Текст книги "Лучший из врагов (сборник)"
Автор книги: Вэл Корбетт
Соавторы: Ева Поллард,Джойс Хопкирк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 42 страниц)
Сколько Лиз ни старалась, ей не удавалось выкинуть его последние слова из головы. Секретарша зачитала ей все подряд, не взирая на степень их важности, поступившие на этот час телефонные сообщения (от Дэвида Линдена там, конечно, ничего не было). Ей придется еще раз объяснить девочке, что следует считать срочным, а что – просто важным.
Ход ее мыслей неожиданно прервал Тони, бесцеремонно ворвавшийся в ее кабинет. Поступал ли он так при Чарли? Она в этом сильно сомневалась.
– Лиз, мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас, – прорычал он, а затем повернулся к секретарше. – Наедине.
Лиз постаралась подавить раздражение.
– Элен, так какое, ты говоришь, было сообщение?
Элен взволнованным голосом пробормотала, уткнувшись в свои заметки:
– Из Франции звонил сэр Эндрю Ллойд Веббер, уже во второй раз. Он согласен возглавлять жюри книжного конкурса, но попросил сменить дату его проведения. И еще с вами пытался связаться наш политический обозреватель.
Тони схватил трубку одного из телефонов на столе Лиз и набрал внутренний номер.
– Если позвонят из Вашингтона, я у Лиз.
– Хорошо, Элен, – спокойно сказала Лиз. – Мы недолго. Ты пока свободна. И если позвонят из Вашингтона, я возьму трубку. – Лиз посмотрела на свои бумаги, задержав на них взгляд на секунду дольше, чем это было необходимо. – Так в чем дело?
– Почему ты не сказала мне, что это ты была на Роланд-Мьюс?
Лиз напряглась, но Тони не собирался сразу выкладывать ей свои карты и сообщать, что сейчас Дебби копается в мусорном контейнере перед тем домом.
– Что за чушь ты несешь?
– Через людей Олдфилда мы выяснили, что это за плащ. Всего их было три, и в прошлое воскресенье Брюс одолжил один из них тебе.
Черт возьми, ругнулась про себя Лиз. Катя должна остаться вне подозрений, подумала она мгновение спустя.
– Лиз, как ты могла допустить, что я потратил столько времени? Мои репортеры обшарили все вокруг. Николь целых два дня пыталась выяснить, кто эта женщина. И теперь я узнаю, что это была ты. Что за игру ты ведешь?
Лиз похолодела. Выпрямившись в кресле и сложив руки на груди, она изо всех сил пыталась сохранить спокойствие.
– Тебе пришлось попотеть над этим, правда? Я удивлена, что ты затратил столько сил на такое пустячное дело, с которым, я думала, мы покончили еще вчера, особенно когда появились новые факты об утечке информации в правительстве. Так вот, ты очень заблуждаешься. Уверяю тебя, это не я на снимке, и в воскресенье вечером на мне не было плаща. Понятно?
– Но ты же понимала, что мы попытаемся выяснить, куда девался тот плащ. Почему тогда ты не упомянула, что он вообще у тебя был?
– Потому, Тони, что таких плащей великое множество. Я и понятия не имела, что это тот самый плащ.
– А как бы ты поступила на моем месте? – угрюмо спросил Тони.
Лиз очень хотелось ответить: «Поискал бы место в другой газете», но она сдержалась.
– Этот плащ от Олдфилда. Николь в этом уверена, – добавил он.
– Я уже сказала, что на фотографии не я. И мы ведь уже решили, что это дело бесперспективно. Что у нас есть? Расплывчатый снимок неизвестной женщины, которую мы едва можем разглядеть. Это еще не материал для статьи и я предлагаю сконцентрироваться на расследовании дела с утечкой информации. К началу совещания мне нужен полный отчет о работе отдела.
Тони был вне себя. Я в этом разберусь, думал он. Он не был до конца уверен, но всегда подозревал, что в жизни Лиз могло быть нечто такое, что расстроило ее нервное состояние как раз перед тем, как он встретил ее на Майорке. Он подождет, пока отправленный им независимый репортер наведет справки в тамошней психиатрической клинике. У него будет компромат на эту стерву. Ему нужно только доказательство, что она была на лечении в этом заведении.
Лиз медленно поднялась и направилась к двери, выпроваживая Тони.
– Меня слегка беспокоит тот факт, что подчиненный позволяет себе подобные обвинения в адрес собственного редактора, обязанности которого я в данный момент исполняю, предварительно не проверив факты, – произнесла она убийственным тоном. Лиз понимала, что несколько заносилась, однако это, похоже, сработало.
– Понимаешь, я всего лишь привожу факты, которые мне сообщили в отделе моды, – ответил Тони примирительным тоном.
– Ладно. – Лиз открыла дверь. – Теперь я хочу, чтобы ваш отдел направил все свои силы на разработку других статей. И когда будешь уходить, попроси, пожалуйста, Элен войти.
По выражению лица Тони Лиз поняла, что теперь, напав на след, он уже с него не сойдет. Она выиграла время, но и только.
Тони был в ярости. Он был уверен, что Лиз знает обо всем, но не хочет сознаться. А поскольку эта история касалась ее, она сделает все возможное, чтобы затруднить его расследование.
Однако настроение Тони изменилось, когда через пять минут в отдел новостей вошла Дебби Лакхерст и протянула ему желтый бумажный лист. Он состоял из нескольких склеенных кусочков и, если не считать большого пятна по краю, текст на нем был достаточно разборчивым и явно представлял собой любовное послание. Тони, ошеломленному от радости, сразу бросились в глаза фразы: «…была самая лучшая ночь. Я больше не волнуюсь… мы поступаем правильно. Я так люблю тебя». Внизу стояла подпись «Я», окруженная помадными отпечатками губ, по некоторым из которых проходила линия разрыва.
– Это из мусорного контейнера у шестнадцатого дома? – спросил Тони.
– Да. В контейнере около четырнадцатого нет ничего, кроме пустых пакетов из-под апельсинового сока.
Так значит она приходила не к Тому Ривзу, а к его соседу, подумал Тони. Где же Алек Престон? Уже со вторника он выяснял, кто живет в шестнадцатом доме.
Дебби перевернула листок.
– Взгляни на другую сторону.
Обратная сторона записки представляла собой, судя по всему, часть телевизионного сценария. С левой стороны был отмечен порядок выступлений участников. Тони сразу же определил, что это за программа и кто в ней принимает участие.
– Отличная работа, – сказал он восхищенно Дебби.
– И еще, – ответила та. – Во-первых, я узнала, что это сценарий программы «TB-Утро». Во-вторых, он желтого цвета – цвет сценариев программы по пятницам. И именно в прошлую пятницу было интервью с Джимми Картером.
Тони подошел к столу Джеффа и возбужденно приказал ему:
– Возьми в архиве фотографии с последней церемонии вручения премии БАФТА и неси мне на стол. Я имею в виду все фотографии, не только наши, все.
Лиз на снимке выглядела очень неплохо – Тони должен был это признать, когда рассматривал принесенные фотографии. Эти зубы, грудь, эта гордая осанка. Но, черт возьми, она сказала правду, плаща на ней не было.
Проклятье, какая жалость. У него уже был разработан план статьи. Лиз Уотерхаус, поборница нового феминизма, оказалась в конфликте со своими принципами. Собиралась ли эта самая Лиз, – Тони представлял себе текст, – замеченная поздно ночью у одного из домов на Роланд-Мьюс, войти в свое любовное гнездышко? Или это было «слишком позднее интервью»?
Тони внимательно просматривал фотографии через увеличительное стекло. На большинстве из них разные знаменитости демонстрировали свои великолепные зубы. Кто-то из них должен быть в том проклятом плаще, у Тони в этом не было сомнений.
Он склонился над одним из снимков, чтобы получше его разглядеть, а затем издал гортанный вопль. Чуть не пропустил. Вот же он, тот плащ, перекинут через руку одной из самых известных британских телезвезд! Это точно он. Боже правый! Теперь понятно, почему Лиз не желала ничего рассказывать. Все сходится. Какая сенсация! Он позаботится, чтобы Лиз не расстроила его планы. Все, что ему оставалось сделать, это выяснить, кто является жильцом дома номер шестнадцать на Роланд-Мьюс. Пока он это не выяснит, не нужно говорить Лиз, что Том Ривз остался за кадром.
Тони помчался к ней, чтобы поделиться тем, что он узнал и еле успел. Лиз уже проводила совещание с другими сотрудниками газеты. Тони все же удалось проскользнуть внутрь как раз перед тем, как она собиралась закрыть дверь.
Едва Лиз объявила тему совещания, как слово взял Тони.
– Пока мы не начали обсуждение новостей, я хотел бы внести ясность по поводу истории с плащом.
– Я думала, мы оставили это дело, – возразила Лиз.
– Пункт номер один, – сказал Тони, смакуя слова. – Вот фотография мисс Кати Крофт, идущей по красному ковру на церемонию вручения премии БАФТА. С ее руки, как мне кажется, свешивается длинный черный плащ.
Лиз уже собралась было ответить, когда он назвал пункт номер два.
– Сейчас я зачитаю вам то, что написано на этом клочке бумаги. – Тони прочитал написанное внимательной аудитории. – Это само по себе уже довольно интересно, но я, кроме того, вам сообщу, что находится на обратной стороне – сценарий программы «ТВ-Утро» за прошлую пятницу. Я думаю, вы понимаете всю важность этой информации. – Затем Тони добавил: – Мы должны быть благодарны Дебби Лакхерст за то, что она добыла эту записку из мусорного контейнера.
Тони передал записку Лиз, и та с ужасом узнала Катин почерк.
– Что нам необходимо сейчас сделать, это послать Дебби обратно на Роланд-Мьюс. И не послать ли нам кого-нибудь поговорить с Катиными знакомыми – в досье имеется информация о многих из них – и не стоит забывать про ее родителей.
– Минуточку, – сказала Лиз. – Давайте руководствоваться положениями комиссии по рассмотрению жалоб на прессу. Прежде чем расстраивать мистера и миссис Крофт, следует посмотреть, что мы имеем на сегодня. Нечеткий снимок, на котором может быть – а может, и нет – изображена Катя Крофт.
– …на которой плащ от Брюса Олдфилда, который ты ей одолжила, – вмешался Тони.
– Я не могу поклясться, что это тот самый плащ, – возразила Лиз. – Первая половина записки отсутствует, так что мы не можем быть уверены, кому она адресована, и на ней нет подписи. Каждый участник программы получает копию сценария. Эту записку мог послать любой, кто работает в студии.
Страстно желая уличить Лиз в неискренности, Тони очень хотел спросить ее, узнает ли она почерк, но даже его высокая должность в газете не позволяла ему так разговаривать с редактором, пусть даже и временным, на публике.
– Кто-нибудь на «ТВ-Утро» опознает этот почерк, – сказал он, глядя прямо на Лиз.
– Хорошо, предположим, что это Катя Крофт. У нас нет сведений о ее любовнике, а я ненавижу использовать различные инсинуации в качестве заголовков статей. Позвольте мне вам напомнить, что мы публикуем подобного рода статьи, только когда у нас есть признание одной из заинтересованных сторон. Мы не настолько безответственны, как «Гэзетт». Вы можете вспомнить, когда в последний раз мы печатали скандальный материал без откровенного признания одного из партнеров? Вот именно это нам и требуется. Мы не модем позволить себе судебного разбирательства за оскорбление фигур такого уровня.
Тони знал законы журналистики не хуже других, но получал удовольствие от того, что вынуждал Лиз дать расследованию зеленый свет. Его грело сознание того, что он ставит ее в неудобное положение.
– Так у меня есть ваше разрешение, – произнес он с деланной вежливостью, – снова заняться этой историей?
Лиз не оставалось ничего другого, как дать согласие.
Возвращаясь с совещания, Тони подумал, что теперь он точно знает, кто та женщина на снимке. Вскоре я заставлю ее признаться, думал он. Тони знал, как близка была Катя с Лиз и с другой их подругой, Джоанной Глейстер. Она, похоже, не могла и шагу ступить, не посоветовавшись с этими двумя. Тони был уверен, что Катя сразу же сообщила Лиз об инциденте с фотографией.
Лиз коснулась его плеча, прервав тем самым размышления Тони.
– Но не забудь и о других делах, хорошо?
Тони не стал ничего возражать и поспешил в отдел новостей, где тотчас же отдал распоряжение Дебби Лакхерст вернуться на Роланд-Мьюс с качественными снимками Кати Крофт.
– Сразу же сообщи мне о результате, – наказал он. – Джефф, раздобудь для нее фотографии Кати. Мы выпустим большую статью «Жизнь и развлечения Кати Крофт». И позвони еще по агентствам. Мне нужно все, что можно достать. Но будь осторожен в разговорах с ними. Нам не нужно, чтобы они догадались.
Джефф кивнул и принялся за работу. Тони обвел взглядом отдел новостей, но Алека Престона не увидел, и сказал другому репортеру:
– Найди Крофт, сначала попытайся достать ее в студии, если не удастся, то следи за ее квартирой. Это где-то в Челси, у нас есть ее адрес. Пока старайся остаться незамеченным, просто следи за ней. Это важно, поскольку нам не нужно, чтобы она куда-нибудь исчезла на выходные. Нам, вероятно, придется прижать ее, но пока еще рано.
Глава тринадцатая
Кате нравилось, когда ее называли Золотой девушкой с «TB-Утро». В студии ее работу критиковали очень редко, и уж тем более после премии. Поэтому она не была готова к замечаниям со стороны директора программы.
– Катя, это утро у тебя было не очень удачным, не так ли? Ты пропустила две реплики и запнулась в начале сообщения про Афганистан.
– Я прошу прощения, Мартин, но я очень плохо спала эту ночь.
Мартин Пикард никак не прореагировал на ее извиняющуюся улыбку.
– Катя, речь идет не только о сегодняшней программе. Всю эту неделю ты выступаешь хуже своего обычного отличного уровня. В чем дело?
– Ни в чем. Правда. Мне очень жаль, я буду стараться.
Директор встал.
– В нашем деле, Катя, даже обладатели премии хороши ровно настолько, насколько хороши их последние программы. Тебе это как следует нужно запомнить. – Он фамильярно положил ей на плечо руку и расплылся в улыбке раздраженного аллигатора. – Обычно ты всегда оказывалась в рейтинге первой, и мы не хотим, чтобы ты скатилась вниз. Если мы каким-либо образом можем тебе помочь, тебе следует об этом сказать. Если тебе нужно несколько дней отдохнуть, так просто скажи. Хорошо?
Катя понимала, что Мартин так бы с ней не разговаривал, если бы это серьезно не обсуждалось на уровне руководства телестудии. С тех пор как она встретилась с Дейвиной, работа отошла для нее на второй план, но Катя тем не менее не нарушала договора к чувствовала, что ей довольны – о ней всегда очень хорошо отзывались, и кроме того, она даже попала в номинацию премии БАФТА. Но после событий, которые произошли в ночь после награждения, ей стали в тягость и поездки на студию к четырем тридцати и изнурительные трехчасовые выступления в прямом эфире.
Обычно сверхкритические взоры коллег, ревниво изучающих ее внешность, Катю не беспокоили. Однако Катя давно поняла, что какими бы искусными не были визажисты, в лучшем случае они могли лишь скрыть мешки и круги под ее глазами, но убрать с помощью косметики с ее лица напряжение и тревогу все равно не сумел бы никто. А Катя то теряла нить разговора, то забывала нужную реплику, то потом вставляла ее не к месту…
Она больше так не могла. Катя была так же честолюбива, как и все деловые женщины, но теперь ею двигало не честолюбие. Она очень долгое время думала только о Дейвине, пока не задала себе вопрос, а как же ее собственная карьера? Она попробовала себе представить реакцию Мартина, если бы он узнал, что причиной пропущенных реплик и кругов под глазами были не просто бессонные ночи, проведенные со страстным любовником – директора программы совершенно точно хватил бы удар, если бы он узнал, что этим любовником была женщина.
Как бы на это отреагировали те британские граждане, которые видят в ней «добропорядочную девушку из соседнего дома»? Даже яри самом лучшем раскладе число ее зрителей понизилось бы на миллион человек. Британцы ни за что не допустят в свои дома никого, кто слишком бы сильно отличался от них самих. Ну, мужчин-гомосексуалистов, может быть, еще с натяжкой, но лесбиянок – ни в коем случае. Зрители постоянно присылали ей письма, в которых спрашивали, когда они увидят ее замужней женщиной и когда у нее будут дети, такие же милые, как она сама.
Катя покинула здание телецентра, пытаясь разобраться в своих мыслях. Когда машина выруливала с автостоянки, она увидела человека с фотокамерой, стоящего на выезде, который махая ей рукой. Если дело касается премии, то этот журналист что-то немного припозднился. Если нет…
Она нажала на кнопку, чтобы опустить стекло.
– Вы откуда?
– «Санди кроникл».
Катя успокоилась. Лиз просто пытается ей помочь, подумала она.
– Вам нет необходимости ждать меня здесь. Почему бы не обратиться в наш отдел по связям с общественностью?
– Не знаю, я просто выполняю распоряжение.
Катя наградила его улыбкой, которая все еще была способна влиять на рост числа ее телезрителей.
– Извините, я тороплюсь. Поговорите с моим агентом.
Она нажала на газ своего «БМВ» цвета морской волны и переключилась на третью скорость, желая как можно быстрее добраться до дома и позвонить Лиз.
Лиз оставила еще одно сообщение на Катином автоответчике, стараясь не выдать голосом свое раздражение.
Уже через минуту ее телефон зазвонил и Лиз взяла трубку, надеясь, что это Дэвид. Это был не он, звонила Катя. И что самое приятное, Катя находилась в своем обычном настроении.
Лиз решила постепенно перейти к делу и отложить рассказ о находках Тони на потом. Как вы сможете сказать вашей лучшей подруге, что любовная записка, написанная ее рукой, была извлечена вашим сотрудником из мусорного ящика и была прочитана в присутствии множества незнакомых людей? И что журналисты их газеты теперь сосредоточили все свое внимание на проблемах ее личной жизни? Лиз еще никогда не находилась в таком двусмысленном положении.
Помедлив, она спросила наконец веселым голосом:
– Где ты была, когда я тебя искала?
Катя торопливо соображала, что бы сказать, но Лиз неожиданно спросила: – Догадайся, где я провела вчерашний вечер?
– Вспомнила. У тебя была дискуссия в Оксфорде, – ответила Катя. – Что еще девушка может делать перед этим? Конечно, мыла дома голову! Как все прошло?
– Если под дискуссией ты понимаешь столкновение мнений, то ты, наверное, права. Но если бы ты потрудилась ответить на мои звонки, ты бы узнала, что потом было еще одно столкновение, немного позднее, в гостинице, на этот раз столкновение тел. Я отдалась физической страсти с человеком из Оксфордского ученого совета.
– Так он ученый? – Катя почувствовала внезапное облегчение. Слава Богу, дело касалось Лиз, а не ее самой.
– Да, он занимается новой историей, скорее, новейшей, но все же это не совсем история, а какая-то очень специфическая ее область.
– Еще бы ты могла узнать об этом подробнее, когда ты была с ним в Оксфорде всего пять минут. Что на тебя нашло?
– Он, – засмеялась Лиз.
– А если точнее, – парировала Катя. – Как его зовут?
Следующие пять минут были заполнены приятными для Лиз воспоминаниями о том, как вьются его волосы, о чем они говорили, что он сказал, и, самое важное, что он не сказал. Попробуй догадайся, когда он захочет встретиться с ней снова! Подруги некоторое время построили предположения относительно его дальнейших действий и как должна будет вести себя Лиз, если он все-таки не позвонит.
Катя совершенно расслабилась и даже вышла из депрессии, в которой пребывала все эти дни; она совершенно забыла про свои печали. Дружба для того и существует, чтобы облегчать друг другу груз забот и тревог. Но следующий вопрос Лиз прозвучал для Кати как гром среди ясного неба.
– Кстати, Катя, скажи, ты хорошо знаешь Тома Ривза?
Знаменитый актер, живущий по соседству с Дейвиной. Катя вздрогнула, но попыталась ответить как можно более непринужденно:
– Тома Ривза? По-моему, я встречалась с ним мельком на одном из благотворительных вечеров. А что?
– К нам в газету попала фотография, сделанная в воскресенье после полуночи, на ней изображена какая-то женщина в таком же плаще, как тот плащ от Олдфилда, что я тебе одолжила. Снимок сделан на Роланд-Мьюс, рядом с домом, который снимает Том Ривз.
О Господи! Вот вам, пожалуйста.
– Лиз, слушай, таких черных плащей в Лондоне, должно быть, даже не один десяток.
– Но не стоимостью три с половиной тысячи фунтов и не из бархата. Этот образец из осенней коллекции Олдфилда, и пока таких плащей изготовлено всего три. Один носит в Нью-Йорке жена какого-то миллионера, второй находится у принцессы Уэльской, но она вернулась из Шотландии только в понедельник в полдень, и последний, тот самый, что представлялся на подиуме, у тебя.
Молчание.
– Катя? Ты можешь что-то сказать? – Лиз чувствовала, что прежде чем говорить Кате о найденной записке, нужно сначала получить ее ответ. – На снимке видно, – осторожно сказала Лиз, – что женщина держит в руке ключ и собирается открыть дверь. Это означает, что они с Томом Ривзом в очень хороших отношениях. Если, конечно, это именно его дом.
Катя некоторое время не могла прийти в себя.
– Лиз, не может быть, чтобы в мире было всего три таких плаща. Да ведь у Николь не было возможности настолько точно все установить – она же все свое время проводит с Фергусом.
Лиз понимала, что Катя пытается отвертеться, но она сделала еще одну, последнюю попытку.
– Я знаю и более ужасные вещи о твоем прошлом, если бы мне нужно было тебя шантажировать, – Лиз пробовала шутить. – Только намекни мне, что это ты, и я сделаю все возможное, чтобы остановить этих гончих собак.
– Лиз, я клянусь тебе, что у меня нет никаких отношений с Томом Ривзом, даже платонических. Слушай, мне надо ехать. Потом с тобой поговорим, хорошо? Все, пока.
Положив трубку, Лиз укоряла себя за то, что не надавила на Катю сильнее. Казалось, весь опыт работы, накопленный в течение многих лет, улетел в никуда, когда дело коснулось подруги. Лиз еще раз прокрутила в голове весь разговор. Нет, она не могла действовать иначе. Но с какой стати Кате нужно было все скрывать?
Вошел Боб Ховард, чтобы поздравить ее с возможной сенсацией. Она ему достаточно доверяла и могла с ним откровенно поделиться своими страхами. Лиз предпочла бы работать над каким-нибудь другим эксклюзивным материалом, пусть даже более трудным и серьезным, чем решать эту головоломку с таинственной женщиной в плаще.
Боб, казалось, уловил ее настроение.
– Мы работаем над тем, что Бог пошлет, – сказал он, – и на этот раз он вам не угодил. Веруйте. К вам еще может снизойти его благодать.
Лиз мысленно просчитывала варианты. Если Катя в чем-нибудь ей все же признается, она лично обработает материал таким образом, чтобы будущая статья не могла повредить подруге. Но как ее убедить сказать правду?
Младший репортер газеты «Санди кроникл», Алек Престон, начинал свою карьеру так же, как в свое время его отец и дядя, и работа над материалом для статьи была для него гораздо большим, чем простое вождение пером по бумаге – это был своего рода культовый племенной ритуал.
И потому телефоны в редакции «Таймс», где работал его дядя, и в отделе «Ньюспейпер пресс фонд», где его отец досиживал последние недели, оставшиеся до пенсии, не умолкали – Алек звонил им беспрерывно.
Алек, успешно выполнивший задание, совершенно справедливо торжествовал победу, но, представ перед своим шефом, даже не подал об этом виду. Хотя Алек работал в газете всего три месяца, он уже прочно усвоил неписанные правила отдела новостей: никогда не продавай свой материал на сторону, никогда не распространяй о нем никакой информации, а также никогда не выдавай свой источник. Даже под угрозой смертной казни.
– Пришлось потратить немало времени и нервов, прежде чем я напал на след владельца соседнего с Томом Ривзом дома, – докладывал он Тони. – Один очень хороший мой знакомый, на него можно положиться, говорит, этот дом купила несколько лет назад одна интересная парочка.
– Насколько интересная? – спросил Тони.
– Значит, так. Я посмотрел договор об аренде. Компания «Орчард Пропертиз» взяла его в аренду у другой компании, а контракт был подписан в Уорикшире Хьюго Томасом. И я обнаружил, что Хьюго является единственным владельцем фирмы «Орчард». Он женат на…
Тони сделал предупредительный знак рукой, означавший, что их могут слышать независимые репортеры, оказавшиеся в редакции.
– Я знаю, кого ты имеешь в виду. Молодец. Скажи Барри Донлану, пусть зайдет сюда. Я пошлю его в больницу.
– Шеф, я бы мог сам туда сходить.
– Нет, ты мне нужен здесь.
Появился Барри, и Тони дал ему краткую инструкцию.
– Скажешь Джеффу, что тебе понадобится один из его лучших людей. Мне нужно интервью с Хьюго Томасом и, если возможно, его фотография. Барри, если все сделаешь как надо, у тебя получится передовица, но ты должен действовать осторожно. Разумеется, тебе потребуется содействие персонала больницы.
Тони взял трубку телефона, который напрямую связывал его с Эндрю Кэхиллом, редактором политического отдела, аккредитованным в палате общин. После разговора с ним на лице Тони появилась довольная улыбка.
Пусть теперь Лиз попробует его остановить.
Лиз вышла из редакции «Кроникл», собираясь ехать в ресторан «Айви», где они с Джоанном договорились вместе пообедать. Алан, водитель, уже ждал ее за рулем, а рядом с машиной, вернее, небрежно опершись на ее капот, стоял Тони.
– Подбросишь меня в Уэст-Энд?
Отказать было слишком неудобно; в конце концов Чарли не раз ее раньше подвозил. Лиз села на переднее сиденье, чтобы избежать разговора с Тони. А чтобы избежать его наверняка, она начала беспрерывно звонить в редакцию, интересуясь тем, как идет работа над статьями.
Тони с водителем перекидывались фразами на сугубо мужскую тему, обсуждая подробности воскресного футбольного матча. Их болтовня раздражала Лиз, хотя на это не было никаких оснований. Наконец, воспользовавшись коротким перерывом между телефонными звонками, Тони начал ракетный обстрел.
– Десять минут назад я хотел к тебе зайти, но дверь была заперта.
Лиз знала, что когда дверь бывает закрыта, Тони начинает мутить воду среди сотрудников, убеждая их, что новый редактор делает сейчас маникюр или накладывает макияж, вместо того чтобы решать самые насущные проблемы, касающиеся зарплаты редакторов отделов, финансовых расходов и самого бюджета.
– Кстати, вашингтонская статья оказалась под угрозой, и я, конечно, сейчас занялся ей вплотную. Я забыл упомянуть, что ту любовную записку Дебби нашла в мусорном контейнере у дома номер шестнадцать, соседнего с домом Тома Ривза. Вероятно, ты желаешь знать, кто его владелец.
С неохотой Лиз повернула голову к Тони. Он обрадовался, что она наконец прореагировала на его слова.
– Это лондонская резиденция мистера и миссис Хьюго Томас, известных также как мистер и миссис Голубки.
Лиз отвернулась прежде, чем Тони увидел как вытянулось от удивления ее лицо.
Хьюго Томас! Так вот почему у Кати был такой странный и взволнованный вид на церемонии вручения премии, особенно после того как прозвучало сообщение об аварии, в которую попала машина Хьюго. И теперь понятно, почему она так занервничала, увидев в дамском туалете элегантную женщину с короткой стрижкой. Со спины Катя, очевидно, приняла ее за его жену, Дейвину.
Лиз открыла пудреницу словно бы для того, чтобы посмотреться в зеркало, и краем глаза увидела, что Тони внимательно смотрит на нее с заднего сиденья. Черт побери мужчин. Почему он ей не сказал, перед ее разговором с Катей, что тот мусорный контейнер находился не у дома Тома Ривза? Конечно, забыл сообщить. Теперь эта любовная история начинает казаться правдоподобной. Ей придется быть очень, очень осторожной.
– Утром я беседовала с Брюсом, – сказала Лиз, – и он не уверен на все сто процентов, что изготовлено только три таких плаща. Он еще раз проверит и потом сообщит.
Они оба прекрасно знали, что она говорит неправду. Тони даже немного посочувствовал ей в душе, что случалось с ним крайне редко. Как бы он ощущал себя, если бы то же произошло с его другом? Но он вспомнил, что у него никогда не было такой сильной привязанности к друзьям, особенно к знаменитостям. По крайней мере, если они не были редакторами или владельцами газет.
Автомобиль подъехал к ресторану «Айви», где собирались преимущественно театральные деятели и работники средств массовой информации.
– Какое совпадение, – произнес Тони. – Я тоже обедаю здесь с одним нашим знакомым из разведки.
– Отлично. – Лиз улыбнулась без всякого энтузиазма. – А у меня встреча с Джоанной Глейстер и ее директором-распорядителем. Они собираются поговорить насчет совместной деятельности по привлечению спонсоров и, извини, после обеда я уже не смогу тебя подвезти, потому что мне нужно будет поехать с ними.
Тони прекрасно знал, что Джоанна была одной из самых близких подруг Лиз и она просто-напросто пытается запудрить ему мозги, будто их обед будет носить сугубо деловой характер.
Лиз молилась, чтобы Джоанна задержалась, потому что обычно она занимала столик, сервированный на двоих. К счастью, ее молитвы были услышаны. Джоанна, занятая сложной корректурой, опаздывала, и Лиз любезно попросила Митча, метрдотеля, накрыть ее столик на три персоны. Митч был неравнодушен к Лиз, и его не требовалось долго упрашивать.
Когда прибыла Джоанна, Лиз быстро ввела ее в курс дела.
– Вон там, за угловым столиком, сейчас пока не смотри, сидит этот чертов Тони и следит за нами. Предполагается, что к нам присоединится твой директор.
– Боюсь, с директором нам не повезло, – Джоанна всегда все схватывала на лету. – Сегодня он приехать не сможет и шлет свои извинения. Я думаю, ничего серьезного – небольшой приступ малярии.
– Тут не до шуток. Тони будет следить за нами и даже если он не умеет читать по губам, нам не нужно, чтобы он догадался о предмете нашего разговора. Кстати, у нас исключительно деловая встреча. Теперь поглядывай на часы и делай вид, будто кого-то ждешь. – Лиз внимательно посмотрела на Джоанну и с тревогой произнесла: – У тебя ужасный вид, просто кошмарный. Как ты себя чувствуешь?
Джоанна не стала говорить Лиз о болях, мучивших ее все утро. – Хорошо… Правда. Но я рада, что на следующей неделе Джордж вернется домой.
Когда стало понятно, что директор-распорядитель, видимо, так и не появится, Лиз и Джоанна разыграли великолепный спектакль, попросив официанта убрать лишние столовые приборы, а потом заказали обед. Лиз избегала встречаться взглядом с Тони.
– Я очень волнуюсь из-за этого дела с Катей, – сказала Джоанна, когда они успокоились. – Все это так глупо, тебе не кажется?
Лиз улыбнулась специально ради Тони.
– Ты абсолютно права, но что ты скажешь, если речь идет о Кате и Хьюго Томасе?
Возникла пауза, во время которой Джоанна отчаянно пыталась скрыть потрясение. Как и многие другие издания, ее журнал регулярно публиковал статьи о счастливой семейной жизни преуспевающего бизнесмена и одной из немногих женщин, входящих в состав действующего кабинета министров. Их брак служил для всех образцом супружеских отношений.
– Семье Томас принадлежит дом на Роланд-Мьюс, расположенный рядом с домом Тома Ривза, – сообщила Лиз Джоанне. – Помнишь, как Катя вела себя на церемонии вручения премии? Как она пошла пятнами, увидев в туалете ту блондинку? И сейчас понятно, почему она так расстроилась, когда Аттенборо объявил новость о несчастном случае с Хьюго.
