Текст книги "Одиночество тоже компания (СИ)"
Автор книги: Валерия Панина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Мам, а с отцом когда связь? – спросил сын, когда после банных процедур мы сидели в кухне. У нас сложилась привычка посидеть вечером втроем, поговорить о делах, поболтать о ерунде. Клим еще и перекусывал после ужина – растет же, все время есть хочет, мы Сашей пили что-нибудь за компанию. Пока эти посиделки вдвоем, и нам с Климом они еще нужнее...
– Послезавтра большой сеанс, из Центра. Все пойдем, – обрадовала я его.
– Мария Всеволодовна, вас приглашает Павел Юрьевич, – сообщила мне секретарь Яшина.
– Алла, когда? – простонала я. – Сейчас?
– В семнадцать двадцать, – Алла понизила голос. – Злой сегодня, орет на кого-то по телефону, в приемной слышно.
– Хорошо, – я вздохнула. – Спасибо.
В назначенное время явилась, коротко постучала, вошла.
– Здравствуйте, Мария Всеволодовна, – Чистоходов кивнул мне с дивана, сделал приглашающий жест. Я поздоровалась, села напротив, на стул.
– Я вас слушаю, Павел Юрьевич.
Минут десять он говорил ни о чем, и мне показалось, чего-то ожидая и прислушиваясь. Я тоже послушала – слышно было, как ходит за стеной Алла, хлопает дверцами шкафа, закрывает входную дверь. Я так задумалась, что вздрогнула, увидев Чистоходова рядом, почти вплотную. Он поднял руку, прикоснулся к моему лицу. Я вздрогнула, отшатнулась, смахнула его прикосновение ладонью, как отвратительное насекомое, встала.
– Что вы делаете?
– Пока ничего, – он сделал ко мне еще шаг, взгляд стал самоуверенным и хищным. – Я совершил ошибку, неправильно повел себя в начале наших отношений, но мы ведь взрослые люди, Маша...
– Каких отношений? – изумилась я.
– Маша, – он обнял меня, – Ты красивая женщина и я вел себя как смущенный мальчишка, только что портфелем по голове тебя не бил, – деланно рассмеялся. – Поверь, я готов искупить свою вину...
– Вы с ума сошли, – разозлилась я, отталкивая его и поворачиваясь к двери.
– Я хочу тебя, – он схватил меня за руку, притянул, попытался поцеловать.
– Прекратите! – я вырвалась. Мне хотелось уйти немедленно, забыть эту отвратительную сцену.
– Ты никуда не денешься, – в его лице было что-то, от чего я по-настоящему испугалась. Никогда прежде я не попадала в такую ситуацию, даже в юности, и уж совершенно не ожидала, что столкнусь с чем-то подобным сейчас.
– Я сообщу Яшину и у вас будут неприятности, – я отступала к двери, страшась повернуться к нему спиной.
– Кто тебе поверит? – уронил он презрительно. – Я, молодой красивый мужик, домогаюсь бабецлу не первой свежести?! Скорее, это ты ко мне лезла, я тебя оттопырил, ты и ноешь. Да и не скажешь ты ничего, побоишься. У тебя же муж, – протянул он язвительно. – Тебе его беречь надо, а то вдруг дойдет, не сейчас, так позже. Узнает, что изменяла, когда он там в героя играл...
Мой страх смыло накатившей неконтролируемой яростью. Я размахнулась и резко ударила его в лицо.
– Пошел на ***, м*к! – он отшатнулся, замычал, зажимая нос, я выскочила из кабинета. Первой мыслью было немедленно пойти к Яшину, и я рванула на себя его дверь, но она не поддалась. Видимо, эта сволочь знала, что Олега не будет, не даром он дожидался, пока секретарша уйдет. Вышла в коридор, быстрым шагом дошла до отдела кадров, присела у стола, стараясь, чтобы руки не дрожали, написала заявление на увольнение с завтрашнего числа, вошла.
– Здравствуйте, Мария Всеволодовна, – удивленно поздоровалась со мной сотрудница.
– Добрый день, – спокойно, Маша. – Калачаров ушел уже? – это начальник отдела.
– Да.
– Передайте ему, пожалуйста. Всего доброго, – повернулась и вышла, за долю секунды успев заметить, как у нее брови поползли вверх, пока она читала протянутый мной листок.
Я почти бежала в пустыми коридорами, потом вниз по лестнице, выскочила на улицу. Надо взять себя в руки, уговаривала я себя, надо взять себя в руки! Не рискнула зайти к себе за вещами, даже сумка осталась в отделе, телефон. Шла, как слепая, только твердила – домой, домой. Там дети, обниму, и меня перестанет тошнить от мерзости и отвращения. Скорее, скорее!
– Маша, Маша! – послышалось сзади, но я не остановилась. Кто-то взял меня за локоть, я посмотрела – меня догнала запыхавшаяся Люда Серебро. – Маша, да что случилось?! Ты вся белая!
Глава 26.
Клим забежал домой после футбола, бросил бутсы у порога, вздохнул, поднял, аккуратно повесил мешок на крючок, двинулся дальше в кухню, налил воды из кувшина, с жадностью выпил. Поставил стакан с отпечатками пальцев, покосился на заляпанный кувшин, вытер руки о штаны. Посмотрел на нас – я сидела на диване, мелкие с криками носились по комнате, на полу валялись ровным слоем и громоздились кучками игрушки, детали от мозаики, колечки от пирамидок, кубики, книжки.
– Мам, ты как себя чувствуешь? – поинтересовался старшенький.
Я безучастно пожала плечами.
Клим еще попил, опять вздохнул, вымыл руки, вытер посудным полотенцем, подумал, протер им же кувшин и стакан, подошел к нам.
– Андрюха, Игореня, давайте игрушки собирать, – достал корзину, пластиковые ящики, показал пример. – Отдельно кладите! Машинки сюда, вот, молодец!
Прибрались быстро, малявки запрыгали вокруг него, как коты вокруг стола с мясом.
– Мам, я их возьму с Нордом гулять? А то у них шило из попы еще не выпало. Я их нормально одену. Мам? Мам!
– А? Прости, сына, я что-то задумалась. А времени сколько... – я посмотрела на телефон. – Половина девятого уже! Поздно, спать скоро.
– Мы полчасика погуляем, потом помоем их и спать. Сваришь какао пока?
– Что? Сварю, сына. Идите, одень их только получше.
Посидела в странном оцепенении еще немного, потом заставила себя встряхнуться. Достала ведро, швабру, протерла заляпанный чем-то липкий пол, нашла под диваном причину, даже две – блин с вареньем и раздавленную конфету. Пока варилось какао, прибралась и на кухне, собрала в стирку вещи. Тишина становилась невыносимой, и я включила телевизор, по первым кадрам и тактам музыки узнав фильм. 'Д Артаньян и три мушкетера'.
– Но, слава Богу, есть друзья,
И, слава Богу, у друзей есть шпаги!
Улыбнулась, потом рассмеялась – настолько созвучными моим мыслям были эти слова.
Когда Мила поймала меня тем вечером, после сцены с Чистоходовым, разумеется, вытащила из меня все. Привела домой, дала выговориться и прорыдаться. Мы сидели с ней вдвоем у них в спальне и мне постепенно становилось легче. Конечно, реальной опасности не было, но женщины, хоть раз ставшие жертвой домогательств, помнят эти страх и унижение, чувство гадливости. Домой вернулась, натискала детей, надышалась сладким запахом, нацеловала круглые щеки и животы, крепко обняла Клима, погладила костлявую спину и совсем успокоилась. Утром отвела детей в садик, проводила Клима в школу и уехала в Москву. Походила по магазинам, погуляла, пообедала на Старом Арбате, взяла с собой кучу котлет по-киевски, нам и Серебро – Мила их обожает, уж и Кате с детьми, заодно. Несколько раз звонил Яшин, но я не ответила. Я не хочу работать с этой сволочью (с Чистоходовым, не с Яшиным, конечно) и не буду. С дороги позвонила Людмиле и Кате, пригласила поужинать. Взрослые уселись в кухне, дети устроились в гостиной кто на диване, кто на полу, вышла почти вечеринка. На следующий день, проводив детей, занялась уборкой – разобрала в шкафах, вымыла кухню на манер операционной. Затеяла вареники с картошкой и творогом, для Клима сделала его любимых голубцов. Папу с Верой Васильевной еще накануне предупредила, что буду дома. Звонила папе, в твердой уверенности, что он не станет расспрашивать, и не ошиблась. Клим пришел из школы, обрадовался, что мама дома, даже не спросил, почему. Вызвался сходить за малыми, я поставила воду на вареники, когда в дверь позвонили.
– Клим, ты ключи забыл, что ли? – говорила я, открывая дверь. Однако это были не дети, а Олег Германович.
– ... Игорь дал ему в морду, просто и без затей. У него с утра переносица была заклеена, аккуратненько так, а после Игоря Вадимовича пластырь уже не поможет, только гипс. Или как там сломанные челюсти лечат? – оживленно рассказывал мне Яшин, дегустируя вареники. Детей Клим увел гостить и кормить к дедушке с бабушкой.
– У Игоря будут неприятности? – я водила вилкой по краю тарелки, аппетит пропал.
– У Игоря? – переспросил Олег. – Это кому же он на него пожалуется?
– Побои снимет и в суд подаст, – я пожала плечами. – С него станется.
– Ему не до того будет, – протягивая тарелку за добавкой, убежденно ответил Яшин. – Людмила Евгеньевна – страшная женщина, бульдозер! – позвонила Горелову, раздраконила Нетесина. Ты последствия представляешь? Да Чистоходову теперь только заведующим библиотекой в Петушках... Хотя нет, это если бы Нетесин был не в курсе. Только заведующим баней.
– А Горелов – это кто?
– Маша, ты что?! Спикер Госдумы Сергей Семенович Горелов!
– Точно, я даже его немного знаю, он же у Милы на юбилее был.
– Ну вот! Так что вот тебе твое заявление, – бросил на стол смятый листок. – И выходи завтра на работу. Хватит, отдохнула. Кофе напои, да и пойду. Договорились?
Мои тягучие неторопливые мысли опять прервал дверной звонок, и я опять открыла со словами: 'Клим, ты ключи...', но на пороге стояла Мила.
– Сто лет жить будешь, – впуская подругу, обрадовалась я. – Только тебя вспоминала.
– Даже не буду спрашивать, как, – рассмеялась Люда. – Клим сказал, ты приболела?
– Они у вас? – ужаснулась я. – Спать пора!
– Нет, мы с Катей подышать выходили, их встретили. Так ты как?
– А, – махнула я рукой. – Цикл скоро начнется, хочется поплакать и секса.
– С сексом я тебе никак не помогу, а поплакать – легко. Детей укладывай и к нам. Катя Темку усыпит и тоже придет. Игорь у меня уж нарезку режет и 'рыдательный' альбом нам поставил. Я тоже в настроении.
– Милка, вот поговоришь с тобой пять минут и плакать расхочешь, – тем не менее, смахивая слезы, проговорила я.
– Это мы исправим, – отрезала подруга, разворачиваясь. – Все, через двадцать минут жду!
– Давай, Мария Всеволодовна, пиши заявление, – подвинул мне Яшин листок, ручку. – Приказ на увольнение Чистоходова сегодняшним днем подписан, а тебя завтра назначим. А то, чего доброго, еще кого принесет на нашу голову, или вакансию сократят.
– Олег Германович, да зачем? Я не менеджер, я ученый.
– Административных обязанностей у тебя тут не больше, чем на должности начальника отдела, а времени свободного на исследования больше. К тому же полномочия, вес, в нашей системе это не лишнее. С таким ресурсом, да с твоим авторитетом в научном мире ты горы свернешь!
Так я стала заместителем по науке начальника Центра управления полетами. Первое совещание я провела через два дня – собственно, я его и планировала проводить, как начальник отдела, только с приглашенными. А тут кабинет новый, кресла удобные, стол как на пиру у Владимира Мономаха – массивней, чем у Яшина. Опять же Алла – кофе подала, воду. Пару минут народ рассаживался, обживался, шутил над 'хоромами' и 'апартаментами'.
– Давайте начинать, – улыбнулась я, усаживаясь в председательствующее кресло. – Думаю, разумно сначала обсудить итоги эксперимента. Марк, Аким, как вы, как остальные 'подопытные'?
– Вы знаете, что десять человек месяц провели в подземных городах на Урале, Алтае, в Прибайкалье. Добровольцы, разбитые на пары, не выходили на поверхность, исследования проводились в условиях автономности. Перед началом и после завершения все прошли комплекс тестов – измерение антропометрических данных, включая рентгенографию костей, измерение функциональных показателей органов и систем, в том числе ЭКГ, скорости распространения пульсовой волны, реоэнцефалографию, определение вибрационной чувствительности, тест на психомоторный темп; лабораторные исследования. В части сооружений – как мы их классифицировали, не активированных – ход времени не был нарушен. В тоннеле на Рытом, в уральских сооружениях – там, где был обнаружен зал Летающих змеев – время ускорено, в десять раз, как минимум. Помимо объективных данных – вы можете с ними ознакомиться, материал у всех есть, есть и субъективные впечатления. Исследователи могли пользоваться часами, календарем, но все испытуемые однозначно сказали, что перестали ощущать время. Через час пребывания, сутки или неделю ощущение времени все равно искажалось, правильную оценку, сколько времени он там пробыл, не дал никто.
– Но для чего древним нужно было изменять течение времени? – я спросила спокойно, но внутри неприятно царапнуло. Медики Центра, Катя и Мила по минутам восстановили день, когда меня привезли – как я выглядела, бросилось ли что-то в глаза при осмотре. Даже изменение цикла выявили – но тут надо сделать поправку на тяжелую болезнь и истощение. Кстати, нашлось объяснение ураганному развитию пневмонии... Чуть больше, чем за сутки, я прожила от двух до трех недель.
– Что такое телепортация? – неожиданно ответил вопросом на вопрос Адьян, уже вполне обжившийся на должности начальника отдела.
– Гипотетическое изменение координат объекта (перемещение), при котором траектория объекта не может быть описана математически непрерывной функцией времени, – как по учебнику ответил наш заумник, Марк Сергеевич.
– Проще говоря, мгновенное перемещение из одного места в другое, – покивал Адьян. – То есть можно предположить, что не только предмет двигается в пространстве, но и время ускоряется, сжимается.
Ученые мужи и дамы разволновались.
– Это никак не объясняет появление субмарины в подмосковном озере, – заметил Нетесин довольно ядовито.
– Или феномен самозатачивания в пирамидах затупившихся лезвий, – хмыкнул Аким.
– Я не закончил, – невозмутимо продолжил Лиджиев. – Мы обработали ничтожную часть данных с приборов, установленных в тоннелях и пирамидах, но можно с уверенностью утверждать, что каждая группа пирамид резонирует в унисон со световыми, магнитными и прочими существующими полями. Понятно, что пирамиды, не являющиеся частью противометеоритной системы, предназначены для связи между двумя точками сквозь земной шар. Внутри пирамид находились – и находятся – специальные аппараты для осуществления такой связи и перемещения объектов.
– Но мы по-прежнему не знаем, ни как выглядят эти приборы, ни принцип их работы, – констатировал кто-то.
– Это передали с Марса сегодня, – я щелкнула по клавише, вывела на мониторы изображение некой таблицы на металлической пластинке. – Конечно, пока что я смогла рассмотреть только отдельные фрагменты, но я, определенно, видела что-то похожее. Это технологическая схема или инструкция. Я почти знаю, что искать.
Клим держал Игореню, я усадила на колени Андрюшку. Рядом, между мной и Катей, сел Артем, девчонки Русановы по другую сторону от матери. Алина Абашева замешкалась в дверях, и я помахала ей рукой.
– Алина!
Смущенно улыбнулась, тяжело прошла к нам, села во второй ряд, к Миле и Галине, сложила руки на огромный живот. Ей рожать через две недели примерно, между Новым годом и Рождеством, а она все еще скрывает от мужа, что беременна. Когда он улетал, срок был чуть больше двух месяцев, живота не заметно, она и не сказала, чтобы 'не волновать'. Теперь садится так, чтобы ее было видно только по шею. По мне, поступила она глупо, но никто из нас не собирается вмешиваться и говорить что-либо Денису или Саше с Артемом. Наше дело ее поддерживать, не давать хандрить и плакать, время от времени вытаскивать на посиделки. Она моложе нас всех, ей и двадцати пяти еще нет, так что она нас немного стесняется, и мы не близкие подруги, но общаемся довольно часто.
– Готовность тридцать секунд – объявил Влад Есин. – Улыбаемся и машем!
Мы послушно заулыбались, задвигались, жадно вглядываясь в большой экран.
– Центр, ответьте Марсу-три, – спокойный голос Артема Русанова,
– Папа! – громко-громко ответил Тема, вскакивая.
– Привет! – дружно поздоровались с нами 'марсиане'. Малявки мои запрыгали, завизжали. Саша улыбался нам, связь была на редкость хорошей, я видела даже морщинки у губ, вокруг глаз, первую седину в волосах. Сердце сжалось от тоски и тревоги.
Поговорили сумбурно, посмотрели на своих родных, час пролетел незаметно. Алина и дети попрощались, вышли из переговорной, я проводила своих до лифта, пообнимала немного, утешая.
– Мам, я их на горку отведу, – поправляя на Игорешке шапку и вытирая зареванный нос, сказал Клим.
– Хорошо, сына, – погладила его по руке. – Я сегодня постараюсь пораньше. Долго не гуляйте, а то холодно. Поешьте...
– Мам, – вздохнул старший. – Я все знаю!
– Все, бегите, – я все же дождалась, когда лифт двинулся, и бегом вернулась на совещание.
– Все в сборе, – не дожидаясь, пока я сяду, констатировал Игорь. – Колодей, слушаем. Докладывай, что нового по 'Черному принцу'?
'Черный принц' – обнаруженный третьей марсианской искусственный спутник Марса. Объект настолько странный, что сначала никто не понял, что это действительно сооружение, а не космический мусор. Многочисленные следящие устройства, запущенные за все время космических исследований, не идентифицировали его как предмет для изучения, первая и вторая марсианские экспедиции его просто не увидели. Он имеет сложную форму, темного цвета и движется по противоестественной, если можно так сказать, орбите. Все сателлиты Земли ли, Марса, даже космический мусор, вращаются вместе с планетой, подчиняясь ее гравитации. А 'Черный принц' каким-то невероятным образом сумел преодолеть силу притяжения и вращается в противоположном направлении. Он невидим для радиолокационных систем, его можно наблюдать только визуально и только с близкого расстояния. Как наши позже установили, из-за графитового покрытия.
Обнаружили его, как почти все в истории, случайно. Про стационарный исследовательский лагерь на Марсе вы уже знаете, после возвращения из второго полета мужики шутили, что дом в ипотеку построили, теперь еще машину купить. В третью экспедицию решили взять небольшой летательный аппарат, из тех, что на Луне нашли. Наверняка, где-то на Марсе есть такие, но пока не нашли, да и не полетишь на них сразу, с найденными сколько возились, пока запустили. Так вот, при совершении очередного планового полета ПЛА (планетарный летательный аппарат) под управлением Дениса Абашева едва избежал столкновения со странной формы предметом, движущимся встречным курсом.
– Командир, я бы с ним лоб в лоб, – немного нервно докладывал Денис (мы смотрели запись). – Клянусь, это он маневр уклонения совершил, я на такой скорости среагировать просто бы не успел!
И на Марсе, и в ЦУПе внимательно изучили показания приборов ПЛА, видео, и пришли к выводу, что инцидент имел место быть и именно в том виде, как Денис говорит – в смысле, сам он летел по прямой, а НЛО (довелось-таки мне эту аббревиатуру помянуть) плавненько так обогнул нашу тарелочку, выстрелил плазменным 'выхлопом' и вернулся на курс. Пирамиды и прочие намарсовые объекты были временно подвинуты, и космонавты занялись НЛО. Саша полетел сам, вдвоем с Артемом, в первый полет просто следовали за ним, на предельно близком расстоянии.
– Бабай что-то долго молчал, потом говорит: 'Сань, у тебя тоже новый индикатор появился?' Точно, слева на стекле шлема значок загорелся, очень похожий на тот, что обозначает включенную связь между кораблями. Рука сама к кнопке потянулась, включил передатчик на прием, начали записывать. На базе прогнали через скремблер – что-то есть, но у нас мощности не хватает обработать, так что дешифровка за вами. Если получится, и мы сможем пристыковаться и перейти на борт...
– Рано об этом говорить, – с досадой прервал Игорь. – По техническим характеристикам что скажешь?
Мужчины углубились в оживленное обсуждение. Мила, Галина Коровина, Катя и я сидели молча, только слушали. Психологи дистанционно оценивали состояние 'марсиан', мы с Катей просто смотрели на мужей.
– Прилепилось же, – вздохнула Катя. – 'Бабай'. Вот Денис! Мы же молодые еще...
– Да мы ведь спрашивали Алину. Бабай это не из-за возраста, а в знак уважения, – утешила я ее.
– А, – махнула рукой подруга. – Как не суди, а 'бабай' переводится 'дед'. Значит, я бабушка?! – возмутилась. – Нет уж, рано нам!
– Ладно, я приказом запрещу Артема бабаем звать, – пообещала я.
– И правильно, – воодушевилась Катя. Посмеялись тихонько. Мужики на экране все чаще смотрели в нашу сторону, отвлекались, и Яшин на нас оглянулся, постучал ручкой по столу, прямо как учитель в классе. Не удержались, рассмеялись громче.
– Все, выходите из зоны устойчивого приема, – объявил Есин. – Девяносто секунд до "связи конец".
Торопливо помахала любимому, посмотрела в глаза. Улыбнулся мне, и я прочитала во взгляде все, что сама пыталась передать через расстояние...
Вернулась домой пораньше – после связи с Марсом у меня всегда плохое настроение, грозящее перейти в депрессию. Не спрашивайте, почему, я сама себе объяснить не могу. Клим у себя учил уроки, малявки чем-то гремели в гостиной. Бабушка с дедушкой не обращали внимания – они увлеченно ругались в кухне, даже не слышали, как я пришла. Пока снимала сапоги, шубу, невольно подслушала.
– ... что ты за человек такой, Сева?! – выговаривала с досадой Вера Васильевна. – Только о себе думаешь. Я вообще удивляюсь, как у вас такая девочка выросла – добрая, любящая. Не твоя заслуга, точно. Ты только о себе думаешь, самолюб!
– Я?! – возмутился папа. – Я?! Да я для тебя старался, ты с прошлого года в Вену хотела!
– Съездили бы позже.
– Какая разница-то?! – Новый год, вот какая разница! – Вера Васильевна уперла руки в бока. – Дети по отцу скучают, да еще в праздник одни. Правильно, дедушке важнее Европа, новый год в опере. Театрал! – последнее было произнесено с непередаваемой интонацией.
– Добрый вечер, – осторожно поздоровалась я, входя.
– Здравствуй, Машенька, – обернулась ко мне Вера Васильевна. Ласковый тон противоречил ругательному выражению лица.
– Добрый, – буркнул папа от окна.
– Как ты вовремя, только-только выключила, все горяченькое, – говорила Вера Васильевна, смахивая с разделочного стола несуществующие крошки. – Сейчас детей умою, и ужинать можно.
– Да, сейчас, – я села к столу. – Присядьте, Вера Васильевна.
Она села, комкая полотенце. С папой они друг на друга не смотрели.
– Простите, но я все слышала, – посмотрела на них по очереди. Отвели глаза. – Я не хочу, чтобы вы из-за нас ссорились. Я вам очень благодарна, Вера Васильевна, правда. И все же поезжайте спокойно, отдохните. Не надо отменять поездку.
– Денег жалко, – вздохнула она. – Не Абрамович ведь, попусту кидать.
– Вот именно, – поддакнула я. – Мы...
Договорить мне не дали. Малые услышали маму, прибежали, полезли на коленки за данью.
– Ужинать сначала, а потом вкусняшки, – поцеловала короткие носы.
– Пойдемте умываться, – позвала их бабушка. – Маме переодеться надо.
Поужинали мирно, Клим порадовал – купил елку.
– Так это наша стоит у лифта?! – поразилась я. – Как ты ее дотащил, она же под потолок?
– Два с половиной метра, – гордо ответил сын. – Мне Вадька с Женьком помогли. Мам, мы ее с дедом завтра поставим, а ты придешь – наряжать будем, да?
– Да, – погладила его по голове. – Надо, пожалуй, огоньков еще купить. Сейчас разные продают. Сходишь, выберешь? Или после школы за мной зайдешь и вместе съездим?
Покивал с энтузиазмом.
– Прикинуть надо, как такую ставить-то, – задумался папа. – А то свалят еще.
Поужинали, Клим с дедом вышли на площадку, елку обследовать, за ними выскочили мелкие, мы с Верой Васильевной убрали со стола, я загрузила посудомойку.
– Не расстраивайтесь, Вера Васильевна, – я обняла ее за плечи. Глаза виноватые, грустные. – И папу не ругайте. В его возрасте трудно менять привычки, он и так старается. Верно говорят – внуков любят больше детей. Со мной он столько не возился. Это все благодаря вам.
– Мне? – повторила она, сомневаясь, покачала головой.
– Да, – я села, усадила ее. – Он старается соответствовать вашим представлениям о том, каким должен быть отец, дедушка.
– Он не притворяется, – возразила она, защищая мужа.
– Конечно, нет, – я посмотрела на нее. – Я не это имела в виду. Я хотела сказать, если бы... Если бы он был женат на вас, а не на маме, раньше, – я сбилась. – Он был бы совсем другим. Другим отцом...
В другое время я бы сдержалась, но в этот вечер слезы были близко, и я расплакалась, уткнувшись в ладони. Через минуту усилием взяла себя в руки, вытерла лицо. Вера Васильевна тоже плакала, плечи вздрагивали.
– Вера Васильевна, сейчас папа с Климом придут, – мы торопливо пошли в ванную, умылись по очереди, и вдруг обнялись.
– Езжайте спокойно и с папой помиритесь, хорошо? – попросила я.
– Ладно, Машенька, – погладила меня по голове. – Спасибо, деточка!
– За что?
Махнула рукой и заторопилась. Я задержалась привести себя в порядок, слушала, как она журит мальчишек, что холодно и простудятся, торопит отца, расплетала волосы... На самом деле, мне хотелось встретить новый год с ними, и я была разочарована, что папа купил тур, но я была рада, что сумела сдержаться и скрыть досаду. Его и правда не изменишь, так пусть хоть у них все будет хорошо.
– Мам! – Андрюшка. Встряхнула головой, улыбнулась.
– Иду, мои хорошие!
Глава 27.
Мальчишки сидели на веранде с Игорем и Максом и разгадывали логические загадки. Мы с девочками в кухне слушали через открытую дверь и готовили ужин, можно сказать, тематический. Деды привезли с рынка целый ящик свиных рулек, в довесок к половине туши.
– Пап, зачем столько? – ужаснулась Мила.
– Затем, – отрубил Евгений Григорьевич. – Холодца сто лет не ели.
– Рульку фаршированную хочу, – высказался Вадим Олегович. – И в холодец желатина думать не могите класть!
– Горчицы домашней сделайте, – распорядился Евгений Григорьевич. – Что б слезу вышибала!
– Григорич, у нас в погребе хрен прикопан! Пацаны, а ну, достаньте! Ящик там с песком, в углу.
– Знаем, дед, – Никитка с Кирюшей уже одевались в прихожей.
– Картошки захватите, компот, огурчиков банку, – спохватилась Мила.
– Корзину, картину, картонку... – проворчал Кир, протискиваясь в дверь.
Старшие на веранде шумели, спорили, потом засмеялись. Видно, осенило.
– Пап, мы догадались! – подскочил к отцу Вадик. – Так, правильно?
– Правильно, – кивнул Игорь.
– Просто, – разочарованно протянул Женька.
– Просто, – согласился отец. – Про карандаш слышали?
– Какой карандаш?
– Когда американцы отправили своих астронавтов космос, обнаружилось, что из-за невесомости авторучки не работают. Американцы инвестировали миллионы долларов в создание ручки, а наши просто использовали карандаш.
– Но это же не значит, что мы ничего технически сложного не изобрели, – обиделась я за Родину.
– Разумеется, – засмеялся Игорь. – Пример с карандашом – только про карандаш.
– Если сейчас пойдут разговоры про то, кто айфон изобрел, а кто за полярным кругом нефть добывает – объявим забастовку, – предупредила Света мужа, по лицу, видно, определив, что тот на низком старте. – Идите, лучше, снег почистите, баню затопите. Короче, займитесь.
Парни, пока им дела тоже не нашли, тихой сапой собрались и ушли на лыжах кататься. Кир с Никитой составили у порога заготовки и тоже смылись. Даже мои малявки притащили шапки, комбинезоны, принялись деловито одеваться.
– А вы куда? – подхватывая Горку в шапке набекрень и подкидывая под потолок, поинтересовался Игорь. Тот только залился, как колокольчик.
– Хресный, гулять, – затеребил Игоря Дрюнька. – На санках, на санках!
– Идемте, – сдался Макс. – Где у вас обувь, братаны?
Третьего января мы с Серебро оставили весь выводок на Золотаревых и уехали в городок. Сегодня сеанс с Марсом. Первого ребята отдыхали, а вчера Саша сам летал к Черному принцу.
Народу в Центре было не по-праздничному много. Впрочем, чему я удивляюсь, тут новогодних каникул почти ни у кого нет. На столах крохотные елочки, в холле растяжка 'С Новым годом!' – вот и все отличия. У наших в кают-компании тоже елка – уверена, это Мила им перед отлетом подарила. Поздоровались, поздравили друг друга с Новым годом, и Игорь перевел разговор в деловое русло.
– Видео передали? Давайте смотреть. Сань, параллельно рассказывай.
– Смотреть особо нечего, командир, – Сашка потер глаза. – Помнишь, на Луне ничего снять не могли? Вот и мы...
Дежурный оператор тем временем все же включил запись. Ничего, кроме старта и первых секунд полета. Потом запись просто оборвалась – ни помех, ни искажений, просто чернота. Саша между тем говорил, медленно, подбирая слова.
– Вскоре после набора высоты заметил прямо по курсу странное облако полукруглой формы. Для неспециалистов поясню, – посмотрел на меня. – Как правило, водяные облака формируются над марсианской поверхностью на высотах менее двадцати километров, а я летел на границе тропосферы, около сотни. Облако вначале наблюдения небольшое, длиной около полутора километров, шириной и высотой чуть более полукилометра. На подлете оно резко разрослось. Вы знаете скорость ПЛА, так вот облако разрасталось намного быстрее. Три фактора меня насторожили – высота формирования облака, скорость разрастания и его форма. Форма геометрически правильного полукруга. Начал маневрировать, но оно словно перемещалось следом, и каждый следующий момент было точно по курсу. Я не мог изменить курс и оказался внутри облака. Внезапно резко потемнело, вокруг сверкали странные зарницы. Это было не похоже на огни святого Эльма, – опять посмотрел на меня. – Статическое электричество, о котором знают моряки и летчики. Это были не совсем молнии, а, скорее, вспышки. И чем дальше я продвигался, тем интенсивнее они становились. Удивительно, но машина почти не вибрировала и не было проблем с управляемостью. Лечу, думаю – когда-то же оно должно закончиться, – усмехнулся. – Накаркал. Появился просвет в виде туннеля, показался кусочек неба. Иду на форсаже, перешел визуальную границу начала туннеля. Дальше... началось нечто невообразимое. На входе стали образовываться странные линии, крутящиеся против часовой стрелки. Очень сложно было сконцентрироваться и определить положение в пространстве. На стекле мешанина, индикаторы появлялись и исчезали хаотично. Все приборы врали, летел по ощущениям...
Саша усмехнулся, я краем глаза видела, как понимающе ухмыляются пилоты.
– Выскочил из тоннеля-облака, огляделся – лечу над Южным полюсом, в нижней атмосфере.
– Перпендикулярно, – хмыкнул Игорь. – Время засекал?
– Двадцать секунд. Проверил состояние систем – все в норме. Вернулся к выполнению первоначальной задачи.
