Текст книги "Когда под ногами хрустит империя (СИ)"
Автор книги: Вера Ковальчук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)
Кенред склонился перед женщиной в почти придворном поклоне. Следовало выказать почтение, да и на подол её траурного платья проще было смотреть, чем в её глаза. Её скорбные вопрошающие глаза.
– Ваше высочество… Мне не сообщили, что вы находитесь здесь, в Меттене.
– Да, я… Приветствую вас, граф… Герцог.
– Да, теперь герцог.
– Прошу, примите мои поздравления.
– Благодарю.
Она молчала, пока он не выпрямился и не взглянул всё-таки ей в глаза.
– Мне рассказали, что ты женился.
Он с едва заметной усталой усмешкой приподнял бровь – и тут же опустил.
– Да.
– Значит, я должна поздравить тебя и с этим?
– Если желаешь.
– Желаю? – Она болезненно вздохнула. – Ты полюбил?
– Я намерен постараться её полюбить.
– В самом деле? Постараться?.. Это правда, что она чужемирянка и военнопленная?
– Да, правда.
Женщина отвела взгляд в сторону. Ей, кажется, и самой трудно было смотреть на собеседника.
– Посмотри, как над нами смеётся судьба. Промедли ты ещё хотя бы месяц…
– Я не мог промедлить месяц. Обстоятельства давили на меня очень жестоко. Не могу предположить, что было бы, не свершись этого брака, но могло быть всё что угодно.
– Ты мог жениться на любой простолюдинке, если цель была чисто политическая. Почему же именно чужемирянка?
– Потому что я не мог взять любую из наших девиц. Вместе с женой я получил бы весь её клан, всех родственников до десятого колена, и это создало бы безумное множество проблем, особенно если бы девица была, например, из торгового или банкирского клана со своими связями. А чужемирянка – одна. Ни одного родича, никаких связей, никакой политики. Чистый вариант.
– Я понимаю. Да что там – я нисколько не виню, это было бы просто странно. Но теперь ведь всё изменилось.
– Изменилось…
– Я овдовела, а ты волен расторгнуть свой брак, раз твоя жена чужеземка, а ты стал главой своей семьи. Теперь для нас уже нет ничего невозможного… – И она замолчала, увидев выражение его лица.
Кенреда словно что-то с силой ударило в горло, только не снаружи, а изнутри. Он посмотрел на неё с мукой в глазах, лицо его на несколько мгновений исказилось, как от острой загрудинной боли. Он с трудом перевёл дух и опустил глаза – так проще было брать в руки не только свои действия и мысли, но и их телесное отражение.
– Я не могу так поступить.
– Но почему? Да, сейчас, сразу после смерти моего мужа, это невозможно. Но пройдёт два года, да даже и через год уже можно будет думать об оглашении. Тогда твои права на престол никто не посмеет оспорить.
– Я прошу тебя – не надо разговоров о моих правах.
– Но почему? Именно ты должен быть следующим императором.
– Нет, не я. И довольно об этом сейчас.
– Да, ты прав. – Её лицо смягчилось, стало ласковым (до боли отозвалась в его сердце эта ласковость), но взгляд оставался настойчивым. И придвинуться к нему хоть на шаг она по-прежнему не решалась. – Не об этом. Но я всё ещё люблю тебя. И теперь, когда Меллгрей погиб…
– Прошу тебя, Северга! Умоляю!
– Прости меня. Да, я понимаю твоё сердце. Он был твоим другом, и его гибель, должно быть, жестоко тебя ударила. Но ты ведь должен жить, тебе придётся жить дальше, Кенред! Ты должен думать о будущем – мы все должны. Позаботиться о будущем империи. Мой отец отдаст меня за тебя, если ты попросишь. И ты мог бы поговорить с ним уже теперь, даже до официального оглашения; мы наконец-то сможем быть вместе…
– Я не смогу, Северга! Не смогу. Это правда – он был моим другом. Моим самым близким другом. Я не смогу так поступить с ним… С его памятью. Никогда!
Женщина отступила на шаг. Глаза у неё стали, как ему показалось, пустыми, словно два кусочка стекла, и он даже успел испугаться, не потребуется ли его помощь. Но это было не отчаяние, не шок, не ужас или зарождающаяся ненависть, которая в следующий момент должна была разразиться изматывающей вспышкой. Взгляд Северги вновь обрёл глубину, а лицо осветилось пониманием и достоинством, в котором была настоящая внутренняя сила. Да, он всегда восхищался её умением принимать любые удары судьбы и не терять присутствия духа. В такие минуты она казалась ему ещё прекраснее.
– Что ж… Я понимаю. Время идёт, и чувства меняются. Ты теперь женат, и если твоё отношение ко мне изменилось, мне остаётся только принять это.
– Нет! Не изменилось. Я любил, люблю и буду любить только тебя. Но я не могу предать Меллгрея – ни в жизни, ни в смерти. Ты – его жена. Так уж сложилось.
Она молчала очень долго. Тягостно. Но Кенред, который ощущал себя в этот момент двойным предателем, не торопил ни мысли её, ни чувства. Может быть, потому, что опасался всерьёз заглянуть в собственные и понять их.
– Я думаю, ты сейчас просто не в состоянии думать об этом, – сказала Северга наконец. – Поэтому давай не будем. Просто помни, что я тебя жду. Когда прелесть новизны твоих отношений с чужеземкой развеется, ты очень ясно ощутишь, насколько она другая, и как зыбко и маловероятно твоё с ней семейное счастье. Тогда, возможно, ты решишься…
– Северга, прошу тебя… Дело совсем не в Кире. Дело во мне и в обстоятельствах… – Он с трудом перехватил дыхание, овладел голосом. – Тебе нужно отсюда уехать. В Меттене будет опасно. Прикажи своим служанкам собирать твои вещи. Я отвезу тебя к твоему отцу.
– Не беспокойся, пожалуйста. – Она протянула к нему руку. – Просто сопроводи до первого же гражданского перехода, оттуда мой шофёр меня доставит.
Кенред осторожно принял в ладонь её коротко вздрогнувшие пальцы – не выдержал, поднёс их к губам. Буквально на миг. Он видел, как вспыхнули её глаза, и это сияние осветило её лицо, смахнуло следы усталости и страха, придало её чертам ту глубинную прелесть, которой он не уставал любоваться – чаще в воспоминаниях, потому что смотреть на супругу его высочества подолгу было, особенно на людях, совершенно невозможно. Так, как сейчас, наедине, они встречались всего несколько раз, и каждый был на вес золота.
Поэтому мужчина всё длил и длил мгновение, насколько было возможно. Потом с сожалением выпустил её пальцы. Она смущённо опустила и руку, и глаза, прелестная в своём сдержанном счастье, мимолётном, как дыхание. Но по лестнице к своей госпоже уже спешили две горничные, и Кенред тут же придал лицу каменное выражение. Он выслушал приказы, которые Северга отдала своим девицам, и почтительно откланялся.
Кенред только завернул за угол и наконец-то слегка отпустил внутреннюю хватку. Лицо его тут же словно бы «потекло» – устало и бессильно осунулось, глаза невольно прикрылись. Он остановился и прижался лбом к стене. Он сам себе был неприятен, хоть и не вполне понимал, в чём его вина. Так бывает, когда тебя преследует ощущение, что ты предал самого себя, а заодно не был до конца откровенен с тем, кто тебе дорог.
Грубоватые шаги простучали под сводами закрытой галереи, и канцлер с усилием взял себя в руки. К Крею он повернулся с бесстрастным лицом и сдержанным вниманием.
– Сэр! – окликнул Крей. – Сообщение от командующего. Через несколько минут начнётся артподготовка.
– Значит, спутниковую связь наладили?
– Да, сэр. Нацелены шесть артиллерийских установок из восьми… Вот. Началось.
29
Глухой рокот над головой услышал и Кенред. Это было похоже на гул горного обвала, только равномерно размытый по небесному куполу. Кокон защиты приглушал и распространял его по себе, поэтому изнутри нельзя было на слух определить, откуда и в каком направлении идёт обстрел – только увидеть собственными глазами. Но Кенред и так знал. Артиллерийские установки находились по ту сторону горного хребта, а обрабатывают они, конечно, переднюю линию вражеской обороны. Смотреть ему было не на что. Уходя подальше от утробного далёкого гудения, он торопливо спустился на первый этаж и там, в одном из тихих уголков (на входе в который можно было поставить Крея и не пускать никого из священников или слуг), вызвал Лимния.
– Как тебе удалось так быстро подготовить наступление?
– Не скажу, что удалось. Но бойцы были на подъёме после того, как отбили у противника подступы к мосту и перенесли туда якоря дополнительного защитного поля. Я решил, что быстрота важнее. – Командующий смотрел на канцлера устало. – Я принял такое решение.
– Понимаю.
– К тому же, вас необходимо как можно скорее эвакуировать отсюда.
– Не меня, Лимний, а в первую очередь коронные реликвии. И, кроме того, её высочество. Ты знаешь, что принцесса находится здесь, в Храме?
– Мне сообщили о вдовствующей принцессе, сэр, но я не придал значения этой информации.
– Это ещё почему?
– Я посчитал, что в предгорье, в Храме, ей будет вполне безопасно.
– Тебе следовало отправить кого-нибудь проследить хотя бы за тем, чтоб принцессу поместили в убежище. Она оказалась вне безопасного укрытия. Я распоряжусь, чтоб её посадили в авто и эвакуировали вместе с реликвиями, но тебе следовало сделать это самому.
– Виноват, прошу прощения, сэр.
– Ладно. Сейчас всё зависит от того, поверил ли Рок в то, что меня не удастся выдавить из Меттены.
Лимний посмотрел с недоумением, вопрошающе.
– Что произойдёт, если поверит?
– Возможно, решит отступить на перегруппировку. Сражение получается очень уж бестолковое, раз тут такое значение получает боевой дух и прочее подобное. Полагаю, он захочет как следует подготовить следующий удар, чтоб ударить один раз и насмерть. Тут разумнее отойти, провести основательную разведку и пересмотреть тактику работы с пулевым оружием – решение, которое сэкономит и силы, и время. Я бы именно так и поступил.
– Да… Я тоже.
– Значит, дави дальше. Посмотрим, на что решится Рок. Я же прослежу, чтоб и коронационные реликвии, и её высочество были готовы к эвакуации в любой момент. Держи меня в курсе.
– Обязательно, сэр. Но вы уверены, что вам удастся быстро убедить Первослужителя? Если наш противник не отступит, а я предположительно смогу потеснить его совсем немного, окно на выход будет таким же узким, как то, через которое вас удалось сюда доставить. Придётся действовать в считанные минуты.
– Я знаю. Всё уже готово. Если потребуется, запру Первослужителя с ковчегом в авто, и он будет ждать там. И принцесса – тоже. Действуй.
– Слушаюсь, сэр.
Кенред слегка скрипнул зубами и загрохотал сапогами по лестнице, ведущей к покоям Первослужителя. Крей бежал за ним. У канцлера даже мелькнуло в голове совершенно сумасшедшее – не поручить ли своему денщику убеждать главу Храма привычными солдатскими методами, если тот вдруг заартачится? Но, вбежав в переднюю приёмную, немного успокоился – вещи были собраны, слуги стояли над саквояжами, готовые подхватить их в любой момент, а в соседней комнате ждал плотно закрытый ларец-ковчег. Кенред мысленно вытер пот со лба и любезно предложил старику спуститься во двор, как только он будет готов – авто уже ждёт. После чего отправил слугу к принцессе с просьбой поторопиться.
И сам вышел осмотреть машины. Среди них была и его собственная. Что ж, это понятно – он должен сопроводить реликвии в Дугу. Гудение над головой почти незаметно сменило тональность – он машинально отметил: «Значит, перенесли обстрел дальше, вглубь позиции противника. Дело пошло». Сообщение от Лимния не заставило себя ждать, а заодно и сводки от офицера-оперативника и наблюдателей. Кенред развернул конфидент-экран для совещания на пятерых. Ему даже стало проще дышать – противник действительно отступал, и довольно быстро. Бой переместился на милю от города, а в предгорье это было очень много. Это было, в общем-то, решающее расстояние.
– Снимайте восточную часть купола, – распорядился канцлер. – И я советую обратить самое пристальное внимание на Окрин. Именно туда, я полагаю, придётся следующий удар. Противник будет убирать дальнобойные орудия. Я бы посоветовал их опустить в шахты и отправить резервную энергию на защиту именно этой базы и близлежащего городка. Войска можно бросить на оборону окринского энергетического узла.
– Но тогда Меттена останется практически без защиты! – возмутился начштаба.
– Это неважно, – с примерным спокойствием ответил Кенред. – Я уверен, что храмовый город серьёзно не пострадает. Нам же нужно лишь немного времени, чтоб известие о коронационных регалиях распространилось по империи. Тогда мятежникам Меттена будет уже не нужна, и они переключатся на другие цели. Я могу ошибаться, конечно, но у меня создалось именно такое впечатление. Что скажешь, Лимний?
– Я не во всём согласен. Я считаю, что следующей целью станут не орудия, а спутники. Их проще атаковать. Я прошу дать мне право и возможность защищать именно их и нацелить орудия на орбиту.
– Распоряжайся. Я предлагаю тебе сосредоточить внимание на защите Окрина, с остальном же, Лимний, действуй на своё усмотрение. У тебя есть моё разрешение, только дай мне результат.
– Будет результат, сэр. Но мне потребуется подкрепление.
– Солдат в ближайшие двое суток дать не смогу. Но поищу способ. Сделаю всё возможное. Постарайтесь продержаться. – Он свернул экран и на несколько мгновений уткнулся лбом в сжатые кулаки.
Необходимо было решить многоходовую задачу. Одна ошибка – и вполне вероятен проигрыш. Он привык действовать так, чтоб выигрывать с минимальными затратами, а такая игра всегда вдвойне, втройне рискованна! Следовало не просто поставить себя на место противника (каждого из противников, надо было учитывать, что их самое меньшее двое, а скорее всего и больше), то есть подумать «а что бы сделал я» – но рассмотреть все варианты, которые имеются перед ними на самом деле. Отбросить, но помнить про крайне маловероятные, учесть просто маловероятные, рассмотреть вероятные, а самые возможные проанализировать детально. Они равноправны, и надо было подготовить какой-то задел на каждый из них, чтоб при необходимости выиграть хоть сколько-то времени на маневрирование.
Но при этом действовать надо самому, чисто от себя. Идеальный вариант – когда ведёшь ты, и уже твои противники мечутся следом, пытаются продумать твои дальнейшие шаги и что-то им противопоставить. А ты им – сюрприз за сюрпризом.
В нынешней войне начать с этого он не мог, но хорошо было бы в ближайшее время перехватить инициативу. При его положении, ресурсах и сонме стоящих перед ним задач – дело архисложное. Но не невозможное. Просто нужен идеальный расчёт, много труда и немного удачи.
– Сэр, – осторожно окликнул его Крей. – Авто готовы. Ждут только вас. Сигнал о подготовке перехода был.
– Иду… Ты хоть успел помолиться, Крей?
– Куда там. – Капрал криво усмехнулся. – Может, ещё успею получить благословение от Высшего, когда доберёмся до Дуги.
– Попробуй. Разрешаю.
30
С утра пораньше к Кире привели «мастера печатей», и он почему-то принялся делать ей маникюр. Правда, только на одном пальце – мизинце правой руки. Трудился он долго, вводя в ногтевую пластину какие-то металлические волокна, покрывая лаком и снова накладывая рисунок из металла, полосы которого были в несколько раз тоньше волоса. Алерам объяснил Кире, что теперь её ноготь перестанет расти (в действительности расти он продолжит, но вшитая в него система будет регулировать этот процесс и сохранит приданную форму самостоятельно) и начнёт оставлять нужный след – как физический, так и электронный – на оттисках печатей. Как ноготь нужно будет прикладывать к оттиску, он объяснит потом.
Следом секретарь прочёл ей список приглашений на сегодня. Кира окаменела от испуга.
– Я обязана их все принять?
Алерам посмотрел с обычным для себя неразличимым выражением и спокойно ответил:
– Вы можете принять любое из них или все вместе. Можете отказаться под тем предлогом, что вы ещё не представлены герцогству по всем правилам. Но прилично будет ответить благодарственным письмом с сожалениями.
– И это никого не оскорбит?
– Нет. Однако кое-какие общественные обязанности вам придётся исполнять.
Кира вздохнула с облегчением и откинулась на спинку кресла.
– Пожалуйста, сообщай мне, когда я действительно буду должна появиться на приёме или обеде.
– Обязательно.
– У меня сегодня важное совещание. И вот ещё – когда приедут редакторы? Они сообщили?
– Я́ им сообщил, ваша светлость. Они будут через полчаса. Пока же вам надлежит взглянуть на наряды, которые подготовили вам для обеда в здании яриминского муниципалитета. На нём вы обязательно должны появиться.
– Господи ты боже мой… Сейчас меня сожрут с костями…
Алерам буквально на гран – не больше – посуровел.
– Ваша светлость, я понимаю, вам трудно найти общий язык со своей старшей горничной. Она может показаться излишне резкой и категоричной. Но она – мастер своего дела, и никто не сможет презентовать вас обществу лучше, чем она. В круге высшей аристократии, где вы оказались, нет места ни эпатажу, ни экзотике, ни чрезмерному вольнодумству. Этот круг живёт по традициям и строгим неписаным законам. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Полагаю, что да. – Кира нахмурилась.
– Вам придётся выбирать, ваша светлость, что для вас важнее всего: поразить общество своими идеями или же своим необычным обличием. То и другое одновременно у вас не получится.
– М-м… Кажется, я тебя понимаю. И потому, честно говоря, даже не знаю, что делать. Конфликты между мной и этой дамой – а я более чем уверена, что она специалист экстра-класса, раз ты так говоришь, но и я ведь не овечка на верёвочке, так уж сложилось – попросту неизбежны. Это наверняка. Что ты мне посоветуешь?
– Держать себя в руках, ваша светлость. По возможности всегда держать себя в руках. Другого такого мастера я для вас вряд ли найду.
– Понятно… Тогда давай я сперва пообщаюсь с редакторами. Думаю, этот разговор меня вымотает, и я достанусь своей горничной не в том состоянии, чтоб упорно спорить, а потом кого-то увольнять. Они уже ждут?
– Они вот-вот приедут, – терпеливо ответил секретарь. – И будут вас ждать в малом кабинете. Прошу вас, следуйте за мной.
Кире всё-таки пришлось исполнить весь ритуал примерки до конца – она безропотно позволила обернуть себя в ткань, покрутить так и эдак, вымученно улыбаясь, признала, что не видит разницы между платьями, и выдержала уничижающий взгляд горничной. Видимо, секретарь поговорил и с ней, потому что дама воздержалась от комментариев, только едва заметно фыркнула и принялась собирать незаконченные наряды. А освобождённая Кира устремилась в малый герцогский кабинет, где её терпеливо дожидались восьмеро мужчин.
– Рад служить вам, ваша светлость, – по очереди произнёс каждый из них.
– Прошу, присаживайтесь… Я вот о чём вас хотела спросить. Как у вас обстоят дела с пропагандой?
– С пропагандой?..
– У нас?..
– Что вы имеете в виду, ваша светлость? – спокойно поинтересовался один из редакторов, и Кира повернула голову именно к нему.
– С популяризацией сомнительных решений руководства. Всякое же бывает… С формированием положительного общественного мнения в разных других случаях. Пресса ведь для того и существует – ну, помимо функции информирования, которая во многих случаях даже отступает на второй план. – Она заметила неприязненный взгляд другого редактора и уверенно встретила его молчаливое недовольство. Ей было очень страшно и очень трудно, но в таких делах всегда надо идти ва-банк, и самоуверенность – единственный козырь в подобной игре. – Если здесь так не принято, я сожалею. Но мне нужна будет помощь.
– Какие именно непопулярные решения вы предполагаете принять?
– Война – это сонм неприятных решений, но иного выхода зачастую нет. Я уж молчу о том, насколько я сама… сомнительна. Его светлость принял решение о женитьбе по определённым обстоятельствам, которые уже изменились. Разводиться он, кажется, пока не собирается, значит, работаем с тем, что есть. Нужно помочь герцогу, поддержать его репутацию и попробовать представить меня если не в положительном, то хотя бы в нейтральном свете. Я, понятно, сама с такой задачей не справлюсь.
– Я понимаю, ваша светлость, – сказал доброжелательный. – У меня уже есть несколько идей, как можно это сделать, не привлекая непосредственно вас. Что же касается решений, то тут нужно знать поконкретнее.
– Само собой. Давайте тогда сначала всё обсудим с вами… с тобой… Извините, у меня язык не поворачивается вам «тыкать», у меня на родине такое обращение унижает обоих. Прошу отнестись с пониманием. В общем, мне проще будет сперва с вами всё обсудить, но если у других уважаемых редакторов, – она обвела взглядом всех, кто собрался за столом, – появятся идеи, я рада буду их выслушать. – И сделала жест, который с ней утром, ещё до маникюра, тренировал Алерам – отпустила всех присутствующих. Кроме выбранного ею человека.
Он рассматривал её с вежливым сдержанным любопытством – во взгляде чувствовался профессионализм. Можно было представить, как в мыслях у него уже бежит строка: вот первый абзац статьи, вот нужные эпитеты, а ещё такое описание молодой герцогини, чтоб у подданных она вызвала восторг и желание ей служить. Он ещё не был уверен, что с ней можно будет работать, но определённо заинтересовался.
Она тоже смотрела на него – как и на всех, с кем ей теперь предстояло иметь дело – с глубоким и напряжённым интересом. Ей трудно было даже представить, какие подводные камни могут ждать её в общении со всеми этими людьми, какие сложности ей предстоят. Как они мыслят? Как смотрят на неё и чего ждут от представителя – пусть и формального – высшей власти в здешних местах? Это ещё только предстояло выяснить.
Немного успокаивало то, что местные чиновники восприняли как должное её приглашение – и вот они уже здесь, большинство в сопровождении секретарей, а значит, какие-никакие отчёты тоже подготовили. Удивительно… Первую половину совещания Кира молчала и слушала, вдумываясь не столько в цифры (их и невозможно было запомнить), а в общее направление мысли присутствующих. Ещё она делала себе пометки. А в беседу вклинилась, когда разговор зашёл о снабжении жителей герцогства во время войны.
– Это ведь, собственно, ключевой вопрос – как добиться того, чтоб люди попросту не перемёрли от голода, но при этом чтоб нам не пришлось тратить огромные средства и при этом ещё и кормить спекулянтов, – осторожно произнесла она, дождавшись общей паузы.
– Спекулянтов? – Консулар свёл брови.
– Перекупщиков. Очевидно, что как только война подойдёт к границам Ярима, возникнут проблемы со снабжением, и перекупщики примутся скупать все продукты подчистую, чтоб потом продать втридорога. Или в десять раз дороже. Догадываюсь, что закон предусматривает что-то на подобные случаи, но предотвращать всегда лучше, чем бороться с последствиями. У меня есть две идеи – не спешите их отвергать. Попробуйте сперва всесторонне обдумать. Мало ли – вдруг что-то покажется вам подходящим. Опять же – если правильно эти нововведения популяризировать, может быть, народу они придутся по вкусу.
– Вы хотите, чтоб пресса заблаговременно обрушилась на перекупщиков и заклеймила их позором? – понимающе улыбнулся редактор. Его посадили в самом конце стола, но, похоже, сам факт, что он присутствует на этом совещании, бодрил его. Новый член герцогского совета был полон энтузиазма и готов был это показать.
Кира кивком показала, что всё поняла. Но и соглашаться не спешила.
– Вообще-то провоцировать в герцогстве беспорядки и самосуды над торговцами не входило в мои планы. А я боюсь, если действительно начнутся проблемы со снабжением, этим и закончится. Нет, я предлагаю кое-что другое. Во-первых: ввести карточную систему. У каждого гражданина будет право купить в государственном магазине (здесь же есть государственные магазины?) некий набор продуктов, необходимый для того, чтоб выжить, и без карточек эти продукты продаваться не будут. Так мы будем уверены, что на том базовом объёме продовольствия, которое мы закупим и ввезём, жители точно выживут, и это позволит нам сэкономить на закупках. А за излишествами народ сможет, если пожелает, идти к перекупщикам. Но и без перекупщиков большинство выживет, а значит, цены не взлетят под небеса. И во-вторых: почему бы не выделить в городах места под ярмарки? Пусть местные производители привозят туда продукты, всё по упрощённой схеме, всем хорошо. Здесь ведь есть местные фермерские хозяйства?
– Почти везде, ваша светлость, – ответил чиновник, ответственный за сельское хозяйства Ярима – очень немолодой, сухощавый и недоверчивый. Он посматривал на герцогиню, как на премиальную корову, которую то ли покупать стоит, то ли дисквалифицировать с выставки. Но отвечал без промедления. – Близ столицы – восемнадцать крупных хозяйств и около пятидесяти мелких. Кроме того, имеются шесть многоуровневых гидропонных оранжерей, где выращиваются овощи и зелень. Шестьдесят процентов принадлежат герцогу, тридцать два – частным компаниям, а восемь на паях – работникам, и они время от времени пытаются реализовать принадлежащую им продукцию напрямую. Можно дать им помещение и возможность продать овощи при минимальных отчислениях. По остальным регионам герцогства…
– Благодарю вас! – остановила его Кира. – Я поняла. Как и думала – тут есть чем воспользоваться. Я уверена, что вы сможете предложить наилучшие варианты. Это позволит сильно сэкономить, не так ли?
– В том случае, если мы сумеем найти поставщиков, которые не воспользуются ситуацией и не задерут цены на те продукты, которые мы здесь не производим, либо производим мало, – сказал камерарий.
– А вы попробуйте. Если не получится, то у меня тут есть ещё одна идея, я ею охотно поделюсь. Чуть позже. А что скажете насчёт карточной системы?
– Надо обдумать, – ответил консулар, задумчиво постукивая стилом по стопке бумаги.
– Благодарю. Представитель прессы ведь тоже обдумает, как можно было бы подать эту систему самым привлекательным образом? Понимаю, по первому взгляду новшество может показаться сомнительным, даже страшным. Но это дело привычки.
– Я предложу формулировку новости, – задумался редактор. – Уже сегодня к вечеру.
– Боюсь, не смогу оценить её воздействие. Сами понимаете.
– Я помогу, – вставил Алерам.
– Спасибо. Что с подготовкой солдат? С партизанами? С пополнением складов?.. И что насчёт разработки пулевого оружия? Работы ведутся, как понимаю?
– О, да, и успешно, – оживился генерал. – Ваша светлость хотели бы взглянуть?
– Знаете – очень. Пожалуйста, запланируйте визит, достопочтенный, – обратилась Кира к секретарю. – Если это будет прилично.
– Вполне. – Алерам держался холодно, как лёд.
К концу совещания у Киры уже немного пухла голова, поэтому настроение секретаря её мало обеспокоило. Она старалась не упустить ничего важного и искарябала несколько страниц блокнота кривыми торопливыми записями. Даже такие лучше, чем вообще ничего, по ним хоть можно будет примерно вспомнить, о чём шла речь. Она очень устала и к концу совещания думала только о чае, которым, наверное, можно будет насладиться в полном одиночестве.
Но когда Ри Кридей поймал её за руку (большинство чиновников как раз потянулись к выходу), безропотно задержалась. Даже вздоха огорчения себе не позволила. Работа есть работа.
– Позвольте… Нужно кое-что обсудить.
– Да, конечно. – Кира вернулась в своё кресло. – Вам не понравилась идея с карточками…
– Нет, наоборот. Идея неплохая. Думаю, мы её используем. Как понимаю, у вас на родине подобные приёмы уже были опробованы?
– Многократно.
– Каков эффект?
– В целом положительный, хотя народу не очень нравились подобные ограничения в мирное время.
– Хм… В мирное? А зачем было вводить такое в мирное время?
– Ну… Обстоятельства бывают разные…
– Понимаю. И какого рода карточки действовали у вас на родине?
– В военное время – на всё. На хлеб, на крупы, жиры, масло, сахар, одежду. В мирное всё было помягче, конечно. Но действовало вполне эффективно.
– Понимаю. Безусловно, мы попробуем. Но я хочу знать, что вы задумали предложить, если с поставщиками не удастся достичь согласия. Я должен знать, что у вас на уме.
Кира пожала плечами.
– Можно попросить чаю? В горле пересохло… Да ничего особенного, честно-то говоря. Я просто подумала, что… Сейчас все переходы в другие миры контролирует только один человек – его светлость герцог Яримский. Как понимаю, эта блокада нарушает налаженную торговлю между мирами. Ещё пара недель, и та сторона будет счастлива продать сюда что угодно и по самой малой цене, лишь бы купили. А купить сможем только мы.
Ри Кридей приподнял бровь и посмотрел на Киру с искренним интересом.
– Пожалуй. Мне нужно, чтоб вы подготовили соответствующую письменную просьбу вашему супругу. Если он подпишет приказ, дозволяющий вам проводить эшелоны через блокированные переходы, ваша печать в этом деле станет равнозначна герцогской. И можно будет не беспокоить его отдельными просьбами.
– Наверное, достопочтенный Алерам сможет подготовить нужный документ.
– Лучше его подготовит мой секретарь. Я пришлю вечером. Придётся приложить обе печати и мизинец. Вам покажут. И ещё один вопрос. С ним ко мне пришёл помощник камерария, который занимается крупными производствами. – Ри Кридей кивнул Тудхалу, который остался у двери, и тот подошёл с электронным блокнотом своего секретаря – всецело готовый к работе. – Поскольку вы отдали распоряжение готовить приграничные заводы к эвакуации, и все с этим согласились, мы начали прорабатывать детали. По этой причине к нам обратились частные инвесторы яримских производств с требованием возместить им финансовые потери в связи с эвакуацией. Очевидно, что пока заводы будут перевозить, доход сильно упадёт. – Он помолчал и добавил. – Речь идёт об очень серьёзной сумме, но компании согласны на рассрочку.
Кира, пытаясь понять суть того, что услышала, нахмурилась, уткнулась взглядом в блокнот. Потом обернулась к карте, где были размечены крупные яримские заводы.
– Так… Прошу прощения. О чём вообще речь? Какие частные инвесторы?.. Я, видимо, сама себя ввела в заблуждение – речь о частных производствах, не о тех, которые принадлежат герцогу? Уточните, пожалуйста. Да: финансы – не моя стихия, поэтому, если можно, объясните простыми словами. Как можно понятнее.
– Постараюсь, ваша светлость. Производства, безусловно, принадлежат семье Рей, яримским владетелям, тут вы не ошиблись. Но ещё при прадеде вашего супруга частные инвесторы сделали весьма значительные вложения на определённых условиях. В дальнейшем делались менее крупные инвестиции. Договор предоставляет частным компаниям право получать дивиденды с яримских производств.
– Всех?
– Да, ваша светлость.
– И какова же доля частных компаний? Сколько дохода они получают?
– Совокупно: от шестидесяти восьми до восьмидесяти двух процентов. Разумеется, они отделяют часть своей прибыли в пользу герцога лично. Примерно два-три процента. Точная цифра договором не обозначена. Добрая воля компаний завышать её, скажем так. Но сами отчисления оговорены.
