Текст книги "Кто бросит камень? Влюбиться в резидента"

Автор книги: Виктор Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава восьмая

Неизвестный Глебову немолодой чекист в штатском, представившийся Дмитрием Никифоровичем, в кабинет которого доставили Михаила, явно нервничал.

– Что-то не получается у нас разговора, Глебов. Мы уже час с вами беседуем, а вы то ли действительно ничего не понимаете, то ли искусно прикидываетесь этаким… – хозяин кабинета сделал неопределенный жест.

– Послушайте, товарищ следователь, мне сказали, что меня ждет для разговора ваш сотрудник товарищ Свиридов. Вместо этого вы меня уже час допрашиваете о том, о чем я давно рассказал вашим сотрудникам, – с обидой в голосе произнес Михаил.

– Ну, положим, я вас еще не допрашиваю, а так… беседую, – усмехнулся чекист. – Вот ответьте мне на вопрос: как у вас со здоровьем? Все в порядке? Нервы крепкие? – Дмитрий Никифорович явно к чему-то клонил, но Михаил не мог понять к чему.

– Да не жалуюсь, – осторожно ответил он. – А почему вы спрашиваете?

– Удивлены? – хозяин кабинета недобро ухмыльнулся. – Вот и я удивлен: такой молодой, здоровый парень, и падает в обморок, когда враг народа пустил себе пулю в лоб?

– Но я же не знал, что он враг, – пробормотал Глебов, ошеломленный логикой следователя.

– Сдается мне, что знали. И не только знали, а и были его сообщником. Иначе чего вам в обморок-то падать?

«Вот так-так… летели две птички, лошадь да корова, как любит говаривать отец. Шутит он, что ли? Непохоже…» Возмущению Михаила не было границ:

– Послушайте, как вы могли подумать такое? Вы понима…

– А думать – это наша работа, – резко оборвал его чекист. – Вот и вы подумайте над своим поведением. Еще раз подчеркиваю: я вас не допрашиваю, а по-товарищески, как более опытный человек, беседую. Вот подумайте и вспомните, в чем заключались ваши контакты с Ласточкиным?

«Пошел на новый заход…»

– Да не было никаких контактов… здравствуйте, до свидания, он же человек занятой, все время на службе. А после командировки я вообще его очень редко видел.

– Ну и что он вам про Испанию рассказывал?

– Когда? – Михаил похолодел. «Неужели Серега…»

– Вам лучше знать когда, – насмешливо заметил чекист.

«Молчать нельзя, неправильно поймет».

– Когда он был у нас на первомайской вечеринке, я сказал, что хочу ехать добровольцем в Испанию.

– Похвально, – важно кивнул головой Дмитрий Никифорович. – Ну и что он вам ответил?

– Он сказал… сказал, что молодец, но пока этого не нужно, – медленно подбирая слова, произнес Глебов. «Все, дальше ни шагу».

– Что не нужно? – допытывался следователь.

– Не знаю, он не сказал. Не нужно, и все.

– Хм-м… а кто при этом разговоре еще присутствовал?

«Ну, точно. Серега где-то трекнул. А раз так, значит, его укрывать нечего».

– Мы с Серегой с комбригом разговаривали, – выдохнул Михаил.

– С каким…

Телефонный звонок заставил Глебова вздрогнуть. Чекист поднял трубку, сказал: «Сейчас буду» и уставился на Михаила:

– Ну что, мне кажется, разговор у нас налаживается. Мы еще о многом с вами поговорить должны. Сейчас вас проводят в отдельную комнату, вы там отдохните, подумайте. У меня сейчас дела, а позже встретимся и продолжим разговор.

Отдельная комната, в которую охранник проводил Глебова, скорее выглядела как тюремная камера. Стол, стул, заправленная кровать, раковина с водопроводным краном. Маленькое окно «украшала» массивная решетка, через которую, очевидно, днем мелкими квадратиками в комнату «подавался» солнечный свет. Ночью же решетка зловеще следила за обитателями комнаты черными квадратными глазницами.

Дверь за спиной захлопнулась. Михаил устало сел на стул и задумался. Мысль о том, что Сергей мог не сдержать своего обещания, потрясла его. Они дружили давно, и у Глебова не было повода усомниться в его верности данному слову. Но, с другой стороны, если не Сергей, то кто? Михаил терялся в догадках… Окончательно запутавшись в своих предположениях, он откинулся на спинку стула и, прикрыв глаза, попытался подумать о чем-то хорошем. Но не успел. Внезапно вспомнив про письмо, переданное хозяйкой, вскочил и достал из кармана конверт. Первую минуту после прочтения письма он стоял неподвижно, осмысливая прочитанное и соображая, что делать. Затем, подойдя к двери, попытался открыть ее. Однако дверь была закрыта на замок. И в следующее мгновение Глебов замолотил в дверь изо всех сил, дав выход чувствам, накопившимся в нем за последние несколько часов.

Его снова привели в кабинет Дмитрия Никифоровича. Хозяин был сама любезность.

– Вижу, вижу, созрел товарищ Глебов для серьезного разговора. С чего начнем?

– Мне нужно срочно переговорить с товарищем Свиридовым, – взволнованно выпалил Михаил. На лице чекиста появилась досадливая гримаса.

– Говорите мне, я ему передам, – бросил он, буравя глазами Глебова, с трудом скрывая недоброжелательство. Михаил это почувствовал.

«Что же случилось? Почему от него идет такая волна неприязни? В чем я провинился?»

– Извините, я могу это сказать только Свиридову, я подписку давал, – решительно проговорил Глебов.

Дмитрий Никифорович доходчиво объяснил парню, что ни Свиридова, ни его помощника Климова в Москве нет, по причине выезда в командировку за пределы столицы. Но Глебов с такой решимостью продолжал стоять на своем, что чекист насторожился. Он по опыту знал, что в хитросплетениях, которые плелись в этих кабинетах, нужно было быть очень осторожным. Поэтому, решив не рисковать, он предложил Глебову встретиться с начальником Свиридова – старшим майором госбезопасности Селивановым. Михаил согласился.

Оставшись наедине с Селивановым, он подал чекисту полученное письмо. Тот прочитал письмо раз, прочитал другой, потом вскинул глаза на парня:

– Ну и что вы хотите этим сказать?

Глебова поразило равнодушие, с которым начальник отдела задал этот вопрос. Он даже не нашелся сразу, что ответить. А Селиванов между тем повторил вопрос, только в голосе его уже сквозило недовольство.

– Как что? Эти самые… ну, которых мы разоблачаем… они и назначают встречу, – недоуменно глядя на чекиста, тихо сказал Михаил.

В глазах Селиванова промелькнуло подобие интереса.

– А почему вы думаете, что это они? – спросил он.

– Так в письме же все написано по инструкции, которую мне оставили. А инструкция у товарища Свиридова, можете сами убедиться, – с удивленной обидой пояснил Глебов. «У них что, левая рука не знает, что делает правая?»

Откуда ему было знать, что начальник отдела работал на своем месте всего ничего и просто не был осведомлен о деталях операции. Да ему и не нужно было это знать. Всю игру с немецкой агентурой вели Свиридов и Климов, а они сами вместе с Глебовым попали под подозрение. И судьба Михаила сейчас зависела от того, какое решение примет человек в чекистской форме, сидящий перед ним за столом. А Селиванов молчал…

В приемной начальника отдела секретарь говорил с кем-то по телефону. Напротив него, ожидая Глебова, сидел Дмитрий Никифорович. Когда Селиванов вышел с Михаилом из кабинета, он и секретарь вскочили со своих мест. На ходу дав указание секретарю напоить Глебова чаем, пока он находится на приеме у замнаркома, Селиванов повернулся к Дмитрию Никифоровичу:

– А вы свободны. Понадобитесь – вызову.

Машина остановилась у подъезда. Поблагодарив шофера и сопровождающего, Климов, забрав чемодан, прошел в вестибюль Главного управления госбезопасности. Предъявив удостоверение, он сделал шаг вперед, но дежурный охранник перегородил ему дорогу:

– Одну минуту, товарищ лейтенант. Подождите, пожалуйста, – он сделал жест рукой, предлагая ему отойти в сторонку. Неприятный холодок пробежал по спине Климова. Этакий прием в родной конторе случился с ним впервые и ничего хорошего не сулил. Дежурный тем временем куда-то позвонил и, искоса глядя под ноги лейтенанта, что-то сказал в трубку. Выслушав абонента, он согласно кивнул и продолжил свое контролерское дело.

Поставив к стене чемодан, Климов, пытаясь успокоиться, стал прохаживаться по вестибюлю, размышляя о сложившейся ситуации. Мимо заходили и выходили сотрудники в форме и в гражданской одежде, большинство из них здоровались с лейтенантом. Он машинально кому-то протягивал руку, кому-то просто кивал или улыбался, а между тем количество кошек, скребущихся на его душе, с каждой минутой росло в геометрической прогрессии. Кто-то тронул его за плечо. Климов обернулся и увидел чекиста в лейтенантской форме.

– Климов? – полувопросительно-полуутвердительно спросил лейтенант.

– Климов, – ответил Никита Кузьмич, приготовившись к самому худшему.

– Оружие есть?

– А в чем дело? – вопросом на вопрос ответил Климов. «Странно… Почему они не арестовали меня прямо в поезде… или при выходе на станции?»

– Надо сдать, – протянул руку лейтенант.

– Могу я узнать почему? – спросил Климов, стараясь говорить спокойно.

– У вас предполагается встреча с руководством наркомата. После встречи сразу же получите обратно.

Сдав пистолет и чемодан, Никита Кузьмич пошел за лейтенантом. Однако вместо кабинета наркома или его первого заместителя, тот привел Климова в знакомую приемную. Увидев привычный интерьер и Петра, секретаря начальника отдела, контрразведчик несколько расслабился.

«Удивительно, с каких это пор Селиванов стал руководством наркомата? – подумал Климов и позволил себе пошутить. – Вот стоит только на минуту контору покинуть, как начинаются всякие чудеса». Но когда в следующее мгновение он вдруг увидел Глебова, сидящего в углу приемной со стаканом чая, то поверил в чудеса всерьез.

Как выяснилось, Селиванова на месте не было, он был на докладе у первого зама. Сопровождающий уселся на стул, а Климов, подойдя к секретарю, заговорщицки спросил, что случилось. Петро только пожал плечами и велел ждать. Никита Кузьмич хотел было подойти к Глебову, но в последний момент решил этого не делать, а просто сел на стул, откинулся на спинку и попытался снова разобраться в происходящем.

Селиванов, поднаторевший за долгие годы службы в аппаратных интригах, полагал, что своим сообщением замнаркома о письме немцев он опять поставит начальство перед проблемой принятия решения, снимая эту ответственность с себя. Но плохо он знал своего нового руководителя… Выслушав сообщение, замнаркома, помолчав, поинтересовался ходом проверки рапорта Беспалого. Селиванов с готовностью доложил, что в точности выполнил данное ему распоряжение: Свиридов отбыл в командировку, Климова с минуты на минуту привезут в управление, а Глебова уже активно «разогревают».

– Все как-то странно складывается с этим письмом, – задумчиво произнес замнаркома после недолгой паузы. – Может, это заранее запланированный ход, а, Селиванов?

– Непохоже, товарищ первый заместитель наркома, – неуверенно ответил тот.

– Ну-ну… значит, через два дня встреча? Любопытно… Что ж, действуйте, товарищ старший майор. Через неделю я возвращаюсь из командировки и жду вас с докладом. Желаю успехов, – замнаркома встал из-за стола.

«Не понял? А как же?..» – вихрем пронеслось в голове начальника отдела.

– Прошу прощения, товарищ первый заместитель наркома, а как быть с нашим внутренним расследованием?

– Работайте, Селиванов, – внушительно произнес замнаркома. – Это ваши люди, и руководство строго спросит вас и за результаты оперативно-служебной деятельности, и за чистоту наших рядов. Вы свободны.

Войдя в приемную, Селиванов окинул вскочивших сотрудников невидящим взглядом. Меньше всего ему сейчас хотелось заниматься делами. «Нет, каков хитрец, как он меня мордой об стол…» – теперь уже Селиванов почувствовал, в какой двусмысленной ситуации он оказался. К действительности его вернул бодрый голос лейтенанта, сопровождающего Климова:

– Товарищ старший майор государственной безопасности, задержанный Климов доставлен по вашему приказанию!

«Ну вот и все, – подумал Никита Кузьмич. – Как в той опере: сегодня ты, а завтра я…» Но Селиванов уже пришел в себя.

– Какой задержанный, что вы несете? – прикрикнул он на дежурного, будучи злым на лейтенанта, на замнаркома и на самого себя.

– Виноват, мне передали… – упавшим голосом пробормотал лейтенант.

– Свободны, лейтенант, – махнул рукой начальник отдела и повернулся к Климову: – Заработался лейтенант, заговариваться начал, – криво усмехнувшись, попытался он сгладить неловкость. – Вот что, Климов. Подождите минут пять, я приглашу вас.

Селиванов проследовал в кабинет. Глебов беспомощно взглянул сначала на секретаря, который склонил голову над бумагами, затем на Климова. Тот слегка подмигнул и поднял ладонь: «Жди».

«Руководство строго спросит с вас и за результаты оперативно-служебной деятельности, и за чистоту наших рядов». Это «напутствие» замнаркома гремело в голове Селиванова колокольным звоном. «Интересно, за что строже?» – мрачно подумал он и достал из шкафа бутылку водки. Времени на принятие решения оставалось мало, и он должен был успокоиться, чтобы не ошибиться. Но и рюмка водки не помогла выправить ситуацию. Оставался только один выход. Селиванов достал из кармана пятак, повертел, что-то решил про себя и подбросил. Поймав монету на лету, он разжал кулак: «Орел. Ну, была не была…» Селиванов поднял трубку:

– Климова ко мне.

Климов зашел в кабинет начальника отдела, и Глебов снова остался наедине со своими мыслями. «Хуже нет, чем ждать и догонять» – так частенько говаривал его заводской руководитель Владимир Тимофеевич Ярцев. «Как он там? Как воспринял мое исчезновение, то бишь отъезд в длительную командировку по линии наркомата? Кстати, близится окончание моего кандидатского стажа. Надо сказать об этом Свиридову. И еще. Надо уточнить, как решается вопрос с уплатой его кандидатских взносов. А то ведь вернусь назад, а Клюев меня опять исключит за неуплату…» Глебов поднял глаза и посмотрел на дверь. Климова все не было. Михаила охватило отчаяние: «Что же будет? Если снова отправят к тому чекисту, то он опять начнет спрашивать про высказывания комбрига. Если Серега им все рассказал, тогда и я должен все сказать, иначе обо мне могут плохо подумать. А если это не Сергей? Тогда через меня всех затаскают…»

Из кабинета вышел Климов и не спеша подошел к Михаилу.

– Заходи, товарищ старший майор ждет. Иди, я дождусь тебя, – добавил он, видя испуг парня.

Селиванов встретил Михаила долгим испытующим взглядом.

– Вот что, Михаил Николаевич. Операция, в которой вы задействованы, очень серьезная, и мы должны быть уверены, что вы не подведете. Мы просто хотели поближе с вами познакомиться. Вам все понятно?

– Ну… в общем, да, понятно, – растерянно подтвердил Глебов.

– О содержании беседы с нашим сотрудником забудьте, – ровным голосом продолжил Селиванов. – Если будут спрашивать, как попали ко мне, то ответите, что вышли на меня, когда получили письмо, так как ни Свиридова, ни Климова на месте не оказалось. Ясно?

– Да, – ничего не понимая, согласно кивнул Михаил.

– Очень хорошо. А теперь вы поступаете в распоряжение лейтенанта Климова. Майор Свиридов вернется из командировки в ближайшие часы, – начальник отдела вышел из-за стола и крепко пожал ему руку. – Желаю удачи.

Глава девятая

Тихий провинциальный городок в центральной части России в разгар трудового дня конца лета жил своей размеренной, неторопливой жизнью. Редкие машины обильно обдавали прохожих пылью, гужевой транспорт, попадавшийся гораздо чаще, по причине полуденного зноя тоже пытался переждать жару в тенистых местах. В центре в этот час еще можно было ощутить деловое дыхание управленческого организма – из открытых окон различных, преимущественно каменных, контор доносился стрекот пишущих машинок. Из открытой двери киноаппаратной двухэтажного каменного кинотеатра доносился голос Максима – киноартиста Чиркова, который задорно распевал свою песенку про «шар голубой». Редкие покупатели универмага лениво бродили вдоль прилавков, в сотый раз прицениваясь к хорошо изученному содержимому полок. Вдали, через улицу, угрюмо дымила труба промкомбината. На перекрестке по соседству друг против друга стояли две школы – начальная и средняя. При этом первая смотрела на вторую с явным превосходством – в ней только что закончился ремонт, а вот у соседки ремонт затягивался. Вся же остальная деревянная часть города, так сказать спальный район, пребывала в состоянии анабиоза. Главные возмутители спокойствия, ребятишки, догуливали последние недели каникул, гуртуясь на берегу реки, сидели в прохладном зале кинотеатра или лениво играли в «чижика» на улице перед домом. Так что в сей послеполуденный час на Седого и Анюту, сопровождаемых пожилой женщиной, обращать внимания было некому.

Эта женщина встретилась им на вокзале. Седой обратился к ней с вопросом, где снять комнату на несколько дней, и та, понимающе кивнув, предложила им следовать за ней. И вот теперь шагали они на окраину городка по тихой улочке, дома на которой утопали в яблоневом изобилии. У одного из домов женщина остановилась, открыла калитку, знаком попросив будущих квартирантов подождать на улице, и зашла во двор.

– Григорьич! – громко позвала она. – Принимай гостей.

На крыльцо из дому вышел невысокий крепкий мужчина, зримо старше Муромцева, в старых галифе и белой рубахе. На лице красовались пышные усы а ля Семен Буденный, сабельный шрам виднелся из-под шапки тронутых сединой волос. Визит гостей прервал его послеобеденный сон, и, освобождаясь от остатков сна, он строго посмотрел на некстати объявившуюся компанию.

– Вот, Григорьич, возьмешь на постой? – обратилась к нему женщина.

Лицо хозяина моментально приняло осмысленное выражение, но, продолжая «держать марку», он глубокомысленно почесал одной босой ногой вторую, как бы раздумывая над предложением.

– Нам, хозяин, ненадолго, дня на три-четыре, – подал голос Седой из-за калитки. Приняв решение, хозяин наконец сунул ноги в галоши и резво сбежал с крыльца.

– Заходьте, милости просим, сговоримся, нешто нам жалко, – затараторил он. – Документики-то в порядке? Сами понимаете…

– С этим делом у нас полный ажур, – Эдуард Петрович подал паспорт и кивнул на денежную купюру, лежащую внутри. – А это, хозяин, задаток.

– Благодарствуем, – взяв купюру, уважительно поклонился тот гостям, жестом приглашая их пройти во двор. – Спасибо, Глаша, с меня магарыч, – шепнул он уходящей женщине.

В добротно срубленном доме хозяин показал им просторную комнату и предложил размещаться. Два окна выходили на солнечную сторону – в сад. Хозяин подошел к большой двуспальной кровати с горкой подушек и хлопнул по ней рукой.

– Вот, значитца, тут и располагайтесь. Я один тут, бобылем живу, старуха-то моя прошлым годом преставилась. Я в спаленке ночую, а ноне жарко, так на сеновале в сарае сплю. Так что вся изба ваша. Вы по какой надобности к нам, если не секрет? – обратился он к Седому.

– Да какой там секрет, – простодушно ответил Эдуард Петрович. – Мы на юге отдыхали, а под конец отпуска решили попробовать старого товарища отыскать. После гражданской он где-то тут осел. Здесь у вас где-то должно быть село Власихино, последний раз от него весточка оттуда была.

– Есть, есть у нас такое село, – важно подтвердил хозяин.

– Вот я и говорю, – подхватил Седой. – А парень был… ох и лихой парень! Между прочим, из маузера на десяти шагах в бубновый туз пулю вколачивал. Какие бои мы с ним прошли…

– Да ты что? Да я же, почитай, всю гражданскую отмахал, командиром эскадрона закончил. Награды имею, – не утерпев, похвастался хозяин. – Погоди, так это дело надо отметить. Я сейчас. Вы тут пока устраивайтесь. Я сейчас.

Хозяин вышел из комнаты. За ним, извинившись, последовал Седой, на ходу уточняя место расположения туалета. Оставшись одна, Анюта опустилась на стул. То, с чем она столкнулась, впечатлило ее до глубины души. Она впервые стала свидетелем, как искусно сыграл Седой сценку, рассказывая о несуществующем друге. Первой мыслью ее было восхищение его умением перевоплощаться. И сразу же вторая мысль холодной змеей стала медленно заползать в сердце: «Неужели он и со мной так же играет? Нет-нет, я же чувствую, он искренен в своих словах и поступках по отношению ко мне! А вдруг я ему тоже зачем-то нужна?» Не в силах вести далее диалог с собой, она безвольно опустила руки и уставилась на сад за окном, который ее вдруг перестал радовать…

Вернувшись на веранду, Седой увидел хозяина, хлопочущего над столом, уставленным домашней снедью. В центре его красовалась внушительная четверть самогона.

– А где же дамочка твоя? – озабоченно вопросил щедрый хозяин. – Ты, давай, давай ее сюда.

Через четверть часа, переодевшись, Седой и Анюта сидели за столом. Первую выпили за знакомство. После второй разговорились.

– Ты на каком фронте воевал? – спросил хозяин Седого.

– На деникинском, а потом у Фрунзе в Крыму, – без запинки ответил гость.

– А я в Первой Конной. Ох и давали же мы жару белякам. Жалко вот, с Варшавой конфуз вышел, – на мгновение пригорюнился буденовец и тут же снова ожил: – Давай-ка выпьем за товарища Сталина и за наркома Ворошилова!

В разгар застолья Анюта, извинившись, вышла в сад, справедливо рассудив, что мужчинам интереснее будет посидеть вдвоем. Ветки яблонь, густо усыпанные плодами, уже начинали гнуться от тяжести будущего обильного урожая. Приметив скамейку, она присела на краешек, любуясь набирающим силу садом. А с веранды уже доносилось: «Братишка наш Буденный, с нами весь народ, приказ голов не вешать и глядеть вперед…»

Задумавшись, девушка не заметила, как мужчины вышли на крыльцо.

– На десяти шагах, говоришь, в бубновый? – донесся до нее с крыльца голос буденовца. – А в пиковый не хочешь? Я щас, – он вернулся в дом.

Эдуард Петрович подошел к Анюте и, положив руку на плечо, полушепотом спросил, нравится ли ей этот домик с садом. Анюта кивнула.

– И мне очень нравится, – мечтательно произнес Седой. – Часто последнее время о таком доме грезил… чтобы с верандой и садом. А вам не хочется?..

С крыльца донесся воинственный вопль хозяина, потрясающего маузером в деревянной кобуре. В другой руке он держал новенькую колоду карт. Седой, оборвав вопрос на середине, повернулся к нему.

– Ну ты даешь, Трофим Григорьевич, – вслух восхитился он буденовцем, опасливо оглядевшись по сторонам.

– Не боись, – авторитетно заявил бывший комэск, – это наградной. Вот гляди, от самого товарища Буденного, – указал он на пластинку с гравировкой. – Сейчас пальнем разок-другой. Не заругают. На-ка, туза пикового вон на то дерево примастырь.

Мужчины подошли к яблоне. Пока Седой крепил к ветке туза, хозяин отмерил десять шагов. Повернувшись лицом к дереву, он повелительно махнул стволом, предлагая Седому отойти, и прицелился.

– По врагам революции, – рявкнул буденовец и нажал курок. В следующее мгновение пробитая карта упала на землю.

– Видал? – Трофим Григорьевич потряс маузером. – Пущай мировая контра знает, с кем ей придется дело иметь. Ну а ты-то как? Смогешь?

– Мы к маузерам непривычные, – в тон хозяину смущенно ответил Седой. – Вот наган бы…

– Какой разговор? Погоди чуток, я щас, – хозяин проворно побежал в сарай.

Седой снова подошел к Анюте:

– Ну, разошелся наш хозяин. Забавный мужичок.

Из сарая показался хозяин с наганом в руке.

– Прошу мерси, – протянул он наган Седому. Тот взял наган, осмотрел и крутанул барабан, проверив наличие патронов.

«О, дайте, дайте мне три карты!» – звучно пропел Эдуард Петрович, картинно протянув руку.

– На, хоть всю колоду, – буденовец широким жестом вложил колоду ему в руку. Седой прошел к яблоне и прикрепил три карты по вертикали ствола.

Анюта, до сих пор наблюдавшая за происходящим со скамейки, встала и подошла поближе.

– Вы своей стрельбой дерево не погубите, – осторожно заметила она хозяину.

– Не боись, девонька, у меня их много, – пьяно хохотнул буденовец.

Седой тем временем, укрепив карты, вернулся к хозяину, улыбнулся ему и, резко повернувшись, произвел три выстрела, почти не целясь. Однако карты продолжали висеть на дереве.

– Да… – снисходительно протянул Трофим Григорьевич, – учиться тебе, парень, надо.

Уныло разведя руками, Седой прошел к дереву, снял карты и подал хозяину. Анюта бросила взгляд на карты через его плечо и вздрогнула: две были пробиты точно по центру, на третьей пуля легла в угол карты.

– Ты прав, Трофим Григорьевич, действительно, надо тренироваться, – с притворным огорчением вздохнул Седой. У бывшего конника на секунду отвисла челюсть, но он тут же пришел в себя.

– Ты… что тут скажешь… рука у тебя, конечно, да… – невпопад пробормотал он. – Да за это дело… я мигом! – хозяин с места в карьер понесся в погреб.

– Здорово у вас получается, – с искренним восхищением произнесла Анюта, глядя во все глаза на Седого. – Только поосторожней бы надо, а то небось всю округу переполошили.

– Ерунда, – усмехнувшись, Эдуард Петрович небрежно махнул рукой. – Святое дело. Готовимся к боям с мировой контрой. Да у них тут, наверное, у каждого по обрезу, а то и по пулемету в сарае запрятано. Кстати, вы не ответили на мой вопрос. Вы хотите иметь такой домик? Но чтобы комнат было побольше: гостиная, кухня, спальня шикарная… и второй этаж, а там библиотека и биллиардная… здорово, да?

– Вы забыли еще кое-что… – медленно ответила девушка.

– Что же? – удивленно взглянул он на Анюту.

– Вы забыли детскую, – печально уточнила она.

Седого словно по голове ударили. Он начал резко меняться в лице, стареть на глазах.

– Ах да… конечно, – почти прошептал он осевшим голосом. Но в этот момент на крыльце появился хозяин с новой четвертью.

– Так это, земляк. Надо того… выпить за нас с тобой, за ворошиловских стрелков, – он раскатился смехом. – Едри иху мать! Пошли, – призывно махнул он Седому.

Эдуард Петрович с помрачневшим лицом взялся за перила и медленно, как слепой, стал тяжело подниматься по ступенькам. Поднявшись на крыльцо, он обернулся к Анюте, как бы собираясь что-то сказать, но только обреченно махнул рукой и прошел на веранду.

На следующий день, когда солнце умерило свой пыл, повернув «на боковую», Седой ехал на телеге, возвращаясь в город. Вся первая половина дня ушла у него на подготовку решения задачи, ради которой он заявился в этот городишко вместе со своей юной спутницей. Попросив возницу остановиться у магазина, Седой рассчитался с ним и пошел в магазин. Возница, крепкий сорокалетний мужик, проводил его взглядом, дернул за вожжи и подогнал телегу к коновязи рядом с магазином. Привязав лошадь и задав ей овса, он тоже направился в магазин. Они столкнулись у выхода, когда Седой со свертками выходил на улицу. Приветливо кивнув вознице, он не спеша двинулся в сторону дома приютившего их буденовца. Возница тем временем зашел в магазин, но не пошел к прилавку, а встал у окна и наблюдал за Муромцевым, пока тот не завернул за угол.

Вот и знакомый дом. Седой поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

– Хозяева, принимайте гостей, – весело крикнул он, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. За дверью послышались шаги, щелкнул засов, и на пороге появилась Анюта. Весь вид ее резко диссонировал с игривым настроением мужчины. Реакция Седого была моментальной.

– Что-то случилось? Почему мы в печали? И где же наш красный конник?

– Спит хозяин, – просто ответила девушка.

– Не понял, как это спит? – неожиданно удивился Седой.

– Вот так и спит, – не глядя на него, сердито бросила Анюта. И добавила: – Отругайте его, не выполнил он вашего поручения.

– Ну, болтун старый, – разочарованно произнес Седой.

Анюта подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза:

– Зачем же вы взяли меня с собой, если не доверяете? Он же буквально по пятам за мной ходил, думала, в уборную вместе пойдем, – всхлипнула она.

Седой смущенно отвел глаза, было видно, что он сконфужен. Надо было оправдываться.

– Простите, Анюта, не хотел вас заранее тревожить. Давайте выйдем в сад, – он прошел на веранду, оставил пакеты на столе и догнал Анюту уже у скамейки. Они сели.

– Тут вот какая история… в нескольких верстах от этого городка находятся развалины родового имения моих родителей, мой отчий дом, так сказать, – медленно начал Седой. Анюта даже вздрогнула от этих слов. Постоянно находясь в ожидании каких-то приключений, которые обещал ей Эдуард Петрович, она вдруг каким-то внутренним чутьем поняла, что все обещанное им начинает принимать реальные очертания, и ей стало немного не по себе.

– Много лет назад, после революции, я получил весточку от отца. Он сообщил, что спрятал часть драгоценностей в тайнике… там, в доме. Отец надеялся вернуться, но времена начались лихие и… В общем, не получилось у него. И вот теперь у нас с вами есть реальный шанс до них добраться, – он увидел, что девушка силится что-то сказать, и предупреждающе поднял руку. – А хозяина я попросил опекать вас только потому, что мне так спокойнее. Слишком много поставлено на карту, – он взял ее за руку. – А без вашей помощи, боюсь, мне не обойтись. И потом, я же вам так много наобещал…

Анюта неожиданно невесело фыркнула:

– А чего же вы так неосторожно себя ведете? Вот вчера устроили пальбу, а сегодня милиционер приходил.

– И что? – насторожился Седой.

– Да, кажется, слава богу, обошлось. Поговорили они с хозяином, потом что-то долго вспоминали за столом, да так, что милиционер кое-как ушел, а Трофим Григорьевич спать свалился.

– Милиционер с тобой разговаривал?

– А как же? Откуда, куда, зачем… Даже уговаривал задержаться, места здешние нахваливал.

Седой облегченно вздохнул:

– Места здесь, действительно, замечательные. Только в этот раз не судьба нам задержаться. Готовься, завтра уйдем к вечеру… а послезавтра, даст бог, нас с тобой уже здесь не будет, – он осторожно взял руку девушки и поцеловал. – Слушайте, мадмуазель, не откажите в трапезе убогому страннику, есть хочу, – Седой даже глаза закатил, показывая, как он голоден. – Я там кое-что принес…

Анюта, слегка улыбнувшись, мягко провела рукой по его рубашке:

– Запылилась вся, давайте я вам солью…