Текст книги "Когда под ногами хрустит империя (СИ)"

Автор книги: Вера Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– Господин зовёт. Иди.

Она отложила книгу и, недоумевая, поковыляла к беседке по стриженой траве. Мужчины замолчали и повернулись к ней, как только она подошла настолько, чтоб слышать их голоса. У неё появилось неприятное ощущение, что она их задерживает, но идти быстрее пока не могла.

– Садитесь, – пригласил Кенред, когда она всё-таки подошла. – Думаю, вам стоит послушать. Повтори, Райв.

– Дело в состоянии перехода в ваш мир, сударыня, – сказал офицер. – Он затенился, но не закрылся до конца. Поскольку способ, при помощи которого… – Райвен нахмурился и посмотрел на Кенреда.

– Говори, тебе ведь разрешили.

– Способ, при помощи которого проход был установлен, является экспериментальным, более того – пробным, нестабильность пространственного образования вполне логична и понятна. Оно может закрыться в ближайшие дни, либо же стать более устойчивым. Последнее – желательно.

– Потому что вы хотите получить больше нашего оружия? – предположила Кира.

Мужчины переглянулись: Райвен смотрел хмуро, Кенред – назидательно.

– Как понимаю, у вас торгуют оружием, – произнёс Кенред.

– У нас торгуют всем, – признала она. – Даже тем, чем торговать запрещено.

– Знакомая ситуация, верно, Райв?

– Выходцам из другого мира затруднительно будет наладить контакт с поставщиками оружия через линию фронта, – съехидничала Кира.

– Не так уж и сложно, как объяснил один из пленных, – бросил Кенред. И, помедлив, пояснил. – У нас были и другие. Они, кстати, дали нам намного больше информации, чем вы, сударыня. Но это скорее комплимент вам лично.

Та легко взмахнула рукой.

– Да вы на меня не слишком и наседаете.

– Дело не только в этом. Но знаете, я решил, что от вас куда полезнее будет получить рассказ о том, как живут обычные люди вашего мира. С женской позиции. В конце концов, из женщин к нам попали только вы. Так что вы уникальны. И ваши рассказы будут полезнее для торговли…

– Но и возобновления боевых действий мы не исключаем, – холодно сказал Райвен. – Глава оперативного отдела высказывался по этому поводу очень категорично – он считает, что нам следует наступать.

– Без приказа сверху он может фантазировать только в свободное от работы время, – нахмурился Кенред.

– Это так. Я хочу лишь сказать, что в случае, если военные действия возобновятся по всем правилам, либо каким-либо образом наладятся официальные контакты, то тогда возможен обмен военнопленными. – Райвен очень внимательно посмотрел на Киру. – Генерал просил меня сказать вам об этом, потому что, по его мнению, вас это успокоит, хотя я не вполне понимаю, почему. В вашем случае предложение об обмене пленными не имеет значения, поскольку вы не можете быть обменены, сударыня. Вы не военнопленная, а трофей. – Он покосился на нахмурившегося Кенреда и поспешил добавить. – Впрочем, представитель вашего правительства может обратиться к его милости с предложением о выкупе за вас.

– Вы предлагаете нашим меня купить? – уточнила Кира ледяным тоном.

– Например.

– Они на это ни в коем случае не пойдут.

– Это почему? – Райвен снова взглянул на своё недавнее начальство. – Сумма может быть и вполне номинальной.

– Неважно, какова сумма. В нашем мире запрещена торговля людьми. Это одно из тягчайших преступлений, особенно в военное время. В военное время за такое расстреливают. И совершенно неважно, покупаешь ты или продаёшь человека – наказание одно. – Она тоже перевела взгляд на Кенреда. – Но его милость мог бы, наверное, подарить меня.

У Кенреда дёрнулась щека, как от пощёчины, лицо на миг перекосило, и вид стал таким, словно ему предложили совершить какую-то откровенную мерзость.

– Я не могу вас подарить. Это оскорбление. Лично вам. И мне тоже.

Кира свела брови в линию. Ну, почти.

– То есть, продать меня можно, и это не оскорбительно, а подарить, значит, нельзя?

– Это традиционный момент, – вмешался Райвен. – Касающийся достоинства.

– Чьего же?

– Достоинства обоих.

Она пожала плечами.

– В моих глазах и то, и другое – обычные гражданские сделки. Что обменять на деньги, что на какую-то вещь, что на «спасибо» – суть от этого не меняется. Так что мне не понять.

– Как и мне – вас, – помолчав, ответил Кенред. – С моей точки зрения, отказаться выкупать из плена своего человека, потому что это торговля людьми и запрещено, тоже до крайности странный поступок.

– У нас – закон, причём расстрельная статья. У вас – традиция. Что серьёзнее?

– Мне непонятен именно закон. На войне случается всякое. Да и вне войны – проблему, если она есть, надо решать системно, на мой взгляд, а не обставлять безусловными непродуманными запретами. Тем более если проблема не грозит устоям государства.

– Разве ж не грозит? Есть вещи, которые безусловно плохи в любом случае, – холодно ответила Кира. Но она уже оттаивала – пришлось снова напоминать себе, что она разговаривает с представителями другой культуры, которые совсем не желали оскорбить её или унизить. И они далеки от мысли развлекаться за её счёт – просто обсуждают ситуацию со всех сторон. И явно не понимают, что её никто из правительства даже и не попытается выкупать – о её существовании, вероятнее всего, просто не вспомнят. – Например, это владение людьми.

– Безусловно? Даже если это способ спасти человеку жизнь или обеспечить сносное существование?

– Подобные вещи развращают.

Кенред тяжело и устало вздохнул – как учитель, которому приходится объяснять одно и то же одним и тем же людям по десять раз.

– С развращением души нельзя бороться запрещающими законами. Это бесполезно. Человека надо воспитывать. Системно. И здесь то или иное принуждение к соблюдению традиций оказывается более эффективным, чем даже закон. Дело в том, что когда человек следует традиции, он скорее соблюдает его дух, чем букву. Что и требуется.

– А иногда поверх имеющегося накручивается такой дух, что хоть святых выноси. – Кира смотрела на мужчину в упор. – Люди обожают делать жизнь ближних невыносимой. И они делают это с опорой на традиции. С законом такие штуки не проходят.

– Я говорил лишь о большей эффективности, а не о достижении идеала. Лишь о стремлении к нему.

– Я с вами не согласна.

– Боюсь, чтоб аргументированно со мной спорить, вам сперва нужно будет поближе познакомиться с нашей жизнью, с нашей практикой следования традициям и поддержки их. Лишь потом вы сможете уверенно судить. Не обижайтесь.

Какое-то время она молча смотрела на собеседника. Потом отступила.

– Пожалуй. В чужой монастырь действительно не стоит лезть со своим уставом. Однако то, что традиционалистское общество знать не знает ни о каких интересах личности – это факт. Разве вы будете спорить?

– Факты говорят и о том, – поразмыслив немного, ответил Кенред, – что в большинстве своём люди предпочитают жить в устойчивом и предсказуемом мире, распланированном от и до. Потому старательно поддерживают этот порядок. Именно в рамках традиций людям живётся спокойнее всего. Законы людям этого дать не могут.

– Да они же просто не отдают себе отчёт в том, что может быть иначе! Отсюда и устойчивость!

– О том, что не знаешь, и сердце не болит… Подумайте ещё вот о чём: желания человека безбрежны и бесконечны, как вселенная. Если только дать волю желаниям, сразу станет понятно, что ни один государственный строй не способен полностью их удовлетворить. К тому же, многие человеческие желания и стремления саморазрушительны. Об иных лучше просто не знать, чем потом бороться с ними.

Кира задумчиво теребила край стола.

– Вынуждена согласиться. У каждого пути организации общества есть свои плюсы.

И замолчала.

Райвен, который терпеливо слушал их спор, теперь вопросительно взглянул на Кенреда и едва заметно поморщился.

– Вы извините, но если у вас больше нет вопросов, я бы поехал.

– И речи быть не может! Сегодня ты заночуешь здесь и обязательно поужинаешь с нами. А завтра тебя отвезут… Нет, Райв! Тебе нужно отдохнуть хоть один вечер. Знаю я тебя: если уедешь – сразу вернёшься к работе. Иди, тебя устроят, я уже распорядился.

– Спасибо, – улыбнулся молодой офицер. Коротко поклонился Кире. – Сударыня! – И пошёл к особняку следом за слугой.

Кира обеспокоенно взглянула на Кенреда, но всё-таки дождалась, пока лейтенант отойдёт подальше.

– Что-то случилось?

– Да. Похоже, предложение занять должность в Генштабе мне повторят. Это неожиданно.

– Вы снова откажетесь?

– Уже не смогу. Повторное предложение, если оно прозвучит из уст императора, равносильно приказу.

– Вы думаете, это интрига против вас? – медленно соображала она.

– Надо полагать.

– Так, может, вы сумеете их всех переинтриговать? Есть у вас такая возможность?

Кенред вдруг взглянул на неё так, будто впервые увидел: удивлённо, проницательно, с глубоким интересом. Глазами он улыбался, но губы были плотно сомкнуты.

– Всех, – повторил он размеренно. – Пожалуй, возможность есть. – Отвернулся, покусывая нижнюю губу. – Мне нужно будет уехать на какое-то время, но здесь останется моя матушка, так что вы можете спокойно здесь жить, ни о чём не беспокоясь. Вас здесь никто не обидит, Крей присмотрит за этим.

– Он при вас… вроде порученца?

– Отчасти так. Вас не должно волновать ваше прошлое общение. Сейчас он не позволить себе ничего, кроме того, что я ему прямо прикажу.

Кира кивнула, проглотив комментарий: «Но уж если вы прикажете, то прежнее наше с ним общение лёгкой разминкой покажется». У неё по старой памяти заныли плечи и рёбра.

9

Кенред встретился с Бригнолом, но неофициально, в его частном особняке и как бы по приглашению на обычный семейный обед. Государственный секретарь с трудом выкроил время, и это было понятно, но почему-то к главному переходить не спешил. Он пригласил гостя к столу, представил ему молодую жену и двух старших дочерей от предыдущего брака, с которыми Кенред уже и так был знаком, а теперь оказался вынужден вести светские беседы. И, сказать по правде, делал это без особого труда – ему-то самому спешить было некуда. А вот Бригнол заметно нервничал, но почему-то тянул и тянул. И только после десерта пригласил Кенреда в курительную.

Зато, начав беседу, сразу взял быка за рога. Заговорил прямолинейно и на «ты».

– Итак, у нас назревает серьёзная проблема. И я должен быть уверен в том, чью сторону ты выберешь… Не надо так на меня смотреть. Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю.

– Отчасти. Вам тоже прекрасно известно, что я не представляю никакую партию или группу. Вы знаете, я всегда старался держаться в стороне от политики.

– Ты не можешь себе этого позволить. Да, мне известно, что ты не напираешь на свои права, хотя желающих их поддержать хватило бы. В противном случае я просто не стал бы защищать тебя перед его величеством. И поверь, мне эта защита стоила огромного труда.

– Верю.

– И заметь: получилось лишь отчасти и только потому, что государю не нужны сейчас лишние политические проблемы, а ещё за тебя высказался младший принц. Ты всё ещё под подозрением, но государь признал, что доказательств твоего участия в заговоре нет, поэтому арестовывать тебя преждевременно. Понимаю, как всё это может задевать твоё самолюбие.

– Ничего. Я привык.

– Я хочу знать! – Бригнол вскинул руку, требуя полного внимания. – Ты поддержишь притязания его высочества Гезалеция на престол? Я знаю, у вас, скажем так, неровные отношения, но тем не менее. Он – наследник его величества, и я хочу знать, в какой мере ты поддерживаешь его?

Кенред пожал плечами.

– Я поддерживаю законную власть государя, а принц, как вы справедливо сказали – его законный наследник.

– Ты отделываешься от меня общими фразами.

– А что вы хотите услышать? Я понятия не имею, какой император получится из Гезалеция. Он производит впечатление довольно пассивного человека. Он прислушивается к вашим советам? Как он ведёт себя с канцлером, спрашивает ли его мнения? Интересует ли его вообще управление государством? И если да, то чьим предложениям он склонен следовать? Как отреагирует на меня, если мне доведётся, скажем… спасти его трон?

Бригнол кивнул, словно наконец-то услышал то, что хотел услышать, и постучал ногтем по бокалу. Слуга налил ему вина и испарился.

– Вот именно об этом и следует думать. Ты станешь спасать его трон? И при каких условиях? Признание? Слава? Честь? Или только власть?

– Ты спрашиваешь, чего бы я хотел? Или что я потребую? Потому что это очень и очень разные вещи. Начну с того, что я вообще ничего не собираюсь требовать. Требование – это уже первый шаг к противостоянию. А противостояние правящей семье империи не входит в мои планы. В остальном же – позволь сказать о том, что тебе и так очевидно. Я воевал за государя в трёх мирах империи, в двух из них выполнил задачи, которые другим оказались не по зубам, а вместо благодарности или приязни получил недоверие и обвинения. Это не могло не задеть, конечно, но разве я позволил себе выступить против его величества? Нет, и в будущем не собираюсь. Я служу империи, Орсо, а империю олицетворяет император. Я намерен действовать только на пользу империи. Если потребуется, я отойду в тень и похороню свою карьеру, всё прошлое и все прежние усилия, всё, чего достиг – я готов к этому! Но ты же не ждёшь, что мне это должно понравиться? Что я должен испытывать за это благодарность…

Бригнол болезненно хмурился.

– Я прекрасно тебя понимаю. И если государь поймёт, насколько ему нужна твоя помощь, я сумею убедить его, что открытая неблагодарность в ответ на спасение в конце концов будет угрожать трону ещё больше, чем твоя возможная измена. Только я должен знать, что ты готов… подставить плечо.

– Слишком общие фразы. На отвлечённые вопросы даются отвлечённые ответы.

– Я говорю вполне конкретно.

– Что ты предлагаешь мне, Орсо? Возглавить армию?

– Нет. Я не сумею убедить в этом его величество.

– Тогда о чём вообще говорить? Как и раньше обсуждать было нечего… Даже если ты его уломаешь, я не смогу работать совместно с человеком, который ни капли мне не доверяет.

– Он начнёт доверять, Кенред. Когда ситуация станет действительно сложной, он вспомнит, как ты вытянул империю в Бернубе и спас в Ругадиве.

– А если к тому моменту уже станет слишком поздно? Орсо, я же не творю чудес. Прости, но твой план держать меня про запас на случай окончательного краха смахивает на отличный способ действительно со мной разделаться. С хорошей гарантией.

– Кенред!

– С чем ты споришь? – Кенред тоже умел говорить тоном льда и стали. – С тем, что если государь прикажет найти верный способ меня убрать, то ты его найдёшь? Ну, брось – если ты не веришь мне, то почему я-то должен безоговорочно довериться тебе?

Бригнол надолго замолчал. Даже на его замкнутом, обычно бесстрастном лице отражались внутренние метания, и это говорило лишь о том, насколько сильно он уязвлён. Кенред не сомневался в том, что Орсо действительно испытывает к нему симпатию и ножа в кармане не прячет. Но он может вполне искренне заблуждаться. Не стоило говорить и о том, что сам правитель мог держать своего секретаря в неведении и использовать, как это говорят, «в тёмную». Императору это вполне под силу.

В конце концов, целью Бригнола было благополучие империи. На пути к этой цели он пожертвует кем угодно, даже нравящимся ему молодым аристократом. О безопасности Кенреда некому было позаботиться кроме самого Кенреда – это он уже давным-давно усвоил.

– Что ж, я тебя понимаю. Конечно, понимаю, – с трудом проговорил государственный секретарь. – Тебе не откажешь в здравомыслии, и так было всегда… А что бы ты сделал сейчас, если бы власть над армией оказалась у тебя в руках?

– Я бы форсировал расследование, разумеется, а кроме того поднял войска и начал разбивать Метрополию на области. В принципе, и так можно предположить, кто именно может планировать выступление против правящей фамилии. Если их всех блокировать сейчас, они не смогут действовать, и у короны будет время закончить расследование.

– Ты предлагаешь начать гражданскую войну из страха, что её начнёт кто-то другой?

– Не из страха. Покушение на наследника престола – достаточный повод, я считаю.

– А я так не считаю. И, полагаю, канцлер тоже. Мы не в том положении, чтоб вынимать меч.

– А император что думает?

– Его величество всегда был осторожен. Он не считает, что дело зашло так далеко.

Кенред пожал плечами.

– Боюсь, не могу согласиться. Нынешняя ситуация – из тех, в которых приходится действовать решительно… Ты ведь говорил с ним об этом?

– В любом подобном разговоре с государем на первом месте всегда стоят факты. Подтверждённые факты, сложенные в систему. А у меня не было ничего, кроме твоего мнения и предчувствий. На таком фундаменте убедительные аргументы не строят.

– Да, понимаю. Но это вновь говорит о том, что я ему не подхожу. Слишком разный взгляд на ситуацию. И так было понятно, что мы не сработаемся.

– И ты слишком молод, чтоб возглавить Генеральный штаб, – примирительно произнёс Бригнол. – Поэтому и пошёл разговор о том, что тебе стоит потрудиться заместителем его главы.

– И ты советуешь мне принять предложение? Прошу, ответь, глядя мне в глаза.

– Тебе придётся, – Взгляд Бригнола не сулил ничего хорошего. – Он настоит.

– Посмотрим, станет ли, – ответил Кенред и отказался объяснять, что он имеет в виду, хотя государственный секретарь попытался надавить.

Но опять же – не слишком. Вряд ли он действительно хотел знать подробности. Наоборот – ухватился за возможность, заторопился и с готовностью свернул беседу. Похоже, Бригнол построил план разговора на ожидании: собеседник сразу заверит, что безусловно готов служить правящей семье несмотря ни на какие угрозы, наверняка подобрал самые убедительные доказательства, что сумеет защитить Кенреда от политических ловушек, попыток спихнуть на него чужую вину, от высочайшей несправедливости и прочих опасностей, подтянул самые свежие аргументы… И отпора, даже такого слабого, не ожидал. А раз заверения не прозвучали, то и обсуждать всё остальное бессмысленно.

«Может быть, ты и хочешь мне добра, старик, – с лёгким раздражением подумал Кенред, – но на свой лад. Примерно как отец. Так дело не пойдёт». Он задержался на пороге особняка, хотя его авто уже подплыло и ожидало с открытой дверцей. Воздух пах дождём и немного – металлом. Так часто пахло в столице. Вечер спускался на город, всюду зажигались огни, далёкие небоскрёбы в деловом центре сияли, как многосегментные фонари. Отсюда до офисных кварталов было довольно далеко: через Золотой холм, потом мимо парка и через реку – но видно было очень хорошо, и выглядело величественно. В той части города очень берегли землю, поэтому строения тянулись всё выше и выше, ввинчиваясь в небеса.

Это аристократический район мог позволить себе спокойно развернуться с постройками, скверами и декоративными озерцами. Он всё равно в разы уступал размерами и деловому центру, и, конечно, спальным многоэтажным окраинам. Вот уж где жизнь кипела практически круглосуточно.

Пока же Кенреда окружал мир, полный покоя, настолько безоблачного, что люди сами стремились наполнить его хоть какими-нибудь конфликтами. Вон, например, две дамы на углу ссорились из-за того, которая из них имела право перейти дорогу первой. Вот зачем оно им надо? Понятно, что дамы скорее всего либо из сословия прислуги, либо ещё какие-то трудяги, потому что аристократки пешком и в одиночестве по улицам не ходят. То есть эти женщины и так обременены обязанностями, тяжело трудятся – и всё равно находят время и силы скандалить из-за незначительной ерунды? Неужели не проще было бы уступить? Он с любопытством посмотрел на ругающихся женщин, но те, будто почувствовали его внимание, быстро закончили спор, не придя ни к чему определённому, и, раздражённые, разошлись в разные стороны.

– Ваша милость, – почтительно окликнул охранник, он же водитель. – Вам передали послание.

– Так перекинь мне на экран.

– Нет. Записку. – И он протянул хитро свёрнутый крохотным конвертиком листок.

– Кто именно? – Кенред протянул руку.

– Мимо пробегал мальчишка, он сказал, что его просили отдать послание, и сразу убежал.

– Ну, разумеется… – Он принялся разворачивать конверт.

Что ж, это вполне разумно: послание, отправленное электронным способом пусть даже через десяток адресов, всё равно можно попытаться отследить. Но как отследишь листок бумаги, прошедший через вторые или третьи руки, не знающие друг друга хотя бы по именам и в лицо? А можно передать послание так, чтоб промежуточные «руки» вообще не видели друг друга.

Листок был обычный, без знаков и вензелей. Внутри – всего несколько строк. Прочтя их, Кенред в задумчивости свернул записку как было и беспокойно покрутил свёрток в пальцах. Едва заметно пожал плечами и сел в машину.

– В Ярим, – велел он. – Но не к замку, а в яримскую Итерпию. Остановись у Каменных рук, там будешь ждать.

– Да, сэр. Вам вызвать охрану?

– Не надо. Обойдусь.