Текст книги "Чёрное и Белое (СИ)"

Автор книги: Вера Анмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

– Так почему же не разбогател?

– Этот шрам изуродовал меня, превратил в некондицию. Меня больше не выбирали.

Павел смотрел на освещённое бледным лунным светом милое личико и никак не мог представить, что столь хрупкий мальчик становился игрушкой маньяков.

– Мне не верится, что ты по своему желанию соглашался на боль и унижения. Что это могло нравиться. В тебе так велико чувство собственного достоинства...

– Одно другому не мешает. И кое-что мне действительно нравилось. Да, Паш, я не такой милый, как кажусь. Вот приглашаешь жить к себе, а ведь совершенно меня не знаешь. А вдруг я тоже маньяк, убийца? – Олег вдруг приподнялся и крепко схватил Павла за шею. – Сейчас вот возьму и задушу тебя!

Тонкие пальцы не шуточно сдавили горло, в тусклом блеске глаз не было ни намёка на игру. Однако грубая выходка хулигана-беспризорника не вызвала у Павла ни страха, ни даже малейшего трепета. Напротив, возмутило. Совсем распоясался мальчишка! Подобное нахальное поведение необходимо пресечь сразу, на корню. Одно движение, – и ситуация немедленно изменилась. Теперь Олег лежал вжатый в подушку, его руки закинуты за голову, их запястья сжаты в широкой мужской ладони, а сверху навис строгий крепыш.

– У тебя не та весовая категория, мальчик, – проговорил Павел. – Тебе со мной не совладать.

– О да, – выпорхнуло дыхание покорности. – Ты такой сильный, Павел, ты победил. Теперь я твой пленник, раб и всецело отдаюсь твой власти!

Что за ерунду он несёт? "Пленник", "отдаюсь власти"... И этот хриплый шёпот... Неужели решил затеять одну из тех садистских грязных игр? Ну уж нет. Здесь, в этой постели им не место! Никакого принуждения, никакой боли! Павел уже раз опозорил себя насилием, хватит. Отныне только уважение и ласка. Только благие чувства, как для тела, так и для души. И сейчас Павел скажет этому капризному ребёнку, этому несносному мальчишке... что похабщина отвратительна... что он не из таких!... Не для подобных игрищ! Что ещё за притихший пленник? Что ещё за покорный раб? К чему? К чему этот пленник, спрятавший напряжённое ожидание под подрагивающими ресницами... Этот раб с приоткрытыми мягкими губами, ожидающими приговора...

Павел невольно облизнулся. Сейчас это аппетитное лакомство принадлежит ему. Ему одному. Готово отдаться, подчиниться. Ему одному. Может, у этой игры не слишком дурные правила? Может, стóит попробовать?

– А... А что я должен делать?

Какой же смешной этот Павел! Но Олег сдержал улыбку и вместо неё томно выдохнул:

– Всё, что пожелаешь, господин.

Павел сидел на своём рабочем месте и как мог прикрывал улыбку, которая упрямо не желала покидать его лицо. Она приклеилась к губам, когда Олег, неловко прикрывшись широкой майкой, выбежал в прихожую и чмокнул Павла в щёку: «Удачного дня, милый!» Вот с того момента погасить её стало невозможно. Каждое мгновение она подпитывалась светлым воспоминанием о нежном шепотке и кокетливой искорке голубых глаз. Так и приходилось прикрывать улыбку рукой, дабы любопытные коллеги не заметили столь странного явления у обычно серьёзного и смурного их соратника.

Задребезжал лежащий на столе сотовый. Олег. Вспомнив, как он утром игриво помахал ручкой на прощание, Павел аж сжал ладонями щёки, сдерживая рост счастливой улыбки.

– Привет, Олег, – молодой человек совладал наконец с эмоциями.

– Доброе утро, милый, – отозвался тихий голосок. – Как ты? Наверное, не выспался?

"Ничего страшного. Всё хорошо у меня", – сформировался в голове стандартный ответ. Однако состояние души озвучило совсем иные слова.

– Да, не выспался. Но совсем не жалею об этом. А ты как? Извини, я тебя разбудил утром.

– Ну и правильно. Иначе бы я проспал. Работать совсем не хочется. Сейчас бы в кроватку вернуться, полежать, понежиться. – Олег даже сладко потянулся. – Можно и не одному. Я бы пригласил тебя под одеялко.

Павел смутился от нескромного намёка, по инерции быстро огляделся, – но нет, вроде, никто ничего не слышал и не заметил.

– Я бы... я бы с удовольствием, – ещё тише ответил мужчина, – но придётся подождать до вечера.

– До вечера, да. Это довольно долго, – с ноткой печали вздохнул паренёк. – И я так поздно возвращаюсь, ты меня не дождёшься.

– Дождусь.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Что ж, поверю, – вновь расцвело кокетство. – Если не дождёшься, я тебя разбужу. Я хочу тебя.

Павел почувствовал, что краснеет и снова беспокойно окинул взглядом кабинет – пока внимания на него никто не обращал. А томный шёпот тем временем продолжал:

– Хочу в плен твоих сильных рук, в огонь твоих поцелуев...

Мужчина совсем разволновался.

– Прекрати, – предпринял он слабую попытку остановить тревожащие душу признания.

– ...Чтоб ты снова вжал меня в кровать всем своим весом. Мне нравятся твои крепкие мышцы. Хочу вновь провести по ним ладонями... языком... мммм...

Попытка не удалась. Более того, продолжение излияний так натянуло нервы возбуждению, что заставило выйти из кабинета.

– Олег... Олег, что ты делаешь? Я же на работе.

– Я тоже. Но это не мешает мне мечтать о тебе.

Обманщик. Вряд ли он так сильно мечтает о новоявленном любовнике. Всё это просто красивые словечки, сладкая конфетка для настроения. Но как эти словечки возбуждали. И достаточно заметно возбуждали. Не дай Бог кто-нибудь увидит.

– Не хулигань, Олег, – воззвала к благоразумию вторая попытка. – Ты меня сейчас заведёшь, а мне ещё в лабораторию идти.

– Ну, какой же я хулиган? – ответила детская невинность. – Скромный мальчик, который покорно ждёт вечера, чтобы покорно отдаться твоей страсти.

– Олег! – строго пресёк Павел, чувствуя, как скапливается напряжение внизу живота.

– Всё-всё, больше не буду, – тут же отступил парень, но вновь запустив в голос мягкость интима добавил. – Я только хотел пожелать доброго утра. И сказать, что ты был великолепен.

Павел лишь покачал головой – этот бесёнок неисправим.

Отключив связь, Олег спрятал телефон в карман и отвернулся от окна, возле которого только что ворковал. В стороне застывшим памятником замер молодой напарник и недоумённо взирал на парня.

– Что это такое было? – спросил он.

– Ничего, – равнодушно пожал плечами Олег, вернувшись к работе. – Я просто разговаривал со своим любовником. Ты же ушёл курить.

– Ушёл. Вернулся и вот такое услышал. Ты педик что ли?

– Да. А что? Начнёшь брезгливо сплёвывать?

Напарник ещё раз смерил Олега хмурым взглядом и отступил к плите.

– Больно надо, – пробурчал он. – Мне вообще до лампочки твоя личная жизнь.

– Вот и замечательно.

– Только ко мне не смей приставать, понял!

– Не бойся, – усмехнулся блондин. – Ты не в моём вкусе.

Утром Олег специально встал рано, чтобы проводить Павла на работу. После второй подряд бессонной ночи молодой мужчина выглядел неважно. Однако забота и добрая улыбка милого друга создавали радостное настроение и включали солнечный свет в душе.

– Тебе подлить кофе? А бутерброды ещё поджарить? Завтрак – это важно. Ты на работе кушаешь? Где обедаешь?

– У нас столовая есть внутри здания.

– Там хорошо готовят?

– У тебя вкуснее.

В ответ лёгкий румянец смущения и скромно прикрытые пушистыми ресничками глазки. Само обаяние. Как вот у него так получалось? Хотелось укутать в объятия это хрупкое создание, оградить от всего злого и грязного. И не разлучаться с ним никогда.

– Мне пора бежать, Олег, – заставил себя Павел остаться в реальности. – Иначе я опоздаю.

– Да, конечно.

Нежный свет голубых глаз приковывал к себе душу, и она наотрез отказывалась покидать этот сладкий плен. Видно, так и придётся оставить её здесь, пока тело отсиживает свои восемь рабочих часов.

Перед тем, как выпустить Павла в мир, Олег оценил его внешний вид, застегнул пиджак, поправил воротничок рубашки, который не очень хорошо скрывал пятно засоса на шее. Но об этом Павлу лучше не говорить, а то ещё разнервничается.

– Удачного дня, милый! Я буду тебя ждать.

Всё-таки хорошо, что последний барьер между ними сломлен. Павел чувствовал себя свободнее, ослабил оковы комплексов. Ну а Олег... Павлу казалось, что он стал более открытым, более радостным, стал светлее. Если только не притворяется.

Проводив друга, Олег вернулся в кровать. В кровать Павла, ибо свой диван он в этот раз так и не расстилал. Под одеялом ещё сохранилась часть тепла от тела мужчины.

Ну, кажется, жизнь совсем наладилась. Тепло, сытно, мягко, уважают, опекают, ценят. А теперь ещё и удовлетворяют. Всё-таки хорошо устроился. Да и Павел этот, вроде бы, ничего. Пока что рассказы о безобразном прошлом Олега на него не подействовали отталкивающе, но со временем наверняка подействуют. Немного грязных подробностей, и в этом правильном человеке, строящем жизнь из блоков морали, обязательно зародится неприязнь.

Вот только нужна ли она. Действительно, чего плохого в Павле? Добрый, внимательный, симпатичный. Даёт больше, чем требует. В конце концов, именно благодаря ему Олег выполз из трясины наркоты и разврата. И избежать тюрьмы он тоже помог, дав следствию ложные показания. Фактически без участия этого мужчины, Олег так бы и не воплотил в реальность свою мечту о спокойной, честной, нормальной жизни. Для чего он сбежал из того ада? Чтобы начать новую жизнь, с чистого листа. Так вот она и началась! Появились приличная работа, свой чистый угол, появилась независимость. А вместо пьяных наглых клиентов – постоянный молодой любовник. Зачем всё это терять, даже с приходом лета? Вот только бы у Пашки с родителями всё наладилось.

Пашка, Пашка. Чем он живёт один в своей берлоге? Он говорил, что у него есть друзья. Кто они? Почему никогда к нему не приходят? А его жена? Почему они остались врагами? У Павла, вроде бы, такой покладистый характер. Хотя да, иногда он становится невыносимо нудным. Но ведь это только иногда. И интересно посмотреть на дочку Павла. Сколько ей лет? Хорошенькая, наверно.

А может, у Пашки есть в доме фотографии? Олег, конечно, проводил в квартире уборку, но по ящикам особо не лазил. А возможно, там имелось кое-что интересное.

Вспыхнувшее любопытство немедленно прогнало сон. Олег вскочил с кровати, огляделся. На видных местах в квартире не висело ни одного фотопортрета. Значит, снимки где-то спрятаны. Где можно хранить фотографии? Например, на книжных полках. Олег пригляделся к разноцветным рядам книг. На одной полке находилась художественная литература, на другой преобладали какие-то учебники и справочники по химии. Парень принёс стул, поднялся, пролистал несколько книг, ничего интересного не нашёл. Лишь из жёлтого учебника рассыпалось несколько листков, исписанных разными формулами. Спрыгнув со стула, Олег поспешил собрать их обратно. Какое-то зашифрованное послание инопланетян, к тому же с кучей поправок и исправлений. Это неинтересно.

Где ещё хранят фотографии? Возможно, с документами. Где Павел держал паспорт, Олег знал. Открыл шкаф, выдвинул ящик. Паспорт, диплом, военный билет, квитанции... И всё. Где же ещё поискать?

Олег просмотрел стол и тумбочку под телевизором – нет ничего. Конечно, можно перевернуть бельевой шкаф, но вряд ли и там что-то найдётся. Только время терять. Утомлённый бесплодными поисками, парень вернулся в кровать. Любопытство не получило удовлетворения, но придумать место, в котором можно хоть с какой-то надеждой продолжить поиски, оно никак не могло.

"Значит, он отдал все фотки матери", – наконец решил Олег, и, успокоившись на этом, закрыл глаза и сразу же заснул.

Однако к возвращению Павла парень успел не только выспаться, но и навести в квартире чистоту, и приготовить вкусный ужин. Едва молодой мужчина переступил порог родного дома, прихожая осветилась ярким светом лампы, и раздался радостный негромкий голосок:

– Ну наконец-то ты вернулся! Я скучал.

Скучал. Вот ведь врунишка. Павел взглянул на Олега и промолчал. Его сжатые губы и хмурая складка меж бровей выдавали серые оттенки в настроении. Не иначе, как снова неприятности на работе. Подскочив к другу, Олег помог ему снять пальто.

– Не нужно, – сухо отстранился Павел.

Не нужно, так не нужно. Парень отступил в сторону. Его радость тоже поджала хвост и притихла. Молча Олег наблюдал, как Павел разулся и прошёл в вою комнату. Что это вдруг случилось с ним под вечер? В конце концов, Олег же не виноват в его передрягах трудовой жизни. А может, вовсе не в них дело? Может, Павел действительно переосмыслил то, с каким типом связывает свою судьбу, и теперь его чувства быстро охладевали? Именно этого Олег и хотел. Но как странно... на душе вдруг стало тревожно от подобного предположения.

Олег просеменил следом за Павлом в комнату.

– Паш, у тебя что-то случилось? – прислонился он к косяку.

– Случилось, – буркнул мужчина, стягивая галстук.

– Пожалуешься?

Павел повернулся к собеседнику и вперил в него пронизывающий взгляд. Конечно, пожалуется. Ещё как пожалуется!

– Что вот это такое? – жёстко поинтересовался он и, отогнув ворот рубашки, ткнул себе в шею.

Олег облегчённо выдохнул: чувства Павла не остыли, а остальное – такая мелочь.

– Это – поцелуй моей страсти, – ответила улыбка милого проказника.

Только строгий Павел на подобную уловку больше не поведётся.

– Замечательно! Но не могли бы подобные поцелуи оставлять менее заметные отметины?

– А что, кто-нибудь увидел?

– Конечно, увидел! – рявкнул Павел. – И указал всем остальным. Меня подняли на смех!

Осознав причину гнева, Олег лишь криво усмехнулся. Ну что за детский сад?

– И ты сразу стушевался, застеснялся, щёчки покраснели...

– Не ёрничай.

– Лучше бы похвастал: "Да, у меня была жаркая ночь с пылкой красоткой!" Тебе бы ещё и завидовать стали.

– У меня не такая репутация.

– А какая? Медведя одиночки, который закрылся от мира в своей берлоге? Или неудачника, поставившего на себе крест?

В тёмно-карих глазах вспыхнуло пламя возмущения.

– Не рассуждай о том, чего не знаешь! – заткнул болтуна мужчина.

Говорить больше не о чем. Олег всё равно не поймёт, ибо смотрит на жизнь совершенно иначе. У него другие ценности, иные правила. Павел снял пиджак, кинул его на стул и отправился в ванную, пройдя мимо парня так, словно тот перестал существовать. Смотри-ка, какой обидчивый. И из-за чего? Из-за какой-то ерунды.

– Можно найти сотню оправданий этому пятнышку, – напряг Олег голос, чтоб его услышали в ванной. – Муха укусила, прыщ выдавил, расчесал... К чему устраивать такую трагедию?

Павел не отвечал. Для него тема была закрыта окончательно. И свою обиду он считал вполне оправданной и справедливой. Мальчишка не знал всех нюансов, всех обстоятельств произошедшего инцидента вызванного его, как он считает, невинной выходкой.

"Боже, Павел Маркович, что это у вас на шее? Неужели засос?!" – И такая мерзкая ехидная улыбочка. Естественно мерзавец Дмитрий постарался, чтоб его возглас услышали и все остальные, чтоб тоже внесли свои колкие фразы в общий гогот.

Павел осмотрел в зеркале свою шею. Да, пятно заметное. Ну Олег! Шалун, как он подставил! И хоть бы предупредил, тогда можно было бы пластырем заклеить.

"Так вот почему у тебя ошибки в графиках, ты весь в любви! Видать, горячая кошечка!"

Вымыв руки, Павел вышел из ванной. У дверей стоял Олег, и его глазки были наполнены таким раскаянием, что обида тут же без возражений подписала помилование.

– Я тебя очень прошу больше не оставлять таких отметин, – смягчившись, попросил Павел. – По крайней мере, на видных местах.

– Хорошо, – виновато опустились реснички. – Прости, это получилось нечаянно.

Это, конечно, отговорки, и всё было сделано специально, но продолжать сердиться на столь милое существо Павел больше не мог. Он обнял парня и по-отечески поцеловал его в светлую макушку.

Получив прощение, Олег снова повеселел. Он не осознал свою вину, однако, рушить лад в отношениях из-за такой ерунды не выгодно никому. И потому проще повиниться, чем спором подпитывать пламя гнева. И вот лад восстановлен, и пора перейти к ужину.

– Сегодня филе индейки с тушёными овощами и миндальный кекс.

Стол накрыт, но трапеза началась в молчании. И обиженный, и обидчик, несмотря на примирение, ещё чувствовали некоторую неловкость, словно неприятный запах, оставленный ссорой. Однако Олег планировал провести ужин в приятной беседе, и изменять своим планам не собирался.

– Паша... – вкрадчиво вступил он в разговор. – Тебе нравится твоя работа?

– Нравится, – кивнул Павел.

– Ты туда устроился сразу после института?

– Да. Проходил практику, и мне предложили остаться.

– О! Значит, тебя оценили, как хорошего работника?

– Ну... в общем, да. И я стараюсь этот статус не терять. У меня там репутация отнюдь не медведя, а опытного серьёзного специалиста.

– Это хорошо. Карьерные ступеньки наверно выкладываешь?

– Выкладываю, – ответил Павел и почему-то добавил грустный вздох. – Только пока не получается у меня ничего.

– Ну не всё сразу, – попытался подбодрить паренёк. – Да и конкуренция, наверняка у тебя там, да?

– Вот именно, конкуренция.

И снова этот вздох грусти. Всё-таки что-то неладно происходит у мужика на работе, только он не хочет говорить об этом. А любопытному Олегу помимо радостей жизни Павла было бы весьма интересно узнать и его печали.

– Я заметил, у тебя какие-то проблемы на работе, – сказал Олег. – Ты даже выпил в прошлый раз из-за них. Может, расскажешь?

Павел молчал. Разве поймёт его этот мальчишка? Ну, выслушает, ну, назовёт трусом, махнёт рукой и потеряет даже то малое уважение, которое имел. Однако паренёк перестал быть чужим, и к нему всё больше хотелось прижаться не только телом, но и душой.

Павел отложил вилку, и его обиды сами собой полились наружу:

– Я провёл инновацию для нашей лаборатории, улучшил формулу раствора. А мой коллега, с которым я на тот момент дружил и делился своими разработками, выдал это изобретение, как своё. И как следствие, получил повышение. И ладно бы успокоился на этом, а то недавно подправил в моём графике цифру и представил директору мою липовую ошибку. Мне был сделан выговор. Доверие ко мне, как к специалисту подорвано. И я не удивлюсь, если мой следующий график отдадут на проверку именно этому подлецу.

– А почему ты не пошёл к директору и не рассказал ему всё?

Именно такую реакцию Павел и ожидал.

– Я не привык жаловаться.

– Но это не жалобы. Ты защищаешь свои права.

– Ну... – Трусость не скрыть никакими оговорками. – Сразу не пошёл, а потом уже было поздно.

– Защищать себя никогда не поздно, – отмахнулся Олег от глупости. – У тебя есть доказательства, что он тебя обокрал и подставил?

Павла подивили деловые нотки в голосе парня. Казалось, тот намеревался провести расследование.

– Остались лишь черновики расчётов. А случай с графиком почти недоказуем. Если только тщательно приглядываться к данному листу с текстом...

– Это тот черновик, что лежит в жёлтом учебнике? Там сплошные исправления, ничего не понятно.

Павел пригляделся к парню:

– А как тебя занесло в жёлтый учебник?

– Я... Я пыль вытирал на полках. Книга упала и из неё выпали листки, – оправдался Олег и поспешил вернуть разговор в прежнее русло. – Так это тот черновик?

– Да, тот.

– Ну тогда нет ничего проще обелить себя. Покажи директору черновик, докажи свой почерк. А потом к твоему обидчику само собой доверие пропадёт. История с графиком подвергнется исследованию.

– Но ведь формула представлена несколько месяцев назад. Он спросит, почему я раньше молчал?

– И я не знаю, почему. Может, боялся. А может, слишком добрый. Рассчитывал, что у предателя проснётся совесть, а она не проснулась. В любом случае нужно действовать, пока не придумали ещё какую-нибудь пакость против тебя. Жизнь не любит слабых, поверь мне. И не только на дне общества, всюду, даже в монастыре. Везде, где есть хотя бы малейшая конкуренция, действуют законы джунглей: если не сожрёшь ты, то сожрут тебя.

Павел снова замолчал. Надо же, Олег не посмеялся над ним. Напротив, принялся искать выход из положения. Его рассуждения, конечно, были правильны. Вот только не умел Павел так жить, как советовал паренёк. Пожирать не научился.

Олег смотрел на молчаливое понурое сгорбленное существо и начинал понимать, почему жена оставила Павла. Бабы тоже не любят слабых. А Павел был слаб. Вернее, нерешителен и трусоват, ибо духовной силы в нём чувствовалось изрядно. Ему бы следовало научиться правильно ею пользоваться.

– Паш, а ты с женой не общаешься? С дочерью? – спросил Олег.

Павел покосился на собеседника.

– Ты к чему это?

– Да просто в доме у тебя не видно никаких фотографий... портретов дочки...

– А, так вот зачем ты на полке так тщательно пыль протирал.

– Ну... честно говоря, да, – улыбнулся скромный шалунишка.

– И где же ты ещё искал фотографии?

– Паш, ты не думай, я ничего у тебя не трогал. Я только хотел посмотреть. Любопытно же.

– У меня есть фотографии, я храню их в компьютере.

– Ах да, сейчас же всё содержится в компьютере! И как я не догадался? Совсем отстал от развития цивилизации. Покажешь их?

– Покажу. Ну а в шкафах и ящиках я разрешу тебе свободно копаться только в том случае, если ты согласишься остаться у меня насовсем и станешь хозяином этого дома.

"Точно маньяк", – почему-то вспыхнуло в голове Олега.

– Ты меня не выдержать столько, – сказал он вслух. – У меня тяжёлый характер.

– Да вроде не очень, – пожал Павел плечами.

"Или мазохист."

– Посмотрим. Ты сначала с родителями помирись.

21. ЧЁРНОЕ

Дни шли, а Павел так и не решался вступиться за свою честь. Сначала Олег интересовался, подталкивал, но потом махнул рукой. Не хочет, не надо. В конце концов, это его проблемы, пусть сам их и решает. Лично у парня всё шло ровно и гладко, без мытарств. Он работал и отдыхал от необходимости постоянно выживать и приспосабливаться. Даже скука и лень сейчас ему доставляли удовольствие. Тело всё реже и реже вспоминало о жестокости ломки, душа заново училась радоваться и различать краски окружающего мира.

А как хорошо прошли выходные! Неторопливая прогулка по улочкам города под тихо оседающими снежинками. Чашечка кофе в маленьком кафе у парка. И так спокойно, так приятно. Павел рассказывал об истории города, о его интересных местах, которые они с Олегом обязательно посетят. И в тот момент мужчина казался таким близким, таким родным. И вовсе не нудным. Давно, очень давно Олег не гулял вот так просто, без цели, без спешки, любуясь окружающими пейзажами.

А вечером романтический ужин на двоих в полумраке тусклого бра, лёгкая беседа о пустяках, плавно переходящая в кокетство, а затем и в нескромные намёки, которые в свою очередь щекотали желание тонким пёрышком возбуждения.

Да, мечта о новой жизни определённо сбывалась. И не без помощи Павла. Сейчас Олег признавал, как правильно поступил, оставшись в доме этого мужчины, а не поддался амбициям и не пошёл снова скитаться по чужим домам и кроватям. Что и говорить, большая благодарность Павлу, что проявил упрямство и не отпустил от себя. Теперь и Олег должен отплатить добром. Но пока от него добряку Пашке лишь одни тревоги.

– Сегодня мне звонила мама, – как-то за ужином сообщил Павел.

– Ну и как?

– Разговаривала обычным тоном на самые обычные темы. О нашей ссоре и о тебе не упоминала.

– Ну вот видишь, всё отлично! Недельку подулась, конечно, но женщины без этого не могут.

Олег и не скрывал радости. Наконец-то он мог снять с себя груз вины за опасную размолвку Павла с родителями.

– Как хорошо, что твоя мать всё-таки оказалась умной женщиной. И отец тоже поддержал тебя. Считай, родители приняли твой голубой оттенок!

– Мне нужно будет сходить к ним в выходные.

– Конечно-конечно! Вот в субботу и сходи, я всё равно работаю. А в воскресение давай опять где-нибудь погуляем вдвоём.

Вдвоём, весь день. Как Павлу приятно было слышать такое предложение от Олега. Аж тепло по душе разливалось.

– Олег, значит, теперь ты согласен остаться со мной навсегда?

В тёмно-карих глазах мужчины горела надежда на утвердительный ответ. Вот зачем ему это нужно? Неужели его чувства настолько велики? Пока что Олег не собирался покидать Павла. Пока. А что будет дальше, он не знал. Его-то сердце так не полыхало. И Олег не любил давать обещания, которые он, скорее всего, не выполнит.

– Время покажет, Паш. Сейчас я никуда не уйду.

Чтобы не видеть проявившуюся маску тоски, Олег взял со стола опустевшие тарелки и отошёл к раковине. "Всё началось с того, что Павел попросил остаться у него на пару дней, чтобы оклематься после аварии. Я остался. На пару дней, на пару недель, на пару месяцев. Я всё соглашался и соглашался. А теперь он просит остаться навсегда. Неужели и в этот раз уступлю ему?"

– Скоро Новый год, – произнёс Олег. – Как ты обычно отмечаешь этот праздник?

– Обычно я провожу его в доме родителей, – сухо ответил Павел.

– А разве друзья тебя не зовут в компанию?

– Нет.

– Почему?

– Двое из них женаты, третий почти женат. Это семейный праздник.

Олег разлил по чашкам крепкий чай и вернулся с ними за стол.

– А ёлку дома ставишь? – снова спросил парень.

– Нет. Для дочери ставил, а сейчас не для кого.

– Так для себя. Ёлочный аромат, мигающие огоньки, блестящие игрушки. Давай в этом году поставим ёлку и вместе отметим праздник.

И вновь волна счастья захлестнула душу мужчины, вернула улыбку. Снова вместе, снова вдвоём! Снова Олег захотел быть рядом с ним. И вера в его искренность подпитывала надежду на совместное будущее.

– Можем пойти в клуб на всю ночь, – предлагал Олег, распаковывая пачку печенья. – Там будет весело и ярко! А можем провести тихо, по-домашнему.

– Давай по-домашнему, – выбрал Павел. – Только ты и я.

– И ёлка.

– Обязательно!

– Классно! Елка. Новый год, подарки, шарики... а за окном пушистый снег.

На губах парня застыла мечтательная улыбка, а его мысли унеслись куда-то очень далеко. Туда, где в углу большой комнаты была установлена живая невысокая ёлочка, и трое мальчишек с весёлым шумом доставали из коробок яркие стеклянные шары, разные фигурки, сверкающую мишуру, гирлянды и всё это вешали на ароматные сосновые ветки.

– Чур, я сам буду её наряжать! Сам. Как в детстве. Мой старший брат Димка, был таким крепким, что мог поднять меня на руки, и я украшал верхушку. И хотя его роста всё равно немного не хватало, мне эта забава ужасно нравилась. Потом Димка вырос, но к тому времени подрос и младший Юрочка. На руки стали поднимать его. И мне было ужасно завидно. Я тогда демонстративно брал табурет, поднимался и вешал шары на самый верх.

– Вы были дружны?

Густой мужской голос вытолкнул разум из воспоминаний. Олег перевёл взгляд в реальность, на мужчину, что сидел напротив и внимательно слушал.

– Да, были дружны. Особенно мы с Димкой. Он мне родной брат, а Юрка уже сводный.

– Куда же потом делась ваша дружба?

– Должно быть, разбилась о морали и законы общества. Моей семье очень важно выглядеть в глазах окружающих идеальными и безупречными.

– А это возможно?

– Невозможно. Но они очень старались. У вас на работе устраивают праздничные корпоративы? – резко сменил тему Олег.

– Устраивают, – вернулся Павел к чаепитию, потеряв интерес к беседе. – Только я на них не хожу.

– Почему? Очень выгодная атмосфера для конфиденциальной беседы с директором.

– Ты опять об этом?

– Да, опять. Ибо хочу, чтоб ты наконец наступил своей робости на горло и освободился от неё. Стань мужчиной, расправь плечи...

– Давай не будем развивать дальше, – пресёк Павел.

– Не будем. Ну давай не будем, – проворчал Олег. – Можно подумать, это мне нужна твоя карьера. Если уж тебе она до лампочки, то мне тем более.

– Ты просто не можешь понять...

– Нет, не могу, Паш. Сидеть и покорно ждать, когда тебя окончательно раздавят – понять не могу.

В разговоре повисла тяжёлая пауза. Хотя Павел и признавал правоту Олега, он готов был спорить и объяснить своё поведение. Вот только эти объяснения вряд ли принесут результат. Олег останется при своём мнении.

– Ты считаешь меня неудачником? – спросил Павел.

– Я этого не говорил, – бесцветно отозвался Олег, покусывая печенье.

– Но наверняка так считаешь. – В этом мужчина не сомневался. – Ты сам-то многих сожрал?

– Многих. Даже давился от жадности.

– Ну и что тебе это дало?

– То, что я жив. – Олег отодвинул от себя полупустую чашку и, скрестив на груди руки, направил на собеседника потемневший взгляд. – Там, где я жил, иначе нельзя было. Там не просто джунгли, а самые их дебри, где обитают только хищники и ядовитые твари. По неволе становишься таким же. И ты стал бы. Либо же подох.

– Но я не в тех дебрях.

– Да, тебе повезло. Но, видишь, всё равно наткнулся на ядовитую зверушку. И вместо того, чтоб её уничтожить, сидишь и ждёшь нового укуса. Ты же занимался боксом, Паш. А там нужно бить людей.

– Это спорт.

– Ну и что?

– Там правила. У соперников равные условия.

– В жизни как-то иначе? Ты либо отражаешь нападение, либо нападаешь сам. И условия равные в твоём случае. Разве что выпад был неожиданным. Ты не смог увернуться.

– Нет, в спорте всё иначе, значительно примитивнее, – доказывал Павел. – Без подвоха и предательства, без ударов ниже пояса. Там всё честно.

– Ну, допустим, – уступил Олег, хотя по-прежнему не понимал оправданий. – Вот скажи, когда ты на ринг выходил, боялся соперника?

– Конечно.

– И всё равно шёл в бой. И даже, думаю, побеждал.

– Бывало и побеждал.

– Тогда чего ты боишься сейчас? Неужели этот тип сильнее тебя только потому, что сумел сделать подлость?

Павел вновь отвёл взгляд. Разговор получался слишком откровенным. Таким откровенным и детальным, каким никогда и ни с кем не был. Но как ни странно, Павел был вовсе не против таких разборок его недостатков. Олег не презирал и не насмехался. Он старался добраться до сути, будто выявлял причину болезни. Болезни, которую намеревался излечить.

– Я не могу объяснить, Олег. Меня будто что-то держит, будто сковывает. Я начинаю находить сотни поводов избежать конфликта, и все они мне кажутся весьма убедительными. И я ухожу с поля боя, так и не начав битвы. Ты не представляешь, как я себе противен после этого. Но... наверное, я действительно слаб перед жизнью, перед её борьбой без правил.

– Если бы ты был слаб, то не вылечил бы меня. И уж тем более не удержал бы.

– Хочешь сказать... – Павел взглянул на парня. – Ты остался из-за меня?

Свет голубых глаз смягчился, полные губы тронула лёгкая улыбка. Парень хотел отшутиться каким-нибудь милым комплиментом, но лишь честно пожал плечами. Он и сам не знал, зачем остался. И уж тем белее не знал, что из всего этого получится.

– Не переводи тему. Ты в каком-то смысле тоже увяз в болоте. В своём болоте. И если не поверишь в свои силы, то так в нём и останешься.

Вариант празднования Нового года по-домашнему наедине с Павлом Олегу сначала не очень понравился. Павел хороший человек, но с ним было скучновато. Где-нибудь среди людей, под разноцветную иллюминацию и громкую музыку, конечно, веселье ощущалось бы гораздо острее. А учитывая, что Олег не отмечал Новый год уже несколько лет, ему естественно хотелось сделать это радостно и ярко. Но Павел предпочитал праздновать в тихой уютной домашней обстановке.