Текст книги "Чёрное и Белое (СИ)"

Автор книги: Вера Анмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

– Не беспокойся, Паша, не беспокойся. Я никому не скажу, – с самым серьёзным видом пообещала Вера Захаровна. – По этому поводу не переживай.

16. ЧЁРНОЕ и БЕЛОЕ

Дверь хлопнула, и Олег осознал, что остался в квартире один. Скинув напряжённость, разум пустил мысли в свободный полёт, и те быстро создали в голове новый хаос. Они метались без всякого направления, натыкались на картинки памяти и шарахались от вспышек воспоминаний. От этой слишком шумной и плотной толпы разнообразных мыслей кружилась голова, парню становилось дурно, и к горлу подкатывала тошнота. Раздражало, всё, всё, всё, раздражало! Олег глубоко и часто затягивался сигаретой, будто надеясь, сжечь в горячем дыму неприятные симптомы. Но нервы всё-таки не выдержали, сигарета так осточертела, что парень выкинул её в стакан с остатками воды.

Олег откинулся на подушку, закрыл глаза. На возникшем чёрном фоне немедленно замелькали лица знакомых и полузнакомых людей. Хищные ухмылки сменялись строгими назиданиями, злое рычание – жалостливыми стонами, угрозы о расправе – мольбами о помощи. Всё смешалось, всё кружилось в обезумевшей памяти.

Ужасно. Как всё ужасно! Что именно, не очень ясно, но всё, что выдавала память ничего кроме ужаса и мерзости не приносило. Олег свернулся клубочком и постарался натянуть на себя одеяло. Тело сотрясала дрожь, но холодно не было. Скорее было страшно, и хотелось укрыться, забиться в пещерку, в тёмную норку, чтоб никто и ничто его не обнаружили, чтоб память больше не сверкала так ярко, чтоб ужас оставил в покое.

Но ужас не уходил. Более того, попав в темноту, он принялся расти, внедряя корни в разум и питаясь серой слизью боли. И ничего не прогоняло его, ни гневные окрики, ни слёзы, ни тиски ладоней, сдавливающие виски. Ни выцарапать этот ужас, ни выбить!

Воздух. Куда пропал воздух?! Это ужас его перекрыл. Он хочет убить. Да, конечно, убить! Иначе, зачем он пророс в разуме? Затерявшись в складках одеяла, Олег жадно вдыхал остатки воздуха и уже начинал задыхаться. Зачем он залез в эту нору? Теперь он словно в ловушке, и ужас легко убьёт его. Воздух. Нужен воздух! В приступе истерики Олег принялся барахтаться и срывать с себя одеяло. Вот он свет! И воздух! Да, прочь! Прочь из этого жаркого душного ада!

Свалившись на пол, парень продолжал бороться с одеялом и наконец победил. Откинул его, отполз и, тяжело переводя дыхание, упал без сил.

– Мне плохо, – выпускало жалобу дыхание. – Плохо. Плохо.

Боль разбушевалась и барабанила по мозгам огромными толстыми палками. В горле вновь застряла тошнота, мешая дышать. И воздуха снова не хватало. Неужели, он так быстро перерабатывается дыханием?

– Плохо. Мне плохо.

Что это такое большое и светлое? Солнце. Там солнце! Вот кто поможет, согреет. Олег любил солнце, всегда встречал его с радостью, купался в его лучах. И сейчас оно поможет, оно спасет. Преисполненный надеждой на спасение, парень дополз до окна, цепляясь за подоконник, поднялся, нервно подёргав ручку, открыл створку. И полной грудью вдохнул прохладный свежий осенний ветер. Вот теперь ничего не страшно! Любой даже самый огромный ужас растворится в лучах солнца! Нужно вот только повыше подняться к нему. Чуть ближе быть. Повыше подняться...

Когда Олег, поджав ноги, сел на подоконник, чьи-то крепкие руки внезапно схватили его со спины и уволокли обратно в комнату.

– Куда это ты собрался? – поинтересовался встревоженный баритон.

– Там солнце... солнце... – тянул Олег худые руки к окну.

– Но чтоб смотреть на него, вовсе не обязательно лезть на подоконник.

Павел усадил паренька в кресло, которое и пододвинул к окну вместе с седоком.

– Сегодня очень хорошая погода, – буднично заговорил Павел, покрывая обнажённые ноги Олега одеялом. – Словно лето вернулось. Ты правильно сделал, что открыл окно.

– Правильно?...

– Да. И я рад, что ты смог сам встать с кровати. Ветер прохладный, поэтому не скидывай одеяло.

Олег кротко наблюдал за заботой мужчины. От его негромкого голоса, подбадривающей улыбки мысли успокаивались и медленно наводили порядок в разуме.

– У меня был кошмар, – тихо сообщил Олег.

– Он уже в прошлом, забудь о нём.

– Там было страшно, темно и холодно.

– А теперь у тебя есть солнце. И совсем не страшно, правда?

Олег мелко покивал, подтверждая это. Какой странный мужчина, окутывает добром, ни в чём не упрекает. Странный, но в нём чувствовалась защита. Как в коряге, которую утопающий вдруг находит в быстрой горной реке.

– Давай я налью тебе горячего крепкого чая, – предложил Павел, пригладив рукой растрепавшиеся светлые волосы паренька. – Хочешь?

Удобное кресло, тёплое одеяло, горячий чай и солнечный день. Какая уютная, согревающая душу картина. Даже улыбнуться захотелось.

– Хочу, – тихо согласился Олег и, поддавшись возникшему желанию, растянул бледные губы в улыбке. – И пироженку.

– Пирожного, к сожалению, нет, – развёл Павел руками. – Но есть варение клубничное. Будешь?

– Буду.

– Вот и отлично. Сейчас принесу.

Павел ушёл. До Олега доносились с кухни звуки приготовления к чаепитию, но парень не обращал на них внимания. Наблюдая за неспешным движением лёгких белых облаков по безупречно голубому небу, он окунулся в глубины памяти, которая, устав от хаоса, теперь со всей серьёзностью расставляла мысли в необходимом порядке. Её стараниям настырно мешала головная боль, и всё же работа продвигалась достаточно быстро. Воспоминания восстанавливали события, которые складывались в дни, дни – в месяцы, месяцы – в годы. Всплывающие лица и имена формировались в определённых людей, обретали голос, характер, поступки. На силуэтах вещей проявлялись краски, детали, объём. Пока ещё некоторые воспоминания оставались в тени, но основные события и их участники уже определились.

Вернулся Павел, принёс поднос с чашкой дымящегося тёмного напитка и с пиалой, наполненной клубничным варением.

– Не замёрз? – поинтересовался мужчина, устанавливая поднос на коленях парня.

Олег отрицательно мотнул головой. Обняв ладонями горячую чашку, он осторожно поднёс её к губам.

– Вкусный чай, – сделав пару глотков, проговорил Олег.

– С бергамотом.

– Мне нравится.

– Мне тоже. А варение моя мама готовила. Ягода своя, с дачи.

Павел подвинул стул и сел рядом с парнем. Олег заметил, что у него хорошее настроение, лёгкая улыбка не покидала губ. Чему же он так радовался? Непонятно. Странный мужик.

– Мент ушёл? – вновь заговорил Олег, опустив взгляд в тёмные глубины дымящегося напитка.

– Да, ушёл.

– Ты... ты, наверно, меня презираешь?

– Почему ты так думаешь?

– Ну... ты же знаешь, что я сделал.

– Это было в прошлом. И ты тогда не осознавал...

– Осознавал! Всё осознавал. И получал удовольствие. А теперь... Зачем он умер? Зачем? Дурачок. – Со стороны казалось, что Олег разговаривает сам с собой либо с чашкой. – Слишком нежным мальчик оказался. И я его уничтожил, толкнул в пропасть.

– Не нужно себя одного во всём винить.

– Но остальные наказаны. Какие к ним претензии? А я... вот сижу, пью чай, любуюсь солнцем.

– Что ж, значит, так распорядилась судьба. Радуйся.

– Судьба... С чего бы этой мерзавке воспылать ко мне состраданием?

– И ещё так захотели твои друзья.

Олег поднял глаза на собеседника. Необычное заявление. Откуда Павел его взял? Впрочем... Олегу вспомнились знаки, которые Павел подавал, стоя за спиной представителя власти, и подавал достаточно уверенно. Значит, он чего-то знает.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Олег.

– То, что они сговорились не выдавать тебя, и все заявили, что тебя в тот день с ними не было.

– Откуда ты знаешь? – Олег с трудом верил в эту информацию.

– Мне звонила некая Дрон. Вернее, она звонила тебе, но трубку взял я. Ты её помнишь?

– Да.

– Думаю, тебе лучше поговорить с ней лично, и она всё объяснит. Вот попьёшь чай...

– Дай мне телефон. – Олег поставил чашку на поднос, сейчас образовалось более важное дело. Парень взглянул на застрявшего в раздумьях Павла и добавил. – Пожалуйста.

Хорошо. Пожалуй, Олег прав, нужно скорее расставить все точки над "i", чтоб быть готовым к продолжению полицейского дознания. Павел поднялся, взял с полки телефон Олега и подал парню. После деликатно отошёл в сторону, однако, комнату не покинул, а сел на кровать.

Олег выбрал из списка номер Анны Дрон и нажал вызов.

– Привет.

– Уау! Кого я слышу! – отозвался хриплый голос. – Очухался что ли?

– Да.

– Надо же! Я думала, сдохнешь. А ты живучим оказался.

– Ко мне недавно мент приходил, – ввёл Олег разговор в нужное русло, ему было не до шуток.

– По поводу пацана? Твой хмырь передал тебе, как нужно было отвечать?

– Да. Я ответил. Расскажи, что с парнями? Почему их взяли?

– Я не знаю подробностей. Кто-то видел, как Тоник захватил мальчишку, и запомнил номер его машины. В общем, неаккуратно в этот раз сработали. Взяли всех, и меня в том числе. Но на меня у них ничего не нашлось. Да и сам знаешь, за меня есть, кому заступиться. У Араба нашли наркоту. Он хоть с вами и не поехал, тоже отдохнёт за решёткой. Тонику, я думаю, припишут ещё и шантажи. Юпитер и Михай пока проходят только по изнасилованию. А Леон... – Подрагивающий голос девушки выдавал волнение. Перечисление таких подробностей Анне явно давались нелегко. – У него много грехов. Запасы героина, которые он постоянно пополнял для тебя, оружие. Есть доказательства его участия в убийстве. Благо, только в одном. Мальчишки молодцы, лишний раз друг на друга не кивают. А ты чертовски вовремя слинял! Будто знал чего. И о тебе вопрос не встал бы, если б не нашли у Леона твой паспорт.

– Я в его квартире зарегистрирован.

– Ну вот, даже так. Не знаю, почему не обнаружили твоих отпечатков. Ни к чему не прикасался что ли там? Леон смог всех предупредить, чтоб тебя не выдавали. Впрочем, особо никто и не собирался. Лишь твердили, что были пьяны и ничего не помнят. Уж не знаю, почему они так благоволят к тебе. Наверно, из-за Леона. – Слыша нарастающую обиду, Олег легко представил, как Анна сидит, сжавшись в комок, и нервно курит. – Он заявил, что ты в тот день с ним поссорился и ушёл. Всю вину взвалил на себя. Ты остался чистеньким мальчиком, который понятия не имеет, откуда берутся наркотики, деньги, и чем занимается твой патрон.

– Я всё это подтвердил.

– А как же! В тюрягу-то не хочется да?

– Аня...

– Ты никогда не ценил Леона! Никогда! – злилась девушка. – Пользовался его добротой, его деньгами, будто он был тебе чем-то обязан. А он тебя всегда покрывал, защищал, выхаживал! Где бы ты был сейчас без него? Валялся бы в вонючей канаве.

– Не обвиняй меня. Мне так же тяжело, как и тебе, – тихо попросил Олег. – И я готов сдаться...

– Даже не смей! – тут же прикрикнула Анна. – Зря что ли парни отбеливают твою шкуру? Леон хочет, чтоб ты остался на свободе, вот и выполняй желания своего хозяина, Козочка.

В разговоре повисла пауза, наполненная слезами двух душ, которые ничем не могли помочь своим друзьям и лишь тихо оплакивали их участь.

– Как ты себя чувствуешь? – шумно переведя дух, спросила Анна.

– Плохо очень, – ответил Олег.

– Тебя обязательно вызовут на допрос. Постарайся подготовиться. Я предлагала твоему надзирателю привести лекарство для тебя, но он запретил.

– Спасибо, Ань. Но раз я выжил... хочу использовать второй шанс...

– Это тоже правильно, – огласилась девушка. – Но если что, у тебя мой номер есть.

– Да.

Отключив связь, Олег медленно положил телефон на поднос и пододвинул к себе пиалу, зачерпнул ложечкой варение. Действовал парень почти машинально. Вот варение, вот ложечка, значит, угощение надо попробовать. Олег любил сладкое, любил клубнику. Он так давно не ел её. Да и вообще никаких сладостей уже давно не присутствовало в его рационе.

Парень ел варение медленно, будто стесняясь. Ложку, ещё одну, ещё одну... Как вкусно. В тёплых лучах солнца, тёмно-красные ягоды блестели гранями, словно рубины. Пиала, полная рубинов. Красиво. Красиво и вкусно. Да, Олег грелся в ласковом солнечном тепле, ел сладкое варение, дышал свежим воздухом, а в это время замученный им невинный мальчик лежал в холодной сырой земле. Разве это справедливо? Разве правильно, что Леонид, сваливая всю вину на себя, оставляет наслаждаться солнцем такое ничтожество? Разве Олег имел право на сладкую свободную жизнь?

Парень сжался, низко склонив голову и зажмурив глаза. Ему было стыдно перед миром, перед солнцем. На ягоды упала первая слеза, за ней скатилась вторая. Слёзы быстро скапливались в глазах, просачивались между сжатыми веками и текли друг за дружкой, проливаясь дождиком на варенье. К горлу подступили рыдания, и их трудно было сдерживать. Они вырывались короткими всхлипами, заставляя тело вздрагивать.

– Олег, ну что ты, успокойся. – На подрагивающее хрупкое плечо мягко опустилась мужская ладонь. – Уже ничего не вернуть и не изменить. Нужно просто жить дальше.

– Нет. Я не должен, – прорвались рыдания.

– Должен, ещё как должен! – Павел присел на колени сбоку от кресла, обнял паренька за плечи.

– Зачем? Я тварь. Жестокая тварь!

– Ты осознал свой поступок, раскаиваешься, а значит, больше не повторишь подобного.

– Я мерзкий. Меня нужно презирать!

– Ты был таким. Теперь ты другой.

– Такой же.

– Ну, так станешь другим.

– Нет. Нет. Я чёрный. Разве не видишь, какой я чёрный?! – К Павлу повернулось покрасневшее от рыданий лицо с горящим вызовом страдания в глазах. – Моя душа пахнет гнилью. Чувствуешь?!

– Нет, не чувствую, – ответил Павел, старательно покрывая натужным спокойствием подступающую к горлу жалость. – Ты просто оступился и упал в грязную яму. Но я тебя вытащу оттуда.

Мужчина провёл ладонью по влажной щеке и вдруг неожиданно для себя самого оставил короткий лёгкий поцелуй на дрожащих губах плачущего парня. В следующую же секунду, осознав, что натворил, Павел быстро отдёрнул руку от лица Олега и, багровея от жестокого смущения, отвернулся, даже уселся на пол спиной к креслу.

Олег, конечно же, понял, что произошло. Однако не понял, почему мужчина так отшатнулся, будто застеснялся своего желания. А чего стесняться? Желание самое обычное. Вот только... немного не вовремя оно вспыхнуло.

– Всё нормально, Паш, – всхлипнув, проговорил Олег. – Но давай не сейчас.

– Я ничего и не хотел, Олег, – спешно заверил Павел, не решаясь повернуться к парню.

Внезапное происшествие сбило набирающую силу истерику, и она, потеряв связь со смыслом, отступила, забрав с собой и слёзы. Продолжая тихо всхлипывать, Олег отпил остывший чай, а после вернулся к варению. Мысли тоже отвлеклись от трагедии и вновь окунулись в разбор мозаики воспоминаний. И лишь нервная мелкая дрожь продолжала сотрясать тело.

– У тебя есть водка? – попросил Олег, с разыгравшимся аппетитом поглощая варение.

Павел молча поднялся, сходил в кухню и принёс полстакана водки. Так же молча Олег залпом выпил её и закусил остатками варения. Вот теперь истерика ушла окончательно.

– Тебе не холодно? – спросил Павел, прикрывая окно.

– Немного, – прошептал Олег. – И спать хочется.

– Сейчас застелю тебе кровать.

Хотя не звучало никакого поминания об его недавнем поступке, Павел продолжал избегать встречаться взглядом с парнем. Ему было стыдно и неловко. И как только его угораздило поцеловать Олега? "Хоть бы Олег забыл об этом, – мысленно пожелал Павел, расправляя простынь. – Хоть бы забыл. А я больше никогда не повторю подобного".

Следующие два дня прошли относительно спокойно. Приступы боли и истерики порой накатывали, но с ними удавалось достаточно быстро справляться. Павел был доволен: Олег уверенно шёл на поправку. Вот если бы ещё и его настроение вылезло из мрачных мыслей, то, пожалуй, здоровье восстанавливалось бы быстрее.

Воскресный день покрылся тучами, отчего настроение ещё больше посерело. Павел постарался скрасить утро купленными накануне кремовыми пирожными, а после сладкого завтрака помог Олегу побриться и привести себя в порядок, выдал ему из своего гардероба чистую футболку и спортивные брюки. Олег смотрел на себя в зеркало с глубокой печалью в голубых глазах.

– Ты сегодня замечательно выглядишь, – с улыбкой констатировал стоявший позади Павел.

На это радостное замечание Олег лишь вяло пожал плечами:

– Если не решаешься сказать обидную правду, то хотя бы не льсти.

– Я и не льщу. Ты действительно выглядишь значительно лучше, чем вчера.

– Вот! – повернулся Олег и поднял указательный палец, словно учёный, доказавший свою правоту. – Это большая разница. Я выгляжу отвратительно, но! лучше, чем вчера.

Павел не стал спорить. Да и наступило время поговорить несколько об ином. Следом за парнем мужчина прошёл в комнату, сел на диван.

– Олег, мне сегодня нужно уйти. На несколько часов ты останешься один, – самым серьёзным тоном сообщил Павел.

Парень не очень понял, почему к этой обыденной новости прилагался столь торжественный тон.

– Ладно, – тускло согласился он. – Пойдёшь к дочке?

Павел запнулся, не ожидая, что память Олега восстановилась до таких мелочей.

– Нет, к родителям. У отца с машиной проблемы, надо помочь. Возможно, там ничего серьёзного, тогда я вернусь скорее.

– Надо, значит, надо, иди. Они далеко живут?

– В двух кварталах отсюда. Как ты себя чувствуешь? Сможешь остаться один?

– Смогу.

– Можешь заниматься, чем хочешь. Телевизор, радио, книги... компьютер я включил...

– Ты же знаешь, я не умею им пользоваться.

– Да. Надо бы тебя научить.

Павел не хотел оставлять больного парнишку одного, тянул время. Если бы он не обещал матери, то ни за что бы не ушёл.

– Если захочешь кушать, там, в холодильнике есть продукты... найдёшь...

– Да не суетись ты так, – повернулся Олег. Нервозность мужчины буквально вибрировала в воздухе. – Не умру я за пару часов. И не уйду никуда. Ты же именно этого боишься, правда? Даже дополнительный замок в дверь врезал.

Павел виновато отвёл взгляд. Он действительно переживал, что Олег надумает воспользоваться свободой и сбежать к прежним дружкам. Для предотвращения подобного и поставил накануне ещё один замок, который можно отпереть только снаружи.

– Это для твоего же спокойствия, – повторил Павел вчерашнее оправдание своего поступка.

– Да ладно, ладно, – мрачно усмехнулся Олег. – Не собираюсь я сбегать через дверь. Сбегу через окно.

Искренний испуг немедленно отразился в глазах мужчины, с замиранием сердца вглядывающегося в холодное лицо блондина. Он просто пугает или говорит серьёзно?

– Это шутка? – выдавил Павел.

– Конечно, – вернулся к тусклому тону Олег. – Из твоего окна до смерти не допрыгнуть. Там дерево большое. Только покалечишься да шрамами раскрасишься.

Павел облегчённо выдохнул. В душе Олега сейчас царил мрак, а потому и шутки были такими же мрачными.

– Откуда у тебя шрамы на спине? – решился Павел на вопрос.

– Оттуда же, откуда и сорванный голос. Из прошлой жизни.

Олег не собирался вдаваться в подробности. Павел понял это и не настаивал. Проследил, как парень вышел на балкон, закурил сигарету, затем так же молча собрался и отправился к родителям.

Поломка в автомобиле оказалась серьёзной, и Павлу с отцом пришлось с ней провозиться более двух часов. Устав, мужчины вымыли руки, а после присели отдохнуть на старые табуреты в углу гаража.

– В следующем году, думаю, поновее машину куплю, – сказал отец. – У меня уже не хватает здоровья мучиться с этой рухлядью. Твоя ещё не сильно нервы тебе портит?

– Тоже барахлит постоянно, – признался Павел. – В любой момент может заглохнуть. Но на новую у меня денег нет, так что пока на этой покатаюсь.

– Давай тогда сначала тебе купим автомобиль. Мы с матерью как раз за год ещё подкопим деньжат.

– Нет, пап. Я сам куплю, – отказал Павел.

– Да на какие деньги-то? Мать говорит, ты всю зарплату Янке отдаёшь.

– Не всю, а только половину. Даже меньше. И не ей, а дочери.

– Дочери. Лучше бы ты почаще с ней виделся, – упрекнул отец.

– Из меня плохой папаша получился, – признал Павел тоном покорившегося судьбе. – Ничего не знаю, не умею. Да и Иринке, похоже, я не так уж и нужен.

– А в этом ты сам виноват. Отдал свою дочь другому мужику и успокоился.

– Я не успокоился!

– Успокоился, – махнул отец, затыкая ненужные пререкания. – Я всё прекрасно вижу. Засел один в своей квартире, как в берлоге, даже друзей нет. Хоть бы любовницу себе завёл что ли.

– Я уже слышал всё это от матери.

– Ну, вот ещё и от меня послушай.

– А можно я проживу свою жизнь так, как я хочу?

– А как ты хочешь? Отвернуться от мира, от людей, чтоб тебя никто не трогал? Это позиция труса.

– Мать считает меня неудачником, ты – трусом. Замечательно! – тронула нервы обида. – Спасибо, родители, за вашу поддержку.

Желая закончить неприятный разговор, Павел резко поднялся и вышел из гаража. Затем достал из кармана сотовый. Как там Олег? Всё ли у него в порядке? Сигнал вызова звучал снова и снова, но на него никто не отвечал. Почему? Сердце заволновалось.

– Как и любые родители, мы переживаем за сына, заковавшего себя в одиночество, – говорил отец, запирая ворота гаража.

Павел вновь набрал номер Олега – ответа не последовало. В душе зародилось предчувствие беды. Нужно немедленно возвращаться домой.

– Если хочешь остаться холостяком, ради Бога! Но хотя бы не лишай свою молодость радости жизни и близости с женщиной.

Пожилой мужчина приблизился к сыну, который вышел из участия в разговоре и упорно продолжал кому-то названивать.

– Кому ты там всё звонишь? – ворчливо поинтересовался отец.

– Неважно, – отмахнулся Павел.

Его очень тревожило молчание Олега. Почему он не отвечает? Крепко заснул? Но как бы ни был глубоким сон, три долгих громких зуммера обязательно отвлекли бы от него разум. Неужели, действительно что-то случилось?

– Может, у тебя уже есть подружка, но ты скрываешь её от нас? – рассмеялся отец.

– Всё может быть, – машинально ответил Павел, думая о своём.

Пожилой мужчина ещё больше рассмеялся:

– Ну вот, а мы-то тебе лекции читаем! Ты от матери что ли скрываешь? Да уж, она слишком любопытна и болтлива. Про твою последнюю пассию мне все уши прожужжала. Планы начала строить. А ты взял и обломал её мечты.

– Слушай, пап, скажи маме, что мне понадобилось срочно уйти, – повернулся Павел, пряча сотовый в карман куртки. – Я должен вернуться домой.

– С ума сошёл? Она ж для тебя всё утро голубцы крутила. И страшно обидится, если ты не зайдёшь.

– Но мне надо. Скажи, что зайду в следующий раз.

– Вот сам и скажи.

Отец развернулся и направился по дороге в сторону дома. Он не собирался объясняться вместо сына и выслушивать недовольство жены. Павел это великолепно понял, однако, ему нужно было вернуться к Олегу. Парень ещё слишком слаб и совсем один. А вдруг ему снова плохо? А вдруг у него опять начались боли? А вдруг он в порыве вспыхнувшего приступа вновь залез на подоконник? Картины предположений рисовались одна страшнее другой.

– Павел, ты идёшь?

Да, мать огорчать не хотелось. К тому же ей вполне может прийти в голову решение отнести голубцы сыну лично. Не лучше ли тогда зайти, извиниться и забрать угощение с собой?

Однако спокойно совершить задуманное не получилось. Выслушав пожелание сына, женщина немедленно закидала упрёками, что он не ценит её заботу, старается отринуть и выгнать мать из своей жизни.

– Мама, у меня просто есть важные дела на сегодня, – старался объяснить Павел.

– Это свидание с девушкой? – вперила мать внимательный взгляд.

– А что, кроме этого у меня ничего важного в жизни не может быть?

– На сегодняшний день нет.

– Нин, да что ты так завелась? – пришёл на помощь отец. – Ну дела у Павла, пусть идёт. Хватит уже держать его за руку.

– Да кто его держит? – Женщина оскорблено вздёрнула подбородок. – Пусть идёт, куда хочет. Только он со своими таинственными делами совершенно забывает о родителях, о чувствах матери. Конечно, он же не заботится о своём ребёнке, а потому считает, что и мы не должны заботиться о нём.

– Мама! – Такой поворот разговора Павла совершенно не устраивал. – Ты всё неправильно понимаешь!

– Естественно. Я всегда всё понимаю неправильно.

– Мама...

– Объясни, что у тебя там за дела такие, тогда я, возможно, пойму тебя как надо.

– Ну что ты к нему пристала? – ещё надеялся выровнить ситуацию отец.

– Я не пристала. Просто интересно узнать, что именно его заставляет буквально сбегать от матери?

Да, теперь точно спор окончен. Проще было уступить, пообедать и сделать всё, как она хочет, чем тратить время на бесполезное перебрасывание слов и, ничего этим не добившись, уйти с грузом обвинений. Павел остался, сдерживая нервы, сел за стол. Вот это маму устроило и успокоило, развеселило даже. Взявшись за любимую роль заботливой матери, она согласилась, что дела подождут, тем более в воскресный день, что нет ничего ценнее, чем близкие и добрые отношения в семье.

Наскоро запихав в себя три голубца и покорно выслушав семейные новости за последние два дня, Павел наконец-то вырвался из дома родителей. Прежде, чем начать свой путь, мужчина ещё раз набрал номер Олега. Нет ответа. Нет ответа! Павел не шёл, он бежал. Сердце гремело так, что заглушало шаги. И гремело до самого дома. Пока доставал ключи, стоя у подъезда, немного отдышался. Потом нетерпеливо постукивая ногой, дождался лифт, доехал до шестого этажа, отпер дверь...

– Олег! Олег!

Вот он, лежит на диване. Заслышав крик, парень приподнял голову, сонно моргая, вгляделся во взъерошенного, запыхавшегося мужика.

– Что случилось, Паш? – промямлил Олег.

– Ммм... Мммм... – Павел так настроил себя на катастрофу, что теперь никак не мог принять, что её нет.

– А, – понимающие покивал парень. – Ну, это не трагедия.

– Ты спал? – пришёл в себя мужчина.

– Да. – Олег сел на диване и пригладил растрепавшиеся волосы.

– Я названиваю тебе уже больше часа. – Павел сел рядом. – Ты не отвечал, и я забеспокоился.

– Звонил? Но... – Парень нахмурился, будто что-то припоминая. И вспомнил. – Ой. Я же телефон в кухне оставил. А сам вот... здесь заснул.

Вспыхнувшая милая улыбка и невинно трепещущие реснички не могли не вызывать умиления. Душа Павла успокоилась, нервы расслабились, и только сердце звонко отбивало ритм непонятной радости.

– Надеюсь, ты не подумал, что я и вправду ушёл через окно?

Мужчина ясно видел, как тихий мягкий голосок и блёстка кокетства в голубых глазках всё шире раскрывали дверь темницы, в которой томилось запретное чувство. И эту дверь запереть обратно уже не имелось возможности.

– Нет... Просто... ты ещё так слаб... что я...

Олег прекрасно понимал, как действует на окружающих его обаяние. Произошедший недавно нечаянный поцелуй в разговорах не упоминался за эти дни, однако, Олег о нём помнил, и подозрения в его душе крепли. И вот теперь, видя румянец застенчивости, вызванный его коротким шаловливым лукавством, данные подозрения превращались в уверенность.

– Ты устал? – скинул Олег кокетство, оставив лишь слабую улыбку.

– Нет, не очень.

– Я обед приготовил. Картошку с мясом потушил. Хочешь кушать?

Павел был сыт. Но отказать стараниям и заботе ещё неокрепшего друга он не решился, а потому согласился. Пока мужчина переодевался да умывался, обед уж был разогрет и подан на стол.

– Как ты себя чувствуешь, Олег? – завязал Павел разговор за трапезой.

– Ничего, – неопределённо ответил парень. – Скучно только одному. Вот, прибрался немного, обед сварил... Устал.

– Спасибо, всё очень вкусно.

– Машину починили?

– Да, устранили неполадку.

– Хорошо. Павел... – Болтовня болтовнёй, однако, у Олега имелись темы и поважнее. – Скажи, а ты снова хочешь, чтоб я остался жить у тебя?

– Да, я предлагаю такой вариант, – кивнул мужчина.

– Пока не закончится расследование?

– Можешь оставаться и дольше. Тем более тебе всё равно некуда идти.

– Ну, идти я всегда найду куда.

– Я имею в виду не те места, где ты снова увязнешь в болоте.

Олег усмехнулся: как же Павел любит гнуть из себя благородство. Но в принципе, он прав, идти было некуда, и Олега вполне устраивали халявные жилище и кормёжка.

– В таком случае, я, наверно, опять возьму на себя хлопоты по хозяйству, – предложил парень.

– Я не против, – улыбнулся Павел. – Мне очень нравится, как ты готовишь. Только не переутомляй себя, пожалуйста, ты ещё довольно слаб.

– Не беспокойся, – Олег снова послал мужчине лучик своего очарования. – Для меня домашние дела не в тягость. И если тебе захочется чего-то ещё, ты не стесняйся.

– В смысле? – уточнил Павел.

– Ну... ты же наверняка понял, что мы с тобой одного оттенка. Так что...

Вмиг догадавшись, о чём идёт речь, мужчина вновь отвёл взгляд, однако, теперь уже не от застенчивости. Напротив, взбунтовалось чувство собственного достоинства. Он не торгаш, чтоб менять доброту на плотские утехи, он не из тех, кто пользуется ситуацией, чтоб подчинять своим прихотям слабого! И если Олег решил, что тот поцелуй...

– Тот поцелуй был порывом участия! – жарко выдохнул Павел, направив на мальчишку взор справедливого возмущения. – И никаких намёков не содержал. Да, я... я... не натурал. Но не смей считать меня бездушным потребителем. Не принимай меня за...

– Да я тебя нормально принимаю, – отложил ложку Олег. Теперь настала его очередь отстаивать свои благие намерения. – Ты – здоровый мужчина со здоровыми потребностями, и я могу лаской отблагодарить тебя за то самое участие, что ты проявляешь ко мне. Не пойму, что тебя оскорбило?

– Ты за всё рассчитываешься сексом? – Павел был предельно серьёзен.

– А что? Вполне доступная и ходовая валюта. Она тебе чем-то не нравится?

– Скажем так, у меня несколько иные ценности.

Ах, вот оно что. Скрестив на груди руки, Олег откинулся на спинку стула. Как же он забыл, что у этого типа высокоморальные принципы, что он весь такой белый и пушистый.

– Слушай, мужик, – от кокетства милого мальчика не осталось и тени, – если ты меня не хочешь, так и скажи. Только не надо разводить демагогию.

Павел хотел его, даже такого, с презрительной ухмылкой, с заледенелым взглядом, в позе надменности. Он бы с удовольствием испытал и поцелуи, и ласки Олега, вот только не в качестве оплаты.

– Хорошо, демагогии не будет, – заглушая разочарование, проговорил Павел. – Но и ты прекращай свои притонные замашки. Считай, что просто гостишь у друга.

– Не хочу. Не хочу быть тебе обязанным. Мои условия остаются прежними. Как только окрепну и устроюсь на работу, я нахожу себе жильё и уматываю отсюда.

– Как скажешь.

– А так как счёта от твоего благородства не дождёшься, то я сам буду его вести, чтоб рассчитаться с тобой потом полностью, до копейки.

– Как скажешь, – покорно повторил Павел, безрезультатно пытаясь подпереть приоткрытую дверь в глубинах души.

В понедельник Павел ушёл на работу, Олег остался один дома. Спал почти до полудня, потом покурил на балконе. Позавтракав, снова долго лежал на диване, рассматривая на белом потолке картинки своей жизни. Скучно. До чего скучно одному. Скулящая боль раздражала, всякие неприятные мысли ползали в голове, и никто не поможет их разогнать. Поднявшись, Олег прогулялся в комнату Павла, взял с полки какую-то книгу, без интереса полистал, поставил обратно.