Текст книги "Чёрное и Белое (СИ)"

Автор книги: Вера Анмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Олег дотянулся до своих лежащих на стуле джинсов, достал из кармана сотовый. Полистав список абонентов, парень остановился на строчке "Юлька". Поздно уже звонить. Да и чего дельного она посоветует? Она и свою-то личную жизнь не сложила. Вспыхнувшая идея отвергнута.

И всё же утром, после беспокойной ночи, после напирающего желания выговориться, Олег пораньше вышел из дома и тут же набрал номер психолога Юлии.

– Алло, – отозвался вялый голос разбуженной женщины

– Алло. Привет! Ты сейчас свободна?

– Во-первых, кто вы?

– Я Олег.

– Какой Олег?

– Ну Олег, одуванчик. Я был у тебя недавно.

– А... помню. Пожухлый одуванчик. – Юлия начинала потихоньку оживать. – А ты в курсе, что сейчас утро воскресения? Я ещё сплю, между прочим.

Однако парня этот факт мало волновал.

– У меня проблема. Ты можешь со мной поговорить? Ну хотя бы по телефону.

– А до завтра твоя проблема не подождёт?

Олег нетерпеливо чертыхнулся.

– Какой же ты врач, если отказываешь больному в помощи? – взбеленился он.

– Всё ясно, – нехотя сдалась женщина. – Подходи через час в офис.

Юлия не заставила себя долго ждать, прибыла даже раньше, чем обещала. Олег уже нетерпеливо прохаживался у двери, докуривал сигарету. Женщина провела парня в кабинет, включила освещение, сняла шубку и небрежно бросила её на кресло.

– Что у тебя случилось? – поинтересовалась Юлия, занимая своё рабочее место.

– Тот парень, с которым я был здесь, он влюбился в меня. – Олег присел на край стола.

– Ну и что?

– Как что? Мне этого совсем не нужно! – В отличие от спокойной собеседницы парень заметно нервничал, активно жестикулировал и бурно выплёскивал эмоции.

– Не понимаю, тебя беспокоит его душевное состояние или твоё?

– Его, конечно.

– Но любовь – прекрасное чувство.

– Великолепное! Когда она взаимна. А от меня он взаимности не дождётся.

– Почему? Он так плох для тебя?

– Наоборот, это я для него плох. У Пашки проблемы из-за меня. Он даже с родителями поссорился. А ведь у него больше никого нет. Представляешь? Никого. Ни друзей, ни соратников по интересам. Ему никто не звонит кроме матери. И вот вчера Пашка выдал ей, что он гей и влюблён в бездомного наркомана, которого подобрал на улице! Ну не дурак ли? Естественно, мамаша была в шоке.

– Ну, в конце концов, он взрослый парень и имеет право сам выбирать для себя жизненный путь. Если его мать умная женщина, она простит сына и примет его выбор.

– А если нет?

– Тогда пусть сам с ней разбирается. Тебе лучше не лезть.

– Да и не собираюсь. Я вообще не планировал задерживаться в его жизни. И уж тем более наполнять её какими-то проблемами. Я закурю?

– Кури.

Из кармана куртки Олег достал пачку, из неё вынул сигарету, задумчиво её рассмотрел, затем достал из того же кармана зажигалку и прикурил. Юлия с видимым равнодушием наблюдала за слегка подрагивающими движениями парня.

– Почему ты просто не уйдёшь от него? – задала она очередной вопрос.

– Я и сам не знаю, – честно ответил Олег. – Павел много сделал для меня. Я думал, верну ему денежные долги и всё, расстанемся. А он вот взял и... блин. Зачем нужна ему вся эта глупость? И если бы ещё он не был так одинок! А то вот... Как теперь его оставить? Ест одни полуфабрикатные пельмени и яйца, никуда не ходит, по вечерам сидит в потёмках один, читает. Бирюк. Ладно хоть работает, хоть с кем-то общается. И то, мне кажется, у него там тоже не ладится, только не говорит мне. А теперь ещё и с родителями отношения испортил. Вот я и пообещал остаться.

– Ну раз обещал, то оставайся.

– Понимаешь, я не хочу, чтоб он ещё больше прикипал ко мне, а потом, когда я уйду, страдал от якобы разбитого сердца. А он это сумеет, даже опыт имеется. Понимаешь? Видишь, какая у меня дилемма?

– Не вижу я никакой дилеммы. – Юлия тоже достала из ящика пачку сигареток и закурила. – Просто ты снова начинаешь жалеть себя.

– А ты – снова говорить чушь!

Но женщина лишь отмахнулась от грубого замечания и продолжала развивать свои доводы.

– Почему ты решил, что не достоин уважения и чувств приличного парня? Потому что вёл аморальный образ жизни? Но сейчас-то ты просто повар в кафе, честный человек, ничего крепче сигарет не принимаешь. Не Павел опустился до тебя, а ты поднялся на ступеньку к нему. Вывод? Это не ты на него плохо влияешь, а он на тебя хорошо, поддерживает на пути вверх.

– Фигня, – буркнул парень, скрывая под опущенными ресницами своё согласие.

– Ну а что тебя ещё смущает? Что вы из разных социальных прослоек? Ну, извини, Золушка тоже не была голубых кровей, однако, не отказалась выйти замуж за принца.

– Это сказка, и в жизни она никак не проявляется.

– Мы сами делаем свою жизнь сказкой. Или триллером. Не согласен? И прекрати наконец строить из себя несчастного обиженного мальчика ради пары слов похвалы. У тебя это плохо получается. В тебе очень велика жажда жизни, вот и живи. Не выдумывай какие-то мелкие трагедии на пустом месте. Скажи, что ты видишь, когда смотришь в зеркало?

– Бездушное уродливое существо.

– Возможно. Но при этом поправляешь чёлочку, отмечаешь, что помялся воротничок, умываешься и украшаешь ушко серьгой. Я угадала? Ты любишь себя, Олег, и это не скрыть. Поэтому брось навязывать себе роль чудовища. Ты и сам в неё не веришь. То, что было вчера, прошло, и сегодня этого нет. Сегодня ты хорош собой, добр, честен. Любуйся собой, люби себя, желай себе счастья. Одевайся, украшайся, чисти пёрышки. И радуйся, что к тебе проявляет интерес не наркоман или извращенец, а интеллигентный мужчина, который даёт больше, чем требует. В тебя раньше влюблялись?

– И не раз.

– И как ты отвечал на подобное?

– Иногда мне это было выгодно. А иногда просто отворачивался и уходил.

– И тебя никогда не тревожило, что человек начнёт страдать, потеряв тебя?

– К чему ты клонишь? – покосился на собеседницу Олег.

– Хочу понять, почему данная ситуация взволновала тебя сильнее, чем обычно? Выгоды от чувств Павла ты не видишь, но и оставить его не можешь.

– Я не влюблён в него, – твёрдо заявил парень, начиная угадывать намёк.

– Но, думаю, уже и не равнодушен. А собственно, что тебя в нём не устраивает? Добрый, внимательный. Да и симпатичный. Я его помню, весьма приятный молодой человек. Ну, одинокий, любит проводить время дома. Так в твоих силах это исправить, внести в его жизнь радость. Олег, задумайся, возможно, Павел и есть то самое замёрзшее сердце, которое ты сможешь осчастливить. И именно ты, а не кто-то другой.

Олег больше не стал спорить. Дальнейшее развитие разговора ни к чему не приведёт. Парень молча загасил окурок в пепельнице затем спрыгнул со стола, поправил куртку.

– Я пришёл за дельным советом, а ты снова нагородила всякой ерунды. – Проворчал он, затем достал из кармана брюк купюру и положил её на стол. – Вот тебе за труды. И извини за испорченное воскресное утро.

Но у Юлии грубоватое поведение парня вызвало лишь улыбку:

– Ну и вредный же ты пацан! Трудно с тобой будет этому Павлу.

– Сам напросился.

– Желаю тебе влюбиться, Олежка!

– Не дождёшься, – и парень захлопнул за собой дверь.

– Вот, отец, полюбуйся на своего сына, на «гордость семьи». На этого извращенца! Господи! Я всегда так жалела, что у нас нет родни, а теперь рада этому, потому что не придётся краснеть перед ней, оправдываться.

– Мам, давай поговорим спокойно...

Павел понуро стоял перед сидевшими на диване родителями, словно провинившийся ребёнок. Отец молчал, скорбно опустив голову на грудь, мать заметно нервничала и причитала, едва сдерживая слёзы обиды.

– Как я могу быть спокойна, когда мой сын оказался... вот таким! Это же какой позор! И не только тебе, всей твоей семье! Как я теперь буду людям в глаза смотреть?

– Необязательно же всем рассказывать.

– Неужели я такая дура, что побегу этим хвастать? Но тебя в доме все знают и рано или поздно обо всём сами догадаются. Какой стыд. Какой стыд! Тебе самому не стыдно вести такой образ жизни?

– У меня нормальный образ жизни, – защищался Павел. – И Олег... Олег всего лишь второй парень, с которым... с которым я хотел бы иметь отношения.

– Второй?! – Женщина едва не задохнулась от ужаса. – Ты слышишь, Марк? Уже второй! И кто же был первый? И когда? Когда ты с ним успел? Ну, отвечай! Кто это был?

– Савва, – едва слышно выдохнул Павел и понял, что сейчас произойдёт новый взрыв истерики.

Так и случилось. Услыхав имя, Нина Ивановна со стоном умирающего схватилась за сердце.

– Я чувствовала. Я всегда подозревала, что он какой-то... ненормальный, эти его странные ухмылочки... Никогда мне не нравился. Ох... Ох... – Оставив свой сердечный "приступ", женщина воткнула в сына острый пронизывающий взгляд. – Я тебя предупреждала, что он опасен. Я просила прекратить дружбу с ним! Это он тебя совратил? Да?

– Никто никого не совращал...

– Врёшь! Ты никогда не проявлял ничего подобного. Занимался спортом, был как все. Я бы обязательно заметила, если бы у тебя появился какой-то особенный интерес к мальчикам.

– Я очень стеснялся этого интереса и, конечно, скрывал, – тихо отвечал Павел, боясь поднять глаза на гнев матери. – Мне было стыдно за это влечение.

– А сейчас не стыдно?

– И сейчас тоже. Но... мне всё сложнее себя сдерживать. И жить одному надоело.

– Не понимаю, почему ты не можешь жить с женщиной? Почему не можешь?! – почти срывалась на крик несчастная мать. – Ведь это так естественно! Это же природой заложено! Марк! Почему ты молчишь?

– А чего тут скажешь? – горестно вздохнул мужчина.

– Нечего сказать? Твой сын собирается жить с мужчиной, а тебе нечего сказать? Ты всегда был таким. Всё молчишь, молчишь, да пожимаешь плечами. Вот, посмотри, к чему привело твоё молчание, твоё вечное потакание и заступничество.

– Ты ему больше потакала.

– Что? Вот только со мной ты и горазд спорить. Да, я одна его воспитывала! Имея отца, он совершенно не знал жёсткой мужской руки. Совсем обмяк, бабой стал! Причём во всех отношениях. Боже! Какой ужас! Какой ужас! И хоть бы мужчину хорошего выбрал, а то какого-то бродягу! Наркомана и уголовника! Что он может тебе дать?! Использует тебя, обдерёт как липку и пойдёт искать нового дурачка.

Но сущность Павла стояла горой за Олега, даже голос повысила:

– Мама, Олег очень хороший. Если бы ты с ним познакомилась...

– Хватит! – нервно взвизгнула женщина. – Уже познакомилась. Грубый и наглый тип. А ты, вместо того, чтобы меня хоть как-то утешить, защищаешь этого проходимца! Всё, уходи. Не хочу тебя больше видеть.

– Мама...

– Не видеть и не слышать! Извращенец. Не думала, что мне на старость лет придётся стыдиться собственного сына.

– Ты всегда лояльно относилась к геям...

– Я их жалела. Как больных людей. Душевно больных. Но даже не подозревала, что ты охвачен таким же недугом. Уходи.

– Прости. – Павел покорно отправился к выходу. Однако на пороге задержался и сказал: – Я очень люблю вас. И знаю, что сильно огорчаю. Но даже если вы меня совсем отвергните, я не смогу измениться. Это сильнее меня. И это, увы, неизлечимо.

Павел был очень расстроен, чувствовал себя плохо и устало. Вернувшись домой, он повалился на кровать и закрыл лицо руками. Что произошло в его жизни? Трагедия? Конечно, трагедия. В один день стать изгоем в родной семье, лишиться последней поддержки – это не просто трагедия, это кошмар! И его как-то придётся пережить.

Надо бы позвонить Олегу. Он просил рассказать, как пройдут переговоры. С собой Павел телефон не брал, дабы его важную беседу с родителями никто не прерывал, и теперь, включив аппарат, обнаружил, что за последние полчаса Олег уже трижды пытался дозвониться. Неужели он так волновался? Или хотел чего-то сообщить? Только бы это были хорошие новости. Павел набрал номер друга.

– Олег, я вернулся.

– Ну и как? – немедленно отозвался тихий взволнованный голос. – Разговор получился? Какой результат?

– Скорее всего, отрицательный. Мама не дала окончательного ответа, но прогнала меня.

– Хм. Понятно. Но, может, она просто ещё не отошла от шока? Позже успокоится и простит.

– Может быть.

– А что отец?

– Он молчал.

– Понятно. – В беседе повисла пауза раздумья. – Паш. Ты это... Там тефтели в холодильнике, разогрей себе.

– Хорошо, – забота друга вызвала у Павла улыбку.

– Если вечером не будет слишком много посетителей, я, может, слиняю на пару часов пораньше.

– Это было бы здорово.

Мужчина отложил телефон на столик. Почему-то на душе стало спокойнее, проблемы будто бы отступили на шажок. И улыбка задержалась на губах. Олег. Это он вызвал её. Как же приятны его заботы, его волнения. Как же приятно и желанно быть ему не безразличным.

Конечно, Олег переживал. Ведь в семейных конфликтах Павла он винил прежде всего себя. Обещал уйти и не ушёл, обещал прервать с Павлом всякие отношения, а вместо этого принял его чувства. Зачем вот он так поступил? Ведь знал, что это неправильно, что приведёт к беде. А теперь исправлять ошибку будет очень тяжело. Да и как её исправить? Ведь сейчас, когда Павел лишился последней своей опоры – семьи, Олег тем более не сможет его оставить. Совсем же пропадёт мужик в одиночестве.

Как Олег не любил эту ответственность! И зачем он только связался с Павлом? Теперь придётся нянчиться с его глупой влюблённостью. Да ещё, не дай Бог, в депрессию впадёт. Уж Олег-то знал, какие чувства возникают, когда родная мать гонит от себя. Ранимому человеку от них не очень-то сладко на душе становится. Парень, предупредил напарника, что устраивает себе перекур, и вышел во двор. Раскурив сигарету, Олег вновь достал сотовый.

– Алло, Паш. Ты это... ты сам-то как?

– Да ничего.

Ну, вроде, голос действительно вполне спокойный.

– Ты главное не расстраивайся, ладно? Я думаю, всё образуется. Мать очень любит тебя.

– Завтра схожу к ней ещё.

– Нет. Дай ей время всё это переварить. Ты лучше, знаешь, поговори с отцом, отдельно. У тебя с ним хорошие отношения? Доверительные?

– Да, хорошие.

– Вот и поговори. Он хоть и под каблуком у жены, но всё равно, думаю, она к нему прислушается.

– Что ж, возможно, так будет правильнее.

С работы удалось сбежать лишь на час пораньше. Олег спешил домой, потому что волновался за Павла. Почему-то ему казалось, что мужчина сильно переживал и сейчас очень нуждался в поддержке. Эх, Пашка. Итак жизнь не складывается, так он ещё проблемы себе выдумал.

Павел действительно ждал, встречал у порога и внешне вроде бы был совершенно спокоен.

– Я поговорил с отцом, – поведал он, едва Олег освободился от куртки и ботинок.

– Да? Ну и какие результаты? – В голубых глазах интерес смешался с озабоченностью.

– Сказал, что ему тяжело принять меня таким, что испытал разочарование. Однако не находит достаточно веского повода, чтоб отвергать родного сына.

– Вы говорили наедине?

– Да, встретились в его гараже. С матерью больше не общался. Но отец пообещал поговорить с ней, смягчить ситуацию.

– Ну вот и отлично. – Олег улыбнулся и облегчённо выдохнул. – Всё отлично, Паш. Считай, отец на твоей стороне.

– Но он говорил со мной так холодно. И будто... будто по принуждению.

– Ну и что? Естественно, он тебя осуждает. Но ведь не отвергает же. А это главное. Потому что раз не отвергает, значит, пытается понять.

– Возможно, ты и прав, – пожал Павел плечами.

– Я прав, и ты в этом убедишься, – заверил Олег, направившись в свою комнату.

Трудовой день закончен, напряжение снято, теперь можно и расслабиться. Дойдя до дивана, парень устало плюхнулся на него, обмяк и закрыл глаза.

– Ты останешься в семье, можешь не переживать, – продолжал вещать Олег вошедшему следом за ним Павлу. – Но они могут не принять меня в твоей жизни. Особенно мать. Наверняка она продолжит настаивать на моём уходе. Я же тебе не пара.

– Ну, это не ей решать, – тут же отрезал Павел.

Олег снова улыбнулся. У этого парня огромный потенциал упрямства. Жаль только, что он направлен не в ту сторону.

– Давай спать, Паш. Я устал, а завтра снова в смену.

– Да, конечно. Доброй ночи.

Павел повернулся, чтоб уйти, но не пошёл.

– Олег... Скажи, а ты скучаешь по своей семье?

– Как тебе сказать?.. Иногда в груди сжимается, когда вспоминаю. А иногда совершенно ничего не чувствую. Всё это уже где-то далеко-далеко. И как будто уже чужое. Хочу спать.

– Да, я тоже переволновался сегодня, устал. Доброй ночи.

Постели расстелены, одежда сложена на стульях, свет погашен. Ночь, тишина и покой. Однако, не смотря на усталость, ни Павел, ни Олег никак не могли заснуть.

Мысли не желали покидать разум, продолжая вновь и вновь перемалывать прошедшие события и перерабатывать пережитые эмоции. Павел впервые в жизни так серьёзно повздорил с матерью, разочаровал её настолько, что она отвернулась от него. От родного сына, которого обожала и опекала даже больше, чем нужно, особенно сейчас, когда он уже стал взрослым мужчиной. Павел всегда боялся чем-либо её расстроить, огорчить, ради этого смирялся и поступал, как она желала, был послушным, и скрывал свои интересы и мысли, которые не нашли бы отклика у родного человека. Эти постоянные тайны и сделали Павла таким молчаливым, а привычка хоронить на дне души свои неправильные запретные чувства – таким замкнутым.

Он уже привык так жить. Но появление Олега и зародившиеся к нему чувства заставили Павла наконец вступиться за самого себя, защитить свою истинную сущность и дать ей свободу хотя бы здесь в собственной семье. Да, он осмелел, поднял голову! Да! Бунт, революция! Вот только не закончится ли эта битва крахом и отверженностью? Достигнет ли он чего-нибудь кроме одиночества?

Олег сказал, что всё будет хорошо. Конечно же, просто успокаивал. Ничего он знал наверняка, хотя и говорил с такой уверенностью. Просто хотел приободрить. У него самого случился разрыв с семьёй. Полный разрыв, без попыток на примирение. Интересно, он так же сильно переживал свою отверженность? Со стороны казалось, что Олег спокойно вспоминает о том разрыве. Но правда ли это? Действительно ли время способно исцелить душевные раны или он сам такой бесчувственный?

Олег. Он не может быть бесчувственным. Он искренне волновался за Павла. И даже когда ругался и спорил, он желал Павлу добра, старался уберечь его от неприятностей. Олег. Только бы он не ушёл. Родители рано или поздно могут простить, а вот Олега потерять никак нельзя. Его нужно удержать и как можно дольше. Вот только как? Чем?

Олег тоже ворочался в постели. Этот Павел, какой же он настырный, упёртый. А сразу-то и не скажешь. С виду тюфяк тюфяком, неудачник, однако, внутри огромный потенциал силы. Да просто не туда он свою упёртость применяет, не во благо себе, вот потому и неудачник.

Что же с ним делать? "Возможно, это то замёрзшее сердце, которое ты сможешь осчастливить?" Нет, осчастливить на долгосрочный период у Олега, конечно, не получится, но выделить некоторое количество тепла вполне по силам. Хотя бы сейчас, когда на мужика свалилась куча проблем: и в семье, и на работе. Впрочем, семейные уже вроде бы утрясаются.

Эх, Павел, Павел. Устав ворочаться, парень сел, скрестив ноги. Пойти, поговорить с ним что ли? Да спит уж, поди. Да и о чём разговаривать-то? Уже всё сказано. И всё же Олег встал, надел футболку и сквозь темноту отправился в соседнюю комнату. Дверь в неё была приоткрыта, за ней находились мрак и тишина. Спит или не спит? Парень заглянул в дверь, присмотрелся к кровати, на которой лежал укрытый одеялом мужчина.

– Паш, ты спишь? – осторожно позвал Олег.

– Нет ещё, – отозвался Павел. – Что случилось?

– Да ничего...

Олег прошёл внутрь комнаты. Павлу не спалось, значит, беспокойство ещё не остыло. О чём бы таком с ним поговорить, чтобы отвлечь от грустных мыслей? Парень приблизился к кровати.

– Ты чего-то хочешь, Олег? – Павел напряжённо вглядывался в очертания парнишки в широкой футболке и с голыми ногами, на душе становилось неспокойно.

– Нет. То есть, да.

О чём бы поговорить? Парень присел на корточки – глаза уже привыкли к темноте и хорошо различали очертания мужского лица. А нужно ли вообще разговаривать? Может... может, без слов обойтись? Зачем они, слова-то? Одним рывком Олег сорвал с себя футболку и ловко нырнул под одеяло к обескураженному мужчине.

– Ты... ты что делаешь?

Да уж, слова ну совсем лишние сейчас. Олег всем телом прижался к Павлу, запустил руку под широкую рубашку пижамы и прильнул губами к шее. Павел весь напрягся, даже дыхание затаил. Что же это?... Зачем?... Неужели Олег решил, что?...

– Олег, прося тебя остаться, я вовсе не обязывал... ни к чему...

– Ты можешь помолчать? – строго прервал парень, начиная поглаживать грудь под тканью пижамы.

– Я только хочу, чтоб ты понял...

– Ещё одно слово, и я уйду.

Губы крепко обхватили кожу на шее, втянули в себя и передали острым зубкам, которые не упустили возможности легонько ужалить. Тем временем сосок уже изнывал от ласк тонких пальчиков, посылая первые импульсы возбуждения вниз живота. Да, Павел будет молчать. Он не скажет больше ни слова. Он вообще забудет о существовании слов. Лишь бы Олег не уходил, лишь бы он продолжал.

Пока рука бродила по телу, оставляя местами лёгкие щипки, поцелуи продолжали обжигать шею, подбородок, губы... Да, губы. Павел не хотел, чтоб отсюда поцелуи так скоро уходили. Он отвечал на них, задерживал, пропитывался их жаром, подогревая растущее желание. Вот бы тоже обнять Олега, приласкать его, но Павел не решался. Возможно, боялся прервать столь сладостный поток поцелуев, а возможно, стеснялся своей неопытности. И всё же желание подталкивало набраться решимости. Мужчина осторожно положил ладонь на плечо парня и медленно повёл её вниз по спине... спустил на бедро... Никакого белья, Олег был абсолютно голым. И осознание этого факта словно разрядом тока пронзило всё тело мужчины.

Павел отвлёкся от поцелуев, снова замер. Его разум полностью ушёл в наблюдение, как возбуждение по жилам стекается в пах и там загустевает. "Господи, я же не пугливый девственник. Тогда почему так глупо себя веду?" – мысленно простонал Павел.

Не прерывая поцелуи, Олег выдернул руку из-под рубашки, рывком отбросил прочь одеяло. Одежда тоже мешала, и юркие пальцы принялись расстёгивать пуговицы, освобождая путь игривому язычку и мягким ласковым губам. Поцелуи поползли по груди, оставляя после себя влажный след и царапинки якобы нечаянных укусов. Последняя пуговица расстёгнута, поцелуи спустились на живот, продолжили путь ниже... Вместо них под резинку штанов скользнула рука, и её ласки вырвали мужской стон.

Всё, хватит, к чёрту всё: принципы, робость, мораль. Эта никому не нужная ерунда к чёрту! Сейчас есть только страсть и Олег: его губы, его руки, его желанное тело. Сейчас важен только он, только этот единственный во вселенной паренёк. Он и его страстные поцелуи.

Запретное чувство расправило крылья на весь размах, вдохнула освобождение полной грудью. Оковы окончательно сброшены, темница разрушена навсегда. Свобода! Свобода любви, страстному желанию! Свобода быть самим собой! Павел помог парню освободить себя от одежды и с головой окунулся в наслаждение.

Теперь ласки были взаимны, поцелуи ответны. Павел тоже не новичок, тоже кое-что умел. И на этот раз он Олега не оставит без удовлетворения.

Олег. Олег! Нежное хрупкое чудо. Как горело его тело в крепких объятиях. Как изгибалось, отдавая себя! Как вздрагивало, вторя импульсам сбивающегося с темпа возбуждения. Сейчас Павел не торопился, растягивал удовольствие обладания таким вот чудом по имени Олег, наслаждался им, вдыхал его запах, смаковал его вкус.

И зачем Павел раньше не уступил этому соблазнительному греху? Всё выстраивал заборы из морали, скрывался в серой тени робости. Вот в чём истинная дурость. Уже давно бы любовался этим стройным гибким телом и свободно бы им владел. Беспрестанно срывал бы поцелуи с этих мягких губ, уплывал в глубины этих бездонных голубых глаз. Как красив Олег! Красив и притягателен. Он словно примагничивал душу, сердце, желания... всё естество. А взамен посылал счастье.

Павел знал, что это глупо, но ему хотелось улыбаться. Расслабленный и довольный он лежал на спине, смотрел в тёмный потолок и улыбался своей тихой скромной радости. Рядом, положив голову ему на плечо, лежал Олег. Как же хорошо! Как хорошо!

– Олег, ты спишь?

– Нет.

– И мне спать не хочется. Сон совсем улетучился.

"Ещё бы, после такого взрыва эмоций", – сдерживая зевоту, мысленно прокомментировал Олег.

Парень тоже расслабился и был бы не против заснуть. Однако его опыт подсказывал, что на мужчину скоро обязательно накатит вторая волна желания. И её необходимо принять, ответить, иначе страдающий хронической скромностью Павел, решит, что оказался плох, и вновь замкнётся в себе. Да впрочем, Олег и сам был не прочь повторить тур. Не сказать, что Павел был искушён в постельных играх, но и полным профаном его тоже не назовёшь.

– Почему у тебя нет любовника? – завязал Олег разговор, дабы не заснуть.

Улыбка медленно сползла с губ Павла. Ещё бы вчера он сказал, что-то вроде того, мол: "Тебе не обязательно знать." Но теперь Олег перестал быть чужим человеком, да и душа всецело ему доверяла.

– Ну... специальные места я не посещаю, а на улице... Там девяносто девять процентов натуралов, как знакомиться?

– Да, натуралов больше. И всё-таки, видишь, один процент пересёк твою дорогу.

– Да уж, – снова растянулась улыбка на губах Павла. – Возможно, скажу глупость, но я очень рад, что ты шагнул под мою машину. Кстати, а что ты делал так поздно один на дороге? Откуда шёл?

– Из сауны, – подавил очередной зевок Олег.

– У вас вечеринка была?

– Угу.

– Странная вечеринка. Ты тогда был весь покрыт синяками.

– Ну, все по-разному развлекаются.

Глаза Олега упрямо закрывались. Разговор, который должен был отвлечь от сна, напротив, усыплял.

– Хочешь сказать, тебя били ради развлечения? – насторожился Павел.

Олег молчал. Сон уверенно побеждал столь скучную тему. Павел же понял молчание по-своему, решив, что парню довольно тяжело вспоминать тот вечер. Бедняжка Олег, сколько пришлось ему испытать.

– Этот Леонид... Он что, был твоим сутенёром?

– Угу, – машинально промычал парень, тонувший во сне.

– Тогда понятно, почему он не хотел тебя отпускать. Как хорошо, что это всё закончилось, и он больше не станет тебя преследовать. Хорошо, что ты смог вернуться в нормальную жизнь. Можно с уверенностью сказать, что самое ужасное уже позади. Ты рад этому, Олег? Олег!

Павел повёл плечом, на котором покоилась голова паренька.

– Олег, ты спишь?

– Что? – встрепенулся парень. – Нет, что ты. Просто задумался.

– Да уж, тут есть над чем задуматься. Скажи, а твоя семья... Они знают, что с тобой вообще происходит? Где ты живёшь, как?

– Нет, не знают. – Олег повернулся на спину и поправил на себе одеяло.

– Ты с ними совсем не общаешься?

– Зачем? Я им не нужен.

– Как же так? Что же такого ужасного ты натворил? Связался с наркоманами?

– Нет. В то время я был положительным примерным мальчиком. Учился не очень хорошо, но и в хулиганах не числился.

– Тогда что же?

– Я оказался гомиком. Этого оказалось вполне достаточно, чтоб стать изгоем в моём благородном семействе. Мать как-то вернулась пораньше с работы и застукала меня с моим одноклассником в самый интересный момент. В тот же вечер был созван семейный консилиум, и меня отправили жить к бабушке по отцовской линии.

– А отец что сказал?

– Отец до этого позора не дожил. Он умер, когда мне было всего два года. Я его совсем не помню. Меня воспитывал отчим. Из всей семьи только бабушка приняла меня таким, какой я есть.

– Сколько же лет тебе было тогда?

– Тринадцать.

– Ты так рано начал заниматься сексом?

– Гормоны заиграли, вот и начал.

– И тебя никогда не пугало такое тяготение к мальчикам?

– Нет, не пугало. Наоборот, по приколу было. Конечно, когда это привело к семейной драме, я приутих маленько. А ты разве боялся подобного влечения?

– Да... немного... Это ведь ненормально, так не должно быть. Я боялся, что со мной что-то нездоровое творится. Правильнее сказать, боялся оказаться больным. А потом боялся, что мать узнает.

– Да уж, она у тебя строгая.

– Что есть, то есть. Думаешь, она тоже может от меня отвернуться из-за того, что я гей?

– Надеюсь, твои родители окажутся умнее моих.

Олег широко зевнул, стараясь сделать это как можно тише. Однако Павел был слишком углублён в свои размышления, чтоб обращать внимание на посторонние звуки. Откровения Олега его сильно взволновали и озадачили. Как это ужасно, лишиться семьи, родных только потому, что не вписался в общепринятый стандарт!

– Так вот почему ты ругал меня, когда я во всём признался матери, – проговорил Павел. – Испугался, что она со мной точно так же поступит?

– Увидев, насколько она категоричный человек, я именно это и предположил. Но ты у неё единственный сын. И если рассуждать разумно, то лучше иметь сына гея, чем не иметь никакого вообще. Тем более ты человек положительный, родителей уважаешь. Нет, я уже уверен, что тебя простят.

– Надеюсь.

Очередной зевок Олег скрыл плохо, Павел заметил его.

– Ты, наверное, хочешь спать? – спросил он.

– Вовсе нет! – заверил парень, потирая глаза.

Вновь повернувшись к мужчине, Олег обнял его и принялся осторожно поглаживать по груди. Хватит болтовни, пора вызывать вторую волну желания, а то и вправду недолго заснуть. Павел, безусловно, почувствовал ласку, ощутил прикосновение горячих губ на своём плече, затаившись, проследил за волной мелкой дрожи, вызванной этим прикосновением. Олег снова призывал его к близости, значит, Павел не оплошал, сумел не только получить, но и дать удовольствие. Мужчина тоже повернулся на бок, обнял парнишку за плечи, провёл ладонью по спине, привлекая к себе стройное тело. Пальцы наткнулись на неровность кожи, задержались, медленно поползли вдоль неё.

– Откуда у тебя такой большой шрам?

Олег поднял на Павла взгляд осуждения. Опять разговоры. Вот уж не думал, что такой тихий мужчина окажется столь болтливым да ещё в постели. А впрочем, может, действительно, выложить ему всю правду? Пусть сразу знает, с кем связался. Возможно, его влюблённость разочаруется и начнёт остывать. А к лету Павел настолько охладеет, что сам предложит расстаться. Вот мама-то его обрадуется.

– Я работал проституткой в барделе для садистов, – выдал Олег. – Исполнял самые грязные прихоти извращенцев. Ты даже не представляешь, какие безумные маньяки существуют. Вот один из них с пьяни и переусердствовал. Поцарапал мне спинку.

Павел застыл. Он, конечно, уже знал, что парень продавал себя, но не думал, что при этом подвергался такой чудовищной жестокости.

– А голос?

– Да вот из-за этой царапины и сорвал. Немножко больно было.

– Тебя там насильно держали? За наркотики?

– Нет. Я находился там добровольно. Извращенцы платили большие деньги, чтобы поиграть в свои игры с живой куколкой. Я планировал разбогатеть за два-три года.