Текст книги "Кинхаунт (СИ)"
Автор книги: Василий Анисимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Сфероид
Мы с Крезом валялись на берегу пьяные в угар и обнимали сразу по две чувихи, когда к нам подошел нерешительный толстячок.
– Плачу сто баунтов, если вы вернете мне моего робота-сфероида! – сходу выпалил он.
Только поэтому моментально созревшее при его появлении слово "отвали" на моем языке замерло, не сорвавшись, а засохло подобно яблоку-недоноску.
Крез лениво посмотрел на меня, и в его глазах как в капле отразилось море разлившейся во мне лени. Безумно жаль было вставать с этого прекрасного пляжа, от этих прекрасных борух и идти куда-то. Но чтобы пить и есть, нужны были башли.
Делать нечего. Через час мы были экипированы и хмуро слушали, в пятый раз, историю незадачливого робота-сфероида, стоически удерживаясь от пары десятков глотков прохладного кира.
– Это охранный робот, – объяснял толстячок, вытирая пот со лба (здесь все этим постоянно занимаются). – Он нормально работал, охранял задний двор. А я решил, что он очень медленный, и немного перепрограммировал его. А он взял и укатил в джунгли.
– Какое у него вооружение? – спросил Крез, смертельно скучая.
– Да так… – замялся толстячок. – Электрофазер, электрошок, глушитель, секач.
– Секач? – переспросил я.
– Ну такой типа большой тонкий серп. Вы с ним аккуратнее, – попросил толстячок, заранее жалея то ли нас, то ли робота, и добавил извиняющимся тоном. – Он мне нужен целым.
– Пятьдесят давай в задаток, – опомнился я.
– Тридцать, – засопел тот, но я не стал спорить – с паршивого ящера хоть панциря клок.
Тридцать баунтов в кармане приятно согрели меня и приподняли настроение. Бодро подмигнув Крезу, я даже пошел впереди него вслед за толстячком. Мы дошли до его имения, он показал нам распахнутые ворота задней калитки:
– И отсюда он покатил в лес.
Я сделал шаг к лесу – толстячок остался, виновато улыбаясь.
– Дальше вы сами. Я туда не хожу.
Делать нечего. Страдая от мыслей о холодном кире, прохладном бассейне и горячих чувихах, мы поплелись к лесу.
Первым, кого мы увидели в лесу, был ящер. Он смотрел перед собой остекленевшими невидящими глазами, ритмично икал и поверзывал от страха. Убедившись, что он не представляет опасности, Крез обошел его, брезгливо сморщив нос.
А я остановился, заподозрив кое-что.
– Крез? Он оглушен электрошоком.
– Не учи отца, и баста! – ответил невоспитанный рыцарь.
Следующим был размазанный по стволу дерева змей.
– Электрофазер, – заключил я, но Крезу говорить не стал.
Затем были кусочки стрихуанта.
"Секач", понял я, едва увидев, как ровно они нарезаны. Сто баунтов внезапно показались мне не такой уж заслуживающей внимания суммой. Но я пощупал тридцатку в кармане, посмотрел на веселые лучи солнца, потер рукоятку игломета и решил, что мы справимся.
Внезапно джунгли прорезал нечеловеческий голос.
– Вы нарушили границу частного владения! Немедленно назовите свой персональный номер!
Мы с Крезом встали как вкопанные. Мощная волна адреналина вышибла из моего организма остатки кира с такой силой, что не осталось даже запаха.
– Немедленно остановитесь! Немедленно назовите свой персональный номер! Иначе я буду вынужден применить оружие!
Мы переглянулись и дернули бежать в разные стороны. Следом за мной, с треском ломая сучья, катилось что-то огромное.
– Немедленно остановитесь! – гаркнуло оно, я сделал прыжок в сторону, и на том месте, где я стоял, со свистом попадали стволы молодых деревьев. – Немедленно назовите свой персональный номер!
Я свернул влево и очутился перед стеной переплетенных сучьев. Прыгнул на нее, надеясь просочиться внутрь, но проклятые растения росли слишком тесно и не пустили меня.
Треск стремительно нарастал за спиной. Я попытался влезть в стену, но у меня не получилось.
– Сто пятьдесят два!!! – закричал я, прощаясь с жизнью.
– Минуту, идет идентификация. Номер в базе данных не обнаружен. Повторите персональный номер.
Я обернулся. Передо мной был большой, почти в человека, шар. Из люка в верхней части на меня смотрела маленькая камера. Из люка сбоку высовывалась пушка электрофазера. Люк впереди грозил электрошокером, люк слева – длинной полоской секача.
Я сглотнул и ответил:
– Сто пятьдесят два три нуля восемь ноль пять один три четыре восемь пять.
– Минуту, идет идентификация.
Невдалеке за спиной сфероида появился крадущийся Крез. Я сделал ему отчаянное лицо, что значило: "Скорее! Осторожнее! Не промахнись!".
– Номер в базе данных не обнаружен. Повторите персональный номер.
– Сто пятьдесят два три нуля восемь ноль пять шестнадцать ноль восемь ноль пять, – я перевел дыхание и продолжил – …три нуля пять ноль восемь ноль пять три нуля семь, восемь шесть два нуля шестнадцать ноль восемь пять три нуля два…
Я тараторил цифры, сфероид внимательно слушал, поблескивая лампочками, а сзади к нему подкрадывался Крез. Подойдя на подходящую дистанцию, он навел оружие на сфероида и наморщился.
– Сто три ноль семь шесть два три ноль, – повторял я, задыхаясь, обливаясь потом и недоумевая, почему он медлит, – три ноля двести ноль…
Бабах! Крез наконец-то выбрал точку для выстрела и влепил сфероиду прямо, гм, в общем в ближайшую точку его сферы. Проклятое чудовище покачнулось, замерло… и развернулось в сторону Креза.
– Вы нарушили границу частного владения! Немедленно назовите свой персональный номер! – проклекотало оно Крезу, все еще ждавшему увидеть результат своего попадания, убрало внутрь свои орудия и ринулось за ним.
Крез успел выстрелить еще раз и тут же побежал прочь. Я подобрал свой игломет и бросился за ними.
По джунглям особенно не побегаешь – через некоторое время Крез уже исполнял мой номер.
– Тринадцать ноль восемь, два восемь шесть, – лепетал он роботу, после очередного неудачного выстрела завязнув ногой в узлах лиан на земле, – три ноля пять, два, семь, шесть…
Я стоял за спиной проклятого робота и думал.
Похоже, выстрелом его не убьешь. Что же делать?
– Номер в базе данных не обнаружен, – зловеще возразил Крезу робот.
Крез молчал, глядя на меня с тупой обреченностью.
Я выстрелил роботу в спину, и от нее отскочила какая-то железка. Сфероид запнулся на полуслове и развернулся ко мне.
История повторилась.
Почти успокоившись, ведь по крайней мере логика машины стала мне понятной, я добежал до старого места и начал перечислять роботу цифры и думать, а он стал слушать.
Появившийся за его спиной Крез смотрел на что-то на его спине и делал мне какие-то непонятные знаки, словно откручивая что-то, а я устало повторял цифры, ожидая, когда же он выстрелит. А он не стрелял, а только еще отчаяннее жестикулировал.
– Сто пять, да стреляй же, восемь ноль два, твою мать, три нуля шесть! – почти плакал я.
Сделав мне какой-то яростный неприличный жест, Крез нервно выстрелил и побежал, и чудовище помчалось за ним.
Крез то ли не догадался прибежать в то же самое место, то ли придумал новую стратегию, но бег затянулся, и я выдохся раньше, чем они, споткнулся и упал, и они унеслись прочь.
Пришлось искать их по поломанным веткам и прочим следам. Через несколько долгих минут я наконец услышал вдали отчаянный рев Креза:
– Три-и! Четы-ыре! Пя-ать! Дэл! Где! Ты? Ше-есть!
А вот и круглая спина сфероида. На ней отсутствует один сегмент, вместо него – квадратная ниша, в которой блестят кнопки и лампы.
Прекрасно. Дверца отлетела, теперь можно нажать кнопку и выключить, и проклятые семьдесят баунтов у нас в кармане.
Я пошел к сфероиду, протягивая руку к кнопкам. Но тут какая-то ветка треснула у меня под ногой, и он развернулся мгновенно, как на пружинке.
Телекамера с жужжанием сфокусировалась на моей протянутой руке, я сглотнул и убрал ее.
– Э-э, – извиняющимся тоном сказал я, – мой персональный номер – шестнадцать ноль восемь.
Вместо ответа вжикнули приводы электрофазера, отскочил люк электрошокера и секач со свистом и щелчком встал в боевую позицию. В следующее мгновение Крез за спиной сфероида сделал гигантский прыжок, в конце которого с хрустом всадил что-то ему в спину.
Раздался треск, орудия робота одновременно вздрогнули. Крез с яростным рычанием отпрыгнул назад. Робот повернулся набок и замер. Из него с треском повалил огонь и дым. Крез с ругательствами плясал возле него, то приближаясь, то отскакивая.
Я присел на траву, почти лишившись чувств от пережитого, но поборол себя и встал.
Робот разгорался все сильнее, и Крезу пришлось отступить с мрачным видом. Он посмотрел на меня так, словно я только что предал все человечество, весь животный и растительный мир, и даже микробов.
– В чем дело? – не выдержал я.
– Кинжал, – ответил он. – Не успел. Выдернуть.
Он сплюнул и с ненавистью посмотрел на робота.
Сфероид горел весь день, вечер и ночь, раскалившись под конец добела. Но Крез не желал уйти, оставив оружие в трупе врага.
К утру огонь прекратился, но еще долго оставшаяся масса остывала. Я успел и поохотиться, и поспать, и поесть. К вечеру Крез наконец смог забраться внутрь и вытащить клинок – по счастью, он остался нетронутым, хотя пережившее огонь железо заметно сдало.
– Ничего, – пробормотал Крез, ласково поглаживая лезвие, – мы с тобой Брешию прошли, я тебя восстановлю.
Толстячок, которому в качестве доказательства мы представили фрагмент телекамеры, уцелевший потому что сразу отвалился, пытался возразить что-то, но Крез грубо отнял у него деньги, и мы пошли дальше – в бар, к чувихам, морю, киру и верченым почкам.
– Шестнадцать ноль восемь, – сказал Крез и ласково похлопал меня по плечу.
– Три, четыре, пять, – улыбнулся я ему в ответ.
Зонна
Проклятый цветок.
– Только не вздумайте лизать его сок! – сипло сказал мне престарелый любитель пляжного отдыха.
Я понимающе улыбнулся, щурясь на жаркое солнце.
– Конечно, – соврал я. – Я не буду лизать этот сок. Зачем? В мире есть много других удовольствий.
– Тем более, кажется, вы сегодня уже немного выпили, – полувопросительно, полуутвердительно произнес старик, глядя на меня с видом заправского детектива.
Тоже мне, сыщик! Учитывая, сколько я успел с утра вылакать сначала с Тейшей, потом с Хозяйкой, от моего выдоха должна была появляться спиртовая роса на протяжении нескольких метров кругом!
Я неопределенно пожал плечами.
– Вы же не собираетесь лизать этот сок? – продолжал он пытать меня.
Вот зануда.
– Нет, что вы.
Старик с видом явного облегчения отвернулся, и я тут же слизал блестевшую на солнце капельку.
Фу ты, как горько! Против воли я скорчил страшную гримасу, и тут старый хрыч снова повернулся ко мне.
Пришлось тут же снова сменить гримасу на улыбку, как бы тяжело это ни было.
– А вот за тем мысом…
Внезапно нахлынувшая волна головокружения смыла его слова из моей головы.
Я стоял, и улыбался ему как идиот, но ничего не слышал.
Видимо, не дождавшись от меня нужного эффекта на свои слова, старик пожал плечами и пошел прочь.
Тут до меня медленно просочились его слова. Видимо, от того, что они просочились все сразу, я расслышал их скопом в одно мгновение.
Речь шла о рыбаке, который, поссорившись с женой, нализался этого сока и ушел в море. Только через несколько месяцев его высохший труп нашли привязанным к мачте лодки, дрейфовавшей без парусов в море, недалеко за тем самым мысом. Кто его привязал, учитывая, что в плавание он отправлялся один, так и осталось тайной.
Да, пожалуй, широкая улыбка была не слишком удачным выбором для слушателя этой истории.
Но я ничего не мог поделать с собой. Улыбка намертво приклеилась к моей физиономии.
Запах моря был каким-то уж слишком соленым и жгучим. Пришлось потрясти головой, чтобы прогнать навязчивое желание привязать себя к мачте и отправиться в море, куда глаза глядят.
За этим занятием меня и застал Крез. Вид у него был донельзя убитый.
– Что случилось, дружище? – спросил я его, чувствуя, что края моей улыбки уже достают до ушей.
Крез непонимающе посмотрел на мое сияющее лицо и скорбно изрек.
– У них кончился кир.
Учитывая мое приподнятое состояние, новость показалась мне очень смешной. Не в силах сдерживаться, я засмеялся так, как будто это была лучшая шутка, услышанная в моей жизни.
– Ты что, идиот? – осведомился Крез.
Я возразил, вытирая слезы.
– Может, ты чего-то не понял? У – НИХ – КОН – ЧИЛ – СЯ – КИР!
Не стоило ему так издеваться над своей речью. От приступа хохота я согнулся пополам.
Крез приложил ладонь к моему лбу.
– А от тебя разит на выстрел. Ты где был? Где-то остался кир?
Я с трудом рассказал ему, как мы с Тейшей и Хозяйкой допили последнюю баклажку.
Зря я сказал ему про Тейшу. Его лицо стало еще мрачнее. Не говоря больше ни слова, он повернулся и ушел.
Смех вскоре отпустил меня, сменившись полным расслаблением, и я присел на горячий песок. Сначала я немного наслаждался бризом – как раз и солнце спряталось за тучки, уступив душистой прохладе.
Потом мои глаза закрылись сами собой, и я уснул.
Очнулся я уже в своей хижине – не знаю, как ноги принесли меня сюда.
Первым, что я увидел, были глаза Девушки.
Она сидела на стуле у стены, грациозно вытянув длинные прекрасные ноги, и смотрела на меня большими зелеными глазами. Сквозняк, свободно бежавший из открытой двери в окно напротив, развевал ее длинные, выгоревшие на солнце волосы.
Я улыбнулся ей, краем глаза заметил на тумбочке полбутылки кира, и немедленно выпил.
Она улыбнулась в ответ, понимающе-насмешливо скользнув глазами по бутылке, медленно провела пальчиком по брови, затем намотала на него прядь своих прекрасных волос и стала играть ею, изучая обстановку моей хижины.
Что там изучать-то? Все, что есть – большая удобная кровать, кресло, в котором она сидела, да плакат на стене, на котором…
И дверь в кладовую, где лежит всякое барахло – комбискаф, игломет, патроны, консервы и прочая ерунда для того, чтобы бродить по джунглям. Занятие, в данный момент поражавшее меня своей бессмысленностью и утомительностью.
Я продолжал улыбаться, но вес моей головы стал уже непосильным для шеи, и я положил голову на плечо. В этом положении отвечать девушке взглядом было не очень удобно, поэтому я стал смотреть на ее ноги. Но вскоре устали и глаза, и я прикрыл их на мгновение.
Проснулся я от того, что кровать подо мной изменила свою кривизну – кто-то опустился на нее с другого края.
Чьи-то пальчики легонько пробежали по моему лицу.
О Господи, это она – девушка с зелеными глазами.
Я хотел сказать какую-то глупость, но пальчики прикрыли мне рот.
– Тебе сейчас нельзя говорить, – сказала она. – И не нужно. Я все знаю.
Меня это вполне устраивало, и я замолчал, как могила.
Вслед за тем она одним движением избавилась от своей рубашки. Теперь я не смог бы ничего сказать, даже если бы захотел.
Она наклонилась надо мной, и ее грудь коснулась моей.
– Меня зовут Зонна, – прошептала она.
– Марк!
Я вспомнил про Зонну и резко поднял голову.
В проеме темнел силуэт Креза. Естественно, из-за его плеча выглядывала винтовка.
За прошедший день она стала как будто больше.
Крез был очень злой.
– Ты что, сошел с ума – валяешься в кровати?
Кто из нас сошел с ума, подумал я про себя, и оглянулся на Зонну. Она сонно похлопала глазами и снова закрыла их, делая вид, что появление Креза ее не касается.
– Пошли на охоту!
– Чувак, – испугался я, – ты совсем озверел? Какая охота?
– Ну хотя бы в твою Обливию. Ты же давно хотел туда, а все валяешься в постели.
Он даже не сказал "с чувихами". Завистник Крез.
– Какая Обливия, друг… Глотни лучше кира!
– Где? – взревел Крез. – У тебя есть кир?
– Да вот же, – я изумленно кивнул ему на тумбочку, где стояла зеленая бутылка.
– Это?! – еще громче взревел Крез, подошел к бутылке, схватил ее и тут же с ужасным стуком поставил обратно, словно обжегшись. – Это кир? Ты издеваешься надо мной?
В ярости он вышел, чуть не выломав дверь.
– Его не устраивает этот кир, – пожаловался я Зонне.
Она томно улыбнулась мне, потянулась под одеялом и замерла на мгновение. Затем резко отбросила одеяло и села на кровати во всей своей красе.
В этот момент я утратил не только дар речи, но и знание языка и слов, поэтому описать дальнейшее не в моих силах.
Помню лишь, что периодически я замечал, что луч солнца, падающий из окна, находится уже на другом месте. Наконец он совсем пригнулся к земле, пробившись из под двери, как лазутчик, потом стало темно, и свет перекочевал в стоявший на тумбочке ночной светильник.
Это все, что я могу сказать о том дне в словах. Остальное словам не поддается.
Под утро я забылся легким, тревожным сном. Против моих ожиданий – а ожидал я черную яму без сновидений – во сне я бегал по джунглям, пугая ночных хищников, прыгал по веткам и кричал, как доисторический человек. Я охотился за кем-то, но не хотел его убивать – так, издевался, играл, как кошка с мышкой.
Было утро, когда Крез снова появился в проеме двери и разбудил меня, громко прочистив горло.
Я открыл глаза. Мне было так хорошо, что я был не в состоянии разозлиться на Креза даже за столь неучтивое утреннее приветствие.
Он был помятым и огорошенным.
– Кошмар. Представляешь? Ее сперли у меня из-под носа. Чертовщина.
– Кого, Крез? – спросил я, вкладывая в голос как можно больше братской любви.
Крез не ответил, вместо этого он достал уизон, бесцеремонно вошел и сел на кресло, в котором вчера я увидел Зонну.
Я невольно оглянулся на нее. Она спала – или притворялась – белая прядь почти закрывала ей лицо, был виден лишь крохотный вздернутый носик.
Крез не спрашивал меня о ней, показывая этим, что его вовсе не задевают мои успехи на поле любовной войны полов. Он смотрел на меня устало и брезгливо, развалившись в кресле, положив нога на ногу и пуская клубы дыма.
– Сколько можно валяться, – процедил он, вкладывая в каждое слово максимум мрачного презрения. – В джунглях творится ТАКОЕ…
Я снисходительно улыбнулся.
– Ты просто завидуешь мне, Крез… Зависть – плохое чувство…
Он фыркнул.
– Зависть? У тебя есть что-то, чему я должен завидовать?
Я чуть не обиделся, но вовремя понял, что Крез изо всех сил пытается показать, что не ревнует дарам, которыми осыпала меня судьба.
– Крез… – не в силах найти другого аргумента, я повернулся к Зонне и осторожно убрал прядь с ее лица.
Она смешно поморщила носик во сне, и я расплылся от умиления.
– И что? Прикольный плакат, да.
Крез иногда впадает в удивительное косноязычие.
– Ты хотел сказать, что она похожа на девушку с плаката? – поправил его я.
Он посмотрел на меня с кривой ухмылкой жесточайшего презрения.
– Я хотел сказать, что это прикольный плакат.
Что он хочет сказать такой грубой метафорой?
Я пожал плечами и отвернулся. Крез мне надоел.
– Иди к своим винтовкам, не мешай спать.
– Я же тебе сказал! – яростно прорыдал Крез. – Ее сперли! Мою винтовку!
Винтовка.
Приспособление для убийства себе подобных, пачкающее руки ружейным маслом. Какая гадость.
– И кинжал. Хотя, может, я потерял его, когда убегал… когда догонял… вора… Пошли купаться, – совсем уже убитым голосом попросил Крез.
Мне стало неловко.
– Там сейчас рассвет… – безнадежно продолжал он. – Так красиво… Я в таком шоке от себя… потерял оружие, как щенок…
Его лицо исказила гримаса стыда и боли, и он закрыл его рукой. Я хотел было предложить ему глотнуть из зеленой бутылки, но вовремя остановился, вспомнив про его неадекватную реакцию вчера.
– Почитай газеты! – рявнул он и шлепнул чем-то об тумбочку. – Тут про тебя написано, между прочим!
Услышав слово "газеты", я содрогнулся всем телом, как кот, выскочивший из воды.
– Ну хоть встань, выйди на улицу, вдохни свежего ветра! – провыл Крез, не выдержав. – Мне же плохо, как ты не понимаешь?!
Подумав, что Зонна не обидится, если я немного прогуляюсь и вправду, я попытался последовать просьбе друга.
Не тут то было – тело было деревянным и тяжелым, как колода. Эх, Зонна, Зонна, как ты меня укатала за прошедшую ночь… Болели все связки и сухожилия, словно я за день прошел годичный курс молодого акробата.
– Извини, Крез, – я неловко улыбнулся. – Я очень устал.
Пользуясь тем, что Зонна спала, я беззвучно покивал ему на нее.
Он посмотрел на меня с гримасой непонимающего презрения. Потом на нее.
Потом скривился еще сильнее и вопросительнее.
Я виновато пожал плечами.
Он поднял брови вверх и покачал головой, словно поражаясь аморальности моего поведения.
Лицемер! Ханжа!
Я отвернулся в усталой ярости.
Судя по звукам, Крез затушил уизон об тумбочку, смачно плюнул и вышел.
Я потерял счет дням. Я спал днем и просыпался вечером, засыпал утром и просыпался днем, все так смешалось…
Зонна, Зонна, ты свела меня с ума… я променял весь мир на твои объятия… и не жалею… ведь я остался в выигрыше, да каком!
Я рассмеялся и поцеловал ее щечку. Странно, ее кожа вдруг показалась мне суховатой и шершавой.
Зонна мило поморщилась во сне. Я снова рассмеялся и поцеловал ее еще раз, она улыбнулась, открыла глаза и сказала своим волшебным хрипловатым голосом:
– Иди ко мне, милый…
Такой девушке не нужно повторять дважды, чтобы я исполнил любую ее прихоть. Я осторожно начал снимать с нее одеяло, скрывающее мои любимые сокровища… что за черт, мне казалось, она не такая худая… или мои ласки так утомили ее?
Прогнав из сердца предательскую дрожь, я коснулся губами ее плеча и снова почувствовал какое-то разочарование и боль. Неужели так проходит любовь?..
– Что с тобой, милый? – тревожно спросила она, заметив мои колебания.
Наверное, я просто устал. И она. Нам нужно отдохнуть… Господи, я же ничего не ел эти три… или сколько? … дней…
Я ощутил приступ зверского голода.
– Милая, пора бы нам уже покушать!
Она улыбнулась, но в ее улыбке было грустное ожидание расставания.
Нет! Нет, ни за что!
– Звездочка моя, – я изо всех сил старался быть добрым и мужественным. – Мы с тобой все это время ничего не ели! Пойдем закажем чего-нибудь? Почек верченых, а?…
Я обнял ее худенькие плечи и ласково поцеловал, прогоняя сомнения.
Внезапно ее губы стали сухими. А глаза серыми.
Я испуганно отстранился. С ней что-то происходило. Она буквально таяла на глазах…
– Что такое? – воскликнул я. – Тебе плохо?
Ее лицо скривилось в гримасе боли. Не помня себя от отчаяния, я обхватил ее… и вдруг понял, что держу в руках подушку.
О да. Вот это памороки. Черт, да это же подушка.
Неловко улыбнувшись, я отшвырнул ее и оглянулся в поисках Зонны. Кажется, она только что встала и пошла одеваться, чтобы пойти со мной в ресторан.
– Представляешь, что мне примерещилось… – я умолк, потому что Зонны нигде не было.
Беззвучная ударная волна вышибла мне мозг и расплескала по стенкам комнаты. Я вновь оглянулся на постель.
Зонна лежала на ней, скорченная и несчастная, как умирающий больной ребенок.
– Зонна!!!!! – закричал я и схватил ее, захлебываясь в рыданиях.
Не помня себя, я обнимал исчезающую на глазах Зонну и рыдал, поливая ее слезами.
…
– Дэл?
Сознание медленно возвращалось ко мне.
Скрипнул пол. Я почувствовал запах Креза, точнее, запах Креза и кира, и повернул к нему свое лицо, опухшее от слез.
Он разглядывал меня с жизнерадостным любопытством. Его глаза снова весело сверкали. Похоже, на Кинхаунт снова завезли кир. И в достаточном количестве.
– Что такое? – спросил он. – Кто тебя обидел? Зачем ты целуешь подушку?
Я снова посмотрел на то, что держал в руках – да, это была моя подушка, обильно политая слезами.
– Понимаешь, моя девушка, Зонна… – начал я, пытаясь собраться с мыслями, и тут мои глаза упали на плакат на стене.
С него на меня смотрела Зонна – живая, полная сил, смеющаяся, жизнерадостная.
Она шла по пляжу, и ветер играл ее прекрасными волосами.
Внизу плаката маленькими буквами было написано – "Эйва Уэст, девушка Кинхаунта 3042 года".
А на улице уже несколько месяцев как 3056-й.
Новая беззвучная взрывная волна ударила мне в голову, однако, поскольку мозг был уже расплескан по комнате, она лишь отразилась тысячеголосым эхом от стенок пустого черепа.
Услышав это эхо, мой мозг принялся вползать обратно со всех концов комнаты, скрипя и ругаясь от боли.
– Погоди… – лицо Креза озарилось. – Ты… нализался какой-то дряни… и вообразил, что девушка…
Он осторожно опустился в плетеное кресло и посмотрел на плакат.
– … с плаката… пришла к тебе в гости…
Вряд ли на моем лице было что-то написано, но Крез прочитал на нем что-то и с удовлетворением покачал головой.
– Так-так… и ты все это время с ней зажигал.
Он хлопнул себя по колену.
– Как я раньше не вспомнил! Зонна – это же так называется та хрень, та зеленая ботва, которая начала выделять капельки, которые местные запрещают лизать ни под каким предлогом. Черт, я сам чуть не слизнул. Но потом передумал. Наркотики – это не мое.
Он с сокрушением покачал головой, откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и посмотрел на меня сосредоточенным взглядом ученого, обнаружившего новый вид расстройства психики.
На мгновение его глаза остановились на полупустой бутылке зеленого шампуня, стоявшей на тумбочке.
Крез судорожно сжал кулаки, выгнулся в кресле и дико, пронзительно, истерически захохотал.
Он хохотал, а я сидел на кровати, тупо глядя на мокрую подушку… и приходил в себя… пока наконец все системы не заработали в норме.
Но в сердце моем зияла ноющая пустота.
Любовь – что это такое? Почему иногда мимолетное сонное видение, каприз отравленного спящего мозга повергает нас в переживания сладостные и желанные, которых мы годами ищем и не можем найти в обыденной трезвой жизни? Разве это не прекрасная иллюстрация к словам великого Хайди Хайдо Хайда – реальность есть бред, вызванный недостатком кира в крови?
Я встал с кровати, бросил Крезу гневный взгляд и прорычал, морщась от головной боли.
– Хватит смеяться над другом, попавшим в беду. У тебя есть уизон? Дай закурить. И пошли жрать, пока я не сожрал тебя.
Продолжая корчиться, он протянул мне уизон, и продолжал смеяться, пока я трясущимися руками одевал ставшую такой непривычной одежду.
– Беда? Какая у тебя беда, Дэл? Провалялся неделю в обнимку с призраком? Стебани еще шампунчика, несчастный влюбленный! Ха-ха-ха-ха!!!
– Этот призрак разбил мое сердце.
Внезапная мысль остановила меня на мгновение, и я взглянул на портрет Эйвы Уэст. Где она сейчас? Что она? Наверное, такая же красивая, хотя морщинки уже тронули кожу, как у спелого, слегка подсушенного октябрьским солнцем яблока. Меньше воды, больше вкуса. Я люблю зрелых женщин.
Но Эйва не была Зонной. Потому что Зонна существовала лишь в моем воображении, и уже перестала существовать. С трудом, но приняв в себя эту ядовитую правду, я закончил одеваться.
Отсмеявшись, Крез зачем-то пошел в кладовую и вдруг резко остановился, вместе со своим смехом.
– Что такое? – сказал он совсем другим голосом.
– Что "что такое"? – сварливо переспросил я, все еще переживая за свой нелепый провал.
Крез молчал, я подошел к нему и увидел на полу кладовой винтовку и кинжал. Мои-то лежали в чехлах в углу. А это чьи?
Неужели…
Широкая улыбка расплылась на моем лице.
– Может ты объяснишь, как это попало к тебе? – ядовито спросил Крез, но голос его с трудом скрывал шок и потрясение.
Я думал. Перед моими глазами проплывали недавние воспоминания.
Растерянный Крез, потерявший винтовку и кинжал. Мои растянутые связки и боль в мышцах. Странные сны, в которых я прыгаю с ветки на ветку и кричу страшным голосом.
Какой-то маленький, испуганный, ничего не понимающий человечек внизу…
Я улыбнулся и опустил руку на его плечо.
– Чувачок…
Что бы такое сказать ему, чтобы полностью отыграться за свой позор? Чтобы раздавить унизительными словами этого здоровенного, вечно самоуверенного бичару? Чтобы растереть в мелкий порошок все его самодовольное превосходство, с которым он третировал меня все эти дни, да и всю предыдущую жизнь вообще?
Я вздохнул.
– Извини. Пойдем кирнем, что ли.
