Текст книги "Лучший из врагов (сборник)"
Автор книги: Вэл Корбетт
Соавторы: Ева Поллард,Джойс Хопкирк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)
От Элен сообщения не было.
Потом был новый звонок от монтера системы центрального отопления, который жаловался, что не попал в квартиру, хотя о времени его прихода было условлено заранее. За вызов им все равно придется платить, предупредил он.
Наконец раздался мужской голос с мягким шотландским акцентом.
– Это сообщение для Филипа Локхарта. Я заходил к вам домой утром, чтобы обсудить один очень личный вопрос, но так как вас не было, я вынужден связаться с вами через этот аппарат.
О чем он говорит? У Чарли невольно мелькнула мысль, что этот человек сейчас там, в их квартире.
Голос продолжал:
– Меня зовут Ангус Макиннон, и я недавно впервые встретился с моей матерью, Ванессой Локхарт.
Ванесса? Его мать? Что он такое говорит? И при чем здесь Филип?
После паузы мужчина добавил:
– Я пытался узнать у нее, кто мой отец, но она не захотела мне сказать. Я был очень зол.
На мгновение Чарли показалось, что на этом запись кончается. Но голос заговорил вновь:
– Поэтому сегодня я пришел к вам домой. Мне очень нужно было поговорить с вами, потому что я убежден, что вы – мой отец.
Филип? Его отец? Этот человек, должно быть, сумасшедший.
Последовала еще более долгая пауза.
– Мне не хотелось оставлять сообщение такого личного характера на вашем автоответчике, но у меня не было выбора, потому что вы проигнорировали мое письмо. Но я встретил Миранду и Элен, – в ужасе услышала Чарли, – и сейчас я с ними.
Опять пауза. Потом он добавил:
– Я свяжусь с вами позднее. – И все смолкло.
У Чарли замерло сердце и пересохло во рту. Она нажала кнопку перемотки и вновь включила запись. Вслушиваясь в слова мужчины, она старалась расслышать какие-нибудь звуки, говорящие о присутствии Миранды. Их не было.
– Что случилось? – спросил монтажер, увидев, как побледнело ее лицо.
– Миранда исчезла, – едва вымолвила Чарли. – Какой-то странный мужчина говорит, что она находится у него.
– О Боже! – На его лице отразился ужас. – Могу я чем-нибудь помочь? – спросил он. – Позвонить в полицию?
– Не знаю. Я должна связаться с Филипом. – Она начала нервно теребить волосы. Откуда этот человек взялся? Очевидно, он встречался с Элен. Он ее приятель?
Чарли схватила свой радиотелефон и пальто и бросилась вниз по лестнице, на ходу набирая номер Филипа.
Глава двадцать третья
Филип проводил день, осматривая новый конвертерный цех на одном из металлургических заводов соседнего избирательного округа Плимут. Партийные стратеги считали, что этот район необходимо удержать, если правительство хочет добиться переизбрания. Визит министра, известного своей бескомпромиссной позицией, мог привлечь избирателей и сместить баланс сил в сторону его партии.
На звонок по радиотелефону Филипа ответил его помощник по политическим вопросам Крис Беннетт.
– Кто говорит? – взволнованно спросила Чарли, ожидая услышать голос мужа.
Крис сразу узнал ее.
– Простите, миссис Локхарт, это Крис Беннетт. Министр оставил мне свой телефон, потому что сейчас он осматривает завод.
– О Боже! Я должна немедленно поговорить с ним. Это очень срочно.
Он услышал испуг в ее голосе.
– К сожалению, я сейчас не могу его позвать к телефону, потому что делегация находится в каком-то из цехов. Я могу что-нибудь сделать для вас?
Чарли колебалась, разрываясь между необходимостью быть осторожной и желанием срочно что-то предпринять. После того как история о ее ссоре с Ванессой попала на страницы газет, она стала очень осмотрительной.
Но беспокойство матери за своего ребенка возобладало над профессиональной осторожностью.
– Миранда исчезла. Человек по имени Ангус Макиннон оставил сообщение на автоответчике. Я думаю, он похитил ее.
В этот момент помощник министра на деле доказал, что не зря имеет высокие служебные характеристики. Тон его голоса сразу стал деловым и решительным под стать экстренности ситуации.
– Вы его знаете?
– Я никогда даже не слышала его имени, но он говорит, что он – сын Филипа и что он встречался с Ванессой.
– Повторите дословно, что он сказал.
Когда она повторила слова Ангуса Макиннона: «Мне очень нужно поговорить с вами, потому что я считаю, что вы – мой отец», Крис Беннетт вспомнил.
Черт, подумал он. Отель, письмо. Он не сказал о нем Филипу. Черт побери, он даже не помнит имени. А что если это тот же самый человек? Что он сделал с этим письмом? Да, верно, отправил вместе с другой ненужной корреспонденцией в штаб-квартиру партии.
Понимая, в каком состоянии сейчас Чарли, он решил, что будет разумнее пока не упоминать о письме. Если оно написано тем же самым человеком, то оно говорит о преднамеренности совершенного. Опасно.
Голос Чарли звучал едва слышно.
– Этот человек сказал, что он пытался узнать у Ванессы Локхарт, кто его отец, но она не сказала ему. Он сказал, что был очень зол. – Она заплакала. – Крис, ты думаешь, он отыграется на ребенке?
– Нет-нет, конечно, нет. – Крис постарался придать голосу больше уверенности, которой он отнюдь не испытывал. – Постарайтесь не волноваться. Я передам вашему мужу, чтобы он немедленно позвонил вам, и я предупрежу полицию. Почему бы вам не пойти домой? Вдруг он опять позвонит. Мы свяжемся с вами.
Крис был неплохим спортсменом, поэтому добежал до цеха в считанные минуты. Мне лучше обезопасить себя, подумал он, переводя дыхание. Я должен найти это письмо на случай, если события примут нежелательный оборот.
Директор завода не мог скрыть своего раздражения оттого, что его прервали в тот самый момент, когда он начал говорить министру о том, как своими ограничениями правительство «душит промышленность, и не дает возможности конкурировать с корейцами». Проигнорировав его сердитый взгляд, Крис с невозмутимым выражением лица отвел Филипа в сторону и сказал ровным тоном:
– Господин министр, вас срочно ждут в Лондоне. Боюсь, нам придется прервать визит. Звонила ваша жена. Возникла одна проблема.
По его голосу Филип сразу понял, что случилось что-то ужасное.
Директор завода был еще больше рассержен, когда узнал, что министр не будет присутствовать на приготовленном в его честь обеде, не встретится с работниками завода в неформальной обстановке и, хуже всего, не сфотографируется с ними на память. Директор с грустью вспомнил, как он хвастался в своем гольф-клубе, что будет принимать у себя министра. Он даже пригласил двух своих партнеров по гольфу на обед. Ну, это правительство уже не получит его голос.
Пока Филип приносил свои извинения, Крис направился к машине. Он уже связался по телефону со штаб-квартирой партии.
– Возникли непредвиденные обстоятельства. Я хочу, чтобы вы выслали вертолет в Плимут, чтобы доставить Филипа Локхарта в Лондон. Я дам вам подробный отчет позднее. – Потом он позвонил в полицию.
Когда машина тронулась с места, дежурная улыбка политика моментально исчезла с лица Филипа и он с беспокойством взглянул на Криса.
– Господин министр, с вашим ребенком и няней нет связи с одиннадцати часов. – Крис тщательно выбирал слова. – И у вас дома на автоответчике оставлено странное сообщение от человека, который говорит, что Миранда находится с ним. – Крис увидел, как Филип сжал руки в кулаки. – Он говорит, что его зовут Ангус Макиннон.
Филип пожал плечами.
– Это имя мне ничего не говорит. Что еще он сказал?
– Он, кажется, считает, что он – ваш сын.
Филип изменился в лице. Казалось, он был ошеломлен. Крис ждал.
Наконец Филип произнес:
– У нас с Ванессой был ребенок, мальчик, много-много лет назад, задолго до того, как мы поженились. Он был усыновлен, а потом, когда мы не смогли разыскать его, я перестал о нем вспоминать. Мне надо поговорить с моей бывшей женой.
Боже правый, подумал Крис, стараясь сохранять невозмутимость. Сколько еще скелетов скрывает этот человек в своем шкафу? Но Крис был проверенным и опытным работником, поэтому он не стал тратить время на утешение и вопросы.
– Это должно остаться в секрете, господин министр, – твердо заявил он. – Слишком опасная информация.
Филип возмутится.
– О чем ты говоришь? Меня не волнует, станет об этом известно или нет, только бы помочь моей девочке. К черту карьеру, к черту все! Это гораздо важнее политики. – Он потянулся к телефону. – Я должен поговорить с Чарли.
Чарли ехала на такси домой. Ее начальник не позволил ей самой вести машину, видя, в каком взвинченном состоянии она находится. Она отказалась от его предложения послать кого-нибудь из сотрудников проводить ее домой и попросила его и своего монтажера сохранить случившееся в тайне.
Начальник Чарли, обычно очень сдержанный американец, сам посадил ее в такси и сунул шоферу деньги, чтобы он доставил ее домой как можно быстрее. Но возле Галереи Тейт они попали в дорожную пробку. Чарли готова была расплакаться, и когда Филип наконец дозвонился до нее, уже не могла сдержаться.
– Я еду домой, дорогая, – сказал он. – Есть какие-нибудь новости? Этот человек звонил?
– Нет, – воскликнула она, – я застряла на дороге. О Филип, ты думаешь, с нашей Мирандой ничего не случится?
– Конечно, ничего не случится. Элен разумная девушка. Я уверен, с ними все будет в порядке. Подожди, Крис хочет тебе что-то сказать.
Последовала небольшая пауза.
– Полиция уже предупреждена.
– О нет, нет! – закричала Чарли. – Может быть, этому человеку нужны деньги, и если он догадается, что мы рассказали полиции, он может… – Ее голос сорвался.
– Не волнуйся, дорогая, – вновь затворил Филип. – Эта информация не просочится в прессу. Никто не узнает, что полиции все известно. Они уже едут к тебе. Они хотят прослушать запись и взять фотографии Элен и Миранды. Я буду дома через два часа. Дорогая, Миранда будет в полном порядке. Целую тебя.
Филип был рад, что Чарли не спросила его об Ангусе Макинноне прямо по телефону. Если бы она узнала, что этот человек мог на самом деле оказаться его сыном, она бы испугалась еще больше. Но скоро она все равно узнает об этом.
Он набрал номер Ванессы. Линия была занята. Пока машина преодолевала узкие дороги Девоншира на скорости семьдесят миль в час, Филип не отпускал кнопку повторного вызова. Машина уже выехала на трассу, стрелка спидометра медленно ползла к отметке девяносто. Телефон Ванессы был по-прежнему занят.
На базе ВВС в Плимуте летчик уже разогревал двигатель вертолета, на котором собирался лететь до Лондона министр транспорта Филип Локхарт. Впереди их ждал двухчасовой полет.
Услышав голос Чарли, Ванесса хотела сразу же бросить трубку.
– Алло? Алло? – Чарли теряла терпение. – Ванесса? Это Шарлотта Локхарт.
На секунду у Ванессы мелькнула мысль, не выдать ли себя за Эми или домработницу. Она впервые отвечала на телефонный звонок Чарли.
– Это очень важно, – быстро сказала Чарли, когда Ванесса наконец ответила. – Ты слышала о человеке по имени Ангус Макиннон?
– Что? – Ванесса была ошеломлена. Она никак не ожидала услышать это имя, тем более от Чарли. Откуда, черт возьми, она его узнала? Она тянула время. – Как ты сказала? Ангус Макиннон?
– Не играй со мной в прятки. Я думаю, он похитил моего ребенка.
– Похитил? Это же смешно.
– Ничего смешного! – Чарли едва сдерживалась, чтобы не закричать. Она не хотела, чтобы услышал шофер такси. Сейчас ей повсюду мерещилась опасность. – Этот Ангус Макиннон оставил сообщение на автоответчике, что девочка и няня у него. Я точно знаю, что-то произошло, иначе Элен уже давно позвонила бы мне.
– О мой Бог! – Неужели это правда? Ванессу охватил ужас.
– Он говорит, что он – твой сын. Это так?
Ванесса не знала что ответить. Филип, очевидно, ничего не рассказал Чарли.
– Ванесса, – Чарли была на грани истерики. – Этот Макиннон говорит, что ты – его мать. Ты его знаешь? Он действительно твой сын?
Голос Ванессы был не громче шепота, когда она ответила:
– Да.
– Ради всего святого, Ванесса. Он украл моего ребенка. Он говорит, что встречался с тобой. Это правда?
Ванесса долго молчала.
– Да. Один раз. Но я не могу понять, почему он решился на подобный поступок.
– А я могу. У него бредовая идея, что он – сын Филипа.
У Ванессы закружилась голова. Как он узнал?
– Ну, это он услышал не от меня, – осторожно сказала она.
– Почему, черт возьми, ты не сказала ему, кто его отец? Если бы ты была с ним честна, он не разозлился бы, не стал делать поспешных выводов и не похитил бы мою дочь. – Чарли была вне себя от страха и гнева. Она почти не думала о том, что говорит.
Ее слова заставили Ванессу вздрогнуть, но она решила, что ей не стоит рассказывать Чарли всю правду.
– Мне очень жаль, что так случилось, – сказала она. – Я никому не говорила о нем, потому что считала, что это никого не касается.
– Но вот теперь коснулось. Может этот человек быть настолько озлобленным, чтобы причинить вред моему ребенку? Ему нужны деньги? – Она больше не могла сдерживаться. – Ванесса, что он собирается сделать с Мирандой?
– Прости, Чарли, но я этого не знаю. Он показался мне совершенно нормальным, когда я с ним разговаривала.
– Нормальным? Боже мой. – Ванесса слышала, как тяжело она дышит. – Послушай, ты единственная из нас, кто видел его, – наконец сказала Чарли. – Я хочу, чтобы ты поговорила с полицией и дала им как можно больше сведений о нем.
– Конечно, – сразу же согласилась Ванесса. – Я сделаю все, что в моих силах…
– Если что-то случится с Мирандой, – голос Чарли срывался, – я не смогу этого пережить. Не смогу.
Сердце Ванессы дрогнуло. Как бы сильно она ее ни ненавидела, она не пожелала бы таких мучений никому.
Опустив трубку, Ванесса закрыла лицо руками. Миранда пропала, Ангуса обвиняют в преступлении. Она застонала. После развода она считала, что в жизни уже не может произойти ничего хуже этого. Но такое произошло.
В квартире было темно. Чарли пробежалась по комнатам в поисках каких-либо признаков жизни, записки, ну хоть чего-нибудь.
Ничего. Все вещи лежали так, как оставила их утром приходящая домработница. Никто не пользовался ни кухней, ни ванной.
Чарли спустилась вниз поговорить с привратником, но он ничем ей не помог. Почесав в затылке, он задумался:
– Да, я уверен, что они ушли незадолго до двенадцати или, может быть, было только одиннадцать. Помню, я еще не успел съесть мой сэндвич. Я обычно съедаю его в полдень, пока еще мало…
– Вспомни, Роберт. Это очень, очень важно. С ними был кто-то?
– Нет, не думаю. Но вашей машины нет в гараже, значит, она ее взяла. – Он посмотрел на взволнованную Чарли. – Что-то случилось, миссис Локхарт?
– Да, боюсь, что так, Роберт.
Не обращая внимания на лифт, она бросилась по лестнице наверх. Чарли стала лихорадочно вспоминать всех, кто мог ей что-нибудь сказать про Элен. Она вдруг поняла, что ничего не знает о личной жизни этой девушки. Она никогда никого не приводила с собой в дом. Чарли редко слышала, чтобы она говорила с кем-то по телефону. Но все же она с кем-то говорила!
Счет за телефон.
Она быстро перебрала аккуратно сложенные Филипом счета и нашла счет за предыдущий квартал. Но в таком состоянии, в каком она находилась, она не могла сообразить, кому именно эти номера принадлежат. О Боже! Надо позвонить прежним хозяевам Элен, Лоусонам. Может быть, они знают о ней что-то такое, что могло бы помочь.
Лоусоны сказали, что Элен была тихой, скрытной девушкой. Она куда-то регулярно ходила, но никогда не говорила куда. Поскольку Элен была очень исполнительной и отлучалась только тогда, когда их младший ребенок уходил в школу, они не вмешивались.
Чарли сидела на кухне перед пачкой старых счетов, зажав голову руками, когда неожиданно раздался зуммер домофона.
Слава Богу, они вернулись. Элен забыла свои ключи.
Но в домофоне раздался лишь голос привратника, сообщивший, что прибыл суперинтендант полиции[28] Питер Годдард и его группа.
Квартира наполнилась людьми. Пленку прослушивали несколько раз, пока следователь делал какие-то записи. Потом кассету извлекли из автоответчика и послали с курьером в лабораторию для анализа голоса.
– По вашему личному опыту вы можете дать этому происшествию какое-нибудь совершенно невинное объяснение? – спросила Чарли полицейского.
– На данном этапе трудно делать какие-то выводы, – уклончиво ответил Годдард, – но дети, пропавшие при необычных обстоятельствах, вызывают у нас особое беспокойство. Скажите, – поинтересовался он, – что вы знаете о Ванессе Локхарт?
Чарли рассказала полиции все важные детали, касающиеся первой жены ее мужа, подробно пересказав свой телефонный разговор с Ванессой об Ангусе Макинноне.
– Вы думаете, этот человек – ее сын? – спросил полицейский.
– Я не знаю наверняка, – осторожно ответила Чарли, – но вряд ли она могла такое придумать.
Если полицейский и был заинтригован такой информацией о бывшей жене министра транспорта, он не подал виду. Он связался со своим коллегой в Брайтоне и попросил его послать машину, чтобы доставить Ванессу в местный полицейский участок, где подробно расспросить ее о внешности и характере Ангуса Макиннона и сделать фоторобот.
Кабинет Филипа был превращен в комнату допросов. Привратника заставили напрячь память, чтобы он вспомнил что-нибудь о привычках Элен, что могло бы подсказать ее возможное местонахождение. Он рассказал о странных вечерних отлучках няни. После расспросов Чарли он постарался припомнить еще кое-что.
– Понимаете, Локхарты обычно возвращаются домой к шести, знаете ли, чтобы купать ребенка и все такое, – рассказывал Роберт, радуясь возможности открыто посплетничать о жильцах. – Потом позднее, когда мистер Локхарт опять отправлялся в палату общин, а миссис Локхарт – к себе на студию – она слишком поздно заканчивает работу, по моему мнению, – девушка тоже уходила, забрав малышку с собой. Мне всегда казалось это странным, слишком позднее время для прогулок с ребенком, но ведь это меня не касается, правильно я говорю?
Чарли пришла в ужас, когда Годдард передал ей слова Роберта. Поскольку к моменту их с Филипом возвращения Элен всегда была дома, Чарли не догадывалась о ее привычке уходить куда-то. Когда они звонили домой и обнаруживали включенный автоответчик, Элен обычно говорила, что отключает телефон, чтобы он не мешал ей спать.
В следственной группе была женщина-полицейский, которой приходилось расследовать несколько случаев похищения детей. Ее замечания и сочувственный тон голоса окончательно расстроили Чарли. Но она стойко держалась в ходе расследования и не выдержала лишь в тот момент, когда ей надо было зайти в комнату Миранды за последней ее фотографией.
Осмотр комнаты Элен ничего не дал. Полицейские не нашли записной книжки с адресами; в комнате не было никаких бумаг, и даже одежды было очень мало. Довольно неестественно для такой молодой девушки. Чарли приписывала аскетизм Элен тому, что она выросла в семье кальвинистов. Лоусоны, у которых она работала два года, не имели к ней никаких претензий, хотя не раз упоминали о замкнутости Элен. Однако в свое время Чарли посчитала это достоинством для человека, который должен был жить в одной квартире с ее семьей.
Полицию не меньше самой Чарли удивила найденная ею пачка презервативов на кухне.
– Перед Рождеством я слышала, как Элен говорила по телефону о какой-то вечеринке, – рассказывала Чарли, – но мне не удалось ничего узнать о ее друзьях и о том, как она проводит свободное время. Она ни разу не упомянула о каком-нибудь парне; казалось, что мужчины ее вообще не интересуют. – Потом она вспомнила о счетах за телефонные разговоры и показала их полиции.
Ход расследования повернулся в сторону Ангуса Макиннона. Какую власть он мог иметь над Элен? Чарли размышляла о том, мог ли Ангус удерживать Элен против ее воли или она сама убежала с ним.
– На данном этапе мы не можем исключить ни одну из этих версий, – только и сказал следователь.
Как и обещал Филип, на публикацию о случившемся был наложен запрет. Представитель полиции по связям с прессой позвонил редакторам всех центральных газет страны. Запрет на публикацию вводился в крайних случаях, когда от полной секретности зависела безопасность человека. К этому средству начали прибегать лет двадцать назад после похищения жены одного нефтяного магната. Полицейское расследование сопровождалось тогда таким пристальным вниманием прессы, что это испугало похитителей и толкнуло их на крайность: они убили свою жертву, не дождавшись получения выкупа.
Под прикрытием запрета на публикацию полиция по своим каналам начала распространять информацию о пропавшей девочке и ее няне с описанием их предполагаемого похитителя. В считанные минуты по системе компьютерной связи эти сведения поступили во все полицейские участки, аэропорты, на паромные переправы и железнодорожные вокзалы, включая туннель под Ла-Маншем. Были проверены списки всех поступивших в этот день в больницы и арестованных полицией.
Чарли, застыв, сидела у телефона, страстно желая, чтобы он зазвонил. Он звонил дважды, и оба раза она и дежурные полицейские, захваченные напряженным ожиданием, вздрагивали. Но в обоих случаях это был не Ангус Макиннон. Чарли быстро прервала разговор со своей американской подругой, а потом и со своей матерью, не сказав им ни слова о случившемся. Таково было распоряжение инспектора Специальной службы не говорить никому об исчезновении Миранды и постараться не занимать линию на случай, если похититель опять позвонит.
А в это время вертолет с Филипом готовился идти на посадку.
Взволнованный происшествием не меньше Чарли, он все же лучше владел собой. Взяв у летчика запасные наушники, он обсуждал со своим помощником, все ли сделано из того, что можно было сделать, включая связь с его старшими дочерьми, его доверенным лицом по избирательной кампании и премьер-министром.
Крайне обеспокоенный ходом событий, премьер-министр все же решил, что в случае огласки происшедшего голоса сочувствующих могут помочь его партии выиграть, если, как он сказал позднее «главному кнуту», вся эта история не затмит собой саму избирательную кампанию. На нынешнем этапе было крайне важно, чтобы внимание средств массовой информации было приковано к выборам.
Запрет на публикацию не помешал отдельным сотрудникам полиции получить свой гонорар в качестве газетных шпионов. Всего через полчаса после введения запрета, общего для всех газет, «Дейли кроникл» получила от своего осведомителя полный текст телефонного сообщения Ангуса Макиннона.
Тони был в восторге. Министр транспорта в истории с похищением как раз накануне дня выборов! А самое интересное было то, что в качестве подозреваемого выступал его незаконный сын. Лучше не придумаешь!
В этой игре у него были все козыри. Он с трудом сдерживал волнение, дожидаясь, пока Кевин Джеймисон, вызванный по пейджеру, появится в его берлоге. Тони закрыл дверь – знак для Кевина, что затевается что-то грандиозное.
– У этой истории о семейке Локхартов, похоже, длинные тени. Мой человек из Сноу-Хилл сообщил мне, что похищен ребенок Филипа Локхарта. И как ты думаешь, кто это сделал? Наш Гудини[29] с севера. Тот, которого мы разыскивали.
– Этот парень, Макиннон?
– Он самый.
– Ах ты черт!
– Где он последний раз пользовался своей кредитной карточкой?
– На вокзале Нью-стрит, в Бирмингеме. Покупал билет до Лондона.
Тони коротко рассказал главному репортеру о том, что сообщил ему осведомитель из полиции.
– Но ни одна сволочь не знает, что наш новоиспеченный министр трахнул Ванессу, когда ему было шестнадцать, а ей всего четырнадцать лет.
– Ты хочешь приплести сюда секс несовершеннолетних? – Кевин улыбнулся. – Подходяще.
– Ага, – кивнул Тони. – Это нарушение закона, хотя половина английских школьников этим по-прежнему занимается. Но разве их мамочки и папочки не будут шокированы?
– Думаю, что премьер-министр и его партия тоже не придут в восторг, – добавил Кевин.
Они позволили себе посмеяться.
– Мистер Кейнфилд будет доволен, если мы вытащим эту историю на свет Божий, – сказал Тони. – Отлично. Значит, сделаем вот что. Пока действует запрет, нам необходимо найти источник информации. Эта Энн Гроувер отказалась говорить с нашим парнем, да я и сомневаюсь, что она может быть нам полезной. Напиши статью на том материале, что мы имеем. Мы сосредоточим свое внимание на человеке, который играет не последнюю роль в деле Макиннона. А именно на Ванессе Локхарт. Отправляйся в Брайтон с фотографом, а я опять пошлю Дункана в Эдинбург к тетке этого парня. – Тони заерзал на стуле. – Пока не стоит говорить об этом материале нашему преподобному редактору, Кев.
Его коллега все понял. Тони был не в ладах с редактором с первого дня ее назначения, зато никогда не упускал возможности расположить к себе владельца «Кроникл» Фергуса Кейнфилда.
– А теперь иди, – отдал Тони приказ своему главному репортеру. – И держи меня в курсе.
Тони посмотрел на часы. Жаль, но информация не попадет в сегодняшний выпуск. Маловероятно. Все зависит от того, сколько продержится запрет на публикацию. Но как только он будет снят, власть предержащим уже не удастся сохранить в тайне эту историю.
Не удастся, если за это дело возьмется он.
Глава двадцать четвертая
Филип никогда еще не был в таком отчаянии. Его маленькая дочь до сих пор не нашлась, а перед ним стояла труднейшая задача, которая заставила бы оробеть даже самого искушенного политика, Как он признается жене, что человек, похитивший их ребенка, его внебрачный сын, о котором она даже ничего не знала? Ему остается только одно, решил Филип, – рассказать всю правду самому и надеяться, что Чарли его поймет.
Они с Чарли оказались едины в своем горе и как могли старались утешить друг друга.
– Дорогая, они не могли раствориться в воздухе, – уверял он, обнимая жену. – Кто-нибудь да обязательно видел их. В полиции работают опытные люди, и они уже ведут поиск свидетелей. Скоро Миранда будет с нами. – Филип старался говорить как можно убедительнее.
Всю дорогу домой Филип подбирал слова, какими он признается Чарли, что он отец Ангуса. Он должен сказать ей об этом – и полиции тоже – и без промедления.
В квартире негде было уединиться. В гостиной полицейские с магнитофонами окружили телефон. Крис Беннетт и недавно прибывший старейшина партии совещались в кабинете. Во всех комнатах эксперты снимали отпечатки пальцев. Единственным свободным помещением была ванная комната; здесь, присев на краешек ванны, Филип и решился сделать признание своей расстроенной жене.
Он взял ее руки в свои и сжал их.
– Я должен кое-что сказать тебе, и у меня нет слов, чтобы смягчить удар. Ангус Макиннон говорил правду. Он – мой сын. Мой и Ванессы.
– О Филип. – Чарли окончательно сникла. Ее голос звучал не громче шепота. – Почему ты не рассказал мне об этом раньше? Как ты мог держать такое в тайне от меня?
Голос у нее сорвался, и Филип обнял жену за плечи.
– Я никогда даже не видел его. К тому моменту, когда я узнал о его существовании, он был уже усыновлен. Ванесса настаивала, чтобы я никому не рассказывал о нем, даже после нашего развода, и особенно тебе. Она заставила меня поклясться.
– Но почему? Какое для нее имело значение, знаю я об этом или нет?
– Из-за девочек. Она смертельно боялась, чтобы они не узнали.
– Я бы ничего им не сказала.
– Я знаю, но она не хотела рисковать. В то время она была очень взвинчена, и я решил, что этим обещанием хоть немного успокою ее. Могу понять, что ты сейчас чувствуешь, но представляешь, что почувствовал я, когда узнал об этом ребенке?
– Когда это было?
– Она рассказала мне вскоре после нашей помолвки. Как-то вечером она повела меня в летний домик; она сказала, что хочет сделать одно признание и надеется, что оно не повлияет на наше решение пожениться. Я, конечно, был заинтригован, но думал, что это касается какого-нибудь любовного увлечения, которое у нее было раньше. Я не воспринял ее слова слишком серьезно.
Филип вспомнил темную летнюю ночь, тихий сад и Ванессу, сидевшую рядом с ним в медленно покачивающемся гамаке, когда она рассказывала, как она родила мальчика, а потом отдала его на усыновление.
Рассказывая об этом Чарли, он не мог скрыть свою подавленность:
– Она посмотрела на меня и сказала: «Ты – отец этого мальчика, Филип. Он твой и мой. Наш сын».
– Боже мой, – вырвалось у Чарли. – А ты ничего не знал?
– Абсолютно ничего.
– Что ты почувствовал?
Он невесело усмехнулся.
– Я словно застыл. Ты же знаешь, что со мной бывает такое в самые драматические моменты. Вот и тогда я оставался совершенно бесстрастным, как будто все это происходило не со мной. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы осознать, что она мне сказала. Было очень странно, что где-то есть маленький мальчик, вероятно, похожий на меня. У меня не укладывалось в голове, как Ванесса могла так долго скрывать это от меня. Я очень разозлился из-за того, что оказался в стороне от решения судьбы собственного сына. Она обязана была рассказать мне о нем. Я и сейчас так считаю. Ванесса, конечно, плакала, раскаивалась, просила у меня прощения.
– И что ты сделал?
– А что я мог сделать? Мальчика усыновила хорошая семья, и мы не могли его забрать. Дело было сделано. Позднее Ванесса пробовала обращаться в агентство по усыновлению, но к тому времени мальчику исполнилось уже шесть лет, и все было напрасно.
На мгновение Чарли даже забыла о собственных проблемах и участливо сжала руку мужа.
– Тогда она спросила, хочу ли я разорвать помолвку, и, честно сказать, такая мысль у меня была. Ванесса сказала, что она не хочет, чтобы я женился на ней из жалости или из чувства вины. Мне действительно было жаль ее, потому что ей пришлось так много вынести, и я на самом деле чувствовал себя виноватым. Но я сказал, что между нами ничего не изменилось.
– И это было правдой?
– Не знаю. Мы иногда размышляли о том, как выглядит наш мальчик, что он делает. Ванесса никогда не забывала день его рождения, но меня захватила новая жизнь, я совсем перестал о нем думать, и не делал этого уже многие годы. До настоящего времени.
В Чарли вновь вспыхнула обида.
– Я не могу смириться с тем, что ты хранил молчание все эти годы.
– Мы не предполагали, что мальчик может войти в нашу жизнь.
– А он вошел. С желанием отомстить.
Филип попытался успокоить ее.
– Ванесса старается помочь. Сейчас она в полицейском участке Брайтона описывает его приметы.
Чарли не могла удержаться от горьких слов.
– Если бы она сразу сказала тебе, что он хочет с тобой встретиться, Миранда не пропала бы.
Возвращаясь домой из Лондона, Эми с облегчением обнаружила, что в окнах нет света. Значит, у нее будет время, чтобы собраться с мыслями и решить, как рассказать матери о своей встрече с Чарли.
Она еще не могла до конца осознать новость о слабом здоровье отца. Ей никогда не приходило в голову, что он может быть серьезно болен. Он всегда выглядел энергичным и жизнерадостным, и Эми было трудно поверить в то, что, по мнению Чарли, именно ее обращение в суд и связанный с этим стресс могут привести к сердечному приступу. Но раз Чарли, которую Эми всегда считала настоящей мисс Холодность, Спокойствие и Сдержанность, так беспокоится, значит дело действительно плохо.
