Текст книги "Чёрное и Белое (СИ)"

Автор книги: Вера Анмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

Когда Павел познакомил мать с Яной, женщина не скрывала своей радости. Наконец-то сынок переборол свою робость, стал встречаться с девушкой, да ещё с такой разумной и привлекательной. А уж какой гордой она была, оповещая всех знакомых о свадьбе, а после и о рождении внучки.

И сейчас мама надеялась, что это всё повторится. Два года прошло с развода, и Павел действительно ни с кем не имел даже мимолётной связи. Даже мимолётной. С девушками он так и не научился общаться, их прелести его не привлекали. А для парней свои чувства он запер глубоко и надёжно. Думал, что надёжно. Пока не появился этот блондин. Если подумать, в Олеге нет ничего особенного. Ну, миленькое личико, стройная фигурка. Таких полно. Нет-нет, это всего лишь мимолётная слабость, временное помутнение. Олег выздоровеет и уйдёт. И Павел его больше никогда не увидит. Никогда. Никогда.

Никогда больше он не впустит в свою душу любовь. Не будет огня, не будет и болезненных ожогов. Всё просто, всё очень просто. А мама... Со временем она свыкнется с тем, что её сын закоренелый холостяк.

Когда Павел проснулся, было ещё темно. В воздухе висела тишина, и лишь лёгкий ветерок колыхал тюль, вдыхая в помещение ночную прохладу. Наверное, что-то неприятное приснилось, вот разум и встрепенулся. Мужчина потянулся, повернулся на бок и закрыл глаза, намереваясь вновь заснуть. Только вдруг вместе с прохладой ветер пропустил и тихий, очень тихий стон. Открыв глаза, Павел прислушался, подумал, что не помешало бы навестить Олега.

Парень не спал, стоял у распахнутого окна и курил, смешивая сизый дым с ночной тишиной.

– Олег, почему ты не спишь? – вошёл Павел в тёмную комнату.

Парень ничего не ответил.

– Как ты себя чувствуешь? – приблизился к нему Павел.

– Паршиво, – повис в воздухе табачный дым.

– Что-то болит?

– Всё болит. Она что-нибудь оставила?

– Лекарство? Да, есть таблетки... Но Галя предупредила, что можно принять не более двух.

– А водки нет?

– Нет. Нельзя алкоголь.

Олег выбросил в окно окурок и, взяв лежащую на подоконнике пачку, достал из неё новую сигарету.

– Ты слишком много куришь, – заметил Павел.

– Уйди, – тихо попросил парень.

Однако мужчина не ушёл. Он стоял, чувствуя, что должен как-то поддержать больного. Правда, не знал как, какими словами. Но поддержка, это же так важно, когда тяжело и больно.

– Я понимаю, что тебе плохо. Нужно лишь немного потерпеть... тогда...

Олег медленно повернулся к непонятливому собеседнику и, взглянув на него снизу вверх, повторил:

– Уйди.

Павел понял, что сейчас всё-таки не время спорить и настаивать. Олег хочет остаться в одиночестве. Это так понятно. И это нужно ему предоставить. Не сказав более ни слова, Павел вышел из комнаты, прошёл в другую, лёг на диван. Олег выздоровеет, он справится. Он понимает, что нужно потерпеть и найдёт для этого силы.

В следующий раз Павла из сна выбил громкий шум. Ничего не понимая, мужчина открыл глаза, приподнялся на локте. Уже светало, и блёклые лучи восходящего солнца тускло освещали помещение. Из прихожей раздавался треск, будто кто-то ломился в дверь. А кому ещё шуметь кроме Олега? Почувствовав неладное, Павел вскочил с дивана и быстро вышел из комнаты.

Так и есть, Олег с тщетными усилиями старался открыть дверь, дёргал ручку, толкался плечом, выплёвывал ругательства, но ничего у него не получалось. Заметив хозяина, он замер, оскалился, словно пойманный зверёк, и прошипел:

– Отопри дверь.

– Куда ты собрался? – заволновался Павел.

– Ничего у вас не получится. Отопри, я ухожу.

– Олег, не волнуйся. Пойдём, я дам тебе лекарство...

Павел шагнул к пареньку и попробовал взять его за руку. Но Олег увернулся.

– Не трогай! – взвизгнул он. – Не трогай меня! Если не откроешь дверь, я брошусь с окна!

И парень резво удрал в комнату. Всерьёз перепугавшись, Павел припустил следом. Он нагнал Олега прежде, чем тот взобрался на подоконник, крепко обхватил его, потащил назад. Парень цеплялся за подоконник, но сил у него было мало. И тогда, почувствовав, что его волокут обратно, он принялся колотить обидчика кулаками и ногами.

– Я свяжу тебя! – строго пригрозил Павел, скидывая беспокойную ношу на кровать.

– Ничего ты мне не сделаешь! – визжал парень, хотя и довольно тихо. – Плюгаш! Я всё равно сброшусь!

Однако, несмотря на свои ультиматумы, Олег вместо того, чтобы вновь рвануть к окну, наоборот забился в угол кровати и, обхватив подушку, прикрылся ею, как щитом. Поняв, что парень выполнять свои намерения не собирается, Павел немного расслабился и огляделся. Лишь теперь он не только увидел, но и осознал, что в комнате появился беспорядок. Вещи из гардероба выброшены, несколько книг с полок скинуто на пол, а между ними Павел обнаружил опустошённую барсетку – а ведь в ней лежал кошелёк. Лежал, но теперь он там вряд ли присутствовал. Мужчина перевёл отяжелевший взгляд на парня:

– Сам вернёшь, или мне силой забрать?

То ли от истерики, то ли от испуга Олега заметно трясло. Парень затравленно вжимался в спинку кровати. Быстро выхватив кошелёк из кармана брюк, он кинул его в мужчину:

– На! Подавись!

– Вот так-то лучше, – поймал кошелёк Павел. – А теперь давай примем лекарство...

– Вон твоё грёбаное лекарство!

– Где?

– Там, бля! – и блондин ткнул в груду сваленных книг. – Фуфло дурацкое!

Павел пригляделся в то место, куда указал парень и, увидев бледное мокрое пятно на паласе, брезгливо скривился.

– Сколько же ты его принял, что тебя стошнило?

Вместо ответа в озадаченного мужчину тут же полетел плотный серебристый комок. Павел поднял с пола и расправил скомканный блистер, который совсем недавно хранил в своих ячейках десять штук белых круглых таблеток. Осознав, какое количество достаточно сильного анальгетика попало в ослабевший организм мальчишки, разум охватила тревога.

– Ты совсем спятил? – гаркнул Павел. – Ты же мог отравиться!

– Дрянь твои колёса! – рычал Олег из своего угла. – И лечение твоё дрянь! Не удержишь! Я уйду от тебя! Уйду!

Вместе с последним возгласом озлобленный парень схватил со столика чашку и с размахом отправил её в обидчика. Павел едва успел увернуться. Пролетев мимо, чашка ударилась о дверцу гардероба и разбилась. Это было уже слишком.

– Теперь я точно тебя свяжу.

Уверенно Павел вышел в прихожую, направился к встроенному шкафу, где, помнится, хранился моток крепкой верёвки. Однако не дошёл. Из комнаты раздались негромкие, но дикие вопли и звон стекла, заставившие мужчину спешно вернуться в комнату. Господи! За эти секунды Олег умудрился столкнуть со шкафа стеклянную вазу и надрезать осколком вену на левой руке.

– Олег!...

– Не подходи! – развернулся к нему обезумевший парень и быстро прижал острие осколка к шее. – Иначе я проткну себе горло!

В неестественном блеске потемневших серых глаз сверкала решимость. Парень не блефовал. Он действительно был готов убить себя. Павел замер. Нужно было что-то делать, предпринимать, но он не знал, что именно. Подобные ситуации он видел только в кино. А там обычно с суицидниками начинали спокойно и благожелательно разговаривать. Значит, и сейчас надо поступить так же.

– Я не подхожу, Олег, – подрагивающим от волнения голосом заговорил Павел. – Видишь, стою на месте. Не волнуйся. Я не подойду.

Пацана сильно трясло, дыхание срывалось, со лба каплями скатывался пот, а на запястье появилась красная линия крови. И осколок впивался в шею. Олег не верил стоявшему перед ним мужчине, его мягкому голосу, плавным движениям, напряжённо следил за ним и в любую секунду был готов уничтожить себя, лишь бы вновь не попасть в навязчивую бесполезную заботу.

– Ты бы положил осколок, Олег, – продолжал говорить Павел. – Ты им всё равно себя не убьёшь, только ранишь.

– Убью!

– Он слишком мал. Уж лучше взять нож.

Олег не ожидал такого поворота и даже растерялся. Он намеревался шантажировать, обрести власть над обидчиком, а теперь что же... оружие не достаточно устрашающее? Парень отвёл от шеи осколок и вгляделся в него. Такой острый, он вполне может перерезать артерию.

Боковое зрение заметило надвигающуюся тень, и реакция сработала мгновенно. В один прыжок пацан оказался у окна.

– Стоять! – крикнул он подступившему к нему мужчине и для угрозы снова полосонул осколком по левой руке.

Нервы Павла начинали сдавать. Что же делать с этим безумцем? А вдруг он и вправду укокошит себя или сбросится с окна? Вон оно распахнуто настежь.

– Ну и что ты себя разрисовываешь? Хочешь напугать меня видом крови? Не получится. Я спокойно отношусь к крови и ранам.

По потерявшему уверенность взгляду парня Павел понял, что выбрал правильное направление разговора. Даже удалось сделать полшага вперёд. Значит, нужно продолжать именно так.

– Не подходи! Я выпрыгну в окно! – билась в конвульсиях истерика.

– Давай. В свете утренней зари будет хорошо смотреться прыжок ласточкой. Только предупреждаю, там дерево. Прицелься, чтоб не упасть на него, чтоб не поломать ветки.

Говоря всё это, Павел очень осторожно, почти незаметно приближался к напряжённому парню, ослабевший разум которого с определённым усилием перерабатывал смысл информации и уж совсем безнадёжно пытался придумать, как и чем ответить. И вот мужчина неожиданно ударил мальчишку по руке, выбив осколок, затем резко схватил безумца в охапку и оттащил от окна. Олег взвыл, принялся орать и вырываться. Как хорошо, что крик его отчего-то был очень тихим, иначе бы уже давно сбежались соседи. Павел удерживал пацана, словно извивающуюся змею, и справился. Кинул Олега на кровать и придавил его руками.

– Успокойся уже, слышишь! Заткнись!

Под громом мужского строгого голоса мальчишка замер. А осознав свой проигрыш и всю немощь, обмяк, сдался, оставил сопротивление. Сжавшись в комок, стал сразу каким-то маленьким и жалким.

– Отпусти меня, – потекли из-под ресничек слезинки. – Мне больно. Мне так больно.

Павел более не сдерживал Олега, не было необходимости. Сел рядом с ним на кровать. Самое страшное уже позади, взрыв истерики удалось потушить, теперь нужно как-то успокоить душу и чем-то облегчить страдания тела.

– Что у тебя болит?

– Всё.

Олег мелко дрожал, словно сильно замёрз. Однако кожа его была горячей и потной. Павел взглянул на часы – шесть утра. Галина приедет ещё не скоро, но предпринимать что-то нужно уже сейчас.

– Тебе дать сигарету?

– Они... слишком слабые, – всхлипывал Олег. – Принеси дозу. Только это... это вылечит.

Павел ничего не ответил. Встал, перешёл в другую комнату. Оставлять Олега одного он больше не боялся. Парень слишком выдохся, чтобы снова предпринимать активную игру в самоубийство. Взяв в руки сотовый телефон, мужчина выбрал номер.

– Галина, доброе утро. Я вас не отвлекаю?

– Павел? – заволновалась девушка. – Это вы? Почему так рано? Что-то случилось?

– Да. У Олега истерика. Он пытался покончить собой. Я едва его угомонил.

– Приступ. Понятно. – Голос стал заметно спокойнее. – Я предупреждала вас, что будет трудно.

– Что же мне сейчас делать? Олега лихорадит, у него боли... Галя, приезжайте, пожалуйста...

– У меня ещё два часа дежурства...

– Но вы же обещали! – Павел и сам занервничал.

– Привезли троих больных, я смогу уйти не ранее, чем через полчаса, – оправдывалась Галина. – И к вам почти полчаса ехать... Я, конечно, постараюсь, но давайте поступим так. В вашем холодильнике на всякий случай я оставила шприц с инъекцией. Сделайте парню укол, и он заснёт.

– Я? Но я никогда не делал уколов! Тем более в вену.

– Можете сделать в ягодицу. Это несложно.

– Не знаю. У меня не получится. – Павел и сам находился на грани истерики.

– Тогда ждите меня. Постараюсь через час приехать, – в голос девушки проникло раздражение.

– Это так долго...

– Тогда вызывайте скорую. Извините, Павел, меня зовут. Как освобожусь, я приеду.

Речь прервалась короткими гудками. Понятно, что Галина находилась на работе. Как от неё требовать особого внимания и немедленного действия? Павел вернулся к больному. Олег более не бушевал. Он тихо стонал, вертелся на кровати и кусал себя за руки. Он походил на помешанного, на сумасшедшего, выгрызающего из себя боль. Спокойно смотреть на такую картину Павел не мог. Час – это слишком долго. Олег и вправду может сойти с ума. Нужно попробовать сделать укол.

Мужчина прошёл в кухню. В ячейке дверцы холодильника нашёл наполненный шприц. Павел видел, как делали уколы, действительно ничего сложного. Он вернулся в комнату, подсел к извивающемуся больному. Заметив шприц, парень скорчился и напрягся, серые глаза лихорадочно блестели.

– Что за ширево? – прохрипел он. – Гера? Бодяга?

– Какая разница? Тебе станет лучше.

– Дай. – Худая рука потянулась к шприцу.

– Ты весь дрожишь, – отстранил Павел. – Лучше я сам тебе укол сделаю.

– Это гера?

– Да.

Мужчина лгал, не зная, о чём идёт речь, лишь понимая, что парень слишком жаждал получить дозу, чтоб что-то понимать и задаваться вопросами, а поверив, что принимает наркотик, его разум быстрее получит желанное успокоение.

– Ты не сможешь, – вновь потянулся парень. – Я сам загоню.

Одно резкое движение, и шприц перескочил в руки Олега. Павел осознавал, что поступает неправильно, что нужно парня остановить, но молча сидел и не двигался. Ещё ни разу в жизни мужчина не сталкивался с наркоманами, с их приёмами дозы и ломкой. Это было для него дико и ужасно. А после событий последнего часа, он даже находился в некотором полушоковом состоянии. Оставалось лишь наблюдать со стороны. В конце концов, у Олега уже имелся опыт попадания в вену, авось, и теперь не промахнётся.

Олег не промахнулся. Его руки дрожали, всё тело сводило судорогой. Однако в какую-то секунду парень сумел замереть и без особых забот о стерильности ввести в вену иглу. Влив в кровь всю имевшуюся в шприце жидкость, Олег выдернул шприц и откинул его прочь.

– Давно бы так, – облегчённо выдохнул парень, лёг на кровать и прикрыл глаза, приготовившись утонуть в кайфе.

Худая фигурка испытала ещё несколько коротких конвульсий и расслабилась. А ещё через несколько минут Олег погрузился в глубокий сон. На ближайшие часы его мучения закончились.

Галина пришла не через час, а через два с половиной.

– Простите, я не смогла раньше, – извинилась она с порога.

– Работа есть работа, – проявил понимание Павел и пригласил девушку в дом.

– Как у вас дела? Вы неважно выглядите.

– Я плохо спал, – признался уставший мужчина. – Но теперь всё хорошо. Проходите.

Павел провёл гостью в комнату, которую успел прибрать, указал на мирно спящего парня с перебинтованной рукой. Потом по просьбе девушки вкратце рассказал, что произошло рано утром.

– Боюсь, Павел, приступы ещё повторятся, – предположила Галина. – Но организм всё равно приспособится жить без яда. Вот только разум...

– Что? Может пострадать?

– Вполне. Или погрязнуть в депрессии. Или подтолкнуть к иному яду, например, к алкоголю. Всё будет зависеть от самого парня, от его силы воли. А сегодняшний случай показал, что её не так уж много.

Но мужчина покачал головой.

– Вы не правы. Просто Олегу одному сложно с бедой справиться. Он остался у меня, потому что поверил в мою помощь, и я не вправе обмануть его надежды.

– Даже после того, как он назвал вашу заботу "дрянью" и обокрал вас?

– Это было в приступе безумства.

Галина слишком устала, чтобы рассуждать, спорить, доказывать. Взгляд мужчины, направленный на парня был полон сочувствия к несчастному Ангелочку, попавшему в силки Демона. Будто за родного человека переживал. А ведь вполне возможно, что потом этот самый "Ангел" обворует его и сбежит, оставив острую боль разочарования "в благодарность" за горячее участие.

Странный этот Павел, неужели не понимает?

– Я буду продолжать вам помогать, – произнесла Галина. – Но прошу вас, если вы поймёте, что больше нет ни сил, ни нервов, ни надежды, отпустите его. Пожалейте и своё здоровье тоже.

Павел промолчал. Он был согласен с девушкой, но промолчал.

10. ЧЁРНОЕ и БЕЛОЕ

Павел пожелал Олегу спокойной ночи, потушил свет и вышел из комнаты. Это была первая ночь, в которую Олег должен был уйти без инъекции снотворного. Парень лёг на спину и закрыл глаза. Летняя ночь вдыхала в помещение приятную прохладу, перемешанную с тихими звуками засыпающего города, после недавно прошедшего дождя пахло свежей листвой. Всё это было знакомо и приятно. Знакомо, как нечто давнее и подзабытое, и приятно, как вернувшееся доброе чувство, которое уже и не надеялся испытать вновь. И всё же не успокаивало. Непонятное внутреннее напряжение сдавливало изнутри грудную клетку. Это напряжение сохранялось весь день и уже порядком надоело.

Олег повернулся на бок, согнул ноги и положил руку под щёку. Лежачее положение тоже действовало на нервы. Сегодня уже шестой день, как он отлёживался в квартире у Павла. Вернее лечился от зависимости. Что и говорить, время не прошло даром. У этого настырного мужика и его подружки получилась их задумка, организм Олега более не страдал от нехватки наркотика, не мучил болями. Правда, он зачастую спал под действием снотворного. Но теперь остался лишь последний шаг, выкинуть из рациона жизни и это средство тоже.

Сон никак не шёл. Наверно оттого, что слишком много мыслей в голове. Говорил парень мало в последние дни, вот мысли и скопились. Не хотелось разговаривать. Да и о чём? О своей бессмысленной жизни? О грязном прошлом или о бесцветном будущем? О мире, события которого уже давно не интересовали сознание? О людях, об их мелких радостях, житейских проблемах? Но они были настолько неинтересны, что даже думать о них не хотелось. И видеть никого не хотелось. Ни видеть, ни слышать. Даже этого самого Павла, странного и непонятного. Во время своих приступов Олег принёс ему массу морального и материального ущерба. Да за такие выходки вообще можно было прогнать буйного подопечного. А он продолжал ухаживать, кормить чуть ли не с ложечки и находить слова ободрения. Разве это не странно? И разве это не глупо?

Как хорошо, что так темно и так тихо. Не видно и не слышно, никого и ничего. Не было ни настроения, ни желания даже с самим собой общаться. Время между периодами сна Олег, как правило, проводил в одиночестве. Сидел на стуле возле окна, хмуро смотрел на жизнь во внешнем мире, на шумную суету детишек во дворе и курил. Мысли толпились, гудели, перекрикивали друг друга, вызывая головную боль, напрягая нервы. Как с ними трудно, с этими неумолкающими мыслями. Можно было их высказать хотя бы тому же одиночеству, выпустить наружу, позволить улететь прочь, да только отсутствовало всякое желание совершать эту работу. Ни эту, ни какую-либо ещё. Можно было запустить мельницу разума и перемолоть всю чушь этих мыслей, но разум где-то заклинило, и он тоже бездействовал.

Олег уткнулся лицом в подушку. Как же заглушить это жужжание? Как опустошить мозги? Как можно призвать успокоительный сон без помощи таблеток и наркотиков? Призвать, как делают это обычные люди, как он когда-то и сам умел. А ведь это было не так давно. Неужели разучился? Нет, этому нельзя разучиться, это же на уровне инстинкта.

Однако время шло, а заснуть не получалось. Олег сел, взял со стола пачку сигарет, зажигалку. Павел пытался контролировать количество выкуренных сигарет, поставить лимит, да ничего у него не получилось. Сколько Олег хотел, столько и курил. Вернее, сколько больной организм требовал хоть какой-то отравы, столько и получал. В конце концов, сигареты – не наркотики, вредны, но не настолько. Парень подошёл к окну, сел на стул, закурил. Как приятно пахнет после дождя чистотой природы. И зачем люди её уродуют своим существованием, загрязняют продуктами жизнедеятельности своих мозгов? Почему природа не взбунтуется и не уничтожит эти мерзкие создания? Совершенно лишние создания на чистой и доброй планете.

Парень задрал голову и кольцами выпустил изо рта дым. Сквозь тёмные облака с неба грустным глазом смотрел неровный осколок бледной луны и, казалось, упрекал за очередную человеческую грязь. Что поделать, природа, придётся терпеть. Ты сама выбрала эту участь, подарив жизнь столь неблагодарному существу, как человек. Так что терпи.

Олег отбросил в красоты природы окурок и достал новую сигарету.

Войдя утром в комнату, Павел обнаружил Олега спящим на стуле у окна. Вытянув на подоконнике руку, парень, согнувшись, положил на неё голову. Положение неудобное, однако, совсем не мешало крепкому сну. А в прошедшую ночь сон – это самое важное достижение. Значит, Олег поправился, выздоровел. Возможно, ещё не окончательно, но кризис уже точно преодолён и оставлен позади.

Как хорошо! Прямо гора с плеч!

Не став будить парня, Павел прошёл в кухню. Нужно приготовить завтрак. Мужчина не мог похвастать особенными способностями в поварском деле, готовил лишь потому, что необходимо это делать, потому что больше некому готовить в его доме. Умел состряпать что-то обыденное, примитивное, но не более. Хорошо, что в эти дни Галина в этом помогла, а то бы пришлось кормить больного лишь макаронами да яйцами.

Впрочем, именно сейчас для лёгкого завтрака Павел и намеревался пожарить яичницу. И ещё надо бы заварить чай. Мужчина старался действовать тихо, чтобы не разбудить спящего подопечного. Да видно, не получилось, так как вскоре на пороге кухни появился Олег, потирая сонные глаза и потягиваясь.

– Привет, – тихо произнёс он.

– Доброе утро, – с улыбкой отозвался Павел. – Как спалось?

– Норм. Тело затекло.

– Да, сидя у окна, не слишком удобно спать.

На это замечание Олег лишь вяло пожал плечами. Желания разговаривать в нём так и не проявилось.

– Паш, можно у тебя душ принять? – спросил парень и брезгливо поморщился. – От меня уже воняет. Да и от майки тоже.

– Да, пожалуйста, – позволил Павел. – Там на полке найдёшь шампунь, мыло. Сейчас полотенце дам. Если нужно, порошок стиральный в углу.

Услужливый хозяин снабдил гостя не только полотенцем, но и предложил совершенно новую серую футболку и шорты. От футболки Олег не отказался, а шорты отверг, полагая, что они будут ему слишком широки. Джинсы, безусловно, тоже нуждались в стирке, но пока ещё можно было в них потерпеть.

Плескался Олег недолго, и водные процедуры принесли заметную пользу. Аромат мыла, чистота тела и волос передали и душе некое ощущение обновления. Вместе с телесной грязью настроение смыло тоску, воспрянула уверенность, пробудился аппетит. Даже мир, казалось, стал чище и светлее.

После душа парень нарядился в довольно просторную и достаточно длинную закрывающую бёдра футболку, брюки надевать пока не стал, давая коже ног насладиться воздухом, густым мокрым волосам позволил упасть на плечи слипшимися неряшливыми локонами. Покинув ванную, Олег прошёл в кухню, сел на табурет поодаль от стола, сложив ногу на ногу, после принялся продевать сквозь локоны тонкие пальцы, "расчёсывать", мять волосы в ладони, и снова "расчёсывать".

Олег вёл себя и выглядел естественно, по-домашнему, будто уже давно жил в этой квартире, и эта непосредственность, раскованность впитывалась теплом в душу Павла, пропуская в её серое пространство лучик солнца. И сразу одиночество куда-то подевалось, и привкус грусти исчез. Что и говорить, несмотря на все неприятности и инциденты, за эти дни мужчина уже привык к пареньку, принимал его, как давнего друга, как человека, с которым связывало много личного, переживал, словно за брата. А сейчас искренне радовался началу выздоровления.

Как хорошо! Улыбка завладела губами Павла и не собиралась их покидать. Робкий взгляд хоть и смущался, но настырно возвращался на обнажённые ноги парня, оценивал белизну и гладкость кожи, стройность, округлость коленей. Оценивал и признавал, что увиденное нравится. Олег же будто и не замечал, что его рассматривают. Сидел на табурете, теребил мокрые волосы, думал о своём и совсем не обращал внимания на стоявшего у плиты мужчину.

– Сегодня опять яичница? – бесцветно спросил Олег.

– Да... – неуверенно пожал плечами Павел, следя за шипящей на сковороде бело-жёлтой массой.

– Хоть бы сальца туда кинул или колбасы.

– У меня есть копчёная, сейчас нарежу.

– Это не то.

– Ну извини, я плохо готовлю. – В душе Павла заёрзала мелочная обида. – И вообще, ты прежде ел и не жаловался.

– Да не обижайся ты, – заметил интонацию Олег. – Просто мяса захотелось. Чего-нибудь сочного, сытного.

Павел выключил огонь под сковородой. Да, не те эмоции, совсем не те. Не обижаться нужно, а ещё больше радоваться: у парня появился аппетит, он хочет кушать! Ведь ещё вчера ему действительно было всё равно, чем его кормят, он лениво ковырял ложкой в супе, недоедал гарнир. А сегодня Олег хорошо крепко поспал, и теперь хочет так же хорошо поесть. Это же ещё одно доказательство победы над его болезнью!

– Я позже схожу и куплю свежее мясо, – сказал Павел и поставил перед парнем тарелку с горячей прожаренной яичницей.

Олег наконец оставил в покое свои волосы и, пододвинувшись к столу, взял в руки вилку.

– Ну, уж и колбасу давай, раз обещал.

На столе появилась нарезка и хлеба, и колбасы, и сыра, и свежего огурца. В чашку налит дымящийся чай, открыта пачка масла, предложен майонез, кетчуп. Подперев рукой подбородок, Олег с любопытством наблюдал за быстро растущим изобилием. Но вот мужчина всё же остановился, захлопнул холодильник и тоже сел за стол.

– Помнится, у тебя ещё какие-то котлеты были, – заметил Олег.

– Были, – кивнул Павел, – но вчера ты последнюю съел.

– Жалко. А кто их готовил?

– Галина. И суп тоже её производства.

– Понятно.

Олег сделал себе бутерброд с огурцом и колбасой и, вооружившись вилкой, принялся за яичницу. Странно, но сегодня она казалась довольно вкусной, и организм даже испытывал радость, принимая её. Да и колбаса неплоха, можно ещё бутербродик соорудить и сыра добавить.

Павел сидел за столом напротив парня и с глупой улыбкой наблюдал, как Олег с вдохновением художника делал себе разные бутерброды из предложенных продуктов и, откусывая большие куски, с аппетитом их поглощал. Должно быть, именно так умиляются бабушки, когда их внуки в великом множестве поедают свежие пирожки.

– Хочешь, я ещё яичницу пожарю? – предложил Павел, когда Олег отодвинул опустевшую тарелку.

– Нет, спасибо, – отказался парень, придвигая к себе чашку с чаем.

Улыбающийся наблюдатель совсем не смущал аппетит. Олег взял ещё кусок хлеба и по-хозяйски приготовил себе очередной сложный бутерброд. После, полюбовавшись произведением, с удовольствием вонзил в него зубы.

– А почему ты ничего не ешь? – спросил Олег. Его настроение значительно просветлело, наполнилось удовлетворением, и вот теперь захотелось общения.

– Я уже позавтракал, пока ты спал, – ответил Павел.

– И кто же тебе готовит, раз ты не дружишь с плитой?

– Я сам. То, что умею. Макароны, тушёнка, полуфабрикаты.

Олег покачал головой, и Павлу показалось, что с сочувствием.

– Галя сегодня придёт? – свернул парень на иную тему.

– Да, и уже, наверное, скоро...

– У вас с ней как, срослось?

Павел потупил глаза, и его улыбка стала ещё глупее.

– Почему у нас должно что-то срастись?

– Ну, всё-таки она с тобой уже целую неделю. Готовит, помогает. Хорошая девушка, умная, хозяйственная...

– Хватит меня сватать. – Улыбка потеряла смысл для своего существования.

– Да мне всё равно, – равнодушно пожал плечами Олег и обратил взор на последний ломоть хлеба, раздумывая, достаточно ли насытился организм, чтобы принять в себя ещё один бутерброд? – Просто неразумно упускать хороший шанс. К тому же я скоро уйду и перестану мешать вашим отношениям.

– Куда ты уйдёшь? – встрепенулся Павел.

– Как куда? Домой. Не буду же я жить у тебя вечно.

Решившись, Олег принялся за приготовление последнего бутерброда. Павел же заметно приуныл, в его светлую радость влилась чёрная печаль, наполнив душу серостью тоски. Олег прав, он не мог оставаться здесь вечно. Да только куда он пойдёт? Снова в тот притон? В тот гараж пусть даже просторный и со всеми удобствами? И главное к кому?

– У тебя же нет дома.

– Ну, какой-никакой есть.

– И думаешь, тебя там примут обратно?

Олег взглянул на собеседника – тот был хмур и слишком серьёзен. Не хотелось бы обсуждать с ним эту тему, уж очень она личная. Лучше о Галке посплетничать, легко и весело. Да видимо, с этим человеком ничего подобного не получится.

– А почему бы и не примут?

– И снова накормят наркотиками?

Вот ведь нудный мужик.

– Не обязательно. Там никто не заставляет...

– Но ты сможешь удержаться?

Олег отложил надкусанный бутерброд. Так всё было хорошо, чистота тела, настроение души, радость аппетита, а этот зануда взял и всё испортил, загрузил мозг тягостными проблемами, вернул жизнь в будни. Ну, хоть бы попозже сделал это.

Павел же расценил затянувшуюся паузу паренька по-своему. Ему показалось, что в нём проснулась грусть одиночества и разочарование в жизни. И эти чувства были столь близки душе мужчины, что её наполнил новый прилив сочувствия к собрату по печали.

– Почему ты уехал из своего города? – спросил Павел.

Ну, вот какое ему дело? Пожалеть хочет или ищет повод поучить уму-разуму?

– Я там оказался никому не нужен, – сам не зная зачем, ответил Олег.

– Ни друзей, ни родственников?

– Есть и те и другие. Но друзья не из тех, кто готов поддержать, а родственники... – Парень отпил чай, тоскливо взглянул на надкушенный бутерброд. Душа в очередной раз просилась поплакаться, и на этот раз разуму сдержать её не удалось. – Там остались родная мать и двое моих братьев. Один старше меня на пять лет, другой на пять лет младше. Но они отказались от меня и выгнали из дома.

– Почему?

– Это долгая история. Да и неинтересная. Я оказался не таким, каким хотели меня видеть. Так сказать, не оправдал надежд. – Олег изобразил улыбку простачка и взял в руки отложенный бутерброд. Трапеза прекрасно скроет истинные эмоции. – Вся моя родня – сплошная интеллигенция, культурные важные люди, а я вот... двоечник и повар.

– Постой, но за это не выгоняют из дома.

– Конечно. Однако это обстоятельство стало началом отсчёта моих прегрешений. – Олег откусил большой кусок, смочил его во рту глотком чая. – Со временем добавились неправильная компания, неправильная жизнь. Я стал позором семьи. Паршивой овцой в стаде. Во мне разочаровались и выгнали.

– Это же ненормально.

– Ну почему? Чтобы сохранить идеальную чистоту, нужно просто удалить грязное пятно.

– И где же ты жил?

– Вовсе не на улице. Говорю же, были друзья, знакомые. – Олег закинул в рот последний кусок и облизал пальцы. – Ввязался в одну авантюрку, хотел быстро и много заработать, а не получилось. Зато пристрастился к наркоте. Ну а потом... потом я понял, что в родных краях меня больше ничего не держит. Что этот город раздражает и злит. Что там всё плохо и никогда не будет хорошо. И тогда я уехал в прямом смысле слова, куда глаза глядят. А поглядели они на название этого города. И вот я здесь.