Текст книги "Когда под ногами хрустит империя (СИ)"

Автор книги: Вера Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Нет необходимости объявлять себя наследником престола, достаточно просто действовать, будто именно он вправе предъявлять претензии на верховную власть. Пока так оно и есть.

Он потребовал прямую линию с Талемом и заговорил с ним об обороне Меттены Небесной и столицы, о перспективах развития гражданской войны. Разговор, сперва очень напряжённый, скоро пошёл более плавно. Маршал нехотя, но дал понять, что признаёт право Кенреда отдавать ему любые приказы. Он не мог яснее показать, что предпочитает его сторону. Это было большим, просто огромным шагом вперёд: тот, кто владеет армией, владеет и государством.

Едва Кенред закончил эту беседу, как пришёл сигнал от Райвена – есть важное сообщение. Канцлер с облегчением убедился, что все отряды уже на нужных позициях, достаточно отдать приказ – и всё. Он задумался было, не форсировать ли, но решил немного подождать. Вот-вот придёт сообщение и из-под Меттены. Маршал обещал ему, что это вопрос двух часов, не более. В идеале хорошо бы, чтоб все войска начали действовать одновременно, тогда общее внимание будет приковано к Меттене, остальные цели противник в первый момент не заметит, а потом будет поздно. И, поскольку по данным разведки всё тихо, можно позволить себе промедление на полчаса-час. И нельзя никого торопить. К тому же, узнавать у командующего отрядом, который уже выдвинулся к Небесному городу, сколько ещё времени ему нужно, чтоб завершить подготовку, бесполезно – на связь он не выйдет, чтоб не демаскировать себя и своих людей. Остаётся дожидаться известия.

Разумнее всего было бы, наверное, пойти подремать, но Кенред знал, что не уснёт. Поэтому он поднялся в часовню.

Здесь царил полумрак, только сквозь высокие и традиционно узкие – шириной в кулак – окна пробивался дневной свет, отражённый из шахты системой зеркал. Во время нападения шахты закрывали, и тогда служить в часовне было нельзя, но пока всё было открыто. Кроме того, понятное дело, в форте не было возможности устроить так, чтоб во время службы, как положено, сдвигать потолочные панели, открывая небо всеобщему обозрению, поэтому свод закрывал огромный, сложной формы экран, на который можно было транслировать любое изображение, в том числе и объёмное. Сейчас же он был тёмным и пустым. В принципе, можно было и служителя позвать, но Кенред хотел побыть один.

Он прошёл к алтарным ступеням, щёлкнул кнопкой возжигания (в жаровнях тут же вспыхнули огни, и стеклянные витражные колпаки над ними заиграли разноцветными искрами) и опустился на одно колено прямо на камень пола. Он вообще-то не был особенно религиозным, но ещё много лет назад обнаружил, что обстоятельное чтение канона успокаивает, умиротворяет. Тогда разум, потерявшийся в теснине чувств, наконец освобождается, и появляется возможность увидеть ситуацию комплексно, во всех подробностях и вполне свободно.

Итак, кое-что необходимо принять. Меллгрей скорее всего погиб. С этим придётся смириться. Раз это так, значит, у императора Райнира не осталось сыновей. У него ещё была дочь, бездетная. Словом, эта ветвь Наренов прекратила своё существование.

Кто остаётся? Семейство Экзоров, ведущее свой род от младшего брата Райнирова отца. Этот младший брат считал свои права на престол более вескими, чем у старшего брата, поскольку старшим матушка забеременела ещё до свадьбы и выходила замуж уже в заметном положении. Этот династический спор случился совсем недавно – всего одно поколение миновало – он немедленно воскреснет, как только станет известно о гибели последнего Райнирова наследника.

Ещё есть Альдахары, потомки старшей сестры двух поссорившихся братьев, ребёнка от первого брака их отца. Принцесса вышла замуж за герцога Альдахару, который и сам имел кое-какую родственную связь с Наренами, и его внуки на основании права старшинства и права сопряжения крови теперь считали, что могут претендовать на власть, причём по обеим линиям – прямой и побочной, линии Ильдов. Запутанная ситуация, но аргументы семейства звучат веско, отношение к престолу Альдахары имеют, не поспоришь.

Есть, кроме того, потомки Наренов по младшей линии, Леймы и Роки. Их права уже призрачны, но в ходе гражданской войны бывает всякое. Они ведь, строго говоря, тоже Нарены, причём по мужской линии… И, разумеется, есть внуки старшего брата Райнира, Азнария Нарена, от его дочерей. Сам Кенред Рей, сын принцессы Леонеи, и Дероль Вардан, граф Севеальд, сын принцессы Иовиллы. Но обдумывать это не стоило. За него подумают и провозгласят, а он уж волен будет согласиться или отвергнуть.

Согласится или отвергнет – зависело от хода гражданской войны. Он был невысокого мнения об Экзоре и Альдахаре, сомневался, что кто-то из них может стать хорошим императором, но… Небо их знает. Может быть, он неправ насчёт кого-то из них. Это скоро станет видно.

Кенреду было всё так же тяжко – в груди ныло от безнадёжности и тоски, а также и от чувства вины, словно он был напрямую ответственен за жизнь его высочества. Он ведь не до конца ещё осознал случившееся, которое его совершенно оглушило. Трудно было осознавать часть фактов, не заставляя себя принять и другую часть. Но себе надо было дать время прийти в относительную норму.

Он почувствовал, что кто-то стоит у дверей, закруглился с литанией и обернулся. В дверь осторожно заглядывал Райвен. Кенред поднялся с колен.

– Как вы?

– Более или менее, Райв. Хотя, конечно, трудно. Я только сейчас осознал, что во второй раз стал вдовцом.

– О… Позвольте выразить вам соболезнования, сэр.

– Да, благодарю. Сообщи ребятам, чтоб кроме тела его высочества искали и её тело. Но это неприоритетная задача.

– Да, сэр… Для вас есть сообщение.

– Так. С этого и нужно было начинать. Перекидывай. – Кенред взялся за браслет.

Это пришло сообщение из Меттены – войска в готовности. Сообщали также, что сражаться за Небесный город, видимо, не придётся, его можно просто занять. Кенред отправил приказ приступать, а после успешного завершения первой задачи сразу готовиться к обороне города, и задумался. Идей была масса, но все новые, не обдуманные со всех сторон – рискованно идти в поводу у таких порывов. Колебался он лишь пару минут, после чего отправил и остальные приказы из заготовленных заранее.

– Сэр, ещё сообщение. Пришло по открытому каналу.

– Давай его мне.

Он развернул простое электронное письмо и прочёл: «Ну что, теперь ты готов выбирать? И кого решишь выбрать?» Не было подписи, но он сразу понял, кто автор. У него взмок даже затылок, и он отвернулся к стене, чтоб не показать, в каком вдруг оказался смятении. С запозданием он вспомнил, что никому не отчитывается и объясняться тоже не должен. Успокоившись, перечитал сообщение, поискал опознающие метки. Ничего похожего.

В первый момент ему показалось, что проблема этого письма в первую очередь в компрометации: если он получает такие сообщения от Мирвана Рока, то как сможет доказать, что не действует с ним заодно? Сам текст письма намекает на прерванный диалог. Но в следующее мгновение понял самое главное, и ему стало ещё труднее дышать. Вряд ли информация о случившемся уже распространилась так широко, чтоб Мирван узнал об этом сторонними путями.

Значит, он тоже причастен. Он, давний товарищ Кенреда, можно сказать, друг, человек, которому Кенред доверял, помнится, как самому себе…

Отвратительно.

– Райв, отследи, откуда пришло сообщение.

– Да, сэр… Это публичная информационная точка в торговом центре в столице Рамеллира…

– И даже не обязательно, что писали именно оттуда. Да, я понял. Попробуй ещё раз, сейчас я отправлю ответ. Возможно, в момент, когда его будут принимать, получится выяснить что-нибудь. – «А ты правда предпочитаешь видеть в этой роли меня?» – и отправил. Это звучало ещё более провокационно, чем полученное сообщение, но подобный обмен репликами следовало довести до абсурда, тогда в случае чего обвинителям будет попросту неловко за него цепляться. Если обвинители вообще будут. До обвинителей он в случае чего просто не доживёт. – Ну что?

– Нет, сэр. Пусто. Я сейчас свяжусь с технической группой, возможно, они что-нибудь засекли.

– Не надо. Ничего… Потом затребуй отчёт. Это не срочно… Если сообщат что-то о действиях Мирвана Рока или его отца, немедленно отправляй материалы мне.

– Конечно, сэр… Ещё одно сообщение вам. По тому же каналу.

Кенред развернул письмо. Снова всего одна строчка: «Плод созрел? Я обдумаю твоё предложение». И всё. У канцлера свело скулы. Он мотнул Райвену головой, показывая, что дальше в эту игру играть не намерен.

В дверь осторожно заглянул Крей.

– Господин канцлер…

– Ты же теперь мой денщик, а не писарь какой-то. Что за чёрт? Зови меня «генерал» или «сэр», – с большим раздражением, чем следовало, ответил Кенред. Но подошёл. – Что такое?

– Граф Бренны просит возможности с вами связаться. Он говорит, у него что-то важное.

– Передай, у меня нет времени. Пусть сообщит, что у него там, через тебя или через Райвена.

– Я узнаю, что нужно графу, – успокоил Райв и, слегка косолапя – видно, затёк сидеть так долго перед экраном – вышел из кабинета.

Он вернулся довольно скоро и со сложным выражением лица, Кенред сразу обратил на это внимание, нахмурился и жестом показал Райвену на свой личный кабинет. Крей поспешно открыл дверь им обоим и, плотно её закрыв, ещё и спиной прижал – видимо, тоже почувствовал неладное и, может быть, предположил, что могут понадобиться и его услуги.

– Ну, что такое? – отрывисто бросил Кенред, заранее холодея и пытаясь представить, какое ещё известие может быть страшнее сообщения о гибели Меллгрея.

– Граф известил, что у него находится ваша жена, сэр, он рад будет её самолично к вам доставить.

– Моя жена?

– Да, сэр.

– Значит, она жива?

– Жива и цела. То есть, очевидно, её светлость сбежала из Ярсу до того, как произошёл взрыв. И заметно до того, раз успела добрести почти до самой Бренны – или где там её перехватил дамский ловец, после чего продал графу. Это всё должно было забрать много времени.

– Дамский ловец? Продал? И дорого?

– Его милость не сказал. Он вообще не стал заговаривать о покупке первым, это я спросил, как дама у него оказалась. Он не назвал сумму, так что, видимо, намерен оставить вопрос оплаты в тени. Я был уверен, что вам будет интересен сам факт.

– Да, интересен. Когда он её привезёт?

– Обещает, что в течение двух часов.

– Ладно. Дай знать на переходе, чтоб пропустили… Спасибо, Райв.

– Сэр… – Он кивнул и, миновав Крея, сам закрыл дверь.

В кабинете стало очень тихо. Крей и Кенред обменялись взглядами – в них было взаимное понимание. И молчание, в которое они погрузились на несколько мгновений, звучало как разговор. Довольно тяжёлый.

– Вы захотите, чтоб я самолично её удавил, сэр?

– Хочешь отказаться?

– Сэр, я уверен, об измене речи не идёт. Она, конечно, сбежала не с каким-то мужчиной и не к мужчине, а от испуга или из глупой гордости. Небо знает, что могло прийти в эту чужестранную голову.

– Да, верно. Но как это объяснить всему свету? Или пусть бы даже просто высшему свету?

– О… Понимаю. Ваше теперешнее положение…

– Моё положение требует безупречной репутации. Моя жена – это и есть моя репутация, моя честь. А начинать нам придётся с того факта, что она прошла через руки дамского ловца, и с объяснения, что в её чужеземную головку могут приходить странные идеи. И что ещё может в неё прийти, никто не предугадает. Объясняться в этой ситуации вообще немыслимо. Будь она хотя бы из нашей высшей аристократии, можно было бы вести какие-то разговоры, но она – пленная простолюдинка. И это не даёт ей права совершать такие ошибки. Да, следует отдать ей должное – она меня не обманывала. Она с самого начала оговорила, что никаких обязательств не даёт, сказала это прямо. Она-то честна. Но суть нашего с ней договора не имеет отношения к той реальности, в которой мы окажемся, если дойдёт до спора за престол. Думаю, это ты способен понять.

– Я понимаю, сэр. Но вы же хотя бы поговорите с ней прежде, чем… принимать окончательное решение?

– Может быть, поговорю. Она могла что-то видеть или слышать. Но о причинах побега слушать, вероятнее всего, не стану. Какая разница, что она может сказать. Оправдания тут бесполезны… Я же сказал – я могу многое понять. Но не такую выходку. Она поставила меня в слишком сложное положение своим побегом, и скандала, полагаю, можно избежать лишь при одном исходе – он тебе известен. Я постараюсь что-нибудь сделать для неё. Я сам предпочёл бы, в конце концов, отослать её, развестись. Но какова вероятность, что получится? Её практически нет… Так что – ты откажешься?

– Я попрошу вас этого не приказывать.

– Почему? Она так тебе нравится?

– Да, сэр, – с очень большой заминкой ответил Крей.

– Если дойдёт до наказания, я предпочту, чтоб это сделал ты. Ради неё самой. Никому другому я не доверю её быструю и лёгкую смерть. Ну?

– Да, сэр, – повторил Крей.

Кенред долго смотрел ему в глаза, прежде чем кивнуть, и отвернулся.

– Сообщи мне, как только граф прибудет в Альтере. И пусть подготовят медицинскую палату. Если Кира ранена или контужена, её нужно обследовать. – Кенред провёл ладонью по лицу. Именно сейчас он ощутил, насколько вымотан. Даже полчаса сна будут полезны. – И больше не будем об этом говорить.

– Да, сэр.

20

Кире было очень холодно на обочине – утро только занималось, по полям полз густой туман, и, хотя ветра не было, пробирало её буквально до костей. Сказывалась и усталость. Она присела на бетонный отбойник, но быстро поняла, что долго так не просидит – окоченеет – и заковыляла вдоль обочины в сторону перекрёстка, навстречу движению по полосе. Однако машина всё равно остановилась рядом с ней внезапно – вывернула из-за спины и сделала крутой разворот. Наружу выбрался молодой парень в потёртой штатской одежде, заросший бородой по уши, а больше ничем особо не примечательный – и автомобиль тут же умчался.

– Моё почтение, ваша светлость, – сказал он скрипуче, протягивая Кире чей-то китель. – Он великоват, но хотя бы не замёрзнете. Мне поручили эту игру, и не знаю уж, стоит ли для достоверности связать вам руки. Давайте обсудим.

– Я бы не советовала. – Кира поспешно накинула на себя одежду и задрожала всем телом – больше уже от облегчения, что скоро станет теплее. – Во-первых, со связанными руками я буду ещё медленнее ковылять, а во-вторых, это чересчур. Попахивает дурной пьеской. Вполне убедительно, если, сперва сбежав, я быстро осознала, какую глупость совершила, оказавшись в лесу без еды, нормальной одежды и денег, и то, что вы меня поймали, восприняла с радостью и облегчением. Как вам кажется?

– Звучит убедительно. Нога болит? Давайте посмотрю. – Он осторожно ощупал ей голень, подтянул ремешки шины и вытащил капсулу с лекарством. – Только говорите мне «ты», пожалуйста, а то ваше слишком любезное обращение будет выглядеть подозрительно. Ну и я, понятно, буду изображать грубияна – хватать, толкать, может быть, разговаривать резко.

– Только толкай несильно. Хорошо?

– Конечно же. Не волнуйтесь. Но уж извините, если что будет не так, ваша светлость… Легче?

– Да, намного. Спасибо.

– Тогда сейчас дойдём до придорожной харчевни – здесь недалеко. Я вас накормлю, а потом доберёмся до бреннского замка. Думаю, после полудня уже будем там. Или, если не найдётся попутки, то к вечеру. Потянете?

– Справлюсь.

Она с его помощью доковыляла до придорожного заведения, которое, к её удивлению, было открыто даже в этот ранний час. Имелись и посетители, хоть и совсем немного: двое бородатых насупленных водил, которые горбились над тарелками и на вошедшую парочку покосились предостерегающе, мол, куда б вы ни сели, держитесь подальше, ещё сонная и вялая девица, промышляющая, судя по одежде, как раз обществом этих самых водил, и работяга – этот выглядел бодрее всех прочих. Ну и, конечно, работник харчевни. Он с любопытством смотрел, как Зоир втащил Киру за локоть и силой усадил на скамеечку за столиком.

– Здесь сиди… Завтрак сделаешь, парень?

– Сделаю.

– Нам обоим. Мне как обычно, а этой – что-нибудь получше, чем обычно. И напитки. Не тяни.

– Если дама желает освежиться, у нас работает душевая.

– Обойдётся.

– Что у вас произошло?

– А ничего не произошло. Это побегушница. Сбежала от мужа. Вот, возвращаю. Сделай мне чай погорячее. И побыстрее, будь добр.

– Мне тоже горячего, – подала голос Кира. Она всё никак не могла согреться, хотя в харчевне стало полегче – здесь оказалось хоть и душно, зато не холодно.

– Подождёшь, – одёрнул Зоир.

– Э… На «вы» будь добр.

Боец ехидно скривился, оглянулся и издевательски произнёс:

– Мои вам извинения, мадам.

Играл он убедительно, и Кира, наблюдая за ним, примерно поняла, как ей самой следует себя вести. Получалась уж больно деликатная игра – ей ведь нужно было убедить окружающих в том, что она соответствует своей роли. Но она даже приблизительно не представляла, как именно станет вести себя сбежавшая от мужа женщина в этом подчинённом традициям и строго поделенном на касты обществе. Ей-то наплевать, но конспирация есть конспирация, и окружающие должны поверить, что она – действительно та, за кого себя выдаёт. Для этого придётся соответствовать их ожиданиям.

Вопрос с том, каковы они.

Ковыряясь в тарелке, которую перед ней поставил Зоир, Кира обдумывала, как спросить об этом, чтоб получить понятный ей ответ. И разговаривать об этом нужно не здесь, конечно. Вот когда они отправятся пешком к замку, тогда, может быть, удастся поговорить.

Она поймала на себе полный понимания взгляд девицы в вызывающей одежде и задумалась. Вот, кстати, эта реакция отчасти может быть ответом на её вопрос. Предположим, что женщина, сбежавшая от мужа, в результате оказывается без средств к существованию, в изоляции от семьи и её помощи и, возможно, даже вынуждена зарабатывать собственным телом. То есть из-за ерунды-то от мужей не уходят. Раз женщина в таком отчаянии, что её даже уличная проституция не сильно смущает, значит, в семье её ждёт нечто худшее. И побег явно говорит об этом – не просто о внутреннем неблагополучии, а о чём-то страшном.

То есть, видимо, побег жены серьёзно бьёт по репутации мужчины. Прямо-таки бросает на него тень… Что, впрочем, и без того понятно, если в их обществе женщина воспринимается как некая неотъемлемая часть своего мужчины, а так оно, похоже, и есть.

То есть она, Кира, должна изобразить испуг и ожидание самого худшего. Да, это логично.

И тут-то понимание подноготной всей ситуации пробило её от затылка до пяток. Очевидно, что если местная женщина решалась сделать ноги пусть даже и из невыносимых условий, она обычно делала это с помощью какого-то другого мужчины. По крайней мере, окружающие именно так подумают в первый момент. И во второй тоже. Вот, значит, на что намекал принц.

Ну, здорово…

Кира задумалась, вправе ли Кенред убить её при подозрении на измену. Пожалуй, такое вполне возможно. А сделает ли он это до того, как она успеет что-нибудь сказать? Пожалуй, не в его стиле. Наверное, всё-таки сперва заговорит.

Когда они доели, и Зоир вытащил её на улицу, предутрие уже обернулось настоящим утром, и облака на небе были залиты всеми оттенками рассвета. Холод не ослабел, по-прежнему пробирало, но после сытной еды и горячего чая терпеть было легче. Кира заметно припадала на больную ногу, но пока никто не мог видеть, Зоир очень помогал ей. Правда, длилось это недолго. Она только успела спросить, как, по его мнению, она должна себя вести, и получить в ответ полушутливое: «Ну, как ведёт себя нашкодивший мальчишка, когда у него в ожидании ремня уже задница горит», – и тут же замахал руками, останавливая грузовую попутку.

Грузовой автомобиль выглядел совсем не так ладно, как легковые лимузины, на которых раскатывал Кенред и его отец, или тот аккуратный жукоподобный автомобильчик, что вывез принца из леса. Этот легковой тягач походил на огромную бесколёсную платформу с высокими бортами, доверху груженую какими-то мешками. Остановился он легко, охотно, и водитель, перекинувшись с Зоиром парой фраз, согласился довезти его с «добычей» до поворота – а там, мол, лови другую машину. Кира с облегчением забралась в кабину. Ей было нехорошо, мучили слабость и дурнота.

Может быть, именно это помогло ей в конечном итоге сыграть свою роль как надо. Когда они добрались до бреннского замка, молодая женщина так устала от слабой, но неотступной боли, неловкости движений и ожидания чего-то нехорошего, что её сознательное поведение уже не имело значения. От человека, пребывающего в апатии изнеможения, никакого особенного поведения и не ждут. Кира почти не замечала, как красивы поля вокруг бреннской твердыни, как живописны широкий ров, затянутый цветущими кувшинками, и крепостные стены в диком винограде. Она не обратила внимания, что, заведя её в кордегардию, Зоир попросил у дозорного наручники и приковал «добычу» за запястье к металлическому кольцу в стене. Ей было наплевать – она смогла сесть на лавку, прислониться спиной к стене и закрыть глаза.

Ждать пришлось совсем недолго. В кордегардию спустился, как выяснилось, сам граф. Он хоть и попенял фальшивому ловцу наград за неуважительное обращение с пленницей, но по его взгляду можно было понять, что он понимает, даже одобряет и, может быть, считает, что стоило бы добавить. Киру отковали, подхватили под руки двое охранников и отвели в какую-то комнату, где тщательно заперли. Впрочем, ненадолго. Она только и успела что прилечь на кушетку и слегка расслабиться. Те же двое пришли за нею и, не говоря ни слова, отвели во двор.

Граф ждал у машины.

– Садитесь. Я сам отвезу вас к вашему супругу. – Он посмотрел на Киру выжидательно, но та молча полезла в салон автомобиля. – Вы же не будете пытаться бежать?

– Не буду, – устало отозвалась молодая женщина и отвернулась к боковому окну.

– Вот и хорошо. – Он сел рядом, и машина плавно вывернула из замка.

Пока по сторонам дороги поля сменялись лесом, Кира мысленно провожала свою боль. Теперь, когда идти или стоять уже было не нужно, тело расслаблялось, болезненность чуть-чуть отступила, вернулась возможность думать. Но вместо того чтобы выстраивать план дальнейших действий, она размышляла о графе Бренны и его решительном настрое. Может быть, у него есть дочери или сёстры? Может быть, он очень надеется, что Кенред на месте прибьёт побегушницу и, весь в печали и полный благодарности, радостно женится на предложенной девице? Ну-ка, ну-ка…

Автомобиль графа вдруг вильнул за бетонную конструкцию и ушёл в какой-то необычный узкий тоннель с хорошо освещёнными стенами. Почему-то остановился на полдороги, и здесь в салон заглянул военный с каким-то внушительно выглядящим оружием на груди.

– В чём дело? – властно осведомился граф, едва повернув нос к двери.

– Приказ маршала Талема, ваша милость – досматривать все автомобили без исключения.

– Ну так досматривай. Только побыстрее – я везу жену герцога Ярима.

Военный расширившимися от изумления глазами уставился на Киру. Та отреагировала апатично.

– Я немедленно обеспечу вам проезд, ваша светлость, ваша милость. – Но осмотр провёл тщательно, видимо, по инструкции.

Из туннеля автомобиль выскочил, должно быть, на какой-то горной дороге. По обе стороны громоздились скалы, превращая дорогу в длинную глубокую котловину, прямую, как тетива лука. «Тут, наверное, всё простреливается», – с одобрением подумала Кира. Моментально вспыхнувший интерес прогнал апатию, и молодая женщина прилипла к стеклу, разглядывая скалу. А потом вместо грубо обтёсанной скалы потянулись укрепления, выглаженные намного тщательнее. Ничего толком не было видно, даже бойницы трудно было разглядеть, ну, так это и к лучшему – противнику сложнее атаковать. Похоже, это отменно подготовленная к осаде цитадель.

Ворота, в которые въехала машина, Кира не успела рассмотреть, створки промелькнули слишком быстро. Дальше потянулся полутёмный тоннель, ещё одни ворота – и просторное внутреннее помещение, набитое военной техникой и людьми в форме. По всему получалось, что это – не декоративный замок, резиденция знатной семьи, а по-настоящему укреплённый военный форт.

Машина здесь не остановилась, она скользнула дальше по пологому пандусу, миновала узкий коридор и встала у дальней стены только в третьей зале, рядом с уже знакомым Кире бронированным автомобилем герцога яримского.

Дверь машины открыл боец с символом Ярима на плече – он подал Кире руку с таким отстранённым почтением, что она даже немного оробела. Он словно бы саму императрицу из машины высаживал. Так же уважительно, но настойчиво проводил даму в соседнее помещение, где, поклонившись, предложил удобное кресло, в котором можно было немного подождать в обществе напитков, если нужно. Кира попросила стакан воды. Теперь уже она была в центре внимания, а не граф – и, как ни странно, бреннский правитель явно не собирался негодовать. Воспринял словно бы как должное. Он спокойно сел рядом, принял от слуги бокал чего-то более интересного, чем вода, и стал ждать, с любопытством поглядывая то на солдат и слугу с подносом, то на Киру. Похоже, он всерьёз ждал зрелища, выразительного в своей великосветской сдержанности. Даже навстречу Кенреду поднялся раньше, чем Кира.

Кенред, кстати, появился в зальце довольно скоро. Интересно было наблюдать за выражением его лица, жестами, движениями, настолько выверено-формальными, что в этом человеке и реального-то ничего не осталось. В том, как он кивнул графу, была подчёркнута высокомерная благодарность высшего за любезный жест низшего, ничего большего, и тут каждое движение мельчайшего мускула работало на одну задачу – сформулировать и донести послание.

Вежливый, отменно учтивый со своим сторонником, герцог однако давал понять, что особо обязанным себя не считает. И как же убедительно и великолепно у него это получилось – на заглядение! Он был эдаким произведением политического церемонного искусства, безупречным со всех сторон, и ошеломительнее всего было понимать, что это проявление его собственного мастерства. Как вообще удаётся так создать себя, если даже не видишь результата со стороны?

Кира, оценив, как великолепно герцог умеет держать удар, приподняла бровь. Вот уж кто в политике маху не даст. Если б только вся эта церемонность не дышала холодной угрозой, она только любовалась бы. Увы, ей приходилось всерьёз готовиться к бою.

Это было сейчас очень важно – передать информацию, соблюдя все предосторожности и поставленные условия и не превратив общение в яростный скандал, который сотрясёт форт от подвалов до крыш. Такой скандал уже не забудется никогда, даже если потом Кенред положит полжизни, чтоб разъяснить недоразумение. Ишь как у графа поблёскивают любопытные глаза…