Текст книги "Кинхаунт (СИ)"
Автор книги: Василий Анисимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Планета под властью единой, сильной державы. В ее казну стекаются налоги со всех уголков – и с горного Бандуана, и с равнин Учеледжи, и с морских портов и с курортов Тинападо. Благодаря этому единству в казне – огромные деньги, и благодаря этим огромным деньгам – огромна власть тех, кто владеет ими.
Против них ли ты хочешь противопоставить свою ничтожную силу, Марк? Призраки своих королевских регалий? Все равно что вымерший ящер захотел бы зарычать…
Кого противопоставишь ты полицейским и солдатам, получающим зарплату только за то, чтобы каждый день тренироваться попадать в голову с первого выстрела? Кого выставишь против мощных воинов, каждый день с удовольствием качающих мышцы?
Как ты, каждый день делающий нелепые ошибки и не помнящий ничего, можешь противостоять банде мудрецов, опутавших паутиной заговоров могущественного колосса Монархии? А ведь там были рыцари, аристократы и философы, не чета тебе.
Мэя! Наивная юная принцесса, поверившая в меня! Жаль, что я не забыл о ней – воспоминание придавило меня тяжким грузом. Одно дело разбивать и выбрасывать свои мечты – это не так трудно и тяжко, как разбивать мечты чужие. Всего-то надо было от меня этой девушке – победить республику и стать королем, ха, ха, ха….
Ничего. Я просто иду на побережье – там, где мои друзья, где Крез, с которым я буду лежать на берегу, слушать шум волн и лить кир в горло. Чтобы заработать на еду и кир у Хозяйки, достаточно иногда ходить за чанкой и ловить рыбу. А когда я стану старый, буду зарабатывать у потомков местных байками о своих приключениях. Таким образом, без кира я не останусь, а жизнь все равно когда-нибудь кончится.
А Мэя поймет, что надеялась не на того, разочаруется во мне и вернется на материк.
Что ж, прекрасный план. Решено – я остаюсь на Кинхаунте.
Устав от этих мыслей, я уснул.
Ночью пошел дождь. Я не знал, где искать убежища, поэтому остался там, где сидел, полностью отдавшись лившим с неба холодным струям. Когда дождь утих, я уснул снова.
Проснулся я от жгучей боли. Моим открытым глазам предстал цианидный комар, расположившийся с удобством на моем плече и уже сосавший из меня кровь.
Я хотел убить его, но решил, что это было уже бесполезно, и остановил мою занесенную руку. Комар вытянул из меня столько крови, что его брюхо раздулось и отвисло гранатовым пузырем, и с трудом взлетел с меня и улетел.
На моем лбу выступила обильная испарина, страшная слабость овладела мной, и я потерял сознание. Умом я понимал, что смерть пришла ко мне, но душа и тело отказывались в это верить.
Черт побери, я только что отказался от всего и решил остаться на Кинхаунте! И в этот момент меня убьет какой-то цианидный комар?
Меня долго била лихорадка – так, что под конец я поверил, что умираю. Тем не менее, вскоре я проснулся. Плечо распухло и болело, но в теле чувствовалась необычная легкость. Я понял, что смерть откладывается, а время идет, встал и пошел дальше.
Не буду рассказывать, через какие приключения я прошел по пути – честно говоря, я толком и сам не помню. Меня кусали, я кусал, меня пытались убить, я убивал в ответ. Вечером какого-то дня я увидел в джунглях бедолагу, похожего на меня, он беззаботно дремал у потухшего костра, в то время как к нему подкрадывалась большая хищная ящерица. Я скакнул вперед и ткнул ее копьем, и она испуганно убежала, а этот дуралей даже не проснулся. Я постоял над ним, размышляя, но решил не будить – уж очень он был похож на меня, до такой степени, что я подумал, что все это всего лишь мне снится.
Так я шел, наверное, до следующего вечера – начался густой и мелкий дождь, утопивший лес в сером однообразном мареве, и я перестал различать день и ночь. Когда усталость сковала мои ноги, я развел костер и задремал возле него, даже не попытавшись найти что-нибудь на ужин.
Проснулся я от резкого движения и открыл глаза – незнакомец, похожий на меня, ударил копьем ящерицу, явно подкрадывавшуюся ко мне, и она испуганно метнулась в траву.
Проводив ее взглядом, незнакомец присел к моему потухшему костру, подбросил в него веток и протянул руки, грея их над огнем.
Я внимательно посмотрел на него – он был очень похож на меня. Даже браслеты были те же самые.
Он посмотрел на меня с каким-то любящим сожалением:
– Привет, Марк.
Я кивнул.
– Привет.
Согревшись, он сел, привалившись спиной к дереву, и бездумно смотрел на огонь, и язычки пламени отражались в его усталых глазах.
– Слушай, а пошли дальше вместе? – предложил я. – Столько классных трюков можно придумать.
Он улыбнулся.
Незаметно сам для себя я задремал и улетел куда-то в мир снов, затем снова проснулся. Передо мной все так же сидел мой двойник и задумчиво смотрел в костер.
Я вспомнил о своем предложении.
– Ну что, пойдем вместе?
– Крак! – громко вскрикнул он и скакнул прочь, неуклюже присев на сломанную лапу.
От неожиданности я вздрогнул и широко раскрыл глаза – прямо на меня смотрела гигантская хищная ящерица, подобравшаяся перед прыжком. Я едва успел подхватить копье и выставить ей навстречу, как она прыгнула на меня и со всего маху насадилась открытой пастью на острие копья, другим концом зарывшегося в землю.
Я попятился и уперся спиной в ствол дерева. Ящерица билась, как будто пытаясь соскочить с копья, но вскоре ее движения перешли в конвульсии. На меня напал какой-то паралич – я хотел забрать свое копье, но боялся пошевелиться. Пока она не затихла, я так и стоял, как вкопанный, и только после этого сдвинулся с места, забрал копье и пошел дальше по туманному, застывшему в предрассветных сумерках лесу.
Я шел и думал, что наш знакомый кракер – а это, без сомнения, был именно он, или его близнец с такой же сломанной лапой – отблагодарил нас за помощь тем, что спас мне жизнь.
Возвращение на берег
Как бы то ни было, дня через четыре джунгли кончились. Обессиленный, исколотый и искусанный, я вышел на побережье. Вид у меня был тот еще – золотые браслеты, набедренная повязка и копье в руке, и весь в свежих шрамах.
Неудивительно, что встреченные мной утренние рыбаки при виде меня остановились как громом пораженные.
– Где бар Хозяйки? – хрипло осведомился я.
Один из них махнул мне рукой.
– Туда. Час где-то идти.
И я пошел в ту сторону.
Не дождавшись конца пути, силы покинули меня, и я брел по песку в полном изнеможении, не обращая внимания на удивленные возгласы вокруг. Спустя часа два, не помня себя, я ввалился в бар Хозяйки, упал на стул, снял надоевшие браслеты и Кулай, положил все это на стол, и уронил голову на руки.
Из оцепенения меня вывело ощущение чего-то прохладного рядом. Я открыл глаза и скосил их в ту сторону, не поднимая головы.
Конечно. Я схватил источник прохлады и осушил его наполовину.
– М, какие браслетики, это в уплату долга? – вкрадчиво проворковал голос Хозяйки над головой.
Звякнуло золото, и в моей душе волной цунами встал гнев.
– Ага, сейчас… – прохрипел я и хотел рявкнуть "На колени перед своим повелителем, тварь!", но передумал.
– Пожалуй, я согласна.
– На колени, тварь! – рявкнул я и посмотрел на нее снизу вверх так, как будто смотрел сверху вниз.
Надо же, эта боевая корова что-то почувствовала – вместо того, чтобы размазать меня в лепешку, как она могла, она дрогнула, поджала губы и ушла.
Однако кир все лился и лился мне в горло, так что один из браслетов пришлось отдать Хозяйке в залог возвращения долгов. Впрочем, я неплохо смотрелся и с оставшимся.
Ближе к вечеру в бар пришли Крез и Мэя. К тому моменту я был уже между небом и землей, поэтому с одинаково блаженной улыбкой слушал и их упреки, и их просьбы рассказать подробнее о моих приключениях.
Одно я знал точно – они не поверят мне, а если и поверят, то ничего хорошего из этого не получится. Поэтому я сварганил на скорую руку версию – был не в себе, ушел бродить в джунгли, где наткнулся на гробницы древних вождей. Там нашел эти браслеты и копье, и долгим путанным путем вернулся сюда.
Крез, однако, не поверил мне.
– И за все это время ты совсем не похудел. Царапины и укусы у тебя все свежие. Чем же ты питался в джунглях, мой юный друг?
Кажется, я успел поймать свои глаза до того, как они забегали.
– Медом диких муравьев, – пролепетал я заплетающимся от кира языком.
Крез понимающе покачал головой.
– Но муравьи не несут меда, – недоуменно пролепетала Мэя.
– Несут, еще как несут, – возразил Крез с видом отвращения и добавил в сторону, – когда выжрут столько кира.
Однако ближе к утру, когда Мэя все-таки отправилась спать, а я несколько протрезвел вследствие многократных купаний при луне, Крез принял последнюю решительную атаку на мой мозг и желудок.
Прогнав Сэю с кухни, он долго колдовал там, периодически заставляя ее принести то одну приправу, то другую.
Я догадался, что он хочет соблазнить меня чревоугодием, и предупредил о бесполезности подобных попыток, вследствие утомления моей пищеварительной системы, на что в ответ получил краткое, но выразительное фырканье.
Сначала с кухни несло запахом крови и сырого мяса. Затем потянулся дымок ароматных трав и специй. Затем я не выдержал и сам пошел туда, но был изгнан суровым Крезом.
А еще через некоторое время я увидел, как он несет поднос с расставленными на нем блюдами. Вид у него был сосредоточенный и мрачный, как будто на подносе было оружие массового поражения. Впрочем, так оно и было – это было оружие массового поражения вкусовых рецепторов, ибо я уже задыхался от слюны.
Поставив поднос на стол, Крез отстранил мою дрожащую руку и жестом фокусника достал из-под стола вспотевшую бутыль с холодным прозрачным киром.
– Ну, рассказывай, – сказал он, разливая его в бокалы.
И я не смог устоять – я рассказал. Все, как было.
* * *
На рассвете я проснулся на пляже в объятиях Сэи, и, осознав это, прогнал ее легким шлепком готовить завтрак. В голове у меня все вращалось и гудело, но, против ожиданий, ничего не просилось ни наружу, ни вспять по ленте времени. Проверив записи «черного ящика» и убедившись, что вечер ограничился пьяными излияниями и наставлениями Креза, я искупался в бодряще холодных морских волнах и по раскаленному на солнце песку направился на террасу, привлекаемый запахом горячих верченых почек.
Там уже сидели Крез с Мэей и строили планы на наше ближайшее будущее. Мэя прохладно поздоровалась со мной, я увидел, как ее глаза блеснули ревнивой злобой в сторону порхавшей вокруг Сэи, и почувствовал вину.
Решение остаться на Кинхаунте, прогнав Мэю, всплыло в моей памяти ледяным торосом, не терпящим никаких возражений. Да, Мэе, этой невинной идеалистке, было не место на этом острове порока и жарких страстей. Пусть возвращается на материк, и там ищет своего принца на белом коне.
Мэя обсуждала с Крезом вопрос, как найти гробницы, про которые я говорил, чтобы вытащить оттуда все остальное. Крез с непонятным мне энтузиазмом поддерживал эту тему. Почувствовав себя неуютно, я незаметно пересел на другой край террасы, сославшись, что мне тут ветер дует.
Оказавшиеся рядом со мной Ялов и Мукачо обсуждали газету, привезенную одним из недавних туристов.
– Какая еще монархия? – резонно возражал Ялов. – У нас тут никакой власти нет вообще, и не нужно.
– Ты неправ! – с жаром возражал Мукачо. – У нас тут бардак, а так не должно быть! Вот бы этот Дэлвис приехал сюда! Мы бы устроили ему прием!
Надо же, я думал, обо мне тут уже все знают – где же были эти двое, когда Хозяйка вслух издевалась над моим происхождением?
Вытерев пот со лба, я пересел в третье место. Но и там мне не дали покоя. Хозяйка и Уруман, владелец соседнего бара, обсуждали новость о том, что айзеры скупают рестораны на побрежье и собираются строить неподалеку свой большой окмплекс для туристов. Хозяйка думала, не продать ли свой ресторан и уехать жить в Амбросию. Когда она обратилась ко мне за советом, я не выдержал и ушел с террасы вообще, прихватив початую бутылку.
Я сидел в джунглях, отмахиваясь от цианидных комаров, и медленно потягивал ее, когда моего уха вдруг коснулось деликатное "кх-гм".
Я обернулся и увидел Аланпачуа. Он сидел рядом и смотрел на меня с видом грустного вопроса.
– О ты, чья голова пуста. Почему ты здесь, а не со своим народом?
Я отвернулся.
– Я думал, тебя убили жрецы. Уурвад догнал меня у самого края пропасти, я еле успел сбежать вниз.
Аланпачуа опустил глаза и покачал головой.
– Ты должен был возглавить восстание против жрецов, и мы бы поддержали тебя. Эти кровососы уже долгие столетия не выпускают мой народ из тьмы невежества, прикрываясь властью богов и опираясь на стражей. А ты сбежал.
Мне стало стыдно.
– Ты вернешься к моему народу? – спросил Аланпачуа.
Я вздохнул, не глядя на него.
– Зачем? Пролить кровь ради того, чтобы народ кинхов узнал, какое дерьмо творится на Большой земле? Ты думаешь, там лучше? Ты ошибаешься. Везде жрецы, которые правят миром при помощи обмана, а ленивая толпа позволяет им это, лишь бы ничего не делать.
Аланпачуа не ответил мне, поднялся и величественно ушел вглубь джунглей. А я пил дальше, пока не увидел дно бутылки, и только на золотом закате, уже вусмерть пьяный, побрел обратно к Хозяйке.
Земля плясала под моими глазами, и на душе у меня было удивительно мерзко.
* * *
Протянув руку, я не попал ей на бутылку и огляделся. Но ее, бутылки, таки нигде не было.
– Хватит пить! – сказал Крез таким тоном, что я сразу понял – бутылку мне найти не удастся.
– А что прикажешь делать? – осведомился я у него, вложив в вопрос все свое пренебрежение и возмущение, и незаметно оглянулся.
Нет, бутылки не было нигде. Видимо, он спрятал ее. Где же он мог это сделать? Тумбочка, или за кресло. Возможно, на кухне. Как бы отвлечь его внимание?
– Идти искать твой город кинхов, – буднично ответил Крез и швырнул ранец, чуть не сбив меня с ног. – Надевай.
– Но Крез, там жрецы, – начал искать я пути к отступлению. – Они…
Я осекся, увидев, с каким злорадством он поглаживает свой игломет.
– Там змеи… – продолжал я пытаться напугать его.
Перечисление прочих опасностей привело только к тому, что Крез поскучнел, разозлился и стал зевать, злобно барабаня пальцами по прикладу.
Я хотел сказать, наконец, что нуждаюсь в отдыхе, но тут увидел в проеме двери Мэю и закрыл рот, чтобы мое зловонное дыхание не сбило ее с ног.
Она была уже полностью экипирована – охотничий камуфляжный костюмчик, привлекательно облегавший ее ладную фигурку, рюкзачок, темные очочки от солнца, туристская шапочка с длинным козыречечком.
– Ты же помнишь дорогу, Марк? – спросила она, нетерпеливо сияя глазками.
Соблазн сказать "нет" уступил соблазну побыть в обществе этой замечательной девушки. Пришлось отправиться с ними. Благо, что добрый Крез исподтишка давал мне большую фляжку, когда Мэя была увлечена чем-нибудь, и мне было не так тяжко, как я опасался. К моему удивлению, Мэя была уже не той трусливой туристкой, какой я увидел ее первый раз в джунглях. Она ловко ныряла между лианами и пальмами, небрежно отбивая прыгавших на нее пауков, словно занималась этим с детства.
Дорогу я узнавал без труда, сам себе удивляясь. К концу третьего дня перед нами уже высились горы, и я стал мучительно быстро трезветь при мысли о том, как представить Мэю и Аченнаа друг другу. Жрецы меня уже не заботили. Зная Креза, им оставалось только посочувствовать.
А вот и тропинка, ведущая через пролом в крепостной стене в Сад, через который мы выбежали с Улиачичи, спасаясь от убийц Уурвада.
Крез обогнал меня и нетерпеливо поднялся наверх. Я хотел предупредить его о страже, но потом передумал – парень бывалый, справится без меня.
Однако, достигнув края обрыва, Крез остановился с задумчивым видом.
Присвистнув, он постоял в проломе, затем опустился вниз. Я шагнул вслед за ним и замер.
Города кинхов не было – повсюду только огрызки руин торчали из лиан.
Я поморгал глазами, протер их и оглянулся. Нет, это был тот самый пролом. Я узнал его, вплоть до узоров по краям. Но все остальное изменилось до неузнаваемости.
Площадь превратилась в лес. Дворца почти не было видно из-за растущих на нем деревьев. С ветки на ветку перескакивали попугаи, поливая друг друга отборным птичьим матом. В воздухе носились мухи, которых хватали стрекозы, которых хватали осы. Змеи живыми лентами ползли по ветвям, хватая все, что движется. Время от времени между стволами мелькало гибкое тело звероящера – внимательно изучив обстановку, он брел дальше, ища, кого пожрать.
Вот кого здесь не было совсем, так это людей.
При всей буйности кинхаунтской флоры, все эти пальмы и кусты не могли вырасти за ту неделю, пока меня не было.
– Да, чувачок, – сказал мне вынырнувший из зарослей Крез. – Похоже, с чанкой тебе надо завязывать.
– При чем здесь чанка? Марк нашел город кинхов! – воскликнула Мэя, прыгая от радости.
– Нашел, нашел, – согласно закивал Крез и ткнул рукой куда-то в руины, похоже наугад. – Смотри! Это древний храм!
Взвизгнув от восторга, Мэя исчезла в руинах.
– Осторожно! – крикнул я вслед ей, даже не представляя, какие твари теперь обитают в этих дебрях.
– Да за нее не бойся, – небрежно заметил Крез. – Девочка теперь может постоять за себя. Я ее кое-чему подучил… пока ты развлекался неизвестно где.
Он посмотрел на меня с укором.
– Арчи! – воскликнул я. – Я правда был здесь! Ну хотя бы мои браслеты! Откуда я их взял?
Он пожал плечами.
– Ну и каким образом за пару дней тут все развалилось и заросло?
– Я не знаю, Крез, – я посмотрел на него с отчаянием. – Ты мне веришь?
– Верю, – вздохнул он. – Ладно, пошли, посмотрим.
Мы поднялись по полуразрушенной лестнице туда, где были мои покои. Арена под балконом, с которого я прыгнул прямо в бассейн, теперь заросший так, что виднелись только края. Все выглядело так, словно жизнь покинула эти места сотни лет назад. В провалы стен врывался ветер, толстые корни бесцеремонно раздвинули огромные плиты и лезли внутрь зданий, грозя стенам обрушением.
Я посмотрел на колонну между проемами окон и увидел характерную выбоину с круглой ямкой посередине – сюда я выстрелил из своего Кулая, не помню уж, в порыве гнева, или радости. Но, конечно, Крезу это ничего не доказало бы.
Искать здесь сокровища было явно бесполезным делом. Вход в подземелье был завален рухнувшими много лет назад сводами и стенами, на обломках которых успели вырасти толстые деревья.
Признав свое поражение, я беспомощно развел руками, и мы повернули назад.
Я шел, слушал и не слышал, как Мэя щебетала Крезу о своих открытиях в руинах – я думал, как так могло случиться. Я же помнил Аланпачуа, который приходил ко мне, когда я сидел в джунглях пьяный. Я помнил жаркие объятия Аченнаа, Зальгирис, Зуулаа и прочих, имена которых не задержались в моей памяти, в отличие от их глаз. Я помнил гордого Улиачичи и коварного Уурвада. Все это не могло просто так померещиться мне.
Мне вспомнилась книга "Тайны Кинхаунта" – да, сейчас она бы мне не помешала. Кажется, там что-то было похожее. Параллельные миры, таинственный город…
Таинственный город в параллельной реальности?
Вот что имел в виду Уурвад, когда говорил о богах, не пускающих жителей Кинхаунта на Большую землю! Вот почему мы ничего не знаем о них, кроме смутных догадок из книг…
Но Крез с презрением отверг мое объяснение.
– Даже не начинай! – усмехнулся он и покачал головой. – Просто признай, что пропил все свои мозги, до последней капли. Чего только не придумают чуваки, чтобы приложиться к бутылочке…
Я вздохнул и протянул руку:
– Ну дай мне тогда ее просто так.
Не король
Неудачи сломили мой дух.
Два дня я пил – это было единственное занятие, ради которого я еще мог найти силы поднять руку или сделать несколько шагов. Поначалу Мэя проводила со мной воспитательные беседы. Потом и она устала, заскучала и засобиралась домой. Услышав это, я почувствовал, как будто из меня вынимают сердце, но только опять потянулся к бутылке.
Мэя должна была уехать. Рядом со мной, несостоявшимся королем, упустившим свой последний шанс, ей не было места.
Она долго сомневалась, уезжать ей или нет, и снова попыталась увлечь меня идеей пойти на поиски сокровищ. Это не подействовало. Тогда она привела мне сразу Кэю и Сэю, видимо, уговорив их всеми силами постараться пробудить меня к жизни. Что ж, мы славно напились, но к кинхаунтским девушкам я не притронулся от уныния, а к Мэе – из нежелания принять самое дорогое, что было для меня на свете, в оплату своего отказа от депрессии. Мы продолжили пить, обсудили все на свете, а на следующее утро меня разбудили на берегу моря теплые лучи восходящего солнца – я лежал на песке совершенно один, брошенный и забытый всеми. Как только меня не сожрали? Даже морские ящеры и змеи брезговали мной.
Я был упрям в своем желании утопиться в кире. Наконец, утром одного солнечного дня Мэя объявила мне, что уезжает. На ее глазах были слезы, но я сказал себе, что не буду привязывать ее к себе, бесполезному пьянице. Она попросила меня лишь проводить ее на корабль, и мы пошли по песку, увязая под тяжестью ее сумки.
Сумка была не такой уж тяжелой, но я настолько отвык от труда и потерял форму, что задыхался и обливался жирным потом. Жалкое, душераздирающее зрелище представлял я со стороны!
Еле-еле мы добрались до причала, где я смог наконец умыться морской водой и перевести дыхание. Вскоре на горизонте показался корабль, и Мэя взглянула на меня глазами, полными слез – она все еще была влюблена в меня, нелепое подобие человека. Я не выдержал и тоже заплакал. Мы обнялись – целомудренно и осторожно, как сестра с братом. Потным, небритым и воняющим перегаром.
– Прощай, король недоделанный, – горько сказала она.
Оскорбление оглушило меня. Я разозлился и отстранился от нее. Судя по ее огорченному лицу, она, кажется, ждала другого эффекта от своих слов.
– Я понимаю, что борьба за корону – это слишком тяжело для тебя, – сказала она, видимо, пытаясь меня успокоить, и деликатно погладила по рукаву рубашки. – У всех свои способности. Ты можешь много выпить, например… и еще, у тебя отличное чувство юмора… Может, тебе надо было стать журналистом? Какая нелепая случайность, вся эта история …
Она криво усмехнулась мне и отвернулась к морю. Мое сердце окаменело и обвалилось куда-то на дно организма, порвав все жилки и сосудики. Я никогда не видел ее такой и не знал, что она может ей быть. И тогда я понял вдруг, что все это время она была другой, потому что…
Корабль подходил все ближе, с него раздавались какие-то крики.
Я стоял, смотрел на море и чувствовал, что все идет не так, как надо.
– Прости, – тихо сказала она, и голос ее дрогнул. – Ты все равно единственный король для меня. Просто потому что других нет, и не может быть.
"Потому что во втором эшелоне других не осталось", подумал я.
Я чувствовал себя так, словно получил пощечину.
– Ладно, желаю удачи на континенте, – сказал я нарочито грубо. – Что тебе делать здесь, с никчемным пьяницей? Найдешь там себе нормального принца.
Она гневно сверкнула на меня глазами.
– Хочешь оскорбить меня, чтобы легче было прощаться?
Корабль стал разворачиваться бортом к причалу и тормозить. И тут я увидел его пассажиров, кричащих и веселящихся как-то совсем неумеренно.
Это были айзеры. И они были пьяны.
– Нет, – возразил я Мэе. – Я не хочу прощаться с тобой.
– Э, смотрйи какайа девушка, ээээ! – кричал один из айзеров, показывая пальцем на Мэю.
Я заслонил ее спиной и крепче сжал ее руку в своей. Она посмотрела на меня с надеждой – в ее глазах стояли слезы.
– Правда?
– Правда, – кивнул я.
Кир все быстрее испарялся из меня, словно вода с нагревающейся сковородки.
– Э, здесь всйэ такийэ? – кричал айзер. – Э?
– Ты не хочешь прощаться со мной? – снова спросила Мэя.
Не успели с борта кинуть трап, как с него на причал скатилось трое здоровенных айзеров, и подбежали прямо к Мэе, пожирая ее глазами и не обращая на меня никакого внимания.
– Не хочу, – решительно кивнул я и сменил позицию, снова заслоняя ее от прибежавших айзеров.
Но они обогнули меня.
– Женщинйа, можно вас… – начал один, протягивая свою руку, но не успел, потому что ударом в челюсть я перевел его в горизонтальный полет с последующим приземлением на причал.
В следующее мгновение айзеры уже держали меня со всех сторон, пока пострадавший наносил мне беспорядочные удары. Я подпрыгнул, опираясь на их руки, и лягнул его ногами в грудь – с криком он улетел с причала в море.
Один из двух оставшихся айзеров отпустил мою руку и попытался ударить, другой попытался перехватить мою свободную руку, но я вывернулся, ударил первого в живот, второго локтем в нос, и отпрыгнул на шаг в сторону.
Все это время что-то мелькало перед моими глазами – я думал, это пятна солнца между тенями на досках причала, но в них было что-то золотое.
Новые айзеры прибежали с корабля на причал, но, опасаясь моей прыти, лишь скакали вокруг, делая угрожающие выпады. Я ударил еще троих, но потом мои руки и ноги схватили сразу несколько человек.
– Сейчас его убьем или придумаем что-нибудь интересное? – спрашивали они друг друга на своем языке.
– Убивать нельзя, – важно сказал самый старый из них, с седыми мохнатыми бровями.
За их спинами что-то кричала Мэйя.
– Э, землйячок, – наконец обратился ко мне седобородый. – Узбагойся, э? минйе не надо тебйа убивать. Ты пойдешь с нами на корабль.
– Я Марк Дэлвис, – мрачно напомнил я ему, и вдруг перед моими глазами вспыхнуло золото Кинхаунтского дракона. – На колени, тварь!
Так вот что это блестело.
Одним движением я освободился от рук, удерживавших меня, и сделал вожаку "поклон смирения". В следующее мгновение он стоял передо мной на коленях и с изумлением смотрел на меня снизу вверх.
К сожалению, блеск дракона кончился. Придя в себя, айзеры бешено заревели и скрутили меня так, что в глазах потемнело от боли, и даже веселые искры не помогали разрядить темноту. Они наносили мне удары и продолжали возбужденно болтать между собой, не подозревая, что я знаю их язык. Я с удивлением услышал, что именно я и был их главной целью визита на остров – не считая намерения недельку повеселиться на пляже.
Я слушал и не верил своим ушам. Оказывается, за меня обещана награда. Но с каждым днем вероятность получить ее ослабевала.
– Э! – крикнул седобровый. – Оставьте его. Убьете – не получим денйег.
Меня опустили на причал, продолжая держать, и тут с берега послышался какой-то шум. Он стремительно приближался. Державшие меня руки айзеров стали неуверенными, я высвободился из них и оглянулся – к причалу бежала толпа бичей.
Не дожидаясь расправы, айзеры разом кинулись к трапу на корабль, толкая друг друга, двое из них с воплями упали в воду, но я успел схватить их седобрового предводителя – стоило слегка прижать ему шею, как он стал совершенно шелковый и послушный. Пока оставшиеся метались по палубе, курутсяне заполнили пирс. Тут в борту корабля открылся люк, и из него на причал упала лестница – оставшиеся айзеры метнулись по ней.
Крез попытался прыгнуть за ними, но люк захлопнулся у него перед носом, и Крез упал в воду.
Труба корабля извергла огромный клуб черного дыма, заработали винты, и он стал отдаляться от берега, но через несколько метров заглох и остановился.
Через некоторое время довольный и мокрый до нитки Крез появился на причале.
– Я намотал ему на винты стальной трос, – гортанным голосом поведал он собравшимся на причале, адресуясь в основном чувихам, и те запрыгали от восхищения.
Судно беспомощно встало на месте. Попытки айзеров освободить винты пресекались отборной руганью стоявших на причале и огнем из их ружей.
Убедившись, что судно под контролем, я вернулся в Старую крепость, узнал у Хозяйки, где томится седобровый вожак айзеров, и спустился к нему в подвал.
Скрип двери вывел его из задумчивости, и он злобно уставился на меня.
– Почему через несколько дней награду за меня могут уже не выплатить? – спросил я его.
Он усмехнулся и отвернулся к стене.
– Не хочешь говорить?
Он презрительно скривился и продолжал молчать.
– Как тебя зовут? – спросил я, вспомнив, что кто-то на причале называл его "Барак".
Он молчал. Напрасное упорство – никто лучше меня не знал, как разговорить пойманного айзера.
Я не стал зря тратить слова, вернулся наверх, зашел на кухню к Сэе и одолжил у нее банку сиропа, затем заглянул к себе и взял сачок. После этого я пошел на поляну перед лесом, вылил там сиропа и стал ждать.
Через полчаса в моем распоряжении было две прекрасные громадные бабочки – одна белая, другая черная. Жаль, что айзеры не боятся ос и мух – этих я мог бы наловить несколько килограммов.
Айзеры боятся бабочек. На их планете они не водятся. Здесь они почему-то внушают им дикий, животный ужас.
Бережно поместив пленниц в пакет, я вернулся к Бараку, закрыл окно сеткой и выпустил их на волю.
Услышав тонкий шелест крылышек, он сжался, его лицо вытянулось, а глаза вылезли из орбит и против воли стали искать в полутемной камере источник нежного звука.
Глупые бабочки сразу полетели к окну и стали в него биться. Лучше бы они порхали над айзером. Но ему и этого хватило.
Надо отдать ему должное, некоторое время он пытался крепиться – вздыхал, икал, отворачивался, надувал щеки пузырем, шумно выпускал воздух, пытаясь плечом вытереть пот со лба – руки-то у него были связаны за спиной. А бабочки продолжали колотиться в окно. Я сделал вид, что мне все это надоело, повернулся и пошел к двери.
– Подожди, – прохрипел он, – подожди. Я все скажу, только убери их.
Я вернулся и сел на стул перед ним. Он изворачивался в сторону бабочек, словно опасаясь, что они бросятся ему на шею и выпьют всю кровь, и красноречиво смотрел на меня, но я игнорировал его сигналы, и он окончательно сдался.
Он рассказал мне, что в мое отсутствие на Амбросии поднялся монархический мятеж. Поверившие газетной пропаганде монархисты устроили восстание, думая, что я где-то рядом и возглавлю его. Но меня не оказалось, и восстание потерпело поражение. За мою голову назначили награду, но поскольку все уже решилось и без меня, айзеры боялись, что скоро ее не выплатят за ненадобностью. Впрочем, Барак так не считал, поскольку он был человек умный и понимал, что пока есть я, угроза монархического реванша сохраняется.
– Что вы должны были сделать со мной? – спросил я его, подставив бабочкам руку.
Одна из них, черная, послушно присела на нее, грациозно сложив и развернув крылья.
Барак мучительно скривился, глядя на этот ужас. Я мягко поднес руку к бабочкой к его лицу, и он метнулся к стенке, пытаясь вжаться в какую-нибудь щель.
Но щелей не было.
– Отвечай! – заорал я, потеряв терпение.
Приступ ярости овладел мной. Мне захотелось убить этого проклятого айзера. Как они мне все надоели!
До Барака дошло мое чувство, и он затараторил на великолепном курутсянском, без единого "й".
