Текст книги "Последний год"
Автор книги: Василий Ардаматский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)
Хвостов завел общий разговор о верных и неверных престолу. Распутин молчал, его глубоко утонувшие во впадинах серые глаза не моргая смотрели на министра. Хвостов спросил, кого из неверных он считает самыми опасными.
– Кому опасные? – глухо переспросил Распутин, расстегивая верхние пуговицы шелковой косоворотки.
– Дворцу, нам – всем, кому дорог наш царь и его семья.
– Государю никто не опасен. Кишка тонка. – Распутин отвернулся от Хвостова, прошел к стоявшему в углу граммофону и начал его заводить, медленно крутя скрипучую ручку. Остановился и, обернувшись через плечо, спросил – Ты скажи прямо, чего тебе от меня надо?
– Григорий Ефимович, лично мне ничего не надо, – ответил Хвостов.
– Ишь, богат ты, гляжу, ни в чем нужды не знаешь, – усмехнулся Распутин, неторопливо вернулся к столу, налил себе вина, стоя выпил его шумными глотками и с пристуком поставил рюмку.
– В чем мы нуждаемся, Григорий Ефимович, так это друг в друге, – примирительно сказал Хвостов. – Если мы не будем ладить, с нами расправятся поодиночке.
– Кто расправится? – отрывисто спросил Распутин.
– Не хуже меня знаете кто, Григорий Ефимович.
– Не след лишнего дыма на царя пускать! Больно много курильщиков таких, сами дыма напустят, а потом спасают и наград требуют… – Распутин легкими, пружинящими шагами обошел стол, посматривая на министра смеющимися глазами.
Хвостов обнаружил, что он остерегается поднять взгляд на Распутина, стоявшего сейчас перед ним по другую сторону стола… Да, Белецкий был прав, что разговаривать со старцем надо уметь…
– Григорий Ефимович, я хотел бы услышать ваши пожелания мне как министру внутренних дел.
Распутин вскинул голову, выставив вперед бороду, и точно прочитал там, на потолке:
– Жми на совесть свою, не ошибешься… – И, погрозив пальцем, добавил – Степана Петровича не обманывай.
– Мы с Белецким душа в душу действуем… – сказал Хвостов.
– Гляди… – угрожающе произнес Распутин и сел в кресло напротив Хвостова. – Сам должен знать свое место болотное – змей много. Змей! А змеи кусают кого попало. Слышь?
– Я смею думать, что мы верно служим государю, трону и России, – сказал Хвостов.
– Верно служишь, а чего злишься? А? – склонил голову набок Распутин и вдруг рассмеялся, скаля рот с крупными желтыми зубами.
– Не доставляет, Григорий Ефимович, удовольствия слышать, что мы змеи, – тихо ответил Хвостов.
– Меня вон как обзывают, а я не злюсь. Даже радуюсь. Ей-богу, радуюсь! – Он перекрестился смеясь. – А почему? Ко мне не липнет. Значит, и злиться нечего. Вот так, дорогой… – Он закрыл глаза и спросил – Так что ж тебе от меня надо, не уразумею что-то…
– Помощи, Григорий Ефимович, вот чего. Если вы и нас с Белецким считаете змеями, как же нам тогда работать?
– По совести, любезный, по совести работай… – вяло ответил Распутин и затяжно зевнул, закрыв рот громадной ладонью…
Нет, нет, Распутин по-прежнему его главный враг, и он в любую минуту может нанести смертельный удар. Теперь устранение Гришки становилось не только его козырем перед обществом, но и единственным способом самозащиты.
Устранять немедленно! Белецкий с этим вроде согласен, но очень убедительно объясняет, что для того, чтобы провести это дело хорошо, необходимо время. Наконец, нужен опытный исполнитель. На эту роль Белецкий берет ранее уволенного из министерства мастера всяких темных дел полковника Комиссарова…
Друг Хвостова Шадурский очень тревожился – он не верил ни Белецкому, ни тем более Комиссарову. Ночью без предупреждения он приехал к Хвостову, поднял его с постели и целый час выкладывал ему свои соображения о ненадежности Белецкого…
– Допустим, ты прав… – заговорил наконец Хвостов. – Но ты посмотри, что получается. Я только говорю, а он ищет ситуации для устранения, он приводит в министерство Комиссарова… Не делает ли он больше меня?
– Больше, меньше, это не имеет значения, а руководитель ты.
– Почему же Белецкий не бежит к царице уже теперь?
– Только потому, что он играет в четыре руки и наверняка. На пути к твоему креслу министра он предусмотрел все. Если тебе удастся стать премьером, ты возьмешь его министром внутренних дел. А если ты споткнешься, он с помощью Комиссарова откроет царице твой замысел и, конечно же, за спасение святого старца получит пост министра.
– Что ты предлагаешь? – помолчав, спросил Хвостов.
– Немедленно начать операцию с участием Ржевского! – уверенно ответил Шадурский. – Я с самого начала говорил, что этот путь самый надежный. И тут ты единственный организатор святого дела устранения мерзавца. Да после этого тот же Белецкий будет служить тебе верой и правдой!
– Вызывай ко мне Ржевского на утро, – распорядился Хвостов…
…Не так давно министерство внутренних дел получило от своего агента в Норвегии сигнал о том, что находящийся в Скандинавии в изгнании смертельный враг Распутина авантюрист-черносотенец иеромонах Иллиодор подготовил там выпуск страшной для Распутина и царского двора книги под названием «Святой черт». Хвостов немедленно доложил об этом государю и предложил идею войти в сношения с Иллиодором и выкупить у него рукопись. Царь согласился и разрешил денег на это не жалеть.
Ехать в Норвегию к Иллиодору должен был Ржевский, который хорошо знаком с опальным иеромонахом. Эта операция была для Хвостова еще одним доказательством его желания оградить царский двор от грязи Распутина и его верности царю. Но Хвостов не доложил царю о второй части своего плана, возникшей, впрочем, несколько позже. Он решил привлечь Иллиодора и находившихся в Петрограде верных ему людей к устранению Распутина.
Эту идею предложил Шадурский. Он считал, что устранение Распутина руками этих людей в случае, если царь с самим фактом устранения не примирится, позволит монарший гнев направить в сторону.
Кто такой Ржевский? Считалось, что он журналист, и он действительно имел при себе корреспондентские карточки разных газет, даже иностранных. Но известность в определенных кругах он приобрел не на газетном поприще, а как ловкий авантюрист, который с помощью интриг и шантажа добывал немалые деньги. Последняя ставшая известной его афера состояла в том, что сначала он с помощью Распутина устроил на высокую хлебную должность в министерстве финансов некоего Голдовского, а затем начал его шантажировать, угрожая опубликовать в печати, как он попал на эту должность. Тот, сколько мог, откупался, а потом покончил с собой…
Когда Хвостов только начал с ним переговоры о поездке, Ржевский выдвинул условие – оплата вперед и в иностранной валюте. Выдача и вывоз валюты в военное время были сопряжены со многими бюрократическими трудностями, а Хвостов никаких документов по этому делу оставлять, естественно, не хотел. Но Ржевский был неумолим, и Хвостову пришлось официально обратиться в валютное управление за разрешением предоставить Ржевскому крупную сумму валюты из специального секретного фонда. Это, конечно, создало серьезную трещину в секретности всей затеи…
Дальнейшая история этой поездки настолько запутана, что в ней невозможно разобраться и сейчас. Ржевский повел себя весьма странно. При переезде русско-финской границы он в ответ на обычную формальную просьбу указать цель поездки устроил скандал русским жандармам, кричал на них, заявлял, что он едет с секретным заданием министра внутренних дел, отчитываться о котором не обязан, и требовал извинения… А уже из Норвегии он стал слать Хвостову открытые телеграммы с бессмысленным, похожим на шифр текстом.
Получив с границы жалобу жандармов на возмутительное поведение Ржевского, Белецкий задумался – почему Ржевский, которому в уме не откажешь, вел себя так? Был пьяный? И этого за ним не числилось. Может, ему почему-то было очень необходимо, чтобы его проезд через границу оказался памятно зафиксирован? И именно для этого он всуе поминал министра, зная, что такое без последствий не оставят или, во всяком случае, запомнят.
Белецкий снес жалобу Хвостову, попросил прочитать. Потом спросил:
– Вы о поездке Ржевского осведомлены?
– Он выехал с очень важным заданием, – коротко ответил Хвостов; большего он сообщать Белецкому не собирался. Добавил только: – Когда Ржевский вернется, мы с вами вместе во всем разберемся…
Белецкий больше ни о чем спрашивать министра не стал. Он вспомнил, как однажды Хвостов, разговаривая с ним, высказал мысль, что было бы полезно подсадить к Иллиодору в Норвегии своего агента. Не взял ли он на эту роль Ржевского, которого Ил-лиодор знал и даже пользовался его услугами? Но зачем все это Хвостову?
Тщательно все обдумав, Белецкий решил в это дело вмешаться…
И вот Хвостов узнает, что возвращавшийся в Россию Ржевский на границе арестован по приказу Белецкого. Ему предъявлено обвинение в подготовке убийства Распутина, для чего он выезжал в Норвегию к Иллиодору. И будто бы Ржевский все это признал.
Хвостов понял, что сейчас его судьбу решают не дни, а часы, и помчался в Царское Село.
Царь принял его немедленно.
Хвостов целый час докладывал ему о том, какая клоака образовалась вокруг доверчивого Распутина. Грязным дельцам и политиканам до самого Распутина нет дела, как не интересует их и сама русская держава. Все они озабочены одним – личным обогащением. Но кабы только это. Там действует и прямая немецкая агентура, пользующаяся наивностью Распутина и благодаря этому получающая крайне важную информацию.
– Что же смотрит охранное отделение? Что же бездействует опытный Белецкий? – гневно спросил царь, сдвинув брови.
– Ваше величество, Белецкий не мой человек, вы это должны знать. Я взял его, уступив просьбе Александры Федоровны. Мне и раньше стало ясно, что ее величеству Белецкого рекомендовали люди, далекие от любви и преданности трону. Сегодня мне это совершенно ясно. Помните мой доклад вам о страшной книге Иллиодора, в которой приводятся письма к Распутину ее величества и ваших дочерей? По вашему согласию я послал за этой книгой опытного в таких делах Ржевского. Сегодня я узнал, что Белецкий арестовал Ржевского при его возвращении из этой поездки. И теперь Белецкий стряпает дело, будто Ржевский ездил к Иллиодору с целью организации убийства Распутина. К этому можно было бы отнестись как к непроходимой чуши, если бы за этим не стояла цель свалить меня.
– А вы-то при чем? – удивился царь.
– Как же, ваше величество! А кто посылал Ржевского к Иллиодору? Хвостов. Значит, вали Хвостова, раз он хотел уберечь Распутина и двор от клеветы Иллиодора. А это значит, им почему-то нужно, чтобы клевета Иллиодора прибавилась к той грязи, которой обливают двор и Распутина.
– Мерзавцы! – с яростью проговорил царь и вдруг, выкинув вперед руку, крикнул – Так действуйте же, действуйте! Я вам верю! Верю! Действуйте!
– Я просто обязан, ваше величество, прежде всего немедленно убрать от себя Белецкого.
– Убирайте! – как будто сразу успокоившись, сказал царь. – Действуйте!..
Хвостов начал действовать. Убрал из министерства Белецкого и всех, кто с ним был связан, и начал на решающие посты сажать своих людей.
В эти дни, свидетельствовал позже Шадурский, Хвостов последний раз почувствовал возможность прорваться к большой власти. Он уже говорил, что на днях свалит Штюрмера и сядет в кресло премьера, собирался сразу после масленицы выслать Распутина в Сибирь, а всю его клику истребить. Он не понимал, что, пока Распутин и его клика еще действуют, все его планы не стоят и копейки…
Не прошло и двух недель после того, как царь заявил Хвостову, что верит ему, и предоставил ему полную свободу действий во имя охраны трона, Хвостов еще чистил министерство, как получил из Царского Села любезнейшее послание царя об отставке…
РАЗМЫШЛЕНИЯ
Кто же такой Распутин и что такое распутинщина?
Конечно, лучше бы эту смердящую помойную яму обойти стороной. Но нельзя – Распутин и распутинщина прочно вписались в историю русского самодержавия и стали символом его нравственного распада и окончательного вырождения. Это нужно сделать тем более, что на Западе буржуазные историки и беглые русские мемуаристы написали об этом много неправды, мимо которой тоже проходить не стоит. Эти труды читаются на Западе и сегодня…
Недалеко ходить… В середине 1976 года в американской печати появилось сообщение из Лос-Анджелеса о том, что проживающая там дочь Распутина семидесятилетняя Мария вместе с неким соавтором пишет книгу о своем отце. Она уехала из России в 1919 году и долгие годы подвизалась в качестве танцовщицы в кабаках и в цирке дрессировщицей зверей, а теперь на склоне лет решила, как сообщали американские газеты, вступиться за честь отца и вернуть ему ореол святого, пытавшегося спасти от революции любезного России царя… А вот председатель Государственной думы М. В. Родзянко в своих мемуарах утверждает, что «распутницы положили вместе с крайне правыми течениями начало русской революции, отчуждая царя от народа и допуская умаление ореола царского престола»… Если до такой глупости додумался живший в то время в России политик, что тогда ждать от других?..
В тридцатых годах в США было издано пространное исследование крушения Российской империи. И хотя в нем есть раздел о революционном движении в России, в котором, кстати заметить, тоже немало невежественной глупости и заведомой лжи, в этом же разделе о Распутине делается вывод, что при ликвидации русской монархии Ленину и большевикам оставалось только завершить то, что было проделано… Григорием Распутиным. Вот уж поистине нет такой глупости, какая не могла бы прийти в голову людям, занявшимся делом, которого они не знают, но преследующим цель вывернуть историю наизнанку.
Великий князь Кирилл Владимирович – последний русский престолонаследник, кончивший тем, что был актером в Голливуде, – тоже приложил руку к исследованию Распутина и распутин-щины. Его августейшему уму принадлежит откровение, что Распутин был человеком… большевиков и ими направлялся. Правда, несостоявшийся наш монарх предварил этот бред оговоркой – «хотя у меня нет для этого вывода формальных данных». И то слава богу… А вот популярный борзописец белоэмигрантской печати Петр Пильский, считавшийся в кругах русской эмиграции серьезным публицистом, в газете «Сегодня» напечатал, что он располагает документом, согласно которому «большевики на своем последнем перед революцией съезде внесли в решение секретный пункт о всяческой, в том числе материальной, поддержке Распутина с целью ускорения взрыва монархии»… На самом деле даже съезда такого не было.
Мы знаем, из какого далекого далека шла к Октябрьской победе наша партия, возглавляемая Лениным, и что на всем этом пути единственной ее опорой был пролетариат России. Невероятно тяжел был этот путь самоотверженной борьбы за свободу и счастье народа. Он отмечен многими могилами по всей Руси. Смерть на виселицах в «столыпинском галстуке». Расстрелы. Смертная сибирская каторга. Через все это прошли большевики, ведя к Октябрьской победе пролетариат России.
Известный жандармский генерал Курлов, прославившийся в борьбе с революцией на Руси своей изуверской жестокостью, а также безудержным лихоимством, сбежав от революции в Германию, верно служил там немецкой реакции. Кроме того, он предавался воспоминаниям. В одном из них он называет большевиков «упорными кротами, которые исподволь, с большой глубины рыли невидимые ходы под трон, и чем дальше, тем больше было этих кротов, и к роковому семнадцатому году, когда все они вылезли на поверхность, это стало бунтом толпы, справиться с которым у нас уже не было сил»… Высказался генерал и о Распутине, назвав его «камнем на ногах тонущей царской семьи». Как видим, жандармский генерал – сам, между прочим, ставленник Распутина – ближе к истине, чем беглые русские и западные историки, политики, публицисты и мемуаристы.
Но что же все-таки такое Распутин и распутинщина?
Можно сказать, что было два Распутина. Один как личность сама по себе. Другой как явление. Для того чтобы они слились воедино, нужно было, чтобы Распутин-личность оказался в России именно в том времени, когда он только и мог стать явлением.
Но кто же он сам по себе?..
Во-первых, умный и хитрый человек, иначе он не стал бы известной всему миру зловещей фигурой в истории последнего десятилетия царского двора. Многие деятели того времени, пользовавшиеся услугами Распутина, потом старательно рисовали его как темного хамоватого мужика, таинственно завладевшего душой русской императрицы и самого монарха.
Ничего таинственного на самом деле не было. Была вполне земная и реальная ситуация, когда умный, ловкий авантюрист Распутин сделал ставку на невежество царской четы и ее окружения, на всю обстановку в самодержавной России и выиграл. Став близким и нужным царской семье человеком, он получил неограниченные возможности для грандиозных корыстных авантюр. Но действовал он не один… «Я далек от мысли, – пишет в своих мемуарах М. В. Родзянко, – что Распутин являлся вдохновителем и руководителем гибельной работы своего кружка. Умный и пронырливый по природе, он же был только безграмотный и необразованный мужик с узким горизонтом жизненным и, конечно, без всякого горизонта политического, – большая мировая политика была просто недоступна его узкому пониманию. Руководить поэтому мыслями императорской четы в политическом отношении Распутин не был бы в состоянии…»
Что верно, то верно – один бы Распутин не мог. Но в том-то и дело, что у него всегда были сообщники и духовные наставники.
Распутина звали старцем, а в 1916 году ему не было и пятидесяти. Но Распутин-авантюрист родился гораздо раньше, он стал им еще на родной Тоболыцине в конце прошлого века. Начал он с конокрадства и сразу же попался – его отдали под суд. Пахло тюрьмой. Выручили местные сектанты, с которыми он был связан. Так он в самом начале получает предметный урок, из которого делает необходимые выводы. Просто красть опасно. И во всяком случае, надо иметь сильную спасительную руку. Позже он будет бахвалиться среди друзей, что сперва он «возмечтал пробиться в мировые судьи, ибо известно, что закон что дышло, куда повернул, туда и вышло». И с сожалением добавит: «Но на судью у меня лоску не хватало, да и законов на Руси толстые тома, их же прочитать надо…»
Нивой для своей деятельности он избирает православную церковь, религию. Взвешено все и прежде всего то, что в лоне церкви прекрасно расцветают такие же, как он, люди без того самого «лоска». И наконец, то, что «полиция сюда хода не имеет».
Он отправляется в странствование по монастырям и святым местам. Знакомится с монахами и настоятелями монастырей, которым представляется как «ищущий веру». Церковные начетчики читают ему святые книги – сам он читать не терпел, хотя на это грамоты у него хватало. Он обладал отличной памятью, с первого восприятия на слух мог запомнить целую главу Евангелия. В другом монастыре он эту главу уже пересказывал своими словами, уверяя при этом, что никогда в жизни не держал в руках Евангелие. Так за ним пошла молва как о темном сибирском мужике с божьими мыслями. На Поволжье он сходится с иеромонахом Иллиодором – таким же, как он, невежественным церковником, прославившимся своими скандальными черносотенными выходками. Иллиодор первый называет его «святым человеком», и Распутин понимает, что именно это звание и есть его призвание. Позже, уже в Петербурге, он в разговоре с так называемым «тибетским врачом» Бадмаевым скажет: «На Руси нашей все, что непонятно, люди считают, что это от святости». Именно на это он и поставил.
Дальше уже дело техники. Но и она любопытна и свидетельствует о недюжинных способностях Распутина. Дружба его с Ил-лиодором была недолгой, его пугала скандальная слава иеромонаха, которым интересовались полиция и светские власти. Последнее, что Иллиодор должен для него сделать, – познакомить его с ректором духовной академии Феофаном. Но нет, Распутин не собирался поступать в академию. Феофан нужен был в другом его качестве – как духовник царской семьи.
Знакомство состоялось, и Феофан с помощью семьи великого князя Николая Николаевича вводит его в царский дворец. Потом Многие задавали вопрос: как мог Феофан не разобраться, с кем он имеет дело? Но вот как характеризует Феофана очень хорошо знавший его митрополит Петербургский Антоний: «Слепо начитанный” сельский священник с доброй душой и ограниченным разумом». Сам Феофан потом говорил, что, приближая Распутина к царской семье, он хотел ей только добра. Может быть. Но дело и тут обстояло гораздо сложнее…
Как раз в это время в руководстве русской православной церковью начались глубокие раздоры. Наиболее темные силы в нем, желая сохранить свои позиции и повергнуть в прах всех и всяческих обновителей церкви, понимали, что их главная опора – царь, царский двор. Им нужен был там свой человек, и на эту роль неразборчивый Феофан избрал Распутина. То, что он невежественный и невоспитанный человек, никого смутить не могло – был же одно время при царской семье припадочный глухонемой инок Митя Козельский, который, роняя сопли, мычал, а царица уверяла, что она его понимает…
У царской четы родились одна за другой четыре девочки. А нужен был наследник престола. Склонная к мистицизму царица решила прибегнуть к потусторонним силам. Так еще в начале века во дворце появился «французик из Бордо» по имени Филипп. Не то спирит, не то гипнотизер, не то фокусник, а как позже выяснится, жулик и агент иностранной разведки. Искусно разыгрывая роль полуприпадочного апостола потусторонних сил, в экстазе падая на пол, Филипп заверял императрицу, что услышанные им голоса твердят: «Теперь родится наследник». Агент русской охранки Рачковский прислал из Франции неопровержимые данные, что Филипп – жулик, авантюрист, связанный со специальными службами, и вдобавок разыскивается французской уголовной полицией. В ответ на это Филипп возводится во дворянство и получает ученую степень, а Рачковский отзывается из Франции. Исчез Филипп «таинственно»– уехал ненадолго в Париж и не вернулся… Но вскоре вместо него во дворце появился другой француз, Папюс, якобы ученик Филиппа. Этот, правда, долго не удержался… И возле Филиппа и возле Папюса немедленно образовались кружки из придворных особ, которые в личных интересах пользовались влиянием чудодеев на царскую семью. Даже М. Родзянко вынужден признавать, что болезненно-мистическое настроение царицы «было немедленно учтено дальновидными политиками Западной Европы, изучавшими всегда более внимательно нас, русских, и особенно придворные настроения. Чтобы иметь сильную руку при дворе русском, быстро ориентировавшись в создавшемся положении, они немедленно решили использовать это настроение»… И дальше он утверждает, что в кружках, образовавшихся возле иноземных пророков, «тайное, незаметное участие принимали, без сомнения, и агенты некоторых иностранных посольств, черпая таким образом все необходимые для них данные и интимные подробности о русской общественной жизни»…
Позже, уже укрепившись близ царской семьи, Распутин, ссорясь с Иллиодором, в ответ на его попреки, что он сам возвысился, а о нем забыл, скажет: «Ишь ты какой ловкий. Я сюда, знаешь, откуда добирался? От самой Сибири-матушки. А ты хочешь вскочить в одночасье…»
И вот в царском дворце появляется Распутин – рослый русский бородатый мужик с молодыми пристальными серыми глазами под густыми черными бровями, в рубахе навыпуск, в сапогах. Он лампадник дворца. Должность невелика – подлей в лампадки масла, в нужный час зажги. Но лампадки есть в покоях царя и царицы, в маленькой комнате, у всех детей царя. То и дело царица застает его на коленях перед иконой, он неистово бьет поклоны, но бормочет не молитвы, а какие-то отдельные фразы. Рассказывая это жене великого князя Николая Николаевича, царица повторила такие распутинские фразы: «Креститься еще не молиться…», «Божья милость не милостыня – не проси…», «Божья воля – счастливая доля…», «Сотри меня в порошок, а помазанника своего не тронь…»
Распутин внимательно присматривается к жизни царской семьи. Он видит тревогу и. боль царской четы за появившегося наконец наследника. Мальчик родился с наследственной по линии матери неизлечимой болезнью крови, его истощали длительные кровотечения. Распутин решает направить свою святость сюда. Он вместе с царицей молится за наследника, говоря ей: «Все от бога, бог дал, бог взял…» Царица все чаще вступает в разговоры с ним, а за ней царь, и оба они благодарны Феофану за то, что возле них появился этот человек с его грубоватой речью, часто непонятной из-за неведомых им словечек. Странствуя по монастырям, Распутин много повидал, и у него было что рассказать этим ничего не видевшим людям. Потом царица говорила своей сестре: «Богу было угодно посвятить его в жизнь и с этим прийти к нам…»
Доверенной царицы возле Распутина становится ее любимая фрейлина Анна Вырубова, становится она и его самой яростной поклонницей, пропагандисткой его чудодейственной святости. Эта не очень умная, но крайне хитрая особа первая объявила Распутина спасителем России и первая же начала использовать его для проталкивания совсем не святых дел, затевавшихся за ее спиной авантюристами князем Андронниковым, Манасевичем-Ма-нуйловым и другими.
Беспредельные любовь и доверие царской семьи Распутин завоевывает благодаря слепому случаю. У наследника не могли остановить очередное кровотечение, и вдруг оно после «заговора» Распутина прекращается. Все! Аминь! Царица говорит всем, что с Григорием Распутиным, с Другом, как она теперь начнет его называть, связано все счастье царской семьи и престола. Она обнаруживает в нем святую народную мудрость во всем. В свою очередь, Распутин, прекрасно понимая, что царская семья ослеплена льстивым окружением, режет ей «правду-матку» о тех льстецах, которые могли ему помешать, и этим тоже укрепляет свое положение при троне.
Такова, если можно так выразиться, экспозиция распутинщины – явления, которое с ним самим связано только по фамилии.
Распутинщину породил не Распутин, а самодержавие, государственный строй, согласно которому безграничная власть над огромной страной была отдана в руки одного человека – Николая Романова, объявленного помазанником божьим. Под стать ему была и его жена Александра Федоровна, Алиса – немка с английским воспитанием, тоже ограниченного домашнего образования, душевно неуравновешенная, склонная к мистицизму. Она утверждала, например, что спиритизм станет наукой, а может быть, даже религией.
И другие многочисленные царские родственники являли собой живое подтверждение вырождения фамилии. Ни один из великих князей не был личностью, а лишь фигурой с бесконечно длинными званиями и чинами.
Царский трон окружала бесчисленная орава причастных к власти людей, среди которых только единицы обладали государственным умом, а подавляющее большинство были карьеристы, спекулянты, хапуги, мелкие политиканы, некоторых подняло наверх происхождение, протекция или деньги, и все они служили самодержавию постольку, поскольку при нем они могли делать карьеру и наживать огромные состояния. Затем следовал толстый слой чиновничества вплоть до сельского старосты и станового пристава – великая армия исполнителей воли царя и его правительства, предержателей монаршей власти на местах, ревнителей и толкователей законов по всей Руси необъятной. Это была та сила, которая держала страну в повиновении самодержцу и уверенности, что все происходящее угодно царю, а значит, осенено богом и потому нерушимо. «С нами бог и земский начальник», – говаривали на Руси. К этому еще надо прибавить армию попов с их религиозным мракобесием. Эта черная армия денно и нощно славила божественность самодержавной власти и царя – помазанника божьего. Время от времени поповщина открывала то мощи святых, то плачущую икону божьей матери, то святые целебные источники. Эти шулерские дела нравятся царю – помазаннику божьему, более того, он в них верит и вместе с семьей под охраной полка жандармов ездит в святые места. Так с помощью попов людская вера в бога становилась верой в царя. И на этом фоне кого могло удивить появление возле трона еще одного святого старца?
Подтверждение святости авантюриста Распутина – одно из гнуснейших преступлений отцов русской православной церкви перед богом на небе и перед верующими людьми на земле. Они шли на это преступление ради весьма земной цели – им Нужно было ввести в царскую семью своего человека, чтобы через него обделывать там свои далеко не святые дела, связанные с захватом и использованием высоких постов в церковной иерархии. И первое время Распутин делал для них все, что мог. Но вскоре он сообразил, что его возможности гораздо шире служения отцам церкви.
Понимал ли сам Распутин сущность своей деятельности возле царской семьи? Ректор Петербургской духовной академии и духовник царской семьи Феофан, который, как мы уже знаем, сам приблизил Распутина к царской семье и поддерживал молву о его святости, позже, когда он разочаровался в своем ставленнике, о его святости больше не заикался. Но, видимо, желая преуменьшить свою вину, он стал характеризовать Распутина как темного мужика, слепо попавшего в сети, расставленные плохими людьми, который и сам не ведал, что творил… Но вот другое свидетельство и тоже духовного лица – иеромонаха Иллиодора. Он тоже в свое время приложил руку к «выдвижению» Распутина, но позже стал его заклятым врагом за то, что его протеже не вознес его вместе с собой. Вынужденный даже бежать за границу, он свидетельствовал оттуда, что «только отпетые дураки могут утверждать, будто Распутин был слепым орудием и жертвой чужих интересов. Распутин был очень зрячий и видел подальше и получше многих из тех, кто им пользовался, и именно потому, что соображал он хорошо, он сам избрал для себя роль якобы слепого исполнителя чужой воли. Зачем ему было душой влезать в чужие опасные дела, когда у него было свое личное важное дело – загребать деньги?».
Это сказано точно и, как говорится, со знанием дела…
Так это и было – Распутин верно служил всем, исполняя при этом свою заветную мечту – сколотить состояние, чтобы уйти потом в мирскую жизнь и заниматься, как он признался однажды, «миллионными делами и жить в свое удовольствие». Он прекрасно понимал при этом, что получил для этого волшебные возможности. Но в одном он просчитался – недооценил ум и хитрость тех, кому он стал служить. Это были опытные волки, и они сумели из мечты Распутина сделать для него крепкую узду. А обойтись без них он не мог, понимал, что сам вершить большие дела не в силах. «Мне бы дворянское родословие да образование покрепше, я бы знал, куда лететь», – сказал он однажды Вырубовой. Но чего не было у него, того не было. А была только его святость, в которую царь и царица верили. И он понимал – влезь он открыто в большие финансовые дела, полетит к чертям его святость…
