Текст книги "Кто бросит камень? Влюбиться в резидента"

Автор книги: Виктор Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Глава двадцать четвертая

Воскресный день тянулся для Глебова мучительно долго. Время летело только тогда, когда утром пришли Прохоров и Климов и стали расспрашивать о каждом его вчерашнем шаге. Он даже взмок, попеременно отвечая то одному, то другому. Положительно оценив первый выход на явку и поставив задачу на сегодняшний вечер, Климов наказал Михаилу отдыхать, и они простились до вечера. Вот с этого момента время моментально сбавило скорость, потом поползло, а затем стало просто переваливаться с боку на бок. Поскольку выходить из квартиры ему не рекомендовали, то он начал искать какое-нибудь заделье: то принимался читать книжку, то пробовал решать шахматную задачу. Потом, наскоро приготовив обед из принесенных чекистами продуктов, поел и снова принялся за решение шахматной задачи. Но тщетно. Мысли вновь и вновь возвращались ко вчерашнему походу в музей. Он лег на кушетку и уставился в потолок. Странно… вот вчера он прекрасно себя чувствовал, если и волновался, так совсем чуть-чуть. А после того как вышло время и он покинул музей, так и вовсе успокоился. И спал спокойно. Сейчас же не мог ни на чем сосредоточиться.

Когда-то, еще в институте, один умный человек посоветовал ему в трудных ситуациях пытаться взглянуть на себя со стороны, проанализировать свое поведение с точки зрения стороннего человека. Ухватившись за эту идею, Михаил начал играть с этим посторонним человеком в вопросы и ответы. Почему он так спокойно пошел вчера на явку? Скорее всего, потому, ответил «посторонний», что ты наконец-то получил дело, аналогичное участию добровольцем в испанской войне. Опасности ты не боялся, потому что не представлял, как она выглядит. Да и Климов предупредил о том, что вся операция закончится, как только появится связник, а также о том, что со всех сторон Глебова будут страховать чекисты. Если добавить к этому невыветрившийся кураж Михаила в схватке с деревенским задавалой, то оставалось только с криком «Ура!» повязать всех шпионов и диверсантов и получить орден. А на встречу-то никто и не пришел… Ладно, если связника нет в Москве или он опоздал на встречу. Но, вероятнее всего, этого Лещинского просто проверяют. Тем более что у него физиономия как хохломская чашка расписана. А это значит, что призрачный противник, на встречу с которым он так бесшабашно шел вчера, превращался в умного и хитрого врага, не чета тому раненому, которого вчера утром наблюдал в больнице Глебов. Наверняка вчера в музее этот враг был где-то рядом и внимательно наблюдал за ним. Какой вывод сделал для себя враг после вчерашнего, им не известно. Вот поэтому сегодня Михаил идет на встречу уже с осознанием реальной опасности, которое, запрятавшись где-то в глубине души, и не дает ему покоя.

Что же в таких ситуациях рекомендовал тот умный человек из института? Переключить внимание на что-нибудь хорошее, греющее душу и отвлекающее от тягостных раздумий. Михаил стал перебирать варианты и вдруг поймал себя на мысли, что за последние два дня он только раз вспомнил про Анюту. И произошло это по дороге в музей, куда он шел с ощущением гордости за порученное дело. Глебов вдруг представил, как после удачно проведенной операции по поимке вражеских агентов его наградят и он соберет у себя дома друзей… как тогда, первого мая. Но в этот раз в центре внимания будет уже не сосед-комбриг, а он, Михаил Глебов. И это на него будут с восхищением глядеть девчонки, ловить его взгляд, упреждать его желания. А самым главным станет то, что Анюта перестанет относиться к нему как к младшему брату. Он это отношение чувствовал каким-то внутренним чутьем. Эта девушка, будучи моложе его, вела себя с ним как старшая сестра. И даже в ее любовном порыве той ночью чувствовалась не страсть, а жалость женщины старше его годами… Обессиленный этим ворохом непростых размышлений, он уткнулся лицом в подушку и неожиданно для себя задремал.

В условный час он снова гулял с книжкой по музею Революции. Посетителей было немного, в основном это были экскурсанты. Как и вчера, они с любопытством бросали взгляды на молодого человека с исцарапанным лицом. Действительно, внешность его как-то диссонировала с интерьером бывшего Английского клуба и предметами экспозиции музея. Но Михаил не обращал на это внимания. Ко всем его беспокойствам прибавилось еще одно, – не дай бог, в музее появится кто-то знакомый. Они с Прохоровым, конечно же, обсуждали эту возможность. Однако Глебов полагал, что его знакомые уже когда-то познакомились с революционным наследием прошлого и вряд ли придут сюда вторично. В основном в музей приводили экскурсии школьников, студентов, молодых рабочих, гостей столицы и официальные делегации. Но риск, несомненно, был. А вдруг кто-то из старшего поколения, знакомого Глебову, захочет привести сюда внуков? Поэтому они с особой тщательностью обсудили варианты выхода из подобной ситуации.

В зал, где Глебов внимательно разглядывал один из экспонатов, вошла очередная экскурсия. Экскурсовод выдержала паузу, дожидаясь, когда подтянутся отставшие, и продолжила рассказ:

– В декабре 1916 года товарищ Сталин, мобилизованный в армию, по этапу направляется в Красноярск, а затем в город Ачинск. Там его застает весть о февральской революции. 8 марта 1917 года товарищ Сталин выезжает из Ачинска и с пути шлет приветственную телеграмму товарищу Ленину…

Кто-то тронул Михаила за рукав:

– Молодой человек, извините, не успела записать, какого числа?

Шепот принадлежал невысокой симпатичной девушке его возраста. Короткая стрижка и черный френчик делали ее похожей на одну из тех совбуровских дам, что в изобилии заполонили партийные и советские учреждения.

– 12 марта 1917 года, – так же шепотом ответил Глебов. Поблагодарив его кивком головы, она быстро записала дату в блокнот. Экскурсовод тем временем продолжала рассказ о жизни великого вождя:

– 3 апреля 1917 года после долгого изгнания в Россию вернулся товарищ Ленин. Встреча товарища Ленина на Финляндском вокзале вылилась в мощную революционную демонстрацию…

За спиной Глебова раздался шепот: «Товарищ Сталин, между прочим, заранее ездил встречать товарища Ленина на станцию Белоостров…»

Михаил, обернувшись, с удивлением посмотрел на девушку.

– Что это вы так смотрите? – спросила она.

– Первый раз вижу симпатичную девушку, которая всерьез интересуется политикой, – пожал он плечами.

Экскурсия медленно потянулась в следующий зал. Проводив ее взглядом, девушка посмотрела на Глебова:

– Это не политика, а наука – история. Пишу дипломную работу по истории партии. А вот я, между прочим, впервые вижу симпатичного молодого человека, который с этаким (она сделала многозначительную паузу) лицом разгуливает по музею.

– Всякое в жизни случается, – ответил Михаил, придав голосу глубинный философский подтекст. Девушка весело хмыкнула и последовала за экскурсией. Глебов шагнул следом, но в следующую секунду остановился, мысленно сделав себе выговор: «Куда, вахлак деревенский? Забыл, зачем ты здесь?» Он подошел к одному из стендов, взглянул на пожелтевший от времени документ. «А девчонка-то ничего, интересная», – подумал он с сожалением. Выдержав продолжительную паузу, он проследовал в следующий зал. Дама-экскурсовод попрощалась с экскурсантами. Несколько человек, в том числе и та самая девушка, обступили ее с вопросами. Глянув на часы, Михаил увидел, что время, отведенное ему для встречи со связным, вышло, и он неторопливо направился в раздевалку за плащом. Получив плащ, обернулся и нос к носу столкнулся с симпатичной дипломницей. Та, подавая номерок гардеробщице, лукаво заметила парню:

– Вы так и не ответили на мой вопрос?

Глебова словно обдало жаркой волной, но он не подал виду.

– Это по поводу присутствия моей расписной физиономии в присутственном месте? – как можно равнодушнее спросил он, надевая плащ.

– Совершенно верно, – насмешливо ответила она. Гардеробщица подала девушке легкое пальто, и Михаил неожиданно для себя ловко перехватил его.

– Позвольте? – он галантно помог даме одеться и зашагал следом за ней к выходу, на ходу отвечая на вопрос: – У меня была встреча со знакомой девушкой… был малость выпивши… в общем, вел себя несколько прямолинейно, что ли. Отсюда и результат. Как гласит народная мудрость: водка – яд, пейте томатный сок.

– Да, результат, как говорится, на лице. А вы сегодня случайно не выпивши?

– А вам как кажется? – ему почему-то была приятна эта ни к чему не обязывающая словесная пикировка.

– А что, очень оригинально – заявиться в музей Революции пьяным, но с книжкой. Правда, мне думается, до таких высот вам не дотянуться. А почему бы вам вместо музея не пойти, скажем, в ресторан, пригласить вашу обидчицу и попробовать помириться?

– Боюсь, мы с ней больше не увидимся, – ответил он, изобразив на лице печаль, а про себя подумал: «Надо же, какой шанс случился еще раз отработать легенду».

– Жалеете об этом? – полувопросительно-полуутвердительно заключила незнакомка.

– Да как вам сказать… поживем – увидим, – нашелся он. В следующее мгновение он почему-то вспомнил об Анюте, но только на мгновение. – Вы меня столько времени допрашиваете, а я до сих пор не знаю вашего имени. Меня, кстати, зовут Леонид.

– Ольга, – улыбнулась девушка. – Вы даже не представляете, Леонид, как мне приятно идти с вами. А главное – спокойно, безопасно.

– То-то я и гляжу, как прохожие от нас шарахаются, – подхватил он шутливый тон своей спутницы. Некоторое время они шли молча, ожидая, кто первым продолжит разговор. Вдруг Ольга громко ойкнула и схватила Михаила за руку.

– Я, кажется, подвернула ногу, – она нагнулась, пощупала ногу и скривилась от боли. – По-моему, это серьезно. Что же делать?

– Может, «неотложку» вызвать? – Глебов поискал глазами телефон-автомат.

– Что вы, что вы, не беспокойтесь, Леня. Ничего, что я вас так называю? Послушайте, остановите мне, пожалуйста, такси.

Михаил откровенно покраснел и отвел глаза. Поддерживая Ольгу, он подошел с ней к краю тротуара и начал голосовать. Такси удалось поймать довольно быстро. Не обращая внимания на возражения девушки, он разместился с ней в машине, и они поехали по названному ею адресу. Ехать пришлось недолго. Они вышли около старого московского дома, но оказалось, что конечная цель их путешествия находится на другой стороне, куда надо было пройти через проходной двор. Так и прихромали они к нужному подъезду. Как истинный джентльмен, Михаил открыл дверь, и почти сразу из подъезда вышел высокий мужчина лет тридцати. Светлое пальто его было распахнуто, на шее небрежно болталось модное кашне, шляпа под цвет пальто сбилась на бок. Увидев Ольгу, лицо его расплылось в улыбке, но, заметив рядом с ней спутника, он зловеще нахмурился.

– Так… я так и знал. Дрянь! – взвизгнул он. Не успел Глебов глазом моргнуть, как незнакомец, сделав шаг к девушке, влепил ей увесистую затрещину. Второй раз он не успел ударить. Глебов, отпустив девушку, перехватил его руку, но решительно не понимал, что делать дальше, тем более что во второй руке у него была книга.

– Прочь с дороги! – завопил мужчина. – А ну, убери своего хахаля!

– Да угомонись ты, заполошный! – Михаил стал теснить мужчину к стене. Но тот умудрился вырвать руку и ударить его по лицу. Глебов от неожиданности уронил книгу, но в следующий момент ответным ударом в солнечное сплетение согнул мужчину пополам. Тут уже и у Ольги голос прорезался:

– Ребята, остановитесь, Леня, я вас умоляю, не надо, – увидев, что Михаил замахнулся для следующего удара. Она без посторонней помощи сделала два шага к незнакомцу и обняла его.

– Боря, успокойся, дурачок, я этого парня первый раз вижу. Я ногу подвернула, а он помог до дому добраться, ведь правда, Леонид? – она умоляюще посмотрела на Глебова. Тот нехотя кивнул, чувствуя, как злость на незнакомца превращается в злость на него самого. Черт его дернул связаться с этой… «Ох, мало тебе, дураку, в деревне наподдавали, мало».

– Ну вот, видишь, а ты вообразил невесть чего, – обняв Бориса, продолжала причитать Ольга. Неожиданно ее взгляд остановился на лице Глебова.

– Господи, Леонид, он вас не сильно…

– Да, ладно уж, синяком больше, синяком меньше, – досадливо ответил Михаил. – Я, пожалуй, пойду, вы тут сами дальше разбирайтесь. До свидания.

Нагнувшись, он поднял книгу, но в этот момент Ольга неожиданно схватила его за руку:

– Нет-нет, мы вас так не отпустим, Леонид. Я вас не познакомила, это Борис, мой жених. Борис, немедленно извинись перед человеком.

Мужчина с трудом поднял упавшую шляпу и, отряхивая ее, угрюмо пробормотал:

– Приношу извинения.

– Ну, подайте друг другу руки. Мир, да? – суетилась девушка, стараясь уладить конфликт. Первым протянул руку Борис. Мрачно пожав плечами, Глебов сделал ответный жест.

– А теперь все идем ко мне, приведем себя в порядок, чаю попьем, – обрадовалась Ольга.

Глебов отрицательно покачал головой:

– Спасибо, я пойду, мне пора.

– Вас кто-то ждет или родители заругают? – допытывалась Ольга.

Но ему действительно не хотелось никуда идти.

– Никто меня не ждет, и родители не заругают, но я пойду. Неудобно как-то. Прощайте.

– Стоп, – Борис взял Михаила за рукав и поглядел на Ольгу. – Я предлагаю другой вариант. Сейчас мы ловим такси и отвозим Леонида домой. Дайте же мне загладить вину за этот дурацкий скандал.

Глебов хотел было отказаться, но на ум пришла старая пословица: «С паршивой овцы хоть шерсти клок». А то провожал тут, понимаешь, время терял, в морду схлопотал, а на дворе уже дело к ночи… И он согласно развел руками.

– Все, я бегу за такси, ждите меня здесь, – Борис исчез, а Ольга подошла к Михаилу.

– Как хорошо, что вы согласились, а то бы он меня запилил. Слушайте, это что у вас за книга? – указала она на книгу в руке Глебова. – Вы так ею дорожите, что даже обернули. И в музей с ней ходите.

Этот вопрос они с Прохоровым не затрагивали, смысла не было. Связной-то знал ее истинное предназначение. Что же этой девахе сочинить?

– Повышаю свой культурный уровень. У меня программа, – наконец, нашелся Михаил.

– Ликбез, что ли? – слова Ольги заглушил шум подъезжающего автомобиля. Дверь открылась, и Борис церемонно пригласил их на заднее сиденье.

– Кажется, с вашей ногой уже все в порядке? – Михаил обратил внимание, что девушка устроилась в машине без посторонней помощи. Слегка смутившись, Ольга беспечно махнула рукой:

– А вы знаете, Леонид, мне действительно стало легче. Это, видимо, на нервной почве.

Глебов иронически улыбнулся:

– Вот сейчас мне еще один «фонарь» поставят и у вас все окончательно пройдет. Надеюсь, вам теперь понятно, как можно схлопотать синяк на ровном месте?

– Ну вот, вы все-таки обиделись, – состроив печальную гримасу, произнесла девушка. – Борис, Леня до сих пор нас не простил. Принимай меры, – требовательно обратилась она к другу. Тот сделал рукой знак, мол, все понял, и наклонился к шоферу. О чем они шептались, на заднем сиденье слышно не было, но через пару минут машина остановилась и Борис выскочил в ночную темень. Придвинувшись к Глебову, Ольга тронула его за плечо:

– Ну что вы такой кислый, Леня? Все еще дуетесь на меня? Имейте в виду, на сердитых воду возят, на горячих хлеб пекут. Ну, хотите, я вас поцелую?

Глебов оторопело посмотрел на нее, не зная, как отреагировать на подобное двусмысленное предложение:

– А вдруг ваш жених сейчас вернется? Опять, что ли, драться прикажете?

– Сказать вам по секрету? Насчет жениха я еще ничего не решила, – она игриво подняла указательный палец.

– Что-то непохоже, – протянул Михаил.

– Чессталинское. Хотя он мужчина серьезный, инженер, зарабатывает хорошо и все такое… Я не слышу ответа на мое предложение? – в ее голосе явно просквозила нарочитая суровость.

– Поздно. Вон ваш инженер идет, – облегченно, почти радостно сказал Глебов. «Ну и попал ты парень в переплет. Чего она добивается? В общем, надо завязывать эту комедию. Сейчас разбежимся, и я вас не видел, не слыхал, не знаю», – решил он про себя и тут же понял, как ошибся. Борис взгромоздился на переднее сиденье с двумя большими пакетами в руках и весело прокричал, повернувшись к Михаилу:

– А теперь едем к тебе в гости мириться по-правдашнему.

Глава двадцать пятая

– Вот оно, мрачное жилище неженатого мужчины, – театрально взмахнув руками, провозгласила Ольга, переступив порог комнаты Глебова. – Сразу чувствуется отсутствие женской руки.

Борис, подойдя к столу, начал разворачивать пакеты.

– Твоя комната? – мельком обозрев интерьер, обратился он к Михаилу. – Кстати, не возражаешь, если мы на «ты» перейдем?

– Да нет, можно и на «ты». А комната не моя, я ее снимаю, – Михаил не получал от чекистов никаких инструкций по поводу посещения своей комнаты посторонними лицами, но подумал, что будет неплохо, если у минского снабженца в Москве появятся московские друзья. Кроме того, хороший случай еще раз отработать легенду.

– Так ты что, не москвич? – Ольга оторвалась от разглядывания книг на этажерке.

– Я из Минска. Приехал в командировку по снабжению от облпотребсоюза. Тут у меня есть один дальний родственник, он сейчас в отъезде. А как вернется, обещал помочь здесь с работой и жильем. Если все сложится, поеду в Минск, уволюсь и в Москву перееду, – не торопясь, рассказывал Глебов, расставляя на столе тарелки.

– Хорошая комната, – обращаясь к Ольге, произнес Борис. – У меня вот один друг тоже комнату хочет снять, да никак не получается. А тебе как помогло?

– Так мне родственник еще заранее снял комнату в другом месте, но пока я ехал, к той хозяйке сын-офицер приехал… или перевели его, не знаю. Так что в комнате мне было отказано, но она подсказала пару адресов. Вот так я здесь оказался. Если очень нужно, надо у нее спросить, может еще что подскажет.

– Слушайте, болтуны, кто вино открывать будет? – нервные потрясения и позднее время заметно утомили девушку. – Боря, не злоупотребляй гостеприимством хозяина.

Опустошив по случаю примирения бутылку вина, гости собрались уходить, но вдруг Борис узрел на этажерке шахматную доску. Как ни уговаривала его Ольга, но он предложил Глебову «сгонять напоследок партейку». Однако уже через несколько ходов выяснилось, что Глебов играет значительно сильнее соперника, и тот, поняв это, прервал состязание, признав себя побежденным. Михаил проводил гостей на лестницу, и тут его ожидал очередной сюрприз. Борис объявил, что в грядущую пятницу у него день рождения и он приглашает Леонида, но только обязательно вместе с той самой девушкой. Там, на дне рождения, Борис и Ольга их обязательно помирят. Не слушая возражений Михаила, Борис, напевая утесовское «Пока», быстро потопал по лестнице. За ним, поцеловав ошеломленного Михаила, также быстро стала спускаться Ольга.

Вернувшись в комнату, Глебов попытался, как учил грамотный мужик из института, подвести итоги дня, но, не раздеваясь, упав на кушетку, в ту же минуту забылся молодым здоровым сном.

…Глебов закончил рассказ. Климов и Прохоров переглянулись. Вчерашние приключения Михаила они выслушали с интересом, но во взгляде каждого читалось разочарование. На встречу снова никто не пришел, и они не понимали причины происходящего. Хорошо хоть в запасе оставалась неделя. Прохоров встал, прислушался к посвисту птиц, потом посмотрел на Глебова, сидящего на пеньке напротив чекистов:

– Слушай, Михаил… тьфу ты, Леонид. Попробуй взгляни на вчерашний вечер чужими глазами. Тебе ничего странного не показалось во всем, что случилось?

Михаил усмехнулся про себя: «А у этого чекиста подход тот же, что и у институтского преподавателя. Хотя представить его за кафедрой сложно. Просто умный мужик. Чувствуется, попали они сейчас со мной в сложную ситуацию, пытаются за что-то зацепиться. Ты же сам вчера хотел все проанализировать, а вместо этого задрых, пока эти мужики утром не разбудили».

– Нет, ничего необычного не заметил.

– А в поведении этой мадмуазели ничего такого не было?

– Да, пожалуй, нет. Только… – Глебов замешкался.

– Что только? – нетерпеливо вмешался Климов.

– Понимаете, нога у нее очень быстро прошла. То хромала, идти не могла, а потом как рукой сняло.

Михаилу и самому этот момент сначала показался подозрительным, но дальнейшее поведение Ольги… эти поцелуи, намеки как-то отодвинули в сторону всякие предположения. Он заметил, как Прохоров бросил быстрый взгляд на Климова.

– Ну, ладно, на сегодня будем заканчивать, завтра видно будет, – неопределенно сказал Климов, посмотрев на часы. По дороге к машине Глебов заикнулся было о мнении чекистов по поводу приглашения Глебова на день рождения Бориса, но и на этот вопрос Климов обещал ответить на следующий день.

Кукушка закуковала, когда до машины оставалось несколько шагов. Климов остановился как вкопанный, поднял палец и начал считать про себя. Едва кукование смолкло, он повернулся к спутникам и с улыбкой заключил:

– Поживем еще.

Но не успели они двинуться дальше, как птица вдруг снова подала голос. Теперь уже Прохоров навострил уши. Но что-то, видимо, помешало вещунье, поскольку она почти сразу замолчала, а Николай Николаевич, подождав несколько секунд, озадаченно развел руками:

– Вот же, жадина.

Определившись по планам на завтра и высадив Глебова в укромном месте, Климов подвез товарища до дому. Они вышли вместе и, не торопясь, пошли по улице.

– Что загрустил, Николай Николаевич? – лейтенант шутливо толкнул его локтем в бок. – Никак этой лесной болтунье поверил?

Прохоров только невесело хмыкнул:

– Да ерунда все это. Я вот про эту вчерашнюю парочку думаю… Ты посмотри, как бы невзначай, но все по делу: и про квартиру выспросили, и в шахматы в полночь сыграли. А про поломанную ногу я вообще молчу.

– Ну и что твоя знаменитая интуиция подсказывает? Думаешь, они? – Климов остановился и поглядел на Николая. Но тот ответил вопросом.

– С утра хотел выяснить, да все случая не было, – кивнул он в сторону автомашины с водителем. – «Наружка» ничего интересного не сообщила?

– А ты думаешь, почему я землю копытами бью от нетерпения? Через полчаса у меня встреча с ихним начальником, – Климов не скрывал эмоций.

– Так что же ты тут со мной тары-бары разводишь? Беги бегом, – Прохоров подтолкнул Климова в сторону машины. – А интуиция моя, в отличие от всяких кукушек, обещает нам дело интересное и очень долгое.

С Павлом Матвеевичем, заместителем начальника службы наружного наблюдения, Климов столкнулся в коридоре и, подхватив его под руку, буквально потащил к себе в кабинет. Там он выслушал вчерашнюю историю, увиденную глазами его разведчиков. Очень медленно, но верно их с Прохоровым предположения получали дальнейшее подтверждение. Оказывается, Ольгу разведчики видели и в субботу – именно тогда, когда там находился Глебов. Она занималась какими-то своими делами, что-то записывала, и пути их ни разу в музее не пересекались. Ее знакомый утром ушел на работу в одно из учреждений потребкооперации. Пока удалось сделать только его фотографию, но к концу дня есть надежда получить полные данные.

– Павел Матвеевич, – нетерпеливо прервав разведчика, начал уточнять детали Климов. – Твои ребята подъезд, возле которого они с нашим встретились, запомнили?

– Спрашиваешь, – Павел Матвеевич даже как-то обиделся.

– Пусть туда твои ребята нырнут и выяснят, живет ли там эта деваха. По ее словам, она студентка и живет в этом подъезде. И результат, будь добр, сразу мне лично.

После ухода разведчика Климов вызвал Беспалого, которому передал фотографию Бориса и приказал проверить по оперативным учетам. На полдевятого вечера он назначил оперативное совещание и велел сержанту предупредить личный состав. Сам же Климов отправлялся на важную встречу.