Текст книги "Поединок. Выпуск 3"

Автор книги: Виктор Смирнов

Соавторы: Николай Коротеев,Сергей Высоцкий,Анатолий Ромов,Федор Шахмагонов,Святослав Рыбас,Юрий Авдеенко,Виктор Делль,Виктор Вучетич,Владимир Виноградов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Фамилия редактора, увы, по нынешним правилам, на мой взгляд не вполне справедливым, набирается мелким шрифтом в разряде всяческих выходных данных, и обычно читатель ее не замечает. Неудивительно, если даже заядлые знатоки и любители жанра впервые слышат о Строеве. И лишь тот, кто работал вместе с ним, знает, как много сделал этот редактор для приключенческой литературы в последние годы. Он отыскивал начинающих авторов, по первым их опусам определял «степень пригодности», дружески поддерживал их, принимал живейшее участие в их судьбе, оставаясь при этом строгим и требовательным, истинно комсомольским, то есть страстным, горячо заинтересованным в своем деле редактором.

Леонида Дмитриевича Платова нет нужды представлять читателю. Все знают его увлекательные романы о военных моряках. Как писатель Платов давно завоевал популярность. Но мало кому известно, что именно Леонид Дмитриевич, с его неутомимостью и доброжелательным отношением к новичкам, основал при Московской писательской организации объединение приключенцев, которое сыграло большую роль в возрождении жанра. Это объединение явилось серьезной школой литературного мастерства для многих авторов. Конечно же пример таких замечательных людей, как Попов, Строев, Платов, должен многое подсказать и «Московскому рабочему», взявшемуся за издание приключенческих произведений.

Такова вкратце история роста приключенческой прозы за последние годы. Спору нет, сегодня наш жанр еще не может похвастаться тем, что набрал достаточную высоту. Узка авторская география. Подавляющее большинство литераторов, работающих наиболее интересно и плодотворно, сосредоточено в Москве. Дает себя знать и бедность поименного авторского списка. Молодые литераторы ступают на приключенческую стезю все еще с оглядкой: не признают ли их занятие второстепенным по сравнению с каким-либо иным литературным делом?

Невысок еще художественный уровень приключенческой литературы в целом. Работы «ведущих» по своим литературным достоинствам, по глубине мышления, эрудиции, культуре резко отличаются от того, что нам дает поток приключенческой литературы, печатаемой в различных изданиях. Случается, авторы, пишущие в остросюжетном жанре, надеются на то, что коллизия, интрига вывезут. Они живут во вчерашнем дне. Сегодня в приключенческой литературе мера оценок такая же, как в любой другой области прозы.

Не знаю, прав ли я, но мне кажется, на жанр начинает оказывать вредное влияние повышенный интерес авторов к детективам, уголовной тематике, «милицейским» и «разведческим» романам в ущерб героико-романтическим традициям нашей приключенческой литературы. Конечно, увлечение западными образцами детектива (а этот жанр за рубежом представляют не только халтурщики, но и замечательные мастера прозы), коснувшееся и читателей, и писателей, было естественным реактивным явлением после длительного периода игнорирования жанра, пренебрежительных реплик и насмешек. Нашим литераторам хотелось поскорее понять существо этого как бы заново явившегося жанра, освоить ряд чисто технических приемов. Отсюда спешка, некритическое осмысление зарубежного опыта. Это был неизбежный ученический период. В конце концов детектив вырвался на широкую дорогу и получил признание. И не случайно, скажем, газета «Фигаро» вдруг посвящает советскому детективу основательную статью, автор которой сообщает о значительно возросшем художественном уровне этого рода литературы, расширении его тематических границ и не без ворчания признается, что позитивные, полезные для дела социалистического строительства идеи, разрабатываемые советскими молодыми авторами (к примеру, борьба с пережитками национализма, преступностью, нарушениями законности в следственной практике, утверждение авторитета органов юстиции и т. п.), оказывают заметное влияние на читателей.

Но все-таки: не слишком ли детектив потеснил у нас все остальные разновидности жанра? Не претендует ли он на место единственного полномочного представителя нашей приключенческой литературы? Уголовная, «милицейская», «шпионская» тематика прочно держит сегодня пальму первенства. Есть опасение, что в результате будет достигнут обратный эффект, и у читателя возникнет оскомина. Анискин хорош потому, что он один в своем роде, этот «деревенский детектив». Ну, а поставьте его в строй других Анискиных? Может статься, появление героя в милицейской форме или нашего разведчика в эсэсовской будет вызывать у читателя ощущение чистой игры, подобно тому как это произошло с фигурой ковбоя в широкополой шляпе.

Все хорошо в меру... Лучшие наши авторы осознают сложившееся положение, и для них детективная форма стала лишь художественным средством выражения важных, значительных идей. Но еще многие начинающие литераторы, чьи способности могли бы получить иное направление, склоняются к детективной форме как самоцели.

Между тем опыт развития жанра подсказывает, что наибольшие успехи ждут его на пути героико-романтическом. Приключения – понимаю их не в узком смысле слова, как чистые события, а как находки, победы, поражения, удачи и неудачи, сопровождающие судьбу каждого активно живущего человека, – не исчезли из действительности, хотя, казалось бы, столь высокая степень познанности окружающего должна была бы свести их на нет. А такие приключения – почва подвига. Возможности жанра кроются в продолжающемся революционном изменении мира и общества, в таком разнообразном и сложном в наши дни переплетении судеб, в глубине и масштабности современных открытий, столкновении противоположных идей. Перечень ярких тем, могущих питать жанр, очень велик. Мощная, развитая, высокая по духу приключенческая литература с ее положительным зарядом отношения к жизни является обязательной, ибо она воспитывает мечтателей, смельчаков, романтиков, а именно такие люди во все времена торили тропы для человечества.

Не новую выскажу мысль, если признаю, что на развитии жанра до сих пор оказывается какое-то странное, стыдливое, что ли, отношение критики, литературоведения в целом. Время пародий и шуточек конечно же прошло. Но многие умудренные опытом и знанием специалисты в области литературы стесняются определить свое отношение к приключенческому и вообще остросюжетному жанру, как, бывает, взрослые стесняются былой юношеской любви. Игнорировать жанр теперь, естественно, нелепо. Поэтому ему предоставляют некую суженную сферу. Да, читатель любит, ценит такие произведения. Но читатель, мол, очень молодой, наивный, еще не вполне развитой. Еще модно противопоставлять «большую прозу» с ее сложной проблематикой приключенческому жанру, специфика которого при этом уже не отрицается, нет, но как бы нивелируется.

Хорошо, писала об этом в темпераментной статье, опубликованной в «Комсомольской правде», И. Вишневская («Ода Шерлоку Холмсу»):

«Но верно ли отдавать этого героя только детству? Верно ли отдавать лишь детству «Приключения Тома Сойера», «Трех толстяков», «Трех мушкетеров», «Легенду об Уленшпигеле», «Приключения Шерлока Холмса»? Нет. Иначе перестанет жить какая-то веселая, милая, умная, искренняя часть человеческой души».

Интересно: словно бы отвечая этому, московские театры в последние годы ставят целый ряд спектаклей, основой которых явились упомянутые И. Вишневской «романы детства» с их авантюрным, лихим, искрометным сюжетом и смельчаками героями. «Тиль» – в Театре Ленинского комсомола. «Три мушкетера» – в ТЮЗе. Спектакли идут с фантастическим успехом, смотрят их и дети, и подростки, и взрослые, и старики. Значит, жива, жива эта веселая и умная часть души, что заставляет нас восхищаться доблестью, отвагой, честью. И как было б хорошо, если бы наши серьезные и уважаемые критики постоянно ощущали в своей душе эту частичку.

Горький, мы знаем, предостерегал молодых авторов, чтобы они не задерживались на образцах, подобных тем, какие являет творчество Монтепена, Понсона дю Террайля, Дюма, призывал идти к Бальзаку, Флоберу, Золя. Но в то же время великий писатель честно и открыто признавал:

«Рокамболь учил меня быть стойким, не поддаваться силе обстоятельств, герои Дюма внушали желание отдать себя какому-то важному, великому делу...»

Горький, как видим, не стыдился юношеских увлечений. Беру на себя смелость заявить, что герои советской приключенческой литературы ни в чем не уступают ни д’Артаньяну, ни уж тем более Рокамболю и влияние их куда более значительно, так что стыдиться нам уж и вовсе не к лицу. На мое поколение сорокалетних, к примеру, образы Сани Григорьева из «Двух капитанов» или краснофлотца Косицына, коменданта Птичьего острова из «Приключений катера «Смелого», воздействовали гораздо сильнее, чем герои Дюма. Многое дала нам наша приключенческая проза. Однако признание, аналогичное тому, какое высказал Горький, мы услышим редко.

В литературоведческой среде еще не изжита давняя и странная тенденция каждый раз, когда автору удается написать достаточно глубокое, приметное произведение, близкое приключенческому жанру по духу или букве, выхватывать его из этой области прозы и переносить в иную, якобы более почетную. Для этого всегда находятся основания, потому что удачи, как правило, возникают на той условной меже, что разделяет жанры, и толковать их формальную принадлежность можно достаточно произвольно. Так было с произведениями А. Козачинского, В. Каверина, П. Нилина, В. Липатова и других. Бытует в таких случаях извинительное выражение: «автору удалось подняться над...» Над чем подняться? Над мечтой? Молодостью? Героикой?

А между тем читателю всяческие определения жанровой принадлежности, разряды, градации, табели о рангах не нужны. Читателю нужны хорошие книги. Почему бы критике не перенять у читателя эту разумную объективность – ну хотя бы из соображений литературного милосердия и равноправия? Ведь многие авторы-приключенцы выступают и в иных жанрах, и работу их надо рассматривать целостно, не разыскивая «чистых» и «нечистых», как мы рассматриваем, скажем, творчество такого мастера, как Алексей Толстой. Только сноб может устыдиться «авантюрных» рассказов Толстого, его приключенческих, научно-фантастических повестей, хотя в них много игры, шутки, экспромта. Сам писатель, здоровый, полнокровный человек, никогда не считал такие произведения чем-то второстепенным, не относил к нелюбимым детищам. Напротив, он не любил литературы, написанной «без дерзости, без риска, серо, нивелированно, скучновато».

До «Территории», напечатанной в журнале «Наш современник», Олег Куваев опубликовал много рассказов и повестей в приключенческих изданиях. Но эти издания выпадали из поля зрения специалистов. Творчество незаурядного писателя на протяжении более чем десяти лет оставалось незамеченным. Оценка же нужна любому автору, даже приключенцу, хотя бы он, подобно своим героям, и обладал достаточной выдержкой и стойкостью. Общественная оценка позволяет раньше созреть писателю, осознать себя, выйти на широкую дорогу. Это нужно для литературы в целом, для всех жанров.

Это тем более необходимо, что после бурного роста приключенческой прозы, после появления целой плеяды интересных авторов в последнее время наметился определенный спад. Вчерашние «молодые» теперь уже не молодые. Достойного пополнения что-то не видно, и есть опасность, что наш с вами любимый жанр вступит в полосу – будем называть вещи своими именами – нового кризиса.

На этом фоне новое издание «Московского рабочего» – «Поединок» выглядит более чем обнадеживающе. Выход в свет третьей книжки – это не просто очередной шаг. Это прочное утверждение традиции. Не случайно в народе цифра «три» является символом законченности, округленности. Первые две книги были своего рода пробой, поиском связей с читателем и с автором. Теперь дело пошло. «Поединок» утвердился. У него уже есть прошлое. Но самое главное, у него есть будущее. Наша современная приключенческая проза – в движении, в одолении слабостей, в состоянии перемен. Только одно остается в ней неизменным сегодня, как и вчера: ее боевитость, ее романтическая взволнованность, ее патриотический дух. Герои этой литературы сегодня, как и вчера, призывают к горению, самоотверженности, подвигу.

За это мы и любим приключенческий жанр, правда? И этой любви не стыдимся...

Виктор СМИРНОВ

notes

Примечания

1

П. Ф. Бугай-Кондачков – профессиональный революционер-большевик. Погиб 27 марта 1920 г. в районе села Негуб.

2

Больному и золотая кровь не поможет (франц.).

3

Кэпстэн – английский трубочный табак высокого качества.

4

Разбитому кораблю нет попутного ветра (франц.).

5

Трудовая армия – Кавказская армия труда. Была создана на основании приказа войскам Кавказского фронта № 274 от 20 марта 1920 г.

6

Гафель – специальный рей, укрепленный наклонно к верху мачты.

7

Стеньга – рангоутное дерево, служащее продолжением мачты.