Текст книги "Кто бросит камень? Влюбиться в резидента"

Автор книги: Виктор Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Глава тринадцатая

– А этот ваш Климов – башковитый парень, оказывается, – неожиданно заключил Селиванов, выслушав рассказ Свиридова о том, как практически из ничего лейтенант вычислил абверовского посланца под «крышей» австрийского коммерсанта. – Я в свое время бумаги по Климову смотрел и, прямо скажем, составил другое мнение.

Свиридов тоскливо усмехнулся про себя: «Вот так у нас всегда. Ошибется где-нибудь хороший работник, и вот уже тянется за ним дурная слава из бумаги в бумагу».

– К сожалению, часто мы людей представляем только по бумагам, – с неприкрытой печалью произнес Федор Ильич. – А ведь сказано, по делам их узнаете их.

«В мой огород камушек, в мой, – отметил про себя начальник отдела. – А что это он такое дальше-то сказал? Интересно…»

– Хорошее выражение. Кем сказано?

– Не помню, в какой-то книге вычитал, – неопределенно пожал плечами Свиридов.

– М-да… – Селиванов помолчал. – Значит, точно Риммер опознал этого абверовца?

– Так точно. Правда, лично с ним он не общался, но видел среди руководителей.

– Да, ситуация… Что думаете делать? – начальник отдела вопросительно глянул на майора.

Свиридов вкратце доложил их с Климовым план. Селиванов молча оценивал услышанное. В сложившейся ситуации он не очень хотел влезать в детали. Завтра, по возвращении из командировки, заместитель наркома наверняка вызовет на доклад. И в первую очередь, спросит, как складываются дела на юге с германским агентом и приставленной к нему комсомолкой. Вот о чем должна голова болеть, товарищ начальник отдела. Хотя, с другой стороны, если план Свиридова не удастся и приезжий абверовец «расколет» Глебова, тогда… Спина старшего майора в мгновение ока стала влажной от одной мысли, что может произойти тогда.

– Ладно, действуйте, – с усилием выдавил он. – Ну а что там с нашей южной парочкой? – спросил он и внутренне сжался, ожидая ответа. Свиридов лишь понуро покачал головой.

– Понятно. В общем, если завтра к вечеру… вам ясно? – его равнодушный тон не мог обмануть Федора Ильича. – Вы свободны.

Свиридов вышел из кабинета. Едва за ним захлопнулась дверь, как хозяин кабинета поднялся и нервно прошелся по кабинету. Потом подошел к сейфу, открыл его и достал какую-то папку.

– Как там, говоришь, в книге-то сказано? «По делам их…» Знаем мы, из какой это книги, – Селиванов открыл папку и, проговорив: «Допускал высказывания религиозного содержания», сделал запись на листе бумаги. Закрыв папку, он подошел к шкафу, достал бутылку водки и со словами «Господи, прости нас, грешных» с ожесточением выпил рюмку.

Где-то за спиной мирно шуршало море. Вокруг слышались веселые голоса курортников, начинающих постепенно заполнять песчаные пляжи Черноморского побережья. Ощутимо припекало солнце, и, радуясь этому обстоятельству, самые нетерпеливые уже лезли в морскую воду. Анюта, устроившись на лежаке в купальном костюме, лежала с закрытыми глазами, подложив руки под голову. Утром они вернулись в тот самый южный город, из которого исчезли неделю назад. Седой почему-то не захотел возвращаться к старой квартирной хозяйке, объявив, что после обеда им предоставят шикарные апартаменты. А пока, сдав чемодан в камеру хранения, он предложил отдохнуть на пляже.

По правде сказать, Анюте было безразлично, куда идти. Шок от случившегося в лесу не проходил. В мыслях она снова и снова возвращалась в то страшное утро, когда судьба заставила ее взять в руки оружие и лишить жизни несколько человек. Один из них был совсем мальчишкой, а она его зарезала… как барана зарезала. Девушку передернуло, слезы подкатили к глазам. Да… одно дело выступать на комсомольском собрании, что ты готов защищать страну до последней капли крови, или самозабвенно петь песни о том, как лихо, если завтра вдруг случится война, будем мы рубать псов-атаманов, польских панов и прочих фашистов. И другое дело – самому выстрелить в живого человека. А если еще и серпом…

Все прошедшие дни Седой пытался успокоить ее, привести в прежнее состояние. Он постоянно повторял, что именно ей обязан жизнью, что теперь готов выполнить любое ее желание, тем более что они теперь сказочно богаты. От избытка чувств он даже предложил ей перейти на «ты», но она как-то не отреагировала на его предложение. Умом она понимала, что все сделала правильно, но душа колыхалась в подвешенном состоянии и не спешила возвращаться в прежнее положение. Уже пора взять себя в руки и подумать, как дать знать своим… а если у нее нет сил? Кто-то быстро подбежал сзади, улегся рядом и обнял ее за плечи влажной рукой. Она узнала руку Эдуарда Петровича.

– Такое прекрасное море, – прошептал он ей на ухо. – Жизнь прекрасна, и все это благодаря вам. И будет еще лучше. Анюта, прошу вас, забудьте вы все, как кошмарный сон.

– Я пытаюсь, – грустно ответила она, говоря в пустоту прямо перед собою.

– Ну как вас растормошить? Пойдемте в ресторан, в кино?

Анюта, глубоко вздохнув, повернулась к мужчине, приподнявшись на локте.

– Надолго мы здесь? – тихо произнесла она, и Седой искренне обрадовался, разглядев в ее вопросе искорку жизни.

– Не очень, – торопливо ответил он и добавил извиняющимся тоном: – Надо немного подождать.

– Ладно, – покорно пожала она плечами. – Раз такое дело, я бы в кино сходила.

– Ну вот, совсем другой разговор! Только сначала в море. Вы так и не окунулись после поезда, – и, взяв ее за руку, он увлек девушку к воде.

Афиша на подходе к кинотеатру сообщала о том, что нынче там демонстрировалась кинокартина «Богатая невеста». Остановившись у каменного двухэтажного здания, в одной половине которого находился кинотеатр, а в другой – промтоварный магазин, Седой взял девушку за руку:

– Вот что, Анюта, сделаем так. Вы сейчас идете смотреть кино, а я быстренько похлопочу о жилье. Встречаемся через полтора часа у ресторана. Договорились?

Поцеловав ее в щеку, он пошел по улице, через несколько шагов остановился, помахал рукой и повернул за угол. Анюта, поднявшись на большое деревянное крыльцо, прошла в кассу и купила билет. До сеанса оставалось минут двадцать. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Нет, она не боялась. Похоже, после поездки в родные места он доверился ей полностью. Но девушка вдруг осознала, что за последнее время у нее выработалось чувство повышенной осторожности или, лучше сказать, обострилось чувство самосохранения. Ничего подозрительного она на улице не заметила, поэтому сразу же подошла к телефону-автомату и набрала номер. Переговорив, прошла внутрь кинотеатра и стала прогуливаться по прохладному полупустому фойе, рассматривая кадры из популярных кинофильмов и фотографии актеров и актрис. Публику на дневном сеансе составляли в основном ребятишки, которые носились друг за дружкой, периодически урезониваемые строгой контролершей. В тот самый момент, когда прозвучал второй звонок и публика потянулась в зал, в фойе появились двое мужчин, одного из которых Анюта сразу узнала. Это был тот самый парень, который когда-то передал ей записку в ресторане. Оглядев помещение и увидев Анюту, он что-то сказал второму, и тот куда-то исчез. Извинившись перед контролершей, чекист подошел к Анюте и изобразил на лице радость нечаянной встречи:

– Ну, здравствуйте, пропащая. Узнали?

– Конечно. Вы тот… из ресторана, да? – путаясь в словах, взволнованно проговорила Анюта.

– Точно. Меня зовут Сергей, а к вам как обращаться?

«Действительно, как? Это для Климова я Умная, а для этого парня? Вот ведь, забыла спросить. А с другой стороны, чего таиться, я же для Седого имя не меняла? Хотя… ладно…»

– Зовите меня Нюра, – сочинила она на ходу, не очень понимая зачем.

Сергей согласно кивнул и жестом предложил ей следовать за ним. В пустом кабинете директора их ждал второй сотрудник, которого Сергей отправил контролировать нечаянное появление Седого, а сам, заперев дверь на ключ, предложил Анюте рассказать историю с их исчезновением.

А Седой и не планировал проверять спутницу. Он просто сидел на скамейке в укромном уголке парка и читал газету. Южное солнышко палило все сильнее, и все живое в парке попряталось в тень – и мамаши с колясками на тенистых дорожках, и пенсионеры, играющие на скамейках в шахматы. Скамейки в парке стояли спинка к спинке, и вскоре прямо за спиной Седого так же с краю сел ничем не примечательный гражданин. Он был одного возраста с Седым, одет в белый костюм и соломенную шляпу, на ногах красовались парусиновые туфли. Некоторое время он сидел, расслабленно подставив лицо ультрафиолету, затем достал из принесенной кошелки яблоко, повертел его и положил обратно.

– Прекрасная погода, вы не находите? – слегка повернулся он к Муромцеву.

– Нахожу, но у меня нет времени ею любоваться, – произнес Муромцев, не отрываясь от газеты. – Это надо срочно передать в Москву.

Он оторвал голову от газеты и помассировал пальцами глаза, при этом внимательно осмотревшись вокруг. Затем потянулся и сбросил со скамейки на землю маленький бумажный комочек.

– Ясно, что еще? – тихо ответил сосед, отследив взглядом падение бумажки.

– Послезавтра мне нужна шкатулка с секретом. Сейчас пойдешь в универмаг и увидишь ее на полке слева в отделе кожгалантереи. Она там такая одна, – продолжал инструктаж Муромцев. – Где ключ от квартиры?

Незнакомец наклонился и поднял бумажный комочек, одновременно уронив на землю ключ.

– И вот еще что, – продолжил Муромцев, краем глаза зафиксировав манипуляции соседа по скамейке. – Шкатулку передашь мне завтра прямо в нумера, часов в одиннадцать утра. Предварительно проверься – если на кухне занавеска задернута, мы ушли. Да, мне деньги нужны. Положишь в шкатулку.

– Сделаем, – прошелестело из-за спины.

– У тебя все в порядке? Фотографии отправил?

– На следующий день после последней встречи, – у незнакомца на все был четкий положительный ответ, и это, судя по всему, произвело на Муромцева хорошее впечатление. Он неторопливо свернул газету, нагнулся, забрал ключ и уже на ходу бросил последнюю фразу:

– Ну, бывай. Контрольный звонок завтра в двенадцать дня.

Спустя четверть часа Седой зашел с наполненной сумкой в камеру хранения на вокзале. Сославшись на жену, придумавшую купить в дорогу продукты, он подал жетон с номером и взял чемодан, с которым пристроился тут же на столе. Переложив из сумки в чемодан банки с консервами, он сдал его обратно, вышел на улицу и обратился к водителю одного из стоящих на привокзальной площади грузовиков. Сговорившись с водителем, он уселся в кабину, и грузовик резво попылил по маршруту, указанному Седым.

А в кабинете директора кинотеатра чекист Сергей уточнял у Анюты, в какую камеру хранения и на чью фамилию сдал Седой чемодан с драгоценностями. Выяснив все, что касалось чемодана, Сергей замолчал, а потом как-то странно посмотрел на Анюту. И столько всего было в этом взгляде, что ей почему-то стало не по себе.

– Слушай, а мы ведь тебя, честно говоря, и не чаяли живой увидеть, – тихо выдохнул он, как бы объясняя девушке переполнявшие его чувства. – Ну, дела… рассказать кому, не поверят.

Анюту от этих его слов как током ударило. Она внезапно осознала, что судьба этого парня еще час назад висела на волоске из-за их с Седым неожиданного исчезновения. И не только его, но и Глебова, и тех чекистов, которые работали с ней в Москве и организовали эту операцию…

– Ну а дальше-то он что задумал? – спросил Сергей, выжидательно глядя на собеседницу.

– Что задумал? – непонимающе встрепенулась та, потеряв на секунду нить разговора. – А, извините… Пока не знаю, но к чему-то готовится.

Она выжидательно смотрела на парня, но тот снова замолчал, о чем-то размышляя.

– Ладно, посмотрим, – медленно произнес он, и вдруг лицо его приняло озабоченное выражение. – Слушай, а ты это кино-то раньше смотрела?

Анюта недоуменно покачала головой. Чекист усмехнулся:

– Я к тому, что вдруг он спросит тебя, про что картина? Значит, слушай содержание…

Хоть и в молодых годах был Сергей, но парнем оказался сообразительным. Едва встретившись с Анютой у ресторана, Седой сразу поинтересовался, понравился ли спутнице новый фильм, много ли было народу в зале, кто был занят в главных ролях. Анюта начала обстоятельно отвечать на вопросы, но Седой слушал от силы полминуты, а потом, подхватив ее под руку, изобразил строевой шаг и дурашливо затянул: «А ну-ка, девушки, а ну, красавицы…» И тут неожиданно первый раз за последние несколько дней на ее лице появилось некое подобие улыбки. Что вызвало улыбку – осознание предусмотрительности чекиста Сергея или комичный вид всегда серьезного спутника, – Анюта не поняла, но только в следующее мгновение решительно топнула ногой и подхватила вслед за спутником: «Пускай поет о нас страна…»

За этой сценой из окна подъезда соседнего дома внимательно наблюдали двое мужчин. Те самые чекисты, которые приходили на встречу с Анютой в кинотеатр. Дождавшись, когда мужчина и женщина войдут в ресторан, Сергей, нервно покрутив головой, повернулся к товарищу:

– Ну, кажется, все нормально. Значит, пошел я в Москву докладывать. А ты, Клевцов, со своими… – свирепое выражение на лице Сергея и увесистый кулак, который он показал коллеге, более чем красноречиво поведали тому о градусе страстей, бурлящих в душе чекиста, – чтобы в оба смотрели! Не дай вам бог, снова потерять эту парочку.

Глава четырнадцатая

За окном неторопливо начинался дождь, окрашивая асфальт улицы из серого сначала в пятнистый, а потом в маслянисто-черный цвет. Дождевые капли, робко постучав по стеклу, превратились в уверенный шелест одного из последних ливней уходящего лета. Прохожие на тротуарах, до того с опаской поглядывавшие на набегающую тучу, прыснули по подворотням. Наиболее предусмотрительные попытались было раскрыть прихваченные из дома зонты, но налетевший мощный порыв ветра скомкал их спасительные купола, и владельцы зонтов тоже заметались под струями небесного душа в поисках укрытия.

Мужчина, стоящий у окна, недовольно поморщился, несколько раз прошелся по гостиничному номеру и сел в кресло в глубокой задумчивости. А поразмыслить подполковнику немецкой военной разведки Максу Рихтеру, прибывшему в Москву под именем австрийского коммерсанта Гюнтера Бюхера, было над чем. Буквально на следующий день после его встречи с представителем германского консульства Хайнцтрудером подполковник заметил за собой слежку. Это его не удивило. Будучи сотрудником «Абверштелле-Кенигсберг», подразделения военной разведки, длительное время проводившего разведывательную работу против СССР, он был прекрасно осведомлен о повышенном интересе советской контрразведки к иностранцам, прибывающим в Москву из стран, дружественных Германии. А уж об Австрии, несколько месяцев назад присоединенной Гитлером к Германии в процессе так называемого «аншлюса» и получившей название «Остмарк», и говорить было нечего. Но из иностранных языков подполковник неплохо говорил только на русском, и то с заметным акцентом, а на польском, литовском и латвийском – то есть на языках тех стран, в отношении которых также вело разведдеятельность их подразделение, – мог общаться лишь на бытовом уровне. По этой причине ему и подготовили австрийский паспорт. Подполковник должен был изучить несколько вопросов, связанных с деятельностью московской резидентуры. В случае обнаружения слежки за гостем из Австрии у руководства резидентуры имелся запасной вариант его выхода на контакт с Литовцем. С этим вариантом подполковника при встрече ознакомил вице-консул Хайнцтрудер, очевидно опасавшийся «прослушки» в своей конторе и поэтому изложивший свой план в письменном виде. Теперь, когда по прошествии нескольких дней опасения Рихтера по поводу чекистского контроля подтвердились и он проинформировал об этом руководство резидентуры, подполковник ждал телефонного звонка с условным сигналом о готовности действовать по запасному варианту.

В пустоте гостиничного номера трель телефонного звонка заставила вздрогнуть его обитателя, убаюканного шуршанием ливня. Выслушав абонента, Рихтер положил трубку и подошел к окну. За размышлениями он и не заметил, как ливень закончился. «Ну что ж, как там говорят русские? Дождик в дорогу – к удаче». До выхода на явку оставалось два с половиной часа.

Давно Никита Кузьмич Климов вот так с папкой в руках не бегал по коридорам Главного управления госбезопасности и, наверное, не вспомнил бы случая, когда и другие сотрудники передвигались по коридорам с такой скоростью. Просто не принята была в этих коридорах подобная манера передвижения. Обнаружив дверь кабинета Свиридова запертой и в сердцах выругавшись, он в том же темпе понесся дальше. На его счастье, в это время коридоры были пусты, и ему только однажды пришлось сбавить ход, чтобы отдать честь приезжему с периферии сотруднику в форме капитана госбезопасности и пояснить тому, как пройти в секретариат.

В приемной начальника отдела, кроме секретаря, сидели еще двое знакомых Климову чекистов. На ходу поздоровавшись с обоими, лейтенант быстрым шагом подошел к секретарю и осведомился, где Свиридов. Оказалось, что Федор Ильич уже час как сидит в кабинете Селиванова на совещании.

– Слушай, Петро, он мне позарез на два слова нужен, – Климов, активно используя свой богатый арсенал мимики и жестов, показал, до какой степени ему необходимо было срочно переговорить со Свиридовым. На любого другого человека возбужденный вид лейтенанта Климова, без сомнения, произвел бы нужное впечатление, но секретарь начальника отдела и бровью не повел.

– Извини, не могу, там дело серьезное. Ты погоди чуток, остынь, сейчас перерыв должен быть. На вот газеты, посмотри, успокойся.

Крутанувшись от досады на месте, Климов взял газеты и тяжело плюхнулся на стул. Но не успел он прочитать заголовок передовой статьи «Правды», как дверь кабинета открылась и из нее вышел лейтенант Никитин. Мрачно поздоровавшись с Климовым и другими сотрудниками, он быстро вышел из приемной. А на столе секретаря уже звякнул телефон связи с начальником. Выслушав Селиванова, секретарь привычным кивком головы пригласил ожидающих чекистов в кабинет. Едва за ними закрылась дверь, Климов вскочил со своего места как ужаленный.

– Ну и где твой перерыв? – накинулся он на секретаря. – Я же тебя русским языком прошу: вызови майора, у меня срочная оперативная информация!

– Вот же пристал как банный лист… – Петро быстро усваивал идиоматические выражения, употребляемые начальством. – Ладно, хрен с тобой, сейчас попробую.

Он встал, привычным взглядом оглядел стол – нет ли чего, не предназначенного для посторонних глаз, – одернул гимнастерку, открыл дверь и решительно шагнул в кабинет начальника. Климов настороженно замер.

Секретарь выскочил в приемную буквально сразу. Повернув покрасневшее от волнения лицо в сторону Климова, он на ходу недобро буркнул: «С тебя причитается», – и уселся на свое место. Следом через несколько секунд в дверях появился Свиридов. Не обращая внимания на недовольный взгляд начальника, Климов быстро достал из папки лист бумаги и протянул Федору Ильичу. Майор начал читать текст, и оба – и Климов, и секретарь – увидели, как недовольство на его лице исчезло, а усталость в глазах сменилась азартным блеском. Он невидяще посмотрел на Климова, нервно потер подбородок, снова впился глазами в бумагу и, дочитав до конца, опять поднял глаза на лейтенанта.

– Спасибо, Никита, – неожиданно осевшим голосом поблагодарил он сотрудника и, уже весь погруженный в свои мысли, шагнул к двери кабинета с документом в руках.

– Федор Ильич! – робко окликнул майора Климов. – А бумага-то как же?

– Какая бумага? – непонимающе обернулся тот. – А, ясно. Давай сюда папку, – и, увидев, что лейтенант замялся, сделал шаг и решительно забрал ее из рук Климова. – Давай, давай, я сейчас же доложу товарищу Селиванову. Через полчаса буду на месте, заберешь. Что у тебя с гостем?

– Сидит дома, наши все на местах.

Федор Ильич глянул на часы:

– Время еще есть. Значит, через полчаса у меня.

Дверь за майором захлопнулась. Ничего не поняв, но почувствовав позитивную тональность общения Свиридова и Климова, секретарь начальника отдела тоже сменил гнев на милость и как бы между прочим поинтересовался у лейтенанта, какие такие срочные заботы заставили его нарушить порядок проведения совещания. Но теперь уже пришел черед Климова продемонстрировать, кто есть кто в управлении контрразведки: «Хоть ты, младший лейтенант, и секретарь самого Селиванова, но основную-то работу делаю я и мне подобные сотрудники, так что извини, брат…» Он заговорщицки подмигнул секретарю, выразил ему сердечную благодарность и, напевая «Дальневосточная, опора прочная», пошел к выходу, как вдруг остановился и снова повернулся к секретарю:

– Погоди, Петро, чуть не забыл. А что это Никитин такой тусклый от начальства вышел? Случилось чего?

Петро сначала хотел ответить Климову тем же, но парень он был сообразительный и решил не усложнять ситуацию. Перейдя на полушепот, он сообщил Климову, что у Никитина арестовали брата, что тот написал рапорт начальнику и сегодня разбирали его дело. На вопросительный взгляд лейтенанта секретарь пожал плечами:

– Не знаю, но думаю – уволят. Не он первый.

– Да… дела, – невесело протянул Никита Кузьмич и подумал: «Только парень в понимание работы вошел… и на тебе». – А работать-то кто будет?

Вопрос повис в воздухе, оба замолчали. Первым нарушил молчание Климов.

– Слушай, Петро, а ты чего тут окопался? Давай к нам, нам грамотные ребята во как нужны, – напористо начал он, вглядываясь с надеждой в секретаря.

– Да я бы… – медленно начал тот, отводя взгляд. – Ты знаешь, каково жить в одной комнате с ребенком и матерью парализованной… А новый начальник обещал отдельное жилье дать.

– Так и у нас бы получил, – напирал Климов.

– У вас получишь, – иронически усмехнулся Петро.

Климов сердито сдвинул брови, но парень не захотел продолжать разговор.

– Ладно, ступай, работать надо. И не забудь, за тобой должок.

Когда в кабинете начальника отдела через четверть часа закончилось совещание и все сотрудники, кроме Свиридова, ушли, Селиванов внимательно прочитал бумагу, принесенную Климовым. После некоторого молчания он как-то озадаченно посмотрел на майора и глубоко вздохнул:

– Ну и ну, прямо арабские сказки Шехерезады.

– Немедленно проверим, – тут же отозвался Свиридов, застывший в настороженном ожидании реакции начальника.

– И как можно тщательнее. Слишком уж это… того…

Первая реакция была нормальной, именно так и он сам предполагал действовать.

Однако Федору Ильичу необходима была ясность по дальнейшим действиям.

– Но если это правда, – медленно начал он, – Муромцев для нее теперь на все пойдет. Умная фактически спасла ему жизнь и, я полагаю, заслужила его полное доверие. Может быть, все-таки?..

– Указание замнаркома может отменить только он сам, – внушительно, но нежестко произнес Селиванов. – Так что предлагаю усилить наблюдение и одновременно уточнить наличие драгоценностей. Этого зверя будем брать только с полной уверенностью, что драгоценности в наших руках. Все ясно? – пристально глянул он в глаза Свиридова и, не ожидая ответа, бросил взгляд на календарь. – Как обстановка по объекту Австриец?

– Как я вам уже докладывал, слежку он заметил сразу – наружники постарались – и пока ведет себя как ни в чем не бывало. Сегодня с утра прогулялся по городу, в контакты ни с кем не вступал. До совещания сидел в гостинице. А наш Близнец уже на пути в Москву.

– Значит, вы считаете, что, заметив за собой слежку, он не пойдет на встречу с Близнецом. А если на выставку заявится кто-то другой?

– Все будет зависеть от Близнеца. Если он почувствует опасность, подаст знак. Оперативная группа во главе с Климовым будет находиться рядом, в случае опасности будем брать.

– М-да… а если все-таки Австриец вывернется из-под «наружки» и явится на встречу?

– Тот же вариант – берем сразу всех, и здесь, и на юге.

– Понятно. Что ж, действуйте, желаю удачи. О результатах встречи доложить мне безотлагательно.

«Ну вот, Федор Ильич, а ты боялся, что он даст команду немедленно арестовать наших путешественников. Слава богу, до него, кажется, дошло, что игра, которую мы затеяли, может привести к серьезным результатам. Глядишь, и замнаркома убедит. И не такой он уж и вредный мужик, этот Селиванов, только непривычный к таким оперативным играм. Опять же, ответственность какая… просто время надо, чтобы опыта набрался, сработаемся», – радостно размышлял Свиридов, быстро шагая по коридору.

А Селиванов в это время стоял у окна и думал о том, как подсвистывает удача этому майору и нет ли в этой его везучести какого-то подвоха… А еще в глубине души он искренне хотел, чтобы этот мнимый австрийский коммерсант действительно увернулся от слежки и встретился с Близнецом. Вот тогда вся эта нервотрепка, от которой уже сердце щемит, разом и закончится. И казалось, судьба пошла навстречу его желаниям. Климов, уже в коридоре встретивший Свиридова, сообщил, что Австриец недавно покинул гостиницу и гуляет по городу.