Текст книги "Митридат"

Автор книги: Виктор Поротников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)

Глава пятая

ПОЦЕЛУЙ АРИАРАТА

Не меньшим благоговением после всего случившегося была окружена и Ниса. Служанки старались угодить ей во всем, от них не отставали и евнухи. Царица чувствовала опеку и заботу на каждом шагу; ее сон оберегали, за столом ей прислуживал целый рой слуг, что неимоверно раздражало Ариарата.

Жены и дочери вельмож по целым дням слонялись близ дворца в ожидании выхода царицы. Вокруг Нисы сложился ореол возлюбленной бога, всем хотелось ее увидеть, поскольку те, кто видел ее, превозносили до небес телесное совершенство Нисы и красоту ее лица.

По вечерам толпы любопытных собирались возле храма Диониса. Однако ожидания людей были напрасны: Ниса не покидала дворца. Застенчивая от природы, она была далеко не в восторге от такого проявления внимания к себе. Рассказы очевидцев между тем обрастали всевозможными домыслами. Одни утверждали, что бог действительно был похож на Митридата, только выше его на три головы и гораздо шире в плечах. Другие заявляли, что рост увиденного ими Диониса достигал двух человеческих ростов! Третьи прибавляли, будто Дионис топнул в гневе ногой и от этого случилось землетрясение. Кто-то говорил, что сам видел, как глаза бога светились в темноте, словно два факела!

Служанки царицы, сопровождавшие Нису до дверей храма, единодушно заявляли, что видели Диониса всего в нескольких шагах от себя, когда он выбежал из храма, преследуя толпу. Рабыни утверждали, что Дионис был необычайно высок и очень красив! Втихомолку девушки обсуждали с другими рабынями мужские достоинства Диониса, так как видели его нагим. Вся эта шумиха выводила Ариарата из себя. Юный царь отличался коварством и подозрительностью, а также неимоверным злоязычием. Ариарат и прежде не проявлял особого почтения к богам, а теперь и вовсе ругал бессмертных обитателей Олимпа как мог.

Несмотря на свой юный возраст, Ариарат не поддался суеверию толпы и смело возражал тем, кто пытался уверять его, что в храме был Дионис в облике Митридата.

– Будь это Дионис, он убил бы меня одним ударом, а я жив, как видите,– говорил Ариарат.– Отделался лишь синяком.

Этот синяк на скуле был для обидчивого избалованного Ариарата личной трагедией в течение нескольких дней, пока не зажила скула. Царь скрывался в своих покоях от любопытных глаз и навязчивых посетителей, желающих увидеть «отметину бога».

Своей жене Ариарат несколько раз открыто намекал, что она зачала ребенка не от бога, но от брата. И что со временем он всем докажет это.

Ниса постоянно жаловалась Митридату на притеснения и злые насмешки со стороны Ариарата. Митридат всякий раз обещал помочь сестре, хотя сам не знал, как это сделать. Пытаться уговаривать Ариарата было столь же бесполезно, как и запугивать. При встречах с Митридатом Ариарат начинал кривляться, называя его то полубогом, то Дионисом. Сгибаясь перед ним в раболепных поклонах, Ариарат тем не менее не скупился на издевательские реплики вроде: «О сын Зевса, зачем тебе встречаться с моей женой в храме– там темно и неуютно. Встречайся с ней лучше в ее опочивальне».

Порой Митридату делалось смешно, глядя на кривлянья племянника, порой ему хотелось придушить его своими руками, чтобы не слышать этого писклявого нудного голоса.

Ненависть, возникшая между дядей и племянником, грозила в ближайшем времени обернуться чем-нибудь непоправимым. Так и случилось.

Во время зимнего солнцестояния, когда по зороастрийскому календарю справлялся праздник, посвященный божествам персов Митре и Апам-Напату, во дворце было небольшое торжество с застольем. Митридат никогда не забывал, кем были его предки и над каким народом он царствует; большая часть населения Понта были огнепоклонники, унаследовав эти верования еще со времен Ахеменидов. Немало исповедующих зороастризм было и среди каппадокийцев.

Царь Ариарат, который тоже присутствовал на празднике, свои ми насмешками вызвал негодование магов и друзей Митридата. В конце концов Митридат приказал страже увести подвыпившего Ариарата из пиршественного зала и запереть в опочивальне.

После этого случая Ариарат сделал попытку бежать к парфянам. Люди, приставленные к Ариарату Тирибазом, помешали побегу.

– Что мне делать с Ариаратом?– обратился к Тирибазу Митридат.– Если я оставлю его царствовать, а сам вернусь в Понт, этот негодяй непременно постарается привлечь на свою сторону парфян. К тому же я боюсь за Нису и за ее будущего ребенка: в ярости Ариарат способен на все.

– Тебе надо было убить Ариарата в храме,– спокойно ответил Тирибаз.– Согласись, там была прекрасная возможность для этого!

– Что ты, Тирибаз!– возмутился Митридат.– Лаодика не простила бы мне этого! А через нее и Никомед может стать моим врагом.

– Вот ты и приставь Лаодику к Ариарату,– огрызнулся Тирибаз,– пусть следит за ним, пока вы с Никомедом расширяете свои царства.

– Я подумаю над этим,– задумчиво промолвил Митридат: мысль Тирибаза ему чем-то понравилась.

Неожиданно Ниса пригласила Митридата к себе и с довольной улыбкой поведала брату:

– Я уговорила Ариарата помириться с тобой. Признаюсь, это было нелегко, но я добилась своего. Клянусь Астартой, теперь я знаю слабое место Ариарата!

– Давно пора,– без особой радости в голосе произнес Митридат. Было непонятно, что он имеет в виду: желание Ариарата примириться с ним или искусство Нисы повелевать мужем.

– Сегодня после полудня я приведу тебя в покои к Ариарату,– объявила Ниса,– и вы с ним заключите союз дружбы и согласия, как любящие родственники.

– Я сам знаю дорогу в покои твоего мужа,– сказал Митридат.

– Нет,– Ниса тряхнула волосами,– Ариарат настаивает на моем присутствии, иначе он не будет мириться.

– А больше он ни на чем не настаивает?– проворчал Митридат.– Может, мне стать перед ним на колени? Или посыпать голову пеплом?

– Зачем ты так говоришь?– обиделась Ниса.– Я старалась для тебя, а ты даже не поблагодарил меня за это. Ниса отвернулась. Митридат обнял сестру за плечи.

– Конечно, я благодарен тебе, милая моя. Ты очень выручила меня, честное слово! Я просто не знал, как подступиться к Ариарату после всего случившегося.

– Не могла же я оставаться безучастной, видя, как изводится мой любимый брат,– вмиг оттаяв, сказала Ниса с обворожительной улыбкой. Она обвила руками шею Митридата и добавила, глядя на него серьезными глазами:– Мы ведь теперь с тобой супруги, да? Митридат кивнул.

– Почему тогда ты не приходишь ко мне?– Ниса понизила голос.– Я жду тебя вот уже несколько ночей. Мы спим теперь с Ариаратом порознь.

– Я боялся расширить трещину, возникшую между тобой и Ариаратом,– смущенно пробормотал Митридат под взглядом откровенно зовущих глаз сестры.

– О!– Ниса закатила глаза.– Между нами давно пропасть, Митридат. Я же рассказывала тебе, каким способом Ариарат сходится со мной на ложе. И потом, он же не мужчина, а мальчишка! А ты– мужчина.

– Сегодня же ночью этот мужчина будет у твоих ног,– пообещал Митридат.

Влекомые друг к другу внезапно вспыхнувшим желанием, брат и сестра соединили свои уста в страстном поцелуе.

* * *

В покоях Ариарата стояли курильницы с благовониями; большая бронзовая жаровня, наполненная раскаленными углями, извергала жар; в узкие окна со вставленными в них тонкими пластинками кварца били яркие лучи солнца. Всюду стояли изящные кресла и стулья с изогнутыми спинками, ложа и скамьи на тонких ножках.

Мозаичные полы играли разноцветьем красок под солнечными лучами. На стенах висели большие персидские ковры.

Дворец в Мазаке с самого первого дня пребывания здесь поражал Митридата своей роскошью, эдаким сплавом эллинского и азиатского в отделке помещений и утвари.

Ариарат предстал перед Нисой и Митридатом в каком-то неимоверном балахоне бледно-фиолетового цвета с кистями. Его завитые волосы были уложены в замысловатую прическу, напоминающую башенку с крыльями. Голову Ариарата венчала царская диадема пурпурного цвета, длинные концы которой ниспадали ему на плечи.

Но более всего Нису и Митридата поразило лицо юного царя, покрытое каким-то блестящим глянцем. Оно переливалось, как покрытая лаком амфора. Большие глаза Ариарата блестели, как два синих драгоценных камня в белой оправе из оникса. Его красивые губы были накрашены ярко-красной помадой, какой обычно пользуются куртизанки.

Ариарат держался необычайно приветливо, без своих обычных насмешек и язвительных замечаний.

– Я устал от вражды, милый дядя, и мне надоело царствовать,– объявил Ариарат сразу после обмена приветствиями.– Если у Нисы родится сын, пусть царствует он. А я отправлюсь путешествовать. Давно мечтаю побывать в Египте, увидеть пирамиды, Нил, гробницу великого Александра,-признался Ариарат.– Хочу также посетить Вавилон, проехать по Сирии и Финикии. Хотелось бы также навестить мать в Никомедии. Полагаю, дядя, ты не запретишь мне этого?

– Конечно нет,– сказал Митридат, не веря своим ушам.– Твоя мать необычайно обрадуется твоему приезду, друг мой. Я бы даже посоветовал тебе сначала отправиться к ней, а уж потом в Египет и Сирию. Так даже удобнее. Из Никомедии ты сможешь добраться до Египта на корабле, по пути посетив знаменитые города: Эфес, Милет, Галикарнас… И острова: Хиос, Родос, Кипр…

– Я последую твоему совету, дядя,– с улыбкой сказал Ариарат.– А теперь я хотел бы, чтобы мы с тобой в присутствии

Нисы поклялись друг другу в вечной дружбе, забыв прошлые обиды. Ариарат поднялся с кресла и произнес слова клятвы, подняв правую руку и прижав левую к груди. Митридат последовал его примеру, поклявшись, правда, не эллинскими, а персидскими богами.

– А теперь поцелуйтесь,– улыбаясь, сказала Ниса.

Ариарат, казалось, только этого и ждал. Он с готовностью шагнул к Митридату и повис у него на шее, прижавшись губами к его устам, как это делают развратные женщины.

Митридат, ошеломленный столь страстным проявлением чувств своего племянника, не посмел прервать этот долгий поцелуй, решив, что Ариаратом владеет его гомосексуальная привычка.

Наконец дядя и племянник вновь уселись в кресла. Ариарат выглядел невероятно довольным и не скрывал этого, улыбаясь сластолюбивой улыбкой. Митридат, наоборот, не мог избавиться от какого-то брезгливого смущения. К тому же красная помада почти вся осталась у него на губах, и он не знал, чем утереться, беспомощно оглядываясь вокруг. Ариарат со странной поспешностью предложил выпить вина в знак вечной дружбы и позвонил в колокольчик, вызывая слуг. Две бесшумные фигуры мигом появились на пороге. Выслушав распоряжение Ариарата, рабы так же бесшумно удалились.

– А пока давайте угощаться грушами,– предложил Ариарат и, взяв с низкого столика блюдо со спелыми плодами прошлого урожая, приблизился с ним сначала к Нисе, потом к Митридату.

Ниса и Митридат взяли по груше.

Вернувшись на свое место, Ариарат со смачным чавканьем принялся жевать сочную грушу, но перед этим он тщательно стер с губ остатки помады широким рукавом,

Митридат, стиравший помаду с губ руками, лишь размазал ее по ладоням и подбородку. Теперь, жуя грушу, он чувствовал во рту не только вкус сочной мякоти плода, но и острый привкус помады. Этот привкус не пропал, даже когда Митридат доел грушу.

Между тем слуги принесли сосуд с вином и три серебряных кубка.

Один из рабов хотел было наполнить кубки вином, но Ариарат махнул на него рукой.

– Ступайте, ступайте!– сказал он нетерпеливо.– Я все сделаю сам. Не мешайте нам!

Рабы поспешно удалились.

Ариарат стал разливать в чаши вино, одновременно отвечая на вопросы Нисы, зачем он так вырядился и зачем накрасил губы помадой, как женщина.

– Видишь ли, Ниса,– молвил Ариарат,– во мне живет странное желание на какое-то время преобразиться в женщину.

Взглянуть на мир женскими глазами, почувствовать на себе, что такое внимание мужчин, мужские ласки и прочее. Согласись, будь я женщиной, от моей красоты немало мужчин сошло бы с ума. Не так ли?

Ариарат лукаво взглянул на Нису.

– Согласна с тобой,– Ниса покивала головой.– Ты необычайно красив, Ариарат. Только…

Ниса вдруг замолкла и с каким-то беспокойством посмотрела на Митридата. Митридат сидел в кресле, вцепившись руками в подлокотники, его побледневшее лицо было искажено гримасой боли. Глаза были полны какого-то животного отчаяния.

– Что с тобой, Митридат?– воскликнула Ниса.

Не получив ответа, Ниса бросилась к брату и повернула к себе его лицо.

– Митридат, милый, что случилось? Тебе плохо?

Митридат по-прежнему не отвечал, корчась в кресле от жуткой боли в живете. Он был страшно бледен.

– О боги! Что же это?!– со слезами вскричала Ниса и обернулась на Ариарата.– Ариарат, надо что-то делать. Позови врачей!

Что же ты сидишь, Ариарат!..

Развалясь в кресле, Ариарат пригубил из чаши и с издевательской насмешливостью воскликнул, передразнивая Нису:

– Боги, что же это?! Что случилось, милый?.. Ариарат, позови врачей!..– Ариарат еще отпил вина и уже другим голосом, холодным и беспощадным, произнес:– Твой обожаемый брат умирает, Ниса. Попрощайся с ним. Врачи ему уже не помогут.

Рыдания застыли у Нисы в горле, она с немым и страшным удивлением взирала на Ариарата, оцепенев от услышанного. В этот миг красавец Ариарат показался ей беспощадным ужасным чудовищем!

– Ниса,– простонал Митридат, схватив ее за руку,– беги… разыщи Моаферна! Скажи Тирибазу… он найдет его. Приведи сюда скорее Моаферна, Ниса!

– Я не оставлю тебя, Митридат,– рыдая в голос, возразила Ниса.

– Беги!– Митридат толкнул сестру.– Иначе мне конец, безмозглая! Ниса попятилась к дверям, но упала, споткнувшись на ровном месте. Ариарат расхохотался.

Вскочив, Ниса кинулась бежать и в следующий миг исчезла за дверью.

– Беги, милая, беги,– процедил сквозь зубы Ариарат,– далеко не убежишь. А ты живучий, дорогой дядя,– добавил он, глядя, как у Митридата идет пена изо рта.– Тебе пора уже загнуться, а ты все еще жив. Поразительно! Но яд сделает свое дело и я наконец избавлюсь от тебя. Я, конечно, не Дионис, зато могу одним поцелуем убить человека.

Собрав остатки сил, Митридат поднялся на ноги и вытащил из ножен кинжал, с которым никогда не расставался.

Ариарат тоже вскочил, выронив недопитую чащу. Он пятился, ожидая, что Митридат вот-вот упадет и испустит дух. Но тот надвигался на него со сверкающим клинком в мощной руке, загоняя в угол.

– Мы умрем вместе, дорогой племянник,– прохрипел Митридат, сплевывая с губ пену.

Ариарат отчаянно заметался, опрокидывая кресла и медные курильницы на подставках. Он и представить не мог, что у умирающего человека может оказаться столько сил. Митридат не позволял ему проскочить ни к выходу, ни к двери в спальню. И как назло колокольчик для вызова слуг остался на столе рядом с блюдом груш!

Изловчившись, Ариарат сумел-таки вырваться из опасного узкого пространства и бросился к дверям с криком «На помощь!»

Митридат, намного превосходивший щуплого Ариарата ловкостью и силой, швырнул ему под ноги подвернувшийся под руку стул.

Ариарат грохнулся на пол.

Пока он вставал, было уже поздно: кинжал Митридата ударил его между лопаток и, окрашенный кровью, вышел у него из груди.

Слуги, прибежавшие на крик, увидели корчившегося на полу Митридата и рядом с ним бездыханного окровавленного Ариарата.

Митридат лежал на ложе, укрытый тонким одеялом. Лицо и тело его пылали, словно охваченные огнем. В голове шумело. Грудь тяжко вздымалась. Подле него находился Моаферн.

– Зря ты прикончил мальчишку, Митридат,– сокрушался он.– Я и не слыхивал о таком яде, который мажут на губы под видом помады, чтобы при поцелуе отравить человека. Это очень занимательно. Как теперь разыскать того, кто приготовил Ариарату такой хитроумный яд?

– Благодарю тебя, Моаферн, что ты спас меня от смерти,– прошептал Митридат, с трудом открыв глаза.

– Не меня благодари, а Нису,– сказал Моаферн и поманил к себе сестру Митридата, находившуюся тут же.– Это она сумела добраться до Тирибаза, хотя люди Ариарата пытались остановить ее.

Во взгляде Митридата, устремленном на Нису, появилась тревога.

– Что это за люди, Ниса? Кто они?– волнуясь, спросил он.

– Не знаю,– ответила Ниса и положила свою прохладную ладонь на горячий лоб Митридата.– Успокойся, все уже позади.

– Она пырнула одного из негодяев его же ножом, а другому в кровь расцарапала лицо,– сообщил подробности Моаферн, видя, что Ниса не собирается распространяться об этом.– Митридат, твоя сестра отличается завидной смелостью!

– Этих негодяев схватили?– еле слышно спросил Митридат.

– Схватили и пытали,– ответил Моаферн.– К сожалению, оба умерли под пытками, толком ничего не поведав.

– Ты будешь жить долго-долго, мой милый,– целуя Митридата, ласково промолвила Ниса.

– Будешь,– кивнул Моаферн,– если и впредь не перестанешь употреблять яд по моим наставлениям. Именно устоявшаяся привычка твоего организма к ядам позволила тебе, друг мой, продержаться до моего прихода.

Только в этот миг Митридат оценил заботу Тирибаза, когда много лет назад в их скитаниях по горам тот убедил Моаферна постепенно приучать его к ядам.

Стоял 105 год до нашей эры.

Глава шестая

ПЕРЕХВАЧЕННЫЕ ПИСЬМА

Митридат постарался скрыть истинную причину смерти Ариарата и уговорил Нису также держать это в тайне.

– Не хочу ссориться с Лаодикой и Никомедом,– сказал он сестре. Весной Митридат возвратился в Синопу, взяв Нису с собой. На все расспросы Роксаны Ниса отвечала одно и то же: Ариарат умер, и она вернулась домой, поскольку в Мазаке ей не нравится.

– Но ты вернулась беременной,– заметила прозорливая Роксана, которую невозможно было провести в таком деле.– Если у тебя родится сын, то по закону он должен стать царем Каппадокии.

А ты управляла бы страной до его совершеннолетия.

– Царем в Каппадокии будет Махар, наш племянник,– сказала Ниса.– Так решил Митридат.

– Махар для нас с тобой брат, а не племянник, так как у нас с ним одна мать,– возразила Роксана.

Она видела, что Ниса чего-то недоговаривает, а перед этим в разговоре с ней явно о чем-то умалчивал Митридат.

«Ну, ничего,– думала мстительная Роксана,– со временем я узнаю все!»

Махару скоро должно было исполниться девять лет.

Митридат поручил Тирибазу и Сузамитре сопровождать его в Каппадокию, Вместе с мальчиком в Мазаке должны были остаться верные Митридату люди в качестве советников юного царя. На случай возмущения каппадокийцев на соединение с уже стоявшим в Каппадокии войском Тирибаз и Сузамитра должны были привести еще десять тысяч воинов.

Им же было поручено попробовать договориться с парфянским царем о заключении брака между его дочерью и сыном Митридата.

Чтобы каппадокийская знать не чувствовала себя униженной, Митридат дал сыну тронное имя Ариарат и прозвище Филопатор.

Воцарение Ариарата Филопатора произошло без восстаний и заговоров. Каппадокийцы приняли нового царя.

Парфянский царь не захотел породниться с понтийским царем, признав его сына слишком юным для своей шестнадцатилетней дочери.

– Хитрит твой тезка,– говорил Митридату Тирибаз по возвращении (парфянского царя тоже звали Митридатом).– Парфяне сами облизываются на Каппадокию и наверняка в будущем попытаются вторгнуться туда из-за Евфрата, поэтому не хотят до поры связывать себя родством с тобой. По сути, после смерти сына Лаодики у парфянского царя столько же прав на Каппадокию, сколько и у тебя.

– В данное время парфянский царь занят войной где-то на юге и ему пока не до Каппадокии,– добавил Сузамитра.

– Значит, у нас есть время разделаться с Тиграном,– решительно сказал Митридат.

Понтийское войско вновь двинулось в Армянские горы, где Диофант продолжал безуспешно осаждать крепость Артагеры, запирающую путь к столице Тиграна.

Армянское войско сделало попытку отбросить понтийцев от крепости, защитники которой жестоко страдали от голода, но было разбито Митридатом. Это послужило сигналом к сдаче Артагер.

Армянский царь вступил в переговоры с победоносным понтийским царем. Мир был заключен на следующих условиях: Малая Армения с прилегающей к ней Акилисеной отходили к Понту. Оромантида оставалась у армянского царя, но за крепость Артагеры Тигран должен был заплатить Митридату тысячу талантов серебром.

Завладев Каппадокией и расширив свои восточные границы, Митридат стал готовиться к новой войне. Он задумал вторгнуться в Колхиду. Эта страна, лежащая между отрогами Кавказа и Понтом Эвксинским, была богата лесом, золотом и железной рудой.

Пока полководцы готовили войско к походу, Митридат занялся внутренними делами своего обширного царства.

В назначенный день перед ним держали ответ все высшие чиновники и их помощники. Были также выслушаны жалобы тех, кто пришел искать защиты у царя.

Митридат судил строго и честно. На богатых притеснителей были наложены штрафы, обманные сделки были расторгнуты, проворовавшиеся казначеи брошены в темницу… Митридат остался доволен тем, как управлялась страна в его отсутствие. Особенно ему пришлась по душе деятельность Стефана и Зариатра, назначенного гаушакой без его ведома.

Стефан за небольшую плату сдавал в аренду царские владения, давал ссуды под большие проценты оборотистым купцам, выкупал ценные векселя и долговые обязательства, выгодно пускал на продажу зерно, идущее в качестве дани с Боспора. В результате казна быстро пополнялась деньгами, той самой звонкой монетой, которая так необходима для содержания войска.

Однако похвалы Митридата не особенно обрадовали Стефана.

Митридат сразу заметил это.

– Что-то ты невесел, дядюшка,– сказал он.– Скажи, что тебя печалит?

– Я вижу, дорогой племянник, ты собрался большими горстями черпать из казны, на пополнение которой я потратил больше года нелегких трудов,– хмуро промолвил Стефан.– Богатых контрибуций из завоеванных стран, обещанных тобою, в казну так и не поступило. Это означает, что выгоднее жить в мире с соседями и содержать небольшое войско, чем швырять деньги на ветер, захватывая чужие земли и вооружая войска.

– Что ты такое говоришь!– изумился Митридат.– А тысяча талантов, заплаченная нам Тиграном?

– Ровно столько же я собираю за год за арендную плату и по процентам от ссуд,– сказал Стефан.

– А сокровища, привезенные из Мазаки?– перечислял Митридат.– А двести талантов, вырученные мной от продажи имущества казненного Гордия? А лошади и скот, угнанные из Армении, забыл?

– Сокровища из Мазаки– это в основном изделия из золота и серебра, их в оборот не пустишь, разве что переплавив на монеты,– усмехнулся Стефан.– Но ведь ты сам сказал, что трогать эти сокровища нельзя– это приданое для твоих дочерей. Двести талантов ушли на содержание флота, все целиком! Причем навархи говорят, что этого мало! Лошади опять же поступят в войско по твоему же распоряжению, Митридат. А скот…– Стефан опять усмехнулся.– Скот распродали по смешной цене: тысячу коров и шесть тысяч овец всего за четыреста талантов. Я от продажи зерна выручил вдвое больше! Вот и посчитай, Митридат, что выгоднее: воевать или жить мирно.

– Не забывай, дядюшка, чем больше царство, тем больше поступлений от налогов,– пытался возражать Митридат,– тем обширнее и богаче в нем торговля.

– Чем больше царство, тем больше забот и трат на повседневные нужды,– перефразировал на свой лад Стефан,– а любая торговля процветает лишь там, где нет войны.

– Жизнь государств и царей без войн невозможна,– употребил свой последний довод Митридат.– Римляне говорят: хочешь мира– готовься к войне.

– Вот ты и готовься к войне, Митридат,– сказал Стефан, с убеждением глядя ему в глаза, – готовься, а не воюй. Ведь года не проходит, чтобы ты не бросался из одной войны в другую. Пойми, наконец, любая война убыточна, если, конечно, ты не завоюешь полмира!

– Со временем я завоюю полмира,– самодовольно заявил Митридат,– но перед этим мне надо захватить Колхиду. Я увеличиваю войско и хочу построить тридцать пятипалубных кораблей.

Для этого я возьму из казны пятьсот талантов. Расстроенный Стефан произнес, закатив глаза:

– Определенно, мой племянник думает, что деньги, подобно дождю, падают с неба!

– Не ворчи, дядюшка, если будет в чем-то нехватка, можешь переплавить на монеты часть приданого моих дочерей,– примирительно сказал Митридат. И тут же перевел разговор на другое:– Хазарапат сказал мне, что назначил Зариатра гаушакой с твоего ведома, дядюшка. Где ты его разыскал?

– Зариатр сам пришел ко мне, когда я набирал людей для охраны сокровищ,– ответил Стефан.– Я без раздумий отправил его к Ариоманду с сопроводительной запиской, в которой советовал сделать Зариатра гаушакой. По-моему, Зариатр со своим делом справляется. А по-твоему, племянник?

– Ни в чем не могу к нему придраться,– самым благожелательным голосом сказал Митридат.– Зариатр действительно знает про все и про всех. У него всюду «глаза» и «уши». Я только не уверен, что он чист на руку…

– Без изъянов у тебя только Сузамитра и Тирибаз,– заметил Стефан.– Ариоманд и я падки на женщин, Зариатр слишком любит золото, Изабат трусоват, Критобул изнежен… У каждого свои недостатки. Важно, чтобы недостатки не заслоняли достоинств, которые также имеются у каждого.

– Хорошо сказано, дядюшка,– улыбнулся Митридат.– А может, женить тебя, а? Сузамитра нынче женится, могли бы и тебе подыскать невесту. Сыграли бы в один день две свадьбы!

– Благодарю,– отказался Стефан.– Я уже перезрел для семейной жизни. Вот Сузамитра вполне годится. Он, случаем, не Нису в жены берет?

– Нет, не Нису,– ответил Митридат и отвел глаза.– Я разговаривал с Нисой, она больше не хочет замуж за Сузамитру.

– Не иначе, кто-то другой запал ей в сердце,– ухмыльнулся Стефан.– Как думаешь, племянник?

Смутившийся вдруг Митридат ничего не ответил.

* * *

В начале зимы у Нисы родился сын, которого она с согласия Митридата назвала Ксифаром, что с персидского означает «богом данный». Роксана страдала от ревности, видя, как носится Митридат с первенцем Нисы. Об ее же сыне Митридат и не вспоминал. Правда, Роксана держала своего сына в загородном дворце, изредка навещая его там. Аркафию исполнилось уже три года.

Однажды после бурной ночи, проведенной с Роксаной, Митридат спросил ее о сыне. Где он? Роксана пообещала в ближайшие дни показать ему Аркафия. Когда ребенка привезли из загородного дворца, Роксана с трепетом в душе пригласила в свои покои Митридата. Не изменится ли его нежное к ней отношение, когда он увидит своего некрасивого сына?

Однако Митридат не выказал и тени неудовольствия.

Взяв ребенка на руки, он расхаживал с ним по комнате и делился с Роксаной своими замыслами:

– Мой старший сын Махар стал царем Каппадокии. Сын от Антиохи, названный, как и я, Митридатом, в будущем станет царем Понта. Твой сын, Роксана, когда подрастет, станет царем Боспора.

Сына Нисы я посажу царем в Колхиде, когда завоюю эту страну. Кто, как не сыновья, поможет мне удержать захваченные земли? Вопрос был обращен к Роксане, с умилением наблюдавшей за Митридатом с ее первенцем на руках.

– О мой царь!– растроганно промолвила Роксана, припадая к ногам Митридата.– Я готова родить тебе столько сыновей, сколько ты пожелаешь.

Хотя Митридат почти все ночи проводил с Роксаной, тем не менее в сердце царицы не было полного покоя. Она чувствовала, что супруг что-то скрывает от нее, не желая распространяться о таинственной смерти Ариарата и о том, что подтолкнуло Нису зачать ребенка в храме Диониса.

Все, кто знал об этом, рассказывали Роксане о случившемся как о факте, не раскрывая причин.

Такой заговор молчания заинтриговал Роксану.

Царица осмелилась на решительный шаг: она тайно встретилась с гаушакой.

– Я хочу знать, от чего умер Ариарат? От кого родила сына Ниса: от мужа или от бога, как болтают вокруг? Что пишет в своих письмах к Митридату Лаодика? Если ты поможешь мне, Зариатр, моя щедрость будет безгранична.

Зариатр выслушал Роксану, почтительно склонив голову.

– На это потребуется время, царица,– предупредил он.

– Я подожду,– сказала Роксана,– но ты поторопись! И держи это в тайне!

Зариатр понимающе улыбнулся краем рта.

Прежнего доверия между Нисой и Роксаной больше не было, хотя сестры, как в пору детства, немало времени проводили вместе. Как-то раз Роксана спросила Нису: почему она не вышла замуж за Сузамитру, ведь ей предлагали это после смерти Ариарата.

– Разве я могу променять ложе бога на постель смертного человека?– с таинственной улыбкой ответила Ниса.

Она была уже не та наивная девочка, во всем подражавшая Роксане. После родов Ниса необыкновенно похорошела, и Роксана всерьез опасалась, как бы Митридат не увлекся ею.

Вот почему Роксана без особых огорчений проводила Митридата в поход, едва весеннее солнце растопило снег на горных дорогах.

Вскоре Зариатр принес царице перехваченное письмо от Лаодики. Он заверил Роксану, что сможет подделать печать на свитке.

Роксана прочитала письмо.

Ее щеки вспыхнули от негодования. Лаодика писала, что родившаяся у нее дочь, названная Клеопатрой, на самом деле зачата ею от Митридата. В самых пылких и страстных выражениях Лаодика описывала Митридату, как она томится без него, как страдает без его ласк, что она мечтает стать его законной супругой. В конце письма стояло несколько не очень лестных отзывов о Роксане– «носатой напыщенной уродке, мнящей о себе невесть что».

Роксана в гневе швырнула папирус на пол.

Она не ошиблась тогда, заподозрив взаимное влечение между Лаодикой и Митридатом во время приезда Никомеда в Синопу. Как он глуп и слеп, этот царь Никомед!

«Я раскрою ему глаза!»– мстительно подумала Роксана.

– Мне неудобно говорить о деньгах, о царица,– напомнил о себе Зариатр,– но уговор есть уговор…

Он стоял в нескольких шагах от Роксаны, не спуская с нее темных настороженных глаз.

– Да, конечно.– Роксана встала и поманила гаушаку за собой.– Идем. Зариатр последовал за царицей, предварительно подняв с полу папирусный свиток.

Спустя некоторое время Зариатр принес Роксане еще одно письмо, уже вскрытое. Письмо было прошлогодней давности.

– Я выкрал его из царской канцелярии, воспользовавшись случаем,– сказал Зариатр.– За это нужна особая плата, царица.

– Хорошо, хорошо,– нетерпеливо обронила Роксана, разворачивая свиток.

Каково же было ее удивление, когда из письма она узнала, что Митридату пишет какая-то девушка по имени Монима, живущая в городе Стратоникея. Монима упрекала Митридата за то, что он не торопится отвечать на ее письма. И тонко намекала, что пора бы положить предел их переписке и вновь встретиться с глазу на глаз. «Пока не увяла моя красота»,– добавляла Монима.

Роксана была озадачена этим письмом.

Она отдала Зариатру все имеющиеся у нее деньги и велела раздобыть еще письма этой неизвестной Монимы.

Зариатр ушел от царицы довольный и унес письмо, чтобы так же незаметно положить его обратно, откуда он его выкрал.

Стефан был удивлен тем, что Роксана стала постоянно требовать у него денег. Затраты царицы вдруг непомерно возросли, хотя никаких особенно дорогих приобретений у нее не появилось. Наоборот Роксана перестала заказывать себе новые роскошные наряды и украшения, отказалась от услуг массажисток и личного астролога, стала гораздо меньше покупать благовонных масел, к которым всегда испытывала слабость. Все чаще отказывая Роксане в деньгах, Стефан объяснял это тем, что Митридат сократил расходы на дворцовое хозяйство и на потребности царской семьи и увеличил расходы на содержание войска и флота.