Текст книги "Патруль (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 51 страниц)
Но главная причина, отчего Сетар помалкивал, была в другом: не хотелось, чтоб хоть кто-то нашел изваяние и вновь вернул его в этот мир – не для того его однополчане погибли в схватке у маленькой рощицы, чтоб кто-то набивал себе карман. Единственное, что его интересовало – так это ответ на вопрос, что такого ценного в том изваянии, раз жрецы Вухуду согласны идти на любые траты, лишь бы вновь заполучить его в свои руки?
Сетар был совершенно уверен в том, что кроме него, никто не знает о том месте, где находится каменный идол. Сослуживец Сетара, тот, что хотел разбить изваяние, погиб через полгода после той схватки у рощицы, а остальные солдаты, услышав, что в тележке находилось очередное изваяние Вухуду, даже не стали подходить, чтоб посмотреть на лик кровавого Бога – к тому времени все на него насмотрелись. Да и потом никто не интересовался, что стало позже с тем изваянием – все занимались тем, что обшаривали тела убитых врагов.
В результате Сетар так никому ничего и не сказал, а вскоре и вовсе отправился на родину – спасибо за то всем Светлым Богам, для него война закончилась, он жив – и это самое главное! Тем не менее, еще перед отплытием, Сетар приобрел себе лист пергамента, а потом, по прибытии домой, как сумел, изложил на нем то, как добраться до спрятанного изваяния. Даже примерную схему набросал, вернее, место, где спрятано изваяние. Конечно, все изображено не очень достоверно – тут уж ничего не поделаешь, как сумел, так и нарисовал, хотя дара художника у него совсем не было.
Для чего это было нужно Сетару? Просто не хотелось, чтоб эти знания пропали безвозвратно. К тому же человеческая память несовершенна, и некоторые важные детали с течением времени стираются из воспоминаний, так что лучше заранее доверить их бумаге. Кроме того, тут сказалась обычная крестьянская основательность – а вдруг когда-нибудь в будущем один из его потомков решит отыскать спрятанное изваяние? Конечно, это дело рискованное, да и само изваяние внушает немалые опасения, но все течет, все изменяется, возможно, кое-что поменяется в лучшую сторону и на Черном Континенте. Но это дело если и произойдет когда-то, то явно не в ближайшее время, а пока что следовало спрятать все привезенное в тайник, и надеяться на то, что Светлые Небеса и впредь будут милостивы к его семье...
... – Вот, примерно, и все, что мне удалось узнать... – Себастьян развел руками. – Как говорится, чем богаты...
– Я, разумеется, безмерно рад услышать то, что вы мне рассказали... – отец Наумий продолжал перебирать четки. – Только вот хорошо бы узнать, что в ваших словах правда, а что вымысел.
– У меня, знаете ли, нет привычки рассказывать сказки инквизиции... – хмыкнул Себастьян. – Чревато. То, что мы сумели выяснить, я всего лишь облек в более романтические и доступные для восприятия формы.
– Виконт, я рад, что вы с должным опасением и уважением относитесь к нашему ордену, но речь сейчас идет о другом. Позволю себе выразить некоторые сомнения в том, что двое стариков весьма преклонного возраста, которых вы сумели разговорить, могли рассказать вам всю эту историю.
– Тут вы не совсем правы. Если подойти к этим людям с должным подходом, и умело подтолкнуть их память в нужном направлении...
– Этого недостаточно... – покачал головой отец Наумий. – Мне кажется, что ваши знания почерпнуты из иного источника. Боюсь предположить, на что вы рискнули пойти, чтоб выяснить правду.
Тут инквизитор прав: те двое стариков, вспоминая Сетара, говорили нам лишь то, что тот счел нужным рассказать по прибытии домой, а это были повествования о той далекой стране, тамошних людях, обычаях, законах, и многом другом. Что же касается всего остального, то скажем так: на ночное кладбище мой новый напарник ходил не зря...
– Ну, отец Наумий, не усугубляйте... – отмахнулся Себастьян. – К тому же вы сами выдали нам индульгенцию, так что руки у нас были развязаны.
– Значит, я был прав... – вздохнул отец Наумий. – Виконт, в ваших познаниях истины вы не только ходите по краю, но иногда и заглядываете за этот самый край, а цель не всегда оправдывает средства. Ладно, это пока оставим. Сейчас вам следует отразить на бумаге все то, что вы мне только что рассказали. Кроме того, после вашего рассказа у меня появилось множество вопросов.
– Не у вас одного.
– Виконт, давайте обойдемся без плоского остроумия... – поморщился отец Наумий. – Поговорим о деле. Итак, вы сказали, что в том тайнике было несколько предметов...
– Совершенно верно. Книга, артефакт и лист пергамента. Что касается книги по черной магии, то она издревле принадлежала тому крестьянскому семейству – все же они втихую занимались ведовством. Когда же прадед, этот самый Сетар, вернулся с войны, то убрал книгу с глаз подальше – мол, насмотрелся я уже на темной колдовство, больше дела с ним иметь не желаю! Туда же, в тайник, спрятал и таблички для вызова темных сил, а с ними и пергамент. Где находится ухоронка – об этом знал только старший сын Сетара, а вот что именно спрятано там – об этом он узнал только после смерти родителя, когда заглянул в тайник. Ну, с книгой было все понятно, но вот что это были за таблички, и что именно изображено на том листе пергамента – с этим была полная неясность. Родственники Сетара с этим так и не разобрались, ведь он скончался быстро, почти ничего не успев сказать своему сыну.
– А тот, как я понимаю, благоразумно решил не трогать ничего в той самой ухоронке... – сделал вывод отец Наумий.
– Верно, только каждый человек в том крестьянском семействе был уверен, что интерес представляет только книга по черной магии, а все остальное так, ерунда, не стоящая особого внимания. Положил туда что-то прадед – и хорошо, пусть эти вещи там лежат и дальше!.. Все поменялось в тот момент, когда ухоронку отыскал Грег. Думаю, он тоже не сразу понял, о чем идет речь в старом пергаменте, который он просмотрел мельком, но постепенно стал понимать, что к чему. К тому же в пергаменте все было указано достаточно ясно, а, по слухам, Грег Тайдерман был умным и сообразительным человеком...
– Если судить по его поступкам, то с умом у него возникли серьезные проблемы... – отец Наумий продолжал перебирать четки. – Госпожа Риман, вы говорили, что не заметили никаких изменений в поведении своего напарника тогда, в Сельцах?
– Все было как обычно... – кивнула я головой. – Грег всегда был очень выдержанным человеком, и хорошо скрывал свои эмоции. Да и о том изваянии Вухуду я узнала совсем недавно, от своего нового напарника.
Так оно и есть на самом деле. Тогда, в Сельцах, вернувшись с кладбища, Себастьян не стал мне ничего говорить, а я и не расспрашивала – знала, что то, о чем говорили на кладбище, я могу узнать только завтра, после восхода солнца. Откуда мне было известно о таких условиях? В свое время Грег поведал мне о многом, в том числе и о том, что церковникам лучше не знать.
Что же касается каменного изваяния Вухуду, то я, признаюсь, о нем раньше и слыхом не слыхивала. Как сказал Себастьян, он сам вначале растерялся, не поверил услышанному, ведь то каменное изваяние уже давно считалось чем-то легендарным, едва ли не сказочным, навеки исчезнувшим во времена войн – и вдруг такие известия! Тут поневоле призадумаешься.
Это изваяние Вухуду, вырезанное из красного камня, считалось среди жрецов кровавого Бога настоящей святыней, едва ли не главным предметом поклонения этого страшного культа. По слухам, когда-то очень давно Вухуду спускался на землю с Небес, и все это время его душа отдыхала в этом самом изваянии, и даже более того – с той поры в красном камне изваяния осталась часть души темного Бога. Считалось, что именно через эту святыню Вухуду общается со своими почитателями и последователями. Какие еще чудеса связаны с изваянием – об этом Себастьян не говорил, и без того понятно, что ничего хорошего там нет.
Когда наши войска пришли на Черный Континент, то среди всего прочего стали уничтожать все, что было связано с именем кровавого Бога: страшно сказать, но после некоторых жертвоприношений во имя Вухуду в городах и селениях не оставалось и половины населения – все остальные шли под нож. Что же касается армии, пришедшей на эти земли, то на этих солдат жрецы объявили настоящую охоту, и все пленники, после чудовищных пыток, приносились в жертву все тому же Вухуду.
Естественно, что белокожим чужакам, прибывшим из дальних стран, на все это смотреть было дико, и они принялись наводить порядок по-своему, то бишь стали рьяно разрушать храмы Вухуду и подчистую искоренять его жрецов. Успехи пришлых в столь полезном начинании были настолько велики, что жрецы начали всерьез беспокоиться, а когда войска чужаков стали приближаться к тем местам, где находился главный храм Вухуду, то было решено перенести главную святыню – изваяние кровавого Бога, в иное место, куда более надежное, и где пришлые до него не доберутся.
Сказано-сделано, изваяние сняли с постамента, погрузили на тележку, и с надежным сопровождением отправились в путь-дорогу, только вот до места так никто и не дошел. Такое впечатление, что они просто исчезли незнамо где, а вместе с ними пропало и изваяние. Каким путем эти люди собирались идти до нужного им места, где пробираться – об этом они никому не сказали, чтобы, как говорится, не сглазить. Поиски пропавших ничего не дали, никто до сей поры не знает, куда запропастились эти люди, и что случилось с изваянием, но жрецы темного Бога все же надеются, что изображение все же вернется к своим верным слугам.
Конечно, надежда – дело хорошее, но чтоб наверняка вернуть изваяние – для этого нужно что-то иное, куда более простое и приземленное. Проще говоря – нужно подтолкнуть людей к поискам святыни, применив для этого извечное корыстолюбие, свойственное грешной человеческой натуре. Тогда-то жрецы и объявили, что тот, кто вернет изображение их Бога, получит невероятную награду: на одну чашу огромных весов будет поставлено то самое священное изваяние Вухуду, а на другую будут сыпать неграненые алмазы до того момента, пока вес камней не сравняется с весом изваяния. Именно эти алмазы и будут наградой тому, кто отыщет пропавшее изваяние.
Откуда у жрецов Вухуду может быть столько алмазов, пусть и необработанных? Дело в том, что на Черном Континенте находилось немало месторождений по добыче не только алмазов, но и множества других дорогих камней. Не знаю, как насчет остальных ископаемых, но сверкающих камешков, которые так любят женщины, на тех жарких землях хватало. Надо упомянуть еще кое-что: никто не усомнился в том, что у жрецов хватит драгоценных камней для того, чтоб расплатиться за возвращение каменного идола, потому как ранее на Черном Континенте именно в руках жрецов Вухуду и находились все месторождения драгоценных камней. Более того: жрецы заявили, что тот, кто принесет изваяние, до конца своих дней будет находиться под защитой и охраной не только их черного Бога, но и жрецов, которые возьмут под свое покровительство спасителя Вухуду.
Конечно, с того момента, как было объявлено о столь щедрой награде, времени прошло ой как немало, но предложение насчет вознаграждения и последующей охраны все еще остается в силе. Неужели Грег всерьез клюнул на эти обещания? Ну, если так, то у него точно ума нет! Конечно, мой бывший напарник давно хотел покинуть Патруль, но ведь не таким же образом! Хотя если вспомнить слова Тайпа о том, что Грег обещал ему спокойную, безопасную и богатую жизнь на Черном Континенте – и все сразу становится на свои места. Мешок алмазов, значит... Как сказали бы в Тупике – мужик решил срубить бабла по-крупному и свалить. Ох, Грег, как ты мог пойти на такую глупость?! Неужели не понятно, что в столь опасных играх нужны акулы позубастей, а нам с тобой там делать нечего – между делом проглотят и не заметят. Ой, дурак! И ради чего ты пошел на такой риск, а?! Хотел вырваться из-под надзора Святой Инквизиции и больше не расставаться со своим дружком? Было бы ради кого так рисковать, ведь твоего приятеля интересовали только деньги, а уж никак не ты! Хотя это еще как сказать – часто люди, влюбляясь, совершают странные и нелогичные поступки, и я – живое подтверждение этой печальной истины. Сама едва калекой не осталась ради призрачной мечты о любви и счастье.
Ладно, что-то я задумалась не по делу...
– Мне сложно представить... – меж тем продолжал Себастьян. – Сложно представить, какую выдержку надо иметь, чтоб сохранять невозмутимость, осознав, что попало тебе в руки! Не знаю, как могли поступить другие, но я бы точно не выдержал, поделился новостью об удивительной находке!
– Грег Тайдерман, этот греховодник, уже тогда стал прикидывать, как наилучшим образом использовать свою находку... – продолжал отец Наумий. – Что ж, Светлые Небеса знают, кого следует наказывать за предательство и отступничество – таких людей они лишают разума. Это ж надо до такого додуматься – решил вернуть жрецам Вухуду каменный идол, изображение их Бога!
– Не вернуть, а продать... – поправил Себастьян.
– Самое неприятное и состоит в том, что кое-кому из тех, кто слаб душой и неустойчив в вере, подобное вовсе не кажется предательством. Меня охватывает отчаяние, стоит только вспомнить, сколько людей из нашего ордена погибли на Черном Континенте, пытаясь принести туда свет истинной веры, а сейчас мы видим, что некто собирался предать нас! Господин Тайдерман оправдывал свой поступок тем, что у него нет иного выхода. Насчет этого могу сказать только – досадно, что ранее мы закрывали глаза на многое в поведении Грега Тайдермана, и сейчас получили наглядный пример того, к чему приводит попустительство человеческим грехам и слабостям!.. Однако меня сейчас куда больше интересует ответ на другой вопрос – где пергамент?
– То, что его унес тот мужчина, который убил Грега – в этом у меня нет сомнений... – вздохнула я. – Только вот где его искать этого ловкача? Ускользнул от меня, словно угорь сквозь пальцы.
– Его уже ищут, так же как разыскивают и тех, к кому обращался за помощью Грег Тайдерман... – отец Наумий вздохнул. – Впрочем, если его даже и поймают, то при нем вряд ли будет пергамент. Надо сказать, что после того, что я узнал от вас, вся история с гибелью господина Тайдермана выглядит совершенно по-другому.
– Полностью разделяю ваше мнение... – кивнул головой Себастьян.
– А тот молодой человек, который хотел забрать книгу у своей родственницы...
– Пуран? Не думаю, что он знал о пергаменте, хотя с полной уверенностью сейчас ничего утверждать нельзя. Скорей всего, он искал только книгу...
– Хочется надеяться, что дела обстоят именно так. О, Святое Небо, кто бы мог подумать, что в нашем тихом захолустье может выйти на свет такая история?! Верно сказал Святой Матфа: мир велик, грешен и опасен, а нам не дано знать, как дела и поступки отзовутся в наших потомках... Итак, я должен в самое ближайшее время сообщить в столицу обо всем, что узнал от вас. Пока что вы можете быть свободны – понимаю, что устали после долгой дороги и вам нужен отдых. Однако завтра с утра вы вновь должны появиться здесь, и не с пустыми руками – жду от вас подробного отчета на бумаге обо всем произошедшем, и, пожалуйста, постарайтесь не упустить даже мелочи. Вот, пожалуй, и все... Да, госпожа Риман, попрошу вас задержаться на пару минут.
Когда за Себастьяном закрылась дверь, отец Наумий спросил, глядя прямо на меня:
– Госпожа Риман, я понимаю, что вам сейчас непросто – вы столько лет работали рука об руку с Грегом Тайдерманом, привыкли к нему и относились с должным уважением к этому человеку. Мы тоже считали, что у вас с ним полное взаимопонимание и едва ли не идеальная связка. Сейчас у вас новый напарник, к которому надо еще привыкнуть. Скажите, что вы о нем думаете?
Я так и знала, что сейчас пойдут расспросы о Себастьяне. Или после того, что произошло с Грегом, нужно подозревать всех и каждого? Лучше бы отец Наумий спросил у этого парня, что он думает обо мне.
– Пока что мне трудно дать точную оценку... – я осторожно подбирала слова. – Человек он умный, образованный, и, без сомнений, знающий свое дело. Правда, его манера общения несколько своеобразна, и полностью привыкнуть к ней я еще не могу.
– Понимаю... – кивнул головой отец Наумий. – Более того – полностью согласен с вашими словами, но тут уж ничего не поделаешь – над молодым человеком тяготеет наследственность.
– А что такое?
– Думаю, в свое время он сам вам все расскажет.
– Господин виконт с этим не торопится, а вы, отец Наумий, своими словами меня немало заинтересовали. Может, намекнете хотя бы в общих чертах, что вы имеете в виду, говоря о виконте Кристобаль? Или в той аристократической семье происходило нечто настолько из ряда вон выходящее, что сказалось даже на Себастьяне?
– Можно и так сказать...– согласился отец Наумий. – В свое время мать вашего нынешнего напарника вышла замуж за его отца настолько скандальным образом, что об этой истории помнят даже сейчас. Увы, но сплетни и слухи обычно сказываются далеко не лучшим образом на репутации человека, а именно это и произошло с той молодой особой. Насколько мне известно, ее даже отказывались принимать во дворце. Как это ни печально, но отблеск далеко не лучшей славы матери сказался и на ее сыне, то есть на виконте Кристобаль. Вот и все, что я вам могу сказать.
На мой взгляд, ничего особо страшного в той истории не было, а я-то уж невесть на что подумала! Да такие истории в благородных семействах случаются сплошь и рядом! Подумаешь, девушка проявила инициативу по отношению к предмету своих воздыханий, сумела довести (или же дотащить) его до аналоя... Конечно, в этой истории все могло быть не так однозначно, но пока что до этих подробностей мне не было никакого дела.
– Отец Наумий, я могу задать вам вопрос?
– Слушаю.
– Вам уже известно, кто убил Грега? Или, возможно, у вас есть какие-то предположения по этому поводу?
– Мне нечего сказать вам по этому поводу.
Значит, нечего... Лично мне понятно другое: или господам инквизиторам в самом деле ничего неизвестно (в чем я сомневаюсь), или же они не желают, чтоб подробности стали известны посторонним.
– Да, и вот еще что... – продолжал отец Наумий. – Приглядывайте за этим молодым человеком, а не то он как бы ни вздумал увлечься без меры всяческими запретными обрядами. Я не спрашиваю, каким образом вам удалось узнать то, что вы мне рассказали – понятно, что для этого были приложены некие усилия, не всегда разрешенные нашей матерью-церковью, но бесконечно получать индульгенции у вас вряд ли получится.
– Я вас поняла.
– Мне бы хотелось в это верить.
А вот меня куда больше интересует другое – отчего это Святая Инквизиция проявляет к нам такую немыслимую лояльность? Отец Наумий догадывается, что находящиеся в его подчинении люди при выполнении задания пользовались темными обрядами (с которыми в первую очередь и обязана бороться Святая Инквизиция), но он только грозит ослушникам карами, ничего не предпринимая в ответ. Да если б до отца Наумия в свое время донеслось, что Грег Тайдерман грешит темным колдовством, то, несмотря на прошлые заслуги, мой бывший напарник отправился бы на пожизненное покаяние в монастырь с жестким уставом, или на долгие годы его бы заперли в монастырской тюрьме, а может, дело закончилось бы аутодафе...
Когда мы с Себастьяном оказались на улице, то он первым делом поинтересовался:
– Слушай, где тут кормят получше? Я тут по приезду заскочил в какой-то трактирчик, так еще и сегодня при воспоминании о той еде мне становится дурно.
– И куда ж ты заходил?
– В «Веселый денек».
– Надо же, куда тебя занесло!.. – усмехнулась я. – Туда, в основном, люди ходят только для того, чтоб напиться и время убить. Самого разного дешевого вина там – хоть залейся, и потому развеселые компании ошиваются в кабачке едва ли не целыми днями. Наверное, потому в «Веселом деньке» и готовить не умеют, ведь под хорошую выпивку сойдет и пережаренное, и недоваренное, и подгоревшее, а цены на еду там едва ли не самые низкие во всем Северине. Да и посетители туда ходят соответствующие, не относящиеся к сливкам общества.
– Там, вообще-то, мне подали не подгоревшее, а полностью сгоревшее...
– Для «Веселого денька» это нормально – главное, чтоб посетитель был в состоянии разгрызть то, что ему принесли.
– М-да... – пробурчал Себастьян, не находя слов для достойного ответа. – И куда же сейчас мы пойдем?
– В «Перелетную птицу». Трактир неплохой, находится неподалеку от нашего дома, да и готовят там очень даже недурственно. По столичным меркам здешнее место, может, и не очень, а для нас, провинции, в самый раз, во всяком случае, мы с Грегом обычно ходили только туда.
Идти нужно было не очень далеко, так что мы уже вскоре вольготно расположились за небольшим столом у стены. Выслушав сочувственные замечания молоденькой служанки по поводу смерти моего бывшего напарника (было объявлено, что Грега убил ночной вор, которого тот случайно вспугнул), я велела принести нам жареный окорок и гречневую кашу – и то, и другое тут готовили просто замечательно. Еще попросила земляничного морса – сбор этих душистых ягод уже закончен, и пусть столичный гость попробует здешней вкуснятины.
– А я думал, ты тут птицу жареную закажешь... – Себастьян проводил взглядом служанку, которая бросала на него заинтересованные взгляды. – Ведь если судить по названию этого трактира, то тут в основном должны поддавать птицу.
– Правильно понял... – согласилась я. – Только птицу они начинают готовить лишь после того, как ее кто-то заказал, хотят, чтоб она была с пылу-жару, а для того, чтоб ее хорошо сготовить – на это время нужно. Мы же с тобой последний раз ели утром, в Сельцах, перед обратной дорогой, и эту кружку молока вряд ли можно назвать плотным завтраком. Не знаю как ты, а я сейчас не склонна к кулинарным изыскам – побыстрей бы принесли хоть что-то!
– Тут я с тобой целиком согласен.
– Если же как-нибудь пожелаешь заказать птицу, то могу посоветовать тушеного глухаря с брусникой и кедровыми орешками. Здешний повар готовит это блюдо так, что можно подавать на праздничный стол короля. Это не просто вкусно – от такой благодати нет никакой возможности оторваться! Обгладываешь все до последней косточки и подъедаешь все, что остается на тарелке!
– Не издевайся... – пробурчал напарник. – Голодному человеку говорить такие слова – это жестокосердие и отсутствие любви к ближнему своему.
– Сказываются тлетворные последствия посещения подвалов инквизиции... – пояснила я.
– Нахваталась там всякой гадости...
– Себастьян, а почему ты пошел в Патруль?.. – задала я давно интересующий меня вопрос. Пока нам заказ не принесли, можно и поговорить. – Да еще и направился сюда, на самый край страны... Ты же высокородный, так что вполне смог бы найти иное место, поближе к столице, поспокойней, и без постоянного пригляда Святой Инквизиции.
– А ты? Тоже могла бы отыскать себе иное место службы...
– Дорогой напарник, никогда не поверю, что тебе не выложили всю подноготную обо мне. Но если говорить кратко, то в свое время я серьезно пострадала, и если б не Грег, который меня вылечил, то я навсегда осталась бы калекой. Разумеется, Грег поступил так вовсе не по доброте душевной – нему нужен был напарник, и я для этого вполне подходила. Как видишь, все просто.
– Со мной тоже особых сложностей нет... – пожал плечами Себастьян. – Довольно рано выяснилось, что у меня есть магический дар, а среди знати подобное считается чем-то вроде странности из числа тех, которые не приветствуются. Не сказать, что я уж совсем дурная ветвь на фамильном древе – просто кривоватая. К тому же я самый младший сын в семье, так что уже с ранних лет мне пришлось думать о том, как в будущем заработать себе на хлеб насущный, ведь по закону после смерти папеньки мне не полагалось ничего. Вообще-то так оно и произошло в действительности.
– А мать?
– Она умерла, когда мне было двенадцать лет. Увы, здоровье у нее было слабое. Кстати, когда она вышла замуж за папеньку, то не имела ни единой монеты за душой, так что ей нечего было оставить мне по завещанию... О, а вот наконец-то и наш ужин!
Еда, как это обычно бывает в «Перелетной птице», не подкачала, и после ужина можно было отправляться домой – к завтрашнему утру отцу Наумию надо принести бумагу, где следует в подробностях описать все, что нам удалось узнать в Сельцах. Не знаю насчет Себастьяна, но я никогда не относилась к любителям сочинять эпистолы – это пусть новый напарник постарается, покажет свое мастерство в писании сочинительств. Идти домой не хотелось – лучше посидеть здесь. К тому же мне нужно было проветрить некое подозрение...
– Какой вкус необычный... – Себастьян с удовольствием выпил земляничный морс. – А я думал, ты на ужин местного вина закажешь.
– Сейчас не до вина – надо иметь трезвую голову.
– Боишься, что не сумеем должным образом написать повествование отцу Наумию?.. – хмыкнул Себастьян. – В этом вопросе сомнений у тебя быть не должно: что на трезвую голову, что на хмельную, но итоговый результат моих долгих трудов над листом бумаги получится одинаковый – увы, но сочинитель из меня хреновый.
– Не ты один... – отмахнулась я. – Тут дело в другом – тебе не кажется, что за нами следят?
– Если честно, то ничего подобного я не заметил... – выражение лица напарника не изменилось, но было понятно, что к моим словам он отнесся серьезно. Хорошо и то, что с ходу не стал отвергать такую возможность. – И давно тебе это кажется?
– Еще когда шли к «Перелетной птице». Я тогда обратила внимание на парня, который шел вслед за нами. Ну, идет себе и идет, в этом нет ничего странного, только вот, он все время держится от нас на одном и том же расстоянии, ближе не подходит. Да и зашел он сюда вслед за нами. Между прочим, это трактир не из дешевых, простой люд сюда заглядывает нечасто, а судя по одежде, он вряд ли может позволить себе роскошествовать. Это молодой мужчина в серой рубахе, он уселся за стол, который находится ближе к выходу, и заказал себе только выпивку, скорей всего, медовуху – она тут едва ли не самая дешевая из хмельных напитков...
– Понял... – и Себастьян неловко задел рукой ложку, которая лежала на столе. Как и следовало ожидать, ложка упала на пол, причем отлетела едва ли не к соседнему столу, после чего растяпе пришлось вставать со своего места и идти за упавшей ложкой.
Когда же Себастьян вернулся, я поинтересовалась:
– Ну как, видел?
– Да. Совершенно обычный человек... Может, еще земляничного морса закажем?
– А почему бы и нет?
– Слушай, а как ты его вычислила, этого парня? Глаз на затылке я у тебя что-то не заметил.
Новый напарник, какое слово ты только что произнес? Вычислила? Ну-ну, кое-что мне становится ясным, а еще в голове начинает вырисовываться некая схема, где все раскладывается по полочкам. Видимо, оно, это слово, вырвалось случайно, ты и сам этого не заметил, а если сейчас и понял свою оговорку, то надеешься, что я не обратила на нее внимания. Ладно, сделаем вид, что так оно и есть.
– Господин виконт, вам должны были сказать, что в свое время я закончила Школу Элинея, а потом всерьез накосячила, за что меня вполне обоснованно лишили перстня со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Пусть так, но полученные знания все одно остались при мне, потому как они еще со времени обучения, если можно так выразиться, въедаются в плоть и кровь...
– Интересно, кто этот парень и что ему от нас нужно? Неужто нас в чем-то подозревает инквизиция?
– Вряд ли. К тому же у Святой Инквизиции работники потолковее будут и половчей, тех топтунов так легко не заметишь – работать они умеют. А этот молодой человек, скажем так, не большой мастер слежения. Ладно, давай пока не будем гадать, посидим здесь еще немного, поговорим. Раз следят, значит не стоит исключать того, что у кого-то есть желание с нами встретиться.
– Вопрос – для чего?
– Не волнуйся, узнаем. И вообще, не беспокойся раньше времени – тут на нас никто нападать не станет, а если у кого-то и появиться такое желание, то нас, скорей всего, будут поджидать в темном переулке. Вообще-то я не против подобной встречи – терпеть не могу неопределенности. Пока что нам надо переждать час-другой – на улицах народу будет поменьше. Не волнуйся: я при оружии, нас легко не взять, да и ты сам, как я успела заметить, не лыком шит. Если даже будут нападать скопом, то отобьемся, хотя я сомневаюсь в том, что некто рискнет напасть на Патруль, который находится на службе Святой Инквизиции, то бишь под ее негласной защитой и охраной, а злить святош – дело опасное.
– Но у нас же на лбу не написано, что мы – Патруль.
– Об этом известно всем в Северине. Здесь не столица, а глухая провинция, любые слухи разносятся быстро, почти все жители на виду, и уж тем более те, кто служит в Патруле.
– Знаешь... – усмехнулся Себастьян. – Знаешь, я впервые встречаю женщину, так спокойно рассуждающую о возможной опасности.
– Приятно слышать. Но раз у нас есть время, не ответишь ли мне на несколько вопросов?
– Как смогу.
– Не сомневайся, сможешь. Я хотела спросить про Вухуду.
– Надо же какие у тебя интересы!.. – рассмеялся Себастьян. – Я-то рассчитывал затронуть более занимательные темы! Скажем, о любви или взаимопонимании...
– Давай обойдемся без шуток.
– Даме в просьбах отказывать не принято... – развел руками напарник. – И что именно тебя интересует?
– Расскажи, что знаешь. Хотя, если честно, мне интересно, куда жрецы везли изваяние своего Бога, которое попало в руки предка бабки Сташи? Уж раз ты так много знаешь об этом самом Вухуду...
– Те, кто учится магии, поневоле должны знать о разном колдовстве... – покачал головой Себастьян. – О культе Вухуду можно сказать немало, только вот хорошего там почти нет. Ладно, время есть, послушай, только это не то, о чем стоит разговаривать после хорошего ужина...
Себастьян говорил долго, и многое из его слов я воспринимала как страшную сказку, о которой слабонервным девицам лучше ничего не знать. Даже у меня, выдержанного и ко многому привыкшего человека, от услышанного по спине то и дело пробегала холодная волна. Надо сказать, было отчего приходить в ужас – в рассказах Себастьяна были и черные ритуалы, и чаны с кровью убитых людей, и страшные жертвоприношения, и бесконечная жестокость жрецов Вухуду и многое другое, не менее жуткое.
Что же касается изваяния черного Бога, того самого, которое до сей поры ищут на всем Черном Континенте... Дело в том, что солдаты, пришедшие на Черный Континент и потрясенные жестокостью жрецов темного Бога, безо всякого приказа разрушали все храмы, воздвигнутые в честь Вухуду. Дело усугублялось еще и тем, что в каждом из этих храмов хватало золота и драгоценных камней, которые тамошние жители частенько несли обожаемому кровавому Богу. Вполне естественно, что солдаты, попав в какое-либо из святилищ, забирали все, особо не разбираясь – драгоценные камни, золотые статуэтки Вухуду, удивительные по красоте изделия из слоновой кости и черного дерева... Конечно, никто не говорит, что грабеж – дело хорошее, но ненависть чужаков к кровавому Богу была настолько велика, что даже офицеры закрывали глаза на творящиеся безобразия.
