Текст книги "Лучший из врагов (сборник)"
Автор книги: Вэл Корбетт
Соавторы: Ева Поллард,Джойс Хопкирк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 42 страниц)
Элен согласилась, что своим поступком она обманула доверие Локхартов. Она не видела телевизионного обращения, и искренне раскаивается в том, что причинила всем столько беспокойства.
Самообладание лишь один раз изменило ей, когда ее спросили об одурманенном состоянии Миранды. Она настойчиво отрицала, что ей известно о снотворном, но к тому времени анализ крови Миранды уже показал на его присутствие в организме.
– Должно быть, Ангус дал его девочке, – тут же нашлась она. – Я серьезно отношусь к своим профессиональным обязанностям, – заявила она. – Можете спросить моих прежних хозяев. И Локхарты тоже никогда не жаловались на то, как я обращаюсь с их дочерью.
Элен твердо придерживалась своей версии событий в течение всего допроса и отказалась от юридической помощи, так как не считала себя виновной в совершении каких-то противозаконных действий.
Она все еще была на допросе, когда в полицейском участке появилась Ванесса.
Крис Беннетт уже заранее позвонил дежурному и предупредил о ее приходе. Дежурный был предельно вежлив, но непреклонен. Ни при каких обстоятельствах она не может увидеться и поговорить ни с одним из подозреваемых до тех пор, пока им не будет либо вынесено обвинение, либо они будут отпущены под залог.
Ванесса решительно заявила, что она намерена оставаться в приемной до тех пор, пока ей не позволят поговорить с сыном.
Прошло три напряженных часа, когда наконец действие снотворного прекратилось и Миранда медленно открыла глаза. Вскоре, оживившись, она принялась что-то лопотать. После того, как она с удовольствием съела омлет и тост, врач сообщил, что с Мирандой все в порядке, и родители могут забрать ее домой. Заботливый персонал предложил крайне усталым после всех потрясений Локхартам выйти из больницы через черный выход, чтобы избежать встречи с назойливыми журналистами.
Однако те, кто терпеливо прождал всю ночь у Челси-Мэншнс, были вознаграждены возможностью фотографировать счастливую семью.
Когда Филип в сопровождении сияющей Чарли с Мирандой на руках вошел в свою квартиру, Крис Беннетт встретил их прямо у дверей. При виде их на его сером от усталости и волнений лице появилось выражение радости и облегчения.
Чарли удалилась с Мирандой к себе в спальню, а Филип отозвал своего помощника в сторону и тихо спросил:
– Где Ванесса?
– Она уже ушла.
– Куда? Поезда на Брайтон начинают ходить лишь в шесть часов.
– Она решила поехать в полицейский участок. Чтобы повидать Ангуса.
– Но это же не дело, Крис. Почему ты не объяснил ей, что этого делать нельзя.
– Более того, сэр – я запретил ей ехать. Категорически! Но она заявила, что я не имею права ей приказывать и что она все равно поедет к своему сыну, и что я не смогу ее остановить.
– Ванесса так сказала?! – Филип удивленно поднял брови. – Боже мой, это совершенно на нее не похоже. Обычно она… – Он осекся. – Ну ладно, с этим мы разберемся потом. А сейчас мне нужно кое-кому позвонить.
После первого же звонка трубку взяла взволнованная Эми. Он слышал ее радостные восклицания, когда она передавала новость о возвращении Миранды Луизе; потом она сказала:
– Папа, это чудесно, я так счастлива… – Не в силах больше продолжать, она передала трубку Луизе.
– Поцелуй ее за нас, папа, и крепко обними, и знаешь, папа, я думала…
– Знаю, – прервал ее Филип, – но теперь все будет отлично. Как насчет того, чтобы приехать к нам и самим убедиться, что с Мирандой все в порядке?
Их радостное согласие показало ему, что все прежние обиды забыты. Потом Филип позвонил матери Чарли, «главному кнуту» (который уже знал эту новость от Криса) и еще нескольким близким друзьям, с удовольствием выслушав их поздравления.
Уже засыпая рядом с женой и дочерью, Филип попытался представить себе Ванессу, спорящую с грозным Крисом Беннеттом. В последнее время она постоянно заявляла ему, что она изменилась. Может быть, она действительно стала другой.
Спустя несколько часов, суперинтендант Годдард, как и обещал, свежевыбритый, но так и не отдохнувший после утомительных поисков Миранды, зашел к Филипу, чтобы лично доложить ему о результатах расследования. В кабинете Крис Беннетт отвечал на многочисленные звонки из газет, и Филип проводил полицейского в гостиную, извинившись при этом, что Чарли к нему не вышла.
– Она не хочет оставлять Миранду ни на одну минуту, даже когда та спит. Мы еще не скоро забудем этот кошмар, – сказал он. – И, боюсь, нам теперь придется пересмотреть наши жизненные приоритеты.
– Вполне вас понимаю, – согласился полицейский.
– Что вам удалось узнать? – спросил его Филип.
– Оба – и Макиннон и Элен Брикхилл, заявили, что всю вторую половину дня они провели в Гайд-Парке. Потом они вернулись в гостиничный номер Ангуса, где он нарисовал портрет Миранды. Мистер Макиннон искренне верит, что он – ваш сын, и, чтобы вы обратили на него внимание, хотел послать вам портрет девочки как доказательство того, что он с ней.
– Ну, он выбрал для этого не совсем удачный метод, мягко говоря.
Годдард продолжал.
– Элен Брикхилл утверждает, что с тех пор как началась избирательная кампания, ни один из вас не возвращался домой раньше восьми часов вечера. А в это день, заявила она, вы оба должны были остаться в Манчестере до утра. Это правда?
Филип кивнул.
– Только когда Чарли решила навестить Миранду перед отъездом из Лондона, она обнаружила, что их нет дома и забеспокоилась.
Годдард помедлил.
– Мисс Брикхилл утверждает, что идея не ночевать им дома целиком и полностью принадлежала Макиннону, что он хотел, чтобы вы обратили на него внимание после того, как вы проигнорировали все его попытки связаться с вами. Но нам это кажется не слишком правдоподобным. Мы допросили ее парня, и он признался, что эта молодая особа пользовалась любой возможностью, когда вы с женой отсутствовали, чтобы провести ночь с ним, захватив с собой и ребенка. Как мы выяснили, до этого она с Мирандой не ночевала дома по крайней мере дважды, а, возможно, и больше.
– Что? Мы даже не подозревали об этом. – Филип не мог поверить своим ушам. – Это в высшей степени безответственно с ее стороны, – резко сказал он, – особенно после того, как мы и служба безопасности неоднократно предупреждали ее, как важно сообщать о своем местонахождении.
– Согласен с вами, – сказал Годдард. – Они не видели телевизионного обращения, поэтому не знали, что их ищут. Когда мои люди обнаружили Макиннона в квартире приятеля Элен, он вел себя так, будто не чувствовал за собой никакой вины. Он утверждает, что няня сказала, что бесполезно звонить вам еще раз, потому что вас обоих не будет дома.
– Вы поверили ему?
– Взвесив все обстоятельства, да. Он искренне потрясен тем, что причинил столько волнений, тогда как Брикхилл сваливает всю вину полностью на Макиннона. Мне кажется, что под скромным видом этой девушки скрывается весьма развращенная в сексуальном отношении личность. Она далеко не такая простушка, какой хочет казаться. – И Годдард красочно описал ошеломленному Филипу, при каких обстоятельствах была найдена Миранда.
Филип с тревогой спросил:
– Надеюсь, они не вовлекали в это и мою дочь?
– Нет. Она находилась с Макинноном в квартире приятеля Элен в нескольких кварталах от того места, где проходила оргия. Чтобы она не проснулась и не стала плакать, ей дали снотворное.
В комнате повисла тишина. Полицейский терпеливо ждал, пока Филип придет в себя.
– Из всего, что мы узнали, мы сделали вывод, что ваша няня по уши влюблена в своего парня. Как мы поняли, у него нет постоянной работы и она оплачивает все его расходы. Взамен он приучил ее к групповому сексу, а по ее расширенным зрачкам можно судить также, что она принимает кое-что посильнее обычного кофе.
Годдард взглянул на изумленного Филипа и добавил:
– Она вела себя очень осторожно, и до сих пор никто ничего не заподозрил. Ее прежние хозяева были также, как вы, ошарашены, когда услышали о сексе и наркотиках. Я могу предположить, что ее парень весьма неприятная личность и, несомненно, он был ее наставником в этом деле.
– Но я все равно многого не понимаю. О чем думал Ангус?
– В характере этого молодого человека много спорного. Но ход событий проследить довольно легко. Как только Элен Брикхилл дала нам адрес квартиры, где находилась Миранда, мы поехали забирать ее. Макиннона пришлось будить; он крепко спал в кресле перед электрокамином. Элен Брикхилл уговорила его посидеть с ребенком, пока она со своим парнем заглянет на вечеринку к друзьям. Он даже не знал, сколько времени они отсутствовали, когда мои люди разбудили его.
– Что теперь будет? – спросил Филип.
– Ну, отчет пойдет в прокуратуру. Но если вы не собираетесь выдвигать против них обвинение, мы можем их отпустить под залог.
Филип откашлялся.
– Суперинтендант, что из всей этой информации станет достоянием публики?
– Боюсь, что все будет представлено в качестве показаний обвиняемых.
– Есть ли какая-то возможность избежать этого?
Годдард задумался.
– Все зависит от того, будет ли это дело квалифицировано как безответственность воспитательницы или как злонамеренное деяние, подвергавшее опасности жизнь ребенка. Опытный адвокат, конечно, может доказать, что поскольку Миранда находилась в ту ночь не в разгульной компании, а в совершенно другом месте, то она не подвергалась опасности ни моральной, ни физической. В этом случае няню могут обвинить лишь в том, что она вовремя не сообщила о своем местонахождении, или в том, что она дала ребенку вредный для здоровья препарат. Но эксперты вынесли заключение, что это легкое снотворное, которое рекомендуют принимать при симптомах гриппа; оно продается в аптеках даже без рецепта. К счастью, на бутылочке не обнаружены отпечатки пальцев Макиннона. – Годдард опустил глаза и медленно произнес: – Если прокуратура ничего не предпримет, вы или ваша жена можете, конечно, предъявить гражданский иск вашей няне. – Он вопросительно посмотрел на Филипа.
Филип лишь мгновение помедлил, прежде чем решительно заявить:
– Я думаю, суперинтендант, что в данных обстоятельствах мы не станем возбуждать никаких дел. – Филип помолчал. – Я говорил на эту тему с женой, и она согласилась со мной, что после того, как мы встретимся с Ангусом Макинноном до его отъезда из Лондона, дело можно закрыть окончательно, – но нам бы хотелось убедиться, что он больше не совершит ничего подобного. Если он уедет в Шотландию, не поговорив с нами, мы будем постоянно думать о том, не затаил ли он злобу против нас, Я хотел бы написать ему письмо с просьбой зайти к нам, когда его освободят – вы передадите ему?
Годдард кивнул.
– Хорошая мысль. Если он согласится прийти, я сообщу вам, и мы обговорим условия.
– Большое спасибо, мистер Годдард.
Филип зашел к Чарли и передал ей весь свой разговор с Годдардом, потом удалился в спальню, чтобы немного отдохнуть и собраться с мыслями. Как премьер-министр отреагирует на все это?
Телефонные звонки от репортеров не прекращались; их интенсивность возросла, когда вышли первые выпуски «Кроникл» и «Диспэтч». «Может ли министр опровергнуть слух о том, что Ангус Макиннон – его внебрачный сын?» Крис Беннетт, продолжавший бодрствовать в кабинете Филипа, пока его шеф отдыхал, давал уклончивые ответы, но он знал, что это лишь попытка выиграть время.
Он послал за утренними выпусками газет, и его лицо помрачнело, когда он увидел кричащий заголовок в «Кроникл»: «Кто отец?» Черт побери, подумал он. Кто бы мог подумать, что одна ночь в постели с девчонкой в ранней юности может испортить человеку карьеру двадцать с лишним лет спустя?
На правой стороне первой полосы они напечатали историю с похищением, на другой были две фотографии: одна – Ангуса Макиннона, другая – Филипа и Ванессы. Крис пробежал глазами сопровождавшую их статью, в которой, хотя и не приводились доказательства, что Ванесса и Филип были родителями Ангуса Макиннона, все же была рассказана убедительная история о парочке влюбленных подростков, которых затем разлучили, когда Ванессу в возрасте пятнадцати лет отправили в Шотландию якобы «учиться». «Ванесса сказала мне, что в тот период жизни она совсем не смеялась», цитировала газета слова одной безымянной подруги Ванессы, добавляя, что двадцатое декабря всегда было для нее грустным днем. «Ангус Макиннон родился именно 20 декабря», заканчивалась статья в «Кроникл».
«Диспэтч» каким-то образом раздобыла письмо, которое Крис отправил в штаб-квартиру партии. Он был взбешен – ведь то, что газеты были так хорошо информированы не только о семье Филипа, но и о похищении Миранды (на внутреннем развороте «Кроникл» была помещена фотография гостиницы «Бейсуотер-Корт»), означало утечку информации. Кто поставлял им сведения? Один из полицейских? Может быть, кто-то из его собственных сотрудников? У Криса была слабая надежда на то, что когда-нибудь он об этом узнает.
Но сейчас Крис сосредоточил все свои усилия на решении другой проблемы: как успокоить общественное мнение. Он проанализировал все возможные варианты и наконец решил, что Филипу все-таки придется сделать над собой усилие и признаться, что он – отец Ангуса Макиннона. Это признание положит конец всем неизбежным слухам. Конечно, скачала надо переговорить об этом с премьер-министром – ведь заявление должно быть сделано официально. Благодаря тому, что Миранда вернулась целой и невредимой, та старая история может скоро забыться.
Если этого не произойдет, Филипу придется подать в отставку.
Кроватку Миранды перенесли из детской в спальню родителей. Девочка заснула сразу же, как ее привезли из больницы, и еще не просыпалась. Врачи предупредили, что действие снотворного окончательно прекратится только через сутки, и посоветовали периодически будить девочку через каждые два-три часа.
Даже в таком измученном состоянии, в каком она сейчас пребывала, Чарли долго не могла уснуть. Тяжелые переживания этой ночи заставили ее еще раз задуматься о том, что уже не раз приходило ей в голову: хватит ли у нее решимости изменить свой образ жизни? Работа в Американской телерадиовещательной сети была, конечно, важной ее составляющей, но она уже начала ощущать, что не только Миранда страдает оттого, что она много времени уделяет работе, но и семья тоже. Сейчас Чарли вынуждена была признать, что если бы она сама присматривала за Мирандой, ее дочь никогда не подверглась бы такой опасности. И как оказалось, это был не единственный случай, когда их няня пренебрегала своими обязанностями. Чарли поежилась. Она так сильно любила Миранду и Филипа, что не могла даже представить, что бы она стала делать, если бы что-то случилось с кем-то из них.
С тех пор как доктор Муррей высказал свое беспокойство по поводу состояния здоровья Филипа, Чарли часто лежала ночами без сна, но не потому, что переживала из-за своей работы, как считал Филип – она прислушивалась к его дыханию. Сейчас она думала о том, что напряжение ужасных часов этой бесконечной ночи также не пройдет для него бесследно.
Еще Чарли вспомнила, как несколько дней тому назад она вернулась домой и застала свою малышку, розовую после ванны, сидящей на коленях у няни. Но вместо того, чтобы передать ребенка ей, Элен тогда сказала:
– Миранда, будь умницей, поздоровайся с мамой.
Ее собственному ребенку говорят, что нужно поздороваться с мамой! Эта фраза больно задела Чарли. Все эти разговоры о качестве проводимого с детьми времени – ерунда, подумала Чарли. Для Миранды важно его количество. И для нее самой тоже.
Протянув руку к телефону и стараясь говорить как можно тише, чтобы не услышал Филип, беседовавший в соседней комнате с Крисом Беннеттом, Чарли позвонила к себе в студию и сказала своему боссу, что хочет оставить работу.
– Я приняла решение, Джек, – твердо заявила она. – Нет. Ты не сможешь меня уговорить. Что могут изменить несколько недель?
Направляясь в кухню, чтобы приготовить себе кофе, Чарли вдруг остро ощутила страх перед неизвестностью. Она работала с тех самых пор, как закончила университет, и не представляла себе, что значит быть домохозяйкой.
С чашкой кофе она вернулась в спальню. Джек сказал, что сейчас она еще не оправилась от шока и поэтому ей не стоит поспешно принимать такие важные решения. Конечно, она радовалась своим успехам тележурналиста, но теперь приходилось выбирать. Да, им будет нелегко без ее заработка. Они с трудом смогут выплачивать алименты Ванессе. Ну и что из того? Деньги – не главное, после того что им пришлось пережить; все как-нибудь устроится, в конце концов большинство других людей имеют гораздо меньший доход. И, кроме того, когда произойдет слияние компаний, может быть, она сумеет уговорить Солтеров оставить ее в качестве консультанта.
Чарли мыла кофейную чашку, когда Филип подошел к ней сзади и обнял. Потом он повернул ее к себе и нежно поцеловал.
– Крис Беннетт ушел. Он все обсудит с премьер-министром и вернется. – Сейчас был неподходящий момент, чтобы сказать жене, что ему придется сделать официальное заявление и признать Ангуса своим внебрачным сыном. – Как ты себя чувствуешь, дорогая?
Чарли закусила нижнюю губу – привычка, оставшаяся у нее с детства, так она делала всегда, когда бывала расстроена – и призналась, что она оставила работу.
– Чарли, любовь моя, – нежно сказал Филип, – мы пережили самое тяжелое испытание в нашей жизни. Разве разумно принимать такое важное решение в таком нервном состоянии? – С некоторым недоверием относясь к тому, что у такой деятельной женщины всех дел будет – только забота о муже и ребенке, он тем не менее чувствовал, что это решение зрело в ней уже многие месяцы. Филип понял, что несчастье с Мирандой просто расставило все по своим местам.
– Я считаю, что пришло время открыть новую страницу в моей жизни, – сказала она, – и… ты же знаешь, что я хочу еще одного ребенка.
Он не стал разубеждать ее – сейчас в этом не было смысла. Она выглядела такой расстроенной, что он не выдержал и чмокнул ее в нос.
– Хорошо, но я уже был женат на домохозяйке. Мне это не понравилось.
– Ты – самовлюбленный, эгоистичный паразит. – Она поцеловала его и, вздохнув, добавила: – Но ты мой эгоистичный паразит.
Последовавший затем поцелуй был таким страстным, что Филип решился намекнуть:
– Как ты думаешь, сколько еще Миранда проспит? – И когда Чарли не ответила, добавил: – Или о развлечениях под пуховым одеялом не может быть и речи?
– Ну, хорошо, уговорил, сладкоречивый негодяй, – засмеялась Чарли и, взяв улыбающегося Филипа за руку, повела его в спальню.
Глава двадцать седьмая
Около одиннадцати часов ожидание Ванессы наконец закончилось – дежурный полицейский сообщил ей, что Ангуса освобождают.
Проведя полночи и большую часть утра на жесткой скамье, озябшая и измученная, Ванесса поинтересовалась, может ли она поговорить со своим сыном наедине, но Ангус попросил передать, что не желает с ней разговаривать.
Дежурный сержант, всю ночь просидевший в карауле, пожалел Ванессу. Он предложил проводить ее в коридор, где она может встретить сына, когда его будут освобождать из-под ареста.
Ангус вышел в коридор в сопровождении двух полицейских и, узнав ее, хотел пройти мимо, но Ванесса загородила ему дорогу.
– Ангус, я искренне сожалею о том, что случилось.
Он молча посмотрел на нее.
– Я вижу, что ты считаешь меня виноватой во всем, и я ничего не могу возразить. Я откровенно созналась и Локхартам, и полиции, что на мне полностью лежит вина за все, что случилось прошлой ночью. По крайней мере, дай мне возможность все объяснить. Не можем ли мы поговорить хотя бы несколько минут?
– Нет, не думаю, – коротко ответил он. – Мне нечего вам сказать. Я в вас не нуждаюсь.
Ванесса печально посмотрела на своего сына.
– Но я нуждаюсь в тебе, Ангус. Прошу тебя.
Смущенные полицейские отошли в сторону, чтобы дать им возможность поговорить.
Ангус колебался.
– Сейчас у меня, действительно, нет времени.
– Послушай, я очень сожалею, что обидела тебя. Я была не права, когда не сказала тебе то, что ты хотел узнать, но тогда я впервые встретилась с тобой и испугалась.
Он устало потер лоб рукой.
– Я не могу сейчас говорить об этом. Вы должны дать мне время все обдумать. Сейчас мне надо ехать на встречу к отцу.
Глаза Ванессы наполнились слезами; она с грустью смотрела вслед Ангусу, пока он не скрылся в конце коридора.
Ангус впервые почувствовал на себе, что значит быть сыном министра, когда его вывели из полицейского участка через запасный выход, чтобы избежать толпы ожидавших его фоторепортеров. Потом он опять оказался в патрульной машине, но на этот раз как пассажир, а не как подозреваемый.
Когда машина подъезжала к Челси-Мэншнс, Ангус пытался найти слова, которые он скажет, когда встретится лицом к лицу с родителями Миранды.
Когда Крис Беннетт вернулся в Пимлико, чтобы обсудить исключительно важную, на его взгляд, проблему. Филип сразу увидел, что перед ним предстал совершенно другой человек, суровый, невозмутимый и деловой, – совсем не такой, каким он был прошлой ночью – встревоженным и обеспокоенным.
– Я поговорил с премьер-министром, – сказал Крис.
Филип ощутил дрожь беспокойства.
– Он считает, что кто-то должен взять на себя ответственность и решить проблему, связанную с вашим сыном.
Филип ждал этого.
– Этим человеком должен быть я, – его голос обрел прежнюю уверенность.
– Я рад, что вы так решили, господин министр, и я взял на себя смелость набросать несколько фраз. – Крис достал из «дипломата» листок бумаги. – Я заранее обсудил текст с боссом.
Если Крис обсудил текст с премьер-министром, то это уже были не «несколько фраз», а законченное заявление для прессы. Филип был достаточно опытным политиком, чтобы не выразить удивления, но даже он был потрясен обтекаемостью этих поистине макиавеллевских фраз. Снова его семья была принесена в жертву его карьере и благополучию его партии. Хотя по большому счету такое заявление ему следовало бы, конечно, составлять самому.
В тексте не осталось никаких двусмысленностей:
«Желая устранить всяческие ложные толкования событий прошедших двадцати четырех часов, я официально заявляю, что Ангус Макиннон – мой сын. Его матерью является моя первая жена, Ванесса Локхарт. Он родился, когда мы были очень молоды и еще не женаты. Когда он родился, я ничего не знал о его существовании. При первой же возможности моя бывшая жена обратилась в агентство по усыновлению, чтобы разыскать его. Но поскольку законы нашей страны стоят на страже интересов усыновленного ребенка, мы не смогли его найти. Мы будем счастливы обрести его вновь и благодарны воспитавшим его приемным родителям, Эндрю и Розали Макиннон, которые совсем недавно, к несчастью, погибли в автомобильной катастрофе.
Я счастлив сообщить, что моя дочь Миранда жива и здорова. Никакого уголовного дела в связи с ее временным исчезновением возбуждено не будет, и я вместе с моей семьей глубоко сожалею о беспокойстве и неудобствах, причиненных многим людям. Я хочу поблагодарить полицию за помощь, поддержку и терпение, а средства массовой информации за то, что они не нарушили действовавший в течение 24 часов запрет на публикацию. Я со своей стороны твердо заявляю, что никаких дополнений к этому заявлению ни сейчас, ни в дальнейшем сделано не будет».
Филип был приятно удивлен. Он вряд ли мог придумать что-нибудь лучше.
Крис доверительно сообщил ему, что советники премьер-министра считают, что возвращение Миранды накануне открытия избирательных участков просто посланная небом возможность для рекламы их партии.
– Они считают, что фотография премьер-министра со всей вашей семьей покажет средствам массовой информации, что он полностью доверяет вам. – Крис пристально посмотрел на Филипа.
Филип покачал головой.
– Время выбрано неподходящее, Крис. Мы с женой такого натерпелись. Мои дочери в любую минуту могут приехать сюда из Брайтона повидаться с Мирандой, и кроме того к нам собирался прийти Ангус Макиннон.
– Другого решения быть не может, господин министр. Дело прежде всего. Сейчас пресс-служба премьер-министра пересматривает график его встреч.
Филип не мог скрыть своего раздражения.
– Сам я могу выступить с заявлением, но считаю недопустимым заставлять мою семью позировать для фото.
Крис пожал плечами. Любое пожелание премьер-министра являлось для него приказом. И Филип не хуже его должен был знать, что, по неписанному закону, министр, который поставил свою партию в неловкое положение или не подчинился ее лидеру, может быть немедленно выведен из состава кабинета.
Эми наслаждалась поездкой Она уже несколько недель не садилась за руль сама, потому что студентам Кембриджа не рекомендовалось пользоваться своими автомобилями на территории университета. Такие поездки стали теперь редким развлечением. Однако удовольствие Эми слегка омрачалось беспокойством за мать. Рано утром Ванесса позвонила дочери. По ее голосу чувствовалось, что она была усталой и расстроенной. Не вдаваясь в подробности, она сказала, что надеется вернуться домой после обеда, хотя точно не может сказать, в какое время. Она не слишком обрадовалась, когда Эми сообщила ей, что они с Луизой собираются в Лондон навестить Миранду, но лишь сказала:
– В таком случае, я, вероятно, уже буду спать, когда вы вернетесь, но вы разбудите меня, и тогда мы поговорим.
В машине лежали подарки для Миранды; Эми с Луизой добавили к ним свои собственные, любимые с детства игрушки.
В Челси-Мэншнс полиция продолжала удерживать журналистов, уже уставших от томительного ожидания, подальше от входа. Когда машина Эми остановилась возле дома, они с Луизой увидели, как те из репортеров, кто узнал в них дочерей министра, попытались вырваться вперед, но были оттеснены полицейскими, которые препроводили девочек в дом.
– Нас встречают как кинозвезд, – засмеялась Луиза, быстро входя в вестибюль. А Эми пожалела, что недостаточно тщательно продумала свой макияж.
При виде дочерей, Филип широко раскрыл объятия, и девочки бросились к нему. Они встретились впервые после рождественских праздников. Увидев своих сводных сестер, Миранда завизжала от восторга.
– Ой, как ты выросла! – хором сказали девочки, когда сияющая Чарли опустила дочку на пол. Миранда потопала к сестрам, чтобы сыграть в любимую игру «Миранда-сэндвич», которая заключалась в том, что Эми и Луиза опускались рядом с малышкой на пол и целовали ее в обе щечки.
В жизни Локхартов это был, наверное, самый радостный момент. Миранда заливалась счастливым смехом, и даже Чарли впервые почувствовала, что и она включена в теплые отношения детей.
Когда возбуждение первых минут немного улеглось, Филип выложил неожиданную новость.
– С минуты на минуту мы ждем еще одного гостя.
Девочек это нисколько не обрадовало.
– Ну, папа, только не сегодня, – недовольно произнесла Эми.
– Мы сами только что приехали, – добавила Луиза. – Мы не хотим встречаться с твоими скучными политиками.
– А я думал, с этим человеком вы захотите встретиться. Это Ангус Макиннон, ваш брат.
Наступила тишина.
– Я не хочу его видеть. Никогда, – упрямо сказала Луиза. – Он забрал Миранду.
– Я тоже не хочу его видеть, Луиза, – вмешалась Чарли, – но твой отец убежден, что он не виноват, просто наша бывшая няня воспользовалась его доверчивостью.
Филип объяснил, что дело против Ангуса прекращено, но остались еще кое-какие вопросы относительно поведения Элен Брикхилл.
– Главное, что Миранда вернулась домой живой и невредимой. И хотя я прекрасно понимаю Чарли, но я все же считаю, что пора положить конец конфликтам и мы должны радушно встретить этого молодого человека.
Чарли и Эми переглянулись.
– Некоторые из этих конфликтов уже улажены, папа, – сказала Эми. Филип сделал вид, что не понимает ее. – Чарли, папа не сказал тебе, что я забрала свой иск?
Довольная улыбка появилась на лице Чарли, и она просто сказала:
– Нет, он мне ничего не говорил, но я искренне рада этому. Я уверена, что ты об этом не пожалеешь.
– Мне показалось, что на фотографии, которую показали по телевизору, Ангус Макиннон очень похож на дедушку, – заметила Эми.
– Я тоже так считаю, – сказал Филип. – Его приемные родители недавно погибли в автомобильной катастрофе, к я подумал, что, может быть, он нуждается в нас. – Он взъерошил волосы Эми. – За эти последние несколько дней я понял, как важна для человека семья, – мягко произнес он.
Девочки четверть часа вертелись у окна, выходящего на улицу, ожидая появления Ангуса. Вдруг они увидели, как репортеры бросились к полицейской машине, резко затормозившей у входа.
– Он приехал, он приехал! – закричала Луиза, и Филип, бросившись к окну, увидел, как полицейские вновь оцепили тротуар, не подпуская журналистов к дверям.
Сверху было видно, как из машины сначала появилась пара длинных ног в синих джинсах, а потом и весь Ангус. Девочки услышали крики: «Привет, Ангус!», которыми фотографы старались привлечь его внимание. Когда он обернулся, фоторепортеры получили отличную возможность запечатлеть его.
Молодой человек, вышедший из лифта, был так похож на отца Филипа в таком же возрасте, что у Филипа даже перехватило дыхание. Та же линия подбородка, те же глубоко посаженные глаза.
Ангус Макиннон. Его сын.
Он всегда мечтал иметь сына. Может быть, тогда его брак с Ванессой сложился бы иначе? На секунду у него появилась такая предательская мысль, но он тут же выбросил ее из головы.
Эми пришлось удерживать Луизу, готовую броситься к входной двери. Она понимала, что Ангусу вначале надо увидеть отца и хоть несколько мгновений побыть с ним наедине.
Извечная английская сдержанность исчезла. Отец и сын обнялись.
– Я даже не надеялся, что это когда-нибудь может случиться. – Филип с трудом сдерживал слезы, глядя в лицо сына.
Ангус от волнения не мог вымолвить ни слова.
– Пойдем, пойдем, – быстро сказал Филип. – Мне кажется, тебе сейчас нужна чашка крепкого кофе.
Смущенный Ангус кивнул.
– Я очень сожалею о том беспокойстве, которое я вам причинил, – тихо сказал он.
– Нет-нет, – запротестовал Филип, – давай сейчас не будем говорить об этом. Пойдем. Я познакомлю тебя с твоей семьей.
– Эми, Луиза, это Ангус.
Луиза робко улыбнулась, а Эми, чтобы скрыть смущение, сказала:
– Пожалуй, мне надо привыкать думать о тебе как о своем старшем брате.
Ангус застенчиво улыбнулся.
Когда его представили Чарли, на руках которой сидела непоседливая Миранда, он покраснел и произнес:
– Я не знаю, что вам сказать.
– Не нужно ничего говорить, – резко сказала она. – Все уже закончилось.
Последовало неловкое молчание, но Миранда, узнав Ангуса, слезла с колен матери и потопала к нему. Ангус наклонился к ребенку, и враждебность Чарли несколько убавилась при виде установившихся дружеских отношений между этими двумя. Видимо, за то время, которое Миранда провела с Ангусом, они успели найти общий язык.
