Текст книги "Кто-то следит за мной"

Автор книги: Виктория Готти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Виктория Готти

Кто-то следит за мной

Scan: fanni; OCR & SpellCheck: Larisa_F

Готти Виктория . Кто-то следит за мной: Роман. – Пер. с англ. В.А. Вебера. – М.: Книжный клуб «Клуб XXI век», 2000. – 480 с.

(«Золотая серия»)

Оригинал : Victoria Gotti «I'll Be Watching You», 1998

ISBN 5-8237-0010-5

Переводчик: Вебер В.А.

Аннотация

У писательницы Роз Миллер, автора популярных психологических бестселлеров, все складывается как нельзя лучше: успех у читателей, богатый любящий муж, очаровательная дочь. Но прошлое преследует ее – она получает угрожающие письма, погибает ее подруга, всплывают семейные тайны. Роз проходит путь одной из своих героинь. Но побеждает!

* * *

У писательницы Роз Миллер, автора популярных психологических бестселлеров, все складывается как нельзя лучше: успех у читателей, богатый любящий муж, великолепный особняк, очаровательная дочь. Но внезапно над ней повисает зловещая тень: она начинает получать угрожающие письма, в муках гибнет ее лучшая подруга.

Кто же преследует Роз?

Ниточки тянутся в прошлое, о котором ей хочется начисто забыть.

Не удается.

Давние секреты выплывают на поверхность. Страсти минувшего распаляются вновь, и Роз уже борется не за свое счастье, а за жизнь.

Она остается в живых, но дорогой ценой.

Виктория Готти

Кто-то следит за мной

Эту книгу я посвящаю моей семье с любовью и восхищением за их бесконечные поддержку и долготерпение.

Самым дорогим мне людям – Кармайну, Джону и Фрэнку: нет большей любви, чем моя – к вам.

ВЫРАЖЕНИЕ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ

Моему мужу, Кармайну, и нашим детям. Я благодарю вас за ваши безграничные выдержку, поддержку и любовь, которые я постоянно ощущала, несмотря на то что изнурительные часы работы иногда не позволяли мне уделять вам должного внимания. Прошлое важно, настоящее бесценно, будущее обещает быть еще прекраснее.

Моим ангелам, Фрэнку и Джастин. Самый светлый уголок моего сердца всегда будет принадлежать вам.

Выражаю глубочайшую благодарность моей маме и лучшей подруге, Виктории, за их постоянные любовь и заботу и благодарю моего отца, Джона, за слова поддержки. Не напрасно ты говорил и говоришь мне, что нам под силу осуществить наши мечты.

Моей сестре, Энджел, и моему брату, Питеру, с их невероятным чувством юмора, которые помогали мне расслабиться в самые трудные моменты. И моему брату, Джону, который спешил на помощь по первому зову. Семья – фундамент, на котором покоится здание благополучия, и я никогда не смогу в должной степени отблагодарить их. Я вас всех очень люблю!

Особо нужно отметить моего агента, Фрэнка Уаймена, с его решительностью и настойчивостью, благодаря которым я продолжила удивительное путешествие по стране Фантазии. Я также в огромном долгу перед Марвином Корнбергом и Николасом Кассом, которые поделились со мной своим опытом в ведении уголовных дел, и доктором Френсис Колон, многое рассказавшей мне о душевных болезнях.

Низко кланяюсь издательству «Краун паблишерс», особенно Чипу Джибсону, Эндрю Мартину, Стиву Россу, Хилари Басс (первоклассному пресс-секретарю), Эми Берстайн, Лори Старк, Уитни Кукмену, Энтони Лоу, Карен Минстер, Джейн Сирл, Соне Вогел, Джо Фейген и Ребекке Стронг.

В высшей степени благодарна Рейчел Кахан, она – неисчерпаемый источник афоризмов, шуток и удивительно точных слов.

И наконец, тысяча благодарностей моему редактору и другу, Сью Карсвелл, которая не раз помогала мне неоценимыми советами.

Виктория Готти,

Олд Уэстбери, Лонг-Айленд.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

Много людей прошло по этой земле до меня. Сейчас я не думаю о них, потому что все они принадлежат прошлому. Ворота кладбища Святого Карла в Фармингдейле на Лонг-Айленде – высокие, давящие, пугающие. Справа от них, спрятавшийся за длинным рядом аккуратно подстриженных сосен, стоит коттедж сторожа, из которого выходит невысокий старичок с глубоко посаженными карими глазами и седой бородой. Он спешит навстречу одному из тех, кто пришел попрощаться со мной, – человеку, сыгравшему самую важную роль в моей истории. Человек что-то говорит сторожу. Доставая из нагрудного кармана сигарету, сторож улыбается и указывает на уже собравшуюся толпу. Они приехали вместе, как и положено, в траурном кортеже.

Те, кто уже стоит у могилы, знакомы человеку, о котором я пишу, хотя многие не знают друг друга. В конце концов, событие это торжественное, требующее от представителей высшего света соблюдения определенных правил, пусть даже некоторые из присутствующих и не упоминаются ни в каких светских реестрах.

Священник начинает отходную.

Никто из пришедших проводить меня в последний путь не слушает. Мои чувства, обостренные уходом из этой жизни, улавливают мысли тех, кто стоит у гроба; каждый из них что-то вспоминает. Один – мои дурные поступки, отсутствие у меня совести; другой, со слезами, переполненный печалью, думает о том, как любил меня, обо всем том, что мы делили друг с другом. И только мысли человека, которого я выделяю среди остальных, недоступны мне.

Десятки красных роз аккуратно сложены у моей могилы. Священник уже молчит. Каждый выступает вперед, поднимает розу, бросает на мой гроб, смешивается с толпой. Ужасно холодно. Земля припорошена снегом. Ее уже схватил мороз. Скоро мое тело ляжет в нее и навечно останется в ней.

Священник, выполняя традиционный католический ритуал, проводит рукой над моим гробом, и все мои родственники и друзья, мои враги, мой ребенок прощаются со мной навеки.

Моя дочь хоронит меня, потому что от нее этого ждут, хотя она не знала, каким я был при жизни. Если бы она могла прочитать мои мысли, я бы попросил ее не судить меня слишком строго. Я был слаб, я ошибался, то есть жил. А жизнь, моя очаровательная девочка, подбрасывает сюрпризы за каждым поворотом дороги, причем не только приятные. Подожди, моя маленькая, пока проживешь с мое, а уж потом осуждай меня.

Служба закончена. Могильщики подняли мой гроб, чтобы опустить его в землю. Я замечаю, что человек, который дорог мне больше других, уходит первым, возможно, чтобы избежать общения. Расходятся и остальные, а мне хочется крикнуть им вслед: «Не лейте слез, ибо я не чувствую боли!» Мое тело, заключенное в деревянный кокон, более не мое. Моя душа отделилась от него и поднялась над ним, чтобы отправиться в другое место, где жизнь, возможно, легче и лучше. Я набираю высоту.

«Отец, отпусти мне грехи мои...»

Глава 1

Близость смерти всегда возбуждала его. Билли поднялся с кровати, подтянул брюки, отступил на шаг, чтобы охватить взглядом всю сцену. Он смотрел на недвижимое тело, грациозно вытянувшееся на сбившихся дешевом велюровом одеяле и застиранных до дыр простынях. Красивая, умиротворенная женщина. Глаза закрыты, словно она спит, белокурые локоны ниспадают с подушки на потрепанный, видавший виды матрац. Белая кружевная комбинация, расшитая бисером, которую он ей купил и заставил надеть, удачно гармонировала с украшенной горным хрусталем диадемой на голове.

– Надень, – чуть раньше приказал Билли женщине.

– Нет, я...

Не обращая внимания на ее возражения, он закрепил диадему на волосах. Потом слез с кровати и направился к портативному стереопроигрывателю, который принес с собой на этот «романтический» вечер. Кассету он подобрал и поставил заранее. Нажатие кнопки – музыка заполнила комнату.

Билли вернулся к кровати, взял ее за руки. Его пульс участился.

– Давай потанцуем под этот свадебный марш.

В ее глазах появилось долгожданное выражение. Когда она отказалась, он сел рядом на затянутый полиэстером матрац. По ее глазам он все видел: она начинала понимать, что этот вечер закончится не так, как всегда.

Осознав, что ей грозит опасность, эта полуголая девица, которую он снял в стрип-баре, отреагировала точно так же, как и остальные. Первым делом заговорила, нервно, торопливо:

– Я должна идти. – Ее взгляд обежал комнату, в голосе слышалась дрожь.

– Только один танец, – прошептал Билли, поднимая ее на ноги, крепко прижимая к себе.

Приятно, знаете ли, ощущать под пальцами мягкую плоть. Эта женщина принадлежала ему, как и все прочие, побывавшие в его объятиях. На мгновение он даже подумал, что на ощупь она, может, даже лучше Роз. Но тут же отогнал эту еретическую мысль.

Он чувствовал, как нарастает охватывающая ее паника. Тело напряглось, глаза наполнил страх. Вот этот этап он любил больше всего, она, похоже, оправдывала его ожидания. Он уже знал, что сможет утолить свою страсть по полной программе. В конце концов женщина поняла, что молить о пощаде бесполезно, и попыталась вырваться. Но его руки уже сжимали ей шею, и когда она теряла сознание, он прошептал: «Пока смерть не разлучит нас».

Когда она умерла, Билли вновь прошелся с ней в танце. На этот раз ее прекрасное, нежное тело не сопротивлялось.

Музыка стихла, и взгляд Билли остановился на белой комбинации. Женщина уже стала ангелом? «Нет, —подумал он, – с ее прошлым она могла превратиться только в демона».Билли повернулся к ней спиной и шагнул к окну. Сквозь щели в номер проникал холодный воздух. С едва слышным свистом, который почему-то нравился Билли. На улице тихо. Что ж, и он отпразднует свой триумф в тишине. Он закрыл глаза, когда оргазм сотряс его тело. А открыв их, посмотрел на небо.

День выдался пасмурным, солнце едва угадывалось за плотным слоем облаков над городом. Сам же город напоминал большой серый пузырь. Остатки снега на улице превратились в грязно-серую кашу: температура поднялась на несколько градусов. Серость, слякоть, грязь... «Подходящий антураж», – подумал Билли.

Из кармана синей фланелевой рубашки достал пачку «Мальборо», золотую зажигалку. Закурил, глубоко затянулся. Первая после такого вот «эпизода» сигарета всякий раз доставляла ему безмерное удовольствие.

Билли оглядел номер мотеля. Минимум мебели, вещи, которые стриптизерка принесла с собой: сумочка, журнал, дешевый розовый зонтик. Порядок отхода он проработал до мелочей. Уже разобрался и с отпечатками пальцев, и с сигаретными окурками. Этот сценарий он проигрывал не первый раз.

Билли порылся в памяти в поисках ее имени. Розанна, Розмари, может, даже Рейчел? И не смог вспомнить. Впрочем, особого значения это не имело, во всяком случае сейчас. Он закурил новую сигарету, повернулся к женщине. Волна удовольствия прокатилась по его телу. Эти танцующие глаза, которые, правда, уже оттанцевали свое, эти пухлые губки, завлекающие, приглашающие. Идеал красоты, если не считать красных отметин на шее. Несколько лет он ждал этого незабываемого момента и других, какими ему еще предстояло насладиться.

Из кармана он достал смятый листок бумаги с обтрепанными краями – вырванную книжную страницу. Прочитал его раз, второй, улыбнулся. Он скрупулезно выполнил свой план, до мельчайшей детали. Билли посмотрел на вазу, что стояла на комоде, потом на часы. Три часа, три розы. Идеальный вариант. Билли замер, не отрывая взгляда от цветов.

Пора идти, но сначала он должен добавить последний штрих, завершить картину. Билли подошел к комоду, вытащил розы из вазы. Осторожно, чтобы не наколоть пальцы, оборвал лепестки и усыпал ими кровать, одеяло, простыни, безжизненное тело стриптизерши.

В его голове вновь зазвучала музыка. Поначалу тихонько, словно едва доносящийся до уха шепот. Потом звук усилился, и он начал насвистывать мелодию. Тонкий аромат, источаемый лепестками, обострил его чувства. Их нежность, запах, красота очаровали его, и Билли запел:

«Можешь забыться во сне,

Можешь не верить мне.

Но только проснешься, друг мой,

Знай, я слежу за тобой».

Глава 2

Просто не верилось, что такая ужасная трагедия могла произойти на пляже Мауи, под полуночным безоблачным небом. По Кэсседи Раймз только что убедилась в обратном, став свидетелем жестокого убийства ее родителей. Их безжизненные тела теперь покрывали кровь, водоросли и песок...

– Еще чашечку кофе, миссис Миллер?

Молодая стюардесса склонилась над Роз, нацелив металлический кофейник на ее чашку.

Роз Миллер оторвалась от портативного компьютера и покачала головой. Она заканчивала седьмую главу своего нового романа.

– Я еще эту не допила, – вежливо ответила она и прикрыла чашку рукой.

Стюардесса кивнула, с секунду постояла у кресла Роз и покинула салон первого класса «Боинга-747».

Роз знала, что стюардессе хочется получить ее автограф. Все признаки налицо: подчеркнутое внимание, попытки завязать разговор. Но они уже подлетали к Нью-Йорку, а стюардесса все не озвучивала своей просьбы.

Загорелась табличка «Пристегните ремни»:самолет рейса 139 Париж – Нью-Йорк компании «Эйр Франс» начал спуск к аэропорту имени Кеннеди. Заученными движениями Роз сохранила файл, над которым работала, вышла в меню, ввела команду на выключение, дождалась, когда на посеревшем экране вспыхнет надпись: «Теперь питание можно отключить», нажала кнопку, сложила компьютер, аккуратно убрала в кожаный чехол. Затем сняла очки, разгладила юбку черного костюма от Донны Каран, подтянула манжеты белой шелковой рубашки к запястьям. Наконец, пробежалась пальцами по белокурым, цвета лугового меда, длиною до плеч волосам, глубоко вдохнула, шумно выдохнула.

Роз прижалась лбом к стеклу иллюминатора, любуясь блеском солнечных лучей, отражающихся от поверхности Атлантического океана, и далекими силуэтами манхэттенских небоскребов. Ей нравились эти мгновения, предшествующие посадке. Всякий раз, когда на горизонте возникал этот огромный город, она испытывала радость, удовлетворение, покой.

Конечно, вернуться домой всегда приятно, а особенно после такой безумной недели. Ее рекламный агент Дарио Розелли настоял, чтобы она остановилась в «Риц-Карлтоне», и забронировал ей номер, выдержанный в стиле позднего барокко, с соответствующей мебелью и гобеленами. В первую ночь она утонула в перине и тут же заснула, что случалось с ней нечасто. И слава Богу, потому что два следующих дня ей пришлось носиться как угорелой.

Наутро она встретилась со своим парижским издателем, а также сотрудниками отделов маркетинга и рекламы. После совещаний в издательстве ее повезли на ланч в ресторан «Ке д'Орсе», где угостили по полной программе: лесные шампиньоны под бутылку «Шато Петрюс», телятина, фирменное блюдо ресторана, и, наконец, на десерт – шоколадный торт, который подали с бутылкой дорогущего сотерна «Шато д'Икем».

Дни, проведенные в Париже, кардинальным образом отличались от ее размеренной домашней жизни. В Париже Роз могла позволить себе наесться днем до отвала и при этом ни на секунду не сбавить темпа. Париж бодрил и вдохновлял ее. Поскольку на французском она говорила без малейшего акцента, издатель потребовал, чтобы она приняла участие в короткой рекламной кампании. Дарио также организовал несколько интервью как для печатных изданий, так и на телевидении. Роз радовало такое внимание к ее книге, и она не возражала против того, чтобы вставить эти интервью в и так уже насыщенную парижскую программу. Париж, казалось, существовал в своей особой реальности, недоступной для остального мира. Уникальность города чувствовалась как в женщинах, так и в мужчинах – в их походке, отношении к работе, взглядах на жизнь, культуру, искусство, историю. Роз жила, конечно, в Нью-Йорке, но душой и сердцем принадлежала Парижу.

Когда до посадки в международном аэропорту имени Кеннеди оставалось несколько минут, Роз откинулась на обтянутую мягкой кожей спинку сиденья и глубоко вздохнула. Париж совершенно вымотал ее, но она нисколько об этом не жалела.

Внезапно пилот объявил, что над Нью-Йорком слишком много самолетов и им придется покружить еще пятнадцать минут. И только после его слов Роз поняла, что ей просто не терпится покинуть салон. Куда бы она ни уезжала, ей всегда недоставало дочери, Алексис, разлуку эту она, возможно, воспринимала слишком эмоционально. Разумеется, она скучала и по мужу, Ивену. Семья у них была маленькая, но Роз выросла без родителей. И потому так ценила время, проведенное в кругу самых близких. А возвращение из дальней поездки всегда становилось для нее событием. У Миллеров был семейный ритуал: всякий раз по возвращении Роз Ивен и Алексис встречали ее в аэропорту, независимо от того, в какое время приземлялся самолет. Поскольку летала она и в Японию, и в Австралию, семейные встречи иногда проходили и поздним вечером, и под самое утро.

* * *

Роз достала телефон-трубку, вмонтированную в подлокотник, сунула в щель у микрофона кредитную карточку, набрала номер.

– Дарио?

– Роз, где ты? Как слетала? Расскажи мне все. – Помехи, потом вновь голос ее рекламного агента: – Такая плохая связь. – Вновь помехи.

Дарио хотел знать все подробности. Сыпал вопросами, как из пулемета.

– Париж прекрасен. Великолепен, как всегда. Все прошло очень хорошо. Все запланированные рекламные мероприятия выполнены. Полагаю, утром ты получишь полный отчет. – В ее голосе откуда-то взялись ехидные нотки.

– Я рад, что ты очаровала Париж, – ответил Дарио. – Но я и не сомневался, что так оно и будет. Жаль только, что не смог увидеть тебя в деле. Кстати, завтра ты участвуешь в трех передачах – ток-шоу Реджис и Кэти Ли, Рози О'Доннелл,а вечером – Ларри Кинга.

– Слушай, а где я возьму время на все эти...

Дарио продолжал, словно и не услышал ее реплики.

– Надеюсь, ты готова к сегодняшнему приему. Я заглянул в «Уолдорф» и убедился, что все в полном порядке. Еду и цветы уже привезли. Дело теперь за известными, богатыми, влиятельными гостями.

– Надеюсь, хоть кто-то из них действительно прочитал мою книгу и придет не только для того, чтобы послать мне воздушный поцелуй.

В умении собрать в одном месте множество знаменитостей Дарио просто не было равных. Он возглавлял «Дарио Розелли лимитид», одно из самых престижных и процветающих рекламных агентств Нью-Йорка, а значит, и всей Америки. Дарио с пренебрежением относился к волне слияний, захлестнувшей рекламный бизнес, в результате чего появились такие гиганты, как «Роджерс и Коуэн» и «П.М.К.». Свое агентство он предпочитал не расширять, в клиенты брал только избранных. Базируясь в Нью-Йорке, агентство имело только два иногородних отделения: в Лос-Анджелесе, с тремя штатными сотрудниками, и в Вашингтоне – с двумя; но вашингтонское отделение располагалось в непосредственной близости от Капитолия. Убранством штаб-квартиры в «Трамп интернэшнл» занимался дизайнер-минималист, с тем чтобы клиенты не думали, будто их деньги расходуются на мишуру и показуху. Работали в штаб-квартире двадцать человек, включая трех старших рекламных агентов, помощников и секретарей. Здание располагалось на Колумбус-Серкл, окна кабинетов выходили на Центральный парк. А клиентами были сплошь знаменитости: артисты, топ-модели, писатели, политики. Но наибольшим вниманием, в первую очередь со стороны самого Дарио Розелли, пользовалась Роз.

В книжном бизнесе все знали, что Дарио полагает Роз звездой первой величины. Он не отходил от нее во время записи телепередач и интервью, сопровождал на презентациях ее книг, мгновенно разрешая возникающие осложнения. Роз полностью доверяла ему, хотя Дарио и пытался выйти за границы дозволенного. В какой-то момент он принял ее восхищение его деловыми качествами за что-то более романтическое. Роз дипломатично растолковала ему, что объект для обожания им выбран неверно и у нее просто нет времени для серьезных отношений вне бизнеса. Но он продолжал преследовать ее, желание обладать ею превратилось чуть ли не в навязчивую идею, и в конце концов Роз выставила ему ультиматум: «Или ты даешь задний ход, или я ищу себе другого агента». Дарио отступил, и у них установилось полное взаимопонимание.

– Мне бы приземлиться пораньше. Я увижу тебя на приеме?

Дарио, конечно же, услышал в ее словах нечто большее, чем она хотела сказать.

– Обязательно. Приду раньше тебя.

Связь оборвалась, Роз поставила трубку в нишу в подлокотнике, взглянула на украшенные бриллиантами часы фирмы «Патек Филипп». Сначала задержка с вылетом в Париже, теперь круг почета над Нью-Йорком. Самолет опаздывал больше чем на час, то есть ей не удастся отдохнуть перед приемом, устроенным в честь выхода ее последнего романа «Шипы розы». В подобной ситуации ей не оставалось ничего другого, как вновь похвалить себя за мудрое решение: она приобрела квартиру в городе, несмотря на наличие роскошного семейного особняка в Бруквилле на Лонг-Айленде. Если времени катастрофически не хватает или хочется побыть одной, так приятно осознавать, что у тебя есть уголок, который ты по праву можешь назвать своим. Вот и в этот вечер она из аэропорта могла поехать к себе на квартиру, чтобы переодеться и прийти в себя перед приемом.

Весь процесс создания книги, начиная от возникновения идеи и заканчивая интервью газетчикам и телевизионщикам и раздачей автографов, напоминал катание на американских горках. Собственно, движение не прерывалось ни на секунду. Роз и хотела бы сбавить темп, остановиться, оглянуться, но ей бы этого просто не позволили. Ее третья книга, «Шипы розы», появилась на прилавках магазинов две недели тому назад, но уже заняла одну из верхних строчек в списке бестселлеров, публикуемом «Нью-Йорк таймс». Завтра утром начиналась национальная рекламная кампания. И теперь ей предстояли бесконечные перелеты из города в город, встречи с многочисленными поклонниками, жаждущими автографов, коктейль-парти и приглашения на утренние ток-шоу.

Ее участие в турне обусловливалось одним из пунктов контракта. Во время рекламной кампании она не принадлежала самой себе. Жизнь ее подчинялась жесткому графику встреч с читателями, газетчиками, телевизионщиками. Но и без контракта она бы с радостью способствовала раскрутке своих книг: такие поездки по стране значительно увеличивали объем продаж. В своих детищах Роз нравилось все: выстроенный ею сюжет, герои, которых она любила и ненавидела, сокровенные мысли, которые она высказывала их устами. И эти книги, появившись на свет Божий, чтобы раскрыть свой потенциал, требовали не меньше внимания и заботы, чем малые дети. Поэтому, после долгих месяцев, затраченных на создание книги, начиналась борьба за ее признание, успех определялся количеством проданных экземпляров и местом в списке бестселлеров, а попасть в него стремились сотни писателей.

Конечно, толкаться локтями не так уж приятно, но Роз знала, что в жизни писателя это далеко не самое страшное. Куда как хуже, если тебя не печатают вовсе. Когда ей удалось-таки опубликовать свою первую книгу, она почувствовала себя триумфатором, превратив в реальность свои мечты и мечты своих родителей.

Книга эта, «Дочь дьявола», вошла в списки бестселлеров во многих странах, сначала среди изданий в переплете, потом в обложке. Роз еще работала над второй книгой, психологическим триллером «Последний ритуал», когда ее издатели, «Бордмен букс», предложили подписать новый контракт. На три книги сразу. Сделка должна была принести Роз несколько миллионов долларов.

Однако сокращались сроки, отведенные на написание каждой из книг. Как объяснил Дарио, «чтобы не потерять набранного темпа». Сие означало, что она должна сдать новый роман через девять месяцев после выхода того, что сейчас покорял Америку. Все шло к тому, что «Шипы розы» станут ее самым большим коммерческим успехом, и после завершения рекламной кампании она намеревалась дописать новый роман. «Убийственные намерения» она полагала своей лучшей книгой; хотя как можно говорить, что один твой ребенок лучше другого? Во всяком случае, она знала, что книга ей удалась. Ни один человек, кроме Мэрилин Граймз, ее литературного агента и лучшей подруги, не прочитал ни строчки из новой рукописи. Но Мэрилин подтвердила мнение Роз: в «Убийственных намерениях», безусловно, чувствовался особый стиль, свойственный именно Роз Миллер.

Роз хотела писать с тех пор, как научилась читать, а то и раньше, когда она смогла установить прямую связь между своими грезами наяву и сказками, которые мама читала ей на ночь. Но только в двадцать один год она смогла выкроить время, чтобы спокойно сесть за стол и выпустить на волю все истории и эмоции, копившиеся в ней долгие годы. А начав заполнять страницу за страницей, Роз вновь открыла для себя события и чувства, о которых старалась забыть. Она написала два любовных романа, лучший, по ее разумению, отослала дюжине издателей. И тут же получила двенадцать отказов, сухих и формальных: «Извините, но мы рассматриваем рукописи, полученные от литературных агентов».

Разочарование было велико, Роз даже решила, что она – не писатель. Но что-то заставляло ее и дальше двигаться в этом направлении. Несколько лет компьютер Роз бездействовал. Она же тем временем исследовала свои сны: таящиеся в подсознании комплексы старались вырваться на поверхность. Она обнаружила в себе великое множество страхов, от которых ей удавалось так долго и успешно прятаться, но, как некоторые предметы, засосанные донным илом, иной раз всплывают, так и Роз вновь оказалась лицом к лицу с давнишними ужасами ее снов. Часть их перекочевала в ее книгу «Дочь дьявола», главная героиня которой, артистка Пич Уолфред, ради славы идет на сделку с силами зла. Книгу Роз могла писать только ранним утром, до того как просыпались ее муж и дочь, однако сумела уложиться в год с небольшим. На этот раз, наученная горьким опытом, она посылала рукопись литературным агентам. Второго из них рукопись заинтересовала.

Мэрилин Граймз взяла Роз в свою «конюшню» и помогла обратить в реальность самую заветную мечту. «Бордмен букс», престижное нью-йоркское издательство, купило рукопись, и с тех пор Роз уверенно шла вперед, останавливаясь лишь ради того, чтобы произнести благодарственную молитву; ее книги хорошо раскупались и получали самые благожелательные рецензии.

* * *

Самолет вновь пошел на посадку, и у кресла Роз возникла стюардесса.

– Миссис Миллер, вы позволите попросить вас об одолжении? – Миловидная женщина замялась, словно испугалась собственной смелости. – Вас не затруднит надписать мой экземпляр вашей книги? – Она протянула Роз карманное издание «Дочери дьявола». – Обычно я не позволяю себе таких вольностей в отношении наших пассажиров, но я – ваша горячая поклонница и боюсь, что второго такого случая мне уже не представится.

– Разумеется, не затруднит. – Роз взяла книжку и порылась в сумочке в поисках ручки. Ей нравилось раздавать автографы. В автографах Роз видела высшую оценку своего нелегкого труда. – Написать что-нибудь личное? Или достаточно «С наилучшими пожеланиями»?

– Вполне достаточно, миссис Миллер.

Она больше привыкла к тому, чтобы ее называли Роз, так уж сложились отношения с читателями, хотя каждый знал, с какими Миллерами она породнилась. Муж Роз, Ивен Миллер, по праву считался одним из лучших криминальных адвокатов Нью-Йорка и в скором времени, при удаче, мог баллотироваться на пост губернатора. Уже многие поколения Миллеров ассоциировались с деньгами и властью, а Ивен и его отец Джеймс часто упоминались в «Нью-Йоркере», «Форбсе», «Таймс». К ним благоволили и обозреватели колонок светской хроники, и папарацци. Как Дейли в Чикаго, так Миллеры в Нью-Йорке принимали активное участие в любом политическом действе. Ивена считали лидером молодых политиков. И фамилия, и внешность тому способствовали. В ноябре журнал «Нью-Йорк» опубликовал о нем большую статью, автор которой подробно написал о его политических планах и о жизни со знаменитой писательницей. На фотографии, помещенной на обложке, Ивен выглядел таким симпатяшкой. Сфотографировали его на фоне сада в их поместье «Парадизо».

Роз с улыбкой вернула книгу, и стюардесса осторожно сунула ее под мышку, словно дорогое Стейбеновское стекло.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила она Роз. – Вы и представить себе не можете, как мне приятно получить ваш автограф! – Молодая женщина замолчала, залившись румянцем. – Господи, наверное, я вам ужасно надоела. Еще раз спасибо. – И она отошла, чтобы заняться последними приготовлениями к посадке.

В душе Роз рассмеялась. В юности и молодости она и мечтать не могла ни о полетах в первом классе, ни о многочисленной армии поклонников. Правда, ее читатели об этом не подозревали. Вся страна содрогнулась бы, узнав секреты ее прошлого.

* * *

Самолет с легким толчком коснулся посадочной полосы и покатил к зданию аэропорта. Выходя из салона первого класса, Роз заметила на одном из сидений оставленный кем-то номер «Нью-Йорк таймс» и подняла его. Заголовок на первой полосе заставил ее обмереть. «СУД НАЧИНАЕТСЯ НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ». И ниже – «Судья Джуди Кнауэр сердится: более никаких отсрочек с началом процесса по обвинению в рэкете мультимиллионера Димитрия Константиноса».

Роз читала статью, стоя в длинной очереди к стойкам паспортного контроля, и ее тревога нарастала с каждой строчкой:

«НЬЮ-ЙОРК. Завтра в суде второго округа начинается суд над владельцем отеля и казино, миллионером Димитрием Константиносом. В прошлом году агенты ФБР арестовали тридцатипятилетнего Константиноса в Лас-Вегасе.

Константинос, обвиняемый в рэкете и вымогательстве, проживает в Спэниш-Хиллз, роскошном пригороде Лас-Вегаса, но судить его будет нью-йоркский суд, несколько преступления, в которых его обвиняют, совершены в Нью-Йорке.

Ключевые свидетели, на показаниях которых построено обвинение, пошли на сделку с прокуратурой. ФБР известно об их участии в предоставлении незаконных ссуд, которые стали существенным источником прибыли для владельца отеля и казино «Лунный свет» в Лас-Вегасе. По меньшей мере один обвиняемый предоставил следствию видеозапись незаконных сделок.

Обвинение полагает эти показания достаточными для того, чтобы, как заявил Уильям Барни, глава нью-йоркского отделения ФБР, связать Константиноса с широко распространенной незаконной практикой, позволяющей выкачивать миллиарды долларов из участников азартных игр как нашей страны, так и Канады».

На первой странице красовалась и фотография Димитрия Константиноса. Он чуть улыбался, а в его холодных, загадочных глазах читалась уверенность. Фотоснимок был черно-белым, но Роз без труда вспомнила цвет его глаз, кожи, волос и многое другое. Внезапно ее прошлое и настоящее соприкоснулись. Димитрий вернулся в ее жизнь, и Роз охватил ужас.

* * *

Миновав таможню, Роз сразу увидела Ивена и Алексис, машущих ей руками у выхода из зала прилета международных рейсов.

– Мамик, ты прекрасно выглядишь.

Алексис, как обычно, преподнесла ей букет цветов, на этот раз чайные розы. Но для Роз в мире существовала только одна красавица – ее одиннадцатилетняя любимица, с бархатистой, чуть смугловатой кожей, темно-каштановыми, почти черными, волосами и синими, светящимися невинностью глазами.

– В нашей семье первая красавица – это ты, сладенькая моя, – ответила ей Роз, крепко обняла дочь, потом полной грудью вдохнула аромат цветов, чтобы избавиться от самолетного привкуса пыли.