Текст книги "Украденные ночи"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

День был длинный и жаркий. Приближалось время летнего муссона. Со дня на день ожидались дожди. По ним истосковались не только растения, но и люди. Дожди должны были охладить воздух и избавить нас от множества насекомых, докучавших в это время года гораздо активнее, чем в другие месяцы.

При мысли о том, что Селия скоро уедет и я останусь совсем одна, я все больше погружалась в уныние.

В пять часов она вошла ко мне, одетая в дорожный костюм. Я увидела, что она также опечалена.

– Мне так не хочется тебя покидать, – произнесла Селия. – Когда вернется Клинтон?

– Я жду его с минуты на минуту. Но он думал, что уже тебя не застанет, поэтому и попрощался с тобой вчера.

– Да, я знаю, он действительно заходил попрощаться. Ах, Сэйра, как жаль, что я не могу задержаться еще ненадолго… хотя бы пока ты не начнешь самостоятельно передвигаться по дому. Я вижу, ты переоделась в ожидании супруга.

Я действительно надела свое синее платье из бухарского шелка. Я сделала это заранее, поскольку знала, что Селия зайдет ко мне перед отъездом, и не хотела отвлекаться на свой туалет.

– Как шея? – поинтересовалась она.

– Спасибо, отлично. Я вообще о ней забыла.

Она подошла ко мне сзади, приподняла волосы и осмотрела мой затылок.

– Жить будешь, – усмехнулась она. – Можно мне еще разок взглянуть на ожерелье? Тебе стоит надеть его к этому платью. Ну, давай. Я помогу тебе.

Услышав это, я рассмеялась.

– Я вижу, ты к нему неравнодушна, – заметила я.

– А кто равнодушен?

Она осторожно достала ожерелье из футляра и обвила им мою шею.

Я сидела в кресле перед зеркалом и перевела взгляд с колье на лицо Селии. Она смотрела на жемчуг нежно, как на лицо любовника.

– Какая ты счастливая, что у тебя есть муж, преподносящий тебе такие подарки, – произнесла она.

Я не ответила.

Затем ловким движением пальцев она застегнула фермуар, и я вздрогнула, потому что она коснулась оцарапанного места.

– Это ранка, – забеспокоилась Селия. – Обожди минутку. Сейчас я подвину фермуар, чтобы он ее не касался. Царапина в общем-то ерундовая, но лишний раз беспокоить ее не хочется.

– Она кровоточит? – спросила я.

– Нет… Практически нет, так, крошечное пятнышко. Вот так. Теперь ты ничего не чувствуешь, верно?

Я покачала головой.

– Ожерелье просто царственное. – Она поцеловала меня в лоб. – Вот такой я и хочу тебя запомнить, Сэйра. На твоей шее оно смотрится божественно. – Она замерла и прислушалась. – Кажется, к двери уже подали экипаж. Мне пора.

– Ты ничего не забыла?

– У меня с собой мало вещей. Весь багаж, как ты знаешь, уехал в Коломбо. Сейчас его, наверное, уже грузят на корабль. Аи revoir[9]9
  До свидания (фр.).


[Закрыть], Сэйра. Я никогда не забуду всего, что ты для меня сделала.

Мне стало очень грустно. Я так к ней привязалась. Я и представить себе не могла, какой будет без нее моя жизнь. Она быстро подошла к двери и, открыв ее, оглянулась на меня. У нее в глазах стояли слезы. В следующую секунду она исчезла.

Я откинулась на спинку кресла, прислушиваясь к звуку колес отъезжающего от дома экипажа.

Внезапно со мной начало происходить что-то невероятное. Эти перемены подкрались незаметно, потому что с момента отъезда Селии прошло уже не меньше десяти минут. Я почувствовала, что жемчужины всем весом давят мне на шею. Мне показалось, ожерелье начало затягиваться у меня на горле, стремясь меня удушить. Но это было еще не все. Комната наполнилась туманом.

Происходило что-то поистине необъяснимое.

Я попыталась встать. Комната покачнулась, и я крепко схватилась за спинку кресла, пытаясь удержаться на ногах.

В этот момент вошел Клинтон.

– Сэйра! – закричал он, но его крик донесся до меня еле слышно, как шепот. – Что случилось? Сэйра… Сэйра!

Он бросился ко мне и подхватил как раз в тот момент, когда я начала оседать на пол.

– Ожерелье, – услышала я собственный голос. – Оно меня душит.

Усадив меня в кресло, он склонился надо мной, пытаясь расстегнуть фермуар.

– О Боже! – воскликнул он. – О Боже! Нет!

Ожерелье упало мне на колени. Клинтон уже был у двери. Я опять услышала его крик:

– Врача! Скорее! Врача! Как можно скорее! Вы меня слышите? Гоните изо всех сил!

Одним прыжком он вернулся ко мне. В руке он держал горшочек, в котором хранились мои шпильки, а его губы уже прижались к моей шее. Я была слишком слаба, чтобы понимать, что он делает. Я потеряла сознание.

Придя в себя, я услышала голоса. Я увидела Клинтона. Он лежал на полу. «Какой он большой, – совершенно не к месту подумала я. – Он еще больше, чем я думала». Он был смертельно бледен и совершенно не похож на себя.

До меня донесся голос врача:

– Немедленно перенесите миссис Шоу на кровать.

Я почувствовала, что меня подняли на руки и понесли, но я уже опять теряла сознание.

Помню только, что я подумала: мне снится очередной кошмар. Скоро я проснусь.

Кто-то сидел у моей постели. Это оказалась Клития. Она держала меня за руку.

– Сэйра, – прошептала она, увидев, что я открыла глаза. – Все будет хорошо, Сэйра. Доктор приехал вовремя.

Я широко открыла глаза. Мне казалось, что меня по голове бьют молотком.

– Я ничего не понимаю. Что тут произошло?

– Это не имеет значения. Тебе надо спать.

– Я хочу знать… – я не закончила фразу, потому что опять провалилась в сон.

Я оказалась в странном мире на дне моря. Заклинатель акул пел свою заунывную песнь, а песок вокруг меня был усеян жемчужинами. Они начали надвигаться, покрыли меня с головой и не выпускали.

Я отчаянно сопротивлялась.

Откуда-то издалека донесся голос Клитии:

– Все будет хорошо, Сэйра, все будет хорошо.

Насколько мне известно, она всю ночь просидела у моей постели. Я вновь открыла глаза только на рассвете.

– Клития, – позвала я, – ты все еще здесь?

– Да, Сэйра, я все еще здесь.

– Где я… и что случилось?

– Ты в своей постели, и уже все хорошо.

– Но что произошло?

– Тебя отравили. У тебя на шее была царапина, в которую попал яд из фермуара ожерелья.

– Ожерелья!

– Да, этого проклятого ожерелья, – отозвалась Клития.

– Яд… оставался там все эти годы?..

– Нет, не годы. Он попал туда недавно.

– Но кто хотел меня отравить?

– Мы не знаем.

– Клинтон… – прошептала я.

– Клинтон в другой комнате. Если бы он вошел на несколько минут позже…

– При чем тут Клинтон?

– Доктор говорит, что он спас тебе жизнь. Он распознал этот яд по запаху. Он не стал дожидаться доктора, а начал высасывать яд из ранки. Иначе было бы слишком поздно. Яд успел бы попасть в твою кровеносную систему. Это смертельный яд… Он убивает быстро, как яд кобры.

– Клинтон… Клинтон меня спас… а я думала…

– А теперь попытайся уснуть. Шеба здесь, с нами, и Ральф тоже. Мы все приехали, как только услышали, что тут случилось. Мы побудем с тобой, пока ты не оправишься. Мы будем ухаживать за тобой… и Клинтоном.

Я не совсем поняла ее последние слова, но слишком устала, чтобы пытаться во всем разобраться. Я опять провалилась в глубокий сон, а когда проснулась, то уже чувствовала себя намного лучше. Я даже попросила есть. Мне дали немного бульона, и я позвала Клитию.

– А теперь расскажи мне, что тут произошло, – сказала я ей, когда она вошла в комнату.

– Во рту змеи на фермуаре ожерелья оказался яд. Через ранку у тебя на шее он попал в твою кровь.

– Но кто налил туда яд?

– Мы не знаем. Но слава Богу, Клинтон подоспел вовремя. Он очень хорошо разбирается в ядах, включая восточные. Уловив специфический запах, он понял, что тебе угрожает смертельная опасность и что действовать необходимо без промедления. Он прибегнул к самому примитивному способу, которым часто пользуются в джунглях, – отсасыванию яда из раны и сплевыванию его в сторону. Это ему удалось очень хорошо, что и спасло тебе жизнь.

Клинтон… спас мне жизнь! А я-то считала, что он вместе с Анулой задумал от меня избавиться. «Анула, – подумала я. – Это она налила яд в контейнер. Ей, наверное, помогла Лейла».

– И это еще не все, Сэйра, – продолжала Клития. – Клинтон очень болен… очень тяжело болен.

– Что ты хочешь этим мне сказать?

– У него на лице была открытая рана. Он порезался во время бритья. Через этот порез яд попал в его кровь.

– Значит, спасая меня, он отравился сам?

– Да. Высасывать яд из раны всегда опасно и сопряжено с риском для жизни. На это отваживаются только самые смелые.

– Я должна быть с ним, – сказала я.

– Пока нет. Он без сознания. С ним врач. Мы послали еще за одним врачом.

– Значит, он очень плох?

– Он очень сильный, Сэйра.

– Клинтон! – произнесла я и еще раз повторила его имя.

Мне трудно было в это поверить. Клинтон пожертвовал собой ради меня! Из-за этого он теперь опасно болен…

– И это еще не все, – продолжала Клития. – К тебе из Индии приехал друг. Он приплыл из Бомбея вчера вечером на «Ланкарте». Сюда он приехал еще утром, но я сказала ему, что ты больна и принять его не сможешь. Но он и не подумал уезжать. Он сказал, что будет ждать. Он так переживал и так настаивал. Он утверждает, что должен сообщить тебе что-то необычайно важное. Мы сказали ему, что с тобой произошел несчастный случай, и после этого он еще сильнее начал настаивать на свидании с тобой.

– А он сказал, как его зовут?

– Да. Тобиас Мэндер.

– Тоби! – воскликнула я. – О, конечно, я должна его увидеть. Я должна немедленно с ним увидеться!

Я была счастлива, встретившись с ним. Он опять изменился, стал старше, загорел, но в его глазах по-прежнему светились веселье и доброта, и я видела, что передо мной прежний Тоби.

– Сэйра! – воскликнул он.

Он подошел ко мне и взял меня за руки. Потом склонился ко мне, а я обхватила руками его шею.

– Ах, Тоби! – воскликнула я. – Мне было так страшно. Ты не отвечал на мои письма.

Он опять взял меня за руки и посмотрел мне в глаза.

– Сэйра, это ужасно, – заговорил он. – Как только я обо всем узнал, я отправился на Цейлон. Тебе угрожала опасность… страшная опасность. Что ты думаешь о моем последнем письме?

– О каком письме, Тоби? Я так и не дождалась твоего ответа. Ты не ответил на мое письмо.

Он отшатнулся.

– Как? Я писал тебе дважды. Я рассказал тебе о своих подозрениях.

– Подозрениях? Каких подозрениях?

– Позволь, я все тебе объясню. В Дели я встретил Бонингтонов. Ты же знаешь Бонингтонов. Какое-то время Джон Бонингтон был священником в Эпли, а потом он женился на мисс Эффи Кэннон.

– Конечно, я их помню.

– Я видел его только на похоронах твоего отца, но мы вспомнили друг друга. Миссис Бонингтон рассказала мне, что ее муж стал миссионером, и они всего на несколько дней остановились в Дели по пути… куда-то там. Она очень удивилась нашей встрече, потому что только накануне они встретили другого человека, с которым познакомились в Эпли. В их отеле, «Шалимар», остановилась некая Селия Хансен, путешествующая со своей кузиной. Бонингтоны провели там всего одну ночь, после чего переехали к друзьям, но им было очень приятно снова повидаться с Селией.

– Как странно, что Селия ни разу не сказала мне, что встретилась с Бонингтонами. Мы очень часто вспоминали нашу жизнь в Грейндже.

– А вот теперь самое странное. Я так сильно хотел поговорить с кем-нибудь о тебе, что отправился к мисс Хансен в отель «Шалимар». К своему удивлению, я узнал, что никакой мисс Селии Хансен в отеле нет и никогда не было. Я растерялся и сказал, что, должно быть, произошла какая-то ошибка, после чего продолжил свои расспросы. Возможно, у них остановилась какая-нибудь английская леди в компании с другой английской леди? В конце концов мне удалось выяснить, что у них-таки останавливались две английских леди. Только они уже уехали. Их звали мисс Джессика и мисс Сесилия Херрингфорд.

– Херрингфорд!

– Когда-то, очень давно, я вместе с отцом побывал в загородном имении Эверарда Херрингфорда. Он изредка приглашал к себе гостей, а тут моему отцу для воплощения какого-то проекта понадобилась помощь правительства. Как бы то ни было, но мы провели там уик-энд. Я помню, что у него была дочь, которую звали Сесилия. Понимаешь, Сэйра, женщина, прибывшая в Грейндж под именем Селии Хансен, женщина, которая приезжала к тебе на Цейлон, на самом деле была Сесилией Херрингфорд. Мне показалось очень странным, что такая леди была у тебя гувернанткой, но она уехала, и говорить тут было не о чем. Потом ты написала мне о странных событиях, происходящих в твоей жизни. В этом же письме ты упомянула то, что у тебя гостит Селия Хансен. И вот тут я запаниковал.

– По линии матери в этой семье передается безумие, и я подумал, что оно могло достаться и одной из дочерей. Она вернулась к тебе, и вместе с ней в твою жизнь вошли необъяснимые происшествия. Я тут же тебе написал и рассказал все, что узнал в Дели, а именно, что твоя Селия Хансен и Сесилия Херрингфорд являются одним и тем же лицом.

– Но я не получила этого письма.

– А не могла ли она его перехватить? Ведь ей было известно о том, что ты мне написала.

– Она не знала о твоей встрече с Бонингтонами в Дели, – покачала я головой. – Я не верю в это, Тоби. Даже если она и была дочерью Эверарда Херрингфорда, я не верю, что она приехала сюда, намереваясь меня убить. За что? Я ничего плохого ей не сделала. Мне кажется, я знаю, чьих это рук дело. Здесь неподалеку живет женщина, которая прежде была любовницей Клинтона. Она искушена во всевозможных благовониях и снадобьях, а также, вне всякого сомнения, ядах. У нас в доме работает ее сестра. Она сделает все, что ей прикажет Анула. Но Тоби, я так рада тебя видеть! И ты проделал весь этот путь из Индии!

– У меня было предчувствие, что я должен спешить. Один раз я уже приехал слишком поздно. Я не хотел опоздать снова.

– Я счастлива, что ты приехал.

– Ты должна знать, – произнес он, – что если я тебе понадоблюсь, я приеду с другого конца света.

Я подошла к постели Клинтона. Он был очень болен. Его блестящие глаза остекленели, кожа приобрела бледно-желтый оттенок, а волосы безжизненными прядями рассыпались по подушке. Он улыбнулся мне своей привычной беспечной улыбкой, но сейчас при виде ее у меня сжалось сердце.

– Привет, Сэйра, – произнес он. – Вот мне и конец пришел. Кто бы мог подумать?

– Нет, – решительно заявила я. – Ты все это преодолеешь и обязательно выздоровеешь.

Он покачал головой.

– Я знаю этот яд, Сэйра. Он меня настиг. Правители древности использовали его для устранения своих врагов. У этого яда очень странный запах. Его можно почувствовать, только если ты с ним знаком. Его готовят из ядовитых растений, произрастающих в джунглях. Стоит ему попасть в твою кровеносную систему, и надежды нет. Ты можешь протянуть на сыворотках день-другой, но не больше… Он убивает.

– Ты знал это… и тем не менее…

– Я думал, это сойдет мне с рук. И сошло бы, если бы не этот чертов порез. Я забыл о нем, Сэйра. Это случай. Если бы я в этот день не порезался во время бритья… Но такова жизнь… Ты и сама знаешь. Это судьба. Если бы я провел эту ночь дома… Ладно, я и так слишком долго делал все, что хотел. Это дело рук Анулы. Она твердо решила от тебя избавиться. Впрочем, я никогда не смог бы стать тебе хорошим мужем, Сэйра. Я не умею хранить верность одной женщине. А ты бы с этим никогда не смирилась. Ты слишком сильная личность. Взять хотя бы составленное тобой завещание. Это меня потрясло, уж можешь мне поверить. Эта пламенная страсть, соединившая нас… она бы рано или поздно истощилась. Она хороша для молодых… а молодость проходит. Я слышал, он опять вернулся. Старина Тоби! Выходи за него замуж, Сэйра. Это именно тот человек, который тебе нужен. И тебе здесь не место. Тебе лучше вернуться в Англию. Я так и вижу все, что тебя ожидает: благородный дом, благородная жизнь… дети… и сын, жене которого со временем достанется ожерелье Ашингтонов. Я подарил это ожерелье тебе, Сэйра. Оно твое. Ты урожденная Ашингтон, и тебе оно должно принадлежать.

– Это на тебя не похоже. Клинтон. Ты не должен сдаваться.

– Я люблю смотреть правде в лицо, Сэйра. Это всегда было моим жизненным принципом. Через два дня меня не станет. Они не могут избавить меня от этого яда. Они всего лишь замедляют убийственные процессы, не более того.

– Клинтон, послушай. Ты всегда хотел ребенка, правда? Мне кажется, у меня будет ребенок.

Радостная улыбка озарила его лицо.

– Это тебе на память обо мне.

– Мне не нужны никакие напоминания. Тебя невозможно забыть, даже если тебя нет рядом. Но ты будешь рядом. Будешь.

– Я покидаю тебя, Сэйра. Я не хочу делать вид, что это не так. Я прожил хорошую жизнь. Я делал все, что хотел, и брал все, что мне нравилось. Мой уход сделает тебя только счастливее. Я рад, что он приехал. Из самой Индии, насколько я понял. Что ж, занавес падает, и мое представление окончено. Сэйра, прости…

– Мне нечего тебе прощать, Клинтон.

– Избавь меня от этих клише, Сэйра. Тебе есть что прощать. Я вынудил тебя стать моей женой. Я не был тебе хорошим и верным мужем. И я никогда им не стал бы. Я полигамен от природы, эдакое дикое животное из джунглей. Я брал то, что хотел, и тогда, когда я этого хотел… но рано или поздно за все приходится платить.

– Но ты пожертвовал собой ради меня. Если ты умрешь, ты это сделаешь вместо меня.

На его лице появилась тень его былой веселой усмешки.

– В этом не было ни малейшего благородства, – слабо усмехнулся он. – Я не смог бы обходиться без этих наших любовно-ожесточенных сражений.

Я сидела у его постели и думала о нашей совместной жизни. Еще я думала об Ануле. Теперь она его окончательно потеряла.

Он лежал в гробу в соседней с нашей спальней комнате. Я не могла поверить в то, что этот полный сил и энергии мужчина, мой враг и мой любовник, мертв. Я горько его оплакивала, хотя и понимала: то, что он сказал, было правдой. Я никогда не смогла бы быть по-настоящему счастлива рядом с ним. Да и было ли мне рядом с ним хорошо?

Я нуждалась в любви. Я всегда в ней нуждалась, особенно учитывая то, что я никогда ее не знала. Мне были нужны нежность и прочный фундамент, на котором я смогла бы построить свою семейную жизнь. И еще я тосковала по зеленым полям Англии, по ласковым солнечным лучам, согревающим, но не опаляющим, по шелестящему дождику, который никогда не идет по расписанию. Я хотела любоваться полянами лютиков, маргариток и бальзаминов. Но больше всего я хотела видеть рядом с собой друга, на которого смогла бы положиться, кто всегда дарил бы мне свою любовь и заботу. Я абсолютно точно знала, что мне нужно для счастья.

И все же я оплакивала Клинтона.

Завтра его похоронят. В этих краях похороны всегда стремительны. Эта комната опустеет, гроб отсюда вынесут, и я навеки потеряю своего гордого и сильного Клинтона.

Пока я стояла у гроба, прощаясь с Клинтоном, на нас спустилась ночь. Вдруг ручка двери начала поворачиваться, медленно, осторожно и бесшумно.

Дверь отворилась, и от ужаса у меня даже волосы на затылке зашевелились. В воцарившейся тишине было что-то непередаваемо жуткое. Я не знаю, чего я ожидала в этот момент. Потом я подумала: это Анула, она пришла за его телом. Я сделала шаг назад. В комнату кто-то вошел. Закутанная в накидку фигура, неразличимая в темноте.

Я опять подошла к гробу. Капюшон вновь пришедшей откинулся назад, открыв лицо.

– Селия! – прошептала я.

Она не ответила, а замерла у гроба, вглядываясь в мертвое лицо Клинтона.

Затем она тихо произнесла:

– Значит, это он умер.

– Я думала, что ты сейчас на корабле. Как ты попала в дом?

Эти практические детали не имели ни малейшего значения. Тем не менее это было первое, что пришло мне в голову.

– Я не могла уехать, не узнав, чем все закончилось. Я оставила себе ключ.

– Что это значит, Селия?

– Это значит, что тогда ты не умерла. Но ты это сделаешь сейчас.

Я сделала шаг к двери, но она оказалась там прежде меня. В руке она держала пистолет, дуло которого смотрело на меня в упор.

– Селия, ты сошла с ума!

– Мне часто говорили, что я похожа на мать. Он свел ее с ума… Сначала она не была так безумна. Они это сделали вдвоем… Он и твоя мать. И это ее убило.

– Селия, я знаю, кто ты. Ты дочь Эверарда Херрингфорда.

– Да, – кивнула она. – Твой друг все узнал, не так ли? Я прочитала об этом в письме, которое он тебе прислал. Мой отец застрелился из-за твоей матери. Но она за это поплатилась. Уж я об этом позаботилась. Какая же ты наивная, если поверила, что твоя чопорная тетя Марта способна на убийство.

– Ты обманула меня, Селия. А ведь ты всегда была такой ласковой и мягкой.

Она кивнула.

– Я такая и есть. Нас двое в одном теле. Селия Хансен – мягкая и добрая женщина. Она любит людей и старается им помогать. Сесилия Херрингфорд совсем другая. Когда ее родители погибли, она решила отомстить. Двое умерших людей были для нее всем, и она поклялась себе, что заставит виновных в их смерти сполна заплатить за свои прегрешения. Тебе когда-то нравилось одно стихотворение. Ты его помнишь? Она начала декламировать, и ее голос эхом разнесся по этой комнате смерти. Это была странная и мрачная сцена.

 
Увы, любовь! Для женщин искони
Нет ничего прекрасней и опасней:
На эту карту ставят жизнь они.
Что страсти обманувшейся несчастней?
Как горестны ее пустые дни!
А месть любви – прыжка пантер ужасней!
Страшна их месть! Но, уверяю вас,
Они страдают сами, муча нас!
 

После секундной паузы ее как будто прорвало:

– Поэт говорит о любви женщины к мужчине. Но любовь дочери к родителям может быть такой же всепоглощающей. Пусть у меня не было ни одного любовника, Сэйра, но я все равно знаю, что такое любовь. Мои родители были для меня всем на свете. Я так гордилась своим отцом. Он был таким влиятельным человеком. К нему за советом приезжали люди со всего мира. Его ожидало кресло премьер-министра. Во время приступов маминой болезни я принимала бы гостей с отцом. Мы часто вместе об этом мечтали.

– Мы будем вместе жить по адресу Даунинг-стрит, 10, Сесилия, часто повторял он. А потом связался с этой актрисой, твоей матерью. Я узнала об этом. Я даже приходила и смотрела на твой дом.

– Я тебя видела, – кивнула я. – Жаль… Жаль, что я ничего не знала. Жаль, что нам так и не пришлось тогда с тобой поговорить.

Селия покачала головой.

– Мама всегда была странной, но это ее доконало. А потом он застрелился, и она окончательно обезумела. Я ухаживала за ней, поэтому я знаю, что подтолкнуло ее к роковому шагу. Она покончила с собой… и я осталась одна. Я утратила их обоих. И лишь одна мысль заставила меня жить дальше. Мысль о мести. О вендетте. Планируя отмщение, я ожила.

– О Селия, я понимаю твое горе. Но ты отомстила, убив мою мать. Я тут ни при чем. Я не имела к этому никакого отношения.

– Дети наследуют грехи отцов, – произнесла она.

– Это неправильно. Я думала, что ты меня любишь. Ты всегда относилась ко мне с такой теплотой.

– Отчасти это так и было. Но я жила ради мести. Я не могла забыть те страшные дни, скандал и то, что стало с моими родителями. Это было так ужасно… то, что он покончил с собой. Вот это тот самый револьвер. Теперь я понимаю, что должна была им воспользоваться. Это так логично и последовательно.

– Ты пыталась убедить меня в том, что я схожу с ума, верно?

– Да… так, как сошла с ума моя мама. Это страшно – терять рассудок и осознавать это. Мне кажется, страшнее этого на свете нет ничего. Я хотела, чтобы ты страдала так, как страдала она. Та, другая, умерла слишком легкой смертью. Я говорю о твоей матери. Однако тогда я думала, что она должна просто умереть… что мне этого будет достаточно. И я пришла в ваш дом под вымышленным именем, придумав историю о том, что я нуждаюсь в работе. Но когда все окончилось, и я уехала, в моей жизни образовалась пустота. Я вспомнила о тебе. Ведь я лишила жизни лишь одного человека, а у меня умерли отец и мать. Я поняла, что мне нужна жизнь за жизнь. Однако иногда утратить рассудок страшнее, чем лишиться жизни. Я знаю. Я это видела. Поэтому я решила довести тебя до безумия.

– Так это все делала ты. Стуки, запах сандалового дерева…

– Да, я хотела бросить подозрение на любовницу твоего мужа.

– А кобра?

– Да, и игрушечная кобра тоже.

– Но в конце концов ты решила меня убить.

– Я поняла, что только смертью можно отомстить за загубленную жизнь. Ты выжила после несчастного случая с коляской, и тогда я подумала об ожерелье. Оно меня околдовало. И я решила, что в последние мгновения жизни ты должна считать, что тебя убила любовница мужа. Видишь ли, твоя мать была любовницей моего отца. Тут просматривается определенная симметрия. Именно к этому я и стремилась.

– Селия, ты так жестока…

– Да, но я их любила. Они были моей жизнью. Когда они умерли, у меня не осталось ничего… совсем ничего. Их отняла у меня мерзкая женщина. Я смогу успокоиться, только рассчитавшись за их смерти. Если я оставлю тебе жизнь, ты выйдешь замуж за Тоби Мэндера. Я прочитала письма, которые он тебе писал. Я была шокирована, узнав, что он раскрыл мою тайну, и теперь знает, кто я такая. Я знала, что он приплывет из Бомбея на «Ланкарте». Он сообщал об этом в своем письме. Я должна была действовать очень быстро. Если бы я не спешила, я бы все сделала наверняка.

– Убери револьвер. Селия.

Она покачала головой.

– В нем две пули. Одна для тебя, одна для меня.

– Это безумие! – воскликнула я.

– Да, я безумна, – отозвалась она.

Она подняла револьвер и направила его дуло на меня. Ее губы зашевелились.

– Отец… мама… – услышала я ее шепот. – Вот и все. Я иду к вам. У меня нет выбора. Иначе они упекут меня в сумасшедший дом, так, как упекали тебя, мама. Но ты будешь отмщена.

Это мгновение навечно впечаталось в мою память. Призрачная фигура обезумевшей женщины и мертвое тело Клинтона в гробу между нами.

Все произошло так, как если бы в это мгновение Клинтон ожил и крикнул мне: «Живи! Живи! Ты должна жить! Ты передо мной в долгу! Иначе выйдет, что я умер напрасно!»

Я бросилась на пол, и в это же мгновение у меня над головой просвистела пуля. Я услышала шепот Селии:

– Мертва. Конец. Мои родные, я иду к вам.

Я лежала ни жива ни мертва, затаив дыхание. Раздался второй выстрел.