Текст книги "Лучший из врагов (сборник)"
Автор книги: Вэл Корбетт
Соавторы: Ева Поллард,Джойс Хопкирк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)
Она кивнула, но ее отчаяние было столь велико, что когда она обратилась к женщине-полицейскому, ее голос звучал как чужой, и Филин понял, что ее терпение уже на пределе.
– Я хочу, чтобы мне говорили все, все как есть. Ничего не скрывайте от меня. Если буду знать всю правду, я справлюсь. – Голос Чарли дрогнул. – Обещайте, что скажете мне все. Обещаете?
Женщина, у которой глаза тоже были на мокром месте, кивнула.
– Обещаю, – тихо ответила она, моля Бога, что если новости будут неутешительными, не ее пришлют сообщить их.
На Даунинг-стрит «главный кнут» выключил телевизор. От Локхарта одни неприятности, подумал он, но будучи слишком опытным политиком он не спешил делиться своим мнением с премьер-министром.
Эдвард Сандерс выглядел утомленным. Перед этим он дал интервью редактору «Кроникл» – от нее невозможно было отвязаться. Потом его терзал главный обозреватель Би-би-си. Когда ему задали вопрос о пропавшем ребенке, премьер-министр недвусмысленно ответил, что когда дело касается жизни ребенка, предвыборная кампания отступает на второй план. Однако после интервью его настроение изменилось.
– Черт, это какой-то кошмар! Общественность перестала следить за ходом выборов, – сказал он, обращаясь к своим коллегам. – И по моим сведениям, – добавил он, – мы сами отчасти в этом виноваты.
Его коллеги удивленно уставились на него.
– Пока Филип выступал на митинге, этот молодой человек – его сын, я полагаю, мы можем его так называть – написал ему письмо, которое вскрыл его помощник и решил, что его прислал какой-то псих. Письмо пролежало в штаб-квартире партии почти сутки. И представьте себя на месте газетчиков, когда министр устраивает перед ними такое шоу из своей личной жизни.
– Мне кажется, Филип повел себя не совсем умно в этой ситуации, – произнес министр внутренних дел.
– Я бы даже сказал, что он сам отчасти виноват в этом происшествии, – пробормотал себе под нос главный ревнитель партийной дисциплины. Потом громко добавил: – Конечно, все это очень печально. Мне жаль эту милую женщину, на которой он женат.
– Что же мы будем делать? – нетерпеливо спросил премьер-министр.
Один из самых опытных советников, специалист по связям с прессой, известный в партийных кругах своими безапелляционными суждениями, сделал вывод:
– Общественность не должна видеть вашего равнодушия. Как только люди почувствуют, что вы неискренни, ваш рейтинг сразу упадет на два, а то и на три пункта. Мы не можем такого допустить на данном этапе кампании, особенно в провинции. – Его острый ум уже разрабатывал сценарий дальнейших действий. – Сэр, какое у вас расписание на ближайшие двадцать четыре часа?
«Главный кнут» прочитал график встреч премьер-министра.
– Хорошо, – сказал советник. – Я советую вам, сэр, выбрать время и нанести визит Локхартам.
Премьер-министр нахмурился.
– Несколько навязчиво, вам не кажется? Они вряд ли обрадуются.
– Пожалуй, вы правы. – Но у советника имелся и запасной вариант. – Тогда как насчет того, чтобы посетить полицейский участок Уэст-Энда, где расследуется это дело? Мы соберем публику. Вы сможете пожать несколько рук, выразить уверенность в успехе и все прочее.
– Прекрасная мысль, – закивал головой «главный кнут».
– Мы предупредим газеты и телевидение. Они будут цитировать ваши слова о том, как все озабочены… что сейчас еще не время комментировать события… что вы мысленно с родителями девочки… и все такое прочее. Все как обычно.
Премьер-министру не очень понравился такой сценарий – Филип Локхарт был ему глубоко симпатичен. И кроме того Сандерс до сих пор слишком хорошо помнил, что, когда он был еще членом кабинета министров, ИРА[32] и другие террористические группировки угрожали жизни его собственных детей и какие чувства тогда испытывал он сам и его жена.
Сегодня, узнав о случившемся, он сразу же потребовал объяснений от полиции. Сначала он думал, что дело с похищением ребенка Локхартов носит политическую окраску. Как многие влиятельные люди, он считал, что жизнь имеет смысл, когда он, или на худой конец, партия, которую он возглавляет, имеет большую популярность. Когда полиция сообщила, что дело носит чисто бытовую окраску, он был даже несколько разочарован.
– Ваш визит станет главной сенсацией завтрашних газет, – вставил его помощник.
– Да, – подтвердил советник по связям с прессой, которого почему-то интересовало только телевидение, – но если мы поспешим, то вы успеете попасть в «Последние известия в 22 часа»[33].
– Господин премьер-министр, есть еще кое-что, о чем вам надо знать, – подал голос «главный кнут». Выражение его лица было мрачным. – Я тут провел некоторые расчеты, и получается, что двадцать с лишним лет назад нынешний министр транспорта активно занимался сексом с несовершеннолетней школьницей.
Наступила тишина.
– Ну, вряд ли на данный момент общественность заинтересуется этой информацией, – сказал советник. – Конечно, если девочку вернут родителям живой и здоровой, тогда другое дело. – Он замолчал.
Ни один из присутствующих не решился произнести вслух то, что каждый из них подумал. Если ребенка не найдут до завершения выборов, то они приложат все усилия, чтобы это дело осталось в тайне. Даже обычно откровенный «главный кнут» не рискнул высказать свое опасение, что в противном случае, если ребенок пострадает, неустойчивая часть избирателей обвинит в этом правительство. Они будут убеждены, что полицию плохо финансируют, поэтому в ней не хватает опытных людей. С другой стороны, если девочку найдут живой и невредимой, то этот фактор будет благоприятно сказываться на них до самого завершения выборов. И если все подать с умом, то информация о том, что много лет назад министр их правительства занимался сексом с несовершеннолетней девушкой, не отразится на позиции избирателей – молодых, во всяком случае.
Покидая Даунинг-стрит, «главный кнут» молился о скором возвращении Миранды Локхарт почти так же горячо, как и ее родители.
Пол Солтер был потрясен новостями, которые передала Би-би-си. Ребенок Локхартов похищен? Что еще может произойти с этой семьей? Кажется, новая должность Филипа принесла ей одни только неприятности. Совсем недавно «Бархатный голос» сообщил об угрозе Эми решать дело с акциями в судебном порядке. А теперь вот еще это.
Юристы уже заканчивали подготовку документов по слиянию двух компаний, но правильно ли поступают сами Солтеры, связываясь с этой семьей? По мнению Пола, Локхарты не относились к числу людей, приносящих удачу.
Ванесса – другое дело. Он сам был удивлен, как часто думал о ней с тех пор, как вернулся с юга Франции. Бог свидетель, она была вовсе не в его вкусе. Старше, чем все женщины, которые у него были в последнее время, и не такая дерзкая. Но никакого жеманства, никакого притворства. Взрослая, умудренная опытом женщина с прекрасным чувством юмора. Как она заразительно смеялась над его шутками! И, черт, что-то дрогнуло у него в душе, когда они целовались.
Он взволнованно прошелся по комнате. Ему не хотелось звонить ей сейчас, когда процесс слияния компаний вступил в завершающую стадию, но, может быть, как раз теперь у него и есть предлог предложить ей моральную поддержку.
Трубку взяла женщина-полицейский. Она принимала все сообщения для Ванессы, которую, по ее словам, нельзя было сейчас беспокоить. Информация о том, что Ванессу увезли в Лондон на квартиру Локхартов, была известна ограниченному кругу лиц, хотя некоторые газеты, включая «Дейли кроникл», уже знали об этом через своих осведомителей в полиции.
Да, миссис Локхарт сразу же передадут, что ей звонил мистер Солтер. Женщина тщательно записала его фамилию, затем поблагодарила его за участие и, попрощавшись, положила трубку.
Пол Солтер сам удивлялся необычной для себя роли рыцаря на белом коне. В последний раз это случилось с ним восемь лет назад, и тогда привело его к женитьбе.
Внешний вид репортеров никогда не отличался особой элегантностью. Готовые в любой момент броситься за сенсацией, они вынуждены были путешествовать налегке, а потому в одежде они ценили в первую очередь то, насколько она удобна и практична, и с собой не носили ничего, кроме фотокамер.
За полтора часа они успели превратить утонченный викторианский уголок с белыми аккуратными домиками, утопающими в цветах, в свалку. Пустые коробочки из-под фотопленки сотнями валялись среди окруженных каменными бордюрами декоративных лавровых деревьев; первые выпуски вечерних газет свешивались с чугунных ограждений; банки из-под «кока-колы» были раскиданы прямо под вазонами с вьющимся плющом.
В местную полицию уже поступили жалобы на нарушение тишины и порядка от главного судьи округа, президента общества Красного креста и от некой мисс Блеклэш, которая взяла на себя труд выступить от имени пострадавшего мелкого дворянства Вестминстера. Все эти люди жили в нескольких шагах от Локхартов. К соседям, живущим в стратегически более важных точках, уже подкатывали представители «четвертого сословия», предлагая наличные, если их с фотокамерами допустят к окнам, выходящим на Челси-Мэншнс, 16.
Прослушав телевизионное обращение, Чарли, уже не замечавшая ничего вокруг, в том числе и присутствия целой толпы журналистов, закрылась у себя в комнате с Филипом. Время от времени он выходил в гостиную выяснить у полиции, как развиваются события, а она оставалась сидеть в своей комнате, отрешенно уставившись в одну точку и прижав к груди любимого плюшевого мишку Миранды. Она вставала только за тем, чтобы поискать по другим каналам повторение обращения к общественности, и обнаруживала его и на кабельном телевидении, и на четвертом государственном канале и на независимом телевидении.
Каждый раз, когда звонил телефон, полиция требовала, чтобы Филип брал трубку в кабинете, где сидела в томительном ожидании Ванесса. После общей беседы с полицией женщины больше ни минуты не находились в одной комнате вместе.
Чарли печально смотрела в сторону окна.
– При ней мне гораздо тяжелее. Я чувствую себя как в ловушке, не имея возможности свободно пройти по собственной квартире.
– Она ни разу не покинула кабинет с тех пор, как пришла сюда, – сказал Филип.
– Я не хочу рисковать столкновением с ней. Мне невыносимо видеть ее лицо. – Чарли встала и подошла к окну. И в ту же минуту ее ослепили вспышки света на противоположной стороне улицы. Филип мгновенно понял, что они означают.
– Негодяи. Отойди от окна, – велел он. Задернув шторы, чтобы отгородиться от назойливого внимания прессы, он опять выругался, дав волю накопившемуся гневу. – Проклятые репортеры. Неужели в них нет ни капли порядочности? Неудивительно, что все их так ненавидят. Это не работа, это какая-то травля. Я попрошу полицию навести порядок и выставить их отсюда.
В маленьком кабинете за плотно задернутыми шторами сидевшая в одиночестве Ванесса неожиданно остро ощутила, как давят на нее стены. Как и Чарли, она чувствовала себя в ловушке, опасаясь выйти из комнаты, чтобы не столкнуться с возмущенной Чарли. Не в состоянии ничего есть, она только допила остывший кофе и принялась думать, когда же кончится этот кошмар. Она чувствовала себя уставшей и беспомощной, и по мере того, как шло время, качала терять надежду на то, что Ангус позвонит и что Миранда будет найдена.
В центральном полицейском участке Уэст-Энда полным ходом шла работа. Звонки от обеспокоенных граждан, которые хотели выступить в роли добровольных детективов именно в деле о пропавшем ребенке, сливались в непрерывный поток. Звонили люди, которые считали, что они видели Ангуса, Миранду и няню в автобусе, на пляже, в кино. Молодая пара, ехавшая с маленьким ребенком из Лондона в Ливерпуль, оказалась очень испугана, когда на остановке к ним подошли двое полицейских в штатском и попросили предъявить документы. Но к Локхартам этот случай не имел никакого отношения, те просто везли своего полуторагодовалого малыша в гости к прабабушке.
Поступали звонки еще и от категории так называемых «озлобленных»: это были в основном женщины, настолько враждовавшие со своими соседями или родственниками, что обвиняли их в любом преступлении, о котором сообщала пресса, и сразу же звонили в полицию.
Каждый звонок требовал проверки, в надежде что он может дать достоверную информацию.
Иногда звонили одинокие люди, остро переживавшие случившееся, которым просто надо было с кем-то поделиться. В большинстве случаев сразу становилось ясно, что им ничего не известно, но они занимали линию и напрасно отрывали полицию. Поискам мешало и то, что «форд-фиеста» красного цвета был в этом году особенно популярным. Фирма-изготовитель подтвердила, что было выпущено около двух миллионов машин этой марки, и несколько тысяч из них – с индексом Н15.
Дежурный офицер поморщился. Ему предстояла тяжелая ночь. Почему у этих министров такой однообразный вкус? Если бы няне пришлось воспользоваться «фордом GTI», они нашли бы его гораздо быстрее.
После телевизионной передачи сочувствующие избиратели округа Хитгейт устремились в приемную своего кандидата. Несчастье Филипа обеспечило ему рекордное число волонтеров, жаждущих способствовать его переизбранию.
Полиция устроила в гостинице засаду, на случай если Ангус Макиннон вдруг вернется. Судебные эксперты осмотрели каждый дюйм его комнаты в поисках улик, которые могли бы дать хотя бы малейший намек на его местонахождение.
Репортера «Кроникл», торчавшего в вестибюле с тех пор, как в редакции узнали адрес гостиницы, предупредили, что у него могут быть большие неприятности, если обнаружится, что он прибыл сюда до официальной отмены запрета на публикацию материалов по делу Локхартов.
– Они, кажется, всерьез взялись за это дело, – заметил он своему фотографу, наблюдая, как полицейские один за другим входят в дверь гостиницы.
– Шутка ли! Пропал ребенок министра, да еще перед самыми выборами! Они тут все перевернут вверх дном.
Фотограф, ветеран многих расследований, был экипирован по высшему разряду. От прикосновения к пуговице на лацкане его пиджака включалась мини-фотокамера в грудном кармане. У него была с собой и инфракрасная фотокамера. Обычно с помощью ее получались скверные снимки, но это было лучше, чем ничего, если нельзя было воспользоваться вспышкой.
Он был рад, что поблизости не было конкурентов, хоть здесь было не так оживленно. Все, должно быть, бросились к дому Локхартов. Что ж, его редактор лучше знает, куда его посылать.
Глава двадцать шестая
Было почти два часа ночи, но целая армия патрульных полицейских машин продолжала поиски красного «форда-фиесты» с регистрационным номером Н15 WJL. После тщательного анализа счета Локхартов за телефон, содержащего внушительное количество номеров, единственным подозрительным оказался номер, обслуживаемый телефонной станцией в районе Хаммерсмит. Разбив весь район на квадраты, патрульные машины начали прочесывать там улицу за улицей.
Ответственные за поиски детективы имели все основания предполагать, что преступник вряд ли оставит машину перед самым домом, где она может вызвать серьезные подозрение соседей. Поэтому они приказали своим подчиненным сосредоточить внимание на промышленных районах и наименее населенных жилых кварталах.
В конце концов успех делу принесла вовсе не суперсовременная техника, которой так гордилась полиция Ее Величества – разыскиваемую машину обнаружил простой полисмен.
Предупрежденный об осторожности, он почти прошептал в микрофон своей рации:
– Я обнаружил машину, которую вы ищите, но не представляю, в каком доме находится ее водитель.
Вскоре на слабо освещенной улице южного Лондона появился фургон без номеров со специальной группой переодетых сотрудников уголовной полиции из шести человек, каждый из которых был специалистом в области тайной слежки. Фургон был полностью оснащен подслушивающими устройствами, антеннами, средствами обнаружения и тайного наблюдения.
«Форд-фиеста» стоял у дома номер 31 – света в окнах не было.
Фургон медленно проехал по улице, направляя свои антенны попеременно на каждый дом вблизи машины. Мощные подслушивающие устройства фиксировали каждый вздох, храп или шепот в радиусе нескольких метров. На дом номер 31 был наведен тепловизор, способный по тепловому излучению обнаруживать предметы даже за кирпичными стенами. Прибор показал наличие двух человек в разных спальнях. Судя по их телосложениям, это были мужчина и женщина. По их ровному дыханию можно было судить, что они крепко спали. Никакого ребенка в доме не было.
Еще семнадцать драгоценных минут ушло на то, чтобы обследовать остальные дома. Группа уже хотела перейти на соседнюю улицу, когда оператор заметил свет в окне верхнего этажа магазина на углу.
Оператор подслушивающего устройства поднял вверх большой палец, когда его прибор уловил звук нескольких голосов. Его коллеги воспрянули духом.
– Боже правый, – воскликнул другой оператор, когда его тепловизор зафиксировал тепловое излучение целого клубка тел. – Да они там развлекаются!
– Ребенок там? – спросил инспектор полиции, возглавлявший группу.
– Трудно сказать, сэр.
Из фургона появилась складная лестница. Покрытые резиной опоры не издали ни звука, когда ее устанавливали под окном первого этажа. Проворная женщина-полицейский быстро поднялась наверх с бесшумным сверлом. Через крошечное отверстие, не больше булавочной головки, был пропущен волоконнооптический провод, соединенный с видеокамерой.
На мониторе внутри фургона появилось изображение.
– У них там настоящая оргия, босс, – сказал полицейский, следивший за монитором. – Их тут человек двадцать в одной куче.
– Да, нелегко будет обнаружить среди них няню, черт возьми.
– Тут есть несколько задниц, одна из которых может принадлежать ей, – равнодушно сказал оператор, посмотрев на экран. – Но было бы неплохо взглянуть на их лица.
Потом тепловизор обнаружил двух детей, спавших в соседней комнате. По их очертаниям можно было сказать, что дети маленькие.
– Нам надо перенести видеокамеру в эту спальню. Хадсон, быстро на лестницу!
В комнате было темно, но через открытую дверь из коридора проникал свет, которого было достаточно, чтобы рассмотреть тела двух детей. В углу комнаты стояла детская коляска. Камера увеличила изображение.
– Похоже, это та самая коляска, в которой была малышка, когда она исчезла. Ты можешь расслышать дыхание?
Наступила тишина.
– Простите, шеф, но эти сексуальные маньяки в соседней комнате так стонут и вскрикивают, что я ничего не могу уловить. Поймал! – Он поднял руку, призывая к тишине, и с напряженным вниманием стал вслушиваться в доносившиеся из наушников звуки.
Инспектор связался по рации с центральным полицейским участком. Ему передали приказ.
– Будем действовать кратчайшим путем, – тихо сказал он. – Рисковать не нужно. Мы должны прежде всего добраться до детей.
Группа захвата окружила здание. Полицейские в защитной спецодежде, с со стальными дубинками приготовились выбивать дверь.
Из фургона поступила команда: «Вперед!»
Обычно невозмутимый суперинтендант Годдард не мог скрыть своего разочарования, что арест Элен Брикхилл не помог обнаружить Миранду Локхарт.
Из этого «логова сексуальных маньяков», как назвал ту квартиру один из полицейских, забрали двоих детей, но Миранды среди них не было. Дети принадлежали одной паре, участвовавшей в оргии. Их временно отправили в детский дом, а родителей вместе с остальными в фургоне направили в полицейский участок.
Годдард принял мудрое решение, которое его начальство одобрило, – не сообщать никому об аресте Элен Брекхилл, пока не будет закончен допрос. Годдард сам собирался допрашивать ее, и до тех пор пока ему не удастся вытрясти из нее всю правду, не было смысла увеличивать страдания Локхартов.
Был уже четвертый час утра, время, когда людям, пребывающим в напряженном ожидании, с трудом удается сохранять бодрость духа – и Локхарты были не исключением.
Улица возле Челси-Мэншнс была пустынна, но в машинах, стоявших вдоль нее бампер к бамперу, светились огоньки сигарет: представители прессы ждали новостей.
Элен Брикхилл бывала внутри полицейского участка и прежде. Сотни раз. Чаще всего с Клинтом Иствудом, Марлоном Брандо или Сильвестром Сталлоне. Но в фильмах все было ярко, романтично – реальность же оказалась куда более обыденной.
Наспех одетую и красную от смущения ее привели в скромно обставленную комнату для допроса. Под потолком мигал глазок видеокамеры. Одна стена была покрыта стеклянной панелью, которая, как она знала по фильмам, была непроницаема лишь с одной стороны. Полицейские, вероятно, наблюдают сейчас за ней.
Строгий вид молчаливой, грозной охраны и резкий свет ламп дневного света были направлены на то, чтобы испугать подозреваемого.
Пока девушка из Новой Зеландии, дрожа, думала о том, что ее ожидает, дверь в комнату распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, и суперинтендант Питер Годдард приблизился к ней вплотную.
– Где Миранда Локхарт? – без предисловий спросил он.
В Челси-Мэншнс зазвонил телефон. Несколько секунд спустя в дверь спальни Локхартов постучал полицейский.
– Звонил суперинтендант Годдард. Я рад сообщить, что ваша дочь нашлась.
– Слава Богу. – Чарли тут же встала.
– С ней все в порядке? – спросил Филип, в волнении сжимая руку жены.
– Мне сказали, что она крепко спит. Кажется, с ней все в порядке, господин министр, – последовал осторожный ответ.
– Что значит, «кажется»? – вскинулась Чарли.
Полицейский несколько смутился.
– Как я понял, к ней вызвали врача. Мне сказали, что у нее вид безмятежно спящего ребенка.
– Но врача? Зачем ей врач?
– Таков порядок, миссис Локхарт, – ответил полицейский. – Мы немедленно отвезем вас к ней.
Не успел он произнести эти слова, как Чарли бросилась к дверям. Но полицейский вынужден был задержать ее.
– Дайте нам пару минут, миссис Локхарт – в конечном итоге это только ускорит дело.
Чарли нетерпеливо посмотрела на него.
– Где моя дочь?
– В центральном полицейском участке Уэст-Энда. Если мы позволим прессе следовать за вами, они устроят затор на дороге. Мы хотим блокировать конец улицы.
– Сколько времени это займет?
Он включил рацию.
– Несколько минут. – Пока ему передавали сообщение, Чарли услышала вой полицейской сирены. – Лифт уже ждет, патрульная машина прибыла. Я советую вам, господин министр, не обращать внимания на прессу, а вы, миссис Локхарт, сразу садитесь на заднее сидение. Вы, сэр, обойдете машину и сядете рядом с женой, а я сяду впереди.
Крис Беннетт, впервые улыбнувшийся за последние несколько часов, согласился с Филипом, который предложил ему остаться в квартире, чтобы позаботиться о Ванессе и отвечать на телефонные звонки.
Когда Чарли вошла в лифт, она взволнованно спросила полицейского:
– А вы абсолютно уверены, что она не пострадала?
– Так мне сказали.
Чарли инстинктивно почувствовала, что он что-то скрывает.
– Я еще утром просила, чтобы от нас ничего не скрывали. Я хочу знать то, что известно вам, пусть даже вы считаете, что это может меня огорчить.
– До приезда врача я не могу сказать вам больше того, что уже сказал.
Филип обнял дрожащую Чарли за плечи.
– Дорогая, через несколько минут мы будем там. Мы все увидим сами. Не мучай себя вопросами.
Пока они проходили короткое расстояние от дома до ожидавшей их полицейской машины, началось настоящее столпотворение. Всех журналистов согнали на тротуар напротив дома, оцепленного полицией. Как только они увидели вышедшую из дома пару, раздались вопли. Тут же в окнах всех соседних домов зажегся свет, и жители, разбуженные шумом, высунулись из окон, чтобы узнать, что происходит.
Со всех сторон посыпались вопросы:
– Они нашли ее?
– Ваш ребенок жив?
– Вы заплатили выкуп?
А в это время фотографы пытались поймать в кадр лица министра и его жены.
– Посмотрите сюда, миссис Локхарт!
– Господин министр, господин министр!
Как только дверца машины захлопнулась, рядом с ней появился мотоциклист, загородивший Чарли и Филипа от назойливых фотографов. Когда машина тронулась с места, репортеры еще долго бежали за ней, непрерывно щелкая фотокамерами, в надежде, что позднее у себя в лаборатории они получат снимок целующихся от радости или плачущих супругов, сделанный через заднее стекло машины.
Один расторопный фотограф уже вскочил на свой «Харли-Дэвидсон», но не успел он добраться и до конца улицы, как ему дорогу преградил дюжий полисмен и тут же оштрафовал за езду по тротуару.
Остальное движение на дороге замерло как Мертвое море. Это было похоже на настоящий королевский кортеж – красный свет не зажигался, и обычный двадцатиминутный путь от Пимлико до Мейфэр занял всего семь минут.
Ванесса вышла из задумчивости при звуках чьих-то голосов и оживления в квартире. Она бросилась к входной двери, но увидела лишь то, что Филип и Чарли скрылись в лифте.
– Что произошло? – спросила она вернувшегося в квартиру Криса Беннетта.
– Отличные новости. Миранда нашлась!
Ему пришлось поддержать Ванессу, у которой от радости подкосились ноги. Он отвел ее в гостиную.
– А что Ангус?
– Он был с ней.
– Где их нашли? Почему он забрал ее? Почему он не позвонил? – посыпались вопросы.
Крис сел рядом с ней на диван.
– Послушайте, нам не сообщили никаких подробностей. Они поехали за Мирандой.
– Значит, Ангус сейчас в полицейском участке?
– Да, очевидно.
– Тогда я еду к нему.
– Простите, но я полагаю, что как раз этого делать нельзя. – Всегда сдержанный Крис после снятого напряжения уже выражений не выбирал. – Я просто запрещаю вам туда ехать.
Ванесса пришла в ярость. Всю свою жизнь она выслушивала приказания других и подчинялась им. И очень часто это приносило ей только вред. Раньше она не доверяла своей интуиции, но теперь она дала себе слово все решения принимать самостоятельно. Сейчас как раз был такой случай.
– Запрещаете? Как вы смеете! Я не нахожусь у вас в подчинении. – Она встала. – Я немедленно поеду к своему сыну, и вы не сможете мне помешать.
Чарли не помнила, как они ехали до полицейского участка и как ее потом вели в небольшую приемную.
У нее учащенно забилось сердце, когда полицейский постучал в дверь прежде, чем позволить ей войти. В комнате уже находился полицейский врач и ее малышка. Миранда лежала в коляске раскинув руки – она крепко спала.
– Я полагаю, вы узнаете в этой юной леди Миранду Габриеллу Локхарт. – Женщина-полицейский улыбнулась.
Глаза Чарли наполнились слезами, и она сжала руку Филипа. Они молча смотрели на свою спящую дочь.
– Филип, я уже было подумала, что мы ее потеряли.
– Я тоже так думал, дорогая. – Голос Филипа дрогнул.
Чарли наклонилась над коляской и взяла дочь на руки.
– Миранда, – нежно позвала она, – проснись, дорогая.
Филип тоже позвал ее.
Никакой реакции.
– Она обычно не спит так крепко; что с ней? – забеспокоилась Чарли.
Полицейский врач был невозмутим.
– Я лишь произвел внешний осмотр, но мне бы хотелось, чтобы вы показали ее своему педиатру. Я думаю, вы не станете возражать. – Он взглянул на их испуганные лица. – Это обычная предосторожность. Девочка спит слишком крепко, но никаких других отклонений я не нахожу. Все же мне бы хотелось, чтобы эту ночь она провела под наблюдением врача.
– Зачем? – Чарли охватила паника, и она с беспокойством посмотрела на Миранду. – Ей дали наркотик?
– Мы думаем, что скорее всего это снотворное. Я предлагаю сделать анализ, потому что нельзя назначать лекарство, пока неизвестно, что ей давали.
Чарли побледнела.
– Не волнуйтесь, – сказал врач. – Я уверен, что ничего страшного не произошло. У девочки нормальный пульс, сердцебиение ритмичное. Но я думаю, вы хотите быть абсолютно уверены, что никаких отклонений нет.
Чарли посмотрела на розовенькое личико дочери. Миранда дышала ровно, ее лицо оставалось спокойным. Если бы что-то было не в порядке, она, как мать, сразу заметила бы какие-то признаки. Одно она знала точно – сегодня она не отойдет от своего ребенка ни на шаг.
– Мы оба хотели бы остаться с Мирандой, – быстро сказал Филип.
– Нет проблем. В больнице для этого есть все условия. Они все устроят.
В комнату вошел суперинтендант Годдард. Он восхищался тем, как Локхарты справились с тяжелой ситуацией. По мере того, как шло время, были мгновения, когда он уже начинал сомневаться в благоприятном исходе. Поэтому он был счастлив, что все наконец кончилось и семья Локхартов снова вместе. Значит, результат положительный, как любит повторять его дежурный по отделению.
– Ну, у этой юной леди было настоящее приключение, – с улыбкой сказал он, забыв об усталости.
– Сейчас мы дождемся санитарную машину, – сказал врач, – и на этом все закончится.
– Суперинтендант, я хочу поблагодарить вас и ваших людей за все, что вы для нас сделали. – Филип с трудом сдерживая свои чувства.
Чарли не смогла ничего сказать. Она только протянула Годдарду руку.
– Все будет хорошо, – заверил он ее.
Он сказал им, что няню и Ангуса сейчас допрашивают в разных комнатах к задержат в полиции до тех пор, пока их показания не будут проверены.
Филип откашлялся.
– Вам известно, почему эти двое так поступили?
– Нет, пока неизвестно. Мистер Макиннон продолжает просить встречи с вами, но это невозможно, пока не проведена процедура дознания.
Когда Чарли узнала, как и где был найден ее ребенок, Годдард с удивлением отметил, что еще недавно ходившая как тень женщина вдруг превратилась в настоящего терьера. Он был рад тому, что по ходу следствия не имел права рассказывать ей о дикой оргии и о причине, по которой, как он считал, ее дочери дали снотворное.
Он сочувственно посмотрел на Локхартов.
– Вы пережили немало тяжелых минут. Давайте отложим обсуждение всего, что непосредственно не касается здоровья вашего ребенка, до лучших времен.
Допрос Элен Брикхилл длился три часа. Ее рассказ о времени, проведенном с Ангусом Макинноном расходился с его версией в одной важной детали: она обвиняла его в исчезновении Миранды.
Когда она уже хотела вернуться с малышкой домой, рассказывала она, он тронул ее доброе сердце своей трогательной историей о том, как отец отверг его. Теперь она понимает, что он просто использовал ее и ребенка, чтобы таким образом отплатить своим родителям.
Вечеринка проходила всего в нескольких кварталах от квартиры ее приятеля, где ночевали Ангус и девочка, а поскольку она знала, что министр с женой будут отсутствовать всю ночь – она была просто уверена, что ее отсутствия никто не заметит. Она сказала, что намеревалась вернуться домой утром до прихода Локхартов. Во всяком случае она видела, как Ангус набрал номер Локхартов, чтобы оставить им сообщение, но она не слышала, что он говорил, потому что находилась с Мирандой снаружи.
Когда полицейские слегка нажали на нее, Элен призналась, что она согласилась на предложение Ангуса, потому что ей очень хотелось попасть на вечеринку. И, заметила она, здесь нет ничего противозаконного, даже если вечеринка и превратилась потом в настоящую оргию. Групповой секс среди совершеннолетних не запрещен законом.
