Текст книги "Вик Разрушитель 2 (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Все сказанное Ярославу я уже обдумывал не один раз. Мои подростковые мысли не несли каких-то серьезных и далеко идущих выводов. Мальчишки частенько грезят яркими картинками в отношении понравившихся им девчонок. Но Тучкова не вписывалась в схему моих предпочтений. Я четко осознавал: есть несколько факторов, которые разведут нас с Наташей далеко в разные стороны. И нужно быть честным. У меня сейчас совсем иные интересы. Какая тут романтика?

В гараже Ярослав помог мне скинуть «скелет» и упаковать детали обратно в ящик. Не забыть бы попросить Олега Ивановича поставить личную печать перед отправлением на вокзал.

Княгиню Аксинью Федоровну мы встретили возле особняка. Женщина неторопливо гуляла по дорожке вдоль цветущих кустарников и клумб; мне показалось, что она старательно кого-то выглядывает. На ней был летний сарафан с открытыми плечами, а на голове покачивалась большущая плетеная шляпа, защищавшая лицо от жаркого солнца.

– Вик! – воскликнула она и едва не бросилась навстречу, но тут же опомнилась, выправила осанку и улыбнулась. – Как же я переволновалась, когда услышала, что с тобой случилось!

Неожиданно княгиня прижала меня к себе, и я несколько секунд стоял в растерянности. Даже неловко стало от странной выходки Аксиньи Федоровны. Хорошо, что никто, кроме Ярослава, не видел этой картины. Он деликатно отошел в сторону, но не успел тихо исчезнуть. Я представил его:

– Познакомьтесь, Аксинья Федоровна. Это мой приятель, которому я обязан своим спасением. Ярослав Назаров, дворянин.

– Рад знакомству, княгиня, – парень шаркнул ногой и энергично кивнул. Кажется, его вовсе не волновали титулы. Вел он себя невероятно раскованно, что подтверждало его же слова о близких взаимоотношениях с императорской семьей. Тем более, Полина и Михаил по крови родственны государю той Яви. Не удивлюсь, если парень запросто встречался и общался с людьми такого высокого полета, что страшно становится.

– Позвольте выразить свою благодарность, Ярослав, – нисколько не сердясь на легкомысленность молодого человека, улыбнулась княгиня. – Вы бы только знали, в каком ужасном напряжении мы находились все это время! Ни единой зацепки, ни следа! Полиция с ног сбилась. Может, откроете секрет, где прятали Викентия?

– Могу сказать одно: не в городе, – Ярик разговаривал уверенно, и я снова подумал, что общение с князьями для него обыденным делом. Даже завидно стало. Мне бы такую харизму! – Увы, но не имею права раскрывать детали спасения своего нового друга. Сдерживают некоторые обстоятельства…

– Понимаю, мальчишеские секреты, – улыбнулась Аксинья Федоровна, неверно истолковав маневр Назарова. – Что ж, не смею настаивать.

– Разрешите покинуть вас? – Ярик пристально взглянул на женщину и тут же опустил глаза. – У вас есть о чем поговорить, а я только помешаю. Пойду, развлеку девушек.

– Ступайте, юноша, – благосклонным жестом княгиня отпустила моего приятеля и сказала негромко: – Не люблю такое яркое солнце. Не пройти ли в беседку, в тень? Уделишь мне несколько минут?

– Как вам будет угодно, – я охотно принял ее предложение, снедаемый любопытством, зачем моя благодетельница приехала в Евпаторию. Явно не случайно. Может, ее вызвал Иван Олегович? Но зачем?

– Ты хорошо выглядишь, – заметила Аксинья Федоровна, когда мы расположились в маленькой беседке под кронами кипарисов, – особенно для пострадавшего. Князь рассказал, что ты получил много ушибов и даже переломы.

– Пустяки, – отмахнулся я. – Вылечили быстро. За неделю. Целители хорошие, все прошло без проблем.

Я намеренно не говорил, каким способом меня избавляли от болячек. Лечение в медкапсуле стоит неимоверно больших денег. Даже элементарный курс омоложения клеток и кожи требует таких вложений, что оторопь берет. На такие траты способны лишь богатые и влиятельные аристо. А тут какой-то мальчишка-сирота получил полноценный курс лечения и восстановления организма. Возникнут вопросы, спецслужбы заинтересуются таким случаем – и я при всей своей стойкости не смогу удержать тайну параллельной Яви, обязательно расколюсь, если начнут пытать. Иван Олегович знает часть моих приключений – и этого достаточно.

– Говорят, к происшествию причастен княжич Куракин, – Аксинья Федоровна извлекла из кармашка сарафана веер и с треском разложила его. Стала размеренно обмахиваться.

– Не сам, а его свитские, – возразил я.

– Я могу инициировать расследование против Куракина, – ответила женщина. – Правда, за моей спиной нет силы, способной противостоять адвокатам княжича, но компенсацию выбить можно. Хотя бы за причинение вреда здоровью.

– А где доказательства? – я был осторожен. – Вы же видите, на мне ни царапины. Адвокаты потребуют доказательств лечения, а их у меня нет. И еще… Я не могу подвести Ярослава. Давал слово молчать. Там завязаны очень непростые люди.

– Невероятно таинственная история, – покачала головой княгиня и скрыла досаду. Ведь сын, как ни крути, прав. Нет железных подтверждений о причинении физического ущерба, а невозможность привлечь загадочных меценатов в качестве свидетелей сразу же ставит обвинение в положение проигрывающих. Даже объединившись с Булгаковыми, вряд ли получится продавить Куракиных. Обратиться за помощью к Мамоновым? Георгий сотрет в порошок эту семейку без доказательств, даже не поморщившись. Ему хватит сил и влияния при императорском дворе, чтобы подобная акция осталось без последствий.

Так что, отбросить ли многолетнюю обиду и рассказать мужу о произошедшем? Или пустить дело на самотек? После возвращения Андрея Аксинья Гусарова испытала облегчение, что Георгий не причастен к похищению. Да и не было никакого похищения. Незнакомые люди проявили сострадание, вылечили мальчика и пожелали остаться без благодарности.

– Не волнуйся, – притронулась к моему плечу княгиня. – Я не настаиваю. Пусть это будет твоей тайной. Лучше расскажи, как тебе живется у Булгаковых. Очень интересно узнать…

– Мне кажется, вы хотите меня усыновить? – почему-то пошутил я.

Аксинья Федоровна рассмеялась и энергично замахала веером, стараясь прикрыть глаза, которые у нее были почему-то грустные. Вот я дурак! Забыл, что княгиня сына потеряла. Некрасиво вышло. К моему счастью, благодетельница не заплакала. Уже хорошо.

– А ты сам хочешь стать моим сыном? – с затаенной надеждой спросила она.

Отвечать я не торопился, чуточку обалдевший от такого поворота. Хочу ли сейчас менять устоявшуюся жизнь? К Булгаковым я привык. Они меня взяли под свое крыло, не обижают (и это правда, если не считать ворчание Старейшины и его бесконечные опасные попытки проверить мою антимагию), дают образование, и самое главное – не пытаются извлечь пользу из моего дара Разрушителя. Точнее, пока не пытаются и тщательно скрывают способности от чужого глаза. Даже помогли с экзоскелетом, не препятствовали желанию участвовать в соревнованиях. Так что вопрос «шило или мыло» не для меня.

– Я благодарен вам за помощь, Аксинья Федоровна, – осторожно произнес я, боясь обидеть женщину. – Она была настолько неожиданной и своевременной, что поставила меня в ваши должники. Но я обязательно верну долг…

– То есть, твой ответ «нет», – кивнула княгиня. – Что ж, логичное решение. Настаивать не буду. Но знай, что есть дом, где тебе всегда будут рады. А насчет долга даже не думай. Сейчас тебе важнее выучиться и найти место в жизни.

Княгиня поднялась с лавочки и стала расхаживать по беседке. Веер еще энергичнее заходил в ее руке, а потом сложился. Женщина находилась в нервном напряжении, плотно сжав губы. Остановилась передо мной и неожиданно присела, сжала мои руки холодными ладонями.

– Я давала слово Ивану Олеговичу молчать, но обстоятельства выше всех договоренностей, – глядя на меня, прерывающимся от волнения голосом сказала Аксинья Федоровна. – И вообще, все неправильно… Давай договоримся, что услышанное тобой не выйдет за пределы этой беседки.

– Вы меня пугаете, госпожа, – я насторожился. Мало ли что взбредет в голову женщине, тоскующей по умершему ребенку. Что значит «все неправильно»?

– Обещай! – воскликнула княгиня.

– Хорошо, хорошо, – закивал я. Пусть скажет свой тайну, облегчит душу. В самом деле, не побегу же я сей час к Булгакову с откровениями от госпожи Гусаровой! – Я даю слово молчать. Слово дворянина…

Последнюю фразу я вытолкнул из себя по наитию и прислушался, как она звучит. Дворяне, предполагал я, не разбрасываются обещаниями, и осознание собственной значимости и благородства как-то возвысило меня. Этими словами я отрезал возможность делиться своими сомнениями с кем-то еще, становясь, возможно, заложником обстоятельств.

Княгиня ласково улыбнулась, но в ее глазах я прочитал какую-то неуверенность.

– Вик, – с трудом произнесла она, отвернувшись в сторону цветущих кустов магонии с ярко-желтыми цветами, – с того самого дня, когда мы впервые встретились, я хотела признаться тебе кое в чем, но не могла набраться смелости. Да и господин Булгаков взял с меня слово… Мой сын… Помнишь, я говорила, что он умер? Это ложь, которая мне самой противна. Он жив и здравствует, но только не знает о своей матери, бросившей его…

Мне стало трудно дышать. Горло перехватило от предчувствия чего-то необычного, страшного и одновременно оглушающе хорошего. Сразу припомнились слова княгини про фотографию, про то, как я похож на ее сына. Такого не может быть. И да – я боялся услышать сказку, после которой мой мир будет расколот надвое.

– Сударыня, – голос предательски сел, пришлось откашляться. – Не хотите ли вы сказать…

– Ты мой сын, – на выдохе произнесла княгиня и промокнула платком уголки глаз. – Булгаковы очень просили меня сдержать порыв признания, но я больше не могу молчать. Мне очень тяжело ощущать свою глупость и недальновидность, от которой тебе пришлось так долго страдать.

– Почему вы только сейчас сделали признание? – невероятно, почему я был так спокоен. Ни капли эмоции. Как будто в сердце дыру просверлили. – Поспеши вы забрать меня из приюта, у меня была бы настоящая семья, а не опекун Булгаков со своим противным Старейшиной.

– Они тебя обижают? – всхлипнула Аксинья Федоровна.

– Иван Олегович – очень хороший человек, пусть даже дед его очень вредный. Но так даже интересно… Как моя настоящая фамилия?

– Тебя зовут Андрей Мамонов. Ты сын князя Георгия Яковлевича, богатейшего человека на Дальнем Востоке, в Якутии, владельца ленских золотых приисков и много чего там еще… Там твой дом, откуда мне пришлось уехать вместе с тобой.

– Без отца?

– Да.

Легко ли выдержать такой удар, сродни магическому «воздушному кулаку»? Словно под дых, выбивая остатки воздуха из легких, сжимающихся от режущей боли… Я не знал, что говорить и делать, но сознание уловило: князь, золотые прииски, богатейший человек… Почему же она поступила так со мной, лишив многих благ? Сейчас проще всего обвинить Аксинью Федоровну… нет, я не могу поверить, что княгиня – моя мать.

Изящная женская рука легко перемешала все карты на игральном столе жизни и заставила мой мозг лихорадочно искать правильный ход.

– Вы уверены, что я ваш сын?

– В тебе течет кровь Мамоновых и Гусаровых, – Аксинья Федоровна грустно улыбнулась. – И ты княжич, родившийся с сильной искрой, которую погасили с помощью шаманского обряда. Поэтому я испугалась за твою жизнь и увезла из Ленска в Новгород, спрятала от родственников… А получилось, от самой себя.

– А отец?

– Мы живем каждый своей жизнью. Я в Москве, а он в Ленске. Развода он мне не дал.

– Не знаю, что и сказать, – бормочу, совершенно уничтоженный. Мне бы обнять обретенную маму, а я думаю о другом: оброненная фраза про сильную искру заставила меня по-другому взглянуть на события шестилетней давности, когда маг Забиякин неосознанно инициировал дар Разрушителя. Я ведь и тогда подозревал что-то неладное в самом себе. Потом начались визиты странных людей, требовавших встречи со мной. Теперь стало ясно, что это были люди отца!

Решаюсь проверить догадку.

– Аксинья Федоровна, – язык не поворачивается назвать княгиню мамой. Обыкновенная и разумная осторожность перевесила: а вдруг ошибка? Да и другая причина заставляла прикусить язык. Обида. Очень сильная обида. – А те люди, приезжавшие в приют…

– Их присылал твой отец, князь Георгий Яковлевич, – кивнула женщина, подтверждая мои мысли. – Он шел по правильному следу, но ошибся в одном. Ему следовало искать не одаренного, а обычного мальчика без искры.

– Кровь…

– Закон запрещает проводить проверку биологического материала сирот на генетическом уровне до их совершеннолетия, – вздохнула княгиня. – Я воспользовалась этим законом, заставила даже себя забыть о сыне.

– А вот Булгаковы оказались умнее, – зло бросил я.

– Андрюша, – негромко произнесла Гусарова. – Ты обижен и зол на меня, я понимаю. Тебе нужно время для осмысления. Торопить не буду. Когда-нибудь мы снова поговорим об этом. И еще… если понадобятся деньги – обращайся ко мне. Я открыла банковский счет на твое имя, который станет полноценно твоим в день совершеннолетия.

Мне хотелось нагрубить, наорать на эту несчастную женщину, отказаться от этих денег. Как она не понимает, что мне нужна семья: отец, мать, братья, сестры! Все то, что есть у Светы, у всех девчонок и мальчишек моего класса! Вместо этого княгиня великодушно помогает мне со вступительным взносом на соревнования, скрывая истинные мотивы поступка! И еще денежки на счету! Я богат, ну надо же!

– Я Викентий Волховский, – с непонятным для себя злорадством ответил я. Как вредный ребенок, ей-богу! – И таковым останусь, пока вы, Аксинья Федоровна, вместе с князем Мамоновым не предъявите железные доказательства своего родства. И еще… До тех пор, пока вы не станете жить вместе, в семью не вернусь. Не хочу разрываться на две половины.

– А тебе точно четырнадцать лет? – грустно улыбнулась женщина.

– Уже не уверен, – я как-то сразу сдулся, вскочил на ноги, но едва сдержался, чтобы не убежать. Слишком жестоко было бы обрывать тонкую ниточку, протянувшуюся между мною и княгиней. Она и так с потерянным видом смотрела в одну точку, сминая в руках платок. – Извините меня за грубость, Аксинья Федоровна. Давайте сделаем вид, что этого разговора не было. Ивану Олеговичу точно не понравится.

– Да, ты прав, – Гусарова поднялась и встала рядом со мной, несмело пригладила мне встопорщенные волосы на макушке. – Спасибо, что не оттолкнул, выслушал.

Мы вместе прошли по петляющей садовой дорожке до крыльца и молча расстались, кивнув друг другу на прощание. А я тут же попал в цепкие ручки Светы и Наташи, которые ожидали моего появления вместе с Ярославом, чтобы выслушать рассказ, где изволил пропадать целую неделю.

* * *

– Она все ему сказала, – сказал Нефед Булгакову, отдыхавшему в плетеном кресле на затененной террасе с бокалом холодного пива.

– Все-таки не утерпела княгиня, – Иван Олегович внешне спокойно воспринял новость. – Как повел себя Викентий?

– Кажется, он поверил, и не поверил одновременно, – с каким-то удивлением пояснил Нефед. – Я бы на его месте орал, плевался. Подумать только: жить в сиротском приюте, не зная, что где-то тебя дожидается «золотая ложка».

– Мальчишка вовсе не дурак, не распустил сопли, – хмыкнул Булгаков. – Чем закончилась эпохальная встреча?

– Вик предъявил условие для признания княгини своей матерью, – Нефед расплылся в улыбке, как будто ему понравился выбор мальчишки. – Он не меняет свою нынешнюю фамилию до тех пор, пока не получит железных доказательств родства с Мамоновыми. И вернется в семью, если Аксинья Федоровна снова сойдется со своим мужем.

– Каков, а? – Булгаков отпил из бокала горчащий язык напиток. – Понимает, что ласковый теленок двух маток сосет. Молодец, сообразил. Будет толк от него в будущем. А ведь мы недооцениваем мальчишку. Какой-то расчетливый тип растет. Значит, у нас есть еще несколько лет, чтобы перетянуть Викентия на нашу сторону, убедить в правильности дружить с родом Булгаковых, служить ему.

Нефед кивнул, соглашаясь с хозяином, и спросил осторожно:

– А потом?

– А потом или война с Мамоновыми, или серьезный разговор с князем Георгием и с огромными отступными. Боюсь, первый вариант куда реальнее. Впрочем, есть Старейшина, есть Глава Рода. Пусть думают.

Был еще третий вариант, но Иван Олегович предпочел пока о нем не думать. Император, вероятно, уже знает о возможностях Викентия, и постарается наложить лапу на совершенное противомагическое оружие. Ему-то плевать на родственные чувства Мамонова и на вложенные в мальчишку финансы Булгаковых. Повелит доставить антимага к своим светлым очам – и что делать? Останется только подчиниться.

– Ладно, Нефед, – решительно произнес Булгаков. – О том, что слышал – забудь навсегда. И начинай готовиться к отъезду. Пора домой.

Глава 6

1

От Ленска до самого глухого прииска огромной золотоносной империи Мамоновых на небольшом четырехместном вертолете «Сыч» – четыреста верст над густой тайгой, перемежающейся редкими вкраплениями нагорий и каменистых гольцов. То и дело в зелено-буром покрывале тайги мелькнет серебристо-зеленая ленточка одной из многочисленных речушек, не имеющих своего имени, а местным населением зовущихся просто: речка, лесная вода.

Лопасти вертолета мерно перемалывают жаркий воздух. Георгий нацепил наушники, чтобы их стрекот и шум двигателя не отвлекал от дум, и молча смотрел в иллюминатор, изредка замечая на тундровых проплешинах тень летящей машины. И снова гольцы, водоразделы, неровные равнинные просторы, дружески делящие территорию с глухой тайгой и ее таинственными урочищами, веками хранящие легенды и сказания эвенков. Удивительно чувствовать себя хозяином этих бескрайних земель и не иметь доступа к сокровенным знаниям древнего народа, обитавшего здесь задолго до прихода предков Георгия Яковлевича.

Какого черта ему понадобилось на Большом Патоме, вихляющем как блудливая девка между холмов и в непроходимой тайге? Что за сила сорвала из прохлады рабочего кабинета родового поместья и понесла его на съедение комарам и вечного бича всего живого – гнуса?

Ответ был один: Андрейка. Его младший сын, как бесконечное напоминание обиды на жену, как боль за собственную слабость. Георгий страстно мечтал вернуть мальчишку домой, привести его за руку к семейному очагу и гордо сказать: здесь теперь твой дом, твой Род. Здесь ты получишь все, что потерял за годы, проведенные в чертовом приюте. За моральное унижение и ощущение своей никчемности. Княжич – и в сиротском доме! Большего издевательства над своей кровью Мамонов и придумать не мог! Неужели Аксинья не понимала, что творит? Какие бесы поселились в ее голове?

Сидя на переполненном стадионе Лужников, он испытал невероятный спектр эмоций, когда глядел на выступление мальчишки в нелепом самодельном УПД, раз за разом крушивших этих молодых спесивцев в шикарных экзоскелетах, уверенный, что это его младший наследник прячет свое лицо под забралом шлема. Иначе и быть не могло.

Поражение Андрея от бойца в красно-белом «скелете», в котором выступала княжна Лидия (о, Георгий Яковлевич был прекрасно осведомлен, кто прячется под броней с родовыми цветами Мстиславских!) Мамонов воспринял с благосклонной улыбкой. Сын поступил правильно, грамотно слив бой девчонке из императорского клана. Может, когда-нибудь намеренная слабость обернется большими преференциями.

А потом был разговор с Аксиньей, породивший у Георгия ужасное ощущение безнадежности. У жены, с виду здоровой женщины, отчетливо проявлялись симптомы душевной болезни. Как было можно отдать ребенка в приют, скрыв его настоящее имя, тем самым отрезав родственникам все пути для возвращения его домой? Почему в ее сердце поселилась равнодушие к судьбе собственного ребенка? И теперь с маниакальным упорством не хотевшей мириться с мужем? Он давал шанс любимой до сих пор супруге, а она все дальше и дальше отталкивала его… Зачем?

К каждой из своих жен Георгий применил свою меру воздействия, когда узнал о побеге Аси. Ирину, как главную подстрекательницу, он отправил в Ленск с запретом приезжать в родовое поместье в течение трех лет. Детям, правда, давал возможность встречаться с матерью. А сам ни разу за время опалы не позволял себе поддаться слабости: ни одного звонка, ни одной строчки. Заодно сократил финансовую помощь жене: блокировал все счета и банковские карты, кроме одной, на которую раз в месяц сбрасывал необходимую для содержания дома и на покупку необходимых вещей сумму. Немало, если сравнивать с доходами мещан или купцов, но и не так много, чтобы шиковать вдали от мужа. Особенный контроль князь поставил за движением средств от родственников Ирины, дабы не пробовали обойти его санкции. Для женщины, привыкшей к роскоши, это было унизительно.

Сама виновата.

С Еленой поступил иначе. Отвез ее на стойбище к старому знакомому эвенку – старейшине Орочену. И очень спокойно поставил условие: помогать местным женщинам в нелегком быту кочевников. На вопрос едва сдерживавшей свой гнев жены сколько ей придется жить в яранге, он ответил: год. Зато смиришь свою гордыню знатной леди и постараешься осознать совершенные ошибки. А ровно через двенадцать месяцев она сможет вернуться в имение.

«Как ты будешь жить без своих женщин?» – усмехнувшись, спросила Елена напоследок. Она же знала, что Георгий никогда не изменял супругам и даже не прятал наложниц по своим многочисленным таежным заимкам.

«Мне хватает работы, чтобы еще и отвлекаться на любовные дела, – ответил Георгий, но подумав, добавил со злорадством: – Хотя, наконец-то, исполню свою давнюю мечту. Заведу пару любовниц не ради удовлетворения похоти, а для солидности».

Князь часто и с удовольствием вспоминал, как исказилось в тот момент лицо младшей жены.

Пусть тоже испытает боль, какую она принесла Аксинье.

Мамонов снова взглянул вниз. Скоро прииск «Змеиный», где нужно произвести дозаправку и уже дальше – без посадок до «Предельного».

Мысли скакнули назад во времени.

После неудачной встречи с Аксиньей князь заставил опытных семейных адвокатов найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы официально признать Андрея своим сыном.

– Увы, невозможно, княже, – был окончательный ответ. – Закон защищает сирот со всех сторон до их совершеннолетия. Провести генетическую экспертизу до сего срока нельзя. Ее Императорское Величество Анастасия Павловна очень ревностно следит за выполнением всех пунктов закона. Наверху весьма недовольны положением дел, сложившихся в приютском секторе. Появилось много бастардов, рожденных от высокородных. Это грозит увеличением нагрузки на судопроизводство, когда незаконнорожденные отпрыски захотят получить свою долю наследства. Но самое страшное – обиженные и лишенные семейной ласки одаренные высевки могут начать мстить, чтобы закрепиться в обществе, доказать свое право кушать каждый день белый хлеб с маслом и запивать элитным кофе.

– Шансов, значит, нет? – еще раз переспросил Георгий, выслушав адвокатов. – А если незаконно? В обход официальных структур провести генетический анализ?

– Можно найти и специалистов, и оборудование. Но сами понимаете, княже, результаты станут лишь подтверждением ваших догадок. Затея во всеуслышание объявить молодого человека законным наследником окончится плачевно. Как бы гнев императора не вызвать.

Мамонов поморщился, когда пилот тронул его за плечо и показал пальцем вниз. Дескать, пора садиться. Раздраженным жестом ответил, чтобы его не отвлекали и делали свое дело. Заложив вираж над верхушками деревьев, вертолет пошел на посадку. На «Змеином» даже специальную площадку подготовили для приема хозяйского винтокрыла.

После заправки и короткого доклада начальника прииска Георгий не остался на обед, и приказал взлетать. Он хотел добраться до «Предельного» как можно раньше. Черт его знает, этого Странника. Стукнет в голову уйти в тайгу – придется посылать охотников на поиски мага в глухой тайге.

К облегчению князя человек, к которому он летел, оказался на месте и даже лично присутствовал при посадке вертолета на галечный пляж; «Предельный» находился в неудобном месте. Слева протекал Большой Патом, сам сжатый с северного берега скалистыми выступами, а по правую сторону метров на сто тянулся пологий бережок. Вот туда и пришлось садить летающую машину.

«Предельный» считался самым неустроенным и оторванным от коммуникаций прииском. Попасть сюда считалось самым худшим наказанием для работников империи Мамоновых. А преданные князю Георгию люди намеренно и с удовольствием распускали подобные слухи, чтобы еще больше создать завесу над прииском.

Здесь искали алмазы. Поэтому десять человек, живших на прииске с марта по ноябрь, мыли золото, а геологи под охраной егерей в это время колесили по огромной безлюдной территории, промывая сотни пудов пустой породы, перелопачивали шлих. Искали, скорее, не сами алмазные выходы, а и предвестников кимберлитовых трубок, так называемых минералов-спутников: пироп, ильменит или пироксен.

Странник был именно тем человеком, который с помощью своих магических техник значительно облегчал труд геологов. Он ходил по вешкам, оставленным поисковой группой, и «просвечивал» земные недра, составлял карты потенциальных месторождений.

Зашуршала галька под тяжелыми шагами; князь пошел навстречу небольшой группе, встречавшей вертолет. Среди них он с облегчением увидел Странника. Высокая худая фигура с обветренным лицом неподвижно замерла чуть в сторонке от вооруженных карабинами охранников, засунув руки в карманы прорезиненного плаща. С момента последней встречи Георгия с магом прошло больше года, и за это время он еще больше исхудал. Только черные смолянистые усы, казалось, стали гуще и жестче. Глаза цепко и с легким прищуром смотрят на приближающегося князя.

– С прибытием, княже, – хрипловатым голосом приветствовал Странник. – Не ожидали тебя. Хвалиться пока нечем.

– Здорово, Странник, – Мамонов, не чинясь, протянул руку для приветствия.

Маг пожал ее и жестом показал на тропинку, ведущую на становище. Она поднималась по пологому берегу вверх и ныряла в густые заросли морошки, за которыми тревожно шумел старый ельник. Охрана прииска пошла впереди, а прилетевшие с князем личники топали позади.

Становище находилось на небольшой утоптанной площадке, окруженной темнохвойным лесом. Несколько построек, составлявших прииск, оживляли пейзаж: три приземистых жилых домика, добротная баня и крытый сарай для хозяйственных нужд.

Увидев большое количество народа, навстречу выскочила пушистая белая лайка, и радостно повизгивая, подскочила к Страннику, стала ластиться, подпрыгивать и класть лапы ему на грудь.

– Машка, что ли? – удивился Георгий. – Вымахала, красавица!

Собака настороженно посмотрела на князя и пару раз гавкнула для порядка, предупреждая, что здесь ее вотчина, и шалить кому-либо она не позволит.

– Машка, – потрепав по загривку лайку, подтвердил маг. – Оставили дома. Ощенилась. Иди, иди, поскакушка, к своим деткам! А что, княже, баньку с дороги организуем?

– Не откажусь, – Мамонов с хрустом потянулся, вдыхая в себя духмяный запах смолы и хвои. – Я сегодня здесь ночую. Не выгоните?

– Добрым гостям всегда рады, – пожал плечами Странник, не проявляя лишних эмоций. – Сейчас парням скажу, часа через три уже париться можно будет. Не голодны?

– Пойдем к тебе, чайком угостишь своим, – Георгий уверенно направился к крайней избушке с маленькими застекленными оконцами, похожими на бойницы. Он знал, где жил Странник.

Маг понял, что хозяин хочет поговорить с ним наедине, и войдя следом за князем в избу, зажег керосиновую лампу. Маслянисто-желтый огонек осветил небольшое помещение с полатями и столом. Тонко пахло хвоей и перепрелым сеном. Где-то в углах шуршали мыши.

– Не надоело жить в походных условиях? – поинтересовался Мамонов, присаживаясь возле стола на грубовато сколоченный табурет. Расстегнул походную камуфлированную куртку и прислонился к бревенчатой стене.

Странник не торопился с ответом. Он достал с полки эмалированную кружку и налил в нее из пузатого термоса горячий чай. В избушке поплыл запах дикой смородины с какими-то травами.

– В обед запаривал, – пояснил маг и протянул кружку князю. – Добрый чаек. Силы придает.

– Да куда мне ее, и так с избытком, – усмехнулся Георгий и сделал осторожный глоток. Одобрительно кивнул. – Что скажешь, дружище?

Маг присел на полати и сложил на коленях руки с набухшими венами. Было видно, что он ими не только магоформы создавал, но и тяжело работал, как и все люди, живущие на прииске.

– Пожалуй, теперь я соглашусь на переезд поближе к Ленску, – неожиданно произнес Странник и усмехнулся. – Найдется местечко?

– Неужели мне удалось услышать просьбу от упрямого чародея? – несказанно удивился Мамонов. – А то «все в порядке, мне и здесь хорошо»!

– Устал, – улыбнулся Странник. – Сколько лет я мыкаюсь по таежным приискам?

– Лет десять, – подумав, ответил Георгий. – Но, подозреваю, даже больше.

Со Странником князь Мамонов впервые познакомился за год до рождения Андрейки. Он хорошо помнил тот день, когда приехал с инспекцией на прииск «Крестовский», который давал самый большой годовой доход из всех семейных предприятий, поэтому и считался «любимчиком» Главы рода. Именно тогда егеря притащили из тайги бездыханное тело какого-то человека. На него смотреть было страшно. Обожженное лицо, руки; вместо одежды – сплошь лохмотья. Переломы ребер, вывих ноги и многочисленные синяки по телу наводили на определенные мысли. Целитель прииска сразу сказал, что незнакомец – невероятно сильный маг. И чтобы со своей искрой не вылечить легкие травмы, нужна серьезная причина. Например, падение с высоты или бегство от лесного пожара.

Мамонов послал опытных егерей с заданием разыскать в тайге хоть какие-то следы происшествия, а в Ленск ушел запрос на проверку, не пропадали ли в последний месяц над Якутией самолеты или вертолеты. Оказалось, ничего подобного не происходило. Происшествий с летательными аппаратами не зафиксировано. Пожаров, в один из которых мог попасть незнакомец, тоже не было. За лесами строго следили, не допуская сильных возгораний. В своем доме князь Георгий не допускал бардака.

Транспортировать пострадавшего в таком тяжелом состоянии Целитель категорически запретил. Так что, когда Мамонов снова приехал с проверкой на прииск, незнакомец еще находился там. За три месяца его удалось поднять на ноги. И тогда состоялся первый разговор князя со Странником, как просил называть себя мужчина.

Оказалось, он совершенно не помнил, как оказался в тайге. Вообще ни единой картинки, как будто в его голове покопался сильный ментат и стер из жизни важные моменты. Вот тут всплывают в памяти непонятные картинки с друзьями, знакомыми, какими-то делами – и вдруг вспышка, после которой пришлый маг увидел людей, которых абсолютно не знал. Какая цепь событий привела его в тайгу? Увы, полная темнота.