Текст книги "Вечернія часы, или Древнія сказки славян древлянских"

Автор книги: Василий Левшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

ВЕЧЕР IV.

Они проехали уже Римскія области, страну Алеманов, Гертруров, Квaдов, и вступили в королевство бастарнов[13]13
  В древности Алеманы обитали в Швaбіи, гертруры, в части Флоренціи, Квады в верхнем Пфальце, а Бастарны от верховья Вислы до Чернаго моря.


[Закрыть], без всякаго противнаго приключенія. Слух носился, что тамошніе леса наполнены разбойниками, и Вадим для предосторожности хотел вооружить слугу своего, не ведая того, что он был превеликой трус. Он купил для него хорошую саблю и лук с стрелами; но Простай столько опасался всякаго оружія, что и на себя надел оное с немалым ужасом. Они приближались к узкому проезду, между гор находящемуся, и увидели выстпивших из стороны шесть человек вооруженных. Вадим заключил, что они были разбойники, и приготовился к обороне. Вот люди, говорил он своему слуге, которыя готовятся требовать с нас подорожной пошлины; но я не намерен им oтсчитать оную, как только ударами моей сабли. – Как! вы драться хотите? вскричал Простай, начав бледнеть и дрожать. Вадим, приметив робость его, разсмеялся и сказал: что значит это, друг мой? конечно ты на них очень разсердился? – Это видно, говорил он, как же не сердиться на таковых грубіянов? Однако вы увидите, как я их отправлю к чорту! позвольте лишь мне ехать наперед; я знаю с ними переговорять! – Вадим, не ведая еще коротко своего служителя, считал, что от него может быть и выдет опыт храбрости; и для тoго позволил ему ехать. Простай поскакал к ним прямо, и приближась закричал: милостивые государи! я знаю, зачем вы вышли на дорогу; вы хотите взять с нас подорожную пошлину вот вам все, что у нас есть; но не мешайте нам ехать дорогою. Сказав сіе, вывязал из тороков сумы с деньгами, высыпал им все, сколько в оных было. Разбойники нашед таковое знатное и добровольное подаяніе, исполнили его требованіе и удалились в горы. Вот! сказал Простай, возвратяся к своему господину, я отогнал их скорее, нежели бы мог ты с своею саблею, о! ты поступил чрезвычайно храбро! отвечал Вадим; можно на тебя надеяться; но скажи мне, где возмем мы денег, когда опять с нас будут требовать подорожной пошлины в другом месте? – я этого не знаю, отвечал Простай; ты мой господин, а я слуга: то тебе и надобно знать, откуда брать деньги.

Вадим невзирая на убыток, не мог удержаться от смеху, и считал, что самое Небо послало ему таковаго слугу для разогнанія его грусти. По щастію осталось у него в карманах несколько денег , кои вынул он для дорожных расходов из сум Простаевых. В продолженіи пути их чрез Бастарнію, в один день сбившись с дороги, заехали они в густой лес, где никакова жилища не было. Они ездили во всю ночь, и в следующій день до самаго вечера не могши сыскать ни пути к селенію, ни одного человека, котогой мог бы показать оной. Небо покрылось облаками и учинило ночь еще мрачнейшею. Напоследок блеснул к ним издали луч огня и однако шествовали они на оный с великою опасностію, и приближась усмотрели огромной дворянской довольно укрепленной замок. Вадим наслышавшись, что в Бастарнии всюду шатались разбойничьи толпы, опасался пріездом своим потревожить хозяев. Нас сочтут за разбойников, естьли мы начнем стучаться у ворот, сказал он Простаю. Не ехать ли нам мимо? – Вот хорошо! отвечал сей; я Умру с голоду, естьли чрез четверть часа не дадут нам есть! лошади наши также два дни не видали корму. Когда ты, не смеешь постучаться у ворот, так я это сделаю. Сказав то, произвел громкой стук от воротную скобу, которым бы и мертвых пробудить можно было. На стук его выбежала женщина, и не спросив, кто приехал, впустила Вадима с слугою. Он удивлялся ея оплошности, и счел за нужное предварить ее о причине, понудившей их просить ночлега в сем замке. Женщина изумилась, познав свою ошибку; разсматривала их с примечаніем, и по позолоченной броне Вадимовой заключила, что надлежит ему быть человеку знаменитому. Она не осмелилась вступить с ним в разговор, но обратясь к Простаю, спросила у него об имяни его господина. – О чем ты спрашиваешь? отвечал сердито голодной Простай, ты видишь, что это мой господин. Но женщина не удовольствовавшись, просила его объявить об имяни его, чтоб могла донести госпоже своей. Простай еще сердитее закричал ей: он из дубоваго кустa! Но поди скорее, дай нам кушать, или тебе худо будет. Услышав то женщина, испугалась; она заключила, что это разбойники, и опасаясь худых следствій от своей неосторожности, не сказала никому, что она их впустила, и скрылась. Вадим, приметив робость ея, приключенную безразсудными словами слуги его, приказал ему с жителями замка обходиться ласковее, и отдав ему лошадь свою, велел дожидаться на дворе, пока осведомится, в каком находятся они месте. Он взошел в палаты по великолепной лестнице, и проходя комнаты, всюду видел богатое украшеніе. Наконец вошел он в зал, в котором находился накрыой столик, с поставленным в серебреных сосудах кушаньем. Зал освещен был восковыми свечами; близ того стола находилось еще два, на одном из них стояли напитки, а на другом золотой рукомойник с розовою водою. Вадим не видя во всем доме ни одного человека, заключил, что какая нибудь благодеющая ему волшебница печется об утоленіи голоду его и жажды; он мысленно благодарил ее, и готов уже был занять одно из двух приставленных к столу кресел, обитых черным бархатoм. Мненіе его об очарованном замке подтверждалось и тем, что в одной стене приметил он занавес также из чернаго бархату, он мыслил, что за оным находится постель, приготoвленная ему от прозорливой благодетельницы его к отдохновенію. Желая удостовериться в тoм, подошел; но отдернув занавес, усмотрел с удивленіем, что оный закрывал двери в комнату, обитую черным. Изумленіе его еще более умножилось, когда увидел он спешащую к нему девицу чрезмерной красоты, в одном только спальном одеяніи. Понятіе о волшебнице утвердилось в его воображеніи, однако хозяйка скоро вывела его из заблужденія. Она с ласковостію прибежав к нему, поцаловала его, взяла за руку, вела к столу, и между тем говорила: я обрадована пріездом вашим, любезной мой Рабилет. Вижу с удовольствіем, что свойство ваше по желанію моему переменилось, но оставим это! вы с дороги устали, укрепитесь пищею. Вы видите, что я предчувствовала ваше прибытіе, и приготовила для вас ужин. Не опасайтесь несогласія с стороны моего брта; оное уже кончилось. – Вадим, приметив ея ошибку, хотел уведомить ее о том, но понуждающій его голод убедил прежде сесть за стол; по ея прозбе он начал есть, не говоря ни слова.

Между тем хозяйка, не ожидающая таковаго молчанія с стороны гостя своего, начала его с прилежаніем разсматривать и сколько, позволяли глаза ея, отягченные предшедшими слезами. Она с ужасом познала, что это не тoт, коего ожидала; пришла в трепет, я хотела бежать. Но Вадим, жалеющій о своей неосторожности удержав ее, уверял клятвами, чтоб она ничего не опасалась, и уведомил ее по какой причине попался он в ея замок. Он не скрыл от нее некоторую часть своих приключеній и причин, понудивших его к странствованію; чрез что совершенно ее успокоил. Радуюсь, сказала ему девица сія, выслушав его, что нечаянной случай позюлил мне оказать страннопріимство особе, как я примечаю, не беззнатнаго произхожденія, сочтя вас за моего любовника, довольно имею я причин подумать, что показалась вам сумасшедшею; но я выведу вас из сего сомненія повествованіем моего приключенія.

– Я называюсь Озаною, и осталась владетельницею замка сего по смерти родителя моего, происходящаго от знатной крови между Бастарнов. Родитель мой, служившій с особливою верностію Королю своему, награжден при отставке великими от него поместьями. Он женат был на дворянке, и оставил от нее осмерых детей, из коих пятеро скончалось во младенчестве, а шестой сын погиб насильною смертью. Я упоминаю вам о ненужных для вас подробностях в разсужденія того, что обспоятельспво сіе относится до меня и любовника моего Рабилета. Покойный брат мой, Ніон по имяни, был отчасти сам причиною нещастія своего чрез любовь. Хотя родство полагало в том препятствіе, но красота ея, усугубляющая его пламень, понуждала его преодолевать все затрудненія в совершеніи с нею брака. Родители сей сестры нашей слышать об этом не хотели; согласны же в том с ними были и четыре ея брата: но не знаю, для чего притворствовали его страсти. Может быть из любви к сестре своей, котoрая одна у них была; ибо примечали они взаимную ея к Ніону склонность. Однако напоследок частыя посещенія Ніоновы, и свободное обращеніе его с их сестрою, начали приводить их в досаду. При первом случае объявили они ему наотрез, чтоб он оставил частыя посещенія свои, наносящія непріятныя в соседстве на счeт сестры их переговорки. Грубость, с каковою они произносили слова свои, и повелительной вид, привели Ніона в досаду; он начал им грозить тою саблею, которая в войнах Бастарнских многих непріятелей лишила жизни. Словом сказать, ответы его были равномерно грубы и разговоры превратились в брань, и дошло до сабель. Нежная любовница Ніонова доказала ему верность свою, не щадя собственной жизни в его защищеніе; но получа многія раны, была нещастною свидетельницею кончины его, последовавшей по храброй битве, от тритцати полученных им ран. Год спустя после бедственнаго приключенія сего, оставшій брат мой Квидо возвратился от двора Королевскаго, при коем продолжал службу. Узнав о том Рабилет, меньшой брат, из числа убійц Ніоновых, пріехал и извинялся пред ним в произшедшем убійстве, уверяя при том, что не токмо не участвовал в таковом злодеяніи, но препятствуя в оном своим братьям, едва сам от них не умерщвлен. Истинны ли, или притворны слова его были, но он умел нас примирить с собою, так что мы совершенно вражду к нему оставили. Он предлагал сестру свою в супружество брату моему Квиду, обнадаживая своим стараніем, и что он щастливее будет в том Нiона. Однако Квидо, удаленный склонностію от брака, отговорился разными удерживающими его от того причинами. Напротив Рабилет умел сыскать во мне; я почувствовала к нему любовь и начала жалеть о том, что был он брат тем убійцам и дому нашего злодеям. Большіе братья его находились в отлучке, когда сія страсть наша началась и умножилась. По возвращеніи своем узнали они с негодованіем о намереніи его вступить со мною в брак, и клялись умертвить его, естьли совершит оный, презря их запрещеніе. Таковое обстоятельство принудило его прекратить посещенія свои; он пріезжает ко мне в ночное время, таясь от них, и в те часы, котoрые я ему назначу. Брaт мой нынешняго утра по склонности своей поехал на охоту, и разположил ночевать в поле; он согласен уже на брак мой с Рабилетом, и для сообщенія ему сей радостной вести пригласила я его к себе в нынешній вечер. Я его ожидала, и от безпокойства мыслей не могла приметить, что сочла вас за моего любовника. Не скрою от вас и причины сего безпокойства, продолжала Озана Вадиму; любовник мой приключает оное своими поведеніями. Он всегда с усмешкою отводит предложенія мои о совершеніи нашего брака, и только уверяет, что любовь его ко мне столь для него пріятна, что он хочет продолжить названіе любовника, и не желаеть прекратить оное учинясь супругом. Между тем тысяча разных обстоятельств открывают мне притворное его чистосердечіе, и принуждают опасаться злаго намеренія. Оставляя удостоверить себя в том времени, провождаю я дни в слезах, приключаемых мне подозреніем таковым, и радуюсь, что печаль мою прикрывает истекающій срок траура по моей родительнице. —

Она не успела еще докончить слов своих, как Рабилет растворив двери навстечь, вбежал с обнаженною саблею, и яростно вскричал: Озана! такой ли довод верности, коею ты мне обязана? . . . а ты злодей! – продолжал он обратясь к Вадиму, смоешь кровію дерзостной приход твой сюда в ночное время! – Государь мой! отвечал ему Вадим с вежливостію: я извиняю слова, к которым приводит вас может быть страсть; но неправы вы в неосновaтельном подозреніи. Сами бы вы не отказали в ночлеге чужестранцу, приведенному нечаянным случаем в дом ваш. Когда вы одумаетесь, сами жалеть будете, что почтенную Озану обижаете за одно только оказанное ею страннопріимство. – Но раздраженный Рабилет, неслушая слов его, и приводящей его в себя Озаны, напал в бешенстве на Славянскаго Князя, которой принужден был отскочив на средину зала приготoвиться к защищенію. Началось между ими жеспокое сраженіе. Рабилет наносил Вадиму множество хлопот своим искусством в битве и отважности.

Между тем Простая пронял такой голод, что он не взирая ни на какія опасноти, вскочил в тoт зал, схватил блюдо с кушаньем и бутылку с вином, и ушел. – Вадим, имея на себе латы, легко бы мог преодолеть своего ничем не прикрытаго противника, когда бы Рабилет не имел за собою двух вооруженных служителей. Оные, услышав сабельной звук, узнали о произходящем сраженіи, прибежали и приумножили сторону господина своего превосходною силою. До тех пор Вадим щадил еще своего противника; но по приходе слуг, напал на него, и немногими ударами лишил правой руки, однако Рабилет не потерял чрез то своей неустрашимости; он подхватил саблю левою рукою, при помощи слуг своих продолжал жестокое сраженіе. Во все то время Озана крича и упрашивая любовника свсего оставить нападеніе на невиннаго чужестранца, выбилась из сил. Напоследок не зная, чем удержать бешенство его, сказала, что Вадим ей ближній родственник, и пріехал из дальняго места впервые в дом к ней. НоРабилет вместо ответу открыл истинныя свои к ней чувства; он нимало не любил ее, а искал только обезчестить; ибо бросившись к ней с саблею, произвел таковой жесткой удар, что естьли бы она не увернулась за креслы, рузрубил бы ей надвое голову. Креслы от онаго разкололись; а Озана не дожидаясь втораго удару, ушла в другую комнату, и заперла за собою двери. Злой Рабилет не хотел оставить ее без отмщенія; он гнался за нею и начал ломиться в двери. Приметив то Вадим, оставил сраженіе с служителями, подскочил к нему, и одним ударом по спине перерубил его надвое. Но между тем служитель убитаго ранил его по ноге. Текущая кровь привела Вадима в гнев; он отмстил за оную таким ударом, которой отправил и слугу в след за господином. Оставшій служитель, не смел сражаться далее, и спасался бегством. Вадим удерживал его прозьбами оставить страх и уведомить, за что господин его нападал на него без всякой причины; но служитель не слушая ничего, удалился.

Вадим, избавясь непріятелей, подшел к столу, обмыл свою рану и завязал оную приложив пластырь, которой всегда возил с собою. Он сел доканчивать свой жин, размышляя о приключеніи своем. Одно только безпокойство его, чтоб убитой им не был Квидо, брат Озанин, возвратившійся нечаянно с охоты своей. В тaковом нещастном случае утешало его то, что самая сестра его была свидетельницею принужденной его обороны. Но вскоре избавлен был он от таковой заботы. Убежавшій служитель, меньше нежели чрез час, возвратился с двумя другими, которых по одеянію надлежало считать за господ. Они вбежали в бешенстве с великим криком, и произнося неприличную брань; что принудило Вадима схватить лежавшую близь его на стуле саблю. Злодей и разбойник! кричал один из новоприбывших: какую имел ты причину умертвить нашего брата? – Вы называете меня приличным вам имянем, отвечал Вадим; естьлиб убитой мною и вы были честныя люди, не нападали бы вы на невинных. – Слова его остановлены были стремящимися на него ударами; но неустрашимость его одним замахом учинила ровный бой: один из братьев Рабилетовых упал с расколонною головою к ногам его. Оставшій повелевал своему слуге зайтить с другой стороны, и вместе напасть на Вадима. Между тем он поносил Озану скареднейшею бранью: распутная девка! кричал он; естьли бы ты была здесь, увидела бы какое мы обще с Рабилетом имели против тебя я брата твоего Квида намереніе! В продолженіи слов сих нападал он отчаянно на Вадима, который принужден был отступить к стене, имев с двух сторон непріятелей. В самое то мгновеніе выскочила из боковаго покоя Озана, вооруженвая копьем. – Я докажу, что ты ложно безчестишь невинную девицу! вскричала она, пронзив на вылет брата Рабилетова, и остановила тем движеніе хулительнаго языка его. Он упал мертв на том же месте. Служитель, приведшій новых злодеев на Славянскаго князя, хотел опять спастися бегством; но раздраженная Озана, выдернув копье из груди умерщвленнаго ею, погналась за ним, и умертвила онаго равномерно. Одержав сію победу, остaновилась она в безмолвіи, взирая на бездушныя тела. По том приближившись к трупу Рабилетову, ударила оное по лицу, сказав: естьли любовь твоя ко мне была притворна, прими сіе воздаяніе; но когда любил ты меня нелицемерно, заключаю я верность мою к тебе сим поцалуем! – она в самом деле поцаловала его, и бросившись в креслы проливала слезы. Вадим, видя огорченіе нанесенное им чрез убійство ея любовника, извинял себя пред нею необходимостію. Озана оправдала оное, быв свидетельницею его невинности; но со всем тем оказывала, сколько поразила ее кончина Рабилетова.

Вадим не считал за пристойное медлить в таковом доме, которому приключил он огорченіе; но истощенныя силы его принуждали просить о позволеніи препроводить ночь в замке. Озана при всей своей печали не могла быть несправедливою; она сама препроводила его в особливую комнату на богатоубранную постель, ибо все служитeли от страху разбежались. Огорченная девица удалилась в свою спальню, размышлять о произшедшем; а Вадим, коего совесть не укоряла, укрепил силы свои спокойным сном. По возхожденіи солнца он готов уже был к продолженію пути своего. Озана, разсудив на свободе, усмотрела из обстоятельств, что любовник ея был злодей, и с умысла с братьями своими искал ея благосклонности, преобратила страсть свою в омерзеніе; благодарила небо за избавленіе, свое от умыслов врагов ея, и встретила Вадима, готовящагося к новым извиненіям, так как избавителя своего. Она оказывала сожаленіе свое о том, что Вадим вместо страннопріимственнаго угощенія нашел в доме ея рану; называла его защитником чести и жизни ея, и просила открыть имя его, дабы знать, кому должна она благодарностію. – Вадим не счел за нужное тaить от нее истинное свое названіе, но только скрыл природу: он назвался Полководцем Дeкeвала князя Дакскаго, и помышляя, что может быть Брячислава, естьли сверьх чаянія боги сохранили жизнь ея, случаем приведена будет в сіе место, просил ее сказать вопрошающим о Вадиме, что он поехал чрез области Полян и Горян в Дакію. – Вадим! сказала Озана, задумавшись; . . . имя ваше мне пришло на память. За несколько дней слышала я от брата моего, что во время его звероловства встретившійся с ним молодой иностранец спрашивал о Вадиме; он описывал, что сей герой чрезмерно бы обрадован был, когда бы увидел его. – Не могу знать, государыня моя, отвечал Князь Славянскій, воздохнув; может был то и знакомой мне человек, хотя я геройства на счет мой и не снимаю. Между тем сердце его вострепетало; ибо не постигал он, чтоб кто нибудь мог искать его, опричь возлюбленной его Брячиславы, какая восхитительная надежда! он выспрашивал у Озаны о виде того чужестранца, и не слыхала ли, куда оный продолжал путь свой? Но она не могла удовлетворить его желанію, сказывая, что в равном любопытстве спрашивала она о том у брата своего, которой не старался узнать об оном, быв отведен страстью своею на гоньбу зверей. Не за чем оставалось медлить более в сем доме; Вадим прощался с Озаною. Девица сія, узнав из прежних слов его, что отправляется он в Полянію, просила его: естьли случай доведет ему познакомиться тaм с одним Рыцарем Бурновеем по имяни, чтоб уверял его с стороны ея, что она намерена сохранить те клятвы, от коих он, разлучаясь с нею, разрешил ее. – Кто таков сей Бурновей? спрашивал Вадим, Любви достoйнейшій человек на свете, отвечала она; он из первейших вельмож в нашем королевстве, и удалился из отeчества может быть от жестoкой своей ко мне страсти, прославясь в последнюю войну с Римлянами, ожидал он величайших милостей от нашего Государя; но нещастный случай привел его в дом моего родителя. Он не ведая, что покойный отец его, быв ближним боярином при дворе, оказал многія гоненія родителю моему. Влюбился в меня; страсть его в непродолжительном времяни открылась мне, и была соответствована чистейшею склонностію; я позволила ему за меня свататься. Однако, родитель мой отказал в том, он и слышать не мог, чrпоб дочь его была за сыном его непріятеля. Огорченный любовник мой принужден был прекратить свои посещенія; но разставаясь, клялся мне, что вечно ни на ком женат не будет. Я клялась ему в тoм же взаимно; но он удерживал меня, и позволял вступить в брак, естьли найду я человека достойнаго. По смерти родишелей моих старалась я чрез равныя средства уведомить его, что уже нет препятствій к увенчанію любви нашей; но с тех почти пор, как поехал он странствовать, не могла я получить ни малейшаго об нем известія. Хотя считала я его погибшим; но не могу извинить непостоянства моего в новой любви к Рaбилету, и вижу, что боги хотели наказать меня за то, подвергши честь и жизнь мою опасности. Я просила вас проведaть об нем в Поляніи по той причине, что сначала отъезду своего был он при дворе Полянскаго Князя, и оказал оному важныя услуги.

Вадим обнадеживал ее, что не пропустит оказать ей столь пріятную для него услугу, и простясь с нею, начал искать своего служителя, об котором не ведали, куда он скрылся, хотя все жители замка уже собрались. —

На этом слове Избор начал дремать. Вот что называется искушать человеческое терпеніе! сказал он любимцу своему Уклону. Уже с неделю не слышу я ничего больше от Голована, кроме повторенія одинаких слов: буря, молнія, землетрясеніе, морское сраженіе . . . Он отрубил руку, голову – девка с копьем! . . . Однако клянусь бородою покойнаго моего дедушки, что Голован будет на хлебе и на воде, ежели хоть один раз отрубят кому нибудь руку, в продолженіи его повести. – Ваше Величество, сказал Голован: вы осуждаете меня вместо Сочинителя этой сказки. Не от одних вас уже слышу я, что писатель сего богатырскаго приключенія взялся за перо, не посоветовав с добрым вкусом; все говорят, что вместо объясненій разных древностей, до нашей Славянской исторіи надлежащих, мог бы он поставить побольше волшебниц, духов, самых лучших привиденій, леших, превращеній красавиц в попугаев, и прочих весьма нужных вещей. Я довольно уже вашему величеству разсказал таких басен, и кажется, что из обвороженных замков составилась земля не меньше Вашего государства. Потерпите выслушать сію повесть; оная послужит вместо прохлады изчерпанной моей памяти, а окончив, мы потчас сядем в колесницу, запряженную грифами, и помчимся в царство волшебников. Избор, которому впрочем не чего было делать, благоволил дать свободу языку Голованову; и в наставшій вечер он продолжал.