Текст книги "Чёрное и Белое (СИ)"

Автор книги: Вера Анмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Значит, ему действительно повезло?

"Не смей уезжать из города. Я тебя сам найду."

Нет уж. Олег уже решил: как только потеплеет, он покинет город навсегда. Куда? Да какая разница? Куда глаза глядят. Его никто нигде не ждёт, ему не с кем прощаться и нечего терять. Вот только избавиться бы от боли да подкопить денег. Да, решено, весной как потеплеет, так он и уедет отсюда. Лучше на юг, там больше солнца. Вот только денег подкопит. Да боль... прогнать боль... И к солнцу. К солнцу...

Павел присел на край дивана рядом с уснувшим парнем. Он и сам устал. Со стороны наблюдать за процессом допроса и дознания интересно, но вот быть непосредственным его участником тяжело.

"Вы уверены, что Горохов пришёл к вам именно двадцать первого октября?"

"Да, уверен. У меня в офисе календарь перед глазами."

"И вы утверждаете, что весь вечер того понедельника он провёл в вашей квартире?"

"Да, утверждаю."

"Кто может подтвердить это?"

"Вера Захаровна, соседка со второго этажа. Инспектор с ней разговаривал."

"Она хорошо знает вас?"

"Она всех хорошо знает. А я вообще вырос в этом доме, так что... Вы полагаете, что я мог её предупредить? Но у меня не было для этого времени. Ваш инспектор, наверняка докладывал."

"Докладывал. Однако вы могли поговорить с ней раньше."

"Мог. Да вот только не знал о чём."

"Разве Олег вам ничего не рассказывал?"

"Нет."

"Хотите сказать, что он вообще нечего о себе не говорил?"

"Говорил, но крайне мало. Упоминал, что жил с каким-то Леоном... Бóльшую часть времени он находился в лихорадке и просил дозу."

"И всё?"

"И всё."

"И вам совсем неинтересно, какого человека вы пригрели в своём доме? Может, он маньяк, убийца?"

"Может и так. Но он был слишком слаб, и его мучила лихорадка. В таком состоянии любой человек достоин лишь сочувствия и жалости. Конечно, мне любопытно узнать, что за человек Олег, и что с ним произошло, и я бы с ним обязательно поговорил, но потом, когда бы он поправился. А сейчас... разве вы сами не видите? Ему совершенно не до разговоров."

"С такой философией вам в пору сестрой милосердия работать. А может, вы просто стали неравнодушны к своему пациенту?"

"В смысле?"

"Вы гомосексуал?"

Павел и теперь покраснел, едва вспомнив этот вопрос.

"Разве это имеет отношение к данному делу? Нет, я натурал. Был женат, разведён, есть дочь. Я не влюблён в Олега, если вы именно это подозреваете. Меня совершенно не волнуют его сексуальные предпочтения. Повторяю вам ещё раз, я помог не маньяку, не гею, а очень больному человеку, который попросил меня о помощи. И мне удивительно, что вы этого не понимаете."

"И даже после того, как инспектор сообщил, в чём подозревается Горохов..."

"Этот вечер Олег провёл у меня. А если у вас имеются доказательства его вины, то накажите парня по всей строгости закона. У меня нет причин его покрывать."

Было хорошо заметно, что следователь и сам уже утомился. Он был похож на человека, который с энтузиазмом начал откапывать клад, но чем дальше капал, тем больше убеждался, что никакого клада там нет. Взгляд тускнел, интерес терялся. И всё же "горе-кладоискатель" ещё раз прошёлся по всем пунктам допроса с вялой надеждой наткнуться на нечто более-менее ценное или хотя бы уличить свидетелей в какой-нибудь лжи. Не получилось. Пришлось отпустить. Лишь выйдя из кабинета, бледный, как полотно, Олег почти упал на стул:

"У меня сейчас голова взорвётся. Адская боль."

Да уж, этот допрос стал для него настоящим испытанием, забрав уйму сил, выдернув уйму нервов. Конечно, можно сказать, что парень сам во всём виноват. Вёл бы нормальный образ жизни, не играл бы в преступные игры, и ничего подобного не пришлось бы испытывать. И всё же, всё же, всё же... Зачем-то всё случилось так, а не иначе. Зачем-то Олег ворвался в размеренную тихую почти пустую жизнь Павла. Зачем-то вверил свою судьбу именно в его руки.

Павел поправил покрывало на плече спящего паренька. Как хорошо, что этот день заканчивался. Что принесёт новый день неизвестно, но сейчас есть возможность отдохнуть. Поддавшись соблазну, Павел протянул руку и провёл пальцами по гладкой бледной щеке. Олегу определённо не идут ни борода, ни щетина, у него такое милое личико, оно должно быть открытым.

Лирично вздохнув, Павел убрал руку и скромно потупил взгляд. Ну как вот можно любоваться парнем, который болен и страдает? Думать о его лице больше, нежели о здоровье? Не хорошо. Не хорошо. Нужно оставить его в покое и тоже пойти вздремнуть. Мужчина вновь покосился на безмятежно спящего мальчика. Большой палец, нервно потиравший шершавую ткань брюк, упрямо чертил невидимый плюсик.

"А может, вы стали неравнодушны к своему пациенту?"

"Может быть. Всё может быть".

17. ЧЁРНОЕ и БЕЛОЕ

Олег проснулся далеко за полдень. Ему снился вчерашний допрос, и от этого в настроении снова повисло ненастье. Вот точно такое же серое и холодное, как и за окном. Хотя на этот раз нужно отметить и приятный момент при пробуждении. Прислушавшись к организму, парень обнаружил, что боль в нём почти притихла. Так, поскуливала тихонечко, но едва слышно. Временное это затишье, или можно праздновать победу? Скорее всего, временное. Столь легко боль не прогонишь.

Курить хочется. Курить и выпить. В доме наверняка есть водка, Павел говорил, что есть. Вот только где он её хранит? Небось, прячет, перестраховщик.

Олег сел на диване, скрестив по-турецки ноги, прикрыв их одеялом, дотянулся, взял со стола пачку сигарет с зажигалкой. На балкон выходить неохота, холодно. Ничего страшного не случится, если он разок покурит в комнате, а потом проветрит. Парень глубоко затянулся и, согрев лёгкие горечью табака, выпустил в пространство комнаты серую струю дыма. Вот и снова Олег остался один в квартире, снова заперт. Снова его ожидали скука, тоска, одиночество. Как же оно отвратительно, это одиночество! Почувствовав свою власть, оно немедленно начинает нагружать самыми мрачными думами, воскрешать самые чёрные воспоминания. И ещё в помощь ей вокруг царила густая мерзкая тишина, окутывая душу холодным саваном, погружая в тихое безумие.

Нужно уничтожить тишину. И чем-нибудь заняться. Может, тогда удастся отвлечься от тоскливых мрачных мыслей? Особенно от кошмаров последних дней. Докурив сигарету, Олег вылез из-под одеяла, оделся. Как и планировал, открыл балконную дверь, чтобы проветрить комнату, а после направился в ванную. Там, заглянув в зеркало, он по достоинству оценил свои впавшие бледные щёки, сизые болезненные круги под глазами, неряшливые волосы. Отвратительный вид, словно не человек, а привидение. Впрочем, наверное, так и есть на самом деле. Привидение. Подумать только, ведь когда-то это блёклое существо было жизнерадостным парнишкой, лелеющим радужные надежды на будущее, мечтающим о признании и счастье. Как это было давно. Так давно, что уж и не вспомнить.

А может, этого и не было вовсе? Может, тот мальчик – всего лишь персонаж придуманной сказки или старого фильма? Ну да, именно так. Разве тот милый мальчуган с лукавыми голубыми глазами мог вот так жестоко издеваться над людьми? Разве тот разборчивый красавчик мог унижаться перед каждым похотливым мужиком за дохлую дозу наркоты?

Нет, на подобное способна только вот эта бесцветная тварь, что смотрит из зеркала, мерзкое ничтожество! В бледное изображение звонко влепился смачный плевок. Даже смотреть противно!

– Гнить тебе в аду, мразь!

Уничтожив крупицы света в настроении, Олег покинул ванную, прошёл в кухню. Нет, есть не хотелось. Может, кофе? Тоже нет. Выпить бы, хотя бы рюмашку. Ох, как душа просит выпить! Где же Пашка прячет бутылку? В холодильнике её точно нет. В одном из шкафов? Ведь он именно отсюда приносил порцию, из кухни. Так, этот шкаф отпадает, а вот остальные нужно проверить.

Дверцы открывались и закрывались, выдвигались и задвигались ящики. Не так уж и заполнены шкафы, но нужной бутылки нигде не было видно. Ну не сейф же в стене замурован, в конце концов. Значит, остаётся только одно: Павел перепрятал бутылку.

Настроение совсем потемнело. И тишина чертовски раздражала! Убить её надо. Убить! Уничтожить!

Олег включил стоявший на полке маленький телевизор. Фильм что ли какой? По морю плыли большие корабли, парусники. Красивая картина, но интерес к ней не воспылал. Ладно, пусть плывут, пусть кричат матросы, главное, чтоб тишина сдохла. Сделав звук погромче, Олег отправился в комнату хозяина квартиры, и уже в сотый раз оглядел её. Вон там, на полке, сбоку от книг заметна стопочка дисков. Олег дотянулся, достал несколько, посмотрел. Все диски были музыкальными, вот только имена исполнителей ни о чём парню не говорили. Да ну их, неинтересно. Олег положил диски на место.

Куда Павел мог спрятать водку? В следующие полчаса комната испытала поверхностный обыск своих углов, отделений гардероба и полок. Нет нигде. Вообще никакого спиртного в доме. Похоже, Павел совсем не потреблял, ни вина, ни коньяка. Но для Олега он водку купил. И спрятал, мерзавец. Как же её найти? Либо искать надо более тщательно, либо не здесь. Тогда где? Оставалась вторая комната, в которой сейчас обитал Олег. Надо и её осмотреть. Но сейчас парень устал. Для столь долгих активных действий он был ещё слишком слаб.

Прихватив сигареты, Олег вышел на балкон покурить. Холодно, хорошо бы за курткой вернуться, да идти было лень. Хотя надо бы, а то так и простыть недолго. А впрочем, какая разница? Может, даже и к лучшему проветрить как следует лёгкие и согнуться от пневмонии.

И, дрожа от холода, Олег продолжал стоять на балконе, наблюдая, как во дворе двое мальчишек лет по пяти, экипированных в тёплые куртки, штаны и резиновые сапоги, прыгали в лужу, соревнуясь, у кого больше брызг получится от прыжка. Да, вот это, безусловно, весёлая игра. Но для неё нужна не такая мелкая лужа, поглубже, чтоб капли разлетались не только широко, но и высоко, забрызгивая воротник и даже лицо. А если рассчитать правильный наклон прыжка, то самому можно от брызг увернуться, зато другу вид грязнули-поросёнка обеспечен.

Да уж, сколько раз им с Димкой попадало от матери за подобные игры. Только она сынишек в чистые курки и штаны нарядит, как они тут же умудрялись замарать их осенней или весенней слякотью. Эх, и долго она потом бранилась, называла по-всякому. Шума много было. Зато отчим не шумел, сразу брал ремень в руки и начинал со всей строгостью вбивать воспитание.

Неказистый отрывок из той сказки о добром и милом мальчике. Олег поёжился. Очень холодно. Наверное, он уже достаточно промёрз для простуды? Выкинув окурок в ненастье, парень вернулся в комнату и закрыл балконную дверь. По квартире разносился громкий диалог женщины и мужчины. Однако внимание на него не отвлеклось, а вернулось к решению основной задачи. Где спрятана водка?

Осмотр комнаты и прихожей ничего не дал. Неужели Павел обманул, и запасы водки иссякли? Окончательно расстроенный Олег вернулся в кухню. По телевизору всё ещё шёл фильм, – какая-то молодая женщина стояла у окна и плакала. В пору и Олегу вот так же встать и заплакать. Вся жизнь наперекосяк, и даже нет возможности напиться. Придётся довольствоваться только куревом. Благо, его запасы были достаточно велики.

И тут какая-то мысль промелькнула. Промелькнула, улетела, но именно она оставила после себя идею заглянуть за телевизор. Ну, наконец-то. Вот она, стоит красавица! Нашёл. Нашёл! Уже открытая и не совсем полная, ну и пусть. Для удовлетворения души вполне хватит. Аккуратно достав бутылку из тайника, Олег выставил её на стол и снял крышку. Ох, даже радостно стало! Осторожно, словно эликсир жизни, парень поднёс горлышко к губам и сделал несколько глотков.

Голодный организм быстро впитывал в себя алкоголь, кровь смиренно принимала яд, а разум с удовольствием утопал в хмельной лени. Допив содержимое бутылки, Олег попытался снова заглянуть за телевизор. Пусто. Пусто, – удостоверил широкий жест разочарования. Удовольствие закончилось. Жалко.

Придерживаясь для страховки за стены, опьяневший Олег побрёл прочь из кухни. В глазах повис туман, мозг уже не так уверенно отдавал приказы телу, которое ещё выполняло их, но уже без особого желания. Парень бесцельно брёл по коридору в сторону комнаты. А какая может быть цель после выпивки? Разве что упасть на диван и ничего не делать. Вообще ничего, даже шевелиться.

Продолжая опираться на стену, Олег добрался до входной двери, устало облокотился на тумбочку. Всё, привал, отдых. Осталось пройти ещё совсем чуть-чуть, но он устал, и голова немного кружилась. Парень почти повис на тумбочке, вперив взгляд в туфли, стоявшие в нижнем ящике, который совсем недавно имел дверцу.

– Что? Плохо тебе с оторванной дверцей? – с сочувствием поинтересовался Олег у тумбочки, пьяно кивая головой в такт смыслу речи. – Больно было да? Мне тоже. Моя ладонь до сих пор забинтована. Видишь? Так что мы с тобой в расчёте. Вот с какой сволочью ты встретилась, не повезло тебе. Я всех уродую. Всех. И людей, и вещи... И себя... Ты бы объяснила своему хозяину, что от подобной мерзости нужно избавляться. Избавляться, а не держать в доме. Правильно говорю? – Парень прислушался, но ответа не последовало. – Молчишь? Дура ты. Тварь бездушная.

Испытывая искреннее неприятие к объекту общения, Олег поднял глаза и вновь встретился взглядом с бледным тощим привидением. И мало того, что оно бесстыже пялилось прямо на него своими мутными серыми глазёнками, так ещё и покачивалось, показывая, насколько некрепко держится её башка на тонкой шее. Не иначе напугать хочет.

– Вон где бездушная тварь, – проговорил пьяный парень. – Вон там, за стеклом. Безобразная, лохматая, мерзкая...

Олег прицелился и ткнул пальцем в глаз изображения. Но не попал. Палец упёрся в свою же зеркальную копию.

– Это я. Эта тварь – я сам и есть, – сделал вывод парень. – Значит, чтоб её уничтожить, нужно уничтожить себя. Себя. Но зачем себя? Я же выжил. Я же живой! Я не привидение! Это ты приведение, а я нет! Смотри! – Олег развязал бинт на кисти и показал зеркалу раненую ладонь. – Смотри, у меня течёт кровь, значит, я живой!! И я... не так безобразен. Нет! Нет. Нет! Я не привидение! Не тварь!

Словно безумный Олег принялся хлестать себя по щекам, пока они не покраснели.

– Видишь, у меня щёки розовые. Не бледные, как у тебя. Нет, я – не ты, не ты! И волосы причешу. Сейчас. Сейчас.

Олег руками пригладил лохматые локоны, но они оказались непослушны, и причёска оставалась недостаточно аккуратной.

– Сейчас, сейчас, – обещал Олег, выдвинув один из ящиков в поиске расчёски.

Но не тот ящик он открыл. В нём не было расчёски, зато лежала коробка с нитками, иголками и ножницами. Парень озадаченно уставился на содержимое, не понимая, куда девалась расчёска? А впрочем, чем ножницы хуже? Тоже могут поправить причёску, причём надолго.

Ножницы красивым металлическим блеском переливались в неловкой руке парня. Подчиняясь суетливым движениям, они щёлкали вокруг головы, отсекая длинные светлые локоны. Ещё, ещё и ещё... Волосы падали на пол, словно перья с больной умирающей птицы, оставляя после себя ошмётки былой красоты. Конечно, расчёска справилась бы быстрее, но зато не дала бы такого результата.

Опустив руку, Олег хмуро глядел на итог своей работы. Да, причёска теперь не лохматая, короткие волосы теперь торчали в разные стороны, как свалявшаяся шерсть у дворового пса. У бездомного, грязного, блохастого пса, шныряющего по помойкам в поиске засохшей кости.

– Ты стал ещё уродливее, – пьяно усмехнулся парень своему отражению. – Намного уродливее того пса. Тебя даже... даже жалеть противно.

Вливаясь в вылетающие из телевизора бодрые призывы рекламы, раздалось резкое тонкое завывание, долгое, на разные лады. Да, это было весело, вот так, задрав морду, скулить на своего уродливого двойника. Так весело, что вскоре скулёж превратился в не менее заливистый хохот. Так смешно! Это всё так смешно! Ну до слёз прямо! Аж дыхание перехватывает! Аж скрючивает от такого смеха!

Держась за живот, готовый лопнуть от безудержного веселья, Олег медленно осел на пол. Ну надо же, как рассмешил этот урод в зеркале! А это что на полу? Волосы? Ах да, это же волосы того урода...

"У тебя не слишком послушные волосы, но мягкие, их приятно теребить в пальцах. Не стриги локоны коротко. Вот только оттенок нужно подобрать. Что-то светлое, солнечное. Ты будешь сверкающим и ароматным, как белая лилия. Стройным гордым и красивым".

Смех прервался от воскресшего в памяти вползающего в душу мужского баритона. Сжав в кулаке отринутые локоны, парень поднёс их к своей щеке. Мягкие, они всё ещё были мягкие. Опавшие лепестки завядшей белой лилии. Её больше нет, и никогда не будет. Она почернела, сгнила, умерла.

Открыв входную дверь, Павел едва не наступил на парня, лежащего на полу тёмного коридора. Страх трагедии тут же защемил сердце. Мужчина включил свет и спешно наклонился.

– Олег! Олег! – Павел приподнял парня, повернув к себе его лицо. – Боже... Что тут произошло?!

Не зря он так торопился домой, не зря тревожился, не получая отклики на свои телефонные звонки. С Олегом действительно случилось что-то неладное. Парень издал тихий стон и открыл глаза.

– Паша... – слабо улыбнулся он. – А я заснул...

– На полу? Что у тебя с волосами?

Олег сел, огляделся на разбросанные по полу локоны, потрогал то, что осталось на его голове.

– Они лохматыми были...

– Но есть же расчёска.

– Я её не нашёл. – И вдруг улыбка милого проказника резко сменилась испугом. – Ой! Я же обед не приготовил! Павел, извини, я проспал.

Парень немедленно вскочил, но задержался, чтоб угомонить нахлынувшее головокружение. Павел тоже выпрямился. Растерявшись, он не знал, как реагировать на то, что произошло. С одной стороны хорошо, что с Олегом ничего страшного не случилось, а с другой... Как же не случилось, когда он так остриг себя? Сначала специально израненная рука, теперь волосы... Похоже, у парня болело не только тело, но и разум.

– Ничего страшного, – приостановил Павел суету чувства вины. – Наварим макароны с тушёнкой.

– Ты не обижаешься? Правда?

– Правда. А почему телевизор так кричит? Ты что-то интересное смотрел?

– Нет. Просто тишина давила.

Павел повесил куртку на крючок, снял ботинки, а Олег всё стоял с видом провинившегося ребёнка.

– Я честное слово не сержусь, – подошёл к нему мужчина. – Вот только постригся ты зря.

– Мне не идёт?

– Не знаю. Неаккуратно получилось. Постой, – насторожился Павел. – Чем от тебя пахнет? Ты что, выпил?

– Я это... совсем немного, – снова разволновался парень.

– Понятно.

– Я нечаянно нашёл бутылку. Хотел прибраться за телевизором...

– Прибрался? – Вот теперь Павел точно сердился.

– Мне так противно на душе было... – оправдывался Олег.

– Ну да. А выпил, и сразу радостно стало. Так радостно, что ты себя обкорнал и вырубился на холодном грязном полу!

– Не ругайся.

– Я не ругаюсь. Дело твоё, Олег. Только знай, что больше водки в этом доме нет и не будет. А теперь, будь добр, возьми веник и приберись за собой. После ужина попробуем сделать на твоей голове что-нибудь приличное.

За ужином Олег был тих и послушен. Он прекрасно осознавал свои провинности и теперь старался их загладить покорностью. Но Павел не верил притихшему парню и наблюдал за ним с определённой настороженностью, как за тихим омутом, из которого в любой момент может выпрыгнуть чёртик.

– Как ты себя чувствуешь, Олег? – спросил Павел.

– Хорошо. Сегодня утром голова совсем не болела.

– А сейчас?

– Сейчас... тоже не болит. Совсем ничего не болит.

– Если это правда, то скоро боль окончательно тебя покинет. Конечно, если ты больше не станешь подпаивать её капризы алкоголем.

– Думаешь, я выпил из-за боли? – робко упрекнул Олег. – Просто... мне было очень одиноко. Тоскливо мне одному в четырёх стенах.

– Ну уж извини, я не могу снова брать отпуск на работе.

– Да я и не прошу. Мне и самому пора работу искать.

– Не уверен, что сейчас тебе хватит сил отстоять смену возле горячей печки. Подожди хотя бы ещё неделю. Пока займись чем-нибудь тут дома. Кстати, я там фанеру принёс и кое-какие инструменты. Ты умеешь ими пользоваться?

– Обижаешь, – вздёрнул носик парнишка. – Я не разбираюсь только в электропроводке и моторах. Остальное всё могу.

– Да? Ну хорошо, тогда мне не нужно волноваться, что ты вместо гвоздя прибьёшь палец.

Олег улыбнулся: раз Павел шутит, значит, он больше не сердится.

– А ты сам-то умеешь ножницами работать?

– Нет.

– Как это? – нашёл Олег новую причину для волнения. – А как же ты собрался меня стричь?

– У меня есть машинка для стрижки.

– Машинка? На лысо?! – Это уже не волнение, это уже паника, ужас! – Нет! Нет!! Я не дамся!!

Нужно было срочно доделывать таблицу, однако, мысли находились слишком далеко от работы. Там, в квартире, где забившись в угол, горестно поскуливал коротко остриженный парнишка. Так горестно, что даже не сразу можно понять, о чём Олег больше сокрушался: об утраченных густых локонах или о своей несчастной доле?

Завидев машинку для стрижки и поняв, что Павел не шутит, Олег впал в настоящую истерику. Он никак не соглашался на "ёжик", пусть даже и сантиметровый.

"Я не стану ходить лысым! Не стану!" – противился Олег.

"Это не лысина, – уговаривал Павел. – Довольно густая щетинка".

"Зачем ты меня ещё больше уродуешь?!"

Павел бы с удовольствием не трогал волосы парня, но тот сам их остриг, причём так неровно, такими ошмётками, что ситуацию действительно можно было спасти только машинкой.

"Да больше уже некуда уродовать! Ты сам виноват. Только погляди, из тебя словно клоками лохмы выдирали. Даже голая лысина красивее смотреться будет".

"Нет! Нееет!!"

Уговоры и глупые капризы быстро вымотали Павла. И наверно, истерика могла продолжаться долго, но мужчина не стал ей потакать. Потеряв терпение, он так громко и властно гаркнул, что Олег съёжился и подчинился, переведя протесты в разряд тихого ворчания. Павел постарался всё сделать предельно аккуратно, даже чёлочку небольшую оставил.

"Не горюй, скоро отрастут твои волосы".

Но это мало утешило Олега. Сгорбленный от великого страдания, он отполз в тёмный угол и принялся там оплакивать то ли волосы, то ли свою жестокую судьбу. Павел не подходил к нему. Хотелось пожалеть, успокоить, да только в тот момент для обиженного парнишки он являлся врагом номер один. И понимая это, Павел безучастно сидел в соседней комнате и с болью в сердце слушал всхлипы Олега.

Интересно, в каком состоянии парень сегодня? Всё ещё обижается? Нужно позвонить ему, узнать, как он себя чувствует.

А вообще, надо бы посерьёзнее отнестись к душевному состоянию Олега. Истерики на пустом месте и постоянные перепады в настроении указывали на явную нестабильность в психике. Ещё и стремление причинить себе боль ясно указывало на повреждённый рассудок. Кто специалист по подобным вопросам, психолог или психиатр? Кто сейчас Олегу нужнее? Да и где его взять?

Раздался зуммер сотового телефона, прервал размышления. Кто ж ещё кроме матери мог звонить? Павел взял аппарат, взглянул на табло. Олег? Странно. Может, примириться хочет?

– Алло, – принял Павел вызов.

– Паш, у тебя есть наждачная бумага? – деловито и без лишних слов поинтересовался Олег.

Неожиданно. Неужели он и в самом деле занялся ремонтом тумбочки?

– Где-то была... Посмотри во встроенном шкафу... в самом низу...

– Хорошо.

Разговор исчерпан. И даже непонятно, Олег ещё обижался или уже нет?

Странный парень. Нет, не странный – интересный, непонятный. Вроде бы слабый, и в то же время имеющий силу. Больной и жалкий, но умеющий защищаться. Тёплая милая улыбка переплеталась с холодным режущим взглядом, а детские капризы – с глубокими размышлениями о жизни и судьбе. Эмоции постоянно метались из крайности в крайность. И лишь одно оставалось очевидным и неизменным – Олег не подпускал к себе. Его душа не просто закрылась, но и выставила оборону. Что бы парень ни говорил, как бы ни поступал, всегда чувствовалась грань, стена, за которую не пройти, не заглянуть. Чтобы проникнуть в эту крепость, необходим пропуск доверия. Но как его раздобыть? Как, если доброту и заботу Олег принимал не за искренние дары, а за вещи, требующие обязательной оплаты? Как, если он не верил в бескорыстие, и в любой человеческой помощи видел подвох? Как? Как удержать его рядом и не дать уйти?

Возможно, психолог и вправду чем-нибудь поможет? Хотя бы снимет часть обороны с этой крепости. Хотя бы очистит её от тины депрессии.

Закрыв таблицу, Павел открыл интернет. Хорошо бы найти настоящего профессионала, но посоветоваться не с кем, в окружении не имелось никого, кто хоть как-то сталкивался с проблемами подобного рода. Придётся выбирать из объявлений. А их оказалось много.

Через час Павел задумчиво изучал список из координат трёх частных психологов, практикующих в его родном районе. Пусть врач будет недалеко от дома, ещё неизвестно, сколько раз придётся к нему ходить. Но кого же выбрать? Наверное, сначала придётся всех обзвонить и узнать, каковы их условия. Только вот лишних ушей вокруг полно. А потому, прихватив сотовый, Павел вышел из кабинета в коридор и прошёл на пустынный лестничный пролёт.

По первому номеру никто не ответил. На второй после пары гудков отозвался глубокий вежливый женский голос:

– Добрый день. Психолог Антонова Юлия. Чем могу помочь?

– Добрый день. – Стеснительный Павел как всегда разволновался. – Я к вам по объявлению... Мне... мне нужна консультация...

– Лично вам?

– Нет. Понимаете, у меня есть друг, и он только что пережил ломку... он наркоман. Бывший.

– Понимаю. У него депрессия? Неприятие мира?

– Да, похоже. У вас есть опыт работы с такими людьми.

– Есть. Я более десяти лет работаю психологом. Но давайте не будем тратить время на разговоры. Лучше приводите ко мне своего друга. За первый приём я плату не беру. Поговорим, посмотрим. Если вас что-то не устроит или я пойму, что моя помощь не требуется, то одной встречей всё и обойдётся.

Бесплатно? Странно. Рекламный ход или она так уверена в том, что к ней придут ещё раз?

– Тогда сегодня часов в семь вы сможете нас принять?

– В семь? Ну что ж, приходите. А сам ваш друг готов ко мне прийти?

– Не знаю ещё. Я попробую его убедить.

– Если вдруг не убедите, позвоните мне, пожалуйста, чтоб я вас не ждала.

– Хорошо, спасибо.

Вот и сделано дело. Спокойный приятный голос вызывал доверие. И может, даже к лучшему, что психолог женщина. У женщин, как правило, сильнее развита способность утешать и убеждать. Порешив так, Павел не стал звонить третьему претенденту.

Вернувшись домой, Павел окунулся в приятный запах ужина. Сразу появилась надежда, что этот вечер пройдёт без неприятностей и излишнего волнения.

– Привет, – вышел в прихожую Олег и, скрестив на груди руки, привалился к косяку.

– Привет, – улыбнулся Павел. – Чем это таким вкусным пахнет?

– Обыкновенный суп. – Настроение у парня определённо было не на высоте. – Твой холодильник совершенно пуст. Едва наскрёб на суп из тушёнки. Сегодня пойдём в магазин, иначе завтра останешься голодным. И не топчись, я полы вымыл.

Смотри-ка, какой серьёзный. Павел сделал шаг в сторону и аккуратно разулся.

– Тумбочка починена, – продолжал докладывать Олег. – Дверца держится крепко. Осталось только лаком её покрыть.

– Молодец, здорово получилось! – похвалил Павел, осмотрев новую дверцу.

– Я же говорил, что всё умею.

– Да, я убедился. А что у тебя с настроением?

– Обычное настроение, – буркнул Олег и отправился в кухню. – Переодевайся и мой руки.

Ужинали молодые люди молча, тишину нарушал лишь телевизор, пытающийся развлечь зрителей детским мультфильмом. Нужно как-то сказать Олегу о психологе, но Павел не знал как. Именно сегодня у парня наблюдались раздражительность и нежелание общаться. И всё же как-то необходимо поговорить.

– Олег, – решился на разговор Павел, – ты когда-нибудь посещал психолога?

Парень недобро покосился на собеседника.

– Нет. А что? Считаешь, нужно?

– Ну... думаю, это не помешает. Я говорю не о психиатре, а о психологе, – поспешил уточнить Павел, испугавшись, что Олег поймёт его неправильно и ещё больше обидится.

Но Олег ответил:

– Я понял. Я знаю разницу.

В разговоре снова повисла пауза, во время которой каждый усердно раздумывал над своей проблемой. Вот мультфильм закончился, начался другой. Пауза грозила затянуться надолго.

– Тут недалеко принимает одна женщина, – неуверенно продолжил Павел, – психолог с большим стажем. Можем сегодня сходить к ней. Если захочешь, конечно.

– Сегодня мы идём в магазин, – холодно уточнил Олег.

– А потом сходим в магазин. Тем более что эти два объекта совсем рядом друг от друга.

– Уже поздно сегодня.

– Не так уж и поздно, она нас ждёт.

Олег приостановил трапезу и вновь воткнул хмурый взгляд в собеседника:

– Ты что, уже записался на приём?

– Ну... да... – смутился Павел. – Я подумал, чего ждать?

– А у меня спросить?

– Вот, я спрашиваю. Если ты против, мы никуда не пойдём. Но знаешь, раз уж ты хочешь поскорее поправиться, то нужно использовать все возможные лекарства для этой цели.

Олег молчал. Он был согласен, что его поведение в последние дни выходило из-под контроля разума. Да и какой контроль, когда этот разум тонул во мраке чёрных воспоминаний, наводящих ужас, когда тело просило покоя, а душа – смерти. Какой контроль? И разве можно его наладить? Да и нужен ли он вообще? Не лучше ли подчиниться желаниям своей сущности и уничтожить себя вместе со всей чернотой? Так будет проще для всех. Все проблемы решатся одним махом.

– Я не пойду, – проговорил Олег.

– Не доверяешь психологам?

– Доверяю. Но хорошим, профессионалам. В основном частные психологи просто собирают деньги за то, что с умным видом выслушают тебя и покивают головой. Эта тётка профессионал?

– Думаю, да.

– То, что у неё большой стаж, ещё ни о чём не говорит. Да и вправду ли он большой?

– Давай хотя бы попробуем.

– У тебя лишние деньги?

– Первый приём бесплатно.

– Вот как? Типа: "Посмотрите, как я уверена в своих способностях"? Хороший пиар-ход.

– Пиар это или не пиар, в любом случае мы ничего не теряем. Зайдёшь, поговоришь, а не понравится – уйдёшь. Всё равно в магазин в ту сторону отправляться.

Офис психолога Антоновой находился на первом этаже высотного жилого дома, мимо которого Павел часто проезжал, но никогда не обращал внимания на вывески. Кабинет и маленькая приёмная выдержаны в офисном стиле и украшены пышной зеленью комнатных растений. Навстречу молодым людям из-за стола вышла женщина лет сорока с такой же офисной улыбкой. Короткая стрижка тёмно-бордовых волос, очки в тонкой оправе и строгий костюм цвета перезрелой вишни создавали типичный образ деловой дамы.

– Добрый вечер, – первым заговорил Павел. – Я вам звонил сегодня...