в доме актрисы, к тому же оказавшейся в эпицентре грандиозного скандала, нам не чужды хорошие манеры. Я тоже играла роль, и это помогло мне справиться с весьма неуютной ситуацией.
– Сливок? Сахару? – по очереди поинтересовалась я сначала у тети Марты, потом у тети Мабель и наконец у мамы.
Когда я подавала чашку маме, она незаметно для теток скорчила мне смешную гримаску.
– А ты почти не изменилась, Айрини, – обратилась к ней тетя Марта.
– Благодарю вас, мисс Ашингтон, вы тоже.
– Эта история нас чрезвычайно огорчила, – подала голос тетя Мабель. – Мы держали газеты подальше от слуг… К счастью, имя Ашингтонов почти не упоминалось.
– Одно из преимуществ актерской карьеры, – легкомысленно заметила мама.
– Что нас больше всего интересует, так это твое нынешнее положение, – поспешила перебить ее тетя Марта.
– Положение?
– Насколько я поняла, тебе больше не удастся… э-э… продолжать свою карьеру.
– С чего это вы взяли?
– Думаю, публика в ужасе от твоей связи с этим э-э… политиком…
– Публика обожает приходить в ужас, мисс Ашингтон.
– Я уверена, что это относится к очень немногим. Но ты жена нашего брата. – Это прозвучало так, как будто она говорила о каком-то непоправимом несчастье. – А Сэйра – наша племянница. Мы приехали, чтобы предложить ей вернуться домой. Мы позаботимся о том, чтобы она получила достойное дочери нашего брата образование и воспитание.
Я подавила протестующий возглас и умоляюще уставилась на маму.
– Я и моя дочь всегда были неразлучны, – заговорила она. – И мы не расстанемся никогда… пока нас не разлучит смерть.
«М-да, это, кажется, из другой роли», – подумала я, проглотив смешок. Я представила себе, как она выходит из темного дома в темноту джунглей, сжимая меня в объятиях, и опять услышала голос Мег: «Она забрала вас с собой, нисколько не заботясь о том, как это отразится на ее карьере…»
– Что ты можешь предложить девочке? – поинтересовалась тетя Марта.
– Материнскую любовь, – мягко произнесла мама.
– Жаль, что ты не думала об этом раньше, до того как… до того как… – начала тетя Мабель, но тетя Марта одним взглядом заставила ее умолкнуть.
– Подумай об этом, – сказала она. – Речь идет о дочери Ральфа, и мы несем за нее ответственность.
– Я всегда считала, что ответственность несем мы с Ральфом и больше никто.
– Возможно, что сейчас тебе трудно исполнять материнский долг, – не унималась Марта, а Ральф всегда был беспечен. Кроме того, он далеко. Но в любом случае его дочь должна получить образование в Англии. Как обстоят дела с ее обучением? Ее следует отправить в школу. У нее есть гувернантка? Если есть, мы хотели бы с ней познакомиться.
– Ее учил… гувернер.
– Гувернер! Мужчина! Это недопустимо… хотя, возможно, в вашем окружении… – это опять была Мабель, у которой, похоже, выработалась привычка умолкать на полуслове, поймав взгляд Марты.
– Мы как раз подыскиваем гувернантку, – заверила теток мама.
– В такой ситуации, как ваша, я бы рекомендовала школу, а не гувернантку, – заявила Марта. – Разумеется, в том случае, если Сэйра останется здесь.
– Что значит, останется здесь? Это ее дом.
– Да, конечно, но нынешней ситуации… – начала Мабель.
– В Ашингтон-Грейндже ей подойдет и гувернантка, – перебила ее Марта. – Но прежде всего девочке нужна упорядоченная жизнь в упорядоченном доме.
– У нас упорядоченный дом, – заверила ее мама.
Тетя Марта в ответ только вздохнула.
– Да, я читала об этом в газетах. Говорю тебе, Айрини, девочке нельзя здесь оставаться.
– Я останусь с мамой, – заявила ей я.
Тетки уставились на меня.
– Похвально, – немного помолчав, кивнула тетя Марта, – но неразумно. Мы приехали, чтобы выполнить свой долг. Я не знаю, как у тебя обстоят дела с финансами, Айрини, но смею предположить, что не блестяще. Ральф ничем не может тебе помочь. У него вечно финансовые затруднения. Насколько я знаю, ты сейчас не играешь… кажется, так это называется… а даже такой дом, как этот, обходится недешево. Тебе прислуживают всего две женщины… этого, разумеется, совершенно недостаточно… но при отсутствии доходов ты себе и этого в ближайшее время не сможешь позволить.
– Я скоро приступлю к работе, – попыталась защититься от ее напора мама, но на ее лице отразилась тревога. Мне показалось, что на мгновение она вышла из роли и сделала шаг в реальную жизнь. Она обернулась ко мне. – Сэйра, подойди ко мне, милая.
Я подошла к ней, и она взяла меня за руку.
– Твои тети предлагают тебе переехать в Ашингтон-Грейндж. Это красивый старинный особняк, со всех сторон окруженный лесом. Там ты смогла бы жить так, как того заслуживает дочь твоего отца. – Я поняла, что она опять играет роль. Юная и прекрасная мать совершает акт самоотречения, отдавая своего ребенка, смысл своей жизни, на воспитание богатым родственникам. – Подумай, моя девочка. Тебе там будет лучше. Ты будешь вести респектабельную жизнь и получать приличествующее отпрыску семьи Ашингтонов образование. Для этого тебе всего лишь надо попрощаться со мной.
Она хотела, чтобы я обхватила ее за шею и воскликнула: «Мамочка! Моя любимая мамочка! Я тебя никогда не покину». Она застыла в ожидании, а я смотрела в зрительный зал, и у меня звенело в ушах слово: «Занавес!»
– Я вам очень благодарна, тетя Марта и тетя Мабель, но я не могу оставить маму, – хладнокровно произнесла я.
Мама недовольно передернула плечами, а тетки поднесли к губам чашки с чаем.
– Подумай хорошенько, – сделав глоток, ответила мне тетя Марта. – До конца недели мы будем в Браунс-отеле.
После их ухода мы долго беседовали.
– Я так тобой горжусь! – восклицала мама. – Ты так бесподобно поставила их на место.
– Но я и в самом деле никогда тебя не оставлю, – отозвалась я.
Она похлопала меня по руке.
– Они сидели тут нахохлившись, как две старые вороны…
– А ты блистала, как райская птица, – подхватила я. – И раз уж нас занесло на птичий двор, кем же была я? Возможно, скромная самка павлина, всегда покорно следующая за своим великолепным мужем? Хотя это не совсем уместная аналогия. Тогда, быть может, куропатка?
– Я не сомневаюсь, что они и мужа тебе подыщут. Он будет отпрыском благородного рода и, возможно даже, столпом церкви. О, как тебе будет там тошно, Сиддонс… и все же… и все же… – С нее вдруг слетело все ее легкомыслие. – Не исключено, что так было бы лучше всего.
– Ты о чем?
– О том, что ты получила бы воспитание и образование, приличествующее твоему происхождению. Ты с легкостью вошла бы в высшее общество, и тебя не смогла бы задеть вся эта… грязь…
Я изумленно уставилась на нее. Она говорила совершенно серьезно.
– Я думаю только о тебе, – продолжала она. – Только о твоем благе. – Внезапно она крепко сжала мои руки. – Том настроен очень пессимистично, – закончила она.
У меня внутри все похолодело. Неужели она намекает, что ей больше не будут предлагать роли, что от нее отвернулась та самая публика, которая совсем недавно толпами валила на представления с ее участием?
– Мне, разумеется, будут давать роли, – медленно продолжала она, – но это будет совсем не то, что раньше. Видишь ли, случившееся разрушило мою… мой имидж.
– Я думаю, актрисы должны играть, а не думать о каком-то там имидже, – заметила я.
– Это очень мудрые слова, – грустно улыбнулась мама.
В уголках ее рта я заметила морщинки. Раньше их там не было. Смерть Эверарда очень сильно на нее повлияла. Он заплатил высокую цену за свою любовь, а теперь настала очередь мамы.
– Я очень много тратила, – продолжала она. – Мои сбережения ничтожны. Иногда Эверард делал мне подарки… и эти деньги он всегда разумно и надежно вкладывал. Но это и все. Мне нужна одежда… хорошая одежда… и еще этот дом. Он очень дорого обходится, а ведь есть еще Мег и Джанет. Видишь ли, когда деньги перестают поступать…
У меня голова шла кругом. До этого момента я вообще никогда не думала о деньгах.
– Так что не стоит отмахиваться от предложения теток, – закончила она.
Я крепко ее обняла и прижалась к ее груди. Это, похоже, ее немного утешило.
– Я ни за что тебя не оставлю, – прошептала я.
В этот момент мы были очень близки.
На следующий день она сама отправилась повидаться с Томом, сообщив, что вернется пешком. Наверное, она знала, что не услышит от него ничего обнадеживающего, и хотела подумать о будущем. На обратном пути она попала под проливной дождь и промокла до нитки. Через несколько дней появились первые признаки серьезной простуды, которым предстояло стать ее постоянными спутниками. За последнее время ее здоровье очень ослабло. Его подорвала смерть Эверарда, хотя поначалу мы не понимали, насколько это серьезно.
Тетки заехали еще раз, но мама была очень больна и не могла встать с постели, поэтому мне пришлось самой принимать их в гостиной. Они объяснили мне, что их восхищает моя любовь и преданность, но тем не менее я поступила бы намного разумнее, если бы переехала жить к ним.
– Мое место рядом с мамой, – ответила я.
– Мы написали твоему отцу, – сообщила мне тетя Марта, – и сообщили ему обо всем, что здесь происходит. – Он наверняка ответит нам, и мы нисколько не сомневаемся, он захочет, чтобы ты переехала к нам.
– Я почти ничего не знаю об отце, – призналась я им. – И я его совсем не помню.
– Это все так возмутительно и так огорчительно, если принять во внимание, как… – начала тетя Мабель.
– Когда происходит нечто подобное, – перебила ее тетя Марта, – лучше всего начать жизнь с чистого листа и своим безупречным поведением попытаться исправить последствия нашей былой беспечности.
Поскольку я ни в малейшей степени не считала себя ответственной за то, что мама оставила отца, и за ее последующие отношения с Эверардом, последняя фраза меня возмутила. Тем не менее на душе у меня было очень неспокойно. То, чего я всего несколько дней назад и допустить не могла, обретало реальные очертания.
– В конце недели мы возвращаемся домой, – продолжала тетя Марта. – Если ты передумаешь, напиши нам. Мабель, дай ей наш адрес. – Мабель послушно извлекла из большой сумки визитную карточку и вручила ее мне. – Кроме того, – продолжала тетя Марта, – через месяц-другой мы снова наведаемся в Лондон. Быть может, тогда ты будешь готова дать нам окончательный ответ. Мы опять остановимся в Браунсе. Но если ты захочешь связаться с нами раньше, мы будем в Грейндже.
К их следующему визиту ситуация не изменилась, за исключением того, что шли переговоры об участии мамы в спектакле. Ее пригласили сыграть одну из своих старых ролей. В связи с этим она опять была в приподнятом настроении, и, хоть я понимала, что она уже никогда не будет прежней, по крайней мере период безысходности и уныния остался позади.
Я заверила теток, что не собираюсь расставаться с мамой, вызвав их крайнее неудовольствие. Они потребовали, чтобы им сообщили, как обстоят дела с моим образованием. Мама отвечала уклончиво, и тетя Марта возмущенно заявила, что дочь их брата не имеет права оставаться безграмотной. Мама сообщила им, что я самостоятельно научилась читать в четыре года и с тех пор не расстаюсь с книгами. Она не сомневалась, что во всей Англии не сыскать такую начитанную девушку, как я.
– Кроме литературы, существуют и другие предметы, – пробормотала тетя Мабель, – и на этот раз тетя Марта ее поддержала.
Когда они уходили, вид у них был совершенно безутешный.
– Я начинаю верить, что им действительно хочется меня заполучить, – заметила я.
– Они хотят вылепить из тебя свое подобие, – фыркнула мама. – Они всегда пытались помыкать Ральфом. Это стало одной из причин, заставивших его покинуть Англию.
Несколько недель спустя она вернулась к вопросу о моем образовании.
– Ты знаешь, тетки правы, – заметила она. – Я решила отправить тебя в школу.
Это сообщение повергло меня в шок.
– Да-да, – кивнула она. – Это совершенно необходимо. Речь идет об очень хорошей школе в окрестностях Йорка. Там учились все девочки Ашингтонов. Это нечто вроде семейной традиции.
– Ты шутишь?
– Занятия начинаются в сентябре.
– Но это же дорого!
– У меня есть сбережения, – пробормотала она. – И не забывай о новом спектакле. Меня ждет оглушительный успех. Я вернулась на сцену, Сиддонс, так что теперь нам не о чем беспокоиться.
Постепенно я свыклась с мыслью о школе и, приехав туда, с головой окунулась в школьную жизнь. Несмотря на то что по некоторым предметам я была совершенно невежественна, по другим я оставила своих сверстниц далеко позади. Кроме того, мне нравилось учиться, и это не могло не радовать учителей. При этом я охотно участвовала во всех проказах и проделках, благодаря чему быстро завоевала популярность среди девчонок. Я впервые оказалась в окружении сверстниц, и моя новая жизнь мне очень нравилась. Она позволила мне напрочь забыть о трагических событиях на Дентон-сквер. Случалось, что я подолгу даже не вспоминала о доме. Теперь меня больше всего волновало, какую отметку мне поставят за эссе, как я выступлю в грядущем хоккейном матче.
В школе работала старенькая учительница, учившая еще моих теток. Она с радостью встретила еще одну представительницу этого рода.
– Твои тети были очень трудолюбивыми и прилежными ученицами, – внушала она мне, – и они прожили весьма достойную жизнь. Я очень надеюсь, Сэйра, что ты меня не разочаруешь и станешь такой же, как они.
А вот этого мне как раз хотелось меньше всего.
На Рождество я поехала домой и застала там не слишком веселую обстановку. Пьеса шла всего месяц и обернулась полным финансовым фиаско.
Мег посвятила меня в подробности:
– Они считают, что во всем виновата твоя мама. Должны же они свалить на кого-нибудь свою вину. Но все дело в том, что пьеса была плохой. Я это знала с самого начала. И еще там был этот отвратительный тип… называет себя критиком. Он написал что-то насчет того, что звезда дела Херрингфорда так и не набралась духу передать всю невинность своей героини, а может, ей просто не хватило таланта. Мерзавец! Как видишь, они делают все, чтобы публика не забыла об этом деле.
– Как она это восприняла?
– Плохо. Я думаю, это отразилось на ее игре. Когда она выходила из театра, кто-то швырнул в нее яйцо и испортил ее бархатную накидку. Теперь ее придется выбросить, а ведь она обошлась ей в кругленькую сумму.
– Мег, что теперь будет? – с отчаянием спросила я.
– С таким же успехом и я могла бы задать тебе тот же вопрос.
Мама пыталась бодриться. Она пообещала себе, что в следующий раз будет осмотрительнее в выборе пьесы.
Я провела дома месяц. Мы украсили гостиную, как делали это все предыдущие годы. Но раньше дверь нашего дома не закрывалась. Кто-то постоянно приходил и уходил. Кое-кто из друзей, в их числе и Том Меллор, заглянул и на этот раз. Я заметила, что отношения между мамой и ее агентом стали весьма прохладными. Она винила в провале его, а он – ее.
Я с радостью уехала в школу. И вновь меня подхватил водоворот школьной жизни. Я была так занята, что меня вполне устраивали редкие письма от мамы. Сама я, разумеется, писала ей каждую неделю. Это было школьным заданием. Впоследствии я часто спрашивала себя, насколько интересно ей было читать мое повествование о хоккейных матчах, об игре в теннис и нетбол и о моих высоких оценках по английскому языку.
К лету обстановка в доме переменилась самым драматическим образом. Мама постарела. Насколько я поняла, за это время она сыграла несколько незначительных ролей. Одна из них, заверила она меня, была настоящим успехом. Губы Джанет поджались еще больше, но одновременно она лучилась от внутреннего удовольствия. Мама и Мег беспрестанно ссорились, и я вздохнула с облегчением, когда подошло время возвращаться в школу.
На следующее Рождество я поняла, что дела плохи. Мама сыграла роль доброй феи в рождественской постановке.
– Рождественская постановка! – ухмылялась Джанет.
Мег в основном молчала.
Мы скромно отпраздновали Рождество, потому что на следующий день маме предстояло работать. Она сильно простудилась и была совсем вялой. Утром я отнесла ей завтрак, как часто делала в прошлом.
Она улыбалась, но я так долго отсутствовала, что перемены в ней особенно бросались в глаза. Она выглядела на десять лет старше, а около рта залегли мрачные морщинки. В это же время в Лондоне вновь разгорелся скандал вокруг дела Херрингфорда, хотя и не с такой силой, как в первый раз. Жену Эверарда, леди Херрингфорд, обнаружили мертвой в ручье на территории ее поместья. Ручей был совсем мелким, но леди Херрингфорд лежала лицом в воде. Она долго болела, поэтому никто не усмотрел в этом криминала. «Ее смерть возрождает в памяти трагическую кончину сэра Эверарда, оборвавшую его жизнь и карьеру после обнародования его скандальной связи с некоей актрисой…» – писали газеты.
Мама прочитала эту статью (в этот раз она была не на первой странице) и очень расстроилась, потому что ее упомянули как «некую актрису».
– Ты же не хочешь, чтобы в газетах опять появилось твое имя, – утешала ее я.
Внезапно она взвилась.
– Разве ты не понимаешь, что это означает?! Они не упоминают мое имя, потому что оно уже не имеет значения. Некая актриса. Как будто я играю… – тут она залилась истерическим хохотом… – в рождественских постановках!
Это были ужасные каникулы, и я с радостью вернулась в школу. Но еще долго не могла забыть мамин смех и ее отчаяние.
Опять наступило лето. Мне уже шел семнадцатый год. Едва переступив порог дома, я осознала, что жизнь, какой я знала ее до сих пор, окончилась.
Мама изменилась еще сильнее. Под ее глазами залегли темные круги.
Мег первая рассказала мне обо всем.
– Я ухожу. Я только ждала, пока вы вернетесь из школы. С меня довольно. Таких истерик не выдержит никто.
Джанет оказалась тут как тут.
– Через две недели мы уезжаем к Этель! – торжествующе объявила она. – Она, – тут она ткнула пальцем в сестру, – хотела дать вам время что-нибудь придумать.
– А что с мамой? – спросила я. – Она очень плохо выглядит.
– Она совсем не бережет легкие и подхватывает простуду за простудой.
– Это оттого, что она постоянно хандрит, – вставила Джанет.
– Верно, – согласилась Мег. – Если бы ей дали хоть один шанс, я уверена, все пошло бы, как прежде, и публика бы ее приняла.
Эти слова были скорее обращены не ко мне, а к Джанет, торжествующей по поводу маминых неудач. Когда мы остались наедине, Мег пояснила:
– Такие актрисы, как она, не задерживаются на сцене надолго. Я всегда это знала. Они привлекают публику своей молодостью и обаянием. Они, как бабочки, порхают по сцене, и публика восхищается ими… но недолго. Ведь юность не может длиться вечно, верно? Для них самое лучшее – это выгодное замужество. Тогда они покидают сцену и становятся примерными женами и матерями. Но у нее все пошло наперекосяк с самого начала. Ей ни в коем случае нельзя было выходить замуж и уезжать на Цейлон. Это была игра не по правилам, и теперь она за это расплачивается.
– Так, значит, ты все-таки ее покидаешь, – укоризненно произнесла я.
– А что мне еще делать? Она больше не может нам платить… ни мне, ни Джанет. Ее роли становятся все меньше и меньше. Скоро она будет рада ролям без слов.
– И все из-за этого скандала…
– О нет, на самом деле скандал тут ни при чем. Если бы она была великой актрисой, она бы пережила эту историю и глазом не моргнув. Но она не великая актриса. Во всяком случае, ее талант идет только в комплекте с молодостью. Просто скандал состарил ее раньше времени, вот и все. Я ей сразу сказала, что это замужество ее погубит… но она меня не послушала. О нет, она была грамотная… Тем не менее свою задачу она решила неправильно. Я еду к Этель. Наконец-то Джанет заткнется. Но я тоже сыта театром по горло.
У меня состоялся серьезный разговор с мамой. Она лежала в постели. Я не позволила ей встать, слишком слабой и изможденной она выглядела.
– Я не знаю, что нам теперь делать, – призналась она. – Платить Мег и Джанет я больше не могу. И от дома нам тоже придется отказаться.
– И ты еще платила за школу! – воскликнула я.
Она рассмеялась.
– Ничего я не платила. Это все твои тетки.
Я потеряла дар речи. Так, значит, двумя годами беззаботной жизни и хорошим образованием я обязана им!
Меня охватило смешанное чувство благодарности и стыда.
– Я больше не вернусь в школу, – заявила я. – И мы что-нибудь придумаем.
– Что? – поинтересовалась мама.
Что обычно делают девушки, оказавшиеся в таком положении, как я? Если они остаются в одиночестве, они могут податься в гувернантки или компаньонки… М-да, незавидная перспектива. Дети обычно неуправляемы, а старушки капризны. Но я-то не одна. Мне еще маму содержать надо.
– Первым делом я напишу тете Марте и тете Мабель и сообщу им, что бросаю школу. Я им все объясню.
– Могу себе представить, как они будут злорадствовать, – угрюмо произнесла мама.
Я написала им в тот же день.
Я и сама прекрасно понимала, в каком затруднительном положении мы оказались. После долгих переговоров в их номере в Браунс-отеле мы решили, что для нас с мамой существует один-единственный выход.
– В конце концов, – заявила тетя Марта, – Айрини – миссис Ашингтон, а ты, Сэйра, дочь нашего брата.
Ашингтон-Грейндж всегда был родовым гнездом Ашингтонов, и если бы не чайная плантация, мой отец тоже жил бы там. Тетки подчеркнули, что сейчас дом принадлежит им. Но если бы у моего отца родился сын, дом, естественно, перешел бы к нему. По мнению теток, Айрини должна была переехать в Ашингтон-Грейндж, где о ней будет кому позаботиться, а мне предстояло вернуться в школу.
Мама была вынуждена признать, что ей больше ничего не остается и погрузилась в глубокую депрессию. Она так привыкла к обожанию и поклонению, которые всегда воспринимала как должное, что теперь не жила, а влачила жалкое и унылое существование. Чего-чего, а обожания и поклонения в Ашингтон-Грейндже ей ожидать не приходилось.
Она сказала, что не вынесет переезда, если меня не будет рядом, и мне было нетрудно ее понять. Тетки ее презирали, она тоже не испытывала к ним теплых чувств. Ей трудно было смириться с мыслью о том, что придется принять у них милостыню, но мысль о голодной смерти в придорожной канаве нравилась ей еще меньше. Да и нельзя было забывать и обо мне. Допустить, чтобы ее дочь пошла работать, она не могла. И что я умела делать?
Я очень быстро поняла, что причина такой заботливости теток заключалась во мне. Думаю, им очень хотелось, чтобы в их доме поселилась юная родственница. Это позволяло им строить за меня планы на будущее, а тетя Марта страстно любила строить всевозможные планы. Нетрудно было представить себе, что будущее племянницы занимало ее намного больше, чем грядущий церковный базар или ежегодный праздник садоводов на лужайке перед Ашингтон-Грейнджем.
Я твердо стояла на решении не возвращаться в школу.
– Вздор! – восклицала тетя Марта. – Девушки Ашингтон до восемнадцати лет всегда учились в школе.
– Я должна быть рядом с мамой, – отвечала я. – Она больна.
– Чушь! Это просто хандра!
– Она перенесла большую личную трагедию, – напомнила я им.
– Заслуженная расплата за все эти… – начала тетя Мабель.
– Вы должны понять, – перебила ее я, – что если вы хотите видеть меня в Ашингтон-Грейндже, моей маме там тоже должны быть рады.
Я сама изумлялась смелости, с которой отдавала распоряжения этим устрашающего вида дамам. В то же время я испытывала к ним некоторую нежность, ведь они так хотели видеть меня в своем доме, что принимали все выдвигаемые мной условия.
– В таком случае, – вздохнула тетя Марта, – нам придется нанять гувернантку.
– Для гувернантки я уже слишком взрослая, – запротестовала я.
– Твое образование не было окончено из-за… какого-то каприза! – отрезала тетя Марта. – У тебя обязательно будет гувернантка. У нашей сестренки Маргарет было слабое здоровье, и она не могла посещать школу. Так вот, у нее всегда была гувернантка… и не одна. Маргарет умерла.
– Надеюсь, не от избытка гувернанток, – хихикнула я.
Честно говоря, мне все труднее было бороться с необъяснимым желанием дразнить теток.
– Ты слишком легкомысленна, Сэйра, а мы говорим о серьезных вещах.
Никто лучше меня не знал, насколько серьезны обсуждаемые нами вопросы. Тем не менее теткам пришлось сдаться, и мы смогли прийти к окончательному решению. Нам с мамой предстояло переехать из дома на Дентон-сквер в Ашингтон-Грейндж.
