Текст книги "Размерность сновидения (СИ)"

Автор книги: Вася Неторопливый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

   Странно выглядел этот мир: и море, рассеченное горой на две части, и Луна на все небо. И ни животных, ни травинки, ни даже соломинки засохшей – ничего. Понятно только, что площадка явно не сама появилась. Кто-то приходил, обтесывал камень, пусть и очень давно.

   Гнат провел рукой по поверхности. На ладони остался белый налет, словно он стер ей надпись с доски. Мел? А почему бы и нет? Это не более странно, чем огромная Луна над головой. А вот то, что после полета все еще покачивает – непонятно. Не так уж и труден был нынешний перелет.

   Опираясь на посох Гнат встал, качать стало сильнее. И качался отнюдь не шофер, а камень под ногами. Или даже вся гора.

   Он осторожно подошел к краю плиты, в надежде обнаружить спуск, но почти вровень с краем увидел вовсе не камень – внизу была вода! Вся платформа каким-то образом покоилась на гребне волны, а вовсе не на скале! И весь хребет представлял из себя огромную волну.

   Вокруг плиты вода пенилась, словно кипела. Гнат встал на четвереньки и протянул было руку, чтобы коснуться пены, но отдернул – решил не рисковать.

  – Это правильно. – раздался позади знакомый голос. – Могут и откусить.

   Гнат резко обернулся. Серый плащ, блестящая коса – Смерть! Старый знакомец сидел точно в центре плиты, хитро поджав под себя ноги. Только изрядно стертые подошвы сандалий торчали из под плаща. Блестящая коса с отполированной рукоятью лежала перед Смертью.

  – Привет!

  – Привет, привет... Ты как попал на мой остров?

  – Твой? – Гнат пожал плечами. – Я не знаю. Шагнул в пещеру... в тоннель и попал. Обычная история в слоях, как я понял.

  – Обычная, или почти обычная, для иных мест, но конкретно про это я бы не сказал. Мой остров потому и мой, что он создан мною и живет только благодаря тому, что делал я.

   Гнат промолчал. Во-первых, в острове этом ничего живого не было, а во-вторых – Смерть никак не получалось представить спасителем живого. Но собеседник Гната прожил не одну тысячу лет и понял причину молчания правильно.

  – Здесь всегда была Волна. Луна слишком близко, вот и поднимает воду за собой, тащит. А существам, что всегда жили здесь, приходилось двигаться с волной, подъедая мелкие водоросли.

  – Здесь кто-то жил... живет?

   Молнией сверкнула коса, выбив кусок известняка. К ногам Гната подкатился обломок. Тот поднял камешек и оглядел. На изломе отчетливо виднелось существо, похожее на многоногую улитку.

  – Вот эти многоноги и есть хозяева слоя. Без них мир не смог бы существовать, что, свою очередь, нарушило бы равновесие соседних слоев. И я стал отнимать их жизни только здесь, вот в этом самом месте. Тогда многоноги перестали умирать. Их стало так много, что на всех не хватало еды. Живые стали испытывать тяжкие мучения. Тот многоног, которй хотел избавиться от страданий, приплывал сюда и крепко обнимал умершего сородича. Тогда я прекращал мучения, отнимая жизнь. Таким образом, это кладбище стало первым островом, первой сушей, первой и единственной столицей этого мира. Перевернутый город, вокруг которого развелось множество водорослей. Многоноги постоянно достраивают платформу. Теперь они держат свой город на плаву, находясь в постоянном движении. У многоногов появилась цель в жизни и пристанище после того, как я прекращу жизнь. Больше я в процесс не вмешивался. С тех пор появилось много островов и мир перестал быть унылым.

  – Так ты считаешь остров своим?

  – Безусловно. Это мое творение. Впрочем, точно так же моллюски, облепившие снизу бревна старого плота, имеют полное право называть его своим, даже если присоседились в пути. Плывущих на плоту ведь не волнует, кто объявит подводную часть своей собственностью. Как-то так и получается.

  – Интересно!

  – Наверное. – острые плечи под серым плащом приподнялись и опали. – Но поверь, что не менее интересно, каким образом ты умудрился очутиться здесь. Как ты вход-то отыскал? Мои пути закрыты для всех, и на остров без моего ведома попасть невозможно.

   Настал черед Гната пожать плечами.

  – Я же сказал, что шагнул в пещеру и очутился здесь. Шагнул даже не из слоя, а из сада летающих камней, если тебе что-то это говорит.

  – Говорит. – качнулся вперед капюшон. – Там обитает тот единственный, кто одновременно и старше, и моложе меня. Тот, у кого я не в состоянии забрать жизнь. Ведь у бесконечно живого она бесконечна, как ты понимаешь. Конечно видел я его сад местечко, но только со стороны, издалека.

  – А я изнутри. Может, в этом дело?

  – Не думаю. – в позе Смерти мелькнуло нечто, похожее на задумчивость. – А знаешь, ведь вполне может оказаться, что многоноги протоптали свою тропинку. У них есть нечто общее с бесконечностью и временем. Вот и появились сны с садом летающих камней Вечного...

  – У Жука? – уточнил Гнат.

  – Жука?

  – Да, так мне показалось.

  – Пусть будет жук, вполне удобно. Потом я рискну как следует рассмотреть Вечного. Может быть ты и прав. – капюшон слегка качнулся. – Что ж, Жук выстроил свой сад, чтобы слышать цвета бесконечности. Для существ, чей мир не балует разнообразием, сон про цвета и звуки – находка.

  – Пожалуй. Но трудно представить, что у них бывают сны.

  – Конечно, бывают! Они же разумны. – в темной глубине капюшона раздалось презрительное фырканье – А ни одно разумное существо не способно в снах постоянно видеть исключительно свой мир. Разум не терпит однообразия и всегда ищет что-то новенькое, перебрасывает мостики, находит тоннели. Ведь согласись, что закрыть глаза и разглядывать то, что ты и так каждый день наблюдаешь – грустно.

   Высказывание расстроило Гната. Получалось, что даже у каких-то букашек есть право на прекрасные сны. Безусловно, летающие и поющие камни и вправду должны казаться многоногам прекрасными творениями. А у людей Контуров только и остались, что редкие сны о прошлом или настоящем их мира. Бессмысленные, скучные...

  – Да, наверное. – вздохнул Гнат, а затем вдруг воспрянул, поймав за хвостик симпатичную мысль. – Слушай, если этот мир снится кому-то на иных слоях, то у меня есть шанс отыскать тропинку к соседям.

  – По воде хочешь прогуляться? Здесь-то уж точно ни одного тоннеля нет, поверь.

   Наверняка на скрытом капюшоном лице сейчас расцвела усмешка. Гнат серьезно взглянул на Смерть.

  – Зачем гулять? Я могу летать.

  – Неплохо! – в голосе Смерти прозвучало уважение, хотя, возможно, это был сарказм – поди, разбери. Если не видишь лица собеседника, то правильно понять значение интонации не всегда удается.

  – Научился. В снах научился.

  – А! Знаю, про какой мир речь идет. Там стена такая высокая еще. И потоп возникает время от времени, да?

  – Точно!

  – Везет тебе. – на этот раз Гнат явственно услышал нотку зависти. Или все же показалось? – Не любят тамошние обитатели давать уроки чужакам. Возможность полетать дают, но все проходит и забывается, стоит только открыть глаза. По-моему, это они как-то раз превратили своих змей в серпентаэров. Но те, получив способности летать, перешли по тоннелю в мир твоего друга. Не понравилось им, что больше не требуется бороться со стихией, плыть навстречу течению. Так тоже случается.

   Гнат только кивнул: здесь много происходит такого, чего и не представишь. Улетели окрыленные змеи из одного мира и прижились в другом. Что с того? Нашли местечко по душе. А вот есть другая странность...

  – Скажи, а сейчас что, никто не умирает?

  – С чего ты взял?

  – Так... Сидишь здесь, мы беседуем на разные темы.

  – Хе. Я думал, тебе понятно все. Особенно после знакомства с Галатеей и Жуком.

  – А что между ними общего?

  – Галатея существует в каждом слое, Жук растянулся сегментами от начала времен.

  – А ты?

  – Я не то, и не другое. Похожее, но третье: всегда нахожусь рядом с каждым живым существом каждого слоя в момент времени, назначенный Судьбой.

  – Но ты приходишь, уходишь. Мы встречаемся именно с тобой. Откуда ты идешь и куда, если всегда находишься подле меня?

  – А ты всерьез думаешь, что существуешь только здесь, только сейчас и только в единственном экземпляре? – вопросом на вопрос ответило это непостижимое существо

  – А? – обалдело воззрился на Смерть Гнат. – Но...

   Продолжить он не успел. Серый плащ мелькнул на краю острова и исчез. Гнат поднялся на ноги

  – Ладно, потом выясним. – задумчиво проговорил он вслед Смерти, закрыл глаза и принялся воскрешать в памяти ощущения, сопутствующие полету.

   Сейчас, когда паника не заставляла судорожно вырывать из памяти обрывки знаний, все получалось намного легче. Только качка слегка мешала сосредоточиться, однако тепло в кончиках пальцев продолжало уверенно нарастать. Гнат тщательно, стараясь ничего не упускать, собирал «мозаику» до тех пор, пока не почувствовал, что качка прекратилась. Открыв глаза он обнаружил, что завис в полуметре над платформой. И снова радость от свершенного чуда захватила, заставила взмыть к низким облакам. Гнат резко разворачивался, кувыркался, пикировал вдоль зеленоватого склона мчащейся водяной горы, ощущая, как закладывает уши от возрастающего давления воздуха и снова рвался вверх, к громадному серебристому диску луны.

   Затем, немного успокоившись, Гнат снизился над островом, подхватил свой посох и помчался над самым гребнем гигантской волны, пытаясь внутренним «боковым зрением» увидеть какой-нибудь тоннель, ведущий к другим слоям. По идее, в подобном месте их должно быть много. Море, стихия... Гнат и сам бы с большим удовольствием посмотрел такой сон, появись такая возможность. Так или иначе, но долго лететь не пришлось. Справа мелькнул темный проем, напоминающий зависшую в воздухе кляксу. Гнат заложил вираж и нырнул во мглу.

   На этот раз жесткий ледяной ветер не просто заставлял ежится. Крохотные ледышки впивались в кожу, раздирали ткань одежды. Гнат прижал к себе посох и сжался в комок, стараясь не столько сохранить остатки тепла, сколько максимально уберечь себя от повреждений. Ему уже стало казаться, что нынешнее путешествие между мирами окажется последним и конца у тоннеля нет, но тут в глаза ударил яркий свет. Спустя секунду тело ударилось обо что-то мягкое, однако тепло не вернулось. Наоборот, холод стал обжигающим.

   Когда зрение восстановилось, Гнат огляделся: он сидел в снежной яме, на стенках которой темнели непонятные пятнышки. Из многочисленных крохотных порезов все еще сочилась кровь, лохмотья, в которые превратилась одежда, тоже были окровавленными. Гнат не сразу сообразил, что темные пятнышки – его собственная кровь. А еще немного позже он понял, что появился реальный шанс снова повстречаться со Смертью. Только поболтать уже вряд ли удастся: визит обладателя косы и серого плаща будет носить чисто деловой характер. Обидно!

   Внезапно свет над головой что-то заслонило. Это нечто явно было живым и оно неторопливо опускалось прямо на отверстие ямы. Очень скоро Гнат сумел разглядеть, как противно шевелится серая бородавчатая шкура. Он поднял мечи попытался вызвать в себе хоть немного жалости к неведомому зверю, но все попытки затмевал страх быть заживо съеденным. А намерения животного наверняка были именно такими. Вряд ли в этом мире пища запросто валяется в снегу. Такие чудеса редки были даже и на трассах в том, обычном мире и без всякого снега. Что уж говорить про зиму, когда волки вплотную подбирались к границам контура, а бывало, что и резали скот.

   Превратить посох в меч никак не удавалось, между тем, проклятая тварь уже затмила свет, обрушив на человека целый сугроб. Даже в полумраке стало понятно, что бородавки и не бородавки вовсе, а присоски. Гнат ухватил двумя руками бесполезный посох-меч и приготовился к последней битве. Когда тело существа опустилось совсем низко, Гнат подпрыгнул и ударил посохом по серой туше. Он понимал, что не причинит вреда неведомой зверюге, но зато даст понять, что жратва вовсе не дохлая и способна на сопротивление. Возможно тогда тварь разозлиться и не станет пожирать его по кусочкам.

   Кожа существа задергалась, присоски противно зачмокали, словно хотели побыстрее расцеловать человека. Увы, но скорость спуска не замедлилась ни на йоту, хотя Гнат в глубине души на это надеялся. Он колошматил посохом по присоскам. Места оставалось все меньше и скоро пришлось встать на колени, чтобы продолжить наносить удары. Все было бесполезно. Пока еще позволяло расстояние, Гнат лег, удерживая посох вертикально – пусть туша наткнется, авось ее задержит препятствие. Однако спуск не замедлился. К изумлению Гната, посох легко, не встречая сопротивления, проткнул серую кожу. Подарок Смерти явно не причинив ни малейшей неприятности животному. Может, они из одного мира, этот монстр им тот непостижимый приятель с косой?

   Гнат вдруг с ужасом понял, что у него осталось всего пара стуков сердца до превращения в закуску. Огромная присоска, истекающая слизью, шевелилась в нескольких сантиметрах от лица. Последним звуком, который Гнат услышал, было жадное чавканье присосков. А затем навалилась тьма.

   Тьма и тепло. Гнат не понимал, где он находится. Тело находилось словно бы в невесомости, но было обездвижено. Он ощущал свои мышцы, однако попытка пошевелиться ни к чему не приводила. Неизвестная субстанция держала намертво, но по всей видимости в состав ее входило что-то успокаивающее, ибо кожу больше не саднило. Да и вообще, ушли все мелкие боли. Даже мысли стали ровнее, легче и оптимистичней. Что ж, если так существо переваривает свои жертвы, то все не так уж плохо. Уж всяко лучше, нежели замерзать в снежной пустыне, вдобавок истекая кровью.

   Забрезжил голубоватый свет. Жрец как-то объяснял, что такое происходит перед самым что ни на есть концом. Свет, там, разный, покой... Короче, если верить словам наставника, он, Гнат, вышел на первый участок трассы своей загробной жизни. Самое непонятное во всем происходящем – что Смерти так и не было. Уж этот шустряга наверняка должен объявится. Правда, он что-то упоминал о множественной природе самого Гната, но в это с трудом верилось.

   Между тем, свет становился все ярче; покой и тепло отогревали тело и душу. Вскоре Гнату стало ясно, что он вовсе и не умирает, а вполне нормально видит вокруг себя снежную пустыню, сверкающую под лучами яркого солнца. Ноги и руки вновь стали послушны. Только цвет у них был странным – серый, с белесыми прожилками, словно бы на тело натянули еще один слой кожи, изначально принадлежавший кому-то другому. Гнат осторожно коснулся ее пальцем. Как ни странно, но дополнительная кожа вовсе не ощущалась. Как не щупай – полная иллюзия, что касаешься собственного тела. Гнат попытался стереть слой ладонью, но на короткий миг ощутил лишь жжение на этом месте, как бывает, если просто тереть кожу. Отличие только в том, что нет покраснения. Затем Гнат отметил еще одну странность своей новой кожи: с ней вовсе не ощущается холод. Большой плюс в заснеженном и явно холодном мире. Вполне может быть, что и с болью новая кожа будет справляться

  – Не так уж и плохо! – произнес Гнат вслух, скорее, просто для того, чтобы лишний раз убедиться в реальности происходящего. Равнина никак отреагировала на слова, однако по новой коже прошла еле заметная дрожь.

   Что ж, наверняка тварь и стала этой непонятной кожей. По крайней мере сейчас так лучше. А какими будут последствия от такого...слияния – остается только гадать. Гнат повернулся к яме, чтобы подобрать меч и вздрогнул. Такое впечатление, что в ней кого-то растерзали: к остаткам стен прилипли окровавленные ошметки, а капли крови усеяли снег красной дробью. От зрелища стало не по себе, закружилась голова. Парень сглотнул и постарался не обращать внимания на кровь. Черный посох все еще торчал вертикально, как в последний момент его установил Гнат, и до него было легко дотянуться. Но в последний момент шевельнулась мысль, что не такое уж это нужное оружие. Еще нигде оно не помогло толком. И, возможно, стоило бросить эту дурацкую смертоносную палку, а не волочь ее из мира в мир.

   Странная это была мысль, чужая. Гнат тряхнул головой, будто отгоняя надоедливую муху, и резким движение выдернул меч из снега. Пусть. Даже если это совсем бесполезная вещь, все равно она – подарок. Подарок от Смерти. А Смерть никогда просто так ничего не делает – в этом можно не сомневаться. Значит, пусть эта чужая и дурацкая мысль засохнет, испарится, исчезнет и не смущает больше.

   По телу опять пробежала еле заметная дрожь, никак не отражавшая состояние человека. Наверное, реакция чужака, превратившегося в кожу. Гнат вздохнул и зашагал по снежной целине. И неплохо зашагал, надо сказать! Нет, сперва ноги проваливались и каждый шаг давался с неимоверным трудом, но потом ступни раздались вширь – видимо, постаралась тварь на плечах. Под широченными ступнями снег только чуть проминался.

   По пути Гнат краем глаза высматривал зев какого-нибудь тоннеля, однако снежная пустыня равнодушно сверкала белизной. Плохо. Настроение портилось с каждым пройденным километром. Голод хоть и не давал себя знать, но все еще впереди. К тому же слой снега довольно большой, а это значит, что под ногами могут оказаться пустоты, а то и норы, в которых обитают голодные звери. И стоит только провалиться – никакая дополнительная шкура не спасет. И посох не спасет, чтобы пожалеть несчастное зверье – нужно время. А рефлексы животного, приспособленного к выживанию в снегах, наверняка быстрее, чем у чужака-человека. Выходит, Гнат здесь практически безоружен. И появись из под снега существо покрупнее собаки – отбиваться мечом придется как быкновенной палкой. Про тварей большого размера даже думать не хотелось.

   Снежная пустыня все сильнее действовала на нервы. От блеска слезились глаза, плыл горизонт. Даже мысленное боковое зрение, казалось, намертво забито блестящими снежинками. И ни единого намека на близкий переход. Скорее всего, этот слой мало кому снится. Скорее всего и снег не во всех мирах бывает, а уж такая равнина вообще уникальна.

   Из-за однообразия ли, одиночества, а может того и другого, Гнату стали мерещится разные вещи. Некоторые знакомые, некоторые вовсе непонятные. Нет, не миражи вроде тех, что дрожат над раскаленной трассой в жаркий полдень – здесь, похоже, иллюзии, игра воображения. В ослепительном блеске снега угадывались фантастические картинки. Вот города с замком и высокими башнями, а вот зверь, что притаился, распластался на снегу, ожидая жертву. Вон там, справа, взметнулся дракон, разбрасывая вокруг себя блики. А слева стоит утонувший в снегу грузовик... Сердце неожиданно сжалось: Гнат вспомнил Тимофея и Галу с Топтыгой. Все они остались там, в прошлом, в мире, куда и дорогу-то так просто не найти.

   Этот ослепительно-белый мир понемногу начал звучать какой-то тягучей невнятной мелодией. Временами накатывали волны полной безнадеги. Гнату даже пришло в голову, что он достиг дна миров – места, откуда нет выхода. Или же оно используется как некий противовес, помогает удерживать миры снов от разрушения. Насчет последней гипотезы, впрочем, возникали сомнения – если сюда можно попасть, то и уйти отсюда можно. Надо только понять, как это сделать. А проходы могут быть скрыты снегом.

   Иллюзии, что по началу сбивали с толку, уже почти совсем превратились в игру света на снегу: не отвлекали, не мешали идти. Но теперь навалилась сонливость. К тому же, внутренний голос настойчиво призывал не сопротивляться и спать. Гнат боролся как мог, чтобы не зарыться в эту нежную, мягкую поверхность под ногами. А затем разрыть себе норку, свернуться калачиком и заснуть. Нырнуть в уютные сновидения....

   Проснулся Гнат резко, от мощного внутреннего толчка, и не сразу сообразил, где находится. Сперва он решил, что еще спит и видит странный сон, но по телу снова прошла дрожь. Гнат нащупал посох и ударил в свод над головой. Сверху посыпалась земля вперемешку с травой. Земля? Но когда он засыпал, то вокруг был снег! Он посидел еще минутку, стараясь осмыслить происходящее, а затем принялся быстро карабкаться на поверхность. Но едва он высунулся наружу, трава и земля тут же начали превращаться в осточертевший снег. Через несколько секунд вокруг расстилалась все та же белая пустыня.

   Перевалив через край ямы, Гнат огляделся и вздохнул – от недавнего чернозема не осталось ни соринки. Он осмотрел на всякий случай свой «костюм». Тот все так же облегал тело, предохраняя от охлаждения, только серый цвет несколько выцвел и ни травинки, ни комочка земли к нему не прилипло. Короче, ничего нового, если не считать урчания в животе. Пока еще не слишком сильного, но вполне явственного. Голод позвонил в колокольчик и теперь не отстанет, пока не прикончит жертву.

   Гнат остановился и огляделся: никаких признаков жилья или хотя бы возвышенности. И тут он вспомнил, как в маленьком городке они с Топтыгой перемещались из лета в зиму, когда входили в дверь дома. Похоже, что в этом заснеженном месте действовали сходные законы. Тоннели отсутствовали потому, что этот слой был двойным! И достаточно зарыться поглубже в снег, чтобы очутиться в другом месте.

   Старательно работая руками, Гнат вырыл приличных размеров яму и обрушил на себя снег. Сколько требовалось находится в яме он не знал, но вряд ли долго. Сосчитав до шестидесяти, он разгреб снег и выбрался на...опушку леса.

   Гнат откатился по траве подальше от ямы. Едва он это сделал, как припорошенные снегом края ее стали быстро сходиться, а затем она и вовсе исчезла бесследно. Кольнуло мимолетное сожаление о сделанном: наверное, не стоило сразу выбираться. Вполне может оказаться, что следующая яма привела бы куда-нибудь в населенную местность, а теперь топай, не знаю куда.

   Гнат посмотрел на лес, замерший угрюмой и даже зловещей стеной. Что-то подсказывало, что не стоит и пытаться идти в чащу. Но с другой стороны был обрыв, а дно пропасти отсюда даже не просматривалось. Так, туманное мельтешение. Лезть туда – самоубийство. Поглядев вправо вдоль берега Гнат заметил темную точку. Вполне может оказаться, что там лежит нечто, сделанное руками местных обитателей. Предметы способны немало рассказать о тех, кто их сделал. Гнат быстрым шагом двинулся вдоль опушки.

   Голод одолевал все сильнее, но ничего, топать совсем недолго. А уж те, кто создал эту – весьма немаленькую по виду – штуку, наверное не откажут в еде путешественнику.

   Но идти пришлось долго. Во-первых, путь вдоль обрыва получался весьма извилистым, а во-вторых... Во-вторых, штуковина оказалась довольно большой. Когда расстояние позволило рассмотреть все в деталях, Гнат понял, что видит какой-то бак. Приземистая, но довольно широкая емкость, чем-то смахивающая на помесь сковороды и кастрюли. Размеры впечатляли. Наверняка в баке уместился бы тягач, пусть и без фургона.

   Когда, наконец, Гнат подошел совсем близко, то растерялся: непонятная конструкция лежала не на краю обрыва, как казалось вначале, в парила над пропастью. От нее на «берег» был переброшен мостик, с набитыми поперечными рейками. Сам цилиндр был склепан из листов темного металла, из его стенок торчали какие-то трубки и краны, забранные почерневшей от копоти сеткой отверстия. Выходит, это какая-то машина. Зачем она такая? Единственным предметом, назначение которого не вызывало сомнений, была изрядно поржавевшая лестница с поручнями, которая вела наверх. Гнат никак не мог сообразить, для какой цели изготовили подобное сооружение. И как вся эта масса явно не легкого металла висела в воздухе – он тоже не понимал. Возможно, что разгадка наверху.

   Осторожно, стараясь не смотреть в подернутую туманом пропасть, Гнат прошел по мосткам, поднялся по ржавой лесенке и обнаружил наверху застекленную будку. Что ж, стало понятно, что понятным, что данная машина управляется.

   Потянув на себя оказавшуюся неожиданно тяжелой дверь, Гнат шагнул внутрь. В застекленном помещении оказалось довольно жарко. Впрочем, через некоторое время жар ощущаться перестал. Перед широченным стеклом стояло кресло. Больше похоже на будку наблюдателя, а управление, значит, где-то в другом месте.

   Гнат почувствовал, что вымотался. Путешествия между мирами, походы по снежной пустыне и вдоль пропасти... Посидеть и отдохнуть будет совсем не лишним. Гнат поставил посох у стены и уселся в кресло.

   Впереди виднелась дымка, высокая линия горизонта изогнулась плавной дугой. Ничего особенного в пейзаже и все же он как-то отзывался в душе. В какой-то момент захотелось, чтобы машина начала двигаться туда, к горизонту, к облакам... Чтобы унесла от бед и проблем в светлую сказку.

   Гнат положил руки на подлокотники, откинулся на спинку кресла и... попался! Голову крепко обхватил какой-то обруч, руки словно бы приклеились к прохладной коже обивки, а ноги просто отказались повиноваться. Гната охватила паника. Он извивался, дергал руками и головой, но проклятые невидимые путы и не думали ослабевать.

   Вот и попал он в ловушку. Гнату вспомнилось, как жители Контура ловили одичавших кошек – тварей осторожных и хитрых, но чрезвычайно любопытных. Для ловли использовали небольшие коробки с дразнилкой – вертушкой с большими бумажными лопастями. Ветер раскручивал вертушку, а кончики лопастей легонько чиркали по коробке. Шуршание приманивало любую кошку, оказавшуюся на территории Контура. Едва она забиралась в коробку, как закрывалась крышка. Животное оказывалось в плену. Но то кошки, а человеку, наверное, и шуршания не надо. Кресло – отличная приманка для усталого путника. Теперь осталось дождаться тех, кто поставил ловушку. Хотя это полбеды. Гораздо хуже, если машина работает автономно и, например, прожаривает свою добычу – вон какие закопченные решетки на стенках бака

   Изрядно устав в борьбе с проклятой мебелью, Гнат прекратил сопротивление и, тяжело дыша, закрыл глаза. В голове тут же тяжко загудел колокол. Каждый удар заставляли морщиться. Ясно, что требовалось открыть глаза, чтоб избавиться от кошиара, но и этого теперь сделать не удавалось – веки напрочь отказывались разлепляться. Неожиданная проблема со зрением совсем выбила Гната из колеи. Навалилось ощущение беспомощности: любой, кто войдет сюда, в кабину, волен сделать со слепым человеком все что угодно. В том числе и съесть. Если верить слухам, в некоторых Контурах людей считали деликатесом. Почему бы и здесь не жить подобным «гурманам»? Сделали ловушку и ловят простаков, чтобы приготовить из них жаркое.

  – Черт, черт, черт! Будьте вы прокляты! – заорал Гнат, делая отчаянную попытку вырваться из неведомых пут. И, словно в ответ на его усилия, мгла отступила. В руках вновь появилась сила. Гул пропал. Облегченно выдохнув, Гнат огляделся и понял, что рано обрадовался избавлению. Ничегошеньки еще не кончилось. Он не увидел ни стекол, ни стенок кабины, ни даже проклятого кресла... Ничего не увидел, кроме пропасти под собой.

   Голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Сглотнув комок, Гнат поднял было правую ладонь, чтобы смахнуть со лба выступивший холодный пот, но ничего не вышло – крыло словно вязло в густом сиропе. Оно с трудом преодолевала невесть откуда взявшееся сопротивление.

   Крыло? Какое крыло? Но почему не рука? Ведь он, Гнат, человек. И если шоферы иногда говорили про крылья, то применительно к грузовикам. А здесь... Так ведь не только крылья, но и лапы! Не руки, нет – очень уж ощущения странные. Появилось даже «чувство когтя». Откуда-то было ясно, что вот при таком усилии когти выдвинуться на такую-то длину. И габариты. Ведь сейчас диаметр бочки не превышал трети длины тела «нынешнего» Гната! А вес машины можно было сравнить с небольшой скалой, но он не доставлял никаких особых хлопот, если не считать некоторой потери подвижности из-за сложной крепежной системы. Но тот, «старый» Гнат и представить себе не мог, что в состоянии поднять столь огромный камень!

   Сознание начало временами размываться. Похоже, что оно работало на двоих: на человека и на неведомую тварь. Иногда всем управляла самая настоящая зверюга, отодвигая человека в дальний угол и тогда оставалось только наблюдать за происходящим. Частота «мерцаний» возрастала, и Гнат вдруг сообразил, что главная его задача сейчас «запрячь» неведомую тварь, пытающуюся украсть его разум. Сделать себя главным в их тандеме.

   Он взял себя в руки и попытался отогнать чужие видения, оставить их снаружи, и в тот же миг потерял контроль над полетом. Все стало кружится, разворачиваться, трястись... Тогда он приоткрыл разум и понемножку, мягко, чтобы не порвать тонюсенькую ниточку связи, начал подтягивать чужое сознание к своему. Сперва шло тяжко, но достаточно было вызвать у себя предполетное ощущение, как руки становились крыльями. Подними правую – левая падает за линию горизонта и наоборот. В общем, чем выше поднималась одна, тем ниже опускалась другая. Стало легче: Гнат начал понимать зверя, а тот перестал сопротивляться.

   Полет выровнялся. Обратно рука шла легко. Существо чутко реагировало на движения человека. Стоило попытаться поднять обе руки перед собой, как горизонт послушно нырял вниз. Увести назад, и туманная линия уходила вверх.

  – Вот оно, значит, как! – Гнат усмехнулся. По всему выходило, что и не ловушка это вовсе, а очень интересный транспорт, схожий чем-то с гужевым. Просто роль лошадки исполняет другое существо. Ну и «вожжи», конечно, довольно своеобразные.

   Понемногу разум человека все глубже внедрялся в сознание «лошади». Гнат не стремился одержать верх – такое здесь не прошло бы, – он осторожно брал на себя управление там, где оно было необходимо. Действовал мягко, стараясь не навредить и не влезать туда, где все действовало без вмешательства извне. Почти так же, как в тягаче: газ, тормоз, сцепление, коробка передач, руль... Не требовалось работать отдельно с каждым взаимодействующим механизмом – достаточно дать приказ основному, который пробудит вспомогательные.

   И зверь подчинился. Уже не сомневаясь в том, что произойдет, Гнат сделал шаг. Ощущение движения было явным, хотя из чего проистекала уверенность, объяснить бы не получилось.

   Если с управлением стало более-менее понятно, то вопрос, как освободиться от плена машины, оставался открытым. На любое движение реагировало крылатое существо, но никак не место оператора. Кресло все также крепко удерживало Гната, чего бы он не предпринимал. Похоже, что оно являлось посредником между «лошадью» и человеком. Такой своеобразный облучок, уютное местечко для кучера.

   Но так или иначе, а решение требовалось найти. Гнат попытался восстановить в памяти цепочку событий, мыслей и действий, предшествующих пленению. Не так уж и много: поставил посох, сел, откинулся... Не то! Кресло связывает зверя и человека мысленно! Значит, не важны действия, а мысли! Надо вспомнить, о чем в тот момент думал. Ага! «Как здорово путешествовать к горизонту, не вставая с места.» Как -то так. Именно после этой мысли тело и попало в плен. Значит, чтобы освободиться, достаточно сформулировать иную мысль, выражающую нечто противоположное.