Текст книги "Когда под ногами хрустит империя (СИ)"

Автор книги: Вера Ковальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

К тому же, она понятия не имела, о чём говорить со всеми этими людьми. А старик, судя по всему, готов был говорить сам – только слушай.

И граф действительно не имел ничего против. Он даже вполне снисходительно отнёсся к тому, что его слушательница знать не знала всех этих императоров, которых он ей называл, и совершенно не понимала, который из них отец, а который – сын. Она обнаружила, что не знает даже, как звали деда Кенреда, отца его матери. Оказалось – Азнарий Нарен. Граф терпеливо повторил имя ещё раз и объяснил, кем он приходится нынешнему правящему императору.

Граф был резковат в суждениях, но Кира не обижалась даже на те колкости, которые он отпускал в её адрес. Было видно, что он не стремится обидеть её, просто так уж привык изъясняться. Для вельможи, пожалуй, он даже вполне любезен.

Но потом ужин закончился, объявили фуршет, и десертом Кире предстояло наслаждаться, свободно гуляя и общаясь с кем угодно из гостей… Или с теми, кому угодно будет пообщаться с девицей из другого мира. Например, вот этой даме – молодой, уверенной в себе, одетой, видимо, блестяще (судя по тому, как держится и какое общее впечатление старается произвести), взглянувшей на Киру с подчёркнутой любезностью и далеко упрятанной холодной расчётливостью.

Сперва дама похвалила платье и поинтересовалась впечатлением гостьи от приёма. А потом весело защебетала:

– Вы знаете, нас всех так поразила эта поспешная свадьба! Никто не ждал подобного. Касталь, графиня Серсив, которая определённо пользовалась вниманием его светлости, была поражена таким внезапным исходом. И, знаете, всех очень удивил его выбор. Это, конечно, был очень романтичный шаг, но прежде его светлость отдавал предпочтение женщинам совсем другого типа, чем вы. Это так интересно!.. Вы же знаете, мужчины обычно верны своим вкусам. Но многие из них не могут устоять перед экзотикой. По крайней мере, в первый момент.

Кира с большим интересом слушала и рассматривала лицо дамы, а в голове тем временем тянулась цепочка мыслей. «Это не виконтесса… Виконтесса вон там, разговаривает с принцем. А вон та пожилая дама, видимо, графиня Неим. Значит, эта женщина, должно быть, подруга виконтессы или её родственница… Но, кем бы она ни была, нахамить ей – значит поссориться с хозяйкой дома. Вряд ли эта провокаторша тут случайно. Мимо пробегала и влетела на приём с такими гостями? Маловероятно. Значит, её пригласила хозяйка. То есть одёргивать чревато. Вообще нежелательно с кем-либо ссориться, пока мне приходится здесь жить. Значит, улыбаемся и машем… Интересно, что ей от меня нужно? Просто вывести из себя или что-то выяснить?.. Второе вряд ли. Просто мотает нервы. Прощупывает почву или готовит её для других. Ну-ну».

Собеседница тоже была полна интереса, но явно теряла терпение. В её глазах было не столько злобы, сколько напряжения. Она, наверное, развернула самую лучшую из возможных игр и не могла понять, почему та не даёт результата. Но, может быть, её беспокоило что-то другое, чего Кира просто не способна была понять.

– …Впрочем, если вы и вправду участвовали в боевых действиях, значит, наверное, вам приходилось много времени проводить в чисто мужском окружении? Должно быть, у вас очень богатый опыт общения с мужчинами?

– Увы, – улыбаясь, отозвалась Кира.

– Вы, должно быть, сильно тоскуете по привычной жизни?

– Ещё не решила.

– Но, полагаю, вы очень хотите вернуться? Наверное, когда годами живёшь в таких условиях, и тебя окружают десятки разных мужчин, трудно привыкнуть, что принадлежишь только одному, верно?

Кира вспомнила об одном своём командире, умевшем посмотреть на подчинённого совершенно особым взглядом – искренне заинтересованным, вдумчивым и полным примерно такого смысла: «Какой забавный образчик человеческой дурости! Что ещё сморозишь? Ну-ка, послушаем и запишем!» Под прицелом этого взгляда до заикания пугались даже те, кто раньше с командиром не сталкивался – они нутром чуяли, что вот сейчас собственными же руками поставили жирную точку в своей карьере, и исправить ничего нельзя.

Конечно, Кире до такого умения было далеко, да она и не тренировалась, но надо же было попробовать! Так что она просто уставилась на собеседницу, сдержанно улыбаясь, и не отводила глаз – ни на мгновение. Главным здесь было выдержать паузу как можно дольше и смотреть до тех пор, пока человек сам не отвернётся, а лучше – сбежит.

Что поделаешь: намёки, которыми дама пыталась зацепить Киру, были из тех, которые даже отрицать опасно. Имеет смысл только молчать. Не говорить вообще ничего. При желании опытные сплетницы и из молчания сумеют вытянуть то, что им нужно, но с бо́льшим напряжением и меньшей достоверностью.

Кира продолжила внимательно смотреть на собеседницу, даже когда та по видимости любезно распрощалась и поспешно ретировалась. Может, испугалась, что дикая чужачка её ударит? И лишь проводив даму взглядом до самой встречи с виконтессой, Кира вернулась взглядом к фуршетному столику. Осторожно взяла тарталетку. Пальцы дрожали. Похоже, сражения, которые предстоят в дамском кругу, ей просто не по плечу. Чёрт. Уже достаточно причин начать их бояться, а там, где страх, не может быть продуманной обороны. Если бы дело происходило в привычном кругу общения, проблемы бы не было: неделька на обдумывание возможных стратегий, подготовка шаблонных ответов на все случаи жизни – и вуаля, реагируем не задумываясь. А тут ей даже трудно предположить, чем ещё они станут её донимать. Арсенал огромен, ведь светские дамы в своём кругу тратят на обновление оружия уйму времени и сил, они крепят свою оборону годами.

А она – дебютантка во всех смыслах.

В душе поднялось ожесточение против Кенреда – это ведь он втравил её в чужие игры, причём даже согласия не спросил. То есть спросил и получил весьма ясный отказ, которым пренебрёг. И поддержки от него никакой. Даже в голову не приходит как-то поддержать… Но до точки кипения женская душа не добралась – здравомыслие оседлало соперников-чувства. Кира рассудительно обозвала себя дурой и напомнила, что у неё имеются намного более веские причины крыситься на Кенреда – и моментально успокоилась. Спокойствие в любом случае полезнее бешенства.

Так что, когда Кенред подошёл к ней, она встретила его равновесно, а не надувшись. Он подал ей полный бокал, постоял рядом, помолчал немного – и произнёс, делая ударение на «ты»:

– То, что ты сказала о нашей свадьбе, Кира – имей в виду – могло бы стать основанием для судебного разбирательства. Насчёт признания нашего брака недействительным. Разумеется, если бы принц был заинтересован в этом, но он, к счастью, не заинтересован.

– Я просто пошутила.

– В нашем кругу даже шутка может дорого обойтись, – в его голосе зазвучало чуть больше металла. – Очень дорого, Кира, поэтому за своими словами надо следить, и мне казалось, я напоминал тебе об этом.

– Но ведь развод был бы твоей проблемой, не моей. Верно?

Кенред посмотрел очень отстранённо.

– При признании брака недействительным мы оба вернулись бы в исходное состояние. В том числе и твой прежний статус.

– Да? И что? Что бы ты сделал? На базаре бы меня продал?

Он ответил не сразу – и очень осторожно.

– Позволь уточнить – мы сейчас ссоримся?

– Понятия не имею. Не представляю даже, как ты можешь воспринять те или иные мои слова. И ты – и остальные. Поэтому, раз уж ты обеспокоен тем, что я говорю, лучше бы не устраивал мне выговор, а огласил бы список того, что́ нельзя говорить, или ка́к об этом нельзя говорить. Причём огласил заблаговременно – до приёма. Чтоб я успела всё выучить.

Кенред нахмурился и покосился себе под ноги. Если он и был зол, то очень хорошо это скрывал.

– Ты можешь догадаться, что это очень трудно – с ходу сообразить, что вообще нужно оговаривать. В обычные дни кажется, что ты и сама прекрасно всё понимаешь, а потом вдруг следует странный поступок или фраза. Трудно понять, какие из тех вещей, которые для меня очевидны, требуют разъяснения.

– Я – человек другой культуры. Если ты не можешь даже перечислить, то как я смогу угадать? – Заметила, как он скривился, и поспешно добавила. – Империя ведь мультимировая и мультикультурная. Неужели подобных затруднений не возникало? У императора Леверия с принцессой Геррехта, например.

– Геррехт – это здесь, в мире Метрополии. Но я понял, о чём ты. Ладно, при случае попробуем это обсудить… Или, скажем… Может быть, побеседуешь на эту тему с моим секретарём?

– И кто он?

– Пока не определились. Но, думаю, завтра уже будет понятно.

– Тогда не знаю. Познакомлюсь с ним – скажу.

Снова пауза – почти физически чувствовалось, как мужчина обдумывает ситуацию – оценивает все обстоятельства.

– Мне кажется, ты, как это говорят, на взводе. Что-то случилось?

«Он наверняка даже не поймёт, в чём суть моих затруднений. Задумывался ли он хоть когда-нибудь, что такое женская война в высшем свете? Нет, иначе бы хоть словом, хоть жестом дал бы намёк. Его мать, например, предупреждала. Она это всё знала хорошо. Если бы её сын понимал, в чём суть дамских великосветских проблем, то хотя бы сейчас не стал задавать вопросов. А значит, объяснять бесполезно».

– Может быть. Или мне просто показалось. Неважно. Кто эта дама – та, которая говорит с виконтессой?

– Баронесса Вальвир, супруга одного из приближённых графа Неим. Вас не познакомили?

– Она обошлась без формальностей… Скажи, мне тут ещё долго нужно… оставаться?

– Ты можешь уйти, если плохо себя чувствуешь, – помедлив, предложил он.

– Да, так лучше.

– Я скажу Крею, чтоб отвёл тебя в комнату.

– И можно, пожалуйста, уже наконец заменить Крея на кого-то другого?

– Это было бы тяжёлым и несправедливым оскорблением, особенно после событий в Тергине. Он ведь рисковал вместе с нами ради спасения наших жизней и доказал свою преданность.

– Он в первую очередь спасал твою жизнь. Не мою.

– И он не сделал ничего плохого, чтоб теперь его наказывать и отстранять.

– Мне, помнится, сделал. Как понимаю, такую мелочь не принято принимать в расчёт?

Кенред помолчал, разглядывая Киру со сдерживаемым раздражением.

– Позволь угадать – это был сарказм?

– Конечно. Сарказм – оружие слабых.

– Через день мы переберёмся на военную базу, и я заберу Крея с собой. Потом подберу тебе другого телохранителя, раз ты настаиваешь.

– Спасибо.

Она захотела добавить ещё фразу-другую, чтоб умиротворить его, не оставлять их отношения в таком напряжении, но подумала, что не сумеет подобрать правильные слова. Всё-таки надо учитывать, что они мыслят по-разному. И лучше не пытаться всё исправить, когда можешь случайно доломать.

В этот вечер Кенред к ней не заглянул и в следующий тоже, так что расспросы о военной базе пришлось отложить. Просто сперва уехал принц со свитой, а потом пришёл Крей и предложил помощь в сборах. Временная горничная холодно сообщила ему, что уже собрала вещи герцогини и в помощи не нуждается. Кира не стала спрашивать, почему она обо всём узнаёт последней. Если не хочешь услышать малоприятную правду, лучше вообще воздержаться от вопросов. Она позволила вывести себя во двор и усадить в машину. И опять же не спросила, почему Крей, сев напротив, тут же затенил все окна. Это-то как раз было понятно. Секретность…

– Боевые действия уже начались? – вроде бы безразлично спросила она.

– Пока нет, ваша светлость, – ответил Крей. – Его светлость, похоже, ждёт, что другие претенденты на престол сперва схватятся друг с другом.

– И… это ожидание… Такой оптимизм хоть на чём-то основан?

– Я не знаю.

– Полагаю, все игроки понимают, что сначала надо убирать самого сильного противника. Герцог ведь самый сильный из них.

– Да, это так. Его светлость – военачальник из тех, кто может выиграть почти любую войну. Но не любое сражение.

– И у него – вы считаете – есть возможность убедить всех, что он дурак и готов сидеть и ждать у моря погоды?

Крей посмотрел на Киру с добродушной усмешкой.

– Вряд ли. Полагаю, большинство поймёт, что это продуманный план, и у его светлости есть разумная стратегия. Станут нервничать, метаться, делать ошибки. Результат будет примерно тот же, как если противник поверит в промах его светлости.

– Стратегия непрямых действий, – пробормотала Кира, разглядывая колени. – Понимаю… Но зачем тогда нужно перевозить нас на военную базу уже сейчас?

– Ради безопасности его высочества. Теперь нет ничего важнее его жизни. Ну, и ради вашей безопасности, ваша светлость… Прошу вас, пожалуйста, говорите мне «ты», если для иного нет причины. Очень неловко слушать «вы» из ваших уст.

– Почему? Обычная вежливость.

– Простому солдату – от герцогини? Просто страшно становится…

– Ясно. То есть, неясно, но я поняла, что нельзя. Послежу за собой.

Несколько мгновений они молчали.

– Это ведь первый раз, когда вы обратились ко мне с вопросом, ваша светлость, – проговорил Крей.

– И?

– Ничего. Просто сказал. Простите.

– Сейчас мне больше некого спросить.

– Я рад буду ответить на любой ваш вопрос.

Кира первый раз за поездку взглянула на собеседника прямо.

– Любой?

– Я постараюсь.

– Тогда такой: ты совсем не испытываешь неловкости, когда находишься рядом со мной?

– Нет. Я полагаю… Если бы вы имели ко мне претензии, то сразу бы велели прикончить.

Она отвела взгляд и посмотрела на своё отражение в тёмном стекле. Смутное, но черты разобрать можно. Выглядит одутловатой. Маску бы из льда… И поспать.

– Не велела бы. Какой смысл. Герцог бы не позволил.

17

На базе, которую Кира смогла увидеть только начиная с подземного гаража, где всех выпустили из машины, её встретил молодцеватый, слегка растерянный молодой полковник и повёл на другой этаж. Как он объяснил, ему поручено разместить семью канцлера, то есть его жену, с должными удобствами, но пока он мог предложить ей только вот такую скромную комнату – стандартный одноместный отсек. Базу недавно достроили, она не вполне готова, и жилой этаж для высшего командования пребывает в жалком состоянии.

Полковник продолжал извиняться, пока Кира оглядывала комнатку – небольшую, но снабжённую всем необходимым, включая индивидуальный санузел, довольно уютную на её вкус. Поэтому на слова военного она отреагировала сперва с недоумением, потом напряжённо: мол, это помещение её полностью устраивает, бога ради, не надо её потом перетаскивать на другое место. Полковник слегка успокоился и предложил проводить её светлость к мужу, когда ей будет удобно. Кира, решив, что задерживать у себя военного слишком долго не стоит, сказала, что удобно прямо сейчас.

В комнате Кенреда не оказалось – денщик (щуплый хмурый немолодой солдат с кривыми чертами лица) попросил подождать его светлость здесь и куда-то понёс его мундир и пару сапог. Кира рассеянно прошлась от двери, разглядывая узкую скромную койку, брошенную на маленькое кресло сумку, перчатки на подлокотнике и красивый письменный прибор на краю стола. Молодая женщина с интересом склонилась сперва рассмотреть его, а потом и расстеленный рядом лист с подробным поэтажным планом базы.

Первая мысль, промелькнувшая у неё: «Они что – идиоты? Почему они меня сюда пустили, а если пустили, то почему не убрали документацию?.. Впрочем, должно быть, это не такая уж и секретная информация для тех, кто уже попал внутрь». Кира разглядывала лист увлечённо. На нём было много надписей, почти все из них были ей понятны примерно так же, как древние восточные иероглифы забытого языка, но имелись ещё цифры и значки, так что Кира попыталась разгадать назначение тех или иных помещений и уровней. Увлекательная получилась игра. Может быть, чуть позже удастся проверить свои догадки.

Беззвучно открылась дверь

– Ты уже здесь, – сказал Кенред. – Хорошо. Что ты рассматриваешь?

– План. Я же всё равно не умею читать на вашем языке. Поэтому рассматриваю картинки… Значит, уже твёрдо решено, что мы перешли на «ты»?

– Ты против?

– Пожалуй, наоборот. В моём родном мире в основном друг другу «тыкают». Но я понимаю, что здесь другие обычаи, я готова им следовать. Стараться…

– При посторонних мы по-прежнему будем на «вы». Исключение – самые приближённые лица вроде моего секретаря, телохранители и личные слуги. В их обществе допустимо общаться так же просто, как и наедине.

– Поняла. У тебя обращение на «ты» – признак раздражения? Или неодобрения? Мне тогда показалось, ты что-то хочешь этим сказать.

Кенред почти неуловимо изменился в лице.

– Нет. Я просто хотел быть… понятнее.

– Мне тоже хотелось бы быть… понятнее, – вздохнула Кира.

– Я постараюсь об этом помнить. Что ж… Хотел сказать, что через час уеду. Ты останешься здесь. Понимаю, будет скучно, но, надеюсь, ты сумеешь себя занять.

– Не надо волноваться. Куда мне можно ходить?

– Хм… Куда захочешь. Думаю, туда, куда тебе нельзя, тебя просто не пустят. Если что-то потребуется, обращайся к полковнику Руфену – ты с ним уже познакомилась, как я понимаю. Что-то более серьёзное сможет обеспечить тебе секретарь принца. Как к нему попасть, тебе подскажет всё тот же полковник. Если он сможет решить вопрос сам, так тебе и сообщит. Однако если ты всё-таки передумаешь и оставишь при себе Крея, всё будет проще. – И посмотрел вопросительно.

– Нет, если можно без Крея, пожалуйста, лучше без него.

– Что ж. Ладно. На случай, если твоя проблема действительно будет очень и очень серьёзной – буквально вопрос жизни и смерти – и никто из нижестоящих не сможет тебе помочь, возьми. Это моё кольцо. Обратись напрямую к принцу моим именем, покажи это. Но очень прошу – не злоупотребляй. Это – крайнее средство. В любом случае сперва лучше проконсультируйся с тем же Руфеном. Договорились?

– Конечно.

Кира приняла в ладонь тяжёлый золотой перстень с печатью герцогства – изображением крылатой змеи, свернувшейся в знак бесконечности, и чего-то, похожего на ветвь оливы. Сперва даже испугалась – не слишком ли важная вещь попала ей в руки. Но потом заметила на руке Кенреда такой же, только крупнее, с узором по краю и с камнями, и успокоилась. Уж конечно он не оставит ей свою личную печать… Интересно, она может отдавать какие-нибудь распоряжения, подкрепляя их оттиском этого перстня? Будут ли они иметь значение? Будут ли выполняться?

Да нет же, конечно. Кто ей, чужачке, даст в руки реальную власть. Это просто невозможно.

Но до чего же солидная вещица…

Чтоб не потерять, но и держать всё время при себе, она повесила перстень на шею, на тонком шнурке.

Как только Кенред отбыл, о его супруге сразу же будто забыли – с облегчением предоставили её самой себе. Только двое беспокоили её – солдат, который пять раз в день приносил даме поднос с едой или чаем и, пламенея щеками и ушами, торопился как можно скорее сбежать, и помощник медика. Он предлагал привести к её светлости врача, если та не может дойти до него сама. Но Кира решительно доковыляла до врачебного кабинета и после осмотра получила заверения, что всё заживает хорошо, двигаться ей можно и даже полезно, но перенапрягаться не стоит. И была отпущена с миром.

Целый день Кира потратила на то, чтоб познакомиться с этажом, на котором жила. Здесь её пускали почти везде, на том, что ниже – уже не всюду, однако много где ходить было можно. Интересно было сравнить то, что она запомнила с листа, и тем, что увидела в итоге и убедилась, что восприняла схему практически точно. Ещё и запомнила многое – например, когда солдат заступил ей дорогу, вспомнила, что вот эта лестница за его спиной ведёт на командный этаж. Ну, или что-то подобное.

Так же легко она разобралась, куда идти, чтоб попасть в покои принца и к его кабинету, где можно будет побеседовать с его секретарём. Принц жил этажом ниже Киры, но мимо его дверей ей ходить дозволили. Поблизости от его кабинета находилась комната врача, который дважды в день осматривал Кирины ноги и проверял шину. Он заменил металлическую на какую-то более лёгкую, пластиковую, и разрешил молодой женщине побольше ходить. Последним советом та с удовольствием воспользовалась.

Разобравшись с двумя жилыми этажами, Кира приступила к изучению нижнего – это пришлось оставить на следующий день.

Внизу лестницы её неуверенно остановил часовой – молодой парень в светлой форме.

– Это технический этаж, ваша светлость.

Она безропотно остановилась, повернулась к нему.

– Мне сюда нельзя?

– Нет, почему… – Он явно растерялся. – Если желаете… Но тут нет ничего интересного.

– Просто хочу пройтись по коридорам. Врач велел больше ходить – разрабатывать повреждённую ногу, понимаете – а по одним и тем же маршрутам таскаться скучно. Так можно? Обещаю вентили не трогать и кнопки не нажимать.

– Тогда пожалуйста, ваша светлость. Если заблудитесь, зовите. Кричите, я услышу.

«Как странно, – подумала она, шагая к ближайшему повороту. – Очень странно. Почему меня сюда вообще пустили? А если я шпион? Мало ли что ударит в голову обозлённой пленной женщине, возьмёт она и попортит какие-нибудь важные узлы… Интересно, что такое технический этаж? Электричество, канализация, вода? Фильтры всякие, наверное. Ох, сколько тут можно понапортить…» Она с любопытством оглядывалась, а потом стала и здесь пытаться соотнести повороты, двери и коридоры с теми, которые находились на этаж выше, и с тем, что помнилось ей по плану.

Нога заболела раньше, чем Кира смогла сориентироваться, поэтому нехотя вернулась в свою комнату и после отдыха продолжила с того места, на котором остановилась. Она была совершенно спокойна – людей на техническом этаже попадалось мало, но они были, и если б она действительно заблудилась, то быстро дождалась бы помощи – поэтому чувствовала себя непринуждённо и уверенно. Так что прогулка получилась и приятная, и полезная – во время прогулки думалось легче.

Уже поздно вечером, перед сном, Кира спустилась сюда в последний раз, чтоб промерить шагами коридор и окончательно решить, правильно ли она сориентировалась и точно ли всё понимает. В прошлый раз в этом коридоре работали ремонтники, ей не хотелось им мешать, поэтому, заметив их в отдалении, она тогда ушла. А сейчас убедилась, что коридор пуст, прошлась, считая шаги, почти до следующего поворота. Получалось, что в своих прикидках она немного ошиблась. «Что-то у тебя беда с пространственным мышлением… Ну ничего, теперь примерно понятно, что это за место…»

У одной из стен была сдвинута панель обшивки, и Кира из чистого любопытства заглянула в проём.

Вот рту моментально пересохло. Эти цилиндрические предметы защитного цвета, расставленные у плоской трубы, окрашенной в бледно-голубой цвет, она очень хорошо знала. Пристроены, правда, странно. По идее, должны быть поставлены совершенно иначе. Она осторожно нагнулась и сунула голову в проём отодвинутой панели, но так, чтоб не заслонять свет. Попыталась рассмотреть мину со всех сторон, но при этом даже не дыхнуть в её сторону.

Значит… Два объекта… Нет, три. Третий поставлен чуть подальше. Крепление магнитное. Мины объектные, пластиковые. Относительно маломощные и, по идее, не должны иметь элементов неизвлекаемости. По идее… Вот только взрыватели какие-то странные, даже отдалённо не знакомые… Значит, чужие, и хрен его знает, по какому принципу срабатывают. Кира с осторожностью бестелесного духа отшагнула назад и замерла. С этого места всё равно хорошо было видно одну из мин.

Она думала так быстро, как только могла. Паники не было – только строгая сосредоточённость и даже какое-то облегчение, что ситуация вполне для неё понятная. Задача ясна: сперва нужно оценить, что идёт в первую очередь, а что второстепенно. Итак… Что у нас тут рядом? Провода, какие-то кабели, видимо, тоже провода. Голубая овальная труба… Вода? Так, а что если… А если это воздуховод? Тогда минирование разумно – бронированную преграду такие не возьмут, но взорвать воздуховод вполне можно, и результат получится впечатляющий… Всю – не всю, но большую часть базы протрясёт на пять с плюсом. Так, а что находится выше этого места? А выше находятся личные покои принца, и сейчас его высочество уже должен быть в спальне. И даже если он в кабинете, всё равно не спасётся…

Так, а почему же не закрыли панель? Зачем оставили её вот так, напоказ, чтоб каждая мимо проходящая дура могла туда заглянуть? Видимо, чтоб вернуться и доделать дело. Может быть, поставить ещё мин или настроить взрыватели… Кира моментально облилась потом, отвернулась, прислушалась и осторожно, едва ли не на цыпочках, двинулась обратно, в сторону лестницы наверх… Тишина немного успокаивала. Вряд ли местные террористы умеют передвигаться совершенно бесшумно.

Если они не закончили дело, может быть, и взрыватели не подготовлены? Может быть, ничего ещё не пропало, и есть время поднять шум?.. Нет, этого делать нельзя. Если взрыватели управляются дистанционно, то достаточно любого шума, чтоб перепуганные террорюги нажали кнопку. Ведь уверенности, что взрыватели не приведены в боевое состояние, нет никакой. Может быть, панель осталась сдвинутой потому, что тех, кто установил боеприпасы, кто-нибудь спугнул. И они могли решить, что возвращаться ради того, чтоб скрыть своё преступление – и при этом лишний раз рисковать и обращать на себя внимание – нет необходимости. Боеприпас-то чужой, здесь его почти никто «в лицо» не знает. Как они могли предвидеть, что бывшая пленная попрётся именно в этот коридор и сунет нос за панель?

Беззвучно ступая с носка на пятку (а с больной ногой это оказалась та ещё задача, больно было даже несмотря на таблетку), Кира шагала к лестнице и думала, что ей делать. Первая мысль – немедленно бежать с базы. Вторая: «Да кто же тебя выпустит, дурища! Ты отсюда не выйдешь». Третья: «Надо сказать… Но кому? Тебе никто не поверит. Пока ты будешь гонять по базе и искать полковника, доказывать, что тебе не приснилось, потом он пойдёт проверять, потом будет разбираться, что это за штуки… Господи… Может, тогда сразу к принцу? Но он тоже не поверит. Он тоже захочет сперва разобраться. А это время, время…»

Решение пришло ещё до того, как женщина добралась до лестницы, возле которой скучал уже другой дозорный (он, к счастью, на даму обратил лишь столько внимания, чтоб обозначить – он бдит, и всё такое). Идея ей не понравилась, но она понимала, что другой вот так сходу придумать не сумеет. Поднимаясь по лестнице, она дышала так глубоко, как могла – нужно было успокоиться, чтоб лицом не выдать своего смятения. Ей нужно быть не просто спокойной – равнодушной.

Она прошла по уже знакомому этажу до входа в покои принца и, глядя мимо охранника, уверенно произнесла:

– Мне необходимо поговорить с его высочеством.

– Каков вопрос, ваша светлость? – осведомился тот.

Вместо ответа Кира вынула из-под одежды перстень.

– Это срочно. Очень.

На удивление сработало без задержек – охранник отправился докладывать. И ждать тоже пришлось недолго. Уже через минуту в коридор выглянул младший секретарь принца и пригласил её светлость войти. У него было непроницаемое лицо, однако Кира готова была побиться об заклад, что мужчина смотрит на неё с лёгкой брезгливостью.

Принц был без кителя, только в рубашке, одет вполне официально. Он взглянул на Киру выжидательно, но любезно.

– Что случилось, ваша светлость?

– Прошу прощения, ваше высочество. Герцог велел мне передать вам настоятельную просьбу прямо сейчас встретиться с ним в лесу у базы, на расстоянии полукилометра от восточного выхода (по пути она вспоминала схему наземного уровня и порадовалась, что обратила внимание и на обозначения выходов), лично. Он просил передать, что базу необходимо покинуть скрытно.

У принца округлилась левая бровь, а глаза стали такими недоумёнными, что Кира едва не втянула голову в плечи. Ей стало мягко говоря не по себе.

– Что, простите?

– Герцог просил возможности встретиться прямо сейчас. – Она выпростала из воротника шнурок, сняла его с шеи и протянула принцу перстень. – Он сказал, это вопрос существования империи.

– Когда он передал вам поручение? Сейчас? По экрану?

– Нет. Он оставил мне распоряжение перед отъездом. Заставил запомнить, что и когда следует сказать.

– Что за чёрт…

– Я немедленно отправлю отряд прочесать лес, – сказал секретарь.

– Нет, подожди! – Принц резко взмахнул свободной рукой. Он рассматривал перстень. – Что точно сказал герцог?

– Что это вопрос существования империи. И вашей собственной жизни.

Он посмотрел на неё испытующе, остро, но Кира выдержала этот взгляд – страх в ней замешивался с подавленной яростью, и на этой смеси вырастала такая решимость противостоять любому напору, что, наверное, и стенобитное орудие не взяло бы. Фразу «это вопрос существования империи» она запомнила из уст Кенреда, а в остальном шла напролом, заранее успокоив себя мыслью, что другого пути нет. Если не удастся вытащить принца наружу таким способом, то вариантов всё равно не остаётся.

– Виллем, – тихо сказал принц, – распорядись, чтоб моя охрана собралась у восточного выхода. Тревогу не поднимать. Действовать тихо, но держать связь. Пусть первая десятка выходит в лес, не дожидаясь меня, а остальные – со мной. – Младший секретарь поклонился и поспешно ушёл. Его высочество дотянулся до спинки кресла, сдёрнул китель, начал одеваться. – Идёмте, мадам.

Кира послушно заспешила за ним, на ходу думая, что, пожалуй, можно было попытаться всё объяснить откровенно. Раз он прислушался к тому бреду, который она выдала, так, может быть, и правдивый вариант прокатил бы? Но сейчас уже поздно менять стратегию. Главное – доволочь принца хотя бы до выхода с базы. Правда, у самого входа при взрыве его может накрыть бетонной плитой… Что, впрочем, вряд ли, потому что мины маломощные, они «проберут» только пару этажей, порушат, возможно, что-нибудь на самом нижнем этаже, выведут нахрен из строя все коммуникации, но за пределы огромной и мощной бетонной коробки убежища не выйдут…

Если, конечно террористы не присовокупили к объектным минам что-нибудь дополнительное, ещё более мощное. Но тогда не факт, что её телодвижения вообще имеют смысл… Интересно, есть ли у местных аналог ядерного оружия? Если бы она сама задалась целью с гарантией укокошить этого претендента на престол, уж ядерного боеприпаса бы не пожалела, и хрен с ней, с местностью.

В любом случае, попытаться стоило.