Текст книги "Когда под ногами хрустит империя (СИ)"

Автор книги: Вера Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

– О да, ваша милость. Большое счастье, что у герцога такие хорошие и умелые слуги. Они очень старались обучить меня всему, что следует знать и уметь. Но до настоящего успеха, конечно, далеко.

– В вашем положении главное – действовать осторожно, а не ломать давно сложившийся порядок.

– Безусловно.

– Уверен, матушка, её светлость очень благодарна вам за наставление, – вмешался обеспокоенный Хильвуд. И бросил свой вопрос прежде, чем графиня успела вернуть инициативу беседы себе. – Я полагаю, герцогиня, у себя на родине вы сумели получить прекрасное образование, раз в новом для вас мире так успешно справляетесь с делами.

– Увы, далеко не такое прекрасное, как мне хотелось бы. Но, к счастью, любое образование лучше всего учит учиться и обращать внимание на важные детали. Зато теперь я умею осваивать новое. По крайней мере, очень на это надеюсь.

Кире казалось, что та зыбкая почва, на которую она ступила в первый момент, начинает потихоньку укрепляться. Оказывается, не так уж сложно вести светские разговоры, когда тебе в этом помогают. Да ещё и отпускают комплименты… А ей всё-таки по большей части помогали. Даже графиня, первая из тех, кто показал некоторую недоброжелательность, завела беседу о том, что ей было интересно – о ведении хозяйства – и ей намного легче было ответить, чем в ситуации, когда собеседник просто хочет оскорбить. Вот тогда взаимодействие из беседы превращается в бой – какая уж тут лёгкость.

Но здесь никто не стремился целенаправленно оскорбить Киру. Время от времени кто-то вворачивал колкость, однако делал это так изящно и с такими оглядками, что Кира очень быстро сообразила – ни один из присутствующих просто-напросто не желает оскорбить герцога Ярима, вот откуда эта игра в любезность. Видимо, местные аристократы рассуждают примерно так: раз Кенред приволок свою недавно испечённую жену на императорский приём по случаю коронации, значит, тут всё серьёзно, относиться к ней надо именно как к его настоящей супруге. То есть нанесённое ей прямое и откровенное оскорбление – демонстративное неуважение ему, весьма влиятельному человеку. Мягко говоря…

Ну, а мелкие уколы – это ерунда, самого канцлера они не задевают, поэтому вполне допустимы… Можно и позволить себе такое…

Да, всё становится намного понятнее.

И Кира совершенно успокоилась. Она охотно позволила Хильвуду представить ей нескольких друзей, а с графом Бренны вообще поздоровалась с преувеличенной любезностью. Тот умело прятал свою растерянность безупречными манерами, да и в этой растерянности доля любопытства была, пожалуй, самой большой. Видимо, не так уж часто у жён, которых вернули мужьям после побега, налаживались с этими мужьями более или менее приличные отношения.

Что ж, сейчас имело значение только то, что граф Бренны – последовательный союзник Ярима. И ему, кажется, нужны какие-то ресурсы из Ругадива. Он уже обращался с деловым предложением, и отказать ему, понятное дело, нельзя – герцог не поймёт.

Кстати, теперь Кира смогла вживую познакомиться и с теми представителями аристократии, с которыми до того налаживала деловые отношения исключительно заочно – графы Аетии и Рамеллира, виконт Вальдеи, владевший концерном Тежил, и барон Делмеллир, глава Делме Тис, тоже очень крупного заказчика, проявили к молодой герцогине искренний интерес. В этом кругу людей, с которыми было о чём поговорить, она почувствовала себя увереннее. А когда разговор зашёл о ходе войны, просто заслушалась. Она по-прежнему плохо понимала, как здесь вообще воюют.

39

Но потом музыка стихла, и церемониймейстер во всеуслышание объявил: «Его высочество наследный принц империи, её высочество, его светлость герцог Ярим». Хильвуд, осторожно приблизившись к Кире, прошептал:

– Вам нужно выйти чуть вперёд, герцогиня.

Кира вслепую сунула полупустой бокал слуге, который очень вовремя появился рядом, и шагнула вперёд, поближе к стремительно очищающемуся пространству. За несколько мгновений центр бальной залы и пространство перед парадной лестницей совершенно опустело. Меллгрей как раз остановился на лестничном пролёте и с интересом разглядывал присутствующих словно с удобной трибуны. Он быстро нашёл взглядом Киру, отметил и, слегка повернув голову к Кенреду, который шёл за его правым плечом, что-то ему сказал. Кенред посмотрел на Киру и – заметно было даже на таком расстоянии – побледнел. Потянулся что-то высказать его высочеству в ответ, а может, оправдаться, но принц, корректно усмехнувшись, сделал успокаивающий жест.

И начал спускаться по лестнице. Слева от него грациозно ступала красивая темноволосая женщина в платье из серебряной парчи, должно быть, супруга принца, а следом – густая свита из множества аристократов, которых, однако, церемониймейстер не объявил по именам или титулам. Только Кенреда. Легко понять, кто тут в империи второй человек после будущего государя.

Очень быстро Кира осознала, что принц направляется именно к ней, а в следующий момент сообразила, что при встрече с ним ей вообще-то следовало бы сделать реверанс. И вспомнила, что о том, как именно она будет делать реверанс в брюках, чтоб все со смеху не померли, заблаговременно подумать не удосужилась. На раздумья оставалось мгновение, не больше, так что, растерянная, она всего лишь коротко щёлкнула каблуками и по-офицерски склонила голову.

Ничего более толкового не придумала.

Когда подняла взгляд, обнаружила, что принц ободряюще улыбается одними глазами, а Кенред уже почти распилил её взглядом и приступает к свежеванию.

– Рад приветствовать вас в моём дворце, герцогиня. – Меллгрей сам протянул Кире руку и слегка сжал её пальцы. – Вы выглядите очень… необычно, должен признать.

– О, муж посоветовал мне одеться так, чтоб чувствовать себя уверенно, – весело ответила она. Если не знаешь, что говорить, лучше говорить правду, причём напористо и бодро. Кенред всё равно её потом уроет, так какая разница. – Увереннее всего я чувствую себя в военной форме. Решила последовать мудрому совету.

Канцлер приложил Киру ещё более крепким взглядом. Зато принц заулыбался от души – видно, оценил шутку.

– Я рад. Вы согласитесь танцевать со мной первый танец?

– Это огромная честь, ваше вели… ваше высочество.

– Герцог, прошу вас, пригласите на танец её высочество, – слегка повернув голову, сказал Меллгрей и повёл Киру ко входу в соседний, бальный зал. Гости расступались перед ними, и только теперь Кира чувствовала общее к себе внимание с удовольствием. Шлейф власти, обнимавший принца и разворачивающийся крыльями за его спиной, в эти мгновения защищал её, а не бурлил кипятком, в который хочешь не хочешь, а придётся погружать руки. – Признаться, впервые буду танцевать с женщиной, одетой в… брюки.

– Танец станет намного удобнее, ваше высочество. В брюках ноги партнёра не путаются, как в юбке.

Он весело покосился на неё.

– Это интересное замечание. У вас уже был опыт?

– Увы… Боюсь, я… Я очень посредственно танцую. Было всего несколько уроков, а до того – только уроки рукопашного боя, вот и вся гимнастика.

– Не думаю, что опыт последнего вам сегодня понадобится, – усмехнулся он и ловко развернул её к себе. – И о танце не беспокойтесь. Первый будет совсем простым. – После чего мягко подхватил Киру под локоть левой руки и повёл в чём-то, что ей захотелось обозвать маршевым вальсом.

Наверное, со стороны это должно было выглядеть очень изящно, но она всё не решалась расслабиться. Казалось, что достаточно крохотной неосторожности, и она всё ужасающе испортит, а ведь на них все смотрят… Нет, не все. Кенред тоже вёл в танце свою даму. Он двигался прекрасно, с умением и достоинством истинного аристократа. Время от времени Кира поглядывала в его сторону, но он на неё не смотрел. Он не отрывал взгляда от принцессы, как и та от него, и в какой-то момент у Киры зашевелилось странное смутное ощущение. Казалось, будто их молчаливая беседа зримо отражается на их лицах. «Значит, это и есть твоя необычная жена? Какой странный выбор ты сделал». «Да, выбор странный, но стоит ли сейчас об этом?» И Кира отвернулась. Ей казалось, она неуместно заглянула в пространство чьей-то чужой жизни, совершенно её не касающейся.

– Мне рассказали, что вы очень хорошо справились с управлением землями, – сказал Меллгрей.

– О, с этим замечательно справились люди его светлости.

– Ну, не нужно проявлять чрезмерную скромность. Вы приступили к работе, ничего не зная о Яриме, и быстро вошли в курс дела. К тому же, сумели решить множество проблем.

– И создала другие, – улыбнулась она.

Принц вернул ей задумчивый взгляд.

– Обычно по-иному и не получается. В сложных ситуациях всегда выбираешь из двух-трёх вариантов тот, который нанесёт меньше ущерба. А иногда за свой вынужденный выбор приходится расплачиваться годами. Десятилетиями. Таково бремя власти – идти от более страшного к менее страшному и никогда не достигать лучшего.

– Я всё-таки верю в прекрасное далёко.

– Именно… Для того и живёт наше сословие, чтоб вести свой народ к чему-то подобному… Вернее, так должно быть.

– А вы верите, что ваша аристократия такова? – Она с любопытством подняла на него взгляд.

– Вся? Нет, конечно. Я верю, что я таков. Может быть, ещё ваш муж. Именно потому он теперь канцлер. Я знаю и других… А вы? К чему вы хотели бы вести свой народ?

– Я? Ой… Наверное, к достойной жизни. К обязательному прекрасному образованию, к лучшей медицине, развитой науке. К всеобщей справедливости. К благородным и человеколюбивым идеалам, ради которых люди будут готовы умирать, если потребуется. Но я, знаете, очень молодая, неопытная, необразованная и оттого наивная. Потому и верю во всё это.

Он слегка вскинул голову. При удивительно неподвижном лице и слишком глубоком взгляде он поразительно умел показать отношение к тому, что слышит. Сейчас было похоже, что услышанное вполне его удовлетворило.

– Возможно, это и наивность, герцогиня, но без подобных устремлений нет смысла даже и пытаться. Вы согласны?

– Я? Да. Конечно.

– Я хотел попросить вас присутствовать на коронации в том же наряде, что и сегодня.

– Ваше высочество… Конечно, я так сделаю, раз вы желаете. Если я вообще смогу присутствовать на коронации.

– Почему же вдруг не сможете?

– Боюсь, герцог… Сегодня вечером он наверняка… выразит мне всё своё отношение к моему поведению, и тогда от меня… подозреваю, мало что хорошего останется.

Усмешка едва тронула губы его высочества.

– Я с ним поговорю.

Мягко выведя Киру из танца, он отвёл её к одному из фуршетных столов в соседней зале и, слегка наклонив голову, ушёл.

Она ненадолго осталась одна. Вздрагивающей рукой подняла с подноса бокал с вином, посмотрела на него и поставила обратно, после чего взяла бокал с водой. Пожалуй, алкоголь ей пить не стоит, а то ещё сорвётся и поссорится с кем-нибудь. Напряжение постепенно отпускало её, но не до конца. Подошедший Хильвуд корректно предложил принести ей фуршетный поднос. Так Кира узнала, что здесь, оказывается, в ходу устойчиво держащиеся в воздухе подставки, на которые можно было ставить свой бокал и тарелочки с закусками. Перемещали подставки с места на место без особого труда – стоило зажать две панели по краям, как антигравитационный столик превращался в обычный поднос. Но стоило отпустить панели, как подставка моментально стабилизировалась в пространстве параллельно полу, и на ней можно было, по идее, даже сидеть, как на табурете.

А ещё через несколько минут к Кире подошёл Кенред. Обменялся с Хильвудом доброжелательным кивком и спровадил чуть ли не одним жестом. С полным осознанием своего на это права.

Не торопясь выбрал бокал вина, взял тарталетку.

– Ты пробовала канапе с фруктами?

– Ещё нет.

– Хочешь?

– Пока нет, спасибо.

– М-м… – Он повернулся спиной к столу, отпил вина и принялся осторожно катать ножку бокала между ладонями, да так, что ни единой капли вина не выплёскивалось. На Киру он всё так же не смотрел. И заговорил далеко не сразу. – Мда… Признаюсь – ты выиграла. Кто тебя вообще надоумил? Я был уверен, что твоя горничная встанет стеной и просто не позволит тебе выкинуть что-либо подобное.

– Она и встала.

– Ты её переубедила?

– Видимо.

Кенред кивнул, будто в его логических выкладках всё вернулось на свои места.

– Понятно. Ну что ж… Ладно. Тебе объяснили, что собой представляет коронация?

– Церемониймейстер говорил.

– Хорошо. Напомню: нам предстоит шествие по двум главным проспектам Меттены. Мы с тобой это шествие возглавляем, за нами будет следовать вся высшая имперская знать. Потом на ступенях храма мы расходимся по краям прохода и ждём, когда прибудут их высочества. Потом следом за ними входим в храм и занимаем свои места. Дальше тебе подскажут.

– Странно, что принца по-прежнему зовут принцем. Ведь его отец уже скончался.

– Меллгрей станет императором в момент коронации. До того он остаётся наследником престола.

– Понятно.

Кенред помолчал, потом искоса взглянул на Киру. И продолжил:

– На следующий день после коронации тебе нужно будет обязательно посетить императрицу. И на этот раз – пожалуйста – в нормальном наряде. Она предложит тебе место своей придворной дамы – исключительно жест вежливости. Ты можешь отказаться, но обязательно сделай это очень вежливо.

– Мне нужно будет остаться в столице, или я вернусь в Ярим?

– Мы это обсудим позже. – Он осушил бокал и покрутил его в пальцах уже намного смелее. Но не уронил. – Нам вообще стоило бы сесть и всё как следует обсудить… Как-нибудь на днях.

– Мою манеру одеваться?

– Дело совсем не в манере одеваться. Она – лишь следствие. Ну, сейчас в любом случае не время… Давай-ка я представлю тебя герцогу Альдахаре, и покончим с этим.

– Он здесь?! – охнула Кира. Даже вздрогнула.

– Разумеется. Будь с ним сдержанной и не торопись улыбаться. Ты ведь понимаешь? Вежливость и холодность. – И после короткой паузы добавил. – Уверен, ты отлично справишься и с такой задачей. Больше никогда не поверю, будто ты боишься общества и не представляешь, как себя вести.

Кира напряглась, но ненадолго. Герцог Альдахара, похоже, и сам ощущал себя неловко. Заметно было, как публика держится от него в стороне, а если поодиночке и подходит пообщаться, то как-то отстранённо и как бы ни о чём. Лишь обозначает любезность. На Киру этот немолодой герцог взглянул с недоумением и лёгким отвращением, словно на очередное демонстративное унижение, но поприветствовал сдержанно. Она ему задумчиво улыбнулась, лишь уповая, что у неё получилось сделать это именно так, как хотелось – как снайпер может улыбнуться жертве в прицел винтовки. Она была уверена, что история противостояния Альдахары и Кенреда далеко не окончена, но, разумеется, собиралась держать свои соображения при себе.

40

Когда Кира была маленькой девочкой, она ярко воображала себе всякие пафосные церемонии – и то, как смотрит на них со стороны, и то, как участвует – и упивалась своими фантазиями. На деле всё оказалось намного сложнее и, уж конечно, совсем не так приятно, как можно было подумать. Во-первых, поверх белого мундира на неё надели длинную тяжёлую парчовую мантию, а во вторых, на плечи возложили увесистую золотую цепь с имперскими знаками – изображениями двустороннего ключа и венца. Всё это предстояло тащить на себе не один километр, и Кира слегка приуныла. «Тяготы и лишения военной службы, – подумала она. – Ну да»…

Уже встав под аркой, откуда следовало начинать путь, она расслышала, как за её спиной вполголоса переговариваются дамы. И вдруг осознала, что ей предстоит возглавить женскую половину процессии вовсе не потому, что она – супруга канцлера. Оказывается, все ждали, что это место займёт то ли старшая фрейлина её высочества, то ли какая-то её родственница, но Меллгрей лично распорядился насчёт Киры, и никто не понимал, почему. Обсуждали, что, видимо, он так привязан к своему канцлеру, что уж не знает, как выказать ему милость. Высокопоставленные дамы шёпотом делились предположениями, что, раз всё так, значит, война предстоит долгая и опасная, и будущий император это чувствует. Они высказывались – и голоса их, тихие, как дуновение ветра, вовсе замирали от страха и смятения перед лицом будущего.

А у Киры именно теперь появилось подозрение, что Меллгрей и в самом деле запомнил о той услуге, которую она ему оказала. Что его «Поверьте, я этого не забуду» было самым что ни на есть настоящим.

Она постаралась выбросить эту мысль из головы. Хуже нет, чем раздразнить аппетит, а потом вдруг понять, что очередных милостей не будет. Да, собственно, принц уже сделал для неё всё что мог. Эта его снисходительная реакция на вызывающее нарушение этикета, этот открывающий бал танец, эта роль на церемонии коронации должна была решить все основные проблемы Киры с высшим светом. Если будущим император принял её, то как сможет имперская аристократия её чураться? Меллгрей не оставил им такой возможности.

И о большем она даже просить не вправе. Всё остальное уже придётся выдирать из стальных челюстей судьбы собственными руками.

Это вполне справедливо. Вот только ей ни на черта не сдался этот их высший свет. В гробу она его видела в симпатичной обуви. Однако тут никто не услышит и просто не поймёт её нежелания. Какое оно имеет значение? Её сделали частью высшего света. Придётся его возлюбить.

По любезному приглашению одного из распорядителей Кира шагнула из-под арки под солнечные лучи, и дамы последовали за ней, шурша шелками юбок и мантий. Вести их самой ей пришлось недолго – вскоре женская процессия встретилась с мужской и слилась с нею, а Кира положила ладонь на руку Кенреда, которую он ей предложил.

Этот путь был долгим – достаточно, чтоб Кира успела уйти мыслью очень и очень далеко. Она краем глаза поглядывала на публику, собравшуюся по сторонам дорог, во всех окнах, на всех балконах, крышах и вообще везде, где только было возможно. Наверное, с фонарей всех любопытствующих просто поснимала императорская гвардия.

А ещё, что отметила Кира – никакой особой пестроты среди публики заметно не было. Народ был очень однороден, и, хотя суть этой однородности она не уловила – поведение ли это, примерно одинаковая одежда или что-то другое – но задумалась: не по сословному ли признаку распределены здесь места? Может ли такое вообще быть? Наверное, да. Она пообещала себе чуть позже спросить Кенреда. Нет, не Кенреда. Его реакцию на такой вопрос трудно предугадать. Спрашивать нужно либо Алерама, либо Эдельма, а лучше обоих, и сравнить ответы. Не то чтобы она подозревала, будто кто-то из них ей солжёт, просто вдруг не вполне поймёт её интерес и суть вопроса.

Городской проспект наконец привёл их всех к огромной лестнице – подножию храма и одновременно горы. В единый момент особняки и дворцы, теснившиеся по сторонам проспекта, вдруг закончились, и глазу предстала панорама храмового комплекса, старинного и великолепного. Процессия же направлялась к главному собору. Собор был построен так, что человеку, который поднимался по ступеням, казалось, будто он направляется к самому небу, в его объятия или к его ногам – как кому представится.

И ступенек здесь было очень много. Шагая по ним, Кира подумала, каково придётся пожилым дамам, следующим за ней, и старалась умерять шаг, заодно притормаживая Кенреда. В этом помогала и музыка, сочившаяся неизвестно откуда – это был далеко не марш и, уж конечно, не полька. Под неё как раз шагалось очень неспешно, так что к вершине лестницы Кира даже не запыхалась и почти не устала. Вот только ноги ныли. Что ж, с последствиями переломов теперь предстоит мириться всю оставшуюся жизнь.

Ничего, она потерпит.

Кира заняла своё место почти у самых дверей, лицом к Кенреду – теперь им предстояло ждать, пока по тем же ступеням сквозь живой коридор из знати пройдут будущие государь с государыней. Стояли довольно долго, так что Кира успела и успокоиться, и заметить, какая волна неодобрения и презрения исходит в её сторону от некоторых дам, стоящих рядом. Осторожно покосившись, она узнала герцогиню Альдахара – та в её сторону даже не смотрела, но выглядела настолько холодно-оскорблённой, что и без слов всё понятно. Что ж, иного и не стоило ожидать. Оглянуться Кира не могла, поэтому какое-то время развлекалась, гадая, кто именно сверлит её спину так, что мантия чуть ли не дымиться.

При этом искренне удивляло то, что среди высших аристократок явно хватало и тех, которые не испытывали к новой герцогине Ярим особой агрессии, реагировали спокойно или никак, и от них не тянуло злостью в её адрес. Собственно, и на балу тоже были женщины, которые охотно подходили знакомиться, если их мужчины решали их представить, и общались с Кирой вполне доброжелательно, с любезным уравновешенным любопытством. Кира, которая ждала от представительниц высшего света одного раздражения и тотальной ненависти, была приятно поражена.

По рядам аристократов прокатилась совсем другая волна, и Кира тоже склонилась перед Меллгреем и его женой, которые наконец-то преодолели лестницу, ненадолго остановились перед медленно распахивающимися дверями – и вступили в пронизанный тонкими солнечными лучами полумрак собора. Полумрак был весьма условным – потолочные панели в большинстве были сдвинуты, обнажая внутренний костяк нервюр и демонстрируя осколки чистой небесной синевы там, далеко вверху.

Кира последовала за августейшей парой вместе с Кенредом. От волнения она почти не смотрела по сторонам, и только потом, когда заняла отведённое ей место почти у самого почётного возвышения, стала украдкой рассматривать величественный интерьер. Но поймала на себе холодный взгляд Кенреда и замерла, как птенец перед удавом.

Теперь она просто ждала, когда всё закончится, и едва замечала, как развернулась торжественная служба, как перед Меллгреем опустились на колени все те, кто поднялся на возвышение с ним вместе, как принц прочёл длинную и витиеватую молитву Небу, как короновал себя, а потом возложил тонкий золотой венец и на голову коленопреклонённой супруги. Хор и музыка взаимно окрепли в возвеличении нового государя, и Кира слегка ободрилась – похоже, конец церемонии близок. Она чувствовала, что ей всё труднее и труднее стоять. А ведь нужно будет ещё спуститься по этой бесконечной лестнице…

Новый император выступил на шаг вперёд и во всеуслышание принёс личную клятву верности империи (Кире до чрезвычайности понравились формулировки, они показались ей очень романтичными и в меру пафосными… Очень складными). Потом возгласил, что лишает титулов и владений семьи Экзоров и Роков… Он перечислил ещё несколько фамилий, которые в голове Киры не задержались. Это уже прозвучало в полной тишине и для большинства, похоже, стало чем-то вроде погребального колокола – можно было заметить по лицам, даже этим всегда сдержанным и замкнутым лицам.

Но тягостная часть длилась недолго. Переведя дыхание, Меллгрей назвал Кенреда – полным именем и со всеми титулами. Тот поднялся на возвышение, опустился на колени перед императором, принёс ему присягу и получил от него жезл и печать – как поняла Кира, в подтверждение его полномочий имперского канцлера.

Поднявшись, Кенред отступил в сторону, встал за правым плечом государя. Видимо, на своё законное место.

– Кира Лауш, герцогиня Ярим, – произнёс император, глядя перед собой.

Она вздрогнула, недоумевающе подняла глаза на Меллгрея, но распорядитель церемонии уже подавал ей знаки, и пришлось выйти в проход, повернуться к императору, склонить голову вместо поклона. Теперь Меллгрей смотрел на неё и, кажется, улыбался. Так, слегка.

– Поднимитесь сюда, герцогиня, – сказал он.

У нижней ступени возвышения императорские пажи на миг окружили Киру, сняли с неё и торжественное украшение, и мантию. Один из них украдкой одёрнул на ней белый китель, но сделал это очень деликатно и почти незаметно со стороны. Осторожно ступая (ещё не хватало навернуться у всех на глазах), Кира поднялась на возвышение и встала перед императором. Тот смотрел на неё мягко. Ну, значит, ничего страшного с ней сейчас делать не будут… Наверное.

– Опуститесь на колени, пожалуйста. – Она подчинилась, и даже с некоторым облегчением. – Я дарую тебе, Кира, достоинство и права владетелей земли, наделяю всеми положенными обязанностями и долгом принести присягу империи. Я даю тебе наследственное право поднять стяг и положить начало семье Лауш. – Он замолчал и ждал, пока старый Бригнол с помощью двух пажей надевал на Киру перевязь с мечом. Когда же государственный секретарь выпрямился, продолжил. – Я дарую вам, госпожа Лауш, высокий наследуемый титул и передаю вам во владение графство Аутура.

– Вы должны принести присягу, графиня, – прошептал ей на ухо Бригнол. – Прошу вас, поднимите меч за кольца ножен прямо перед собой.

Она смутно вспомнила, как ей самой приносилась присяга. Да, ведь Эдельм клялся ей лично. И держал свой кинжал, вроде бы, примерно вот так. И несколько минут назад Кенред делал точно так же… Правда, со спины было плохо видно… Она постаралась точно воспроизвести жест своего мужа, и, судя по тому, что государственный секретарь не поспешил к ней с очередной подсказкой, сделала правильно. Старик наклонился только затем, чтоб проговорить Кире на ухо формулировку присяги.

– Я, Кира Лауш, графиня Аутура, герцогиня Ярим, клянусь служить его величеству императору всеми своими силами как своему единственному господину, отдать и разум свой, и кровь, и честь, если понадобится, во имя жизни моего государя и его наследника, их достоинства, их спокойствия, а также ради спокойствия и блага империи.

– Я, Меллгрей Нарен, государь этих земель, принимаю твою клятву и все права и обязанности, которые несёт с собой положение твоего суверена, и моя честь твоей порука. – Император смотрел на Киру с добродушной полуулыбкой, которая трудно сочеталась с кристально-холодным взглядом. Там, впрочем, Кира не видела угрозы. Он кивнул ей и терпеливо дождался, пока она поднимется. – А теперь, графиня, я хочу, чтоб вы принесли мне присягу в соответствии с традициями своего родного мира.

Она опешила, но ненадолго. В голове всплыли романы и сцены из фильмов, романтические образы и чужие громкие и красивые речи. Пожалуй, хватит небольшой собранности, минимальной логики и воображения. В общем, риска тут никакого – её мир отрезан от империи. Она сейчас может сморозить вообще всё что угодно – кто её проверит? Да и зачем им проверять – похоже, это чистейшая формальность. Поэтому, помедлив, она снова опустилась на застланное ковром возвышение, но теперь уже на одно колено. И медленно (чтоб не будоражить лишний раз охрану) протянула императору сложенные руки.

Меллгрей с любопытством следил за её жестом.

– Прошу вас, возьмите мои руки в свои, ваше величество, – вежливо проговорила Кира. Император приподнял бровь и принял в ладони её пальцы. – Я, графиня Аутура, от имени своих владений клянусь вам в верности, обязуюсь служить вам словом и делом, мечом и рукой, исполнять ваши приказы и идти за вашим знаменем, хранить ваши тайны и блюсти установленные вами законы. Я клянусь беречь вашу жизнь и вашу честь как свои собственные, не допускать ущерба вашему телу, достоянию и интересам, и да будет господь свидетелем моей клятвы. – Теперь император слушал её, скруглив обе брови, и его взгляд постепенно и заметно теплел. – Прошу вас, ваше величество, назовите себя.

– Я, Меллгрей Нарен, государь этих земель…

– Принимаю твою клятву и в свою очередь клянусь чтить твои права, защищать твою честь и уважать твою службу. И да поможет мне в этом бог.

– И да поможет мне в этом Небо, – помедлив, завершил он. Помог Кире подняться. – Займите своё место, графиня.

Хмурый Бригнол сделал короткий указующий жест, и Кира встала рядом с Кенредом. Ей на плечи снова накинули мантию, возложили тяжёлое парадное ожерелье, но это уже не имело значения, потому что Меллгрей подал руку жене и стал величаво спускаться с возвышения – то есть делу конец, слава богу. За ним потянулись все. Кира оперлась на руку Кенреда, которую он подал ей в нужный момент. Да, так идти было намного легче.

– Выразительная клятва, – едва слышно сказал Кенред, когда они миновали двери собора и оказались под открытым небом. – Очень звучало. Думаю, наши традиционалисты возьмут на вооружение. Хотя бы частично.

– Это был твоя идея? – шепнула она в ответ. – Я о графстве.

– Нет. Я был против.

Кира беззвучно фыркнула. И порадовалась, что их пару от государевой отделяют по меньшей мере шестеро пажей и четверо гвардейцев, которые усиленно делают вид, что ничего не слышат.

– Значит, его величество считает, что я могу быть ему полезна?

– Видимо. – Кенред помолчал и жёстко продолжил. – Тебе предстоит завтра принимать присягу аутурских чинов и вассалов – тех, которые прибыли в столицу на коронацию. Большинство из них решено считать лояльными, хотя нужно будет держать под строгим контролем, но есть двое, кого придётся отвести… Задача будет трудная, потому что ещё неделю назад это было, по сути, мятежное графство, а сейчас – графство, которому навязан новый владетель, притом ещё и женщина. Притом ещё и чужемирянка. Предвижу, что будет трудно, может быть, даже очень. Первое время я буду помогать тебе советом или военной силой, поддержкой своих людей, но потом тебе придётся управлять графством самостоятельно. Это необходимо, чтоб у аристократии не появилось впечатление, будто Аутуру на самом деле отдали мне.

– А разве не так?

– Если бы так, то зачем была бы нужна посредница вроде тебя? – Прозвучало это очень холодно.

– Для соблюдения приличий.

– Вот именно.

Несколько минут Кира шагала молча.

– Ты думаешь, я справлюсь?

Кенред ответил не сразу. Даже голову не сразу повернул. Зато взгляд у него тоже начал теплеть – как и у Меллгрея там, в соборе.

– Тебе придётся. Ничего не поделаешь.

Только поздней ночью она наконец смогла упасть в постель, что и сделала с величайшим наслаждением, причём вниз лицом. Ноги больше не болели – они просто не чувствовались благодаря уколу, который ей сделал личный врач её величества. По просьбе Кенреда, разумеется. За остаток дня пришлось перетерпеть церемонию принесения присяги императорской чете (правда, там можно было сидеть; Кира просто наблюдала, потому что свою клятву уже принесла, и молча наслаждалась), потом присягу уже лично ей и пир по случаю коронации.

На пиру она сидела поодаль от канцлера и императора, в окружении теперь уже своих людей. Справа от неё разместили аутурского консулара, а слева – камерария. Последний был не просто стар, а поистине древен; на присяге, когда он преклонял колени перед своей новой графиней, Кира думала лишь о том, как он будет подниматься. Она тогда не сдержалась и вцепилась в его руку, помогая подняться на ноги, за что удостоилась испуганного старческого взгляда и подозрения, что злостно накосячила. Так до конца церемонии и корила себя – не стоило идти в поводу у своих импульсов. Ну, принято у них так! А она опять пытается лезть со своим уставом в чужую монастырскую кухню.