Текст книги "Поединок. Выпуск 3"

Автор книги: Виктор Смирнов

Соавторы: Николай Коротеев,Сергей Высоцкий,Анатолий Ромов,Федор Шахмагонов,Святослав Рыбас,Юрий Авдеенко,Виктор Делль,Виктор Вучетич,Владимир Виноградов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

3

Ровно в двенадцать Корнилов уже сидел в своем кабинете. Варвара, секретарь отдела, своей обычной скороговоркой перечисляла всех, кто приходил или звонил в его отсутствие.

– Из «Вечернего Ленинграда» звонили. Зам. редактора. Ждут статью ко Дню милиции. Говорят, вы их подводите. Ведь обещали. Шефу будут жаловаться... Два раза из Выборга Зайцев спрашивал. Наверное, что-нибудь срочное. Соединить?

– Ни с кем не соединяй, – сказал Корнилов. – До двух часов.

– И с «Вечеркой»? – удивилась секретарша. Игорь Васильевич замотал головой. – Пожалуется ведь... – На лице у нее отразилось такое искреннее сожаление, что Корнилов улыбнулся. Варвара отличалась редкой способностью все драматизировать. В отделе к этому давно привыкли и любили дружески подтрунивать над ней.

– Этот альбом – срочно в НТО. – Секретарша с интересом посмотрела на фотографию, которую показал ей Игорь Васильевич. – Пусть переснимут. А портрет этого гаврика... – он поставил на лбу молодого мужчины легкую галочку, – пускай увеличат отдельно. Размножат и разошлют для широкого розыска. В транспортную милицию не забудь. Пусть ознакомят участковых инспекторов. Соседям тоже послать. И в Москву... И срочно, срочно, Варя! Белянчиков на месте?

– Уже два раза заходил. Спрашивал вас.

– Предупреди, что понадобится через полчаса. И Бугаева с Орликовым предупреди.

Варвара кивнула и хотела выйти, но Корнилов остановил ее.

– Пошли их в буфет. Пусть чайку попьют с бутербродами, – он усмехнулся. – Сидеть им сегодня без обеда. Ко мне никого не пускай.

Закурив, он минут десять сидел, положив перед собой листки чистой бумаги. План проведения операции сложился у него еще в то время, когда он ехал с Васильевского острова в управление. И теперь он еще раз мысленно прикидывал последовательность действий, стараясь предусмотреть все детали. Корнилов понимал, что главное сейчас – быстрота. Где-то по городу ходит вооруженный преступник. С кем столкнет его случай или злая воля, кто еще может стать его новой жертвой? Любая промашка, скоропалительный, непродуманный шаг могли увести розыск в сторону...

Варвара принесла стакан чаю и бутерброды. Корнилов кивнул ей благодарно. Спросил:

– Фотографии не готовы?

Она сделала круглые глаза:

– Игорь Васильевич, вы ж пятнадцать минут назад их дали!

В двенадцать сорок, когда в его кабинете собрались Бугаев, Белянчиков, Вася Алабин и совсем молодой сотрудник Слава Орликов, недавно закончивший Высшую милицейскую школу, перед Корниловым уже лежал детальный план операции и пачка фотографий, переснятых из альбома.

Корнилов обвел глазами сотрудников. Как всегда, сосредоточенный, хмурый Белянчиков смотрит в упор своими немигающими глазами. Нетерпеливый Семен Бугаев что-то быстро-быстро рисует в своем блокноте и одновременно шепчет на ухо Васе Алабину. Наверное, что-то очень смешное шепчет, потому что Алабин весь надулся, с трудом сдерживая смех. «Алабин, наверное, уже рассказал об альбоме, – подумал Игорь Васильевич. – А может, и нет. Ведь он только что с Василеостровского приехал. Не успел, наверное...» Орликов сидел напряженный, застывший, старательно скрывая свое волнение и любопытство. Корнилов видел, что молоденький лейтенант волнуется – все время облизывает нижнюю губу и сам этого не замечает. «Приятный парень, старательный, – подумал Игорь Васильевич. – Может, и приживется...»

– Получены новые данные по ограблению в Тучковом переулке. – Корнилов коротко рассказал о мальчишке, принесшем альбом в Василеостровский райотдел. Заметил, как Белянчиков скептически поджал губы, скосился на Алабина.

– Показания школьника подтвердил еще один свидетель. Так что ты, Юрий Евгеньевич, оставь свой скепсис. И школьникам надо верить. Мы третий день топчемся на месте. И не смогли, кроме этого мальчика, разыскать ни одного свидетеля. А свидетель только и ждал, когда к нему обратятся! – Игорь Васильевич сказал это зло и заметил, как налились краской щеки Бугаева. Это он с работниками Василеостровского райотдела опрашивал жителей Тучкова переулка.

– Свидетель опять какой-то хлипкий, – усомнился Белянчиков. – Старый да малый... Еще неизвестно, не уведут ли они нас в сторону от дела.

– Все может быть. Но того, кто проворонил этого старика, я все-таки накажу... – Корнилов встал из-за стола и положил перед сотрудниками раскрытый альбом и пачку увеличенных фотографий подозреваемого парня.

– Да, картинки с выставки, – прокомментировал Белянчиков. – А на парня поглядишь – умняга-скромняга. Жаль, что у него на руке наколки нет. Как было бы здорово – увеличили бы еще раз в пять и прочитали: «Вася. 1945. Не забуду мать родную...»

– А что, фотография – это мало? – обиделся Алабин. Ему, как человеку, первым беседовавшему с мальчишкой, хотелось, чтобы к находке отнеслись с большим вниманием. – Не какой-нибудь фоторобот, а подлинное фото! Надо только срочно разослать...

– Разошлем, разошлем, – усмехнулся Белянчиков. – Ты не волнуйся. Если тут ошибки нет, то кое-что из альбома можно выжать.

– Не будем терять времени. – Корнилов снова сел в кресло и пододвинул к себе листки с записями.

– Альбом только что поступил в продажу, а в набор сдан почти год назад... Так что фотография старая. В лучшем случае сделана летом прошлого года. Заметили, на уличных фонарях флаги? А летом какие у нас праздники? Ты, Семен, возьмись уточнить время.

Бугаев кивнул.

– Обрати внимание на книжки. Видишь, тут на столике, – Корнилов перевернул альбом вверх ногами, чтобы были видны названия. – «Василиса Прекрасная», «Гадкий утенок», «Крошечка-хаврошечка». Ну, ты сам знаешь, как действовать... На парня посмотрите. Он явно кого-то ждет. Или тех, кто выбирает книжки, или продавщицу...

– Да-а, то ли дождик, то ли снег... – тихо сказал Бугаев. Он уже пришел в себя после того, как Корнилов пригрозил ему взысканием за оплошность.

Все засмеялись.

Корнилов постучал ребром ладони по столу.

– Семен, едешь в Дом книги. Вместе с Алабиным. Вдруг придется разделиться. Юрий Евгеньевич с Орликовым берут на себя Лениздат. Надо выяснить, кто делал этот снимок. Фотограф, наверное, помнит время съемки. Но самое главное – не один же снимок он там делал! Небось десяток кадров нащелкал. У меня все. Вопросы есть? Звоните сразу же, если обнаружится что-то новое. Контрольный звонок – каждый час.

Все стали расходиться. Только Белянчиков чуть задержался. Уже взявшись за дверь, спросил:

– Ты в субботу не поедешь на рыбалку? Ребята собралась в Усть-Лугу сгонять. Петрунин говорит, клев там феноменальный.

Корнилов улыбнулся.

– Раз Петрунин говорит, значит, клев есть. – Подполковник Петрунин из Куйбышевского райотдела считался в уголовном розыске первым спецом по рыбалке. – Только я, Юра, не рыбак нынче. Мы с Олей в Павловск поедем. Там, знаешь, в октябре рай земной.

Белянчиков посмотрел на него с сожалением.

Когда закрылась дверь за капитаном, Корнилов посмотрел на часы – было пятнадцать минут второго. Они обсуждали план операции ровно полчаса. Пять минут ушло на разговор о рыбалке. На чистом листке бумаги подполковник написал: 13.30...

В 14.30 надо было ждать контрольных звонков. Если что-нибудь не прояснится раньше... Он позвонил в картотеку, справился, не опознали ли парня с фотографии. В картотеке управления человек из альбома не числился.

«Что еще можно выжать из этой картинки? – думал Игорь Васильевич, снова и снова вглядываясь в людей, столпившихся у стола с книгами. – Почему стоит здесь этот парень? Кого он ждет из попавших на фото? Пожалуй, никого. Женщина с мальчиком по возрасту не может быть ни его женой, ни матерью. Пожилая дама в белой соломенной шляпке? Тоже нет. А парнишка с книгой в руках? Нет, не приятель. Велика разница в возрасте. Может, брат? А если даже и брат? Что с того! Холодно, холодно...»

Игорь Васильевич устало откинулся на спинку кресла, не спуская глаз с фотографии. Он смотрел на нее долго, неотрывно, до тех пор, пока не зарябило в глазах. Затуманились, расплылись фигуры людей – словно дождем размыло свежие краски. И только молодой мужчина в полосатой рубашке остался целехонек, не расплылся.

«Что же еще, какая еще информация заложена в снимке? Стоп! – Неожиданная мысль заставила подполковника насторожиться. – А почему отвернулась от объектива продавщица? И никакого внимания тем, кто рассматривает книжки на ее столе... Говорит с кем-то из знакомых? С молодым человеком, с подругой? Конечно же!

Шли по Невскому два приятеля – икс и игрек. Игрек увидел знакомую девицу за прилавком и подошел. Икс с девицей не знаком, и книги его не интересуют. Остановился в ожидании игрека, думает о чем-то своем. А игрек болтает с девицей. Вон как заговорил ее – она даже не смотрит на покупателей! – Корнилов представил себе такую картину и оживился. – Когда готовили фотографию к печати, могли обрезать, чтобы выглядела красивее. Как это у фотографов называется? Кажется, кадрировать. Вот и «скадрировали» собеседника продавщицы. Логично?»

...В 14.15 позвонил Бугаев. Доложил, что в магазине опознали продавщицу, но еще восемь месяцев назад она уволилась. Живет на Большой Охте.

– Где работает, они не знают, – сказал капитан. – Я сейчас еду на Охту, но ведь дома можно и не застать. Алабина оставляю в магазине, пускай уточнит время, когда продавались книги, и попробует выяснить, где эта Валя Прошина работает. Может, в филиале знают.

...Ровно в половине третьего опять зазвонил телефон.

– Товарищ подполковник, лейтенант Орликов докладывает, – услышал Корнилов взволнованный голос молодого сотрудника. «Чего он волнуется? Серьезные новости иди с непривычки?»

Сказал ободряюще:

– Докладывай, докладывай, не торопись.

– Снимок сделан фотокорреспондентом «Смены» Бабкиным. Юрий Евгеньевич поехал к нему домой, а я из редакции звоню. Жду, может, Бабкин здесь появится.

– Негатив нашли?

– Нашли, товарищ подполковник. Никаких неожиданностей.

– Если этот Бабкин придет в редакцию, спросите у него, не кадрировал ли он снимок. – Корнилов подробно объяснил Орликову, о чем следовало спросить фотокорреспондента.

И опять в кабинете тишина. Игорь Васильевич достал из сейфа пачку документов, стал перечитывать, делая короткие пометки на листе бумаги. Уже давно следовало сесть за составление очередной справки, но не лезли в голову проценты раскрываемости. Мыслями подполковник был далеко, вместе с Белянчиковым у фотокора Бабкина...

Корнилов ненавидел ожидание. Оно выматывало его хуже, чем бессонные ночи. Сейчас еще стало полегче. Сказывалась привычка.

А первый год работы заместителем начальника управления был самым трудным годом его жизни. Он долго не мог перестроиться. Привык действовать сам и потому особенно мучительно переносил часы, когда, спланировав и досконально разобрав действия сотрудников, оставался в своем кабинете на Литейном, в то время как они выезжали на операцию.

...14.40. Снова Бугаев.

– Звоню от Вали Прошиной. Застал ее дома. Она сегодня работает в вечернюю смену. Променяла книжки на ткацкий станок. Говорит, с книжками интересно, да мало платят... – Корнилов услышал, как звонкий женский голос произнес со смехом: «Ну зачем вы, я ведь пошутила...»

– А если ближе к делу? – недовольно пробурчал подполковник, удивляясь, чего ж это Бугаев там шутки расшучивает. Нашел время. Хлебом не корми, дай побалагурить.

– Не опознала она никого на снимке. Да я через пятнадцать минут приеду.

– Молодец. Приезжай. – Корнилов положил трубку, и тут же раздался новый звонок.

Белянчиков разыскал Бабкина и тоже обещал скоро приехать.

– С кучей снимков, Игорь Васильевич, – обрадованно сообщил он. – Есть интересные кадры!

Корнилов встал из-за стола повеселевший. «Раз уж хмурый Юра ликует – значит, кадры действительно стоящие». Он чувствовал, он был уверен, что новые снимки дадут дополнительную информацию! «И девчонка эта, продавщица, может быть, чего-нибудь вспомнит. Как быстро ее нашли!» – подумав так, подполковник насторожился. Он был чуточку суеверен и боялся слишком явного везения.

Открыв дверь в приемную, Корнилов позвал Варвару. Секретарша медленно печатала одним пальцем какую-то бумагу.

– Варя, сходи в буфет. Принеси нашим сыщикам чаю и бутербродов.

– Игорь Васильевич, да буфет же закрыт до пяти!

– Иди, иди, Варя. Для хороших людей любой буфет откроют. А им приятно будет чайку с начальством попить.

Секретарша вздохнула и протянула к Корнилову руку. Он положил ей на ладонь пятерку.

Первым пришел Бугаев. Увидев на столе печенье и конфеты, он усмехнулся:

– Стол поставят, так и работать заставят. – И взял пару конфет из стеклянной вазочки.

– Ты товарищей не забудь, – сказал Корнилов.

– Про них забудешь! – хохотнул Семен, увидев входящего в кабинет Белянчикова.

Без десяти четыре вся группа была в сборе. Белянчиков стал раскладывать на столе фотографии, некоторые из них были еще влажные.

– Бабкин при мне печатал, – с удовлетворением, даже с чуть заметной гордостью сказал Белянчиков. – Ну и мастак, я вам скажу, за десять минут все было готово!

Корнилов внимательно рассматривал фотографии, в пол-уха слушая очень подробный рассказ Юрия Евгеньевича о том, как они с Орликовым отыскали фотокорреспондента. Два снимка были сделаны издалека, из скверика перед Казанским собором. На переднем плане зеленела трава и сверкали на солнце водяные струи фонтана. Люди перед Домом книги слились в пеструю толпу. Еще на двух снимках, таких же крупных, как и в альбоме, была заснята другая продавщица. Она смотрела прямо в объектив и улыбалась.

– Юра, ты спросил у фотографа, не кадрировал ли он снимок из альбома? – откладывая просмотренные фотографии в сторону, поинтересовался Корнилов.

– Так я же о том и толкую, Игорь Васильевич, – в голосе Белянчикова чувствовалось недоумение.

Корнилов поднял глаза на капитана и увидел у него в руках большую фотографию. Бугаев пристально вглядывался в нее, стоя за спиной у Юрия Евгеньевича.

Корнилов понял, что увлекся и пропустил последние слова Белянчикова. Он кисло улыбнулся и виновато покачал головой.

– Давай ее сюда, Юра!

Та же фотография, что и в альбоме. Только не цветная. Как небо и земля. Исчезли нарядность, праздничность, словно зашло за тучу солнце. Все те же люди, только слева еще большой кусок здания, а справа, рядом с продавщицей, молодая женщина. Простоволосая, с рядовым, будничным лицом, голова чуть склонена, чуть-чуть приоткрыт рот. Впечатление такое, что она внимательно слушает обернувшуюся к ней продавщицу.

Корнилов обомлел. Словно не веря своим глазам, он обернулся к Белянчикову с немым вопросом. У Юрия Евгеньевича вид тоже был озадаченный.

– Фото кассира у тебя? – спросил Корнилов.

– У меня, – Белянчиков бегом кинулся из кабинета.

Через несколько минут перед подполковником лежала фотография кассира Нефтемаша Нестеровой, тяжело раненной и ограбленной два дня назад. Никаких сомнений быть не могло – именно она стояла рядом с продавщицей книг на Невском проспекте.

«Кассиршу Нефтемаша в Тучковом переулке ранил и ограбил неизвестный мужчина... – думал Корнилов. – Этот неизвестный – на снимке перед столом с книгами. Он кого-то ждет. Кого-то ждет... Продавщица...»

– Что продавщица, Семен? Никого на снимке не опознала?

– Никого.

– Не волновалась? Не задержала взгляд на этом парне?

– Я ничего не заметил. Вела себя очень спокойно. Только все время удивлялась, что попала в альбом. Говорит, даже не видела, как фотографировали.

Корнилов вспомнил смех и кокетливый голосок в телефонной трубке. «Продавщица мило беседует с кассиршей. Они подруги или хорошие знакомые – это видно по фото. А преступник стоит рядом, лицо у него отрешенное, задумчивое. «Василиса Прекрасная» его не интересует. Ему нужна не Василиса... Как зовут кассиршу? Люба. Любовь Андреевна. Так кого ждет преступник? Любовь Андреевну?»

– Игорь Васильевич, – Бугаев снова возвращает Корнилова к действительности. – Девчонка-то у нас здесь. Я попросил ее заехать к нам. На тот случай, если новые снимки появятся... Давайте пригласим!

Корнилов недовольно покосился на Бугаева. И Белянчиков нахмурился, понимает, что Семен поступил рискованно.

– Семен, ты всегда торопишься. А если интересующий нас парень – знакомый продавщицы из Дома книги? И она специально привела его посмотреть на подругу, на кассира. Если она наводчица?

Бугаев смущенно кивнул.

– Приглашай свою Прошину. Извинимся и отпустим. А ты организуй проверку, выясни связи, знакомства. Осторожно и быстро. Особенно важно ее знакомство с кассиром. Не мне тебя учить.

Бугаев вышел.

– Кончили заседать, – сказал Корнилов. – Ножками, ножками потопаем. Где наша не пропадала!

Все поднялись из-за стола.

Через несколько минут вернулся Бугаев вместе с высокой черноволосой девушкой.

Что-то такое за последние часы с этой девушкой произошло. Корнилов это почувствовал. Он хоть и не видел ее раньше, но хорошо помнил ее веселый кокетливый голос, который слышался в трубке, когда капитан звонил из квартиры Прошиной. Эту перемену, видимо, заметил и Бугаев. Смотрел он на девушку с недоумением.

Лицо у Прошиной было белее мела, застывшее, словно маска. Большие черные глаза смотрели испуганно. Да и двигалась девушка как-то странно, будто на ощупь, будто не видела перед собой ничего.

– Садитесь, пожалуйста, – сказал Корнилов, показывая на кресло.

Прошина села.

Бугаев внимательно посмотрел на подполковника и недоуменно повел плечами.

– Валентина Васильевна, я прошу прощения, что мы оторвали вас от дела... Собственно, обо всем, что нас интересовало, товарищ Бугаев спросил вас еще раньше... Можно было бы и не ехать в управление. Но мы думали показать вам еще несколько фотографий... – Прошина смотрела на Корнилова не мигая. Лицо у нее по-прежнему было застывшее, она только осторожно покусывала краешек нижней губы. Корнилову показалось, что девушка или не слышит его, или не понимает. «Уж не наркоманка ли? – подумал подполковник. – Какой странный вид».

– Теперь эта необходимость отпала. Еще раз извините. Я подпишу сейчас пропуск, а товарищ капитан отправит вас домой. Оторвал человека от дел – пусть теперь на машине домой отвезет, – он улыбнулся и протянул руку за пропуском.

Прошина продолжала сидеть в той же позе, не проронив ни слова, не отдав зажатый в руке пропуск. Рука Корнилова так и повисла в воздухе.

– Что с вами, Валентина Васильевна? Уж не напугали ли мы вас? Может быть, вам нехорошо?

Прошина вдруг всхлипнула, запрокинув голову, словно хотела набрать побольше воздуха в легкие, и, надломившись, зарыдала, содрогаясь худеньким телом.

– Семен, воды, – шепнул Корнилов, вскакивая из-за стола. – Ну что вы, что вы, Валентина Васильевна, зачем же вы так? – А сам думал: «Только истерики нам и не хватало».

Бугаев принес стакан воды и протянул его девушке, тихонько тронув ее за плечо. Прошина вздрогнула и подняла голову.

– Выпейте, выпейте, – попросил ее Корнилов.

Стакан дрожал у нее в руках и, прежде чем она смогла сделать глоток, звякнул, стукнувшись о зубы. Отпив немного, Прошина несколько минут сидела молча, закрыв глаза и снова покусывая губу.

«Ну вот, милая, сейчас ты нам все расскажешь, – подумал Корнилов. – Умница, умеешь мыслить логично. Пока мы тут разговоры говорили, ты обо всем догадалась, поняла, что пахнет жареным...»

У Корнилова сразу мелькнула мысль, что такая разительная перемена произошла в девушке неспроста, а когда она разрыдалась – он уже почти не сомневался, что она знает об ограблении и сама обо всем расскажет. Игорь Васильевич давно приучил себя доверяться первому ощущению, доверяться несмотря на то, что ему самому оно потом могло показаться нелепым, несуразным, и он, пытаясь оспорить его, внушал себе: «Мне, только мне и могло это взбрести в голову, никто так думать и чувствовать не может и никто меня не поймет». Корнилов преодолевал это свое внутреннее сопротивление и часто оказывался прав.

– Вы мне фотографию поглядеть давали... – совладав наконец с собой, сказала Прошина. – Я... Раз уж за мной пришли, значит... – она вяло и безнадежно махнула рукой, даже не махнула, а словно что-то отодвинула от себя. – Парень этот на снимке – мой знакомый, – последнюю фразу она произнесла с вызовом и в упор посмотрела на Корнилова.

«Умница, умница, продолжай, – мысленно ободрил он Прошину. – Глаза у тебя умные. Это я сразу заметил».

– Его зовут Олег. Олег Дмитриевич Самарцев. Мы с ним завтра хотели в Одессу уехать... В одиннадцатом вагоне... – она снова заплакала, но быстро затихла.

Корнилов не торопил ее, не задавал никаких вопросов.

– Он не хотел убивать ее, не хотел! Я и про нож-то ничего не знала! Вы мне не верите, а я не знала! Не знала! Он хотел только чемоданчик вырвать и убежать...

«Значит, они не знают, что кассир осталась жива», – подумал Корнилов и спросил:

– Где он сейчас?

– Не знаю. Правда, не знаю. От меня прячется. Позавчера по телефону звонил. Сказал, чтобы я отпуск брала. А завтра на вокзале ждала. У одиннадцатого вагона. Чтобы в Одессу ехать.

– А где он живет? Его постоянный адрес-то вы знаете?

– Улица Димитрова, дом сто девятнадцать. У него однокомнатная квартира. Кооперативка.

– Номер.

– Тридцать три. Он один живет. Мать в Краснодаре...

Бугаев внимательно посмотрел на Корнилова и отодвинулся от стола, словно собирался подняться. Но подполковник чуть приподнял ладонь, призывая его подождать.

– Адрес матери знаете?

– Нет.

– Она в самом Краснодаре живет?

– Олег мне не говорил.

– Почему вы думаете, что Самарцев не живет сейчас дома?

– Мы так договорились. Что он подыщет комнату в пригороде. И недели две там поживет. Олег должен был давно сказать мне адрес и не сказал... Говорит – пока перебьешься.

– Самарцев не работает?

– Работал на асфальтобетонном заводе. Десять дней, как уволился. Дружки его уже проводили.

– Куда проводили?

– В Одессу...

– Ничего не понимаю. Вы же только завтра...

– Приятели проводили, а он на станции Дно сошел и вернулся. Только уже не домой.

– Вы его приятелей знаете?

– Он не знакомил. Говорил: «Я ревнивый». – Прошина опустила голову.

– Кто помогал Самарцеву в ограблении кассира? Может быть, он называл имена, фамилии? Звонил при вас кому-то?

– Олег такой скрытный... Он говорил как-то, что с друзьями быстрее влипнешь.

– Где он собирался остановиться в Одессе?

– Не знаю. Говорил, что квартиру у моря снимем. У пляжа.

– Вы давно знакомы?

– Два года, – Прошина снова заплакала. Заплакала горько, обреченно.

Корнилов кивнул капитану. Тот ответил понимающим кивком и вышел из кабинета, осторожно притворив за собой дверь.

«Сейчас он свяжется со следователем, и они пошлют группу на квартиру Самарцева, чтобы осторожно, без шума проверить, не дома ли хозяин, – думал подполковник, глядя на плачущую девушку. – Самарцева, конечно, там нет и двое останутся в засаде. Бугаева учить не надо. Он сам любого научит. Не забудет связаться с Одессой, пошлет по фототелеграфу карточку Самарцева. Он, голубчик, может быть, уже гуляет по одесским пляжам. А девчонка чем-то располагает к себе, что-то в ней есть хорошее, что-то есть... Фу, черт! Что в ней может быть хорошего? Соучастница опасного преступника. Пусть выплачется. Все-таки она неглупая девица... Сообразила. Что ее заставило впутаться в это дело? Бугаев, наверное, догадается послать человека на асфальтобетонный завод. Что еще надо сделать? Проверить, нет ли Самарцева в картотеке? Уехал он один или не соврал девчонке? И завтра собирается вместе отправиться? Вроде успокоилась... Ну, где наша не пропадала! Продолжим».

– Валентина Васильевна, деньги где Самарцев прячет? Не сказал вам?

– Где-то во дворе. Я точно не знаю.

– В каком дворе?

– Там, в переулке... Ну... где... отобрал, – ей с трудом далась эта фраза.

– В Тучковом переулке? У кого?

– Ни у кого. Просто где-то спрятал. Он сказал, что заранее присмотрел там место.

– Минуточку, Валентина Васильевна, вспомните тот разговор поточнее. Поточнее...

Прошина пожала плечами.

– Не торопитесь. Подумайте... Когда вы с Самарцевым говорили о том, где он спрячет деньги?

– Накануне. Он приехал из-за города и позвонил мне.

– И вы встретились... Где?

– На Невском. У «Кинохроники»...

«Если он действительно приехал из-за города, то скорее всего на Московский вокзал, – отметил Корнилов. – До «Кинохроники» рукой подать».

– И вы стали говорить о деньгах?

– Нет! Я ведь уже раньше знала обо всем... А тут мы просто говорили... о будущем, о том, что поженимся. Я Олега отговаривала, правда, отговаривала брать деньги.

Корнилова передернуло от этих слов. Хорошенькое дело – брать! Кассирша все еще лежит без сознания! Может остаться инвалидом на всю жизнь. А она – отговаривала «брать деньги»!

– Я знала, что так получится! Вот... И говорю ему: да тебя же с этим чемоданчиком сразу сцапают, пока по городу пойдешь среди бела дня. Тут Олег засмеялся. Сказал: «А я без чемоданчика пойду. Я для него в том доме надежное местечко приготовил. Перед отъездом заберу».

– Так и сказал: «В том доме надежное местечко приготовил»?

Прошина кивнула.

– А почему вы думаете, что он спрятал деньги во дворе?

– Ну а где же? Олег собирался уходить через двор.

– У Самарцева в этом доме знакомых нет?

– Нет. Он мне никогда об этом не говорил.

«Олег твой, милочка, судя по всему, продувная бестия. Так он тебе и выложил бы все планы. И уехать-то наверняка без тебя собирается, да и не в Одессу, наверное».

– С кассиром Любовью Андреевной вы давно знакомы?

– Года три.

– Подруги?

– Да нет, познакомились на танцах во Дворце культуры Гааза. Я тогда еще в Доме книги работала. Несколько раз в кино вместе ходили.

Игорь Васильевич посмотрел на часы. Пять. «Если Самарцев еще не улизнул из города с деньгами, он может это сделать сегодня. Пора заканчивать разговоры...» Он выключил магнитофон.

– Вы понимаете, что совершили уголовное преступление? Знали об ограблении и ничего не сделали, чтобы предотвратить его...

Прошина будто не услышала его. Сидела, повернув голову к окну.

– Валентина Васильевна, ну зачем, зачем вы связались с этим человеком? Чего вам не хватало в жизни? – спросил Корнилов с неожиданной для него самого горячностью.

– Чего мне не хватало? – она повернула к нему заплаканное, потускневшее, но все еще очень привлекательное лицо.

– Да, да. Я вас спрашиваю не как работник милиции. Как человек, который мог бы быть вашим отцом. Ведь этот Самарцев наверняка и раньше воровал!

– Раньше?! – удивилась она. – Кажется, нет. Да откуда же я знаю. Деньги у него всегда были. И мне хотелось... Знаете, мне было интересно: придешь в общежитие с новым колечком – на несколько дней разговоров. Все девчонки перемеряют. Охают. Или новое платье... Особенное. Такого ни у кого нет. Девчонкам очень нравилось. Я им говорила, что он артист, что мы скоро поженимся и тогда они узнают его.

– Они вам верили?

– Не знаю, – ответила Прошина. – Может быть, и нет.

4

Некоторое время Корнилов сидел молча, не в состоянии отделаться от какого-то противного, угнетающего чувства бессилия. Как мало потребовалось для того, чтобы эта красивая, неглупая девушка оказалась преступницей! Новое колечко, модное платье...

Он вдруг подумал о том, как воспримут арест Прошиной ее подруги по работе, как будут они сидеть, перешептываясь в суде, удивляясь, что дружок, которого она выдавала за артиста, оказался матерым преступником.

«Стоп, спокойно! – остановил Корнилов сам себя. – Эдак можно далеко зайти...»

Он позвонил следователю, рассказал о признании Валентины Прошиной.

– Надо просить у прокурора санкцию на арест. Типичное соучастие... – сказал Аверин и поинтересовался: – Кто Самарцевым занялся?

– Бугаев. Жду его с минуты на минуту.

– А потерпевшая до сих пор без сознания. И в ближайшие два дня врачи улучшения не ожидают, – голос у Аверина был озабоченный. – Так что на оперативность ваших сотрудников, товарищ подполковник, я очень рассчитываю. Они уже много сделали.

– Ну-ну... – неопределенно протянул Корнилов и усмехнулся. Старший следователь управления Аверин слыл человеком очень опытным, но самолюбивым и педантичным, и инспектора уголовного розыска, которые попадали к нему в группу, всегда гордились, услышав от него похвальное слово.

– Я серьезно говорю, товарищ подполковник, – Аверин, видимо, обиделся, почувствовав в голосе Корнилова иронические нотки. – Когда хорошо – тогда хорошо. Понапрасну я не жалуюсь.

Вскоре приехал Бугаев.

– Ну и дела, Игорь Васильевич! – возбужденно закричал он с порога, еще не успев затворить за собой дверь. – Я как в воду глядел! Слушал тут девчонку, а сам думал – дура ты, дура, обманывает тебя твой хахаль...

– Семен! Нельзя ли без этого... – Корнилов предостерегающе поднял руку. Он ужасно не любил, когда сотрудники щеголяли жаргонными словечками.

– Да это ж... – начал было Бугаев, но Корнилов перебил его.

– Садись, дело говори!

Бугаев уселся в кресло и протянул руку к пачке сигарет.

– Можно? Унять душевное волнение.

– Кури, только не тяни. Любишь ты напряжение создавать.

– Так вот, товарищ подполковник, – начал Бугаев, закурив. – Гражданин Самарцев в доме сто девятнадцать по улице Димитрова постоянно не проживает и вообще в городе Ленинграде не прописан. Квартиру он снимал, презрев все формальности, а на асфальтобетонном заводе номер три никогда не работал...

– Адресное бюро ты запрашивал?

– Товарищ подполковник...

– Ох и самомнение у вас, товарищ старший инспектор.

Бугаев засмеялся.

– Вы меня все критикуете, товарищ подполковник. А я бы, на вашем месте, выдал мне премию за оперативность.

– С Одессой связался? Фото передал?

Капитан кивнул.

– Ладно, Семен, премии ты не дождешься, но отгул я тебе на будущей неделе дам.

Бугаев молча поднял растопыренную пятерню.

– Что? – не понял Корнилов.

– Уже пять отгулов вы мне обещали, товарищ подполковник. А Белянчикову – шесть.

– Значит, вы с Белянчиковым у себя в кабинете обсуждаете действия начальства, – вздохнув, сказал Корнилов. – Ну-ну. Кстати, у вас с Алабиным надежные ребята в Тучковом дежурят?

– Надежные.

– У вас все надежные... – с сомнением сказал Корнилов. – Серьезные ли? Ведь если этот Олежек почувствует неладное – ищи ветра в поле!

Зазвонил телефон. Корнилов поднял трубку. Это была мать.

– Игорь, ты не забыл, какой сегодня день?

– Сегодня четверг, мама.

Бугаев встал и тихонько вышел из кабинета.

– Только и всего что четверг? – спросила мать.

Игорь Васильевич засмеялся:

– Да помню, помню, мама. Сейчас заеду за цветами.

– Хорошо, – удовлетворенно сказала мать. – Мы тебя ждем. – И, переходя на шепот, добавила: – Оленька полдня от плиты не отходит. «Наполеон» тебе печет. – Она повесила трубку.

Год назад Ольга Огнева стала его женой.

«Всего год, – подумал Корнилов. – А кажется, что мы с ней полжизни прошли».

Он надел плащ, потрогал ручку сейфа. Варвары в приемной уже не было. Она училась заочно на юрфаке и всегда торопилась на занятия.