Текст книги "Военные приключения. Выпуск 5"

Автор книги: Валентин Пикуль

Соавторы: Виктор Смирнов,Алексей Шишов,Сергей Демкин,Андрей Серба,Иван Черных,Геннадий Некрасов,Юрий Пересунько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 36 страниц)

Я не могу долго оставаться в какой-либо одной эпохе. От этого иногда очень устаешь. Требуется какая-то разрядка, смена настроений. И тогда я из XIX, например, века перехожу в XX, а из XX – в XVIII, оттуда – в грозные годы Великой Отечественной войны…

Так было с «Реквиемом…». Я целиком был поглощен эпохой Семилетней войны, походами Фридриха Великого, баталиями, дипломатией, интригами того времени, когда меня «вдруг» властно увлекло мое собственное прошлое. Со мной что-то случилось. Я как бы вновь испытал жестокие размахи качки, изнурительные ночные вахты, услышал завывание корабельных сирен, вновь увидел океан, задымленный кораблями союзных караванов…

Так я пришел к написанию «Реквиема…». Моя юность жила, да и сейчас еще живет во мне.

Кстати, первая операция, в которой я участвовал, придя на Северный флот осенью сорок третьего года, это были как раз поиски разгромленного каравана. Оставшиеся корабли разбрелись по морю, в эфир не выходили, вот мы их и искали. Это было первое впечатление боевой юности. Ну, а кроме личных впечатлений в работе над романом были использованы многие документальные материалы, опубликованные мемуары, рукописные свидетельства участников и очевидцев, их воспоминания. Пришлось перечитать огромное количество переводов с английского, французского, польского…

Роман выдержал множество изданий. Но у меня все время «руки чешутся» – хочется что-то дописать, улучшить, усилить. Все время появляются какие-то новые материалы, которые нельзя обойти. Вот, например, я показывал своим друзьям фотографию перевернутого кверху днищем «Адмирала Тирпица». И вдруг недавно узнал, что корабль этот куплен фабрикантом булавок для дамских шляп. Интересный факт.

Я написал много романов. Написал и забыл о них. Но роман «Реквием…» всю мою жизнь будет оставаться «романом на рабочем столе».

Меня часто спрашивают: «Счастливы ли вы?» И я всегда твердо отвечаю: «Да, счастлив!» Я нашел любимое дело, любимую работу, которая стала не просто частью жизни, но самой моей жизнью.

Но если бы мне заново, зная все, что меня ждет, предложили строить свою судьбу, я бы, вполне вероятно, и не пошел бы в литературу. Ибо слишком это тяжелый крест, слишком большая ответственность ложится на плечи писательские. А если уже встал на эту стезю, то меньше всего должен думать о деньгах, наградах, успехе. Главное для писателя – любить свой народ и всеми силами служить ему.

Очерки подготовлены к печати кандидатом филологических наук С. И. Журавлевым

Г. Некрасов
ЛОМАНУЛИСЬ НЕ В ТУ СТОРОНУ

Несколько лет подряд в советской печати идет неприкрытый антиармейский шабаш. Пальму первенства в этом деле надо конечно же отдать роману-анекдоту Владимира Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Слово «солдата» в заглавии присутствует не случайно (в литературе случайностей не бывает!), и Войновичу, надо полагать, известно, что воинов рядового состава тогда называли «красноармейцами». Не случайно и то, что печатание романа-анекдота растянуто на несколько лет. И несколько лет уже полыхают по поводу его вакханальные факелы: таким способом в головы читателей внедряют мысли о том, каким олухом царя небесного являлся и является русский воин. Действуют по-русофобски напористо и беспардонно.

В 1988 году появилась первая публикация сего творения. Выразительный на журнальную страницу рисунок художника Г. Новожилова изображает на фоне тучи табачного дыма уродливого красноармейца в пилотке, гимнастерке, через плечо скатка и противогазная сумка у бедра, в обмотках и огромнейших ботинках и летящего к нему Сталина с глупейшим лицом женоподобного существа, похожего на черепаху, с ядреными грудями, солидным носом, черными усами и дымящейся трубкой. И пошло-поехало «необычайное приключение» бравого солдата.

Шуму было много. Но вскоре он затих. Это, видно, напугало редакцию журнала, и вот в январе 1990 года «Юность» вновь напомнила о Чонкине.

В редакционной врезке читаем:

«В прошлом году «Юность» завершила публикацию романа В. Войновича «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Редакция и автор получили большую почту, реакция критики и общественности была бурной и неоднозначной. Поэтому, помещая подборку читательских писем, мы решили сопроводить их своеобразным комментарием В. Войновича».

«Завершила»?! А рукопись второй книги «анекдота» о бойце Чонкине лежала уже на редакционном столе. Ёрники от литературы готовили неожиданный антиармейский залп новой публикации.

Но вернемся к читательским письмам. Автор с ними особо не церемонится. Ведь он чуть ли не единственный в своем роде, кого природа наделила «сатирическим даром» пачкать все, чего ни коснется.

Для своего «анекдота» автор преднамеренно взял самый трагический период нашей истории – начало Великой Отечественной войны, когда ответственность за судьбу Отчизны легла на плечи всего народа, от мала до велика. По мнению читателя В. П. Чебо из города Донецка, сатирику удалось это сделать и достоверно, и смешно. Прочитав сей «анекдот», он, восторженный, пишет автору: «Найдутся доносчики… чтобы оклеветать Вас». И сердечно признается: «Сознавая горькую правду тех лет, так точно описанных в романе, я смеялся и плакал. Я узнал себя». Однако интервью Войновича поразило меня еще больше. Отвечая на вопрос И. Хургиной: «Что бы вы ответили читателям, которые обвиняют вас в очернительстве, в том, что «Чонкин» – это пасквиль?» – писатель скромно сказал: «…это негодяи, которые говорят это просто из корыстных соображений, для многих «священные коровы», до сих пор существующие в Советском Союзе, еще не пали». И объяснил: «Я смеюсь над кретинами, и если некие люди воспринимают это на свой счет, то им надо подумать, кто они…» Один из них сам представился. Но в Советском Союзе проживает далеко не один В. П. Чебо. Хотя среди почитателей у сатирика не только он. Среди них и доцент из Одессы В. А. Смирнов. Он разразился протестом в адрес членов клуба «Золотая Звезда». Недоволен доцент, что прославленные воины выразили «Юности» и «Огоньку» возмущение. Да как они могут, ярится доцент, «…авторы письма глубоко заблуждаются… В. Войнович показал не первый день Великой Отечественной войны, как поняли авторы письма – герои этой войны, а один из многих дней (в том числе и июня 1941 года) той скрываемой чуть ли не до сего времени беспощадной войны против собственного народа, которая велась сталинщиной многие годы».

Вот уж, как говорится, все поставлено вверх ногами. Если В. П. Чебо узнал себя и тем удостоверил, что «воевал» он все же с немецко-фашистскими захватчиками, то ученый муж из Одессы опровергает и его. По В. А. Смирнову: советский народ воевал против советского народа, хотя в одном случае доцент называет его «сталинщиной». И все же я имею на этот счет свое мнение и больше согласен с В. Войновичем, который признается: «О Советской Армии не было ничего в подобном духе». Надеюсь, что В. А. Смирнов разберется с В. Войновичем, кто из них прав. А мне, пользуясь свободой мнений, хотелось бы высказать свое суждение о том, как я понимаю роман-анекдот о Красной Армии, а заодно сказать о другой повести о Советской Армии, повести Сергея Каледина «Стройбатовцы». Войновича и Каледина, как мне кажется, многое роднит. Оба пишут об армии, и обоих жалуют «гражданские» журналы, которые вдруг обратили внимание на эту тему. Правда, интересуют их не ратные дела. Этими публикациями они подчеркивают свою откровенную ненависть к людям в военной форме.

Роман-анекдот В. Войновича повествует о страшных днях нашей Родины – 1941 годе. Автор решил позубоскалить по этому поводу. Что же в «анекдоте» происходит? Красноармеец Чонкин в канун нападения фашистской Германии на СССР послан охранять военный самолет, совершивший вынужденную посадку у деревни Красное. Началась война, и перепуганное командование о самолете и бойце забыло. Автор объясняет это не трагизмом обстоятельств, а всеобщей глупостью и тупостью – в анекдоте, кроме поросенка – простите, кабана – Борьки, нет ни одного мало-мальски мыслящего существа.

Мертвых не опасаются. Литературный провокатор ныне храбро зубоскалит над миллионами бойцов и командиров Красной Армии, отдавших свои жизни ради того, чтобы остановить врага, защитить Отечество, а если быть более точным – и все народы мира.

Сидящему на западно-германских хлебах В. Войновичу, может быть, чуждо теперь понятие Родина, а издательству «Ардис», с разрешения которого «Юность» опубликовала пасквиль на Красную Армию, это тем более безразлично, но советские-то издатели, у них что же, совсем угасла (если была!) память?

О героях романа говорить неприятно, но – лишь для примера…

Взять генерала Дрынова. По замыслу В. Войновича – типичного представителя высшего командного состава Красной Армии. От него только и слышно:

«– Что за едрит твою мать!»

Больше всего в описываемой автором операции бесит его один «опорный пункт», именуемый «сортиром». Что там привлекает генерала, не сказано, но он решительно старается разделаться с ним. В телефонную трубку Дрынов кричит артиллеристу:

«– Прикажи подтянуть орудие к уборной, на которой что-то написано иностранными буквами, и пускай вдарят прямой наводкой в упор».

Ему докладывают, что местность простреливается, будут большие потери, но Дрынов стоит на своем:

«– Гуманист тоже нашелся. На то и война, чтобы гибли. Подтащить орудие, я приказываю!»

При таком командовании дивизией победа не заставила себя ждать. Когда же Дрынов узнал, что воевал всего-навсего с бойцом Чонкиным, удивился его храбрости, «снял с себя орден и прикрутил его к гимнастерке Чонкина».

Но через несколько строк, как положено в анекдоте, произошло непредвиденное:

«– Товарищи, мой приказ о награждении рядового Чонкина отменяется. Рядовой Чонкин оказался изменником Родины. Героем он притворялся, чтобы втереться в доверие. Ясно?»

Нам все ясно. Посмеялись от души. Но, не останавливаясь на мелочах, хотелось бы спросить, все ли ясно журналу «Юность»? Думается, не все. Не случайно же редакция сначала сопроводила «роман-анекдот» статьей об авторе, а затем и «Послесловием». Б. Сарнов употребил весь свой талант, чтобы доказать читателям, что черное есть белое, а белое – черное. Критик привел даже слова самого В. Войновича о том, что «сатирик отличается от писателей, работающих в иных жанрах, тем, что он концентрирует свое внимание на теневых сторонах жизни и негативных тенденциях». Эту прописную истину нам не следовало бы разжевывать, не следовало бы и упрекать читателей как бы в невежестве, в непонимании прочитанного. Откуда Б. Сарнову знать, что читатель подумал, закрыв журнал. «К сожалению, однако, доказывать приходится», пишет критик и, как бы оправдываясь, добавляет: с «Войновичем природа сыграла особенно злую шутку, наградив его сатирическим даром». Мол, даже в святом он видит теперь гадость и поэтому издевается над тем, что больше всего тревожит воспоминаниями сердца советских людей. Каждый здравомыслящий человек содрогнется при мысли, что было бы, если бы Красная Армия и весь наш народ не разгромили оккупантов. Напрасные потуги заставить это забыть, а войну свести до уровня анекдота! Сатира сатире рознь! Так и хочется сказать критику Б. Сарнову: не путайте Божий дар с солдатом Чонкиным, не прикрывайтесь Гоголем и Щедриным. Никогда русские классики не позволяли себе святотатства. А его теперь в современной литературе хватает.

Заглянем в повесть Сергея Каледина «Стройбатовцы» – еще один антиармейский «шедевр». Автор явно задался целью «переплюнуть» в клевете на армию даже «роман-анекдот» В. Войновича. Как пакостны мысли В. Войновича и С. Каледина, так мерзостен и язык их сочинений. Попробуйте прочитать в кругу семьи такие, к примеру, выжимки:

«– Нажрались, суки, а зажрать толком не научились».

«– Ссышь, когда страшно, значит, уважаешь».

«– Грузин хрен с ним, а нашего жалко».

«– Кусок паскудины!.. Чеши репу – и скачками».

«– Задергался хахаль кособрюхий… Побахвалиться захотелось перед сикухой: нет, мол, на меня управы!.. Хочу дурь сосу, хочу – бабу в роте черепажу… Дурак!»

«– Ишь, какая нация шерстистая, хуже грузинов».

В общем, язык «героев» В. Войновича как две капли похож на язык «героев» С. Каледина, и наоборот. Тут, как говорится, одного поля ягоды. Но под похабщиной скрывается и более страшный смысловой пласт – разжигание национальной розни. Смотрите, мол, как эти русские говорят о грузинах и других национальностях. Русофобство подается похабщиной, как бы заостряя на этом внимание.

«– Глуши козлов!..

– Сучье позорное!..

– Петушня помойная!..

– Мочи пидаров!..»

«Дам в лоб – козла родишь».

«Не бзди, мужики!.. Главное, всей хеврой навалиться».

«Стой, падлы». Или: «Удав гнутый».

Даже грузин Георгадзе говорит этим же языком:

«– Маму твою, петух комнатный».

Такой же мерзкий, приблатненный язык и авторской речи. Иногда он требует даже перевода. Вот начало повести:

«– Баба!.. Кил Мында!..

Бабай дернул башкой, оторвал ее, заспанную, от тумбочки, вскочил, чуть не сбил огнетушитель и ломанулся не в ту сторону».

Чем занимается у С. Каледина воинская часть? Это, как видно, военная тайна, и автор не решается ее разгласить. Зато он красочно расписал, как бедный еврей Фишель Ицкович и цыган Нуцо Владу копают яму для туалета; а Костя Карамычев («дембель»)| «месяц назад… вконец оборзев, понес куда не надо лоток да и загазованный уже был, прямо на стражу нарвался. Стража сообщила в часть». Он «пахал на хлебокомбинате грузчиком. Ясное дело, не просыхал» и занимался воровством. «Командир роты капитан Дощинин предложил Косте на выбор: или он заводит на него дело, или Костя срочно, до активного потепления, чистит все четыре отрядных сортира».

Конечно, в воинской среде не изжито сквернословие. Да и туалеты существуют. Все как в гражданской среде. И поскольку армия – слепок общества, стало быть, по С. Каледину, такое общество? А поскольку С. Каледин член этого общества, то… Впрочем, все, вероятно, как раз наоборот. Образ общества и, следовательно, армии С. Каледин, скорее всего, списывает с себя. Потому-то нет у него в повести ни одного порядочного человека и лица. Все «герои» умственно недоразвитые уроды с физическими дефектами.

Капитан Дощинин, вымогающий у солдат деньги, – «при Сталине… сажал других»; еврей Ицкович – «глаза подслеповатые»; даже библиотекарь с «кривыми ножками Люсенька не скрывала, что пошла работать в армию в поисках жениха», «Быков хотел было прогнать ее за блуд с личным составом», но сжалился. О других тоже можно привести из повести самые нелестные характеристики. Создается впечатление, что в СССР найти других невозможно.

А чем у С. Каледина заняты военные строители? Они чистят сортиры и копают ямы для новых, ночами вдыхают через челим «замечательный дым», дерутся рота на роту и т. д. – не армия, а одурманенная водкой и наркотиками неуправляемая, развращенная банда. Опять же с кого списано? С натуры, с общества или со своего, калединского, окружения?

С. Каледин явно перещеголял В. Войновича, собрал такой букет отвратительного и карикатурного, что и под сильным увеличением во мраке не видно просвета. А что же редакторы? Такое впечатление, что они задались единственной целью – запугать допризывную молодежь. Не рассчитана же подобная «литература» на зарубежного читателя, чтобы пугать его Советской Армией. Во-первых, ее перевести на другой язык не так просто. Как объяснишь, например, что такое «кусок паскудины», «чеши репу», «хахаль кособрюхий», «дурь сосу», «бабу в роте черепажу», «петушня помойная» и т. д. и т. п. А ведь таким языком написана почти вся повесть, герои которой, как и Чонкин, рвутся теперь на театральные подмостки. Нет, не герои В. Войновича и С. Каледина представляют людей, говорящих на русском языке. Прочитав такое, Александр Сергеевич Пушкин едва ли сказал бы: «Чтение – вот лучшее учение»; а Фридрих Энгельс не воскликнул бы: «Как красив русский язык!» Не наше ли время имел в виду Николай Семенович Лесков, говоря: «Надо беречь наш богатый и прекрасный язык от порчи».

Может быть, Б. Сарнов и прав, что с В. Войновичем «природа сыграла особенно злую шутку, наделив его сатирическим даром». Да автор Чонкина и сам просил читателей, что, мол, если его вещь «покажется не интересной, скучной или даже глупой, так плюньте и считайте, что я ничего не рассказывал». Плюнуть, конечно, можно. Но на Руси говорили: «Тот в слове стоит твердо, кому слово дорого!» Дорого ли оно В. Войновичу и С. Каледину, а с ними вместе и редакциям? Как видно, все они, вместе взятые, ломанулись действительно не в ту сторону!

В 1990 году была опубликована вторая книга про Чонкина, а теперь, если прочно журнальное обещание, читателей ждет встреча и с третьей. А возможно… Тема-то неисчерпаемая. Да и Центральное телевидение 9 марта 1991 года показало, как А. Дементьев с микрофоном в руках собирает кадры бывших авторов «Юности» не в родном Отечестве, а на зарубежной ниве, рассыпая перед ними комплименты, сманивая под знамена «своего» журнала. Что ж, каждому свое. Но Советская Армия существует и будет существовать. И едва ли Россия забудет ратные дела своей заступницы. Как бы ни изворачивались в словоблудии ее хулители, старающиеся вновь перекроить историю.

На этом можно было бы поставить точку. Но впереди третья книга. Ведь в деревню Красное, как сообщается во второй книге, пришли уже немцы, и «освобожденный» «Чонкин, увидев, что стоит на крыльце конторы худой длинный немец в черном мундире и в очках», позабыл о своей Нюрке и, «никем не замеченный, покинул деревню». Значит, приключения его продолжатся. Что будет дальше? Вдруг Чонкин подастся в партизаны, вдруг да выйдет в победители? Победа сорок пятого года все же исторический факт. А может, и ее анекдотской грязью? Теперь гласность, теперь все можно, теперь подобным писёрникам все разрешено. Читая их сочинения, невольно задаешься вопросом: почему они в почете у некоторых издателей? Не потому ли, что идет откровенное шельмование русской истории? Перестройка породила толпы русофобов, стремящихся убить память народную. А без памяти – нет и самого народа. Русофобы бьют упорно, исступленно, уверенные, что капля камень точит. Чей выполняется заказ? Беспардонное, массированное шельмование армии, вообще русской нации поддерживается не только на митингах, в «демократической» прессе, но и по радио и телевидению. Подключились к этому постыдному делу и некоторые писатели, не только живущие в пределах СССР, но и так называемые «люди мира», шипящие злобно на свою бывшую Родину за то, что она не создала шикарных условий для них.

А в какие условия теперь поставлено большинство литераторов, которые не желают писать подобное? Они вообще исчезли со страниц многих изданий. Зато разливается половодьем грязь, пошлость, разврат.

Можно ли себе представить, что В. Войнович, наделенный, как он сам утверждает, даром все видеть только в черном цвете, снизойдет до того, чтобы понять, что в СССР живут люди, не только носящие русские фамилии. Или для сатиры, по его мнению, подходят только русские фамилии? Мне могут возразить, что Войнович упомянул даже Сталина, Берия, Гитлера… Да, это так. Но что касается руководства фашистской Германии и командования вермахта, то они поданы как бы с доброй улыбкой. Да и Москву, оказывается, они не захватили только лишь из-за сердобольности фюрера. Остановил он танки Гудериана, заставил фельдмаршала фон Бока повернуть бронетанковую армаду от советской столицы…

Вот как это произошло в «романе-анекдоте»: танки уже у Москвы, а фюрер узнал, что в стороне от главного направления в заточении находится русский князь Чонкин-Голицын, и он не смог не оказать ему помощь. Несмотря на слезы Гудериана, который осмелился заявить фюреру:

«– До Москвы осталось всего восемьдесят километров. Мои танки ворвутся в нее с ходу.

– Ваши танки ворвутся в нее с ходу, но сначала пусть они возьмут Долгов, пусть освободят этого несчастного князя. Право, оставить его в беде было бы неблагородно. Я бы себе этого никогда не простил».

Вот, оказывается, какой был фюрер! Вот, оказывается, почему вермахт потерпел поражение. А ведь «в тот день немцы могли взять русскую столицу голыми руками». Такова, как заявляет сатирик, истина. Чонкин «в роковой час отвлек на себя танки Гудериана и таким образом спас столицу». «Русскую столицу» – тоже сказано не случайно. Действуют прямо по гитлеровским инструкциям по разложению войск противника.

Роман, конечно, анекдот. Но, как любой анекдот, не без умысла. Не случайно он переполнен русскими фамилиями. Русские все стерпят. Упомяни другие, можно вызвать немилость перестроившихся критиков. Помнится, как эти дети Сатира набросились на Виктора Астафьева, Чингиза Айтматова, Василия Белова только за то, что они негативно упомянули в своих произведениях о людях других национальностей. А сколько доставалось Валентину Пикулю! Только о русских они дозволяют писать все, что заблагорассудится.

Русофобство сейчас поставлено на поток. Даже высокие государственные деятели по ЦТ вещают, что у нас плохо потому, что русский народ… Не хочется тиражировать это глумление. А ведь кое-кто и подумал: «А может, академику виднее?..» Нас бы, пожалуй, больше возмутило, если бы такую грязь лили на другие национальности. Даже представить трудно, что было бы, если Владимир Войнович назвал своего героя не Иваном Чонкиным, а, допустим, сделал его Фрицем Кинцелем, а генерала Дрынова превратил в Штрейхера. Его «анекдот» вряд ли появился бы в «Ардис», а следовательно, и в «Юности». Да что об этом говорить. Память для такого рода людей – как ветрянка, они ею давно переболели. Что спрашивать от подобных русскоязычных сочинителей. Они назовут тебя «доносчиком», «негодяем», «фашистом»… На словах они все болеют за Россию, все великие страдальцы. А на деле? Оболванивание, глумление, измывательство над всем тем, что издревле дорого нашему народу. Вот и спешат погасить тот священный огонь в душах людей, или, как выразился В. Войнович, покончить со «священными коровами», которые, «до сих пор существующие в Советском Союзе», мешают им сделать из нас чебов.

Вот и хочется повторить за Валентином Пикулем золотые слова о писательском долге:

«Главное для писателя – любить свой народ и всеми силами служить ему».