Текст книги "Одиночество тоже компания (СИ)"
Автор книги: Валерия Панина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
– Кто бы сомневался... И как, удалось?
– Я вышел на орбиту Черного рыцаря, начал облет планеты. На шлеме появился значок неопознанного объекта прямо по курсу. Скорректировал скорость, начал догонять, потом скорости уравнял, двигался за объектом в пределах прямой видимости около десяти минут, записывал во всех диапазонах входящий сигнал. Файл я вам передал, поколдуете. Но мы тут посидели, подумали. У Артема идея есть.
Перевел камеру на Русанова. Тот, как обычно, был немногословен.
– Это модулирующее или демодулирующее устройство. Мы с тобой, командир, слышали низкочастотный звук, когда диск нашли в Марсианской пирамиде. На дальние расстояния низкочастотный сигнал не пошлешь, значит, нужна высокая частота. Чтобы пронести полезный сигнал, на эту сверхвысокую частоту подгружали еще и низкочастотный сигнал, то есть разговор, речь. Еще вариант – Черный принц – ретрансляционное устройство, которое принимает сигналы пирамид и отправляет в космос.
– А он на Летающего змея не похож? – меня немного трясло от волнения. – Саша, помнишь, ты смотрел фотографии? Там, где зал с глобусом Марса... Тогда, получается... Это же... Это же зал связи!
– Постой, Маша, напомни, что за Летающие змеи? – Игорь был невозмутим, и его спокойствие и меня заставило собраться.
– Тоннель под Уральскими горами, на пересечении с другим, субширотным. Два зала – библиотека с золотыми книгами и второй, – я торопливо вводила пароль на планшете, приложила палец, посмотрела в специальное окошко – программа сканировала радужку, открыла в удаленном доступе нужную папку, вывела на экран фотографию. – Видите, на стенах – стилизованное изображение пирамиды и летающие в небе змеи, множество. Сколько сейчас на орбите спутников связи? Потом вот – схема Солнечной системы и петля вокруг Земли и Марса. И, наконец, в центре зала – что-то вроде стола и семь 'кресел' из неизвестного материала. Это операторская!
– Тогда на Земной орбите тоже Черный принц должен быть, – это кто-то из связистов.
– Логично, – согласился Игорь. – Надо поднять данные, что у нас есть из странностей? Наблюдения, фото, видео. Наверняка, что-то и NASA публиковало.
– Я понял, Игорь Вадимович, – Тимур Тучин быстро делал пометки.
– Колодей, полеты к Черному принцу запрещаю. Пока вообще полеты свести к минимуму, при необходимости летать только в нижней атмосфере. Я не знаю, что это за 'облако', что послужило причиной его появления, и почему оно тебя так активно вызывало на контакт. Если это был контакт... Короче, и так ловим черную кошку в темной комнате, дополнительные риски ни к чему.
Завершился сеанс, мы еще посидели, набросали план работы на первую посленовогоднюю пятидневку, поехали в деревню. По дороге вспомнила, что давно собиралась спросить.
– Игорь, а почему вы называете этот спутник 'Черный принц'?
– У Казанцева в 'Фаэтах' спутник 'Черный принц', вот и прилепилось. С Милиной легкой руки, – Игорь посмотрел на жену. – В английском переводе, правда, 'Черный рыцарь', но и у них устоялось 'Черный принц'.
– Я после твоей книжки, Мил, 'Фаэтов' прочитала. Да... Настолько интересный сюжет, что на тяжеловесность оборотов почти не обращаешь внимания.
Болтали о литературных стилях, новых книгах, о чем угодно, только бы не думать о Марсе, о том, что Саша там еще месяц... Потом карантин... Хотелось поплакать, но тоже нельзя – дети все видят, все понимают. Клим, вообще, как камертон – стоит мне прийти в плохом настроении, расстроенной – моментально чувствует. Приходится сдерживаться. Так вот и создаем настроение друг другу.
В Рождественский сочельник дети загорелись – принялись гуглить колядки и рождественские стихи, даже с мелкими выучили четверостишие. Дедушка Женя тоже лепту внес. Научил их говорить в конце: 'Открывайте сундучки, подавайте пятачки!'. Там еще что-то было, но дети твердо запомнили про пятачки. Мы с Милой ездили на ночную службу, приехали почти под утро, только уснули – дети вскочили.
– Вы куда?! – изумилась я, тоже вскакивая и не попадая руками в рукава халата. – Рано, половина восьмого, вы куда собрались?
– Рождество славить, – тоном 'как это куда?!' ответил мне старший. Мелкие сопели, натягивая обувь.
– Спят все еще, ночь. Мороз пятнадцать градусов! – я потыкала рукой в темное окошко.
– Лождественская звезда! – объяснил мне, непонятливой, Горка, волоча нечто блестящее, прикрученное к лыжной палке.
– Оделись? Все взяли? – Вадик оглядел команду. – Все, пошли!
Мы с Милой кое-как надели сапоги, куртки, вышли к воротам посмотреть, что будет.
'Крестный ход' остановился у соседского дома, девчонки звонко запели.
– Светит на небе звезда,
В дом приходит коляда!
Мальчишки подхватили, громко, прямо смотр строя и песни.
– Я б не открыла, – потирая одну голую ногу о другую, призналась Люда. – Орда, девять человек. Налет!
Между тем заспанные соседи выглянули из калитки. Вперед выпихнули Дрюньку и Игорешку.
– Ангел с неба к нам спустился
И сказал: 'Христос родился!'
Мы Христа пришли прославить,
А вас с праздником поздравить!
С выражением прочитал Андрюшка.
– Отклывайте сундучки, подавайте пятачки! – выкрикнул Игореня, подставляя хозяевам подарочный пакет чуть меньше себя. Остальные дружно, как по команде, с приглашающей улыбкой распахнули точно такие же. Я прямо видела, как в воздухе повисла надпись 'welcome!'
Мы с Милой синхронно уронили лицо в ладонь, прикрыли калитку и тихо-тихо отползли в укрытие.
Первый рабочий день после новогодних праздников малопродуктивен, согласитесь. Поскольку все равно день, считай, пропал, назначила совещание. Тем более, Тучин прислал сообщение, что есть информация по Черному принцу-2.
– В 2017 году в интернет-изданиях появились снимки, сделанные веб-камерой на борту МКС. На них запечатлен темного цвета и странной формы предмет. Было множество комментариев пользователей и так называемых уфологов. Выдвигались версии, что этот неопознанный объект – внеземного происхождения. Еще ранее, в 1998 году, подобный НЛО заметили во время миссии американского шаттла 'Endeavour', однако сотрудники NASA тогда сообщили, что это просто термическое одеяло, вырвавшееся из рук астронавтов и периодически попадающее в объектив камеры. В 1965 году американский астронавт Лерой Гордон Купер совершил на корабле 'Gemini 5' сто двадцать оборотов вокруг планеты. Впоследствии он доложил начальству, что видел на орбите колоссальный вертикальный черный объект, похожий на хищное животное. Руководство NASA выслушало и тщательно задокументировало слова астронавта, однако официально признало, что у Купера случились на орбите галлюцинации. В 1954 году бывший майор американской морской авиации Дональд Кихо заявил, что военно-воздушные силы США засекли два искусственных орбитальных спутника, изготовленных явно не на нашей планете. Военные хотели их сбить, однако это не представилось возможным ввиду большого отдаления неопознанных объектов и высокой скорости их передвижения. Еще... – Тимур пролистал на планшете записи. – В 1958 году американский астроном-любитель Стив Слейтон, обладатель 20-дюймового телескопа, наблюдая за Луной, заметил на ее фоне некий объект. Небесное тело быстро пересекло лунный диск и пропало. Слейтон сделал вывод, что объект был черного цвета, и поэтому на фоне темного неба не наблюдаем. Астроном сделал расчеты и попытался определить, когда объект вновь окажется на фоне Луны. В высчитанное время объект появился в определенной Слейтоном точке. Понаблюдав за телом, Стив определил его диаметр и высоту полета. Слишком высокая скорость и странная траектория подтолкнули его к выводу об искусственном происхождении объекта, о чем он и заявил прессе. В 1958 год только две страны запускали спутники: СССР и США. Однако державы, спешившие объявить миру о каждом своем новом достижении в космической гонке, в этот раз проявили удивительное единодушие – ни СССР, ни США не признали обнаруженное небесное тело своим. Американские военные запросили у Слейтона характеристики орбиты и вскоре заявили, что ни одна радиолокационная станция спутника не нашла. Оскорбленный астроном-любитель пригласил к телескопу репортеров и те своими глазами наблюдали спутник, который военные астрофизики со всей их аппаратурой не могут найти. Вот вкратце наиболее характерные свидетельства из тех, что мне удалось найти.
– Игорь, но вы ведь столько летали. У тебя самого и длительные орбитальные полеты были, и на древних аппаратах столько налета, – засомневалась я. – Неужели ничего подобного ты сам не видел?
– Маша, ты вчера мимоходом спросила, сколько спутников сейчас на орбите. Так вот – более пятнадцати тысяч. Плюс огромное количество космического мусора. Все идентифицировать невозможно, особенно если специально такой целью не задаваться. Ладно. Я подумаю, что можно сделать. Перепрограммировать некоторые спутники, при проведении тренировочных полетов поставить поиск Принца одной из задач. Посоветуемся.
– Я сейчас свяжусь с Нетесиным. Пусть решает по поводу экспедиции на Урал, в Прибайкалье. Надо искать оборудование для связи и механизм, включающий перемещение. Нечто похожее, уверена, есть на Луне и на Марсе, но там безопасно, относительно безопасно, проводить исследования только в 'подземном городе'. Пирамиды открывать нельзя, категорически.
– Ты это каждый раз повторяешь, – улыбнулся Игорь. – Будь спокойна – нам бы в ближайшее время с тем, что есть разобраться...
Конечно, я не думала, что Сашина командировка будет длиться ровно полгода, с первого до первого. Неделю, может быть, две, к оговоренному сроку непременно должны были прибавить. Но не месяц! Когда услышала это на совещании, едва сдержалась. Пришла к себе в кабинет, закрыла дверь, слезы брызнули. С каждым днем тяжелее и тяжелее, когда уже она закончится эта разлука... Младшие дети, к счастью, еще не умеют дни считать, и для них отсрочка не так заметна. А Клим, когда услышал, резко погрустнел, замолчал. Вечером с малыми играл без обычного оживления, веселья. Мои птенчики заметили, утешали, как могли – игрушки совали брату, конфеты. Ни с того, ни с сего, разревелись. Тут уж мы с Климом встряхнулись – затеребили, затормошили, я наплевала на недоваренные щи (встану пораньше), мы оделись потеплее и пошли гулять. Потом пришли, голодные, я сварила разной манной каши – с бананом, ягодами, нам с Климом классической, и мы пошли толстеть на диван – валяться, читать книжки. Коты к нам пришли, нагло влезли посередине, мурчали. Норд зевал, развалившись на ковре. И мы как-то оттаяли, отпустила тоскливая маета, уныние. Уложили мелких, еще посидели со старшим в кухне, доварили-таки щи (я справедливо рассудила, что вряд ли встану 'пораньше', я вовремя-то с трудом просыпаюсь).
– Дольше ждали, – утешил себя, и меня, заодно, сын. – Теперь уж что!
Двадцать восьмого февраля, наконец-то, третья марсианская стартовала домой. Не спала две ночи, на работе дергалась. Не выдержала, пошла к связистам.
– Мария Всеволодовна, – не удивился Влад Манютин. – Здравствуйте.
Катя Русанова уже мирно сидела в уголке, смотрела на снимки с лунного телескопа. Их регулярно запрашивал ЦУП, а нам, по просьбе командования Центра подготовки, дублировали.
– Привет, – села рядом.
– Это еще вчера– и позавчерашние, – она повернула ко мне ноут. – Летят...
– Да прилетели уже, – весело отрапортовал Манютин. – Пересекли лунную орбиту, догоняют Землю. На четвертом витке – видите, по спирали сближаются? – будут садиться. У них контрольная связь с КП, послушаете?
– Включай! – подскочили мы с Катей.
Услышали голос Саши, Артем что-то говорил 'за кадром'. Переговоры шли на русском, изредка слышалась китайская речь – Центр управления Цзюцюань тоже был на связи.
Потом мы смотрели в прямом эфире приземление, пересадку на ПЛА до подмосковного аэродрома. Прибежала домой, обрадовала детей. Схватила мелких, закружила, запела что-то радостно-бессмысленное.
– Мам, ты что? – отнимая у меня сначала одного, потом другого, выговорил мне Клим. – Они вдвоем сорок кило весят! Спину сорвешь!
Уселись втроем на диване, смеялись, глядя как я танцую, даже похлопали.
– Когда отец в городок прилетит?
– Часов в двенадцать приземлятся, полчаса до нас на машине.
– Утром можно к нему?
Я присела к ним, вздохнула.
– Думаю, их на сутки к мониторам подключат, вставать не разрешат, или на недолго только... Он позвонить обещал, как только сможет. А потом мы к нему будем каждый день ходить!
Конечно, сама не выдержала, побежала утром, до работы. Счастливая Катя вышла в переговорную, сняла маску.
– Все хорошо! – прочитала я по губам.
– Микрофон включи, – потребовала я нетерпеливо.
– Ой, – она нажала кнопку. – Забыла совсем. Все хорошо, говорю. Спят, показатели хорошие.
– Кать, позвони, как проснется. Я прибегу, хоть на минутку, увидеть. Договорились?
– Договорились, договорились. Все, я пошла – некогда.
И я пошла, страшно завидуя. Сидела, как на иголках, смотрела на телефон поминутно. Тем не менее, когда раздался звонок – вздрогнула. С экрана улыбался Саша.
– Привет, – торопливо вытерла мгновенно полившиеся слезы. – Как ты?
– Привет, любимая. Соскучился страшно. Все хорошо, не плачь.
– Откуда ты знаешь? – осторожно шмыгнула носом.
– Ты сопишь, – я по голосу поняла, что он улыбается.
– Это я сапоги надеваю, – я и правда уже обулась, набросила шубу, выбежала из кабинета. Алла понятливо покивала головой – мол, идите-идите, прикрою. – Сашуль, я сейчас!
Добежала до госпиталя за пять минут, как будто за мной собака Баскервилей гналась. Муж стоял у стеклянной стены, ждал. Остановилась, сердце бухало молотом, смотрела, смотрела... Очнулась от шагов – оказывается, стояли с Сашей вплотную к стеклу, соединив ладони, прислонившись лбами. Удивительно, но я чувствовала тепло его руки, его дыхание.
– Здравствуйте, – робко сказала Алина Абашева сзади. – А... Денис?
– Здравствуйте. Я сейчас позову, – кивнул Саша.
– Сашуль, позвони Климу, – попросила я, отстраняясь от стены. – Он ждет. Я попозже приду, – показала глазами на Алину. Она стояла, держа на руках малышку. Саша перевел на меня очень удивленный взгляд, но ничего не сказал. Я вышла, села в холле. Было ужасно жарко, и я только поняла, что так и сижу в шубе, торопливо разделась, налила себе воды. За дверью говорили все более громкими голосами, почти срываясь на крик, я насторожилась. Еще через минуту дверь широко распахнулась, выбежала бледная Алина, пошла, не разбирая дороги.
– Алина, Алина, – догнала ее, взяла за плечи, повела к дивану, усадила. Она двигалась, как слепая, только дрожала крупной дрожью. Сунула ей в руку стаканчик с водой, заставила выпить. – Что случилось?
– Он сказал – я ее нагуляла, – она повернулась ко мне, лицо исказилось. – Что я – сука.
Она вдруг разрыдалась, уткнувшись в смешного зайца, вышитого на дочкином комбинезоне. Рыдала, согнувшись и трясясь, все крепче сжимая ребенка, и я решительно, встала, отобрала захныкавшую Милочку – Алина даже не заметила – одной рукой вытащила телефон.
– Мила, приходите в бокс с Галиной, немедленно, – отвернулась, понизила голос. – ЧП, Люда. Абашевы...
Это день запомнился мне надолго. Радостные эмоции от встречи потускнели от произошедшего с Денисом и Алиной, нас всех это затронуло. У Дениса случился нервный срыв, пришлось колоть успокоительное, Алина тоже была в ужасном состоянии. Я позвонила Яшину – предупредить, что меня не будет весь день, и мы с Милой отвезли ее домой. Катя посоветовала какое-то легкое успокоительное, разрешенное кормящим, и мы ее с трудом напоили. После ненавязчивых, спокойных расспросов Милы Алина смогла связно передать свой разговор с мужем. Суть проста – он посчитал, что раз она ему не сказала про беременность, то ей было что скрывать. Ребенок не его, жена шлюха, пусть убирается из его дома. На этих словах она вскочила и принялась лихорадочно собирать вещи. Наши уговоры и увещевания на нее не действовали.
– Алина, не горячись. Можно ведь сделать генетическую экспертизу...
– Экспертизу?! – она сверкнула на меня темными яростными глазами. – Я не буду делать экспертизу! Или он верит мне, или нет!
– Куда ты собираешься ехать? – переглянувшись, мы с Милой решили не спорить.
– Не знаю, – она растеряно села, опустила руки. – Мои родители... В общем... А, ладно, – вскочила, покидала в открытый чемодан какие-то вещи. – В гостиницу поеду, потом квартиру найду...
– Алина, давай вот что сделаем. Поживи пока у нас. Нет-нет, не в городке, – прервала я ее на полуслове. – У меня есть квартира в Москве, она сейчас пустует. Поживешь, успокоишься. Все, в конце концов, разрешится.
– Правда? Спасибо большое! – оживилась она. – Только... много я не смогу платить.
– Я тебя приглашаю погостить. Живи, сколько понадобится, и про деньги не говори, пожалуйста.
– Я так не могу...
– Прекрати, – довольно резко оборвала я ее. – Почему не можешь? Глупости. Если решила – смотри, все ли взяла и поедем. Мила?
– Я с вами, – подтвердила Людмила. – Давай, корми Камиллу, она явно есть хочет. Маша, я на нашей машине поеду, захватим коляску и кроватку. Все, ждите. Подгоню и будем эвакуироваться.
Глава 28.
– Мам, ты куда пропала?! – возмущенно встретил меня Клим, обвешанный братьями, как шведская стенка. – Мы же к отцу хотели!
– Сына, так получилось, – я села на табуретку в прихожей, устало расстегнула сапоги. – Завтра сходим. Ты хоть поговорил с ним?
– Да, даже два раза. Второй раз мелкие тоже – мы по скайпу созванивались. Мам, они так радовались! Горка даже со стула сверзился.
– Бобошка, – показал Игореня, сползая по Климу и стаскивая штаны. – Забинтуй!
Бинтовать синяки и царапины – любимое занятие. Встала, нашарила тапки.
– Зеленкой намажем давай? – спросила по дороге в ванную.
– Неть!
Вымыла руки, нашла пластырь, залепила.
– Все? Полечили?
Ребенок полюбовался на 'рану', полез на стул, потом на стол.
– Куда? Ведь опять сверзишься, – сняла со стола. – Что тебе там понадобилось, верхолаз?
– Печеньку дай!
– Есть хочешь? Или печеньку? Климушка, вы ужинали?
– Как мы без тебя будем ужинать? Ты же сама говоришь – семья должна за стол вместе садиться. Так, пожевали чуть-чуть...
Вечером позвонила Саше. Валялась на нашей кровати в новом бельишке и легкомысленном халатике.
– Что это на тебе такое... вишневое?
– Это называется 'марсала'. Правда, на цвет старого вина похоже?
– Я, конечно, мог бы соврать, что оценю при ближайшем рассмотрении. Но... Дорогой?
– Что? – я делано похлопала ресницами.
– Ну, то что на тебе надето?
– Даа, – я легкомысленно приподняла полу. – Комплект довольно-таки дорогой.
– Не стоит его надевать первое время, пожалуй, – предупредил муж.
Я рассмеялась, по телу бегали пьяные мурашки, было щекотно и весело от предвкушения. Грудь бесцеремонно вылезала из низкого выреза, соски топорщили ткань, она в ответ больно царапалась.
– Сашуль, я соскучилась... Очень... – шептала я, сжимая колени. – Давай придумаем что-нибудь, а? Когда карантин кончится? Хотя бы на день вдвоем куда-нибудь?
– В Москву уедем. На Воробьевы.
– Не получится, – я вздохнула, дурман уходил. Села, убрала волосы. – Я Алину туда пожить отвезла. Саш, что произошло? Почему Денис так отреагировал? Я понимаю, она поступила не очень разумно, не сообщив о беременности, но такого взрыва никто из нас не ожидал, даже психологи, Мила говорит.
– Еще на Марсе он, вроде бы в шутку, ее ревновал. Маня, что греха таить, мы все хоть раз да...
– Саш!
– Маруська, я не думаю, что ты мужика себе завела, или даже просто на кого-то посмотрела. Но ведь и ты меня ревновала без повода. Вон Артем тоже свою Екатерину ревнует, а у них старшим семнадцать. Но эмоции эмоциями, а голову включаешь. А Денис... Доводы никакие не слушает. Мы и убеждать пытались, и экспертизу на отцовство предлагали сделать. Пока никак. Не достучались.
– Мила сказала, это у него на фоне эмоционального выгорания и стресса. Надеюсь, помирятся. Жалко девчонку. Да и его, дурака. Ведь не только семью может потерять, но и карьеру себе поломать. Отчислит его Галина из отряда с таким-то психологическим портретом.
– Терапию ему назначили, сегодня нового доктора нам подселили. По, – Саша обвел вокруг головы нимб. – черепушкам и нервным болезням. И к нам приглядывается...
Проговорили допоздна, пока не пришел дежурный врач и не обругал нас. Утром позвонила классной руководительнице Клима и воспитательнице, предупредила, что дети прогуляют. Вскочили рано, веселые, торопились к папе, завтракать отказались, еле уговорила. Никак не могли дождаться, пока я оденусь, прогрею машину. По коридорам бегом малые бежали, кинулись к стеклу, как мотыльки к лампе.
– Папа, папуля!
– Папочка мой!
Прижались к стеклу мордашками, стучали кулачками.
– Папа, я хочу к тебе!
– Папочка, на ручки!
Разревелись, и я с ними. Клим отошел, отвернулся, плечи вздрагивают. У Саши глаза мокрые, присел, уговаривает. Кое-как успокоилась сама, начала детей успокаивать, Клима обняла. Сели все у стенки, мы с одной стороны, Саша с другой. Дети облепили меня, младшие нет-нет, да и принимались подвывать. В общем, я к Саше ходила несколько раз на дню, и Клим забегал, а младших больше не брали. Я не смогла, и Саша не настаивал...
Сердце потихоньку переставало колотиться, и дыхание выровнялось. Я улеглась поудобнее, поцеловала Сашку. Кожа на груди была чуть влажной и немножко соленой, и я не удержалась – потрогала ее языком, лизнула, вздохнула от удовольствия. Муж притиснул, поцеловал в макушку.
– Пойдем в душ?
– Ага, – согласилась я, не трогаясь с места.
– Или?..
– Или не пойдем, – я счастливо вздохнула.
Мы полежали еще немного, потом не просто полежали, сходили в душ. Саша одевался, я причесывалась у комода. Посмотрела в зеркало на голую спину, бросила расческу, подошла, обняла, прижалась.
– Не верю, что ты, наконец, дома, и долго-долго не уедешь.
– Я сам не верю, Маруська, – муж повернулся, и мы поцеловались длинным поцелуем.
– Сколько времени? – Саша потянулся за телефоном. – Ого, почти пять уже. Клим разве не в начале четвертого приходит?
– Обычно да, но сегодня он после школы пошел к деду с бабушкой, ей надо вещи на антресолях разобрать. К пяти в детский сад за мелкими зайдет и домой.
– Странно как-то. Вера Васильевна другого дня не выбрала, на антресоли лезть?
– Сашуль, дети не знают, что карантин сегодня закончился, – я виновато вздохнула. – Я их обманула – сказала, завтра.
– А Русановы? Клим же с девчонками дружит, они наверняка сказали.
– Русановы тоже папу только завтра ждут. Всем сегодня будет сюрприз!
– Это ты замечательно придумала, – мы стояли обнявшись, ощущая потребность просто касаться, чувствовать друг друга. – Клим не обидится на нас?
– Мне кажется, они так обрадуются, что все остальное... – я махнула рукой.
– Пойдем встретим?
– Весь городок с ума сведем, – мне было немного стыдно от собственного эгоизма, но я ведь знала, что сейчас придут дети, и заполучат себе папу в безраздельное владение. – Сашуль, а давайте уедем куда-нибудь отдыхать? Да вот хоть к Игорю с Милой в деревню попросимся?
– Давай. Надышаться хочу. Так надоел неживой воздух...
– Я так конспирировалась, что ничего вкусного на ужин не приготовила. Мы с Климом договорились устроить грандиозный пир, только завтра. Пойду, придумаю что-нибудь...
Дети пришли, я из кухни посматривала, как они возилась в прихожей, раздевались, аккуратно убирали вещи – с этим у нас строго. Забежали в кухню, Саша с улыбкой позвал из гостиной.
– Я дома!
Хорошо, папа на диване сидел. Свалили, устроили кучу-малу. Обнимали, обнимали без конца, лезли на руки, на шею. Клим старался сдерживаться, все же взрослый парень. Сел рядом, радовался, глядя на младших. Саша сдвинул малых на одну сторону, свободной рукой обнял старшего за плечи.
– Мама отличную идею подала – в деревню уехать. Ты как?
– Спрашиваешь!
– Я позвоню Нелли Тагировне. Лыжи возьмем, сын, побегаем с тобой.
Дети, от избытка эмоций, полночи уснуть не могли, и спали плохо. Наутро все трое обнаружились у Клима в кровати.
– К вам намылились, – пояснил старший. – Я чет подумал, что вы не обрадуетесь.
Вы не представляете, каких трудов нам стоило не покраснеть!
– Хорошо, Нелли Тагировна. Клим все сделает и вам на почту пришлет. Спасибо, что разрешили задержаться. Да, он готовится, знает, что его каждый урок вызывать будут.
Попрощалась, положила трубку. Мы уехали на дачу к Серебро во вторник, планировали вернуться в воскресенье. Но в пятницу приехали хозяева с сообщением, что в воскресенье 'сбор всех частей'. Будем отмечать возвращение с Марса. В понедельник отоспимся, поможем порядок навести, во вторник после обеда – домой. И так эти дни как будто украли. Явились мы нагруженные вещами, гостинцами. Сверху на машине прибыли лыжи.
– Какие лыжи? – попыталась я образумить своих мужиков. – Вы на календарь смотрели? Пятое апреля, вообще-то. На улице впору на роликах кататься, а не на лыжах.
– В лесу снег, – уверенно сказал Сашка, проверяя, прочно ли закреплены лыжи.
– Ну-ну, – не стала спорить я.
В первый же день по приезду и отправились. Мелкие мерили лужи во дворе и выпросились у меня за ворота – пускать кораблики в ручейках.
– Далеко не уходите, – предупредила я, начиная одеваться. Отпускать их одних чревато последствиями. Летом, например, вот также выскользнув, на минутку, на улицу, увязли в канаве. Сверху грязь взяласть корочкой, а внизу густая жижа. Их засосало одного по колено, второго по попу, они никак не вылезут, принялись орать. Короче, к тому времени, как мы их нашли и вытащили, грязные они были целиком. Сначала они орали от испуга, потом от обиды – мы так смеялись, что не сразу их вызволили. Клим еще и видео снимал с комментариями. Отмыть детей отмыли, а вот шорты, майки и трусы отстирать не смогли, хоть я, из чистого упрямства, и пыталась. Носки и сандалии не нашли вовсе.
– Да что вам в этой канаве, медом намазано? – кричала я в следующую минуту, выскочив на дорогу. Эндрю стоял в одном сапоге, поджав ногу. Горка, сопя, пытался догнать уплывающую в даль обувку. Догнал, почти схватил, поскользнулся на ледышке и кувыркнулся в воду.
– Аааааааааааааа!
– Я вас сейчас! – пригрозила я, вылавливая сначала ребенка, потом сапог. – Излуплю!
– Мамаааааааааа!
– Аааааааааааааа!
– Беги быстро! – поставила на землю Игорешку. – Сразу в баню!
– Пошли, горе мое, – с трудом поднимая тяжеленького (вчера только взвешивали – двадцать один килограмм) сына. – Сапог держи, – вылила воду, сунула ему.
Раздела, оставила отмокать в детских ваннах, побежала за сухой одеждой. Уже до предбанника дошла – ворота открылись, машина въехала. Вылезают красавцы – чуть почище младших, но мокрее.
– Ты была права, – прокричал мне Сашка. – Снега почти нет, и мы застряли. Еле вытолкали!
– В баню! – послала я мужиков, бросила детскую одежонку, вернулась в дом за сменкой Саше и Климу.
– Эй, – я постучала в дверь, за которой слышались смех и веселая возня. – Мыльщики! Одежда здесь. Одевайтесь теплее!
Пошла домой, ставить чайник. Со своего крыльца мне помахал Евгений Григорьевич.
– Мариха, где мужики-то твои?
– Потонули, греются. Спасибо, вы баню натопили!
– Бабки пироги затеяли, по новомодному как-то. Приходите вечером.
Кивнула, помахала рукой. Дети, может, соблазнятся ночевать остаться!
Новомодные – из слоеного и песочного теста, обычно Татьяна Николаевна и Ирина Георгиевна пекут из дрожжевого – пироги удались. Мелкие уплетали пончики и сидели перемазанные в варенье и сгущенке. Андрюшка посмотрел на тающую горку вкусняшек и выдал.
Дракончики ели пончики,
А лисы грызут чипсы,
Медвежонок любит крыжовник!
(стихи Нади Резниковой)
– Ого! – восхитились мы дружно.
– Поэт, – подивился Вадим Олегович. – В крестного, что ли?
– Да больше, вроде бы, не в кого, – согласился Саша. Я промолчала, но, видно, муж что-то такое заподозрил по моему взгляду. Но я ничего и не собиралась скрывать. 'Позже', – сказала одними губами.
– Мы тут что нашли, – переглянувшись со сватом, Вадим Олегович притянул к себе Игорешку. – Железную дорогу, гараж с машинками, из лего целый город построить можно.
Мелкие подорвались еще на железной дороге, схватили дедов за руки, потащили в детскую.
– Пап, я пойду погуляю? Тут, вроде, по вечерам народ тусуется.
– Только...
– Не поздно, – понял меня сын с полуслова. – Часов в десять, малявки наверняка спать еще не лягут. Андрюха, мы тут ночевать останемся, да?
– Да! – донеслось через коридор.
Мы вежливо выпили с бабушками еще по полчашки чая и ушли. Мы, честно, предлагали вымыть посуду, но на нас выпроводили восвояси.
– Пойдем, пройдемся, – я прижалась к Саше. – Последний пирожок был лишний.
– К речке? – обнял меня.
Гуляли, под ногами похрустывал тонкий ледок, прозрачный воздух звенел, как хрустальная подвеска.
– Мое любимое время года, – вздохнула полной грудью. – Новорожденная весна. Скоро почки набухнут, лес накроет газовым шарфом...
– Ты говоришь белыми стихами, – любимый поцеловал меня в уголок губ. – Или не только белыми? Что ты мне хотела показать?
– Догадался, – провела губами по щеке, обняла крепче. – Я писала тебе письма, некоторые, от тоски, наверное, в стихах. Сегодня отдать хотела.
Я лежала головой на животе у Сашки, он, подложив подушки повыше, читал. Бледный ночник освещал только маленький островок, тени клубились по углам. Я слушала, ощущая под ладонью крепкое мужское бедро, чувствовала слабый запах его кожи, время от времени касалась ладони.
***
На мерзлой земле одиночества
Построить свой сад очень хочется,
Но надо, чтоб в землю проникло тепло,
Чтоб счастье согрелось, чтоб счастье взошло...
И мы приближается душами,
Мы любим, и ждем, чтоб нас слушали.
И сад оживает, росточки заботы
Бутоном раскроются, только работай:
Прощай, поливая любовью своей
Свой сад, райский сад – до скончания дней...
***
Одиночество на сердце камнем лежит:
Если маме как будто не очень нужна,
Закрываешься в панцирь, живёшь в нем одна,
И справляешься даже, но словно болит
Что-то тянется,
мучает, давит в груди,
Обрывая надежды, снижая полёт,
Окрыляет сознание: любит и ждёт,
Угнетает послание "ладно, иди"...
Быть весёлой и лёгкой, счастливой, живой
Помогает уверенность: "Да, я любим!"
И ребёнком и взрослым сильнее ты с ним,
И бесстрашно всегда останешься собой,
