Текст книги "Митридат"

Автор книги: Виктор Поротников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

– Царь вознамерился завоевать полмира,– скорбно вздыхал Стефан, всем своим видом показывая Роксане, что он не одобряет подобный замысел Митридата.

Зариатр добросовестно выполнял поручение царицы. Так, он разузнал, что царь Ариарат умер не своей смертью, а был убит Митридатом. Что новое прозвище Митридата – Дионис – напрямую связано с рождением ребенка у Нисы. Верные слуги гаушаки побывали в Мазаке, сумели там разговорить жрецов храма Диониса, некоторых каппадокий-ских вельмож и друзей казненного Гордия.

Роксана все больше убеждалась, что Митридат ради достижения своих целей способен на все. Она знала и раньше, что Митридат сластолюбив, но не догадывалась, что до такой степени.

«Ему мало того, что он соблазнил родную мать и всех своих сестер! Из разных городов ему шлют письма совращенные им женщины, моля о встрече,– с негодованием думала Роксана.– Ему дарят наложниц, и он с радостью их принимает. Может, и теперь, воюя в Колхиде, Митридат между сражениями и переходами успевает соблазнять чужих жен и невинных дев, пользуясь своей неотразимой внешностью и страстным напором. А может, попросту грубой силой!»

Роксана чувствовала себя обманутой и униженной. Она так вдохновенно дарила свою любовь Митридату, а он, оказывается, обладая сю, писал письма другой женщине, ждущей его в Стратоникее, забавлялся украдкой с Лаодикой и Нисой. И еще у него была эта галатка Адобогион!

«Я должна разлюбить этого гнусного обманщика и сластолюбцу– решила для себя Роксана.– Я должна его возненавидеть! И уж конечно, не хранить ему верность!»

Роксана стала поглядывать на других мужчин. Чаще всего ей попадались на глаза чиновники, приходившие во дворец, царские телохранители и друзья Митридата.

С одним таким другом Роксана познакомилась довольно близко. Это был мастер по изготовлению камей и гемм из оникса и других мягких пород камня. Звали его Феак.

Митридат как-то заказал ему гемму со своим изображением.

Феак выполнил заказ.

Гемма так понравилась Митридату, что он повелел мастеру изготовить камеи с изображением Нисы и Роксаны. Это было после возвращения Митридата из Каппадокии. Камею с изображением Нисы Феак выполнил довольно быстро и получил за нее вознаграждение. А вот изготовление камеи с изображением Роксаны затянулось по той причине, что мастер никак не мог угодить самой Роксане. Перед тем как начать работать с камнем Феак делал из воска копию будущей камеи. Эту копию он показывал Митридату и Роксане. Митридат неизменно хвалил мастера за удачно подобранный ракурс и удивительное сходство изображения с сестрой. Роксана же столь же неизменно выражала свое неудовольствие работой Феака.

То ей не нравилось, какой у нее взгляд на камее, то нос казался слишком велик, то губы слишком тонкими, то не устраивала прическа, то поворот головы…

Митридат уже ушел с войском в поход, а бедняга Феак все продолжал ходить к царице и показывать ей очередные слепки будущей камеи.

Мастер был близок к отчаянию.

Придя в очередной раз во дворец, Феак с бьющимся сердцем показал царице новую восковую модель с ее изображением.

Неожиданно Роксана похвалила его и даже пригласила разделить с ней трапезу.

Феак не помнил себя от счастья!

За обедом царица внимательно присматривалась к мастеру, наметив его в любовники.

Конечно, сорокалетний Феак казался немного староват для двадцатичетырехлетней Роксаны, зато он был изысканно-любезен, умел красиво говорить, забавно шутил. Вдобавок Феак был не женат, поэтому царице казалось нетрудно завлечь его в свои сети.

Для своих лет Феак неплохо выглядел. Он был строен и хорошо сложен, имел приятные черты лица и густые вьющиеся волосы. Роксана также подметила в глазах Феака какую-то затаенную грусть и решила, что у него, как и у нее, имеется сердечная рана.

«Наверно, он обманут женщиной, как я– мужчиной,– думала Роксана,– наши жизненные разочарования должны сблизить нас».

И царица стала действовать, настойчиво и незаметно приближая Феака к себе. Она еще раз пригласила его в гости, затем заплатила мастеру за камею со своим изображением вдвое больше обещанного Митридатом. Неожиданно сама напросилась в мастерскую Феака, находившуюся не очень далеко от дворца.

Постепенно дворцовые слуги привыкли к тому, что Феак подолгу засиживается в покоях царицы, либо прогуливается с ней наедине в обширном дворцовом парке, или обедает на террасе, слушая пение птиц.

Их разговоры об искусстве живописи и глиптики, об архитектурных стилях и философии были лишь ширмой. На самом деле Роксана и Феак наслаждались взаимной симпатией. Гораздо большее значение при встречах они придавали прикосновениям рук, красноречивым взглядам…

Первый раз они поцеловались в парке под сенью густых акаций. Причем Феак так и не решился бы на это, если бы Роксана не шепнула ему: «Смелее!» и сама не подставила губы.

Два дня спустя в парке, почти на том же месте, Роксана отдалась Феаку, млея от мысли, что она все же решилась на такое безрассудство. Упиваясь местью, Роксана все чаще встречалась с Феаком, вытворяя в постели с ним все то, чему она научилась на ложе с Митридатом.

Внезапно Роксана почувствовала, что беременна.

Это расстроило ее, поскольку невольно приходили мысли о возможных плохих последствиях измены.

Любовники стали встречаться реже.

Затем все тот же Зариатр поставил Роксану в известность, что о ее связи с Феаком знают все во дворце.

Роксана не на шутку испугалась и запретила любовнику приходить.

Между тем она задолжала гаушаке за два письма Монимы, перехваченных им. И за несколько подслушанных разговоров недоброжелателей царицы. Стефан наотрез отказывался давать царице деньги из казны сверх отпущенной Митридатом нормы. Роксана увязла в многочисленных постыдных мелких долгах, занимая деньги то у Нисы, то у помощников Стефана, то у Феака, но все равно полностью рассчитаться с Зариатром не могла.

В один из своих визитов Зариатр многозначительно заметил:

– У тебя остается последняя возможность расплатиться со мной, моя царица.

– Что за возможность?– спросила Роксана, с надеждой глядя на гаушаку.

– Время от времени доверять мне то сокровище, что находится пониже твоего живота,– ответил Зариатр.

Роксана вспыхнула и оскорбленно вскинула голову.

– Как ты смеешь, наглец, говорить мне такое!– не сдерживаясь, воскликнула она.– Одно мое слово– и тебя сгноят в темнице либо мой супруг, вернувшись, отрубит тебе голову!

Зариатр мрачно осклабился:

– Перед тем как умереть, я поведаю Митридату о твоих встречах с Феаком, моя красавица. И еще кое о чем… О перехваченных письмах, например.

Роксана похолодела: проклятый Зариатр взял ее за горло.

Сама того не подозревая, она вручила ему сильнейшее оружие против себя! Митридату, конечно, не понравится, что она сует нос в его дела. И тем более– изменяла ему с Феаком! А тут еще похорошевшая Ниса и красавица Лаодика в любой момент могут сбросить ее с трона!

Опереться в такой ситуации Роксана могла, как это ни странно, только на Зариатра.

В отличие от прочих чиновников, Зариатр был человеком незнатным и даже презираемым многими вельможами за какие-то прошлые темные дела. Ниса и Лаодика, любая из них, став царицей, вряд ли потерпят Зариатра в своем ближайшем окружении. Значит, и Зариатр нуждается в Роксане, как и она в нем. Если с Зариатром поладить, в будущем он может пригодиться Роксане.

Все это вихрем пронеслось в голове царицы.

– Хорошо, Зариатр, – покорно промолвила Роксана,– я согласна.

– В таком случае, моя прелесть, не будем терять время, ибо только у богов его много,– горя нетерпением, сказал Зариатр.

С этими словами Зариатр повернул Роксану к себе спиной и задрал на ней платье.

Опираясь руками на спинку кресла и закусив губу, чтобы не разрыдаться от обиды и унижения, Роксана чувствовала, как хозяйничает в ее равнодушном чреве безжалостный похотливый жезл коварного гаушаки.

Глава седьмая

ТОРЖЕСТВО РОКСАНЫ

Беременность Роксаны протекала на фоне перешептываний и переглядываний евнухов и служанок, которые видели, как всю весну синопец Феак был частым и наиболее желанным гостем царицы. Их встречи прекратились, лишь когда явственно увеличился живот Роксаны.

Живя среди слухов и кривотолков, Роксана трепетала при мысли, что будет, когда вернется из похода Митридат. Простой подсчет на пальцах мог выявить ее неверность мужу, и тогда можно было ожидать чего угодно!

Запоздалая попытка прервать беременность Роксане не удалась, так как плод был уже слишком велик. Оставалось покорно ждать. Роксана хотела во всем признаться Нисе в надежде на ее поддержку и заступничество перед Митридатом, но, поразмыслив, передумала. Ей вдруг пришла в голову мысль, что Ниса может использовать ее откровенность в своих целях. К примеру, очернить сестру перед Митридатом и занять ее место на троне.

Не решилась Роксана откровенничать и со Стефаном, помня о ссорах и размолвках с ним из-за денег. Не ждала она помощи и от Феака, понимая, что он, хоть и виноват больше всех в теперешнем се положении, однако меньше всех прочих способен облегчить ей участь.

Единственный, кто поддерживал Роксану словом и делом в эти нелегкие для нее дни, был Зариатр. Вхожий во все двери, имеющий всюду «уши» и «глаза», гаушака всегда точно оценивал ситуацию и даже доказал царице, что способен влиять на нее: один наиболее болтливый евнух ни с того ни с сего подавился костью и умер.

Роксана догадалась, чьих это рук дело. Мстительная по натуре Роксана без малейших угрызений совести воспользовалась услугами Зариатра, указав ему еще на двух служанок, знающих слишком много.

Одна из рабынь вскоре была найдена повесившейся у себя в комнате. Другую так и не нашли, как ни искали. Было решено, что служанка ухитрилась сбежать из Синопы с каким-нибудь торговцем или моряком, благо она частенько бывала на рынке у морского порта.

Теперь Роксана охотнее отдавалась Зариатру, ценя его как своего надежного и единственного союзника. Вдобавок Зариатр оказался также неплохим любовником.

Осенью вернулся из похода Митридат.

В это же время у Роксаны родилась дочь. Царице повезло: девочка появилась на свет семимесячной и тот разрыв в два месяца не был замечен Митридатом.

Роксана еще лежала больная, когда к ней пришел царь и радостно объявил, что намерен назвать свою дочь Лаодикой в честь матери.

– О нет, Митридат,– возразила Роксана, мысли которой были о другой Лаодике,– довольно в нашем роду Лаодик. Только не Лаодикой. Умоляю!

Митридат не стал спорить.

– Тогда я назову дочь в свою честь Евпатрой,– сказал он.– Евпатр в нашем роду еще не было.

– Пусть будет Евпатра,– согласилась Роксана.– Тебе понравилась наша дочурка, мой милый? Все говорят, она похожа на тебя.

Роксана нарочно спросила об этом, поскольку узрела в облике дочери небольшое сходство с Феаком.

– Все лгут,– не согласился Митридат,– девочка похожа на тебя. У нее твой нос, твой овал лица и глаза твои!

– Мой ужасный нос не самое лучшее наследство для моей дочери,– печально улыбнулась Роксана.– Хочется верить, что Евпатра не вырастет дурнушкой из-за этого.

– Перестань, она мила!– заверил Роксану Митридат.– Прелесть до чего мила! У нее мой лоб и мои губы, ты заметила?

Роксана молча кивнула, отметив про себя: «Хвала богам, что губами Феак схож с Митридатом да и лбом, пожалуй, тоже».

Теперь, когда страшная угроза разоблачения миновала, Роксана пребывала как в полусне, радуясь, что все обошлось, вновь наслаждаясь ласками Митридата.

После объятий Митридат, лежа в постели с супругой, любил рассказывать ей о трудностях, выпавших ему в Колхиде.

– Колхи – народ многочисленный и воинственный, имеющий укрепленные крепости и селения. Всего в Колхиде проживает семьдесят народностей. Выручает то, что племена колхов враждуют между собой. Возвеличивая вождей одних племен и ослабляя вождей других, я постепенно завоюю эту страну до самого Кавказского хребта. Этот хребет станет границей моего царства на северовостоке.

Роксана слушала Митридата, изредка задавая вопросы, пока не забывалась глубоким сном. Иногда ей снились горы с седыми вершинами, стремительные водопады, искрящиеся на солнце. Она просыпалась от грохота горных обвалов или от воинственного клича горцев…

Полумрак спальни, дымок благовоний над жаровней, спящий рядом Митридат успокаивали Роксану, и она снова закрывала глаза. Зима прошла, и Митридат опять ушел с войском в Колхиду.

С его уходом во дворце прекратились шумные застолья, нескончаемые сборища друзей Митридата, военные советы, бесконечные выслушивания просителей, ищущих защиты у царя. Справедливость Митридата, которому по слухам покровительствует сам Дионис, была широко известна.

Роксану вдруг обуяли материнские инстинкты. Она и до этого много времени уделяла Апаме, дочери ее любимой сестры Статиры, гораздо больше, чем родному сыну. Но с появлением Евпатры жизнь царицы словно озарилась радостным светом. С каждым прожитым месяцем крошечное несмышленое существо все больше обретало внешнее сходство с матерью. И если в Аркафии это сходство огорчало Роксану уродливостью черт, то в Евпатре природа смягчила линии и формы. Глядя на дочь, Роксана радовалась тому, что и у нее могут рождаться красивые дети.

Вскоре после ухода войска Роксана раздала все свои долги. Она сполна расплатилась и с Зариатром из тех денег, что оставил ей Митридат, сказав гаушаке, что пока она в его услугах не нуждается.

Зариатр понимающе кивнул, уловив ударение на слове «пока».

Однажды Роксана показала Апаме свою дочь, лежащую в колыбели.

– Ее зовут Евпатра,– сказала Роксана.– Когда она подрастет, ты сможешь играть с ней, как играешь с Орсабарис. Десятилетняя Апама вскинула на Роксану светло-карие глаза, как и у Статиры, чуть-чуть удлиненные к вискам, и слегка нахмурила черные красиво изогнутые брови.

– Я больше не играю с Орсабарис,– поведала Апама недовольным голосом,– потому что она кусается и царапается. А еще Орсабарис оторвала голову у моей любимой куклы.

Роксана сочувственно погладила Апаму по темным волосам. Она знала, как дика и задириста Орсабарис, чьей матерью была скифинка. Хотя Орсабарис была на год младше Апамы, последней от нее частенько доставалось. В отличие от Апамы Орсабарис больше тянулась к Нисе, чувствуя скрытую неприязнь к себе со стороны Роксаны, она даже называла Нису мамой.

Ниса была единственная, кого нелюдимая Орсабарис беспрекословно слушалась, кто мог убедить ее в чем угодно. Роксана никак не могла понять, каким образом Ниса, которую она всегда считала глупышкой, сумела завоевать такую привязанность Орсабарис.

В душе Роксана была недовольна решением Митридата сделать своим наследником сына Антиохи. Мальчику уже исполнилось семь лет, и по воле отца его передали воспитателям, которых подобрал сам Митридат. Царь решил дать сыну эллинское образование, несмотря на недовольство Тирибаза, полагавшего, что эллины и без того заполонили их страну своими обычаями и языком.

– И так уже почти вся Азия одевается, сражается, молится и строит дома на греческий лад!– ворчал он.

«Если Митридат исходит из того, что сын Антиохи носит тронное имя, значит, стоит мне родить сына и назвать его Митридатом, и у него будет столько же прав на трон, как и у сына Антиохи»,– рассуждала Роксана в душе. Царица напрямик спросила об этом супруга, когда он вернулся из Колхиды.

Митридат, обрадованный тем, что ему удалось взять сильнейшую крепость Сарапаны, не стал разубеждать жену, которая была так ласкова с ним, превращая их ночи в фейерверк блаженства.

Роксане того и надо было.

Очень скоро царица вновь забеременела.

Родился мальчик, но такой слабый, что умер, прожив всего несколько дней. От горя и отчаяния Роксана заболела.

Митридат в это время воевал в Колхиде.

* * *

Дальнейшие события совершенно изменили жизнь Роксаны, внеся в нее разлад и беспокойство.

Неожиданно из Вифинии приехала вместе с четырехлетней дочерью Лаодика. По ее словам, царь Никомед взял себе новую жену.

Митридат с радостью принял сестру и даже поселил ее в лучших покоях дворца рядом с Роксаной.

С самых первых дней Лаодика повела себя как полновластная хозяйка. Роксана, до конца еще не оправившаяся после болезни, редко выходила из своей спальни, поэтому евнухи и служанки скоро привыкли к новой госпоже, еще более строгой, зато необычайно красивой. Роксана не могла скрыть своей ненависти к старшей сестре и тем самым отталкивала от себя Митридата, который обрел в Лаодике умную советчицу и рьяную сторонницу его захватнических устремлений.

Теперь Митридат предпочитал вести долгие беседы по вечерам не с Роксаной, которую описание походов и сражений попросту усыпляло, но с Лаодикой, способной почувствовать сладость побед и жажду новых военных подвигов. К удивлению Митридата

Лаодика прекрасно разбиралась в осадных машинах. Она с легкостью могла отличить баллисту от катапульты, знала устройство «скорпиона» и принцип действия осадной башни. Она могла умно рассуждать о вооружении войск, о построении на поле боя конницы и пехоты, об устройстве засад и укрепленных лагерей.

Но самое главное– Лаодика была изумительной любовницей, страстной и неутомимой. Ее нагое тело восхищало своей совершенной красотой. Причем Лаодика умела красиво подать себя, словно она была не царицей все эти годы, а знаменитой гетерой. В ней было столько очаровательного кокетства, когда она, дразня Митридата, лишь на миг обнажала какую-нибудь часть своего тела за трапезой или на прогулке либо игриво подмигивала ему на военном совете, куда имела доступ, поскольку пользовалась заслуженным уважением военачальников. И ее мнение было важно Митридату.

Черты лица Лаодики, ее волосы, фигура и даже походка со сладостной болью напоминали Митридату только одну женщину– его мать. И это сходство, как когда-то, вскружило голову Митридату, наполнило его сердце вожделением к старшей сестре.

Митридат обожал и Клеопатру. Уже сейчас все были уверены, что в будущем из нее вырастет красавица.

Однажды в Синопу пожаловали послы парфянского царя.

Митридат, желая сделать приятное Лаодике, принимал послов вместе с ней.

Сидя на троне царицы, Лаодика блистала красотой. Ее прическа была увита нитями жемчуга, драгоценные камни переливались в ожерельях на груди, золотые браслеты отсвечивали в пламени светильников на обнаженных руках, округлых, как ручки мраморных ваз. Длинное облегающее платье белого цвета подчеркивало соблазнительные формы этой тридцатишестилетней женщины. Послы были очарованы Лаодикой, а после краткой беседы были восхищены ее умом и умением снимать возникающее напряжение удачной шуткой. Уже перед уходом старший посол сказал Митридату:

– Парфяне, как и персы, почитают солнце и огонь, но у тебя, о царь, есть солнце во плоти, способное, я уверен, зажечь самый сильный пламень в твоем сердце. Красота твоей супруги, царь, достойна поклонения, ибо, мне кажется, в столь неотразимой внешности есть что-то божественное!

Роксана посчитала прямым оскорблением для себя поступок Митридата.

– Кто из нас царица– Лаодика или я?– подступила она к Митридату.– Или ты решил время от времени менять нас на троне? Я знаю, что ты спишь с Лаодикой. Так и быть, ложе я ей уступаю, но трон я не уступлю ей никогда!

Разгневанная Роксана называла Митридата развращенным сластолюбцем, не знающим меры в постельных утехах.

– Ты совратил мать и всех своих сестер! Я не удивлюсь, что со временем ты доберешься и до родных дочерей! Ты называешь это сохранением чистоты царской крови, но истинное название этому– разврат! Ты думаешь, я не знаю, что Лаодика родила Клеопатру от тебя? Известно мне и о Мониме, которая шлет тебе страстные письма из Стратоникеи…

Роксана вдруг умолкла, увидев, как сверкнули злобой глаза Митридата.

Митридат бросился к ней и, схватив за волосы железными пальцами, встряхнул.

– Так ты рылась в моей канцелярии в мое отсутствие! Ты искала там поводы для упреков или обстоятельства, их подтверждающие? Так вот почему ты все расспрашивала меня о Стратоникее, где лежит этот город и что я там делал?– Митридат брезгливым движением швырнул Роксану на пол.– Лаодика права– ты злобное и коварное создание, и это написано на твоем лице! Отныне ты мне больше не жена. Убирайся в Амис!

Твердыми шагами Митридат направился прочь.

Плачущая Роксана окликнула его, но царь, не обернувшись, скрылся за дверной занавеской.

В тот же день Роксана с дочерью и сыном села в повозку и поехала в Амис. Вместе с ней отправились две служанки. Повозку сопровождал отряд всадников, который вернулся обратно, едва Роксана добралась до ворот Амиса.

Вскоре Роксана узнала, что Митридат сделал Лаодику своей законной супругой.

* * *

Дворец в Амисе был меньших размеров, чем тот, к которому Роксана привыкла с детства. Зато его небольшие залы, расписанные в греческом стиле, казались ей более уютными, располагающими к отдохновению души и тела. Все здесь– статуи, картины, фрески– невольно ласкало глаз, притягивало взгляд той прелестной новизной, которая способна даже самого чувствительного человека отвлечь от грустных мыслей. Роксане стало понятно, почему ее мать так любила приезжать сюда.

Извилистые улочки Амиса, подобно ручьям, струились по склону холма к небольшой бухте, подковой лежащей среди скалистых береговых утесов. На таком же обрывистом утесе возвышался и дворец, паря над скученными городскими строениями и напоминая храм своими стройными белыми колоннами.

Обитатели дворца выказывали Роксане подлинное уважение, называя ее царицей и госпожой. Слуги или не ведали о новой женитьбе царя Митридата, или, зная об этом, щадили самолюбие Роксаны.

Среди слуг было немало тех, кто некогда прислуживал ее матери, царице Лаодике. О ней у всех этих рабов и вольноотпущенников сохранились, к удивлению Роксаны, самые теплые воспоминания. Оказывается, ее мать, так беспощадно расправлявшаяся со своими вельможами, никогда не была жестока со слугами.

Роксана в задумчивости бродила по тихим пустынным залам, представляя, как по этим мозаичным полам прогуливалась когдато ее мать, изгнанная из Синопы родным сыном. Роксана усматривала во всем этом некую преемственность: она тоже изгнанница, тоже пребывает в Амисе и даже имя ее гонителя– Митридат. Ее мать отправил в изгнание Митридат-сын, а Роксану– Митридатбрат. Роксана уже не считала своего брата супругом, по ее мнению, у царя может быть много наложниц, но жена должна быть одна.

Если Митридат взял в жены Лаодику, значит Роксана ему, как прежде, сестра, но не жена.

«Не жена и не наложница!– размышляла Роксана с собой наедине.– Это глупышка Ниса может допускать Митридата к себе на ложе, когда он отвлечется от Лаодики, но только не я».

Роксане хотелось верить, что судьба ее счастливо изменится и она снопа напет царицей и обретет свое законное место на троне подле Митридата. Уверенность в этом Роксане придавало то, что в минуты сладостного единения Митридат не раз называл ее самой лучшей и самой нежной. Пусть Лаодика красивее, зато Роксана гораздо моложе ее, разница в возрасте у них составляет десять лет.

Рано или поздно Митридат охладеет к Лаодике либо она сама настроит его против себя неосторожным словом или поступком, ведь разгневанный Митридат скор на решения.

И Роксане пришла в голову мысль поссорить Лаодику с Митридатам, тайно поведав ей, что Митридат является убийцей ее сына Ариарата. Неужели у Лаодйки не дрогнет сердце при этом?

Роксана знала, что по воле Митридата Лаодике сообщили, будто Ариарат умер от болезни.

Обдумывая свой замысел, Роксана вспомнила про Зариатра.

Вот кто сможет помочь ей!

Пользуясь преданностью материнских слуг, Роксане удалось встретиться с гаушакой.

– Царь Митридат и Лаодика души не чают друг в друге, они все время вместе,– поведал Роксане Зариатр.– Митридат теперь воюет с мосхами, очень сильным горным племенем. И Лаодика находится вместе с ним в войске. Я, пожалуй, смог бы настроить Лаодику против Митридата, будь она в Синопе. А так…– Зариатр пожал плечами.– Я бессилен. Появиться же в войске, не вызвав ненужных вопросов и подозрений, я не могу.

– Ты действуй, когда Митридат и Лаодика вернутся из похода,– сказала Роксана.

– Присутствие Митридата чревато для меня большими опасностями,– заметил Зариатр.– Стоит Митридату почувствовать, откуда дует ветер, я мигом лишусь головы. В окружении Митридата находятся особые соглядатаи, набранные Тирибазом. Скрыть чтолибо от этих людей с волчьей хваткой практически невозможно.

Узрев огорчение на лице Роксаны, Зариатр ободряюще промолвил: – Нужно запастись терпением, моя госпожа. Часто ожидание является самым лучшим оружием тому, кто жаждет мести.

Роксана молча протянула руку Зариатру, показывая этим жестом, что она благоволит ему и готова послушаться его совета. Зариатр поцеловал нежную белую руку, затем поднял на Роксану несмелый вожделенный взгляд. От этого взгляда сердце Роксаны учащенно забилось, и она позволила Зариатру большее, уединившись с ним в одной из комнат на женской половине дворца.

Сколь справедливы слова Зариатра– Роксана убедилась очень скоро. Дождливым осенним днем в Амис прискакал гонец из Синопы. Он привез письмо Роксане от Нисы.

Прочтя послание сестры, Роксана едва не лишилась чувств от переполнившей ее радости.

Ниса писала, что Лаодика поехала с Митридатом на войну, будучи беременной. В пути ее повозка перевернулась на горной дороге.

Падение вызвало преждевременные роды, от которых несчастная Лаодика умерла. Тело Лаодики по воле Митридата было забальзамировано и помещено в усыпальницу рядом с телом их матери.

Синопа пребывает в трауре, и Митридат безутешен.

«Поделом ему,– с мстительным торжеством думала Роксана, вновь и вновь перечитывая письмо.– Все-таки есть на свете справедливость!»