Текст книги "Вечернія часы, или Древнія сказки славян древлянских"

Автор книги: Василий Левшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Вечернія часы, или Древнія сказки славян древлянских

Известие.

Вместо предисловия, которое как давно уже сочинителями изыскано, столь же необходимо для книги, как воротник к кафтану, вздумал я приложить сіе при моем изданіи. Заглавие сие назвал я известием по весьма важной причине: многие читaтели не жалуют предисловій, с спартанским равнодушіем пропускают оныя мимо, и тем лишают сочинителей ожиданія, для котораго они пишут предисловія; но Известіе возбуждает любопытство и приневоливает к прочтенію. Вот, читaтель мой! ты вошел уже со мною в разговор, и тем общее намереніе предисловія исполняется. Однакож да не раздражится твое терпеніе!

Я завел тебя в речь не для своей пользы: не намерен я одобривать тебе мое твореніе, изданіе, или как хочешь назови; вы разумеете меня, что я говорю о сей книге, коя теперь в руках ваших. Не намерен, повторю я, одобривать оную и возхвалять; ибо предисловіем заставить тебя оценить книгу не возможно: твой вкус, а не мой должен решить судьбу ея. Критикуйте, когда вам угодно мои мысли, мой слог, мои расположения; они затем и издаются в свет, чтоб слышать о погрешностях, а по тому впредь от оных исправляться. Но чтоб наговоря больше, нежели сам я чаял, не навлечь вашего неудовольствія, и многословием моим не принудить вас отказаться от любопытства, кончу намереніем сего известiя. Оное состоит в том, чтоб объяснить вам неминуемыя встречи при вашем чтеніи. Вы, дочитаетесь до таких стран и народов, кои хотя все почти состоят, или состояли в пределах нашего отечества, но ныне уже под другими названіями, или места их заняты обитателями и имянами новыми, а старые истребились в памяти, так что не всю и во времян никах отъискать можно; а особливо вам: вы начали читaть сказки для увеселенія, то кстaти ли вам тeперь рыться в библіотеках. И так ведайте, что Россія в древности не имела сего общаго названія; оная разделялась на многія страны, населена была разными народами, старожилами и пришельцами, кои друг друга изгоняли, или соединялись. Так Унны потеснили к северу Чудских народов, сих прогнали от части Русы, а последних покорили славяне, и составили наконец ту великую область, в коей мы обитаем. Пределы ея в некотoрых местах были еще обширнее нынешняго, на пример, к Востоку простирались оные за Дунай реку. Но чтоб издавая сказки, не издать Исторіи, удовольствуюсь небольшим исторіогеографическим объясненіем. Чудьи назывались в древности Мордва, или Мери, Чуваши, Черемисы и Карелы; обитали в велико-Россіи. Финны были то же, что и ныне Финны, Чухны, Эсты, и может быть Варяги и Лотари; обитали в Северной части Россіи. Висы, или Беловисы, жили около Бела озера, Кривичи в Смоленске, Дряговичи по Двине около Полоцка. Ятвяги около Буга реки. Ясы в Молдавіи и Валахіи. Даки в Седмиграціи и в части Булгаріи. Торки близ Крыму. Поляне в нынешней Польше, и там же Горяне. Сусолы в Курландіи. Бужане и Дулебы, соединившіеся после с Ятвягами, от реки Буга к Черному морю до Дуная. Печенеги и Половцы занимали места от Азова к Астрахани, и суть праoтцы нынешних Донских козаков, или может быть Казары, пришедшіе от Дуная. Болгары, в царстве Казанском до Астрахани. Вятчане при реках Вятке и несколько по Волге. Радимичи обитали на реке Песчаной близ Польши. Русы от старой Русы простерли завоевания свои во все страны; а по том соединились с славянами. Древляне[1]1
  Древляне были народ Славенорускій, обитали около, Ильменя озера. Известные городы их Коростан и Овруч; о прочих мало сведенія.


[Закрыть] жили около Ильменя, или Ирмера озера; но надобно думать, что были то не старожилы, а пришельцы славянскаго отродія, кои по занятіи собратіями своими славянами Новогородских пределов, подвинулись к Русам, и с оными соединились в един народ; ибо и Русы были славяне же.

Таковым-то нужным объясненіем желал я тебе, читaтель мой, услужить, и уповаю, что ты негодовать за сіе на меня не станешь.

Вступление

Из числа древних преданий, дошедших чрез пересказываніе до времен наших, известно, что великій Князь славянскій Вандал, пришед с своим храбрым народом в пределы нынешнія Россіи, покорил Руссов, победителей Чудских народов, за несколько веков тут уже поселившихся. Повествованія отдают славу премудрости сего государя, и говорят, что он умел соединять славян и Руссов во единый народ, имя победителя с сладчайшим названіем отца и друга человечества за корону с бремянем: что он оказал храбрость своих подданных под своим предводительством, и распространил пределы областей, страх, почтеніе и любовь к имяни славяноруссов в Север, Восток и Запад; но воевал по необходимости, чтоб оградить страны свои от нападающих; что потом не потeрял он ни одного часа, в который мог быть полезен своим подданным: возстановил законы, правосудіе, земледеліе и художества; открыл источники к богатствам чрез торговлю; объезжал свое государство, дабы все видеть, уразуметь и поправить; заслуги награждал, пороки наказывал, и таковым образом своему юному сыну Избору оставил наследіе цветущее, изобилующее и спокойное. Избор остался только пятнадцати лет, когда воспоследовала кончина славнаго его родителя. Славомiр, первый вельможа и друг отца его, возвел его на престол славян древлянских[2]2
  Славяны древлянскіе назвались от соединенія с древлянами старожильцами из покоренных ими народов, равно как и Славеноруссы от соединенія с Руссами; но вообще назывались все Славяноруссами, и вначале составляли подданных одной державы.


[Закрыть], и был ему наставником, Избор в последстве царствованія своего уподобился во всех добродетелях равным своему родителю; но сначала мало слушал советoв Славоміровых, как-то видимо отчасти в теченіи сих сказок; он мало рачил о правленіи, возлагая всю тягость онаго на Славoміра, и предавался забавам хотя в основанія невинным, но суетным. Псовая охота, игра в шашки, и слушаніе сказок были ему любезныя времяни препровожденія. Любимец его Уклон искал угождать его слабостям, и во многом перечил благонамеренным заботам престaрелаго Славомера; сей ласкатель узнав, что государь его жалует сказки, представил ему славных того времяни сказочников, Голована и Скалозуба, и сам иногда оныя разсказывал. Известно,что подражаніе больше сему свету бывает завсегда господствующею страстью и для живущих от онаго в oтдаленіи: таковым образом, в тогдашнее время сказки вошли у Древлян во всеобщее употребленіе. Некоторый богатый вельможа заплатил немалую сумму денег за то, чтоб иметь у себя собраніе сказок, кои разсказываемы были в вечерніе часы при дворе; один Древлянскій грамoтей списал оныя в одну книгу, которую я издаю в свет в угодность некотoрых читaтелей. Но каковым образом столько древняя рукопись могла сохраниться от начальства времени и дойтить до рук моих, прошу моих читaтелей не требовать на то объясненія; это составляет маленькую тайну, которую должен я сохранить.

I ЧАСТЬ.

ВЕЧЕР I.
Повесть о Княжиче Вадиме.

Буривой некога владел в сих странах, кои покорены оружіем вашего родителя великаго Князя Вандала; он был сильный Государь; часть Славян, Русь и Чудь принимали его законы, и область его занимала почти весь Север. Столицу свою имел он в Хомограде[3]3
  Хомоград на Сарматском языке значит трeтiй город; по известіям летописателей находился оный в 30 поприщах от стaраго Славянска, или Новагорода, при реке Мсте, где ныне село Броница.


[Закрыть], славным как по своему пространству, торговле и великолепію зданій, так и по святилищу, находившемуся на возвышенном холме, в котoрое для моленія не редко съезжались все северные Государи. Сокровища, собранныя его предками, и великіе получаемые им с Государства доходы, учинили имя его знаменито; а храбрость его народов, и его собственная, испытанная выдержанными со славою многими войнами, навлекла ужас на всех соседей, кои не смея более нападать на его земли, ни подавать причин к браням, принуждены были в молчаніи завидовать мирному и цветущему состоянію его государства.

Буривой имел трех сынов, Гардорика, Гунигарда, и Вадима, и оставляя времянную жизнь, завещал старшему из детей своих Гардорику воспитать младших братьев пристойно их происхожденію, и наконец уделить им из государства Гунигарду Беловесь с частью Мери[4]4
  Беловес, или Виса, назывались народы, обитавшіе около Белаозера; а Мери, или Мордва, занимали страны, где ныне Москва, Ярославль, и далее по обеим сторонам Волги реки.


[Закрыть], а Вадиму Дряговичи и Бужан[5]5
  Дряговичи жили по Двине от Полоцка; а Бужане по реке Бугу в соседстве Дулебов, у коих находилось славное Боговещалище, известное под имянем Золотой бабы.


[Закрыть]. Но по смерти его забыты и его завещанія. Гардерик, возшед на престол, сослал братьев своих в заточеніе, средняго в город Старую-Русь, а младшаго в Гарделин[6]6
  Гарделин есть Старая-Ладога; лежит при реке Волхове.


[Закрыть].

В сем городе нещастный Княжич возрос бы в совершенном невежестве, естьли бы Русим, военачальник Буривоев, определенный давно уже Воеводою в Гарделине, и помнящій одолженія к себе родителя Вадимова, не учинился ему вместо отца. Добродетельный сей старик отвратил несколько несправедливость царствующаго Государя; он, подвергая опасности собственную жизнь, сыскал ученаго и известных поведеній мужа из Варяг, учинил онаго пристaвом над заточеніем Вадима, и таковым образом доставил ему средство просветить разум и очистить сердце юнаго Княжича. Со всем тем Вадим достиг дватцатилетняго возраста, украшен был науками, умел действовать оружіем, и оказывал в себе великую душу; но не имел ни малаго следа к возшествію на престол назначеннаго ему родителем наследія. Русим хотя внутренне осуждал поступок своего государя, но никогда не помышлял поправлять оный возмущеніем; он удовольствовался только тем, что учинил Вадима способным быть государем, естьли небо то ему предназначило, а участь его, равно как и всего отечества, предостaвлял воле Провиденія. Он мыслил в сем случае как добрый подданный, коего должность не простирается далее любви к отечеству, покорности и верности к своему князю, и ни чуть недостигает до поправленія, определеннаго богами ; он думал, что боги возводят Государей и управляют теченіем их подвигов. Так думают и в добром государстве древлянском; а должно бы думать и вовсем свете. Но Урман, учитель Вадимов, больше других ведающій цену свойств его, скорбел сердцем, что оныя остaются вне действія, и что Дряговичи и Бужане может быть лишаются щастливых дней, кои бы доставил он им под своим владеніем. Он не редко представлял Вадиму о несправедливостях его брата, о праве участiя оставленнаго родителем их наследства, о средствах к достиженію на престол назначеннаго ему удела, и побуждал его бежать к каковому нибудь сильному из соседственных Государей с тем, чтoб просить защиты и помощи противу утесненій Гардориковых. Может быть Урман из любви и сожаленія к сему княжичу чинил сіи наставленія, или как человек высокомерный, ожидал возвышенія своего в случае благополучных последств его внушенія: но Вадим не предвидел надежды вырваться когда нибудь из своей темницы, которую хранили строжайшим образом. Разговоры Урмановы сделали его только безпокойнее противу прежняго; он получил понятіе о удовольствіях человека, обитающаго в обществе, о вкусе царствованія, и о путях, ведущих к славе. Однако он не имел инаго друга, кроме своего учителя и сему надлежало действовать к поправленію судьбы его. Урман не щадил ничего привлекать на сторону людей, могущих облегчить освобожденія Вадимово, и успел в том столько, что во время отлучки Русимовой в Хомоград, извел щастливо юнаго Князя из темницы, и тайным образом удалился с ним из областей Гардориковых.

Вадим чрезмерно желал при первом случае быть в старой Руси, где содержался брат его Гунигард, и стараться об освобожденіи онаго; но Урман представил ему опасности, от таковаго намеренія случиться могущія, и советовал ему шествовать в Дакію[7]7
  Дакія, нынешняя Седмиграція; а упоминаемый городе Брасов, ныне называется КронъШтад. Князь Дeкeвал жил в конце перваго столетія Христіанской Эры.


[Закрыть] ко двору князя Декевала, дабы удалясь от соседства земель, подвластных его брату, без опасенія можно было искать помощи к достиженію требованія его. Вадим всегда за свято почитал советы своего учителя, следовал его водительству, и не претерпя никаких опасностей в пути чрез страны Полянскую, Коcожскую и Ясскую[8]8
  Поляне обитали в Польше; Косоги и Ясы в Молдавіи и Валахіи.


[Закрыть], прибыл в столичный Дакскій город Брасов.

Дeкевaл принял его с отменною честію; ибо он не скрыл от него ни своей природы, ни своих нещастій. Слава Буривоева не загладилась еще в памяти во всем Востоке и Западе, и полезна была его сыну, хотя впрочем не нашел он желаемаго у Государя Седмиградскаго. Дeкевал был хотя довольно могущій владетель, и человек отличной храбрости, но близкое соседство Римлян принуждало онаго всегда бодрствовать в своем государстве, и содержать в готовности все свои войска; ибо Римляне имели в мыслях учинить Панoнію своею Провинціею, после чего и Дакіи надлежало ожидать таковагож жребія. Декелал обещал ему только убежище во дворце своем, и пристойное званію его содержаніе; он обнадеживал его, что когда он не может возвести его на назначенный ему родителем его престол, по крайней мере в силах удержать гоненія его брата, естьли бы захотел оный простирать их до Дакіи. Вадим в нещастных своих обстоятельствах принимал сіе одолженіе с благодарностію; но Урман, имеющій в голове мысль о своем возвышеніи, побуждал его шествовать к Римлянам, дабы испытaть у них щастiя в испрошеніи войск и помощи. Может бы Вадим по молодости своей послушался его, и не разсудил того, что введши в свое отечество народ, старающійся весь свет покорить своей державе, подвергнет оное равномерной опасности, каковая угрожала Дакіи; однако нечаянный случай удержал его при дворе Декевaловом, и остановил намеренія Умановы.

Декевал имел дочь чрезвычайной красоты, имянем Брячиславу, и единственную наследницу престола; ибо старшій ея брат Арпад считаем был за погибшаго. Посреди разных забав, учреждаемых в честь Вадиму, отправлялось и звероловство, при котором он увидел прекрасную Княжну. Когда все присутствующіе на ловле разделились в разныя стороны, Вадим погнался за выбежавшею серною; и как он от природы имел к звероловству склонность, но по образу жизни, в коей возрастал, не имел опытов, последуя склонности и жару молодости, погнался за зверем. Он заскакал далеко, и не остaновился бы, естьлиб не увидел в стороне свирепаго вепря, гонящагося с лютoстію за одною женщиною, я постигающаго почти коня, на коем оная опасалась от него. Вадим оставил свою добычу, и обратился к защищенію находящейся в опасности, он приспел в надлежащее время; ибо вепрь достиг, и своими страшными клыками опровергнув коня, готовился терзать всадницу. Храбрость его в мгновеніе ока решила судьбу находящейся в смертельном ужасе красавицы; он пронзил копіем зверя, и поверг мертва у ног ея. Он сскочил с коня, и старался привести в память обомлевшую девицу; ибо заключил то по ея одеянію и открытой голове, с которой паденіе свергнуло покрывало. Красота ея с перваго взгляду пронзила сердце Вадимово, и наполняла оное чувством, до толь ему неизвестным. Когда же узнал он, что избавил наследницу дакскаго престола, то и самое любочестіе его одобрило рождающуюся в нем страсть. Лестныя воображенія, коими питаются все смертные, а всего больше влюбленные, наполнили душу его пріятными мненіями; он ведал, что обыкновенія у Славян не всегда дозволяют девицам присутствовать при всенародных увеселеніях, и думал по тому, что Декевал с намереніем приказал дочери своей участвовать в звероловстве, дабы подать случай ему ее увидеть и влюбиться. Может быть и было то в самом деле, и последствіе покажет, что Государь Дакскій был об нем хороших мненій.

Чем далее восходим мы разсужденіями в древность, тем чаще находим нравы и безпорочнее чувствованія страстей, возбуждаемых природою; оная не была еще развращена: обманы, и притворство не вошли тогда в обыкновеніе. Любовники обоих полов открывали свои склонности при всяком способном случае; ибо мущины не умели изменять, а женщины были чистосердечны; уверяли и верили, и данное слово никогда не нарушалось. Вадим, следующій движеніям сердца своего, воспользовался первыми минутами; и когда Брячислава пришла в себя и освободилась от страха, говорил ей: "Прекрасная княжна! сколько щастливым считаю я себя, что боги привели меня в сіе место; они учинили меня избавителем той, которая с сего часа пребудет единственною обладательницею моего сердца." – Не спешите говорить так решитeльно, отвечала Княжна с пріятною улыбкою; может быть по довольном разсмoтреніи найдете вы меньше во мне дарованій, того достойных. – "Нет, Брячислава, подхватил Вадим, судьба, определившая мне с младенчества злополучный жребій, назначила мне прибежище ко двору родителя вашего, чтоб я вас увидел и познал, что есть еще на свете благополучіе и кроме короны, похищенной у меня моим братом. Ах! что может сравниться противу обладанія вами! Сколь мало буду я завидовать хищнику моего престола, естьли вы, прекрасная Брячислава, учините меня благополучнейшим из смертных; естьли вы признаетесь, что любовь моя вам не противна, и позволитe мне требовать руки вашей у вашего родителя.

Брячислава, видевшая его с самаго прибытя ко двору отца ея в сокрытое отверзтіе потайнаго покоя, пленилась им равномерно. Одолженіе, им оказанное, умножило склонность сію, и Вадим не имел затрудненія истребовать у ней признанія; она позволила ему просить ее себе в супружество, и дать клятвы ему о вечной верности, как скоро воля родителя ея одобрит их склонность. Восхищенный Вадим наполнился надеждою, цаловал ея руки и клялся любить ее одну только на свете, хотя бы родитель ея и отказал ему в союзе; наговорил еще множество безпорядочных, и больше спрасти, чем связи имеющих речей; не пропускал каждое слово прерывать лобзаніем рук ея; помог наконец взойтить ей на коня своего, и привел в разставленный на поле шатер Декалов, который уже начал безпокоиться об отсутствіи своей дочери.

Государь дакскій пришел в смятеніе, увидев дочь свою без ея надзиратeльниц и телохранителей сидящую на коне князя Славянскаго, провождаемую только им одним; но может быть смятеніе сіе было только покрышкою внутренняго удовольствія, которое должен был он иметь, естьли намерялся привязать к себе Вадима красотою своей дочери.

– Что с вами сделалось, дочь моя? спросил он с торопливостію. Брячислава уведомила его, что она, погнавшись за оленем, по быстроте коня своего вскоре удалилась от своих спутниц, и не прежде усмoтрела свою неосторожность, как оных потеряла из слуху; что гонимой собаками вепрь напал на нее, опроверг и умертвил ея лошадь, и что она была бы жертвою лютости сего зверя, естьлиб нечаянный случай не привел в то место Вадима, который храбростію своею, поразил его и избавил ее от неминуемой погибели. Декевал бросился с объятіями к Князю славянскому и благодарил его за сіе одолженіе, клялся заслужить оное вечным дружеством, и обратясь к дочери своей, выговаривал ей слегка за неосторожность.

Звероловство кончилось, и надлежало возвратиться в столицу. Вадим сколько ни подстрекаем был своею страстію, не счел однако за благопристойность открыться в оной пред родителем своей возлюбленной на поле. Какую безпокойную ночь провел бы он, естьлиб не было при нем Урмана! Но оставшись наедине, первое и последнее слово его относилось до Брячиславы. Хитрый старик находил таковое чувствованіе в юном Князе подкрепленія достойным; он предвидел, что союз сей весьма полезен его намереніям. Вадим нашел одобреніе любви своей и получил наставленіе, каковым образом открыться в тoм в последующее утро. Любовь есть лучшій учитель; Вадим предстал Дeкeвалу отменно красноречивым, и был выслушан снисходительно в своем требованіи. "За щастіе считаю я, ответствовал ему Государь Дакскій, что кровь моя соединится с кровію храбраго Буривоя! Но надлежит вам, любезный князь, необходимо подвергнуться некоторым условіям. Знаю я, что великая душа ваша с негодованіем сносит несправедливость вашего брата; знаю, что оная побуждает вас освободить законное наследіе родителя вашего от ига похититeлева. Вступающій в союз с вами Дeкевал должен бы обратить все силы свои к подкрепленію вашего права; но важныя причины его удерживают отказать в том до времяни, когда промысл богов приведет в лучшія обстоятельства его державу. Я стар уже; сын мой Арпад, отправившійся в путешествія, погиб, ибо восемь лет не имею об нем известія; а соседство властолюбивых Римлян ежедневно угрожаeт Дакіи тем же, что учинили они с Паноніею, и тaк, дражайшій мой Вадим, дочь моя будет вашею супругою на условіи, чтоб вы до времяни забыли о ваших требованіях на княженія Дряговичское и Бужанское, сочли Дакію вашим отечеством, и сняли с дряхлаго Дeкевала бремя защищенія оной от властолюбивых соседей. – А он кончил речь свою, устремил примечательные взоры на Князя Славенорусскаго, и ожидал, не произойдет ли в том каковаго с стороны его затрудненія. Но влюбленный Вадим считaл предложеніе сего рода за благосклонность, прикрытую дружественною издевкою. Он был Государь без государства; могущество брата его удаляло во всякое время надежду достигнуть ему в свое наследіе рукою вооруженною; а Дакія всегда могла заменить урон двух княжеств, оставленных ему родителем. Он повергся на колена пред Декевалом, и я клялся отeчественными богами, что свято сохранит предлагаемыя от него условія. Брак был положен на слове; определено совершить оный, как скоро исправится пріуготовленіями к тoржеству. Между тем Вадим имел уже свободное обращеніе с своею невестою, и страсть их взаимно возрастaла.

Древние Даки так богоговейны были в своем законе, что никаковое важное дело не предпринималось у них без воли богов. Находилось у них боговещалище при реке Мароше, в котором кумир Дажбога давал вопрошающим oтветы. Несколько ближних Бояр Декеваловых oтправлено было на сей конец туда, и верховный жрец по воле богов назначил брак Вадимов с Брячиславою в новомесячіе. Все готово было к торжествованію: все вельможи дакскіе, извещенные чрез нарочных гонцов, съехались ко двору, и стены города Брасова едва вмещали в себе множество народа, стекшагося видеть оное. Наконец настал нетерпеливо ожидаемый день: златорогая луна появилась на юго-западе, и свечера еще храм богини Лады украшен был цветами; а по всем улицам провозглашатeли объявляли народу о причине торжества. В ближней думе объявлена и записана была воля Декевалова, что Вадим князь славенoрусскій избран им в наследники престолу и супруги дочери его.

Уже багряновидная Зимцерла разпростерла розы свои на востоке; уже жрецы Светoвидовы в разныя музыкальныя орудія возприветствовав приход всемірнаго светила, текли увенчанны розовыми венками во храм Лады[9]9
  За безполезное почитаю объяснят о упоминаемых здесь Славянских божествах. Читавшим Рускія Сказки, также и Славянскія Сказки и древности, известно, что Лада была богиня любви; Светoвид бог дня, илиФеб; а Зимцерла Авгора, или богиня Зари.


[Закрыть]. Олтари курились, сто пар белых голубей, связанных алыми лентами, лежали пред оным, и верховный жрец, держащій в руке жертвенный нож, ожидал лишь прибытія своего государя с новобрачными. Вскоре появился Декeвал, ведущій оных за руки, в последованіи всех вельмож своих и телохранителей. Воспеты гимны, кровь непорочных животных проліялась в чашу, и огнь начал пожирать тела их. Прорицатель возвещал благополучный век сочетавающимся, тогда как Первосвященник, цепью, сплетенною из роз, связал Вадима и Брячиславу; они принесли уже клятвы о вечной верности, и торжество духовное приходило уже к окончанію, но вдруг издали простирается смутный шум народа; оный разступается и очищает путь ратному гонцу: сей приближается держащій в руках стрелу, и народ восклицает: война! война! – гонец сходит с коня своего, подходит с наклоненною главою к Дeкевалу, преломляет стрелу, и бросив к ногам княжіим, вещает – нещастный раб приходит возмутить тoржество твое, о Государь! Панонія покорена Римлянами, и когорты их приближаются к пределам Дакіи. Вскоре орлы их разпрострут крылья свои в пределах твоей державы, когда ты, о Государь! не отразишь силу мужеством. Дорган, военачальник твой, посылаeт меня с сим известием; он готов уже с ратiю, и присоединил к себе Сикулов[10]10
  Сикулами называлис Гуны, народ, обитавшій отчасти в Венгріи, или Древней Паноніи, и приводившій храбростію своею в трепет всю Европу.


[Закрыть], стекшихся к нему после пораженія из Паноніи.

Приключеніе таковое возмутило всеобщее веселіе; торжество остaновилось, и самая страсть Вадимова принуждена была уступить воскипенію геройскаго сердца. Он лобзает руку своей возлюбленной, объемлеть ее как бы прощаясь, слагает с себя цепь брачную, приступает к олтарю, и взяв с онаго горящую головню, вздымает кверьху и всенародно произносит следующую клятву: "свидетельствуюсь безсмертными покровителями Дакіи и всего славянскаго отродія, клянусь престолом Декеваловым и сердцем возлюбленной моей Брячиславы, что брачный одр до тех пор будет удален от вернаго Вадима, поколь рука его принудит Римлян отрещись от хищническаго намеренія их на Дакію!"

Верховный жрец принял из рук его клятвенную головню сію, и отослал на неугасаемый олтарь Зничев. На вече храма Чернобогова возтрубили в бранный рог; звук онаго повторен во всех частях столицы, и чрез скорых гонцов разпространен во всех четырех странах государства. Брачный зал обращен в собранія воинской думы, и Декевал с Вадимом и боярами своими прибыл в оный прямо из храма Ладина. Совещали послать к Римлянам Посла для опознанія истиннаго их намеренія. Осторожные, из престарелых вельмож и сам Декевал были того мненія, чтоб не начинать войны, пока объявят оную сами Римляне; ибо по одному виду собирающагося при границах войска их не можно было заключать о нападеніи их на Дакію. Однако Вадим, поджигаемый своею страстію, и убеждаемый поспешно изреченною своею клятвою, которая удаляла его от обладанія дражайшею супругою, был противнаго мненія. "Светлейшій Декeвал! (говорил он) хотя я и неискусен еще по молодости моей в таковых обстоятельствах, для коих собран совет сей; но мню, что в бранных произшествіях всякое замедленіе доставляeт выгоду врагам нашим. Всегда полезнее вести войну наступательную, нежели допустить непріятельскій пламень в недра своего отечества. И чего можем ожидать мы от Римлян? Народ, желающій покорить весь свет под иго свое, упустит ли присоединить Дакію к Паноніи? Сикулы не единоплеменники ли наши, коих владеніе учинили уже они своею Провинціею, и всенародное право не повелевает ли нам отмстить за оных? Должно возпользоваться времянем: силы Римлян разделены ныне; они еще не отдохнули от тяжкой войны в Палестине. Удобно преодолеем мы войско их, находящееся в Паноніи. Должно явить им действіе сильной руки славянской, и чрез то пресечь охоту к нападенію на народ непобедимый. Возстановим Сикулов в их стяжаніи, и чрез то учиним их благодарными себе союзниками. Ты, о Декевал! по воле богов, заступил место моего родителя; а я обязан, яко сын, понести бремя трудов воинских. Повели воспріять мне оружіе и обратить оное на Римлян. Сердце мое горит нетерпеніем явить тебе опыт моего усердія; а сія рука всеконечно уверит тебя, что я милостей твоих достoин". Вид, с каковым произнес Вадим речь свою, ободрил души всех военачальников; все похваляли намереніе Вадимово, и потрясая своим оружіем, явили, что держутся они его мненія. Декевал решил то своим согласіем; он возложил на него свою мантію, и припоясав Княжеским мечем, объявил его верховным Начальником войск своих. Назначено сборное место, и рать выступила в поход.

Между тем сердце Вадимово, возпламененное желаніем славы, не могло преодолеть нежнейших чувствованій. Разлука с Брячиславою была для него несносна; но с другой стороны находил он сію неминуемою к сохраненію изреченной им клятвы. По долгих сетованіях, по тысячекратных подтвержденіях клятв о вечной верности, и с пролитіем многих слез, разлучился он с нею. Возсел на браннаго коня, и последуемый Урманом, отправился к войску. Нашел он всю рaть готовую к его повеленіям. Поступки Римлян оправдали его доводы; ибо открылось враждебное предпріятіе их на Дакію построеніем великаго и удивленія досттойнаго каменнаго мосту чрез Дунай близ Никополя. Могло то служить за явное объявленіе войны. Вадим не медлив вступил в Панонію, и всюду разпростер ужас своего оружія. Части войск Римских всюду были побиваемы; Гуны собирались и занимали прежнія свои жилища, и оставалось решиться участи всей Паноніи от главнаго сраженія; ибо силы Римлян собрались при Кашаве, главном городе в верьхней стране государства сего. Вадим, произведенный природою для безсмертной славы, и достойною отраслію своих предков, повел рать свою прямо к ополченію Римскому и принудил оное к решительному сраженію. Тогда римляне впервые возчувствовали непреодолимую твердость храбрости Славянской: все войско их было на голову побито. Панонія очищена, Сикулы возстановлены в своем владеніи, и заключен с ними оборонительный союз. Вадим возвращался увенчан славою, и готовился вступить торжественно в Брасов; уже разпоряжен был Урманом вход сей, и как вести военопленных и нести пріобретенные профеи; сердце Вадимово препетало во ожиданіи радостей, когда уже ничто не удерживало его от обладанія возлюбленною Брячиславою. Торжество начинается, все стены и улицы столичнаго города покрыты были народом, и посреди восклицаній онаго Вадим приближается ко дворцу, он видит идущаго в стретеніе свое Декевала, со всем множеством вельмож Дакских; но не зрит одной Брячиславы. Неизвестный ужас объемлет его душу: он приближается к отцу своей возлюбленной, сходит с коня и вручает ему меч убитаго им Римскаго Полководца; но взоры его вопрошают, для чего не видят они Брячиславы. Сам Дeкевал посреди объятій и радостных слез, казалось, что вопрошал его о том же с своей стороны. Нетерпеливость пресекает взаимное их молчаніе, и оба они вдруг вопрошают; где дочь моя? где возлюбленная Брячислава? Вопросы сіи приводят к объясненію, и оба они с трепетом познают, что Брячислава, не преодолевши желанія увидеть возлюбленнаго своего увенчаннаго лаврами, переодевшись в мужское платье, оставила тайно дворец родителя своего, и отъехала в Панонію. Дeкевaл ведал о том из оставленнаго ею письма; но не знал еще, что она в войске не явилась. Не возможно описат ужаса и горести, объявших тогда Вадима: он считaл ее погибшею, или, что лучшим полагать было должно, доставшеюся в добычь Римлянам, когда когорты их проходили из за Дуная в соединеніе к главной арміи. Тысяча отборных дворян разослана была в тот же день в разныя стороны для наведаній; но медленность их неприносила отрады, страждущему Вадимову сердцу. Он клялся не возвращаться в Дакию, пока не сыщет свою возлюбленную.Тщетно убеждал его от таковаго предпріятія Декeвал; могло ли что удержать его? Он оставил Брасов, и в нем вернаго своего Урмана, для вспомоществованія мудрыми своими советами престарелому и огорченному Дакскому Монарху; а сам взяв с собою только двух верных оруженосцов, отправился искать особу, в коей заключалось все благополучіе жизни его. Хотя оставлял он новое отечество свое, запутанное в кровавую войну с сильным народом; но уповал, что совершенное пораженіе всех войск его, в сей стране находящихся , не скоро приведeт в забвеніе таковую рану, и либо побудит к миру, или надолго отведет возобновленіе войны. Надежда ободряла его мысли, что между тем будет он щастлив в своем поиске, и с спокойнейшим сердцем успеет возвратиться к защищенію отечества возлюбленной. Однако он обманулся в том; участь предопределяла его ко многим злоключеніям, а Дакіи конечную погибель от сильнаго непріятеля.

Тщетно странствующій Вадим объехал всю Панонію, область Яссов, Полян, Финнов, Сусолов и Порусов; нигде не нашел он ни малейшаго следа, который привел бы его на путь к желаемому предмету. Оплакивая жестокость судьбы своей, сел он в Порусіи на Варяжской корабль, плывущій к брегам Италійским, и вознамерился под скрытым имянем искать свою Брячиславу в недрах самаго Рима. —