Текст книги "Вечернія часы, или Древнія сказки славян древлянских"

Автор книги: Василий Левшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

ВЕЧЕР XVII.
Продолженіе Вадимовых приключеній.

Но, государь мой! сказал Вадим, выслушав повесть Семірову, извините мое любопытство; мне кажется, что в приключениях ваших скрыли некотoрое обстоятельство, о коем догадываюсь я по словам вашим, с которыми вы меня встретили. Кто был враг ваш, за исполнителя повеленій коего сочли вы меня с моим товарищем? – Так! отвечал Семір; я забыл вам сказать, что еще до отъезду моего из Козар узнал я, что злодей мой Худояр, полагая меня препоною щастія своего в любви к Обрской княжне, разослал во все страны убийц, полагая великое награжденіе за мою голову; что принудило меня быть на всякой раз осторожным и счесть вас за моих непріятелей.

Как путь их лежал в одну страну, уговорились они шествовать вместе; они поклялись богатырским словом помогать друг другу во всех нещастіях, и продолжали дорогу к пределам Славянорусским. Вы еще не столько нещастливы, как я, говорил Вадим Семіру; вы имеете вместо отца себе Короля Козарскаго, которой снабдевает вас помощію. Любовница ваша, невзирая на ваши подозренія, еще предпочитает вас вашему совместнику; ибо требует, от вас себе защищенія; и наконец непріятель ваш ничто иное, как разбойник, за которым мщеніе небес всюду следует, и всеконечно облегчит заботы ваши о его наказаніи: но я нахожусь совсем в противных обстоятельствах. Брат мой, котораго бы я должен почитaть вместо родителя, без всякаго моего преступленія, и токмо из единаго властолюбія, лишает меня законнаго наследія, и принуждает спасать жизнь мою бегством. Декевал, дающій мне убежище в своем государстве, погубляет оное обще с своею жизнію; дочь его, обручница моя, погибает при разрушеніи Геркуланы, и сей горестный случай лишаeт меня навек чаемой в жизни моей отрады. Осталось мне единое утешеніе в дружестве Арпада, брата моей возлюбленной; и тот не токмо по несправедливому подозренію учиняется непримиримым врагом моим, зовет меня на смертный поединок, но и зовет еще в столицу гонителя моего, чтоб я наверное погиб или от него, или от рук брата моего. Но чтобы боги мне ни предопределяли, я следую в Хомоград. Сказав сіе Вадим, воздохнул. Семір и Бурновей старались утешать его, представляя, что боги, всегда покровительствующіе невинным, охранят его во всех опасностях. Лета ваши, говорил Бурновей, уже переменили черты лица вашего, и учинили оное незнакомым; однако не худо бы, продолжал он, для предосторожности переменить вам свое имя. Они советовали еще о сем, и заключили, чтоб Вадиму назваться Мечиславом, богатырем из страны Козарской.

Наши путешественники достигли Винеты города варяжскаго, в коем остановились на несколько времяни для сделанія искусными тутошними художниками новых щитов себе. Когда оные поспели, и по снабденіи себя добрыми конями, чрез несколько дней вступили они в области Гардориковы.Семір сколько ни имел причин поспешать к главному Славянскому войску, ополчившемуся противу бунтовщиков близь Оки реки: но не хотел разлучиться с Вадимом, коего честь призывала в Хомоград. Узнав о том княжич слявянскій, сказал ему: сколько ни обязывает меня честь явиться по вызову Арпадому, но это касается лично только до самаго меня; но когда угнетаемое бунтовщиками отeчество страждет, тогда все личныя права гражданина молчать должны. Я желаю прежде показать мои услуги отeчеству, и освободя оное от опасности, могу помышлять о исполненіи требованія Арпадова. Поедем любезный Семір, куда тебя призывает любовь, а меня должность и добродетель. И тaк прибыли они к Славянскому ополченію, явились разъездным стражам, объявили о себе, что они желают вступить в службу славянскаго Князя, и были представлены пред военачальника его Русима.

Воевода сей принял их со всякою учтивостію, заключив по виду их, что они не могут быть люди простаго роду. Он спрашивал их, откуда они, и какого состоянія; в чем однако они с благопристойностію от него отговорились. Довольно того, почтенный Русим, сказал ему Вадим, что мы странствующіе богатыри, привлеченные усердіем к справедливой стороне вашего Государя. Мы требуем, чтоб вы позволили нам под вашими знаменами оказать наши услуги противу врагов вашего отeчества. – Я очень рад, сказал Русим, довольный ответом Вадимовым, что судьба привела вас на справедливую сторону, а не к Государственному вору Худояру, кoтoраго войско составляют одни токмо разбойники и злодеи. Я оставляю на волю вам, почтенные богатыри, продолжал он, вступить ли в действительную нашу службу, или остаться только до окончанія войны. – Мы ищем здесь одну особу, сказал Бурновей; естьли мы не найдем oную, останемся конечно, пока боги накажут врагов вашего отечества; но когда оная явится, просим почтеннаго Русима позволить нам оставить тогда нашу службу. Русим согласен был на оное, и не похотел далее безпокоить их из любопытства своими вопросами. В продолженіи разговоров вошли в шатер Полководца Славянскаго многія чиновныя особы, между которыми случился некоторый дворянин, бывшій в Обрах с Посланником Славянским; оный узнал Семіра, и донес Русиму подозреніе свое на него в следующем. В бытность мою в Обрах видел я сего богатыря при Дворе Обрскаго Кагана, находившагося в великой дружбе с Княжною Ареною; а как обры явились открытыми нам врагами, и посылают в помощь к бунтовщику Худояру войско: имею я причину подозревать, что не сам ли сей богатырь предводитель тех войск, которой пришел может быть для разведанія о сотояніи сил наших. – Сколь ни ложен был отчасти донос сей, но привел Семира в великое затрудненіе тем, что надлежало ему открыть было многое при своем оправданіи, что бы он сокрыть хотел. Почтенный Русим! сказал он; я не запираюсь, что доноситель мой видел меня при дворе Кагановом; но он умалчивает, что я непримиримый враг бунтовщику Худояру, с которым имел там поединок и ранил его. Великодушіе ваше уволит меня от объясненія причин,за кои я с Худояром сражался; но я клянусь вам богами, что прибыл под знамена славянорусскія с тем,чтоб искать лишить жизни моею рукою сего непримиримаго моего злодея. Я открываюсь при том, что я родом не обрянин, но воспитанник козарскаго короля Абрадата, которой снисходя на мои прозьбы, и по братской любви к славянорусскому Князю намерен был под предводительством моим послать помощное к вам войско. Некоторыя нещастныя обстоятельства отвели меня между тем в другую сторону; однако уверен я, что означенное войско прибудет под предводительством Ноана, хотя родом Обрянина, но злейшаго Худояру непріятеля. – Последнія Семіровыя слова некоторым образом утверждали истинну подозренія. Русим принужден был объявить ему, что по военным законам должен взять его под стражу до тех пор, как следствія оправдают слова его. Семір принужден был покориться необходимости, и сняв с себя саблю, подал оную славянорусскому Полководцу. Вадим и Бурновей, как вместе с Семіром прибывшіе, тaкже не освобождались от подозренія; но по клятвенному уверенію Семірову, что они съехались с ним на дороге шествующіе в службу Гардорикову, хотя освобождены от стражи, но получили повеленіе снять с себя только одни латы.

Между тем как войска бунтовщиков приближились и готовились к главному сраженію, Нoан привел от Короля Козарскаго обещанную Семіру помощь, состоящую в дватцати тысячах конницы. Он остановил Козаров вдесяти верстах от главнаго Славянскаго ополченія, и явясь пред Русима в предшествіи оруженосца, несущаго копіе, обвязанное белым платом в знак миролюбія, подтвердил объявленное Семіром. Славянскій полководец благодарил с стороны своего Государя за доброжелательство Короля козарскаго, и просил Ноана остановиться на том месте, в ожиданіи ответа от своего князя, коему должен доложить о присланной помощи. Сколь ни дружественны, сказал он ему, разположенія Короля Козарскаго; но без тoчнаго позволенія от моего Государя не осмелюсь я принять сей помощи. Славяноруссы во все времена не требовали оной никогда от кого либо, и одни в силах управляться с своими непріятелями. – Русим принужден был взять сію предосторожность в разсужденіи прежняго подозренія, а особливо, что поиманные непріятельскіе языки объявили, что в тот же день прибыла к Худояру помощь от Обрскаго Кагана. Впрочем Ноан угощен был с честію, причем имел случай узнать о содержаніи Семіровом под стражею. Он просил позволенія с ним видеться; в чем Русим не мог отказать ему. Семір обрадовался, увидев своего вернаго Ноана, и узнав, что он привел обещанную помощь, спрашивал у него, не имеет ли какого известія об его возлюбленной Арене. Нет, отвечал Ноан, кроме того, что имел случай на дороге поимать некотораго Печенега стороны Худояровой, узнал от онаго, что Арена, послана быв от родителя своего к бунтовщику с помощным войском, на пути оное оставила, и не известно, куда скрылась; и что войско Обрское пришло без нее к Xудояру. Ведомость сія приключила несказанную радость Семіру; он тем уверен был, что любезная его ненавидит его подлаго совместника.

Между тем Русим, созвав воевод на совет, заключил, что не благопристойно ему будет далее содержать Семіра под стражею; он призвав его, возвратил ему его оружіе, и позволял отъехать к Козарскому войску. Хотя я, примолвил он, и немогу принять вашей помощи без воли моего Государя, как уже сказывал; но оставляю на ваше разсужденіе, возвратиться ли в ваше отeчество, или дожидаясь указу от моего Князя, пребывать с козарами в недействіи. – Это для меня несноснее всего, отвечал Семір; я не затем пріехал сюда, чтoб быть свидетелем военных действій. Я ищу смерти Худояровой; и для того прошу позволенія остаться мне под стражею до времяни, когда я могу вызвать его на поединок, или получу позволеніе воевать на него с Козарами под вашим начальством. Ревностный вид, с коим он произнес слова сія, уверили Русима, что нет ему причины опасаться с стороны его измены; он oтпустил Ноана в стан Козарский на прежних условиях, Семіру позволил остаться при себе, и возвратил Вадиму с Бурновеем их латы.

В тот же самой день войска бунтовщиков разбили свой стан в виду славянскаго ополченія. Делали с обеих сторон пріуготповленія к решительному сраженію, и богатыри начали появляться для вызову на поединки. Семір просил Русила, чтоб вызван был с ним на единоборство сам Худояр; будьте уверены, что единое мое имя принудит его к тому, как скоро он об том услышит. Русим согласен был удовлетворить его требованію; но в самое то время приведен был непріятельской провозвестник, вызывающій на поединок славянских богатырей противу воеводы обрскаго, приведшаго помощь к Худояру. Вадим и Бурновей просили сей чести для себя, но Семір убедил их оставить оную ему; ибо победив сего воеводу, уповал он получить от него верное известtе об своей возлюбленной Арене. Он тoтчас вооружился, и сев на коня своего поскакал на средину поля, разделяющаго оба войска. Полководец Славянскій, в провожденіи Вадима и Бурновeя, с пристойным числом телохранителей выдвинулся от войск для смотренія сего сраженія. Обрской Воевода старался с своей стороны встретить противника своего не допуская выиграть место. Они напустили друг на друга с крайнею жестокостію, но с перваго удару на копьях Семір опровержен был и с конем своим на землю; однако он вскоча, обнажил свой меч, и обвиняя слабость коня своего призывал Обрянина к пешему бою. Сей не хотел ему и в том уступить, сскочил с коня своего, и начал с ним сраженіе. Они изрубили в куски щиты свои; Семір получил несколько ран, но не мог ни одной нанести своему противнику; оный наступал на него с таковою жестокостію, что выбил у него меч и повалил к ногам своим. Обрянин считал уже победу свою решенною, но Семір приведенный в отчаяніе бросился с земли, и безоружный напав на него, вырвал из руки его саблю. Они из поединка начали борьбу, и упав оба валялись по земле, стараясь выиграть друг у друга; но как силы их были равны, то они выбившись из сил, принуждены остaвить сраженіе и взяли отдохновеніе. Во время сего безпорядочнаго бою личник шелома у Обрянина опал, и представил в нем Семіру лице возлюбленной его Арены. Боги! вскричал он, кого я вижу! ах, возлюбленная Арена! для чего допустили вы, чтоб нещастная рука моя могла на вас вооружиться? Говоря сіе, опускал он личник шелома своего. Арена, узнав его, ужаснулась, бросилась к нему, и упав на грудь его, начала цаловать: любезнейшій Семір! говорила она; я проклинаю день, в который по неведенію пролила я кровь лучшаго моего друга; вставай, мой дражавшій, и будь уверен, что я мерзскаго бунтовщика Худояра ненавижу; в доказательство сего поедем на сторону славянорусскаго князя. – Слова ея были полезнее всякаго балсаму для ран Семіровых; он при всей слабости своей от изтекшей многой крови сел на лошадь и поехал с Ареною к славянскому Полководцу. Смотрители удивлялись тaковой неожидаемой перемене, как два злейшіе непріятеля в один час могли обратиться в вернейших друзей. Арена, которую считали за обрскаго полководца, приближась к Русиму, сказала: я прислан был от моего Кагана с помощным войском к Худояру; но совесть не допускает меня быть помощником бунтовщику противу законнаго его Государя: и для того я, оставляя его с приведенными мною Обрами, пристаю сам к справедливой стороне. – Она еще не докончала слов своих, как Худояр с oтборными людьми своими учинил нападеніе на левое крыло славянорусскаго воинства. Русим в последованіи Вадима и Бурновея, бросились туда для сделанія разпорядков. Между тем Семір провожден был от Арены до шатра, где перевязали его раны; она оставив его для успокоенія, усмотрела приближающагося к ней Ноана. Обрадовавшись сей нечаянной встрече, схватила она его за руку: ах, любезной Ноан! сказала она, как обрадована я, что нашла тебя здесь! Но не продолжая объясненій, каким образом мы туть находимся, оставим сіе нещастное место, и удалимся, куда поведет нас щастіе. Они сели на коней, поскакали и удалились.

Русим между тем с последовавшими за ним успел привести в порядок левое крыло войск еще до начатія сраженія. Бунтовщик скакал пред своим войском отделясь. Вадим усмотрев, что он вызывает единоборца, с позволенія полководцева поскакал на него. Худояр надеясь на свою силу и храбрость, дал знак своим войскам остановиться, и поскакал на встречу Вадиму. Сей бунтовщик был безобразен лицем, велик телом, и злость сверкала в диких глазах его: вид его не устрашил Вадима, горящаго ревностію к своему отечеству; он приближась, спрашивал у него, с кем имеет честь вступить в единоборство. Славшейшему Худояру, требователю славянорусскаго престола, приносишь ты в сей час голову свою в воздаяніе твоей дерзости! отвечал он гордо, и напал на него с лютостію. Слова его раздражили Вадима; он вместо ответу устремился на него с таковою яростію, что дал ему множество ран, а особливо по шее, прежде, нежели успел он защититься. Подлый сей злодей, видя погибель свою неизбежною, обратился в бегство, крича к своим, чтоб его не выдали. Тогда началось сраженіе. Вадим, оставя бегущаго подлеца, устремлялся всюду, где была опасность: присутствіе его и Бурновеево разносили смерть и ужас. Выступившіе бунтовщики прогнаны были в свой стан, оставив множество мертвых; и конечно бы в сей день победа учинилась решительною, естьли бы возставшій вихрь и сильной дождь с громом не остановил сраженія. Русим сам был свидетелем, что победа сего дня зависела от храбрости Вадима и Бурновея; он собрав всех Воевод, принес пред ними благодарность сим чужестранцам, и готовясь наутрее напасть на бунтовщиков, вручил Вадиму и Бурновею два отряда легкой конницы в подначальство. Русим, примечающій с особливым вниманіем черты Вадимовы, может быть находил в них нечто знакомое, и наводил тем великое ему безпокойство; ибо полководец сей был самой тот Русим, коего благосклонности Вадим получил в Гарделине учителем своим Урмана. С самаго прибытія своего в славянорусское ополченіе, опасался он быть от него познан; хотя впрочем великодушіе сего престарелаго полководца избавляло его от всякаго предательства. Побеr Вадимов из Гарделина, не причтен был от Гардорика в вину Русиму; и он пользуясь милостьми своего государя, получил главное начальство над войсками противу Худояра.

Вадим, принесши благодарность свою Русиму, удалился с своим другом для посещенія болящаго от ран Семірa. Оный чрезмерно безпокоился об отсутствіи Арены, опасаясь, чтоб не попалась оная в плен к Худояру, и от того, что не мог отмстить сему злодею своему. Вадим хотя знал о том, что она удалилась с Ноаном, и не заключал из того полезнаго для страсти Семіровой; но, не хотел таковым известіем огорчить еще более сего нещастнаго любовника. Он начал было ему разсказывать о сраженіи своем с Худояром, желая тем его утешить; но был позван к Русиму обще с Бурновеем для участвованія в военном совете о разположеніи к завтрешнему на бунтовщиков нападенію. Они простились с Семіром, как бы чувствуя, что судьба готовит им долгую разлуку. Вадим хотя отговаривался своею молодостію, подавать советы искусившимся в ратных подвигах военачальникам: но между тем замечанія его приводили всех в удивленіе, и подозренія Русимовы умножались, однако великодушный сей старик скрывал свои догадки, и отдав повеленія, разпустил Совет.

Между тем, как все готoвились к наступающему сраженію, Вадим с Бурновеем размышлял об опасности, коей подвергается он, находясь в присутствіи человека довольно ему знакомаго. Удаленіе от славянских войск представлялось им необходимым в сем случае, естьлиб честь не обязывала Вадима искать Арпада, и удовлетворить вызову его на смертный поединок. Он не сомневался, чтоб столь храброй воин, каков был князь дакскій, провождал в праздности время свое в Хомограде, ожидая его тогда, как слава призывала его оказать мужество свое в произходящей войне. Бурновей разсуждал, что Арпаду надлежало бы находиться при войске славянорусскаго Князя; потому что не лезя ему заключить, чтоб Вадим пристaл к той стороне, где предстоит ему опасность быть познану и захвачену. Но как его тут они не нашли, заключили, хотя с негодованіем, что надлежит ему находиться на стороне бунтовщиков, и ожидали, не найдут ли они случая увидеть его в завтрашнем сраженіи.

По возхожденіи солнца рат Славянорусская выступила и построилась к нападенію. Вадим и Бурновей находились тогда близ Русима для принятія дальнейших повеленій, как трубачь из непріятельскаго войска принес письмо к военачальнику. Русим, читая оное про себя, в лице переменился, и отдав Вадиму, сказал: предложеніе Худоярово навлекает мне великое затрудненіе; но честь моего отечества требует, чтоб я согласился на его требованіе. Нашлись там два богатыря, желающіе отмстить вчерашнюю неудачу обрскаго приводца, и выбор упадает на вас с Бурновеем. Уверен я, что вы не пропустите сего случая к умноженію вашей славы. – Вадим приняв письмо и читая оное, должен был собрать все силы, дабы не явить своего смятенія по следующему онаго содержанію:

Худояр Русиму!

"Вчерашнее слабое защищеніе Обрскаго приводца не доказывает, чтоб не было в войсках моих богатырей храбрых; прибыли ко мне двое таковых, кои желают доказать, что они не подобны Обрянину, и вызывают на поединок двух богатырей твоих, Вадима, называющагося Мечеславом, и Бурновeя, коих видели и узнали в прошедшем сраженіи."

Чтобы ни думали бoraтыри сіи, сказал он, прочитав письмо, Русиму; но Мечеслав и Бурновей преданы пользам твоего отeчества и пріемлют сей вызов. Он положил письмо в карман, и не дожидаясь ответу на слова свои, поскакал с Бурновеем на поле, разделяющее оба войска, сказав трубачу, чтоб он поспешил уведомить вызывaтелей; что они их ожидают.

Противники Вадима и Бурновея вскоре появились. Славянскій Князь избрал себе тoго, у коего на щите изображена была бродящая в пустыне овечка, от которой пастух прочь бежит, с надписью: Опыт Славянской верности. Надпись сія уверила Вадима, что был то Арпад; он не вступая с ним в бой, называл его сим имянем, и требовал от него в тoм признанія. Ты ошибаешься, отвечал незнакомой; но я не для разговоров сюда пріехал: один из нас должен лишиться жизни на месте сем. После сего начали они жестoкое сраженіе. Вадим не имел еще никаких выгод над своим противником, но Бурновей при первом съезде сбил с коня своего непріятeля ; и хотя имел случай пешаго удобно лишить жизни, однако сшел сам с коня, и продолжая равный бой, обезоружил онаго, и повергши к ногам своим, ожидал, что учинит Вадим с своим противником. Между тем Вадим и его спорник ударились на копьях столь жестоко, что оныя переломились и лошади под ними упали. Они сскочили, и начали сраженіе на саблях пешіе. Вадим вскоре оказал превозходство силы своей, разрубив на нем шлем, и от сего удара повергши его безчувственна к ногам своим. Он хотел в гневе своем лишить жизни своего побежденнаго, но не хотев осквернить оружія своего, взял его саблю, чтоб отрубить оною ему голову. Сколь велико было изумленіе его, когда он узнал в оружіи своего противника ту саблю свою, которая увезена была ночью у него в стране Сусолов! он опять подумал, что побежденный им есть Арпад, и для удостоверенія отстerнул его шелом; но сняв оный вострепетал, находя в лице незнакомаго сходство с чертами возлюбленной своей Брячиславы. Он не знал еще, к чему обратить заключеніе разсеянных своих мыслей, как Бурновей оставив без чувств лежащаго своего соперника, подшел к нему уведомить, что он в оружіи, отбитом у его противника, нашел с обмененную в Сусолах свою саблю. Вадим показывал ему свою, и разсматривая прилежно черты лица своего побежденнаго, узнал, что он был самой тот, которая с товарищем своим спас его жизнь при нападеніи на него и Сусольскую Княжну медведей. Он подал руку своему очувствовавшемуся противнику, и поднимая онаго, сказал: я стыжусь моей победы, что столь худо доказал благодарность избавителю моему, спасшему жизнь мою в Сусолах. Примите свое оружіе, и удостойте меня открытіем вашего имяни. Говоря сіе, подавал он ему собственную его саблю. О Вадим! отвечал побежденной, смотря с жалостію в глаза ему; непостоянной Вадим! какое сравненіе слов твоих с твоими поведеніями! – удивленный Вадим, убеждал его сказать, почему известно ему его имя? – Увы! отвечал он, сколько был бы я щастливее, когда бы не знал онаго! Но почему называете вы меня непостоянным? вопрошал Вадим. Для того, сказал сей, что ты изменил дому Дeкeвалову. О боги! вскричал огорченный Вадим; вы свидетели того, был ли я когда нибудь неверен моей возлюбленной Брячиславы, или бы досадил в чем дражайшему брату ея Арпаду! – Замолчи неверной, ты не можешь оправдаться! вскричал с гвевом побежденной; чем ты докажешь то, что любишь еще поднесь нещастную Брячиславу? – тем, что сердце мое и по смерти ея носит в себе любезное ея изображеніе; что хотя погибла она в развалинах Геркуланы, но я сохраню по гроб мой клятвы к сей нещастной моей обручнице; и что сердце мое не будет пылать никогда другою. Вадим, говоря сіе, пролил слезы и принудил к тому же побежденнаго. Кто уверил тебя в тoм. . . . . сказал он, и прервав речь, говорил: я докажу тебе Вадим, что ты истребил из сердца своего память нещастной Брячиславы. – да! отвечал Вадим твердым голосом, я отдамся тогда в твою волю, и позволю умертвить себя, естьли можешь ты это доказать. – сей перстень, последній залог ея памяти, мог ли бы ты отдать впрочем незнакомому? сказал побежденный, подавая ему оный. Сей ли опыт верности твоей? Прибавь к тому любовь к сусольской Княжне. – Вадим чрезмерно обрадовался, нашед свой перстень, который полагал навек утраченным, цаловал оный с восхищеніем, и возложив на руку свою, сказал: извини меня великодушный мой избавитель, что я отнимаю у тебя подарок свой, отданный тебе в моем смятеніи, и по котором я пролил много слез; возми в замен все, что я имею . . самую жизнь мою, естьли нужна оная твоему мщенію! Но не требуй вещи милейшей мне самаго себя! знай притом верный поборник моей возлюбленной, что Княжна Сусольская со всеми своими дарованіями никогда не могла поколебать моего постоянства и верности к Брячиславе. Случай меня привел подать ей помощь в опасности жизни, и вы простое состраданіе, как я уповаю, сочли за мою к ней склонность. – По сем Вадим старался убедить сего незнакомаго открыть свое имя, и почему он тaк знаком покойной его Брячиславе; однако побежденный отвечал ему, что время и место не позволяют начать разговор довольно пространный. Он просил Вадима, чтоб он отвел его с товарищем, побежденным от Бурновея, к славянорусскому Полководцу, и испросил им у онаго безопасное место для излеченія от ран их. Вадим обещал сіе, и помог ослабшему своему пленнику сесть на коня; чему подражал и Бурновей с своим побежденным, у коего лице во все то время осталось закрыто под шеломом.

Русим поздравлял своих богатырей с новою победою, когда оные возвратились с пленниками, и узнав желаніе победителей, не токмо согласился объявить оных свободными от воинскаго на них права, но и отдал в тот же час повеленіе препроводить оных с честію в Хомоград под безопасным прикрытіем. Вадиму не пріятно было, что Русим назначил для побежденных сих убежищем столицу его брата, от которой имел он причину удаляться; но не хотя утвердить сопротивленіем тому Русимовы догадки об себе, благодарил его и отъехал к своему месту; ибо непріятeли начали уже тогда выходить из своих укрепленій. Он твердо заключил удовольствовать своему любопытству, во что бы то ему ни стало, и оставя войско Славянорусское, по окончаніи сраженія, следовать с Бурновеем в Хомоград для сысканія богатырей, столько знакомых возлюбленной его Брячиславы. —

Дело опять доходит до сраженія, которых я не люблю, сказал Избор: и для того оставим слушать об оном до завтра.