Текст книги "Чёрное и Белое (СИ)"

Автор книги: Вера Анмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

– Нет, так неинтересно, давай воскресим.

Олег подобрал отброшенную папку и достал альбом с нотами. Он уже видел такие. В начале каждой первой строки скрипичный ключ, в начале каждой второй – басовый. Сквозь хмельной туман память обрисовала картинку, где Зоя сидела за школьным пианино и играла этюд Моцарта. Да, Олег хорошо запомнил автора, так как сам стоял рядом и подавал девочке нотный лист.

– Пацан, наверное, пианист.

– Возможно. – Его предположение никого не заинтересовало. – Не стой без дела. Подержи ему руки, я привяжу. Вот так.

Сколько прошло времени, никто не знал. Для привязанного к крюку в стене мальчика – целая вечность. Задранные вверх руки затекли, ноги подкашивались, зад болел. Бедняжке было холодно, больно и унизительно; его мольбы никого не трогали, рыдания не вызывали жалости. А кого тут можно было разжалобить? Пятеро голых пьяных обкуренных мужчин лишь получали удовольствие от вида мучений юного мальчика, смеялись над ним, грубо лапали и удовлетворяли свою похоть самыми извращёнными способами. Вот лишь сейчас на время они отстали, отошли, чтобы выпить и принять ещё дозу. Можно было на несколько минут перевести дыхание. А что потом? Наверно убьют. Натешатся, убьют и выкинут на помойку.

– На, затянись, тебе легче станет, – подошёл к пленнику худой блондин с помутневшими бледными глазами.

Среди остальных он выделялся тощей фигурой и юностью, однако, показал себя не менее жестоким извращенцем. Мальчик отвернулся, отказавшись от тонкой мятой сигаретки.

– Зря. Давай водки ещё налью. – Молчание. – Ты бы это... меньше боли чувствовал.

– Разве вы ещё не наигрались? – тихо прохрипел пленник.

– Неа, у нас перекур. – Глупая улыбка скривила полные губы.

– Потом убьёте?

– Ты что! Мы не извр-изверги. Отпустим. Ты такой слаааденький. – Тонкая ладонь похлопала по влажной от слёз мальчишеской щеке. – Всё пройдёт. На, затянись, классная дурь.

– У меня руки затекли.

Блондин задрал голову, чтоб взглянуть на крюк, и чуть не потерял равновесие, ощутив внезапное головокружение.

– Да, это бывает, – непонятно к чему пробубнил он. – Ты пианист?

– Да.

– Прикольно. У меня в школе... подружка. Девчонка была. Давно. Она тоже... тоже играла на пианино. Эй вы! – обернулся блондин к голым мужским телам. – У куклы руки затекли! А я не достану... Бля! Проявите сочувствие к будще-будущему великому пианисту!

Одно из тел зашевелилось, поднялось, качаясь, подошло к пленнику.

– Надо было расти, Колокольчик, – прозвучал смешок.

Перед глазами мальчика замелькала наколка трёх звёзд, и вскоре руки обрели свободу. Безумно уставшее и измученное юное тело обмякло, но было подхвачено и осторожно усажено на пол. В голове шумело, взор мутился, в горле застряла тошнота. В воздухе звучали голоса, слившись в общее неразборчивое жужжание. К носу что-то поднесли, и мозг распознал в жужжании приказ:

– Вдохни. Сильнее.

Мальчик по инерции сделал глубокий вдох через нос – внутрь тут же проникла какая-то пыль, вызвав кашель.

– Ничего. Вдохни ещё. Сейчас тебе легче станет.

Мальчик снова послушался. И вроде бы действительно становилось легче. Боль притуплялась, разум отстранялся. Очень быстро испарялись мысли и чувства, их место занимало серое безразличие. Ещё поступало вялое понимание, что это не конец, что готовится второй тур игры. Что тело укладывают на что-то жёсткое и чем-то закрепляют ноги. Ещё пульсировало понимание, что нужно сопротивляться и возражать. Но стало так лень что-либо делать, даже просто шевельнуть ресницами, даже просто подумать об этом.

Разум атрофировался и умер. Тело хотя и ощущало внутри себя точки, совершенно не реагировало на них, а значит, тоже умерло. Душа задохнулась в людской жестокости, завершив своё существование. Странно, что имея столько смертей, сама жизнь не прекратилась. Странно. Кому же она теперь нужна?

Поздно вечером Леонид зашёл в квартиру, скинул грязные туфли и прямо в плаще прошёл в комнату. Горел тусклый свет ночника. В пространстве общего беспорядка стоял разложенный диван, на котором среди скомканных простыней лежал молодой обнажённый парень, упирая невидящий взор в белый потолок. Длинные растрёпанные светлые волосы густой паутиной раскинулись вокруг головы, словно проеденный молью ореол. Тонкие пальцы машинально пощипывали белую кожу живота и, видимо, делали это достаточно долго, так как на месте щипков успело образоваться ярко красное пятно.

Присев на диван, Леонид потрепал паренька по плечу:

– Олег. Олег!

Зов был услышан. Голова повернулась, взгляд где-то в прострации отыскал размытые контуры, разум признал в них знакомый образ.

– Леоооон, – растянулись губы в идиотской улыбке.

– Ясно, – оценил Леонид состояние пацана. – Ну и как мне с тобой разговаривать? Чем накачался на этот раз?

Улыбка пропала, и рот приоткрылся от потуги мозга понять смысл звуков голоса.

– Мне, конечно, не жалко, но ты наркоты уже потребляешь больше, чем еды. Скоро совсем прозрачным станешь.

Оставив безрезультатные старания, мозг плюнул на работу, вернул взгляд на потолок. Какие уж картинки он спроецировал на белую поверхность, неизвестно, но, должно быть, интересные, так как Олег медленно поднял руку и указал на потолок пальцем. Да уж, разговор придётся отложить.

Оставив Олега, Леонид снял плащ, повесил его на вешалку в прихожей, после прошёл в кухню. Включив свет, там так же обнаружил беспорядок: в раковине стояла немытая посуда, на полу капли майонеза, на столе подсохшие куски хлеба. Возможно, пацан хотя бы один бутерброд да сжевал. Только вот грязь оставил. Ну ничего, завтра как миленький отдраит всю квартиру. Заметив на газовой плите кастрюлю, Леонид шагнул к ней, приподнял крышку – пусто. Так этот бездельник и ужин не приготовил? Совсем страх потерял. Живёт на халяву так ещё и тапочки хозяину не приносит.

Первым желанием парня было пойти, стащить мерзавца с дивана и заставить готовить ужин, чтоб знал, падло, своё место. Но потом подумал, что в таком состоянии у повара вряд ли получится что-либо съедобное. Ладно, пусть кайфует пока, но завтра... Эх, что ждёт его завтра!

Подкрепившись яичницей и бутербродом, Леонид вернулся в комнату. Мальчишка всё ещё находился где-то в прострации, но это не помешало хозяину насытить и свой сексуальный голод. А затем он просто напросто сбросил питомца на пол, чтоб тот не мешал спать.

Пинок в бок вышиб Олега из сна. Встрепенувшись, паренёк приподнялся, непонимающе огляделся. Первое, что осознал его разум – это холод. Ничем не прикрытое голое тело от озноба покрылось крупными мурашками.

– Поднимайся, сволочь! – гаркнул мужской голос.

Подняв голову, Олег увидел Леонида. Вялый разум без желания взялся за работу, оценивая ситуацию. Судя по надменному хмурому взгляду парня, по упёртым в бока кулакам, ничего хорошего ожидать не стоило.

– Давай, шевелись! – И повторный удар ногой пришёлся по бедру.

– Ты чего? – тихо простонал паренёк, сжавшись в комок.

Видя, что пацан не собирается подниматься, Леонид сам опустился, сев перед ним на корточки.

– Ты что мне тут устраиваешь, мразь?

Обхватив колени, Олег с опаской косился на разгневанного хозяина.

– Я для чего поселил тебя в своём доме? Для чего трачусь на твоё содержание?! Чтоб ты мне устраивал такие спектакли?

Наблюдая за опасными всполохами злости в зелёных глазах, парнишка молчал и лишь сильнее сжимался, очевидно, надеясь, стать совсем-совсем маленьким и незаметным.

– Я видел, сколько ты вчера принял. Тебе обычной дозы уже мало? Ты что, решил в благодарность за всё подложить мне свой труп? Если хочешь заколоться до смерти, ступай в другое место! Понял? А мне лишние проблемы из-за тебя не нужны. Шалава!

Рука с размаху оставила затрещину на затылке, вспушив и без того лохматые светлые волосы. Поднявшись, Леонид хотел уж отойти в сторону, однако, чаша его кипящего гнева была слишком переполнена, её излишки обжигали нервы и желали выплеснуться. На кого? Ну, конечно же, на этого мерзавца! Поддавшись жару гнева, Леонид развернулся и ударом ногой в плечо повалил пацана на бок. Сейчас он получит за всё. За всё! За все обиды и нервы!

– Шваль! Мерзкая свинья! Сучёныш! – звучали удары по извивающемуся на полу тощему белому телу. – Подлая дрянь! Грёбаная пидовка! Тварь вонючая!

Крутясь от боли, Олегу всё же удалось отползти и забиться под стол. Но гнев ещё кипел и от излишков ещё не избавился. Леонид заглянул под стол и, схватив парня за волосы, вытащил его из убежища.

– Я позволил тебе жить здесь вовсе не для того, чтоб ты превращал мою квартиру в помойку! Сволочь! И не для того, чтоб я ложился спать голодным! – Сильным движением Леон бросил Олега на диван. – Думал, я всегда буду с тобой добреньким?

– Прости... – пискнул паренёк, зарываясь в простыни.

– Чего "прости"! – кипел хозяин. – Ты полностью зависишь от меня! Полностью! Дом, еда, постель, шмотки, ширево – всё моё! Всё за мой счёт! И за это ты должен ублажать меня и облизывать, облизывать и ублажать! Сука! Дрянь!

Пощёчина была такой сильной, что повалила пацана навзничь. Крепкие пальцы вновь вцепились в волосы, отвели голову. Странно, но ни боль, ни оскорбления не вызвали в голубых глазах ни намёка на слёзы, лишь полные губы скривились, выдавая страдание.

– Ты усвоил урок, шваль? – ещё больше сжали волосы пальцы.

– Да, – выдохнул Олег.

– "Да" кто?

– Да, хозяин.

Избитый, униженный, и вроде как побеждённый. И всё же где-то в тёмных голубых глубинах прикрытых обидой глаз блестела искра независимости. Независимости, которая не сдалась, а лишь, осознавая недостаток сил, вынуждена была временно отступить. Хоть и мала искра, однако, её света хватило, чтобы немного утихомирить гнев. Разжав пальцы, Леонид оттолкнул голову пацана и отошёл от дивана.

– Сейчас же вычистишь квартиру и приготовишь мне сытный обед, – приказал он.

– Можно мне немного покурить? – тихо попросил Олег.

– Нет. Пока всё не сделаешь, не получишь ни сигаретки, ни капли спиртного. Так что в твоих интересах поторопиться.

Обычно работы по домашнему хозяйству Олегу не были в тягость, но обычно и такого больного состояния у него не было. После двойной дозы, принятой накануне, тело ломило, и голова кружилась. Хорошо бы принять хотя бы рюмочку водки, раскурить хотя бы половину косячка. Да вот только под запретом оказалась даже обычная сигарета.

Но делать нечего, одевшись и приведя в порядок свою внешность, Олег приступил к уборке. Пока она длилась, Леонид сидел на прибранном диване и, внимательно наблюдая за трудами Золушки, покуривал сигарету. Ну прямо как настоящий хозяин, следивший за усердием раба. А после, когда комната засверкала чистотой, он отправился контролировать работу в кухне.

Наконец к полудню уют в квартире был восстановлен, а на плите дымился горячий обед. Удовлетворённый хозяин дома сел за стол, приготовил две стопки и наполнил их водкой.

– Что ж, Козочка, ты хорошо поработал, можешь выпить, – позволил Леонид.

К этому моменту Олега уже заметно трясло, больной организм бунтовал и возмущался. Рюмка водки мало его успокоила, а потому следом за ней на борьбу с недугом тут же отправилась вторая. Сжалившись и окончательно оттаяв, Леонид предложил парнишке уголок с марихуаной. Олег затянулся с таким удовольствием, будто втягивал в свою жизнь счастье. А разве не счастье чувствовать, как расслабляются нервы, боль перестаёт стучать в мозгах, как постепенно, но уверенно восстанавливается здоровье.

– Хорошо? – улыбнулся Леонид, наблюдая за довольным парнем.

– Ага.

– А теперь подавай обед. Да мне нужно поговорить с тобой.

Олег налил в миску порцию горячего супа, поставил перед Леонидом на стол, подал ложку, кусок хлеба, стеклянную солонку.

– А себе, – заметил Леон.

– Я пока не хочу, – сел за стол Олег.

– Что значит "не хочу"? Ты сегодня ещё не ел ничего.

– Ну, я попозже, – капризно скривился паренёк. – Дай покурить сначала.

– Тебя скоро ветром будет сносить. – Леонид взял ложку и приступил к трапезе.

– А тогда ты привяжешь меня на верёвочку, и я стану у тебя не Козочкой, а Птичкой, – игриво повёл плечиком Олег. Его настроение заметно улучшалось.

– Вкусный суп. Молодец.

– Ну, я же профи! – гордо задрал носик паренёк.

– Вот да, кстати, о профи, – завёл разговор Леонид. – Через два дня ты поедешь на именины в очень богатый особняк к одному очень значимому для нас человеку.

– Ух ты! Здорово! – загорелся любопытством Олег. – И чем же он для вас значимый?

– Не только для нас, но и для тебя тоже. Он руководит и обеспечивает нашу защиту, особенно в вопросах, касающихся наркоторговли.

– Уау, большая шишка. И он пригласил тебя на свой праздник?

– Да.

– И так как обычно на такие мероприятия все приезжают со своими любовниками, то я еду с тобой.

– Да, ты едешь со мной. Но не в качестве любовника. И на сам банкет вряд ли попадёшь.

Настроение Олега заподозрило неладное, и радость прикрыли тучки.

– А в качестве кого я еду? – осторожно спросил парнишка.

– Я прекрасно знаю вкусы и предпочтения именинника, и ты идеально под них подходишь.

– Проще говоря, ты решил меня подарить этому типу.

– Только на два-три дня. – Леонид отложил ложку, понимая, что разговор требует определённого внимания. – Не переживай, этот тип не такое животное, как Владищев, да и внешне намного симпатичнее.

Настроение Олега окончательно сменило "плюс" на "минус", лучики радости померкли в серой мгле обиды. Надо же так подставить, обмануть, да фактически предать!

– Ты же мне обещал, Леонид, – упрекнул Олег. – Больше никаких клиентов, только ты один.

– Обещал. Но сейчас нужно...

– Неужели другого подарка не нашлось?

– Нужно особенно угодить, – закончил Леонид свою мысль. – Ты идеально вписываешься в его вкусы, даже несмотря на шрам и болезненный вид. И все решили...

– Все решили? – насторожился Олег. – Кто "все"?

– Вся компания. Такие вопросы решаются всеми.

– Ага, кроме меня. Как и в прошлый раз, между прочим!

Ещё недавно униженный и терпящий оскорбления парень сейчас готов был взбунтоваться и напасть, отстаивая свою независимость. Из той искорки, которая ещё совсем недавно пряталась в глубинах души, теперь быстро разгоралось пламя справедливого негодования.

– Уже второй раз меня ставят перед фактом: "Цепляй бантик, ты – подарок". А хочу ли я им быть, великой компании как-то неинтересно.

– Не понимаю, чего ты шумишь? Ты являешься членом команды и должен приносить пользу.

– Ага, то есть хочешь сказать, что я бесполезный.

– Ну не совсем, конечно... Но ты не участвуешь ни в каких делах.

– Так ты же сам сказал, что в ваших делах меня не будет.

– Сказал, – кивнул Леонид. – Но на тот момент ты не жил в команде...

– Я и не хотел в ней жить! – распалялся в споре Олег, повышая голос. – Это ты заставил меня вернуться. Заставил лишь потому, что так решила та самая команда.

– Я был против, Олег. Я отстаивал тебя, как мог... Но большинством...

– Ах да, у вас же демократия! Как же пойти против неё? Да что ж ты за босс такой, если всегда идёшь на поводу у подчинённых?

– Так, давай кое-что уточним. Я не босс, а кто-то вроде старшего по группе. А наш реальный босс как раз тот, к которому ты поедешь. Вот его приказы не обсуждаются.

– Я не поеду! – воскликнул Олег.

– Ты поедешь, – поставил точку Леонид.

Нервы сорвались, зазвенели. В порыве взорвавшейся ярости Олег схватил солонку со стола и с размаху бросил её в стену. Стекло естественно разбилось, рассыпав соль по полу. Он бы с удовольствием и миску супа надел на голову обидчику, да не решился. Отпор может быть очень серьёзным. А потому, чтоб не сорваться снова, Олег вскочил с места и убежал в комнату.

Всё это детские капризы. Олег подчинится, у него просто нет другого выхода. Леонид вернулся к своей трапезе, однако, на душе всё равно осталось беспокойство. Может, это и капризы, но они могут здорово потрепать нервы и повредить делу. Так что всё же будет лучше, если их поскорее угомонить.

Вновь отстранив обед, Леонид поднялся и прошёл в комнату. И сделал это весьма вовремя. Олег уже стоял у стола и готовил шприц.

– Придурок! Тебе вчерашней дозы не хватило? – Резким движением Леонид вырвал из рук пацана шприц, а заодно и забрал со стола коробочку со всем необходимым инвентарём.

– Тебе-то что? – огрызнулся Олег. – Может, и не хватило. Отдай!

– Нет. – Леонид убрал коробку в шкаф. – Верни хоть какую-нибудь миловидность своему личику.

– Хочешь почистить игрушку перед дарением?

– Да хоть бы и так.

– Зря стараешься. Я к нему не пойду.

Вот ведь упрямый. Твёрдым шагом Леонид вернулся к мальчишке и строго заглянул ему в глаза.

– Ну что ты из себя невинность корчишь? Можно подумать, тебя заставляют какие-то моральные принципы переступать. Можно подумать, ты вообще знаешь, что это такое! Шалава. Ты же с двадцати лет продаёшься.

Но Олег выдержал взгляд. Он не только не отвёл глаза, но и добавил в их взор силы гордости и уверенности в своей правоте.

– Да, я давно продаюсь. Но заметь, по своей воле, а не по воле какой-то там команды. Я никуда не поеду, Леонид. И знаешь, почему? Потому что ты так хочешь. Ты и твоя компашка.

– Но нам это нужно.

– А мне это не нужно. Поищи другую игрушку для своего босса. А мне выгоднее поступить совсем по-другому. Раз я в его вкусе, то познакомлюсь с ним лично и стану не игрушкой на три дня, а любимым сыночком богатенького папочки. Представляешь, однажды ты приходишь к боссу, а он тебе хвастает: "Смотри, какого миленького зверька я подобрал!", и подзывает меня. И по-хозяйски так тискает за...

Олег не успел договорить. Резкая пощёчина прервала его ехидную речь на полуслове. Леонид больше не мог терпеть издевательство мальчишки и был вынужден заткнуть его.

– Неужели ты думаешь, что мне приятна вся эта ситуация?

Но обида Олега уже разрослась, уже пустила корни, а ожог от пощёчины лишь увеличивал душевную боль.

– Думаю, что да.

Какие-либо оправдания уже не имели значения, да и сам разговор потерял смысл. Обойдя парня, Олег направился в прихожую, наспех обул кроссовки, схватил с вешалки куртку и вышел из квартиры.

Бежать за ним? У Леонида вспыхнула было такая мысль. Но побежать, просить вернуться – это значило признать себя виновным, дать почувствовать мальчишке власть над собой. А такого допускать нельзя. Итак слишком много поблажек ему делается. Нахлебник.

"Ничего, совсем скоро ему понадобится поправить здоровье, и он сам приползёт", – резонно решил Леонид и с успокоенной совестью отправился продолжать прерванный ужин.

Когда прошли вечер, ночь, утро, день, вечер, когда ключ от гаража обнаружился на месте нетронутым, тогда Леон понял, что Олег уже не вернётся.

14. БЕЛОЕ

Павел не торопился. Он спокойно доделал таблицу, сверил цифры. Его коллеги уже ушли домой, и свет в кабинете горел только для одного припозднившегося сотрудника. А куда торопиться? Дома никто не ждёт, никаких встреч никому не назначено.

"Пробки" на шоссе тоже нервы не напрягали. В салоне автомобиля было тепло, негромко звучало радио. Павел уже давно никуда не спешил, он вообще будто остановил жизнь, не подгоняя мысли в будущее, оставив их лениво покачиваться в сером настоящем.

По лобовому окну звонко защёлкали крупные капли холодного дождя. Павел по инерции наклонился и покосился на небо, – где-то там, в синих сумерках повисла тяжёлая туча с рваными краями. Ну вот, наверняка снова на всю ночь зарядил. Уж скорее бы зима наступила, лёг снег, прикрыл грязь.

Вот и ещё на пару метров продвинулась очередь. "Дворники" монотонно протирали стекло, и их жалобный скрип значительно больше подходил к атмосфере ненастного октябрьского вечера, чем задорная песенка о лете, вылетавшая из радио. В ней светло и радостно, тогда как в реальности хмуро и тоскливо. На краю скамьи автобусной остановки, скукожившись от холода, примостился паренёк. Длинные по плечи светлые волосы свисали со склонённой головы мокрыми сосульками, прикрывая лицо. И было что-то очень знакомое в мальчишеской худой фигурке. Павел присмотрелся – Олег? И сердце ёкнуло – вдруг это он? Мужчина даже включил поворотник, намереваясь выехать из очереди ползущих автомобилей. Но тут паренёк поднял голову и откинул со лба длинную чёлку. Нет, не Олег. Можно очередь не покидать.

Отменив сигнал поворотника, Павел вернулся в свою серость. После ухода Олега она ощущалась особенно остро. Появление Олега в этой серости было подобно яркому пятну, буйству красок, пробуждающих чувства, эмоции. А теперь снова тоска. И камнем висевшая на сердце грусть. Интересно, где сейчас Олег? Что с ним? Здоров ли? Согрет ли? Вот уже два месяца он не давал о себе знать. Верно, уж и номер телефона Павла удалил. Верно, уж и не вспоминал о своём временном пристанище и его тихом хозяине. А вот Павел Олега вспоминал и очень часто.

Автомобиль продвинулся ещё немного. Ничего, скоро перекрёсток, где путь разделится на три дороги, машины разъедутся по ним, и очередь рассосётся. Павла ситуация на дороге мало заботила. Его мысли уже задержались в воспоминаниях о недавнем прошлом, ещё таком недалёком, ещё сохранившем привкус надежды и цвета радости. Сквозь ненастные сумерки пробивался свет лукавых голубых глаз, и он был столь приятным, что губы невольно растягивались в улыбку, а палец на шершавой поверхности руля снова начинал чертить плюсик. Да, недавно появилась у Павла такая привычка. Мужчина знал, чего именно этот плюсик складывал, прекрасно знал, только не признавался в этом даже самому себе. Да и зачем? Ведь у этого сложения всё равно никакой суммы не получится.

Припарковав автомобиль во дворе, Павел поспешил укрыться от непогоды. Подъезд, лифт, щелчок замка, и вот наконец родные стены, безопасное пространство. Ну а здесь уже всё по ежедневному одинаковому сценарию. Мужчина переоделся, умылся, прошёл в кухню. Действия настолько привычны, движения уже настолько отработаны, что тело двигалось почти машинально.

Открыв холодильник, Павел без всякого интереса заглянул в его практически пустое пространство. Тушёнка или пельмени? Мозг лениво шевельнулся: вчера были макароны с тушёнкой, значит, сегодня – пельмени. Ну что ж, так тому и быть. Павел достал из морозильника пакет с полуфабрикатом, а после зажёг конфорку и поставил на огонь кастрюлю с водой. Сейчас он поест, посмотрит новости, прочтёт несколько страниц книги и ляжет спать. Всё как всегда, как каждый день.

Но тут прозвучал звонок в дверь. Оказывается, в этот день ожидало отклонение от привычного хода событий. Павел прошёл в прихожую, открыл дверь.

– Ох, Паша, наконец-то ты вернулся! – воскликнула Вера Захаровна, и толстые стёкла очков ещё больше увеличили её округлившиеся от тревоги глаза. – Я уже третий раз к тебе поднимаюсь.

– А что случилось? – насторожился Павел.

– Там твой друг. Он у меня уже часа три сидит. Тебя-то нет.

– Какой друг? – Однако сердце уже замерло, предугадывая ответ.

– Да Олег же. Идём скорее.

Олег. Он вернулся. Вернулся. Как же сердце заволновалось. Прикрыв за собой входную дверь, Павел отправился вслед за Верой Захаровной. А та шла и продолжала суетливо причитать:

– Мальчику так плохо, Паш. Его и знобит, и жар. Но он запретил мне вызывать врачей. Может, ты его убедишь? Бедный мальчик. Он весь промёрз. Я дала ему травяной отвар горячий, укутала...

Войдя в квартиру соседки, Павел сразу прошёл в комнату. На диване сидел завёрнутый в одеяло Олег, его так трясло, что даже был слышен стук зубов. Русые волосы небрежными прядями свисали вдоль осунувшегося бледного лица, на впалых щеках наросла щетина, а влажные серые глаза вспыхивали лихорадочным блеском.

– Паша... – задрожал едва различимый голос. – Мне б-больше... некуд-да... Нико-кого нет...

Павла словно замкнуло. Мужчина стоял, совершенно растерявшись, не зная, что предпринять, как поступить правильно. Он понимал, что увидит не слишком бодрого человека, но настолько жалкий больной вид ослабевшего паренька буквально шокировал.

– Надо вызвать "скорую", – советовала Вера Захаровна.

– Нет... нет... не н-надо... – просило дыхание.

– Ну как же не надо? – уверяла женщина. – Посмотри, как тебя трясёт. И уже не первый час, между прочим. Запросто может быть воспаление лёгких!

Но Павел уже понял, что столь жестокая дрожь могла быть вызвана вовсе не простудой. Стряхнув наконец с разума оцепенение, мужчина принялся действовать. Прежде всего, он подошёл к Олегу, снял с него одеяло и, придерживая, поднял на ноги. Чёрная водолазка парня сразу выдала неприятный запах затхлости, напомнивший о подвале, и заострила внимание на своей влажности. Вытянутые рукава закрывали кисти рук, на подоле зияла рваная дырка. Павел невольно поморщился, однако, вовсе не от брезгливости. Скорее от жалости, от сожаления, что парень довёл себя до такого состояния. Джинсы тоже оказались влажными, а ноги босыми.

– Пойдём ко мне, – повёл Павел Олега к выходу. – Ты в чём пришёл?

– Крос-ссовки...

– Обувай, я поддержу. А куртка где?

– Нету.

– Он без куртки пришёл, – подтвердила Вера Захаровна, выйдя в прихожую, чтоб проводить. – Прямо вот так в этой рубашонке. Весь мокрый. Спрашиваю, может, ограбили? Нет, говорит, не грабили. Но ничего не рассказывает.

Олег тем временем кое-как натянул кроссовки, и эта работа почти лишила его и без того малых сил. Парень уже почти висел на крепких руках Павла. И дрожал.

– Ладно, разберёмся. – Павел обхватил мальчишку поудобнее. – Спасибо, Вера Захаровна, что приютили и позвали меня.

– Не оставлять же бедняжку на улице, – с сочувствием отозвалась пожилая женщина. – И всё же, Паша, вызови врача.

– Посмотрим.

– Тогда я потом принесу ещё отвара. – Вера Захаровна открыла парням дверь.

– Вот это будет хорошо, – согласился Павел и, попрощавшись с соседкой, покинул её квартиру.

Из лифта мужчина уже нёс паренька на руках. Занёс в квартиру, донёс до кровати, уложил.

– Я сниму с тебя мокрую одежду, – предупредил он.

Парень не ответил, не сопротивлялся, пока стягивали с него обувь, водолазку, брюки. Заметив, что худое дрожащее тело снова покрыто мелкими синяками, Павел лишь покачал головой. Плюс ко всему, на этот раз и тело, и волосы, и одежда были грязны и плохо пахли. Вернувшись к прежним товарищам, Олег вернулся и в прежнюю жизнь.

– Сейчас укрою одеялом, – проговорил Павел. – Ты сможешь заснуть?

– Нет. Спать, нет, – замотал головой Олег. – Я уйду...

– Куда ты собрался?

Достав из шкафа тёплое одеяло, Павел накрыл парня. Но тот приподнялся на локте, попытался скинуть толстое покрывало.

– Мне нужно...

– Тебе нужно тепло... – удерживал Павел.

– Нет. Н-нужно мне... дозу... д-деньги... – Олег дрожал, но упрямо вылезал из-под одеяла. Он был настолько слаб, что едва мог говорить и дышать, и всё же пытался подняться. – Леон-нида нет. Я при-пришёл, нет его. Т-тоник... нет. Гар-раж... гараж закр... закрыт. Юппп...

– Помолчи, тебе нужно поспать, – терпеливо уговаривал Павел, вновь укладывая парня.

– Нет. Мне Д-дрон нужна... нет её... Все д-делись куда... не най-найду... А мне н-надо... денег... – Олег вновь приподнялся на дрожащих руках, прищуренным, словно плохо видящим взглядом уставился на сидящего рядом мужчину. – Дай д-денег. Я отдам. Дай.

– На наркотик? Нет, Олег.

– Дай! – Олег хотел было схватить Павла за грудки, но не удержался и провалился на спину. – Дай. Я же... я же ум-умру!

Парень вновь намеревался подняться, однако силы иссякли окончательно. И осознав своё немощное, жалкое, ничтожное положение, Олег взвыл и заплакал в надежде, что слёзы добьются большего сочувствия, чем слова.

– Все... все у-уехали... нет н-никого... Вернутся. Леон в-вернётся. Я отдам тебе. М-мне бы се... годня... Д-дождаться чтоб... Дай мне... Нем-много...

Павлу было жаль парня. Так жаль, что он готов был не только дать денег, но и самому побежать за дозой. Но нельзя, нельзя. Олег уже не просто залез обратно в болото, но и погряз в нём по самое горло.

– Я никуда не пущу тебя, Олег, – твёрдо заявил мужчина. – Если хочешь, у меня есть водка.

– Мммм.... – стонал парень, злясь на своё бессилие. – Гад ты...

– Может быть. И всё же единственное, что я могу тебе предложить – это водка.

– Какой ты гад!... – в прикрытых глазах больного паренька появился блеск зарождающейся злобы. – Ж-жалко тебе. Ну хочешь, я отр-тработаю?

Павел не понял, какую именно отработку имел в виду Олег. Какие услуги мог предложить повар? Разве что приготовить нечто уникальное или устроить праздник. Только вот в столь болезненном состоянии у него вряд ли что-либо получится. Да и не нужно.

– Нет, Олег.

– Тебе понрав-вится, я профи... – уговаривал парень.

Павел очень любил вкусно поесть, однако, в предлагаемой Олегом сделке не видел ничего разумного и достойного внимания. И мужчина твёрдо повторил:

– Я могу дать только водку. Будешь?

Олег буквально уничтожал взглядом жадного типа.

– Буду! – рявкнул он.

Делать нечего. Тело уже начинало невыносимо ныть, судороги всё жёстче сдавливали мышцы. Дозы не раздобыть, жестокого человека не разжалобить, а алкоголь хоть немного расслабит, притупит чувство боли. Всё лучше, чем ничего.

– И сиг-гареты дай.

Водка хранилась в холодильнике, и Павел отправился в кухню. Там его сразу обдало горячим влажным воздухом. Ну конечно! Забытая на плите вода в кастрюле всё это время кипела и выкипала, наполняя атмосферу паром. Павел поспешил выключить конфорку. Сейчас не до пельменей и не до еды вообще. Хотя Олега, наверняка, надо бы покормить. Из холодильника Павел взял бутылку с водкой, с подоконника – одну из сигаретных пачек, оставшихся ещё с прошлого пребывания Олега. Придётся начинать всё с начала. Но отпускать парня обратно в то общество больше нельзя, никак нельзя. Доверия к его силе воли отныне нет никакого.

Олег сжался в клубок под одеялом, даже не пытаясь сопротивляться боли и судорогам. Заметив принесённые гостинцы, он подполз к подушке, держась за спинку кровати, подтянулся, приняв полусидячее положение. От рюмки парень отказался, из горла намного быстрее можно напиться. Залпом осушив бутылку сразу на половину, Олег скорчился, пропитываясь горечью напитка. Сейчас эта горечь смешается с кровью и разольётся по всему организму, освобождая его от болей. Да, сейчас, немного подождать. Желудок пуст, перерабатывать ему нечего, он быстро справится с жидкостью. Сделав ещё пару больших глотка, Олег сел на кровати. Облокотившись на подушку и натянув на обнажённую грудь одеяло, он прикрыл глаза, наблюдая, как нервы расслабляются, как боль медленно, но верно отступает. И как хмель заполняет разум. Тоже приятное ощущение.

– Ну и как, лучше стало? – поинтересовался примостившийся на краю кровати Павел.

– Скоро станет, – пообещал Олег, уже перестав дрожать. – Конечно, кайф не тот, но ладно.

Да, неплохо. Совсем неплохо. Алкоголь поднялся в голову, ослабил разум. Ещё несколько глотков и боль станет более терпимой. Наблюдая за "выздоровлением" паренька, переполненный сочувствием Павел искал ответ на вновь возникшие перед ним вопросы: "Что делать дальше? Как правильно поступить?" Что угодно и как угодно, но только не отпускать Олега. Отпустить – равносильно убить. Ведь там, в том мире, похоже, никого жизнь паренька не волновала. Даже самого Олега.