Текст книги "Украденные ночи"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Похоже, это заставило его смириться.

– Пожелай всем спокойной ночи, – попросила его Клития.

– Спокойной ночи, – послушно произнес он. – Я поговорю с тетей Сэйрой завтра. Она не уйдет на небо.

Мы спустились вниз. Слуги уже накрывали стол в столовой, которую, как и у нас, отделяли от гостиной раздвижные двери.

На улице было еще светло. Клинтон рассказывал мне, что из-за близости острова к экватору долгота дня в течение года меняется незначительно, не более чем на час. Я знала, что стемнеет около семи часов, то есть совсем скоро. Я обратила внимание на масляные лампы под потолком и на медные канделябры с зажженными свечами, призванными дополнять свет ламп. Точно такие же канделябры я видела в доме Клинтона.

Перед самым обедом к нам присоединился Сет Блэндфорд. Его национальность сомнений не вызвала бы ни у кого. У него были рыжеватые волосы, бледная кожа и светлые, едва заметные брови и ресницы. Если не считать этого, правильные черты лица делали его весьма привлекательным мужчиной. Среднего роста, рядом с Клинтоном он казался коротышкой.

– Ага, Клинтон наконец вернулся! – воскликнул он. – И ты привез с собой… Сэйру?

Он обернулся ко мне и стиснул мою руку в рукопожатии. Обручальное кольцо врезалось мне в пальцы, и я с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться от боли.

– Приятно познакомиться, – заявил он. – Ты похожа на отца. Как жаль. И зачем он пустился в это путешествие? Лучше бы остался дома.

– Он настаивал, – вмешался Клинтон.

– А теперь его нет… зато Сэйра здесь.

– Я так рада, что она приехала! – произнесла Клития, все это время не сводившая с меня восхищенного взгляда.

– В таком случае давайте поднимем бокалы за наше знакомство, – провозгласил Сет.

Клития хлопнула в ладоши, и двое слуг бесшумно вбежали в комнату, неся подносы с бокалами, джином и содовой. Они также подали нам лаймы и сок каких-то тропических плодов.

Клития начала разливать напитки. Клинтон поднял свой бокал и провозгласил:

– За возвращение домой!

– Завещание нас немного удивило, – тихо произнес Сет Блэндфорд. – Мы думали…

– Старина Ральф всегда был непредсказуем, – согласился Клинтон. – Все считали его приверженцем традиций, а он постоянно поступал совершенно неожиданным образом.

– Скажи, Сэйра, – обратился ко мне Сет, – как ты себя чувствуешь в роли владелицы плантации?

– Мне страшновато, – призналась я, – особенно учитывая то, что я в этом совершенно не разбираюсь.

– Вот именно! – воскликнул Сет.

– Она его дочь, а Клитии он оставил ожерелье, – заявил Клинтон.

Клития прижала к груди дрожащие пальцы и опустила глаза.

– На время, – с горечью в голосе возразил Сет.

– Я надеюсь, что угощение вам понравится, – поспешила вмешаться Клития. – Мы очень любим карри. Это национальное блюдо, и такого карри, как у нас, не попробуешь больше нигде в мире.

Ей удалось сменить тему разговора и развеять неловкость. Она начала строить планы на завтра, когда я опять приеду к ней и поближе познакомлюсь с Ральфом, которого так взволновало мое появление в его жизни, а также осмотрю ее сад. Нам предстояло многое обсудить. Вот, например, одежда. У меня есть подходящая одежда?

– Клинтон рассказывал мне о здешнем климате, поэтому я в какой-то степени подготовлена.

– В чем Клинтон совершенно не разбирается, так это в женской одежде.

– Зато он умеет ее ценить, – вставил Сет.

– Сэйре потребуется помощь, и я готова ее предоставить. Я покажу ей, где продаются изумительные ткани. Из шести ярдов выйдет сари, к тому же его не надо шить.

– Моя милая Клития! – воскликнула я. – Ты можешь представить себе меня в сари? Боюсь, что для этого я слишком велика.

– Оно тебе очень пойдет, – заверила меня сестра.

Я покачала головой.

– Я буду чувствовать себя не в своей тарелке. Я не привыкла к такой изящной одежде. Нет, я лучше сохраню верность традиционным английским платьям.

– Я все равно покажу тебе, где купить прекрасный шелк.

– С радостью воспользуюсь твоей помощью.

Она сообщила мне, что от Канди нас отделяет около двенадцати миль, но до Мангании, где мы вышли из поезда, совсем недалеко. Не Канди и не Коломбо, конечно, но магазины там неплохие.

– А я с удовольствием составлю тебе компанию, – улыбнулась Клития. – Сет, мы должны дать в честь Сэйры бал. Ведь все захотят с ней познакомиться.

Когда подали обед, на улице уже стемнело.

– А мы тут натерпелись страху, – сообщил Клинтону Сет, когда мы уже сидели за столом. – Спасали плантацию от листовертки.

– Я уверен, что вы справились, – ответил Клинтон.

– О да. Урожай не пострадал.

– Что бы мы без тебя делали, Сет.

Сет даже порозовел от удовольствия.

Я проголодалась, а карри оказался очень вкусным. Я внимательно прислушивалась к разговору, крутившемуся в основном вокруг проблем, связанных с выращиванием чая. «Они говорят о моей плантации», – изумленно думала я. Невероятно! Я не могла понять, почему отец так распорядился наследством. Плантацию должна была унаследовать Клития. Я понимала огорчение Сета. Хотя Клитии досталось фамильное ожерелье, которое она должна будет передать жене своего сына…

Как ни странно, но в этот момент речь за столом зашла о жемчуге и его добыче. Сет что-то рассказывал об устричных отмелях в Манарском заливе.

– Одного из ловцов схватила акула. Он погиб.

– Кто?! – воскликнул Клинтон.

– Карам.

– Карам! – повторил Клинтон. – Один из лучших моих ныряльщиков. Ну почему он был так беспечен!

– Беспечен! Неужели ты думаешь, что он был неосторожен? У них и заклинатель акул был. Но эта тварь его уже поджидала на дне.

– Карам! Прекрасный ныряльщик! Один из лучших.

– Я слышал, что в этом сезоне улов был неплох.

– Это хорошие новости, – кивнул Клинтон. – Но Карам!

– Что такое устричные отмели? – поинтересовалась я. – Я впервые об этом слышу.

Сет лукаво покосился на Клинтона.

– Это на Клинтона не похоже, – произнес он. – Обычно он не темнит.

– Разве я тебе не рассказывал? – удивился Клинтон. – Мне принадлежат устричные отмели у северо-западного побережья Цейлона. Мы поедем туда, и я все тебе покажу. Но там интереснее всего, когда ловцы собирают моллюсков. Сбор начинается на второй неделе марта. Сезон длится от четырех до шести недель.

– Жемчуг! – прошептала я. – То есть ты еще и жемчугом занимаешься?

– Это второстепенно, – отмахнулся Клинтон.

Сет наклонился вперед.

– Клинтону принадлежит практически весь Цейлон, – произнес он. – Здесь у него чай, на северо-западе жемчуг, в лесах – каучук. Половина судов в бухте Коломбо перевозит грузы Клинтона.

– Мы должны брать от этой земли все, что возможно, – пояснил Клинтон. – Это позволяет местным жителям заработать на жизнь.

– И обогащает тех, кто дает им эту возможность.

– Должны же они получать вознаграждение за свой труд и капиталовложения, – напомнил ему Клинтон.

– Больше всего меня заинтересовала добыча жемчуга, – вставила я.

– Настоящая женщина, – пожал плечами Клинтон. – Если бы ты знала, какой ценой достается жемчуг, ты бы вообще отреклась от жемчужных ожерелий.

– Ты слышала это, Клития?! – воскликнул Сет. – Подумай об этом в следующий раз перед тем, как надеть свое знаменитое ожерелье.

– Я об этом никогда не забывала, – тихо ответила Клития.

Клинтон не унимался.

– Жены и невесты ныряльщиков называют жемчужины «человеческими жизнями».

– Значит, это очень опасно?

– Ты только что слышала, что акула убила одного из моих лучших ныряльщиков. Представь себе такую картину. Лодки отправляются в море в полночь, чтобы достичь устричных отмелей к восходу солнца. В каждой лодке находится около десяти ныряльщиков. Они работают в парах и ни за что не прыгнут в воду, если с ними нет заклинателя акул. Считается, что своими странными напевами заклинатели приводят акул в состояние такого восторга, что они не замечают вторгающихся в их владения людей. Тем не менее каждый ныряльщик вооружен коротким копьем из железного дерева для защиты от акул, оказавшихся неподвластными напевам заклинателя.

– Странно, что они вообще согласны этим заниматься.

– Если они не будут работать, они умрут с голоду, – коротко заметила Клития.

Клинтон внимательно наблюдал за мной.

– Это действительно так. У них нет выбора. Однако такова жизнь.

В этот момент я вдруг остро ощутила чужеродность всего, что меня окружает. Жара, неизвестные насекомые, с глухим стуком бьющиеся в оконную сетку, я сама в окружении едва знакомых людей, явное соперничество между Сетом и Клинтоном…

Мужчины опять заговорили о плантации, а Клития сказала мне, что заедет за мной утром, привезет к себе и все мне покажет и расскажет.

Мы уехали около половины девятого. Сет и Клития проводили нас к экипажу.

– Тебе понравилось? – спросил Клинтон, когда двуколка покатилась по дороге.

– Очень. Я давно мечтала познакомиться с сестрой.

– И как ты ее находишь?

– Она красива и обаятельна. Но вначале я была шокирована. Я ожидала увидеть английскую девушку. Почему ты меня не предупредил?

Клинтон пожал плечами.

– Она пошла в мать. Считают, что она – ее точная копия.

– Мне никогда не говорили, что первая жена отца была цейлонкой.

– Здесь это случается… изредка. Многие мужчины заводят себе любовниц из числа местных женщин. Порой от этих связей рождаются дети. Браки заключаются достаточно редко. Клития получила английское воспитание и образование. Здесь несколько лет жила английская гувернантка. Дракон, а не женщина, с какой стороны ни подойди. А потом на плантацию приехал Сет, молодые люди полюбили друг друга и поженились.

– Сет – хороший управляющий?

– Он неплохой второй номер. Он надеялся, что плантация достанется Клитии.

– Мне кажется, это вполне оправданные надежды.

– В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным.

Остаток пути мы молчали.

В конюшне нас уже ожидал слуга, принявший лошадь и экипаж. Клинтон взял меня под руку и повел к дому. Даже в темноте он сверкал белизной. Над дверью висел фонарь, а в воздухе звучал неумолчный гул насекомых.

Мы вошли в холл.

– Наконец-то мы дома, – вздохнул Клинтон и, развернув меня к себе, поцеловал в губы.

Когда он выпустил меня, я заметила, что рядом стоит слуга и смотрит на нас.

– Что-нибудь нужно, господин?

– Нет, спасибо, – ответил Клинтон.

Мы поднялись в спальню. В ней горели две лампы, полог кровати был откинут, а на оконной сетке я заметила мертвых насекомых, тщетно пытавшихся пробиться к свету.

Я мимоходом вспомнила свою спальню в Грейндже, где холодными зимними ночами я торопливо раздевалась и прыгала под одеяло, чтобы согреться, а летом настежь распахивала окна, впуская свежий ночной воздух.

– Здесь все иначе, – заметил Клинтон, в очередной раз продемонстрировав свою жутковатую способность читать мои мысли. – Но ничего, ты привыкнешь. Очень скоро все это станет твоей второй натурой. А когда-нибудь мы поедем в Англию в гости. Хочешь?

Я кивнула, а он начал расстегивать пуговицы на моем платье.

– Клинтон, это правда, что тебе принадлежит большая часть Цейлона? – спросила я.

– Сет любит преувеличивать, моя дорогая, – рассмеялся он. – Цейлон – огромная страна, которая имеет все шансы процветать, если ее ресурсами правильно распоряжаться. Просто я умею выжать максимум из того, чем располагаю. Но таких, как я, много.

– Ты так богат… У тебя даже устричные отмели есть.

– Я вижу, что они потрясли твое воображение. Это все из-за легенды о жемчужном ожерелье Ашингтонов, о котором тебе твердили всю жизнь.

– Я не знаю людей, которых не завораживал бы вид жемчуга. Так это правда, что ты занимаешься его добычей?

– У меня есть доля в этом бизнесе, как и во многих других. Чтобы застраховать себя от банкротства, никогда нельзя делать ставки на что-то одно. Возьмем кофейную катастрофу. Мы совсем недавно от нее оправились. Некогда здесь считалось, что если ты выращиваешь кофе, то твое будущее обеспечено. И что же? Рынок рухнул. Болезнь под названием кофейная ржавчина привела к массовой гибели деревьев. Всего за несколько лет торговля кофе была полностью уничтожена. Деловой человек должен иметь пути отступления. Поэтому я и занимаюсь многими отраслями одновременно.

– Итак, ты занимаешься… чем там? Жемчугом, каучуком, кокосами и чаем.

– На Цейлоне это основные отрасли. Чайная плантация никогда не приносила мне удовлетворения. Она слишком мала. Я хотел расширяться. И хотя теперь у меня две плантации, по сути это одна большая плантация. Но они обе мои.

– Я думала, что одна из них принадлежит мне.

– Моя дорогая Сэйра, все, что принадлежит тебе, принадлежит и мне.

– И наоборот?

– Ну конечно.

– Значит, у меня есть доля в добыче жемчуга и всем остальном?

Он прижал меня к себе и расхохотался.

– У меня обширные планы! – воскликнул он. – О, как я рад, что наконец-то вернулся. Но обрабатывать эти плантации будет гораздо легче, если вначале мы их объединим. Сет может продолжать работать управляющим, он с этим справляется достаточно неплохо. Но я позабочусь о том, чтобы поднять производительность твоей плантации. Я уже давно собирался это сделать.

– Давно? – переспросила я. – Но откуда ты знал, что плантация достанется мне?

– Ты же дочь своего отца, верно?

– Но ведь у меня есть сестра, муж которой работал у отца управляющим…

– Не слишком успешно.

– Клинтон, – медленно произнесла я. – Ты знал, что он оставляет плантацию мне.

Он в упор смотрел на меня.

– Ну и что из этого?

– Откуда?

– Твой отец сам мне об этом сказал. Сет применяет не совсем правильные методы и совсем не умеет управлять работниками. Твой отец обсуждал со мной эту проблему.

– И ты в самом деле знал, что он оставит плантацию мне, ведь так?

– Да.

– Значит, это было задумано, что ты женишься на мне и получишь плантацию?

– Вроде того.

– Так вот почему…

– Да брось ты, Сэйра, дело не только в этом. Разве ты сама не видишь, как мне хорошо с тобой?

– Тебе хорошо от того, что благодаря мне ты смог заполучить плантацию.

– Она все равно рано или поздно досталась бы мне. Со временем я ее просто купил бы. И мне не пришлось бы ждать слишком долго. Но так, конечно же, проще.

– Значит… ты заранее решил, что женишься на мне. Вы обо всем договорились. Ты и мой отец…

– Ну конечно, он этого хотел. Кому нравится наблюдать за тем, как плод усилий всей его жизни приходит в упадок, потому что ему приходится во всем полагаться на управляющего? Он знал, какие меры необходимо принять, чтобы возродить плантацию, и знал, что мне это по силам. Он понимал, что пройдет немного времени и плантация все равно достанется мне. Но ты тоже нуждалась в защите и заботе. Поэтому идея женить меня на тебе показалась ему очень удачной.

– Ты хладнокровный и расчетливый мерзавец, – заявила я. – И я тебя презираю.

– Я знаю, – ответил он.

А потом он подхватил меня на руки и расхохотался.

– Мне это даже нравится. Протестуй. Дерись. Сопротивляйся.

Проснулась я ранним утром в незнакомой постели, окруженной противомоскитной сеткой. Рядом спал он, мой муж.

Я чувствовала себя пойманной. Это я попалась в сети, сети интриги, сплетенные им собственноручно.

Так, значит, на самом деле он меня не любит. Я всего лишь очередная женщина, которых у него было много, а будет, наверное, еще больше.

Я лежала не двигаясь. Скоро настанет день. Мой первый день в чужой стране.

Затем подумала о Тоби. Где он сейчас? Наверное, вернулся в Индию. Что, если бы я была с ним? Сейчас лежала бы в постели, очень похожей на эту. Сетки на окне, сетка надо мной. Но чувствовала бы себя совершенно иначе. Мне показалось, что стены комнаты придвинулись и сомкнулись надо мной, и из хаоса моего спутанного сознания раздался детский голосок: «Тетя Сэйра уйдет на Небеса?» Эти слова опять вызвали ощущение покалывания в позвоночнике, которое возникло, когда я услышала их в первый раз. В воздухе повисло предостережение.

После завтрака за мной приехала Клития. Ее экипаж был очень похож на тот, которым накануне вечером пользовались мы. Она собиралась, как мы и договаривались, забрать меня на плантацию Ашингтонов. Сет сказал, что, поскольку теперь она принадлежит мне, я должна понемногу вникать в дела.

Клинтон был в отличном настроении. Похоже, его нимало не смутило разоблачение, и он пребывал в несокрушимой уверенности, что любые его промахи можно загладить в постели. Я же была глубоко уязвлена и твердо решила дотошно разобраться в выращивании чая и доказать ему, что плантация, ради которой он на мне женился, принадлежит именно мне, а не ему.

Однако по дороге мое уныние слегка развеялось. Поводья в руках Клитии выглядели несколько неуместно, хотя сегодня она была одета не в сари, а в голубое шелковое платье. Она походила на изящную куклу, предназначение которой радовать окружающих своим изяществом, а вовсе не управлять повозками.

– Ты хорошо управляешь лошадью, – заметила я.

– А… это легко. Я ведь наполовину англичанка. Меня воспитали совсем не так, как местных девушек. Хотя я на них похожа, верно? Но я сильная. Ты еще в этом убедишься, Сэйра. Ты должна рассказать мне об Англии. Я так много хочу узнать. Я помню твою маму… правда, очень смутно. У нее был мягкий и очень приятный голос. Я не помню, как она выглядела, но я знаю, что она была очень красивой.

– Да, она была красавицей.

– А потом она уехала… Я понемногу начинаю вспоминать. В доме стало так тихо… Отец часто закрывался в кабинете и целыми днями из него не выходил. Везде воцарилось уныние. Но это было очень давно. Шеба рассказывала мне об этом. Она говорила, что твоя мама ни за что не смогла бы тут прижиться… и что ей вообще не следовало приезжать. Но Шеба любила мою маму и считала, что отец не должен был больше жениться. Все же какое счастье, что он это сделал. Ведь иначе тебя бы здесь не было.

Мы ехали по той же дороге, что и накануне вечером с Клинтоном.

– Когда будешь возвращаться, – опять заговорила Клития, – я покажу тебе короткую дорогу через джунгли. Хорошо, что они их не вырубили… Это настоящие джунгли. Хотя, насколько я знаю, уже поговаривают о том, чтобы вырубить их и посадить там чай. Думаю, Клинтон так и сделает.

– А кому принадлежит этот участок? – поинтересовалась я.

– Половина – Ашингтонам, половина – Шоу.

– Что ж, участок Ашингтонов останется в неприкосновенности, – заверила я ее.

– Если Клинтон захочет…

– Решать в любом случае мне.

– Я вижу, Сэйра, ты волевая женщина.

Мы подъехали к дому. Клития загнала экипаж во двор, и двое слуг подбежали, чтобы поставить его в конюшню. Мне начинало действовать на нервы внезапное и бесшумное появление этих слуг в тот самый момент, когда хозяева нуждались в их помощи. Это означало, что они за нами постоянно наблюдают, чтобы предвосхитить любую нашу потребность. И хотя я не могла не признать, что это очень удобно, мне все равно было не по себе.

Я с наслаждением вошла в дом, где было значительно прохладнее, чем на улице.

– С чего начнем? – обернулась ко мне Клития. – Я покажу тебе дом, хочешь? Он очень похож на твой собственный дом. И совсем не похож на Грейндж. Отец мне много о нем рассказывал, и мне очень хотелось бы его увидеть. Насколько я поняла, его охраняют два дракона, которых зовут Марта и Мабель и которые меня к нему на пушечный выстрел не подпустят.

– Да, это тетки. Марта в самом деле может нагнать страху на кого угодно. Она обожает строить планы и осуществлять их любой ценой.

Передо мной вдруг всплыла ужасающая картина: морозной зимней ночью я вхожу в мамину комнату… Что за вздор? Я уже и думать об этом забыла. Это просто какое-то помрачение рассудка. Но ведь я до сих пор не перестала оплакивать мамину безвременную смерть.

– Мабель, – продолжала я, – сама по себе довольно безвредная. Просто она постоянно идет на поводу у Марты.

– И ты какое-то время с ними жила. Но ты ведь одна из них, поэтому они тебя приняли.

– Моя мама им тоже не нравилась.

– Прекрасная женщина и чудесная актриса. Как жаль, что я так плохо ее помню. Иногда я лежу в постели и пытаюсь представить себе то время, но все, что мне удается вспомнить, это как Шеба заходит в мою комнату и говорит: «Она уехала». Глаза у нее при этом сверкали так, как будто она только что сообщила мне необычайно счастливое известие.

– Расскажи мне о Шебе. Она меня заинтересовала.

– Быть может, я попрошу, чтобы нам принесли чего-нибудь попить? Прохладительные напитки, например? Конечно, у нас есть чай… извечный чай. Я уверена, что даже в Англии не пьют столько чая, сколько пьем мы. Это все жара…

Не успела она все это проговорить, как в комнате возник слуга с подносом, на котором стояли высокие стаканы с лимонадом.

Когда мы остались одни, Клития вернулась к нашему разговору.

– Ты спрашивала о Шебе. Она из очень интересной семьи. Ее брат, Нанкин, работает у Клинтона управляющим. Он умный, и Клинтон весьма его ценит. Нанкин заключил очень необычный брак. Его жена была португалкой. Когда-то на Цейлоне обосновались португальцы. После них здесь осталось много мастеровых и ремесленников, как и после голландцев, которых тоже хватало. Нанкин очень хорош собой, и его полюбила девушка из довольно приличной семьи. Они поженились. Лейла – их дочь. Кроме нее у них родился Ашраф. Он работает на нашей плантации. И есть… еще одна дочь.

– А она что делает?

Клития заколебалась.

– О, Анула – очень необычная женщина… У нее даже собственный дом есть. Она считается одной из местных красавиц. И еще у нее есть то, что называют «силой».

– Как интересно. Надеюсь, я с ней смогу познакомиться?

– Ну… э-э… может, и сможешь.

– А что… она действительно такая необычная… эта Анула?

– О… нет… нет… я бы не сказала. Но ее собственная семья ее побаивается. Шеба говорит о ней как о божественном создании. Хотя это все семейная гордость… не более. Да, ты спрашивала о Шебе. Она пришла сюда как служанка моей мамы, а когда родилась я, она стала моей няней. А если точнее, она заменила мне мать. Она предана мне… а теперь и Ральфу. Я знаю, что когда он с ней, я могу быть за него спокойна. Со временем мы наймем для него гувернера… англичанина, конечно. Быть может, он уедет в Англию, учиться в школе. Этого хочет Сет.

– Должно быть, это так прекрасно, иметь такого чудесного сынишку.

– Он – моя жизнь. Я люблю его больше всего на свете.

– А как же Сет?

– Ну конечно, я люблю Сета. Но это другое. Возможно, когда у тебя будет ребенок, ты меня поймешь.

Мы допили лимонад, и она встала.

– Пойдем, я покажу тебе дом.

Я с готовностью последовала за ней. Дом был просторным и очень походил на дом Клинтона.

Клития сообщила мне, что Ральфа дома нет. У него урок верховой езды.

– Верховая езда в наших краях – абсолютно необходимый навык. У нас есть железная дорога, по которой мы можем добраться до Канди или Коломбо. Но для местных поездок нужна лошадь. А теперь пройдем в сад.

Мы спустились в холл. Я заметила, что этот дом, как и дом Клинтона, приподнят над землей. Я спросила об этом у Клитии, и она объяснила, что это защита от термитов.

– Их тут несметное количество, – пояснила она. – Они перемещаются целыми армиями, насчитывающими тысячи… а может, и миллионы насекомых. Они могут пройти через дом, съедая все на своем пути. После их ухода от дома останется пустая скорлупа. Поэтому мы так и строим. А вот эти опоры, на которых стоит дом, обработаны специальным, отпугивающим термитов составом.

– Как это ужасно! Уехать из дому, а, вернувшись, обнаружить на его месте лишь остов.

– Такое уже случалось. Ты и представить себе не можешь, Сэйра, с какими опасностями нам приходится иметь дело. Тебе следует остерегаться насекомых. Местные жители имеют против них некоторый иммунитет, но тебе предстоит долгий процесс акклиматизации. Особенно бойся комаров. Это самая распространенная напасть. И самая серьезная опасность.

– Похоже, меня со всех сторон подстерегают опасности.

Ее сад очень напомнил мне наши, английские сады. Когда я сказала ей об этом, она кивнула:

– Да, его разбил отец. Нам удалось здесь вырастить некоторые из привычных для Англии растений.

И это действительно было так. Среди экзотических цветов росли рододендроны, герань и даже калина.

– Они будут напоминать мне о доме, – улыбнулась я.

Время, проведенное с Клитией в саду, было очень приятным. Чем больше я общалась с сестрой, тем больше меня к ней влекло. И то, что она принадлежала к иной расе, придавало ей и пикантность, и дополнительную привлекательность.

Пока мы бродили по саду, я обратила внимание на одну особенность местной природы. Все вокруг изобиловало жизнью. В воздухе стояли неумолчный гул и жужжание насекомых. Клития сказала, что она его не слышит и со временем я тоже перестану обращать на него внимание. Буйная растительность и обилие в окружающем нас пространстве живых существ объяснялись обильными дождями и жарким солнцем. В какой-то момент я коснулась ветки и в ужасе отшатнулась, потому что ветка ожила и зашагала прочь. Я замерла как громом пораженная, а Клития весело расхохоталась.

– Это палочник. Насекомое такое. Он выглядит, как отросток ветки. Так он скрывается от врагов.

– Жуть какая!

– Ты очень быстро освоишься. Поначалу все кажется странным и необычным, но вскоре ты все это будешь воспринимать как должное. Я надеюсь, мы будем часто с тобой встречаться… кроме того, у тебя есть Клинтон…

Она выжидательно на меня смотрела, как будто приглашая поделиться каким-то секретом.

– Ну да, Клинтон, – кивнула я.

– Мы очень удивились, когда услышали, что он женился.

– Почему? Он ведь не так уж и молод.

– Нам всегда казалось, он и не помышляет о женитьбе…

– Насколько я поняла, он приехал в Англию в поисках жены.

Я попыталась заставить свой голос звучать как можно более небрежно.

– Что ж, его поиски увенчались успехом, и все сложилось как нельзя лучше. Сэйра, Сета очень беспокоит… судьба плантации.

– Что именно его беспокоит?

– Что собирается предпринять Клинтон?

– Клинтона это вообще не касается. Плантация принадлежит мне. Я о ней ничего не знаю, но я готова учиться. Я попрошу Сета посвятить меня во все детали.

– Думаю, Клинтон не очень одобрительно относится к Сету. Сету кажется, что он настроен слишком критично.

– Возможно, Клинтон чрезмерно требователен к людям.

Она как-то странно на меня посмотрела.

– Да, – медленно ответила она, – возможно, ты права. Пока отец был жив, все шло хорошо. Сет отлично справлялся со своими обязанностями. Отец был им доволен. Ты не обижайся, просто мы не ожидали…

– Ты можешь говорить со мной прямо, Клития. Вы с Сетом думали, что плантация отойдет тебе. И это вполне естественно.

– Было бы лучше, если бы все произошло наоборот.

– Как наоборот? Ты о чем?

– Ожерелье тебе, а плантация мне. Но я ведь старше, и существует эта традиция. Я ненавижу эту штуковину. Мне кажется, что она приносит несчастье.

– Оно у тебя здесь, Клития?

– Да. Сет считает, что его следует хранить в банке. Иногда мы его туда отвозим. Но жемчуг необходимо время от времени надевать. Он как будто обижается, когда его не носят. Он теряет свой блеск. Во всяком случае, таково поверье. Отец заставлял меня носить это ожерелье. Мы собираемся в честь твоего приезда давать бал. Мне опять придется его надеть.

– Я хотела бы на него взглянуть. Я так много о нем слышала. Неужели оно и в самом деле так прекрасно, как о нем говорят?

– Ты сможешь сама судить об этом.

– О нем говорят с таким благоговением. Должно быть, оно стоит целого состояния.

– О да, оно гораздо дороже плантации. Но мы предпочли бы плантацию. Клинтон все захватит в свои руки. Этого Сет и боится. Сэйра, что если Клинтон захочет кем-то заменить Сета?

– Он не сможет этого сделать. Я этого не допущу.

– Я не знаю ни одного человека, способного противостоять желанию Клинтона.

– Но ты ведь и меня еще не знаешь, верно, Клития?

Внезапно мое настроение резко улучшилось. Я не позволю ему собой управлять. Он совершил ошибку, если считал меня легкой добычей и думал с помощью наивной простушки завладеть таким лакомым кусочком, как плантация Ашингтонов.

«Плантация моя, Клинтон Шоу! – решительно сказала я себе, стоя посреди благоухающего экзотическими ароматами сада. – И вскоре ты об этом узнаешь».

Внезапно раздался радостный вопль. Это в сад ворвался Ральф. Он выглядел очаровательно в шелковом костюмчике, с взъерошенной шевелюрой, сияющими глазами и легким румянцем на щечках.

– Мама! – завопил он, но увидев меня, насторожился.

– Это твоя тетя Сэйра, – напомнила ему Клития. – Ты же ее знаешь. Вы только вчера познакомились.

Он кивнул и опять обернулся к матери.

– Мама, я видел кобру. Она гналась за нами. Она хотела меня укусить, а я на нее наступил, и она встала. Она была во-от такой большой… – мальчик показал руками, до каких пор мог дотянуться. – Она на меня зашипела.

Клития побледнела от ужаса.

К нам подошел сингалец, сложив на груди руки и слегка склонив голову.

– Нет, мисси, – произнес он. – Нет кобры. Нет опасности малышу.

– Но она была, – закричал Ральф, и его лицо раскраснелось, – была… была!

– И что же случилось потом? – моментально успокоившись, поинтересовалась Клития. – Подойди поближе и расскажи нам с тетей Сэйрой обо всем, что ты видел.

– Мы ехали по лесу, – начал Ральф. – Потом мы привязали лошадей и немного погуляли. И тут появилась кобра.

– Как же ты от нее избавился?

– Я ее застрелил.

– Как застрелил?

– Я выпустил в нее стрелу.

– Но ты же не брал с собой лук и стрелы.

– Я их сделал.

Клития взъерошила его волосы.

– У Ральфа удивительно живое воображение, – улыбнулась она.

– Что такое воображение?

– Фантазирование.

– Что такое фантазирование?

– Это то, чем ты занимаешься, мой херувим.

– Это хорошо?

– Да, но с ним надо полегче.

– А оно тяжелое?

– Ну что за ребенок! – ласково воскликнула Клития. – И ты еще не поздоровался с тетей Сэйрой.

– Привет, тетя Сэйра. Ты любишь змей?

– Вряд ли, хотя я их никогда не видела.

– Почему?

– Потому что там, откуда я приехала, змей почти нет. Встречаются изредка, и то маленькие.

– Ты поэтому и уехала?

– Не совсем.

– Я покажу вам Коблу. Мама, я хочу показать тете Сэйре Коблу.

– А где она?

– Сейчас. Сейчас. Я знаю.

И он умчался. Клития расхохоталась.

– Тебе придется сделать вид, что ты боишься Коблу. Это игрушечная кобра, но размеры у нее, как у настоящей. Жуткая штука. Ральф ее обожает. Она у него уже несколько месяцев, но еще не надоела ему. Он тогда еще не выговаривал «р» и поэтому говорил не «кобра», а «кобла». Вот откуда у нее такое имя.

В саду опять появился Ральф, волоча за собой нечто, действительно очень похожее на живую змею.

– Это Кобла, – представил он мне свою любимицу. – Тебе страшно, тетя Сэйра?

– Вид у нее и в самом деле устрашающий.

Я не преувеличивала. Змея была, как живая. Я присмотрелась к желтоватым глазам по обеим сторонам ее головы.

– Она и язык высовывает, – похвастался Ральф. – Надо нажать вот здесь. Видишь? Она хочет тебя укусить, тетя Сэйра! О, это плохая, злая Кобла! Но я ей не позволю. Если она тебя укусит, я ее застрелю из лука.