Текст книги "Степи нужен новый хозяин (СИ)"

Автор книги: Виктор Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

"А сам я, – про себя добавил ставший сержант, – сменюсь через час и к Макаровне наведаюсь. Интересно, какую дрянь она в самогон подмешала, что от него такие приходы".

***

– Что он сделал? – переспросила Светка. – Подарил тебе телефон?

Урр довольно закивал:

– Он спросил: "Есть телефон?" Я сказал: "Нет". А он: "Найду". И дал. Вот, – громила, довольно лыбясь, протянул девушке трубку.

Дешевую "Нокию", которые сейчас только в Кельпе и найдешь, и то в единичном экземпляре. А ближе к цивилизации – разве что у каких-нибудь неандертальцев! Хотя теперь в Кельпе "Нокии" тоже есть только у неандертальцев!

До Светки начала доходить суть ситуации: какие-то идиоты решили ограбить Урра. Небось, сидел в своей любимой позе, на корточках (прямо таджик или узбек какой-то, они эти позы любят), вот и не поняли ребятки, с кем связались. А Урр, на их счастье, не понял, что его грабят, иначе телефоном гопники не отделались бы. Вопрос: объяснять ли герою всю глубину его заблуждений? А на фига? Пусть и дальше считает местных добрыми, отзывчивыми людьми. Хуже другое: лишившиеся телефона орлы дело так не оставят. А значит, уже сейчас на защиту интересов односельчанина поднимается если не полиция, то криминал. Или просто мужики с дрекольем.

Блин! А так всё хорошо начиналось! До знаменитой в туристских кругах Кельпы долетели часов за пять. Саблезубов оставили в лесочке у приметного дерева (хотя любое дерево, если у него оставить трех саблезубов, станет приметным), поручив им охранять лыжи с волокушей и никому не попадаться на глаза. В поселок вошли – ещё трёх не было. Кельпа на Светку впечатления не произвела. Обшарпанные фасады домов завалены снегом по окна второго этажа. Местами снег расчистили стараниями жильцов, но в основном, все плевать хотели. И то верно, всё одно темно круглые сутки. Дорогу просто накатали по насту. Вернее сказать – разметили, даже не заметишь, как одно переходит в другое. Всех украшений – снеговик возле крохотного магазинчика. Интересный снеговик: торговцы напилили снежных кирпичей и ошкурили их до шаров, из которых и сложили скульптуру. Правильно, лепить здесь в мае будут. В лучшем случае, в конце апреля. Народа на улицах почти нет – холодно, блин! В общем, дыра дырой!

Зато возле невзрачной хибары с российским триколором вместо флюгера и помпезной вывеской бодро пофыркивал мотором неказистый ПАЗик выпуска советских времен. Не прошло и получаса, как ветеран отечественного автобусостроения со скоростью бегущего саблезуба умчался в Снежинск, увозя в своем чреве Артема, а Светка, почирикав с женщинами в конторе, пристроила заряжаться все привезенные телефоны. Принципиален был только спутниковый, да "Самсунг" самой Светки. Первый гарантированно брал где угодно, в том числе в Риме. А со второго Лапа собиралась позвонить отцу. Остальные аппараты заряжались на всякий случай. Они, случаи, разные бывают.

Пока аккумуляторы вспоминали, как накапливать энергию, Светка осчастливила своим появлением тот самый магазинчик со снеговиком. И зависла. Убогий ассортимент заштатного комка поражал богатейшим разнообразием всевозможных деликатесов. И тут идея порадовать соплеменников невиданными одной половиной людей рю и прочно забытыми другой яствами пришла в противоречие с действительностью. Во-первых, у Светки разбегались глаза. Хотелось хватать всё и в как можно больших количествах. Но денег было немного, да и те стоило поберечь. А во-вторых, предстояло пять часов обратной дороги. Тот же хлеб промерзнет насквозь. Потом, в тепле, оттает, но вкус уже не тот. И опять же сколько надо хлеба на сорок человек? По нормам буханок десять на один раз за глаза! А реально, если не ограничивать, и двадцати не хватит! А что это за праздник, если даже хлеб "по талонам". Словом, хлеб на фиг! Проще купить муки и испечь самим. Вот только печь хлеб Светка не умела. Рецепты пары пирогов знала (когда-то знала, может, и вспомнит), а хлеб – мимо! Может, Галка помнит, а может, и нет. Молочка? На фиг, на фиг! Оттаявшее молоко глубокой заморозки – редкая дрянь! Кефир – ещё хуже. К тому же реакция непривычных к кисломолочке желудков непредсказуема. То есть предсказуема! Вот кофе – другое дело! В итоге купила пачку молотого и банку растворимого кофе, пару пачек чая, килограмм десять разнообразных пряников и печений, столько же конфет, ящик сгущенки и двадцать брикетов мороженного (уж ему мороз точно не страшен). Долго вздыхала, глядя на мандарины (в Кельпе! Мандарины!), но взяла всего десяток. Себе и Юрику. Остальным придется подождать: до Рима ледышки доедут. И небольшой пакетик сливок, Батяне к кофе. Один пакетик можно довезти на животе, под одеждой. И килограмм сахара, а то выпьет муж кофе с молоком и мёдом, и всю ночь будет потеть под боком!

Надолго задумалась у витрины с товарами для животных, но решила, что ну его на фиг! Всё равно сорок три антиблошиных ошейника нужных размеров не найдется. А брать один нельзя: оденешь на Пузика, обидится Снежок, оденешь на Снежка – обидится Пузик. И остальные. В общем, кто-нибудь обязательно обидится. И шампуня от насекомых на эту ораву не напасёшься. Да и не актуально это зимой. Взяла пару флаконов обычного шампуня и пять кусков детского мыла, а то хозяйственное уже задрало!

Почуяв крупного клиента из недр магазина (у этой хибарки ещё и недра имелись!) примчался хозяин. Красавец мужчина кавказской внешности, с сильным, но явно деланным кавказским же акцентом расхваливал товар с чисто восточным темпераментом.

– Слушай, калбаса бери, – воздевал руки вверх Арсен. – Настоящая краковская! Вчера из Польши, да! Лучше даже в Снежинске не найдешь! В Москве не найдешь! Нигде не найдешь! А сало! Слушай, смотри какое сало, да? Такое сало сам Аллах велел самым правоверным мусульманам кушать! – и в ответ на скептическую улыбку покупательницы: – Это в Аравии мусульманин не должен пить вина и кушать свинину. Аллах не дурак, да?! Если мусульманин живет за Полярным кругом, сало и спирт ему нужнее, чем коврик для намаза! Так завещал пророк Мухаммед!

Светка с трудом сдержалась, чтобы не предложить поставки колбасы из хобота мамонта и носорожьего сала, прибавила к горе на прилавке головку сыра, два здоровенных куска вологодского (только вчера из Вологды, мамой клянусь) масла, пять кило творога и две упаковки сметаны. Замерзнут, конечно, но восстановятся. А желудки у всех давно бронированные! В худшем случае – пронесет разочек.

И перешла в контрнаступление, в результате которого стоимость покупки уменьшилась на треть, а дополнительным бонусом пошел пакет горячих пончиков и двухлитровая бутылка пепси-колы. На радостях прихватила набор чайных ложечек, а то обычными детей кормить неудобно. Оставшееся в рюкзаке место забила памперсами. Рассчиталась. Ухватилась за лямки.

– Слушай, помогу, да – подскочил Арсен.

Попытался поднять раз, второй. Светка, усмехнувшись (вот что с мужиками сидячая работа делает, в мешке полцентнера от силы), одним движением взвалила рюкзак на плечи и отправилась к выходу. Они с Урром уже доедали пончики, а несчастный Арсен так и стоял с открытым ртом, глядя вслед покупательнице.

– Ах, какая женщина! – выдохнул он, наконец, без малейшего акцента. – Стоило приехать на край света только ради того, чтобы увидеть её всего один раз!

Перекусив, Светка сбегала за телефонами, но на полчасика зацепилась языком, а когда вернулась, Урр ошарашил её известием, что ему подарили "Нокию".

– Линяем! – прошипела Лапа и зашагала в сторону окраины. – Линяем отсюда, и чем быстрее, тем лучше!

Урр, не считавший рюкзак с продуктами нагрузкой, бросился следом.

Светка почти бежала, кляня себя изо всех сил. Ну какого черта она поддалась на уговоры неандертальца! Ему, видите ли, хочется посмотреть на "город"! И в лесу он самый лучший защитник (тут Урр воровато оглянулся и поправился "после Великого О-рю!"), но, блин, могла бы сообразить, что давно привычная всем в Риме внешность неандертальца в Кельпе будет выглядеть, мягко сказать, экзотично! Сообразила, конечно, когда пошла в заводоуправление договариваться за зарядку телефонов. Пришлось оставить Юрика на улице, заставив запахнуться и поглубже натянуть капюшон. А то он мало того, что надел куртку на голое тело, так ещё и ожерелье не снял! Понадеялась, что народа на улицах мало! Глупость за глупостью! Всего-то и надо было – телефоны зарядить. И так прокололись! Раз гопники без звука отдали "Нокию", Урра они разглядели во всей красе! Засветка по-полной!

Продолжая самобичевание, Лабжинова выскочила к "приметному" дереву. Огляделась. Всё вроде в порядке. Лыжи, волокуша, Зяма с Бубликом, Сне… Где Снежок?!

Ни бегать, ни кричать Светка не стала. Просто кивнула Урру. В чтении следов равных неандертальцу не было. Это для неё вокруг был ровный "стальной" наст. А Юрик за считанные минуты восстановил картину произошедшего.

***

Лес в новом месте Снежку не нравился. Как может нравиться больной лес? Больные деревья, больная трава под снегом, а добычи и вовсе нет, наверное, уже умерла от той же неведомой болезни. Даже солнце умерло и не показывается над горизонтом. Одна надежда, что мама Галя и её друзья уведут стаю туда, где есть жизнь. Где тепло, светло, есть добыча, а воздух пахнет жизнью. Не как здесь! Надо делать так, как говорят Друзья. Сказали ждать, значит ждать. Можно поспать пока. Больной лес – не повод не спать.

Сквозь сон пробился запах. Снежок поднял голову, принюхался… и удивился. По больному лесу шел человеческий детёныш. Совсем маленький, меньше Тарасика и Ваньки. Хотя и больше Остапа. Снежок много общался с детенышами Друзей и точно знал: когда лежит снег, детеныш не должен быть на улице один. Это можно Хоме, но Хома уже не детеныш. А остальных надо занести в дом. Или хотя бы в стойбище. Но Друзья сказали: ждать!

Снежок встал, еле слышно прошипел Бублику и Зяме команду оставаться на местах, и побежал к детенышу.

– Собачка, – сказала девочка, – я к маме хочу.

Снежок, как и все в легионе, плохо понимал человеческие слова (кроме мамы Галиных, конечно), но отлично разбирался в интонациях. Детеныш был напуган, слаб, замерз и очень устал. Он не дождется Друзей. Мелкого надо отнести в стойбище. До Рима далеко, но стойбище аборигенов совсем рядом. Странное, непонятное, дурно пахнущее, но стойбище. Да и детеныш наверняка оттуда. Привычным жестом забросив ребенка на загривок, Снежок ровным размашистым бегом двинулся в сторону Кельпы.

Сначала всё шло хорошо, но стойбище оказалось слишком большим. Куда здесь? Что-то подсказывало Снежку, что просто оставить детеныша на улице нельзя. Саблезуб даже сбавил ход, как вдруг почуял идущего человека. Скоректировав движение, вышел наперерез, немного притормозил, повернулся, чтобы человек увидел детеныша и забрал его. Вместо этого тот завопил, будто повстречал взбесившегося носорога, и бросился бежать. Снежок припустил следом: все в Степи знают саблезубов людей рю и никогда от них не бегают. А кто ещё может везти ребенка. Не дикарь же! Следом за человеком выскочил на большую площадь и тут уловил запах. Точно такой же запах шел и от детеныша. Запахи были слабые, но Снежку это не мешало. Хозяин запаха какое-то время был с детенышем, а позже метался по стойбищу, на редкость бестолково путая следы. Снежок усмехнулся и направился к дому, куда вошел хозяин запаха. И странный человек тоже.

Лег, давая ребенку слезть. Подтолкнул носом к двери. И скользнул вбок, к сугробам. Из-за не успевшей закрыться двери донеслось истеричное:

– Варенька!!!

Слово Снежок не понял. Ему это и не надо было. Детеныш доставлен куда надо. А Снежку пора назад. И большой белый зверь помчался обратно в лес. К Друзьям.

27 декабря 2019 года. Замятин

Петр Лабжинов встретил Артема на вокзале. На перрон не ходил, припарковал личный «Хендай» на площади, и, заметив Кузнецова, помахал рукой. Дождался, когда тот подойдет, пожал руку, неуверенно вглядываясь в лицо:

– Что-то с тобой не так.

– Постарел, – ответил Артем.

Если кого и не надо было специально готовить к новостям, то Петра. Спецназ готов к неожиданностям по определению.

– Рассказывай, – Лабжинов сел за руль.

– Расскажу, за тем и приехал, – усмехнулся Артем. – Только ты не заводи пока. А то, чего доброго, столб найдешь. Предел выдержки у всех есть.

– Ты не стесняйся, – Петр выключил зажигание. – Светка специально предупредила, что ты не сошел с ума, а история хоть бредовая, но правда. Что у неё, кстати, с голосом? Простыла?

– Повзрослела, – вздохнул Артем. – Мы провалились на сорок тысяч лет назад. Всей группой. Прожили там девять с половиной лет. А позавчера вернулись обратно. Здесь и часа не прошло. Мне сейчас тридцать пять. Свете – двадцать шесть.

Петр резко обернулся, уперся взглядом в лицо Кузнецова.

– А ведь не врешь! – сказал, как выплюнул. – Ты изменился. Не только "постарел". Сила появилась. Раньше только зачатки были, а сейчас тебя лучше не задевать. Опасно. Потери?

– Нет потерь! – Артем только сейчас сообразил, что про Светку сказал, а Олега пропустил. – Все живые и здоровые, если не считать мелких царапин. Олегу двадцать три. Мы там неплохо устроились. Здесь проблем больше будет.

Петр завел машину:

– Поехали. По дороге расскажешь. Или дома. Светке двадцать шесть… Олежке двадцать три… Накрылась его мечта о спецназе…

– Накрылась? – Артем рассмеялся. – Грозный О-рю, величайший воин Степи, режущий пещерных медведей и саблезубых тигров, словно поросят, не годится в спецназ? Поверь, тройку твоих лучших бойцов он уделает за секунды. Хоть в рукопашке, хоть на холодняке. А может, и пятерку.

– Хорош свистеть! Мои отцовские чувства…

– Я серьезно. Если что и может помешать ему пойти в спецназ – это две жены и шестеро детей!

– И непонятная ныне биография, – уточнил Лабжинов, – секретность… – И резко ударил по тормозам. – Что ты сказал?! Про жен и детей?!

– У тебя восемь внуков, дед. Шесть у Олега от двух жен. И Светины погодки. Кстати, старший твой тезка. Света замужем за Батяней. Пятерым три с половиной года, Сереге два с половиной, Олежкиным младшим по полтора.

– А зовут как?

Артем перечислил.

– Хорошие имена, – кивнул майор и засыпал Артема вопросами. – А жены кто? И почему две? У всех так?

– Погоди, не так быстро. Две жены только у Малого. Так уж вышло. Внучки попаданцев из сорок первого года. Сестричек было четыре, так что ты теперь мне и Андрею родственник. Детей у всех не меньше двух. Кстати, мы приехали. Паркуйся, дома договорим.

Пока парковались, поднимались на этаж, готовили завтрак, Лабжинов совладал с чувствами и начал разговор только за чаем:

– Насколько я понимаю, текущие сложности у тебя уже пронумерованы, прошнурованы и скреплены печатью.

– Подозреваю, что не все, – кивнул Артем. – Но многие. Нас девятнадцать человек и двадцать восемь детей. Десятеро даже имеют документы, возраст в которых на десять лет моложе реального. Остальные беспаспортные. Четверо – внучки попаданцев из сорок первого. У них одна бабушка – кроманьонка. Можно считать полностью современными людьми. Ещё две девочки – кроманьонки. По нашей науке идентичны сапиенсам, если забыть, что они рыжие негритянки. А дальше беда. У Чумы жена неандерталка, у Эйнштейна – полукровка. Плюс парень-неандерталец. Ещё неандертальский ребёнок десяти лет и десять детей со смешанной кровью.

– Да хрен с ней, с кровью! – махнул рукой Петр. – Расизм сейчас не в моде.

– Не в моде, – согласился Артем. – Только наука считает неандертальцев чуть ли не обезьянами. Но ты прав, это фигня. Отсутствие документов важнее. Но и оно мелочь. У нас с собой два молодых мамонта и сорок три ручных саблезуба.

Лабжинов поперхнулся чаем:

– Кого? И сколько?

– Сорок три ручных саблезубых тигра. И слово "ручных" тут очень неточное. Это наши друзья. Боевые товарищи, не раз спасавшие жизнь каждому из нас. И они почти разумны. Нет, разумны без почти, просто это немного другой разум. Если власти решат их уничтожить – мы будем драться до конца.

– Вас сметут, – спокойно заметил майор.

– Безусловно. Однако с большими потерями. В партизанской войне гомотериям равных нет. Но всех этих вариантов очень бы хотелось избежать. Олег предложил нырнуть под армию, используя твою часть. Создать спецподразделение с особыми функциями. Группа, усиленная саблезубами, много чего может. Светлана Петровна, правда, очень сомневается.

Какое-то время Лабжинов сосредоточенно думал. Потом покачал головой:

– Правильно сомневается. Попробовать можно, если ничего лучше не придумается. Слишком много в армии течений, группировок и подковерной борьбы. Кто и в какой момент решит вас прикопать – непредсказуемо. И никто ничего знать не будет. Потому как из соображений секретности вы все не существуете изначально. Группу школьников объявят пропавшей без вести или погибшей. А кто там содержится в закрытом городке – мало ли! О вас никто не знает. Стреляй – не хочу. И ещё. У нас много болтают о том, что армия для внешних врагов. Но если что, вспомни девяносто третий. Солдат делает то, что приказывают. Приказ и секретность пострашнее любых соплезубов будут, – Петр помолчал какое-то время. – Ещё что скажешь?

– Следующая беда, – послушно продолжил Артем. – У нас несколько тонн золота и сарай мамонтовой кости. Ни то, ни другое никто не взвешивал.

– Об армии забудь! – вскинулся Лабжинов. – За это золото перестреляют половину генштаба. И тот, в чьи руки оно попадет, вас прикончит обязательно. В таких делах свидетели не нужны. Тут скорее широкая огласка поможет. Но, блин, даже не знаю, к кому соваться. Я больше по силовым операциям.

Кузнецов потер подбородок:

– От тебя я хочу две вещи. Помочь пообщаться с остальными родителями, – Петр согласно кивнул, и Артем закончил. – И присутствовать на переговорах с Морозовым.

Майор поднял голову и улыбнулся:

– А вот это дельная мысль! Волчара многое может. Очень многое. Во всех смыслах…

27 декабря 2019 года. Снежинск-Кельпа

В девяностые годы расположенный за полярным кругом Снежинск по масштабам преступности мог с легкостью соперничать не только с «бандитским» Петербургом или широко разрекламированным центральным телевидением Тольятти, но и со старательно не афишируемой, но куда более криминилизированной Москвой. Гремели выстрелы, взлетали на воздух машины и здания, а уж труп с ножом в сердце или печени был и вовсе рядовым явлением. Снежинск жил под лозунгом «ни дня без убийства».

В основном бандиты отстреливали друг друга, местные авторитеты отражали набеги столичных группировок и выходцев с Кавказа. Бои шли за контроль над угольными и (кто бы мог подумать) флюоритовыми шахтами и отличались особой жестокостью, то ли в силу суровых климатических условий, то ли благодаря постоянному притоку свежеоткинувшегося спецконтингента. Полиция во внутренние дела "воров", "пацанов" и прочих "урок" демонстративно не лезла, но втихую сливала информацию местным. Может, благодаря этому, а может по злобе и решительности "снежинские" превзошли противников, но свою территорию они отстояли.

Что, впрочем, пошло Снежинску только на пользу: к началу нулевых в помпезных могилах и безымянных оврагах упокоились не только "варяги", но и наиболее отмороженная часть местной "элиты". А потому когда федеральные власти принялись наводить порядок большая чистка Снежинску не потребовалась. Вчерашние главари ОПГ уже числились добропорядочными бизнесменами и предпринимателями. А поскольку эти люди контролировали до восьмидесяти процентов городской экономики, то теперь старые порядки их не устраивали категорически. А потому преступный мир держался под жестким контролем.

Регулярно назначался очередной смотрящий, основной задачей которого было следить, чтобы рэкетиры, кидалы и прочая мелкая шушера не перегибала палку. Уголовному дну были отданы доходы от мелкого рэкета, лохотронов, проституции и даже наркотиков. Это ведь только обычным людям кажется, что наркотики – золотое дно. А на самом деле дождик из денег льется на тех, кто держит в руках основные потоки. А в каком-нибудь Снежинске затраты на мелких пушеров, курьерская доставка и прочие расходы съедают львиную долю от весьма ограниченного оборота. И плюс риск. Нет, "пахан" такими делами не побрезгует, но люди серьезные с дурью возиться не будут, уголек и надежней, и выгодней. Так что наркоту отдали "дну".

Взамен потребовали тишины и спокойствия. Обкладываете ларёчников данью? Да на здоровье! Но чтобы никаких утюгов на живот и паяльников в задницу! Лучше отстаньте, ларьком больше, ларьком меньше – по фиг! Обираете прохожих в переулках? Ваше право! Но без черепно-мозговых и прочих тяжких телесных. А ежели дело до жмурика дойдет, сам вслед за жертвой отправишься. Девочками торгуешь? Какие вопросы? Но "товар" не красть, не ломать и не сильничать. Неужто добровольцев на хватает? Половина баб в городе на всё согласны! И так во всём. Чтобы опера не перегружались, следаки писали отчеты о низком уровне преступности, а федералы вообще не помнили, где этот самый Снежинск находится. Серьезный бизнес тишину любит.

Через пару-тройку лет смотрящий отъедался, начинал борзеть, плотоядно поглядывать вверх по иерархической лестнице… и в компании ближайших подручных отправлялся на зону, топтать нары. А оттуда присылали новую кандидатуру. В порядке, так сказать, ротации.

Система гарантировала акулам отсутствие сюрпризов "снизу", а при необходимости и исполнителей для особо грязных дел. А низам – куда им деваться? Пищи, но беги!

Сиплый не был ни "большим человеком", ни смотрящим, ни даже авторитетом. Да и с чего? Особыми способностями не блистал, подсел по малолетке за хулиганство и пьяную драку, на пересылке простыл, получил через это совершенно незаслуженное погоняло, оттарабанил двушку от звонка до звонка, по выходу пристал к пацанам, благо размеры и силища впечатляли. Побегал пару годков рядовой торпедой, а прошлым летом неожиданно даже для самого себя подломил рояль. Не, то есть реальный музыкальный инструмент, в натуре! Обносили хату на Береговой, а тут стоит что-то в ящике. Ну и прихватили, КАМАЗу не тяжело. На это пианино у Назгула, уже год стоявшего на городе, мигом нашлись планы. А Сиплый через то прорвался в бригадиры, ибо и добыл, и вовремя предложил прикопать находку на заброшенном кордоне. Бригада была пока маленькая: сам Сиплый да Пенёк. Но лиха беда начало.

Сегодня Сиплый был не в настроении. С утра Пенёк поведал, что каким-то Кельпинским синякам пригрезились снежные человеки и саблезубые тигры. И то, и другое Сиплый считал выдумкой яйцеголовых фраеров, но в груди неприятно защемило: Кельпа находилась по пути к кордону с прикопанным роялем, а всё, связанное с инструментом, било Сиплому по нервам. Почесав репу, бригадир звякнул Назгулу и сообщил, куда и зачем собрался.

– Сгоняй, – согласился смотрящий. – И помни, ты за это фортепиано яйцами отвечаешь!

В Кельпе неприятные предчувствия только усилились. Первый же встреченный синяк подтвердил информацию.

– Ты чё, в натуре, – бил себя в грудь Лох, отчаянно трусивший, но не собирающийся сдавать друганов снежинским беспредельщикам. – Я этого ети видел, как вот тебя! Больше тебя, мохнатый, рожа вся в волосах. Пельменя одной рукой поднял, да как зарычит: "Телефон давай!". Пельмень трубку отдал, а страшила этот улыбнулся так нехорошо. Если бы из-за угла тигр не выскочил, кранты Пельменю!

– Чё за тигр? – уточнил Пенёк.

– Саблезубый! Святой мамой клянусь! – Лох перекрестился. – Он за Ежом гнался, а тут ети. Как они набросились друг на друга! А мы ноги в руки и бегом!

– И кто победил? – скривился Сиплый.

– Не знаю, – пожал плечами Лох. – Мы удрали. Оно нам надо, на обед победителю идти?

Последняя тирада убедила Сиплого, что доля истины в словах синяка имеется. Иначе бы всё знал. И кто победил, и где обглоданные косточки Пельменя прикопаны, и как сам голыми руками всем морды набил: тигру, йети и Пельменю. Бригадир выругался и рванул на кордон. Там сейчас всё снегом засыпано, но это неважно. Главное убедиться, что нет на месте ни тигров, ни йетей, ни кого-либо другого.