Текст книги "Вечернія часы, или Древнія сказки славян древлянских"

Автор книги: Василий Левшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

ВЕЧЕР VIII.

Собраніе в сей день во дворце было торжественнейшее; все рыцари старались отличиться щегольством, не меньше как и в храбрости; а особливо Горяне и Поляне, коим весь свет в случае сем уступить был должен. Вадим, быв занимаем во весь вечер разговорами как от государей, так и от прочих знаменитых вельмож, не мог войти в откровенныя вопросы с ржавым богатырем; хотя по сходству его к возлюбленной своей Брячиславе считал, что он самой тот, с коим заключил он дружбу во время морскаго сраженія. Равномерно не удалось ему переговорить и с тем рыцарем, которой был в златoй броне, и которому почувствовал он отменную склонность. Пиршество кончилось, и Вадим отъехал в дом к Солану, заключа поутру посетит обоих сих витязей. Он препроводил самую безпокойную ночь, беспрестaнно помышляя об оных двух витязях, и желая, чтоб они почувствовали взаимную к нему склонность. День застал его в таковых размышленіях; между тем рыцарь в золотой броне, горя подобным ему нетерпеніем, пришел посетить его. Он спрашивал у Простая, встал ли господин его. Простай отворил двери в его спальню и всунув голову, кричал: Господин! спишь ли ты? Вадим в замышленіи своем отвечал ему, что и сам не знает. Таковой ответ принудил пришедшаго рыцаря разсмеяться, и чрез то усерднаго Простая разгневать. Чему ты смеешься? спросил он у него грубо. Ответу твоего господина, отвечал сей. Почемуж оной показался тебе смешон? подхватил Простай; ведь ты не ведаешь, что он во сне видел? Ты его и меня ставишь за дураков; однако я ему скажу, то тебе от него достанется! Разве ты не знаешь, что мой Господин сердит и силен? – Вадим, вслушавшись в слова слуги своего, узнал, что кто нибудь посетил его, и встречен грубо от безразсуднаго Простая. Он вскочил, надел плащ свой и вышед, увидел любезнаго своего рыцаря. Он извиняясь пред ним в грубости слуги своего, ввел в свою спальню, и по первых приветствіях объявил ему о возчувствованной к нему склонности, и о нетерпеливом желаніи узнать его настоящее имя. Он уверял его притом, что может он положиться на дружеское к нему сердце, хотя бы какія нибудь обстоятельства и принуждали его скрывать подлинную его природу. – Ах, государь мой! отвечал рыцарь; я не имею ни малаго препятствія исполнить вашу волю. Естьли бы я и хотел что нибудь скрывать, отнеслось бы оное до тайнаго изображенія, на щите моем бывшаго; но как равная склонность влечет меня к вам, извольте ведать, что я произхожу от знатнаго рода в королевстве Бастарнском, и называюсь Бурновей. – Бурновей! подхватил Вадим; ах! неожидаемая встреча, я давно уже безуспешно проведывал об вас в сей стране; но прошу продолжать вашу повесть. – Щастіе мое, говорил Бурновей, прославило меня в последнюю войну с Римлянами, и я имел право ожидaть знатнаго чина, при Дворе моего Государя; но любовь опровергла мои надежды и изгнала меня из отечества. Отъехав в мои деревни, случай привел меня в дом моего соседа; я увидел дочь его Озану, и возчувствовал жестокую к ней страсть. Любовь моя, основанная на чистейших намереніях, непротивна была моей дражайшей, а природа и именіе мое позволяли мне льститься, что я безпрепятственно получу ее в супружество. Однако надежда моя меня обманула: я не знал, что родитель мой в жизни своей учинил некоторыя озлобленія отцу моей возлюбленной, за которыя он возненавидел весь род наш, и отказал мне в моем предложеніи. Тщетно старался я доказывать ему о моей невинности и почтительной к нему привязанности; он был неумолим, и с того времяни Озана, как видимо, в угодность ему стала убегать меня. Благопристойность принудила меня оставить дом; но я ожидал, что любезная моя позволит мне хотя переписку с собою, или надежду считaть ея сердце моим, и дожидаться овладет оным по смерти ея родителя: но она оставила меня в неизвестности. Сіе удалило меня из отечества; я уповал в странствіях позабыть ея суровость, и оставя отечество со всеми моими в оном надеждами, удалился. Долго жил я здесь при Дворе покойнаго Князя, и пріобрел услугами моими его милость. Между тем узнал я о кончине отца Озанина, и что брат ея Квидо вознамерился отдaть ее за некотораго Славянскаго Вельможу, в нее влюбившагося. Таковая ведомость повергла меня в отчаяніе; ибо страсть моя от времяни не уменьшилась. Я оставил Полянію, и для разогнанія грусти моей странствовал в Варягіи, и по дворам разных Славянских Государей. Слух о учрежденных здесь богатырских потехах призвал меня обратно в сію столицу, и я возвратился с прежнею горестію и ежечасно возрастающею любовію к несравненной Озане. Чтож случилось с того времяни с нею, не имею я ни малаго известія. – Вы получите от меня радостнейшее, подхватил Вадим; любезная ваша по сих пор в девицах, и желает сохранить к вам верность. После того разсказал он ему приключеніе свое в ея доме, и слова, которыя она приказала ему объявить; и что по сей причине прилагал он стараніе сыскать его в стране Полянской.

Бурновей столько обрадован был словами славянскаго князя, что совсем вышел из себя; он наговорил множество безпорядочных слов, стократно обнимал его, и называл своим другом. Восхищеніе его и дальнейшія объясненія удержаны были приходом ржаваго богатыря. Вадим при первом взгляде на него увидел на руке его свой перстень и он бросился к нему с объятіями, и с восхищеніем говорил: и так чувства мои не обманулименя! это вы, любезной друг мой, позволившій мне помнить себя под названіем Готфа? Пришедшій устремил взоры, и разсматривая, несколько познал Вадима; он взаимно заключив его в свои объятія, сказал: так подлинно, любезной друг! точно я ношу на руке моей залог вашего дружества и памятник вашей безпримерной храбрости, но каким чудным образом, пришедши видеть Арпада Князя Дакскаго, нахожу я в нем Вадима? – Это не собственное мое имя, отвечал Вадим; я скрывая мое настоящее, принял оное в странствованіях по свету на память любезнейшей мне особы. – Не имеете ли вы причины скрывать имя сей возлюбленной вам особы, когда бы я пожелал узнать о том? сказал Готф. Я не скрыл от вас и моего собственнаго (отвечал Вадим), которое по многим основаніям должен был таить от всего света. Любезная особа сія есть самой Арпад, сын Декевалов, брат возлюбленной моей супруги, нещастной Брячиславы. – Вы супруг ея? и по чему она нещастлива? подхватил Готф с жаром. – Пред другом моим, отвечал Вадим, и в присутствіи возлюбленнаго Бурновея, на котораго честь я полагаюсь, открою вам все мои приключенія. После сего повествовал он, по какой причине оставил свое отечество, и прибег ко Двору Декевалову; как там принят был; как вступил в брак с Брячиславою, и по какой причине торжество онаго остановилось; и как после победы над Римлянами, не нашед ее в Брасове, отправился искать ее по свету, нашел в Геркулане, и утратил во время страшнаго возгоренія горы Везувіи. Он повествовал сіе с чувствованіем возобновляющейся печали; Готф внимал оное с со страданіем, слезы текли по лицу его, и Вадим относил оныя к простому дружескому участвованію в его заключеніях. Но в какое радостное изумленіе приведен он был, когда Готф, возобновя обниманія открылся ему, что он есть самый Арпад, брат его возлюбленной. После первых приветствій, разных вопросов, дружеских увереній, и оплаканія нещастной участи Брячиславиной, просил Вадим Княжича Дакскаго разсказать ему свои приключенія. Арпад согласился на оное, и повествовал следующее:

Приключеніе Арпада, сына Декевалова.

Причина отлучки моей изе отечества мало известна и самому моему родителю; он считал, что непреодолимая охота к странствованію понудила меня к тому, но в самом деле была то любовь, начавшаяся странным образом. При Дворе нашем находился в услуженіи Варяг, имянем Сивол. Прилепленіе его ко мне учинило его моим наперстником; я не мог быть ни часа без него, и он участвовал во всех моих упражненіях.

Варяг сей почасту увеселял меня разсказываніем своих приключеній; ибо он провел большую часть жизни своей в странствованіях, и бывал при всех дворах не токмо славянских государей, но и во всех к Полудню и Востоку лежащих областей. Он описывал мне красоту Предславы, дочери Булгарскаго Короля Батбая в таковых живейших начертаніях, что я почувствовал сначала склонность почасту об ней разговаривать, привык потом об ней помышлять, и нечувствительно влюбился в нее заочно. Страсть, толь странно начавшаяся, была однако жестока, и принудила меня ехать в Булгарію. Я скрыл намереніе мое под видом склонности к путешествіям, и по некоторым затрудненіям получил позволеніе от моего родителя. Я желал ехать с одним только Сиволом, но отец мой не позволял сего, и отправил со мною пристойное число бояр и телохранителей, на верность коих мог он полагаться. Однако я по молодости моей не хотел иметь с собсю свидетелей моих поступков, и под благопристойным видом возвратил их с грамотою к моему родителю: а сам только с Сиволом следуя чрез области Гардорика Государя Славянорусскаго, и чрез страну Мерей переправился наконец чрез великую реку Ател[16]16
  Древнее названіе реки Волги.


[Закрыть], и без всяких противных приключеній вступил в столичный Булгарскій город Бряхимов.

В то время находился при дворе Батбаевом Князь Раслав из страны Квадов[17]17
  Квады был народ древних Немцов, известный под названіем Свевов. Обитал он в нынешней Моравіи.


[Закрыть]. Оный состоял в великом почтеніи у Государя Булгарскаго в разсужденіи союза с родителем его, и потому что Раслав искал благосклонности в Предславе, егодочери. Батбай с удовольствіем взирал на любовь сію; он имел намеренія распространить державу свою чрез союз сей: владеніе его простиралось по реке Ателу до моря Хвалынскаго, а от великаго города Астара[18]18
  Астар назывался в последстве Астaрхан, а ныне Астрахань.


[Закрыть] до Унигарда[19]19
  Унигард стоял на месте нынешняго Кіева.


[Закрыть] по берегу моря Меотискаго за Дунай. Предки Батбаева начали посылать уже поселенцов к Дунаю; а чрез союз с Квадами мог он учиниться страшен славянским Государям и всем обитателям Сармаціи. Однако намеренію сему находилось великое препятствіе с стороны супруги Батбаевой Асамры, которая была дочь Марободуна Короля Маркоманскаго[20]20
  Маркоманы были одного отродія с Квадами. Обитали прежде, где ныне Виртемберг; я по том в Моравіи.


[Закрыть]. Соседство Маркоманов и требованіе их на земли, занимаемыя Квадами, составляли издавна уже вражду между сими двумя, хотя единоплеменными, народами. Асамра слышать не хотела, чтoб чрез союз таковой возросла сила врагов ея отечества. Предслава дочь ея чувствовала с своей стороны великое отвращеніе к Раславу, которое совершенно соответствовало желаніям ея родительницы, и внушенія оной учинили Князя Квадскаго совершенно ей ненавистным. Однако Раслав, уповая на благосклонность Батбаеву, не преставал скучать своими исканіями его дочери.

Появясь при Дворе Булгарском, хотя скрыл я настоящее мое имя, но не счел за нужное утаить оное от Батбая, и принят был оным со всевозможною ласкою. Не могла надолго утаиться причина прибытія моего в Бряхимов от очей подозревающаго Раслава; он скоро узнал любовь мою к Предславе, и начал выдумывать средства, чрез кои бы мог удалить меня от Двора Батбаева. Между тем свободное обращеніе достaвило мне способ возпламениться еще больше красотою Княжны Булгарской, и открыться ей в оной. Казалось тогда, что самое Небо покровительствовало страсть мою, и предуготовляло двум сердцам воспылать взаимно чистейшим и жесточайшим пламенем. Предслава выслушала меня, по времяни открылась во взаимной любви ко мне, и мы прежде разположенія способов, каким бы образом привести к концу наши желанія, клялись друг другу в том, чтоб вечно быть верными и не вступать ни в какія другія обязательства. Асамра примечала страсть нашу, и с удовольствіем одобряла оную, как сильнейшее противуположеніе намереніям Раславовым. Смежность дакскаго государства с владеніями ея супруга, и древняя вражда Даков с Квадами соответствовала желаніям ея обезсилит сторону непріятелей ея отечества. Она повсегда доставляла мне случаи к свободному обращенію с возлюбленною моею Предславою. Я с моей стороны не предвидел ни каких препон к достиженію моего щастія; родитель мой был Государь сильный, и находящійся в дружестве с Булгарами. Не входило мне и в мысль, чтоб Батбай возпротивился моему требованію, или бы родитель мой не одобрил страсть сію; но судьба готoвила неожидаемую мне напасть, и определяла подвергнуть сердце мое горестной участи. Упоенный моею страстію, жертвовал я оной всеми моими часами, и не помышлял о том, чтоб начать мои требованія у Батбая, или бы посредством моего родителя. Между тем хитрый Раслав, питая на меня злобу, когда не смел учиниться открытым врагом моим, потому что изведал уже храбрость мою в богатырских упражненіях, выдумал средство возпрепятствовать намеренію моему иным образом. Он безпрестанно внушал властолюбивому Батбаю завладеть частью Дакіи, находившеюся по сю сторону Дуная[21]21
  Нынешняя Молдавія и Валахія в древности составляла часть Дакіи, и населена была славянским народом, Ясы имянуемым.


[Закрыть], и представлял ему, что Даки завладели теми странами токмо насильственным правом оружія, а не по другой причине; и что Булгары, владея правым берегом моря Меотийскаго, имеют основательнейшее требованіе на оныя. Сколько властолюбивый Батбай во внутренности сердца своего ни одобрял таковыя внушенія, но не мог отважиться без причины начать войну с Декeвалом. Он предвидел, что таковой поступок навлечет ему других непріятелей; а особливо опасался он сильнаго славянскаго госу4аряГардорика, которой недопустит его распространять державу, к предосужденію собственной своей безопасности. Хищный Раслав изобрел к тому следующее коварство. Он требовал у Батбая публичнаго выслушанія, и представ в собраніе государственной Думы, говорил: Великомочный государ народа Булгарскаго! наследник престола Квадскаго прибегает к твоему защищенію. Уведомился я, что при Дворе твоем под скрытым имянем обитает Арпад, сын Дeкeвaла Государя Дакскаго, и на него требую я твоего правосудія. Когда мы на три года пред сим находились по случаю в области князя полянскаго, сей Арпад злодейским образом продал в неволю Бастарнам младшаго брата моего Оттокара, и учинив таковое злодейство, удалился. Я странствовал долгое время в безплодных поисках об моем брате, и не давая знать о таковом нещастіи престарелому моему родителю, из опасенія, чтоб весть таковая не пресекла дни его, и наконец прибыл ко двору твоему. Время переменило несколько черты лица моего непріятеля, и по тому до сего времяни не мог я узнать его прибывшаго в Брахимов. А ныне уведав заподлинно, прибегаю к твоему правосудію. Повели, государь, задержать его до тех пор, как он представит моего брата. – Батбай с удовольствіем выслушал прозьбу Раславову, и обещал ему, что я буду задержан. Он хотя видел несправедливость слов Раславовых, потому что брат онаго был еще младенец, неспособный находиться с ним в путешествіях: но от задержанія моего ожидал, что родитель мой начнет с ними войну, и тем подаст случай по законной причине производить в действо его намеренія. Я призван был в думу, и выслушал возложенную на меня клевету. Тщетно старался я доказать мою невинность, и представлять, что я не токмо за три года, но никогда в жизни не видывал ни Раслава, ни брата его. Батбай объявил меня военнопленным до тех пор, как представлю я брата Раславова, и приказал отдать меня под стражу. Он позволил мне послать с известіем о сем приключеніи к отцу моему. Не возможно описать радости, каковую возчувствовал от того Раслав, и огорченія, в которое приведены были возлюбленная моя Предслава и ея родительница. Первой считал, что сбыл с рук опаснейшаго непріятеля; ибо полагал, что неминуемое объявленіе от Декевала войны за оскорбленіе, учиненное его сыну, удалит меня от двора Булгарскаго, хотя бы я и освобожден был. Однако я удален был от тoго; любовь к Предславе удерживала меня в том месте, где она обитала; а любовь к моему отeчеству принуждала сносить великодушно оказанную мне обиду, дабы не запутать народ мой за личное мое оскорбленіе в опаснейшую войну. Между тем сколько ни сносен был плен мой (ибо я обитал в покоях Дворца Батбаева, и имел только за собою двух приставов), но не мог я сносить оной без досады. Я требовал чрез покровительство Асамры,чтоб позволено мне было по обычаю Булгарскому доказать невинность мою оружіем противу моего доносителя; но благосклонный к Раславу Батьай, отказал в том, объявляя, что законы его государства не относятся до иностранных. Однако стараніем супруги своей, убежден был отрешить от меня приставов; я клятвенно обязался, обитая на свободе при дворе его, до тех пор от онаго на отлучаться, пока брат Раславов будет сыскан. Непріятель мой не мог в сем случае превозмочь стараній Асамриных, и разумея, что я не пропущу случая отмстить ему моей обиды, весьма меня остерегался, и находил причины убегать со мною свидания.

Таковым образом провождал я целой год под названіем пленнаго при дворе Батбаевом. Сей Государь на редко понуждал меня, чтoб я дал знать моему отцу в моем приключеніи, под тем видом, что он стараніем своим возвратит из плена брата Раславова, и тем доставит мне свободу; но я всегда отваривался, представляя ему, что время докажет ему мою невинность, и принудит его к другим обо мне заключеніям; что между тем нахожу я за удовольствіе служить при Дворе его, и что наконец не хочу таковым известием огорчить престарелаго моего родителя, или понудить принять в ином виде сказанное им в прозьбе Раславовой правосудие.

По сей причине осталось пребываніе мое при дворе Булгарском не известно моему родителю. Между тем любовь моя с Предславою, не могла сокрыться и от Батбая. Супруга его старалась склонить его к заключенію сего союза; но он удален был от согласія, и не хотя огорчить совершенным отказом свою супругу, отговаривался тем, что непристойно ему выдать дочь свою за человека, обвиняемаго в постыдном преступленіи. Впрочем не отрекался подумать о сем, когда я оправдаюсь. Когда разнесся о сем старанія Асамурином и ответ на оный ея супруга слух при дворе, все Вельможи считали брак сей достоверным. Истинные рачители к славе отечества своего онаго желали; да и впрочем не было никого при дворе Батбаевом, который бы не хотел мне сего щастiя. Я отменно был любим всеми столько, как Раслав за гордость свою был у всех в ненависти. Молва таковая вонзила нож в сердце злонравнаго Раслава; он пременил любовь свою к Предславе во мщеніе; гордость его не могла снести предпочтенія, оказываемаго ею его сопернику. Он заключил, похитив ее, увезти в свое отeчество, и вместо супруги учинить своею наложницею. Случай нижеследующій благопріятствовал ему в сем предпріятіи. По наступленіи весны Батбай вздумал препроводить несколько времяни в Жукотине городе, находящемся верстах в пятидесяти от Бряхимова близ реки Атeла, на луговой стороне; Княгиня Асамра последовала с ним, и в удовольствіе ея принужден был и я ехать за нею, хотя мне весьма того и не хотелось по причине той, что возлюбленная моя Предслава за слабостію здоровья осталась в Бряхимове. Злой Раслав, почитая случай сей удобным к произведенію в действо своего намеренія, притворился больным; я не подозревал его умысла, и не заботился, оставляя неопаснаго соперника в одном месте с моею любовницею, но еще радовался, что презреніе ея к нему отмстит за его учиненную на меня клевету.

Мы препроводили около двух недель в Жукотине, забавляясь псовою охотою и рыбными ловлями, и наконец возвращаясь не в дальности от Бряхимова остановились в большом лесу; множество находящихся тут зверей понудило Батбая провести тот день в звероловсте. Когда все удалились в разныя стороны, я гнался за лосем, заскакал далеко в лес, и за произшедшим туманом потерял дорогу. Проезжая во все стороны, не мог я сыскать ни малой стежки, лес отчасу становился густее, и наступившая ночь принудила меня избрать ночлег под одним великим деревом. Утомленіе от вчерашних трудов было причиною, что я пробудился уже по возхожденіи солнца. Вставши, начал я опять искать выезду из густаго лесу; как вдруг послышал я издалека женской жалостной крик, которой отчасу ко мне приближался. —

Сей вечер кончился без особливых приключеній; Избору угодно было, чтоб сказывальщик оставил продолженіе сказки до следующаго вечера.

ВЕЧЕР IX.
Продолженіе Арпадовых приключеній.

Я остaновился в изумленіи (продолжал сын Дeкeвалов) и разсуждал, какая бы причина завела сію женщину в таковое дикое место. Но с приближеніем умножающійся крик принудил меня подумать, что оная терпит нападеніе от какова нибудь лютаго зверя: и для того поскакал я к тому месту, откуда крик происходил. Представьте себе мой ужас, когда я приближась, усмотрел скачущаго на лошади Раслава, и везущаго пред собою на седле мою возлюбленную Предславу! Княжна, увидев меня, усугубила вопль свой, и просила меня о избавленіи из рук ея похититя. Нещастной! вскричал я, обнажив мою саблю и схватив за повод его лошадь; что ты дерзнул предпріять? . . . Но это неудивительно для такого человека, которой может выдумать ложные доносы; из клеветника невеликой шаг до разбойника. Остав злодей! кричал я ему, остaвь твою невинную добычу, и готовься принять наказаніе как за сіе твое дерзновеніе, так и за мою обиду. Благопріятный случай подвергает тебя моему мщенію! – Раслав вместо ответа осыпал меня бранью, и старался освободить повод коня своего, чтоб не вступая со мною в сраженіе, удалиться с своею добычею; но усмотря невозможность, опустил княжну из рук своих, и схватился за оружіе. Между тем Предслава побежала в лес; я не имел времяни примечать, в которую сторону избрала она путь свой, и отчаянно напал на моего непріятeля. Сей подлодушный человек, не надеясь на свою отважность принужден был искaть своего спасенія в предательстве; он разрубил голову моей лошади, которая от того упала через голову, опровергнув и меня с собою, и сам не дожидаясь, пока я встану, обратился в бегство. По щастiю не пoтерпел я никакого вреда при сем паденіи; я вскочил и объят был таковою яростiю, что вышед из себя, бежал в след за моим злодеем, и тогда уже опомнился, когда оный удалился из виду. Тогда возвратился я к моей лошади, и к огорченію нашел оную мертву. Оставя оную, начал я бегать по окрестностям того лесу, искав Предславу. Я кликал ее, и приходил в утoмленіе по продолжительном и без успешном исканіи. Тогда представлялась мне опасность ея, что могла она вновь впасть в руки ея хищника, и сіе воображеніе возобновило мои силы. Усугубя крик мой, услышал я наконец отзыв ея голоса. Не можно описать, с каковою радостію прибежал я тогда к моей возлюбленной. Она уведомила меня, что находилась в то утро в поле со псовою охоою, быв побуждена к сей забаве пріятностію времяни и желаніем встретить своих возвращающихся родителей. Она признавалась мне, что я состaвлял не последнюю причину сего ея выезду. Но что во время гоньбы собак, когда она удалилась от последовавших за нею, увидела приближившагося к себе Раслава, которой, остановя коня ея, угрожал ей лишеніем жизни, естьли будет противиться, и приведши в ужас своим обнаженным оружіем, посадил к себе на седло, и скакал с нею до того местa, где самое Небо привело меня к ней на помощь. Выслушав сіе приключеніе, разсудил я, что не безопасно нам будет медлить в таком месте, где Раслав, без сомненія имея своих сообщников, может возвратиться и вновь напасть на нас. Я сообщил о том Предславе, и тем понудил ее, пренебрегая труд, следовать со мною пешком. По двучасном и весьма безпокойном для Предславы шествіи, нашли мы дорогу, и следуя оною, вскоре увидели начальника Батбаевых телохранителей, отправленнаго в погоню за похитителем со множеством Вельмож и воинов. Ибо в самое то время, когда Предслава была похищена, в столице нечаянным образом узнали о злом Раславовом намереніи. Один из его служитeлей, коему поручил он подговорить нескольких человек за великія деньги для сопутствованія с ним, был схвачен от тех, коих он подкупал, и приведен к верьховному Боярину. Пред оным открыл он, что Раславе намерен был похитив Предславу, увезти в свое отeчество вместо наложницы; и что хотел ожидать их в Чудском городе Пойване, находящемся за рекою Ателом, в нагорной стороне. Верьховный Боярин, выслушав сіе, послал кого мог вооружить вскоре для предохраненія Предславы от злоумышленнаго похищенія. Сіи посланные встретилис с своим государем в тот час, когда узнал он о случившемся нещастіи с его дочерью. Батбай отправил их в погоню, и обещал великое награжденіе тому, кто привезет к нему Раслава живаго, или его голову; однако посланные, встретясь с нами, не уповали достичь сего злодея, и все возвратились для охраненія своей Государыни. Мы прибыли в шатер, в котором ожидали следствія огорченные родители Предславины. Княгиня Асамра едва не лишилась чувств от радости, когда увидела дочь свою избавленную мною. Я осыпан был благодареніями от Батбая и его супруги. Благосклонность Булгарскаго Князя к неистовому Раславу обратилась в жестокую ненависть; он сожалел, что столько обманулся в человеке, имевшем полную его доверенность, и клялся Чернобогом отмстить на голове Раславовой причиненную им ему обиду. Он в тот же час признался в учиненной мне несправедливости, объявил меня свободным и извинялся предо мною. Легко узнать, что я удален был сетовать на родителя моей возлюбленной, и человека, от котораго зависело благополучіе моей жизни. С того часа Батбай начал обходиться со мною благосклоннее, и не находил препятствій в союзе со мною; по перемене обстоятельств он находил в мыслях своих новыя и лучшія выгоды от брака дочери своей со мною, нежели с Раславом. Асамра позволила мне открытым образом требовать у супруга своего руки их дочери, и под покровительством ея получил я от него согласіе. В каковом находился я тогда восхищеніи, могут предстaвить себе токмо сердца, занятыя подобною моей любовію! Брак мой с Предславою положен был на мере, и оставалось токмо истребовать к совершенію онаго согласія от моего родителя. В сем намереніи отправил я с грамотою в Дакію к отцу моему Сивола; а сам предавался востoргам в безпрестанном упоеніи моей страсти и свободном обхожденіи с моею возлюбленною Предславою.

Между тем, как ожидал я возвращенія Сиволова, с позволеніем на брак от моего родителя, и пристойным последствіем подарков князю Булгарскому и вельмож и воинства для препровожденія моего в отeчество: государственныя дела понулили Батбая отъехать в Астар город многонародный, великолепный и стоящій при устье реки Атела, коим впадает оная в Хвалынское море. Асамра последовала туда за ним, равно и я с моею возлюбленною. Веселое местоположеніе сего города и пріятность годоваго времяни, побуждали супругу Батбаеву выдумывать разныя забавы. Мы препровождали время в звероловстве, или в стреляніи из луков птиц, отъезжая на взморье; а иногда в рыбных ловлях. В некоторый пріятный день вздумали мы сделать прогулку водою в легких суднах. Сам Князь Булгарскій желал участвовать в оной, но приключившаяся ему головная боль удержала его, и при нем Княгиню Асамру. Однако они, не хотя лишить нас сего удовольствія, позволили Предславе, и мне с старшим сыном своим Буеславом (которому было только семнатцать лет, и которой имел ко мне великую дружбу) возпользоваться сею забавою. Мы сели в пріуготовленныя легкія суда, и со множеством обоего пола придворных пустились в запуски на гребле вниз по реке Атeлу; где на устье ея, разделяющемся на многіе рукава и на одном острове пріуготовлены были шатры для нашего прохлажденія и отдохновенія. Наконец пересели мы в легкія лодки, желая отличиться сами управленіем оных и силою в гребле. Я сел только самдруг с возлюбленною моею Предславою; Буeслав с некоторыми придворными; а прочіе разделились попарно. Все мы уговорились ехав в запуски же до устья морскаго, забавляться тaм стреляніем разных птиц.

Лодка, в которой я сидел с Предславою, удалилась от прочих более ста сажен; мы утешались таковым над прочими преимуществом, но вскоре удовольствіе наше обратилось в ужас: поднявшійся сильный ветр понес нас в море, и произведши великія волны, сокрыл из глаз наших и берега и наших спутников. Без особливаго промысла богов никак бы не избавились мы от потопленія в тaковом малом и неудобном волнению противляться судне. Мы находились между смерти и жизни весь тот день, и несколько часов ночи; нас носило почти безчувственных, и напоследок прибило в тростники, растущіе около одного острова. Я, забывая о собственном изнеможеніи, старался ободрять мою возлюбленную; представлял ей, что утихающая буря доставит нам удобность без затрудненія возвратиться к острову, на коем находились наши шатры. В самом деле пред разсветом буря утихла, и мы безпрепятственно выбравшись из простников, служивших нам убежищем, плыли по приметам к устью реки Атела; ибо берегов было не видно: так далеко отнесло нас бурею! Уже показались нам вдали зеленеющіеся островы, составляемые разделяющеюся при впаденіи в море сею рекою. Надежда наша умножилась; мы возсылали благодареніе к безсмертным за очевидное их к нам охраненіе; однако участь наша готовила нам может быт вечную разлуку. По двучасном плаваніи увидели мы бегущіе прямо к нам на всех ветрилах два легкіе корабля. Сначала считали мы оные купеческими, идущими из Персіи в Астар, и утешались тем, что можем, взошед на оные, безопасно возвратиться и укрепить пищею истощенныя наши силы. Но надежда, нам польстившая, тотчас превратилась в ужас: в приближеніи кораблей узнали мы, что оные были курдистанских морских разбойников, и к дополненію нашего ужасу, увидели на одном из оных в начальствующем Раслава, нашего злодея. Оный, увидевши меня с Предславою, закричал к начальнику другаго корабля, что я самой тот хищник девицы ему обрученной, которую увез от двора князя Булгарскаго. По словам его с обоих кораблей сскочило в лодки человек до сорока вооруженных, коим противиться в разсужденіи множества было бы совершенное безуміе. Нас взяли и представили пред Раслава. Радость злодея сего от таковой добычи была неописанна, Предслава лишилась чувств, взглянув на него; а я ожидал себе неминуемой смерти. Однако восхищенный находкою своею Раслав, позабыл о мщеніи; он отнес Предславу в свой корабельный покой, а меня подарил начальнику другаго карабля, сказав притом, что я особа знатная, за которую может он получить хорошій выкуп. Обрадовавшійся тем разбойник приказал Раслав отвалил на своем судне в другую сторону; а мой пленитель повез меня в Персію.

Не могу я изобразить вам тогдашняго горестнаго моего состоянія, в каковое приведен был я, оставив возлюбленную мою в руках злейшаго из смертных. Жизнь была тoгда для меня несноснейшим бремянем; и с радостію бы я оную окончил, но все средства были к тому пресечены. Тщетно побуждал я сих варваров учинить погоню за их товарищем, представляя им, что увезенная им девица есть дочь князя Булгарскаго, за возвращение которой в Астар получaт они великое награжденіе; они не верили словам моим. Провождая безполезныя стенанія, привезен был я в Персію. Разбойники содержали меня несколько месяцов во узах, побуждая, чтоб я писал к моим родственникам о присылке за меня выкупа; но как я не признавался им в настоящем моем роде, и отводил надежду их в получении за меня большаго выкупа: соскучили они содержать меня без пользы, и продали меня в Сузах торгующему невольниками Іудеянину за один серебряной талант. Новый мой господин почувствовал ко мне некоторую благосклонность, и удержал для собственных услуг, содержал меня милостиво, и не употреблял ни в какія низкія работы. Он из милости ко мне определил мое искупленіе только за сто фунтов серебра; но какая мне была надежда получить сіе число в стране удаленной? Тщетно искал я купцов торгующих в Дакію; там почти неизвестно было и имя моего отечества. Хотя я и писал ко Князю Булгарскому, уведомляя его об моем нещастіи, и об горестной участи его дочери, но чрез три года не получил никакого ответа. Печаль о моем злочастном положеніи, и о слезной судьбине возлюбленной моей Предславы, изнурили мое здоровье до того, что я ожидал смерти, как достовернаго исцеленія от моих бедствій. Однако молодость, время и привычка к воздуху страны той, возвратили мое здоровье.