Текст книги "Кинхаунт (СИ)"
Автор книги: Василий Анисимов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– И у меня нет. В таком случае оформлять протокол между нами не нужно.
– У меня есть претензии, – возразил сержант. – Вы атаковали мою машину, ударив ее бампером.
– "Атаковали"! – издевательски проблеял Крез, всхрапнул и закатил глаза.
– Но тебе же надо срочно к бабушке, Крез, – сказал я ему.
Он непонимающе посмотрел на меня.
– К бабушке?
– Ну да, к твоей старой бабушке, которая уже полчаса ждет, пока ее нерадивый внук привезет ей лекарство! – воскликнул я, раздраженный непонятливостью друга.
– Ах да, мне надо к бабушке, – пробормотал Крез, мелко кивая в знак согласия и поглядывая на сержанта в мучительных попытках разгадать мою мысль.
– А наши две машины мешают тебе проехать, – объяснил я. – Поэтому, поскольку у полиции нет оснований задерживать тебя, они должны тебя пропустить. Для этого они должны убрать бронемобиль с дороги.
Крез понял и посмотрел на сержанта с хищной ухмылкой. Сержант подозрительно посмотрел на меня.
– Пусть бабушка вызовет социальную помощь, – сказал он.
– Во-первых, бабушке нужно именно то лекарство, которое находится у ее любимого внучка, а в городе сейчас нет ни этого лекарства, ни его аналогов, – затараторил я. – Во-вторых, его бабушка – ветеран двух последних войн и страдает жестким пост-травматическим синдромом, она вооружена плазмометом и не подпускает к себе никого, кроме своего внука.
Сержант закатил глаза, почесал шею и повернулся к Крезу:
– Покажите лекарство.
Крез сделал такое лицо, что стало понятно, что даже если бы у него было это лекарство, он предпочел бы откусить сержанту нос, чем исполнить его требование.
Я вздохнул так глубоко, как может вздохнуть юрист, который всю свою жизнь тщетно борется с всеобщей правовой безграмотностью.
– Согласно конституции, личные вещи гражданина могут быть предъявлены полиции только по решению суда, в случае признания этого гражданина ограниченным в правах вследствие совершения им общественно опасных деяний, – сказал я сержанту тоном уставшего учителя. – Если у вас нет с собой такого решения, будьте так любезны, освободите гражданину проезд.
Сержант рыкнул и обернулся было к бронемобилю, однако тут же обернулся обратно. Его лицо стало сожалеюще-презрительным.
– К сожалению, – пропел он снова медовым голосом, – от удара бронеавтомобиль пришел в неисправность, поэтому удовлетворить вашу просьбу не представляется возможным.
Я задумался, а Крез вздохнул и вернулся в свой мобиль.
– Я тоже очень сожалею, господа, – пропел он из кабины, – но мне очень надо к бабушке. Пока она не поубивала всех нахрен!
Двигатель "корда" взревел, колеса завизжали. Мой "лимо" пополз вперед, а с ним и бронеавтомобиль полиции.
Сержант опомнился и с криками побежал к его двери, но мы ползли все быстрее, пока бронемобиль не свернул задом в сторону, я оказался на свободной дороге и утопил газ.
"Лимо" присел на задние колеса, завизжал и пулей помчался вперед, оставив сержанта далеко позади. Но радость моя оказалась преждевременной – из переулка вынырнул второй бронемобиль, включил оглушительную сирену и стал преследовать меня.
Я попытался набрать дистанцию, однако бронемобиль был мощнее. Догнав, он начал притирать меня к стоявшим на краю дороги рекламным столбам, к встречной полосе, пытаясь вынудить остановиться.
Не успев сообразить, я вылетел в боковой переулок и оказался на прямой междугородной трассе, где у меня не было возможности лавировать. Тут бронемобиль быстро обогнал меня и притер к ограждению – пришлось остановиться. Последнее, что я смог сделать – резко закрутить руль влево, чтобы встать поперек трассы.
Не знаю, зачем я это сделал – ничего хорошего это мне не принесло.
Справа послышался мощный гудок, я бросил туда взгляд – огромный тяжелый грузовик пытался остановиться, чтобы избежать столкновения с нами. Точнее, со мной – я был между бронемобилем и грузовиком.
Я взглянул в окно на водителя бронемобиля – сержант смотрел в сторону со скучающим видом.
Ничего себе, как ведет себя полиция, удивился я, резко дал задний ход и объехал задом бронемобиль, и оказался с другой стороны, ударив его бампером прямо под переднее колесо. Теперь он отделял меня от грузовика.
Бронемобиль опомнился и рванул назад, но я крепко держал его задним бампером. Тем более что он газовал не в ту сторону.
От нового гудка грузовика в моей кабине задрожали стекла. Я переключил передачу и рванул прочь, оставив хрустнувший бампер в арке колеса бронемобиля. Освободившись, он рванул за мной, и мы упорхнули прямо из-под громадного бампера оглушительно гудевшего грузовика, набрали скорость и помчались дальше.
Бронемобиль попытался обойти меня и прижать к стене туннеля, но я резко затормозил, обошел его и рванул под эстакаду, делая вид, что хочу уйти по ней. Он кинулся было следом, но я дернул влево и швырнул его на ту же самую стену, и протащил впритирку метров пятьсот, пока хватало массы и скорости, потом дернул в другую сторону, на узкий съезд с трассы, на котором было одностороннее движение. Тут меня осенила идея.
Я сбросил ход, позволив бронемобилю догнать меня, затем включил жесткий тормоз, развернулся в обратную сторону и проскочил между бронемобилем и ограждением.
Повторить мой маневр он не мог – не позволяла длина корпуса, превышавшая ширину съезда, который был надежно ограничен каменными барьерами.
Злостно нарушая правила, я помчался по съезду в обратную сторону, радуясь своей находчивости, и тут увидел большой семейный автобус, который ехал навстречу мне, занимая почти всю ширину дороги.
Мне пришлось развернуться еще раз и поехать обратно. Я надеялся лишь на то, что бронемобиль продолжил свое движение.
Засигналил фон, и я ответил на вызов.
– Ты где прохлаждаешься? – сварливо спросил Крез, и мне стало обидно.
– Да тут с борухами кир разливаем по бокалам, тебя ждем.
– Нет, серьезно?
– На съезде с Анабарской трассы кручусь.
– Подъезжай к Чао-Као, позавтракаем.
– Ага.
Съезд закончился, и я оказался на другой трассе, ведущей в сторону центра. Бронемобиль, видимо получивший с воздуха данные о моем местонахождении, ждал меня у ее края, лениво поблескивая сиреной. Увидев меня, он встрепенулся и стал разворачиваться, загораживая проезд.
Я утопил газ, но он перегородил дорогу быстрее.
Пришлось резко свернуть с трассы, пробив ограждение. Я вылетел на тротуар, где напугал прохожих, сбил два рекламных щита, газетный автомат, открытую дверь магазина и что-то еще, потом свернул в переулок, потом в другой, потом в третий.
Заехав во дворы, я вышел из "лимо" и осмотрел его.
Не считая развороченной морды и помятых крыльев, он был еще вполне ничего. Кое-как расправив то, что я мог сделать руками и молотком, я неторопливо поехал к Крезу.
Настроение было испорчено. Мало того, что машину попортил, так еще и неприятное открытие – полиция, судя по всему, пытается отправить меня на тот свет. Иначе объяснить маневры на трассе, с подставлением меня под удар грузовика, я не мог.
За что? Надоело наблюдать, как я пытаюсь устроиться на работу? Или проклятый сержант так разозлился на меня за то, что я сбежал от него возле библиотеки?
Возле самого кафе у моего помятого "лимо" отказали тормоза, и я снес парковочный столб. На шум выбежала охрана, я отдал им последние десять баунтов и вошел во дворик, где за пустым столиком со скучающим видом сидел Крез и читал газету.
– Ты читал утреннюю газету? – спросил он.
– Ты же знаешь, я не читаю лживую демократическую прессу, – проворчал я и уселся напротив, скорбно уставившись в пустой стол.
– Чего изволите? – спросил появившийся рядом официант.
– Дэл, что будешь? – переспросил меня Крез.
– Ничего. Последнюю десятку я только что отдал, – проворчал я и напрягся в ожидании, что мой верный друг снова начнет издеваться над блеском и нищетой аристократов.
Но Крез просто заказал официанту два обычных завтрака, и тот ушел.
– А зря, – сказал он мне после этого.
– Что зря? Отдал десятку? Тоже так думаю. Надо было завалить их.
– Зря не читаешь лживую демографическую прессу. Много интересного.
– Что? – сварливо спросил я. – Бинда Мунда родила тройню?
– Ага. Вроде того. На, почитай, может что увидишь свежим взглядом.
Я пересилил себя и заставил взять этот сгусток лжи в руки.
"Тинападский варан родил тройню", "Новые украшения Бриканзы шокировали всех", "Зверское мочилово в северо-западном районе", "Сенсационное заявление Бирбо Кирка", типичный набор для современной прессы Амбросии.
И мелко, в углу – "Минус еще один аристократ".
Я почувствовал неладное.
Над пыльным городом уверенно светило солнце, по улице дул свежий ветерок, гоняя по высохшему и нагревшемуся пластону осенний пальмовый пух.
Официант принес по чашке прекрасного пальмового чао. Я отпил глоток, поймал носом потянувшийся с кухни запах верченых почек, и посмотрел в газету Креза еще раз.
"Минус еще один аристократ".
Ублюдочный стиль демократической прессы. "Красные мстители" выследили – о Боже, это называется "выследили"! – герцога Орта в его бывшей сельской резиденции, и расстреляли в упор на виду у селян. "В Амбросии больше нет аристократов первого эшелона", констатировал мерзкий журнашлюшка довольным тоном.
Но ведь остался второй эшелон. Правда, очень немногочисленный.
– Ну что думаешь? – Крез кивнул на газету.
Я снова стал читать заголовки. Чувство вредности не хотело покидать меня, и требовало удовлетворения.
– Ну, вряд ли мы сможем что-то выжать из тройни тинападского варана.
Крез смотрел на меня без выражения.
– Украшения Бриканзы…. – задумчиво протянул я. – В принципе, их можно отнять и продать.
Он промолчал. Ладно.
– "Минус еще один аристократ", – медленно произнес я и посмотрел ему в глаза.
Он смотрел на меня в ответ – его глаза были беспощадными, презрительными и сожалеющими.
– Ты сочувствуешь моей скорби о еще одном представителе моего сословия? – попробовал я угадать.
Его глаза презрительно прищурились, верхняя губа задралась кверху, оскалив зубы.
– Ты презираешь его за то, что он дал себя убить?
Губа чуть опустилась.
– Я не понимаю твоих животных гримас, – с сожалением констатировал я.
Он смотрел на меня так, как будто хотел телепатически передать мне научную теорию строения атома.
Я пожал плечами и стал читать дальше.
– Зверское мочилово в Северо-Западном районе.
– Это соседний район, кстати, – изрек наконец Крез, терпеливо вздохнув.
– Я в курсе.
Фермеры и айзеры устроили массовую драку возле ресторана "Копинакс". Утверждают, что причиной конфликта стали поборы, которые айзеры брали с фермеров. Иногда дело доходило до отнятия машин с овощами и убийства наиболее активных сопротивляющихся.
– Безыскусные развлечения простонародья… – пробормотал я вслух.
Крез нацелил на меня свой толстый указательный палец:
– И этот человек…! Господи, почему не я?! Грязные, вонючие бродяжки с раздолбанной планеты отнимают у фермеров плоды их законного труда, в то время как наследник престола бесплодно рассуждает о смысле бытия!
Изогнув одну бровь в знак того, что тирада Креза не вписывается в известный мне порядок вещей, я возразил:
– С чего ты называешь меня наследником престола?
– Да потому что Орт умер, а твой отец был женат на его сестре!
О Боже.
На самом деле, за прошедшие с момента падения монархии несколько лет я уже отвык мыслить такими категориями. Но Крез был прав. Формально, я был на данный момент единственным законным наследником престола. Которого не существовало. Да и закон, мягко говоря, изменился.
Но все-таки именно я был последним представителем того самого второго эшелона аристократов, которые могли претендовать на корону – после полного истребления первого.
Я стал пить чао, чтобы выиграть немного времени. Но это ничего не дало мне.
– И что теперь? – без энтузиазма спросил я своего буйного друга.
– Как что… – Крез откинулся на спинку кресла, взирая на меня с видом презрительного превосходства. – Валить.
– Кого? – мой голос упал еще ниже, а за спиной возникли призраки "красных мстителей".
– Красных мстителей, – Крез был безжалостен. – А потом всех остальных.
– Нет, – я отрицательно покачал головой. – Я не хочу никого валить. Я хочу тихо, мирно жить, работать. Мне не нужна власть. Не нужно рулить этой толпой баранов, которая зовется "народ". Не хочу, чтобы меня ненавидели то одни, то другие.
Крез в бешенстве проглотил целиком свой бутерброд. Я предостерегающе покачал пальцем, показывая, что еще не закончил свою мысль.
– Не хочу быть все время на страницах газет. Не хочу, чтобы журналисты лезли в мою частную жизнь.
Крез зарычал и залпом выпил свой чао.
– Я не хочу… – начал я.
– Ты не понимаешь! – прошипел он, перебивая меня. – Никто тебя не спрашивает, хочешь ты или нет! Ты умрешь! В обоих вариантах! Либо в борьбе за корону, либо в убегая от нее! Тебе придется бороться! Если ты мужчина!
Тут я уже разозлился:
– Слишком умный Крез! Проглотил с утра какую-то таблетку?!
Обиженные друг на друга, мы встали из-за стола и поехали в разные стороны, но вскоре остановились и вернулись на то же место.
– Ладно, – прорычал он, с ненавистью глядя на меня. – Не хочешь становиться королем, поедем крышевать фермеров!
Цена сладкого тростника
Чтобы не злить друга, которому я задолжал уже изрядную сумму, я согласился с его идеей, хотя не видел ничего привлекательного в том, чтобы влезать в рынок криминальных поборов. На котором, к тому же, господствовали некультурные жители планеты Айз.
Мы приехали на Черный рынок, где любой желающий мог оптом и в розницу купить изобильные дары земли с самых разных уголков нашей планеты, и Крез начал зондировать почву, а я шел следом и иногда помогал ему, изображая энтузиазм.
Фермеры реагировали на нас странно.
– Говорят, у вас проблемы с айзерами? – прямо спросил Крез у двоих здоровенных работяг в грязных комбинезонах, но они угрюмо посмотрели на него и отвернулись.
– Почем нынче трумас? – спросил я у розовощекого паренька с радостной мордахой, и он бодро начал нести какой-то бред про дожди и песок. Выждав минуту, я спросил его:
– Айзеры донимают?
Радость на лице паренька мгновенно испарилась, он отвернулся и замолчал, и больше я не добился от него ни слова.
Мы с Крезом обменялись взглядами и пошли дальше.
– Похоже, они тоже не хотят бороться, – многозначительно посмотрев на меня, протянул он, сморщив нос так, словно понюхал верза. – Никто не хочет бороться. Курутсяне вымерли.
Наконец какой-то пьяненький старикашка с руками, похожими на крабьи клешни, совершенно свободно объяснил нам, в чем дело.
– Эх вы, мать вашу растудыть! – весело воскликнул он, и я еле успел перехватить могучий кулак Креза, который очень любил свою маму и не любил это выражение. – Эвона оно что! Газетчики эти! Шарился тут один дружок, мать его растудыть! А потом в газете статью написал! Так нас кройновы ребята так потрясли после этого, мало не балуй!
– Кройновы? – переспросил я, и старикашка вдруг изменился в лице.
– Тшшш! Не ори, сынок!.. Кройн, да… – он задумчиво опустил глаза на свои клешни. – Кройн, мать его растудыть… евоный начальник… самый, понимаешь, главный тут айзер… Как пошли они кулаками махать… – он повел глазами сначала в одну сторону, потом в другую, – так наши ребята и залетали, туды – … сюды, туды – … сюды…
Крез рыкнул.
– А что, собраться, да навалять этим … грязным бродяжкам люлей, слабо что ли? Только трумас привык из земли таскать? Кулачища… ЭВОНА какие!
Старик посмотрел на него, как на помешанного.
– Навалять, люлей, говоришь? Хе-хе… ты, что ли, навалять собрался?
– Короче, – настаивал Крез, – если знаешь кого, кому нужна помощь, дай ему наш фон.
Он протянул старику карточку, и тот долго пытался увернуться от нее, как от заразной тряпки, пока Крез не всучил ее ему насильно, и тогда старик сделал кислую рожу.
Я покачал головой.
– Он ее выкинет.
Крез мгновенно обратил к старику разъяренную физиономию:
– Че?! Выкинешь?!
– Не-е-е! – воскликнул старик с самым неубедительным видом.
Мы бродили по рынку еще несколько часов, разыскивая желающего нанять нас в качестве охраны. За это время я выяснил порядок цен и решил, что мы можем предложить им весьма выгодную сделку, обещая защитить от злобных айзеров всего за полцены от их обычных требований – двести баунтов с грузовика.
Этот вывод я сообщил Крезу, и он немедленно начал использовать его. Но фермеры лишь кисло качали головами.
– Ну, отобьетесь вы один раз… допустим… а дальше что? Вы будете охранять наши грузовики на стоянке? Ночью? Вот то-то и оно…
Наконец мы нашли одного перспективного, как мне казалось, парня – именно на него тыкали пальцем все остальные, стараясь, впрочем, чтобы он не видел этого. Он собирался везти трумас в Амбросию без уплаты побора айзерам.
Однако разговор с Чангом не принес быстрых плодов.
Несмотря на болотную тишину своей сельской жизни, Чанг слышал и о войне с Айзом, и об айзерах, обиравших простых тружеников на дорогах, но предложение двух крепких ребят охранять его грузовой поезд все же показалось ему слишком навязчивым – ничего себе! двести баунтов за то, чтобы проехать вместе с ним через пригородный участок трассы, на котором якобы айзеры останавливают фермеров. Подумать только – он с таким трудом выращивал этот трумас, пока мы околачивались по местным барам, а теперь он должен отвалить нам такие деньги за то, чтобы мы с гордым видом проехались с ним до столицы. Нет уж, надо учиться и работать.
Произнеся эти слова, Чанг с гордым видом отвернулся, показывая нам, что разговор окончен, и пошел прочь.
– Ладно, – глухо прогудел Крез. – Айзеры выбьют из него дерьмо, в следующий раз будет посговорчивее. Пошли они к черту. Пойдем кирнем куда-нибудь.
Я всей душой был согласен с его последним предложением, но решил сделать вид, будто не желаю уступать.
– Следующего раза может и не быть! И зачем пропускать этот? Нельзя упускать клиента! – возразил я. – Пока ты будешь набивать свой живот, злобные, жадные айзеры возьмут у него наши баунты и поедут жрать наш кир и обнимать наших борух!
Крез зарычал.
– Ты только представь! – продолжал я убеждать его. – Маленький, глупый фермер едет по трассе, везет свой тростник. И тут его догоняют большие и злые айзеры на шикарных тачках.
Крез глухо заворчал.
– Они останавливают бедного фермера и начинают его обижать. Они говорят ему обидные и страшные слова, и делают вот так -
Я легонько шлепнул его по щеке, Крез дернулся и разъяренно посмотрел на меня.
– Извини! Я просто хотел показать тебе, как они делают с бедным фермером! Он, конечно, тут же боится и отдает им все деньги! Или тростник! Или все вместе!
– Хм-м… – Крез перекосил рот и задумчиво посмотрел на свои кулаки.
– И тут подъезжаем мы, все в белом! – воскликнул я и хлопнул его по плечу.
Крез радостно оскалил зубы.
– И мы подходим к ним и делаем вот так! – но не успел я шлепнуть его по щеке, как он перехватил мою руку и рявкнул:
– Поехали!
"Да ладно, я пошутил, пойдем лучше кирнем", хотел сказать я его удаляющейся спине, но было уже поздно.
Крез оставил свою машину на парковке у Черного рынка и сел ко мне. Мы проследили, как Чанг сел в большой ржавый грузовик и выехал из города, и тронулись за ним, держась на пределе видимости.
На дороге было мало машин, светило солнце, вокруг простирались необозримые пожелтевшие поля, залитые расщедрившимся напоследок осенним солнцем.
Через пару часов Чанг пересек границу столичного района.
Посередине между двумя энергомачтами, в мертвой зоне видеокамер Службы дорожного наблюдения ("слепняк", как это называется у водителей), длинный черный крейсер обогнал нас, подрезал Чанга и начал притирать к обочине.
Наконец ему это удалось, и мы тоже остановились.
Чанг вылез из кабины – из дверей крейсера ему навстречу с трудом выбрались двое здоровенных айзеров. Взглянув на них через бинокль, я почувствовал напряжение в животе – шикарные костюмчики с золотыми шнурками, квадратные рожи на квадратных телах, приплюснутые носы, глазки-иглы, колко выглядывавшие из-под мохнатых бровей, над которыми возвышался племенной знак айзеров – высокий хохол, стянутый пестрой лентой. Если среди айзеров и есть интеллигенты, это были явно не они.
Они начали разговор с Чангом, оставшийся неслышным для меня, потому что армейский биноколь Креза, с функцией дистанционного лазерного звукоснимателя, мы давно продали одного ушлому барыге.
Но тут и без звука все было понятно. Хотя Чанг был на голову выше айзеров, и они смотрели ему в глаза снизу вверх, недостаток роста у них возмещался изобилием животной агрессии. По мере разговора они все ближе подходили к Чангу и все выше поднимали подбородки, а он все сильнее сутулился и сникал прямо на глазах.
– Пора, – сказал я и рванул вперед.
Мы остановились за массивной кормой грузовика как раз в тот момент, когда морально сломленный Чанг протягивал айзерам ключи.
Крез хлопнул дверью моей машины так, словно она была в чем-то виновата, и от этого звука вся троица замерла и оглянулась в нашу сторону.
– Проблемы? – спросил еще издали Крез.
– У менйя нйет проблйем, – холодно процедил айзер, стоявший слева, – можйет, у тйебя йесть?
– Селянин, у тебя проблемы? – обратился я к Чангу, перекладывая на его плечи бремя ответа на вопрос, который интересовал всех нас.
Для Чанга наступил момент истины. С одной стороны, ему было страшно признаться, что проблема у него есть, и заключается она в этих двух здоровенных айзерах. С другой стороны, заявить об отсутствии проблемы не значило решить ее.
Придя к трудному решению, Чанг, страдальчески глядя мне в глаза, отрицательно покачал головой.
– Нет… все в порядке…
Слабак.
– Бери на себя правого, он послабже, – буркнул мне Крез и повернулся к айзерам.
Бешенство хлынуло в его глаза. Он явно готов был съесть айзеров живьем. Пожалуй, даже без соли.
– У вас пять секунд, чтобы свалить отсюда, – процедил я, стараясь поддерживать Креза, но он, похоже в этом не нуждался.
Глядя, как он медленно идет на айзеров, выпучивая глаза и надуваясь, я вспомнил повадки диких котов, подобным образом выяснявших отношения в палисаднике нашего старого замка. След за тем мне в голову пришла новая аналогия, однако для развертывания ей уже не хватило времени.
Айзеры гортанно закричали, ударили себя в грудь и бросились на нас. Уклонившись от неуклюжего удара своего противника, Крез мощным хуком отправил его в нокаут. Я не был уверен в успешности для себя подобной стратегии и воспользовался подсечкой и броском – зацепившись за мою руку и ногу, мой неприятель шмякнулся на землю так грузно, словно упал с третьего этажа, подняв кучу пыли, однако тут же подскочил и снова бросился на меня. Я ухватил его за воротник и еще раз швырнул через себя – айзер снова шмякнулся об землю, а в моей руке осталось какое-то ожерелье, сорвавшееся с его шеи. Я машинально сунул его в карман штанов и приготовился к новым маневрам, однако второго броска айзеру оказалось достаточно, чтобы успокоиться.
– Что, все? – прорычал Крез, недовольный тем, что драка так быстро кончилась.
Его противник не двигался, лежа на дороге в позе морской звезды, выброшенной на берег.
Мой хохластик закряхтел что-то и начал подниматься.
– Атауш, мажабырнаг… – прохрипел он, оглядываясь.
– Что? – поинтересовался я, решив, что противник больше не испытывает враждебных намерений.
Крез подошел поближе, с явным намерением угостить его новой дозой насилия и агрессии, я предостерегающе поднял руку, желая услышать еще пару слов на иностранном языке.
– Халаберда, – продолжал хрипеть айзер, и вдруг с ненавистью бросился на меня и даже успел ударить по носу.
Я перехватил его руку и заломил в болевой, и тут Крез все таки двинул его ногой по животу. Правда, совсем легонько – кодекс десантника-прыгуна не позволял ему бить противника в таком состоянии.
– Вы у мйеня узнайете… – хрипел побитый айзер, тщетно пытаясь вывернуться из моего болевого. – Ай! Ай! Я племйянник Чара!
– Не знаем такого, – ответил я и заломил ему руку посильнее.
– Ай! Ай! Нйе надо! Отпустйи, пожйалуста!
– Отпусти его, я ему врежу нормально, – поддержал моего врага Крез.
– Нйе надо! – взмолился сокрушенный враг. – Отпустйи! Кир, чувихи, башли?!..
– Башли, – выбрал Крез, и айзер покорно закивал головой.
Я ослабил болевой, и он свободной рукой залез во внутренний карман и протянул Крезу пухлую пачку баунтов. Крез взял ее и подозрительно пересчитал.
Я отпустил айзера.
Не обращая на меня больше никакого внимания, он отбежал на четвереньках к машине, хлопнул дверью и уехал, напрочь забыв о своем нокаутированном друге.
Убедившись, что поле сражения осталось за нами, Крез победоносной походкой направился к Чангу, наблюдавшему за нами все это время с выражением непередаваемого испуга. Я же, о сердобольная душа, занялся оттаскиванием бессознательного айзера прочь с дороги на обочину.
– Почему вы опоздали? – спросил Чанг, колотясь в запоздалой лихорадке.
– Почему ты не согласился?! – заорал на него Крез, и бедный Чанг затрясся еще больше.
– Ладно, – прервал я ненужный обмен колкостями и протянул руку. – Давай наши двести баунтов, Чанг, и мы поехали.
При слове "двести баунтов" Чанга перестало трясти. Он зачем-то несколько раз перевел глаза с Креза на меня и обратно, и вдруг широко осклабился.
– Сейчас, минуту… – с этими словами он исчез в кабине своего грузовика.
Крез с подозрением оглянулся на меня. но Чанг тут же вынырнул обратно, с той же широкой улыбкой и двумя огромными бутылями в руках.
– Это настоящий "первый весенний урожай", друзья, – сообщил он нам самым елейным голосом. – Мой отец делает. Нежный! Как слезинка девушки!
– Че, кир что ли? – глухо поинтересовался Крез.
– Ага! Он самый! – счастливо согласился Чанг, и Крез медленно принял бутылки.
– Погоди, – прервал я ненужный обмен любезностями, – ты зубы не заговаривай. Двести баунтов давай.
Улыбка на физиономии Чанга потускнела, как окна первых этажей после того, как солнце окончательно закатывается за кроны деревьев.
– Баунты?… – переспросил он растерянно, словно я потребовал его невинность. – Двести баунтов?…
– Да, чувачок, двести баунтов! – вышел я из себя. – Кир это хорошо, зачтем за твой косячок, что сразу не согласился! А баунты давай! Иначе сейчас мы твой грузовик отнимем! За тех айзеров!
Чанг помрачнел и насупился, однако понял, что выхода у него нет, и медленно, очень медленно, как умирающая на жарком солнце улитка, вытащил из кармана бумажник и отсчитал нам двести баунтов, выбирая самые засаленные и рваные бумажки. Я хотел было придраться к этому, но Крез нетерпеливо выхватил их и пошел прочь к машине.
Я увидел напоследок, как глаза Чанга жадно вцепились в уплывающие от него бутылки, проклятый скряга, видимо, считал, что с уплатой двух сотен они вновь перешли в его собственность. Но на широкой спине Креза он прочитал твердое "нет", и мы расстались.
– Молодец, клео дожал, – похвалил меня Крез, когда мы уже ехали.
Он смотрел вперед, пыхтя уизоном, и на лице его расплывалась довольная улыбка.
А вот меня терзали смутные сомнения.
– Сколько там баунтов? – спросил я.
– Тысяча семьсот пятьдесят шесть, землйячок! – гаркнул он и весело захохотал. – И еще те двести, что ты забрал у этого вилка!
– Итого тысяча девятьсот пятьдесят шесть, – кисло подытожил я.
Встречное солнце слепило глаза и жарило лицо, но не грело душу.
– Ты чего такой грустный? – гаркнул Крез и треснул меня по плечу с такой силой, что я с трудом удержал руль. – Едем в Реактор, Ваше Величество! Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Когда мы вернулись в Амбросию, было уже обеденное время. Проехав по кольцу вокруг старого города в порт, мы наконец добрались до большой круглой башни, сложенной из огромных нетесанных глыб гранита.
На первом этаже башни располагался ресторан "Реактор" – излюбленное место для встреч разного рода бичар, пропахшее дымом уизонов, неповторимой смесью миллионов сортов кира, жареной, вареной и копченой, свежей, вчерашней и полупереваренной еды, а также вечного хита любой курутсянской вечеринки – верченых почек. Поднявшись по темной широкой лестнице, мы заняли место в своем углу, за аренду которого платили сто баунтов в месяц. Официант, приметивший нас еще у подъезда, уже ждал с выражением неподдельного энтузиазма на лице – энтузиазма, обильно сдобренного страхом.
Проглотив по паре обычных закусок, быстро утоляющих голод, мы развалились в креслах и задумались каждый о своем, время от времени делая глоток из бездонных кружек и цапая вилкой одно из блюд.
Крез без остановки болтал о том, каким прекрасным делом мы занялись, и как мы будем богаты, и в каком времени – завтра, послезавтра или прямо сейчас.
А я думал о том, что все это добром не кончится, и ждал неприятных новостей.
Да, если с Чангом дело пойдет, то можно не искать себе работу и не становиться королем. Но я точно знал, что нельзя вот так вот просто сломать сложившуюся систему отношений, получить башли и надеяться, что никто не захочет отнять у тебя эти башли и не восстановить порушенную тобой систему – попутно, для верности, застраховав ее от дальнейших поломок путем переламывания твоей шеи.
В этом смысле, да, я – убежденный пессимист.
Айзеров слишком много, а фермеры удручающе трусливы и глупы. Нас всего двое. Мы можем, конечно, попробовать подтянуть еще ребят, но в успех этого мне не верилось.
Однако обо всем этом можно было начать мучиться и завтра. А сейчас, пока буря еще не началась, надо было спешить получать от жизни последние крохи удовольствия.
В кожаных креслах у круглого деревянного стола так уютно наблюдать, что происходит за окнами. По серой улице струится дождь, над мерцающей дорогой медленно проплывают мобили, похожие на огромных рыб в огромном аквариуме.
В такую пору особенно приятно вот так возлежать в теплом кресле, медленно потягивая кир и предаваясь философской грусти на волне непрерывного легкого опьянения… Главное – держаться на одном уровне, чтобы не упасть в конце концов под стол.
Мэя Дэвис…
Я же сегодня встречаюсь с ней! На площади Победы, у памятника погибшим астронавтам!
Сердце испуганно ткнулось в ребра, я посмотрел на часы – только два часа, времени еще полно… к сожалению…
Пиликнул фон – какой-то бичара грубым голосом поинтересовался, в силе ли наша договоренность о встрече.
Ах да, охотник с Кинхаунта, совсем забыл про него. Я ведь назначил ему встречу здесь же, в "Реакторе". Я обернулся к Крезу, найдя новую тему для разговора.
– Крёз, что ты знаешь о Кинхаунте?
Крёз ничего не ответил, в полупьяной задумчивости глядя в полупрозрачное окно через полупустой бокал.
– Это такой остров, – подсказал я, – большой. Неподалеку от Амбросии.
– Я был там, Дэл, – сонно ответил Крёз, продолжая пялиться в бокал.
В дымном полумраке ресторана стоял тихий шелест серьезных разговоров.
