Текст книги "Теория заговора"
Автор книги: Вадим Деружинский
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)
Тому, кто сегодня решится по ехать в Читинскую область на поиски клада атамана Семенова, нужно, конечно, знать историю этого клада.
Еще в конце лета 1919 года атаман Семенов перебросил все свои казачьи полки в Восточное Забайкалье, отказался от активных военных действий на Амурском и Верхнеудинском направлениях и осел в городе Чите, где установил военную диктатуру. Его военная мощь значительно усилилась, когда на исходе зимы 1920 года закончила свой зимний поход от Омска до Читы тридцатитысячная армия 29-летнего любимца адмирала Колчака генерал-лейтенанта Каппеля. Однако Каппель въехал в семеновскую столицу в сосновом гробу, накрытый знаменами его лучших дивизий. На сорокаградусном морозе, где-то за Нижнеудинском, сани, в которых он ехал, провалились в быструю горную реку Кан, Каппель обморозился и через три дня скончался. Смерть Каппеля устраивала атамана Семенова, так как армия генерал-лейтенанта переходила в его распоряжение. Но более всего Семенов был рад тому обстоятельству, что он стал полноправным и единственным хозяином части золотого запаса Российской империи, которую привезла армия Каппеля.
Семенов опасался Каппеля – тот был для него слишком крупной и опасной фигурой. Семенов хорошо знал, что именно Каппеля адмирал Колчак прочил в свои преемники. Смерть Каппеля вынудила адмирала Колчака буквально накануне своего ареста назначить атамана Семенова главнокомандующим всеми вооруженными силами Дальнего Востока.
К лету 1920 года атаман Семенов получил всю полноту гражданской и военной власти в Забайкалье, а его власть в то время была популярной в народе, надежной и сильной. Прочность его положения обуславливалась еще и тем, что от наступления с запада красных дивизий Троцкого атаманскую часть России прикрывала японская армия генерала Оой. В то время в Чите даже стали про изводить папиросы «Атаман». На коробке красовался портрет Семенова (этнически похожего на бурята) в бурке и огромной барсучьей папахе, из-под которой смотрели маленькие, глубоко посаженные глаза монголоидного типа. Хотя атаман Семенов родился и вырос в среде ононских казаков (на юге Забайкалья, близ границы с Монголией), он всегда носил желтые лампасы оренбургских казаков и не изменил этой привычки даже тогда, когда стал главнокомандующим всех вооруженных сил Дальнего Востока.
Несколько дивизий армии Каппеля Семенов перебросил на восток Забайкалья, где они заняли обширный район в долине реки Унды и прикрывали семеновскую столицу от амурских партизан большевиков. Однако слава и благополучие атамана Семенова были недолгими: уже к началу осени 1920 года произошла цепь событий, коренным образом изменивших военно-политическую ситуацию в Забайкалье не в пользу атамана Семенова.
Амурские красные партизаны, нанося каппелевцам тяжелые удары в течение двух месяцев, заставили их покинуть обширный район в долине реки Унды и отойти к линии Даурской железной дороги. Следующим потрясением для атамана Семенова – не меньшим, чем поражение каппелевцев, – стало предательство его главного сподвижника барона Романа Федоровича Унгерна фон Штенберга. Ранее атаман Семенов поручил барону Унгерну сформировать целую дивизию из монгольских наемников. Из племен Внутренней Монголии барон Унгерн набрал несколько тысяч воинов и назвал свою дивизию Конноазиатской, а монгольские полки в ней – татарскими; жалование в дивизии платилось царскими золотыми червонцами.
Атаман Семенов ревностно относился к растущей популярности барона Унгерна и начал побаиваться его. Он – чтобы показать барону свою заботу – произвел его в генерал-лейтенанты, наградил золотым оружием и во всех своих письмах называл его не иначе как «мой родной брат». И этот «родной брат» неожиданно изменил ему в самое трудное время, когда с запада к Чите приближалась Красная Армия. В самом начале августа во всех читинских газетах был опубликован приказ атамана Семенова:
Командующий Конноазиатской дивизии генерал-лейтенант барон Унгерн фон Штернберг за последнее время не соглашался с политикой главного штаба. Объявив свою дивизию партизанской, он ушел в неизвестном направлении. С сего числа эта дивизия исключается из состава вверенной мне армии, и штаб впредь снимает с себя всякую ответственность за ее действия.
Приказ Семенова вызвал переполох и всякие кривотолки в Чите. Никто в то время не знал истинной подоплеки этого ошеломившего многих события. Следует отметить, что судьба «дорогого брата» атамана Семенова сложилась трагично. Ровно через год после бегства от атамана Семенова, 15 сентября 1921 года, Сибирский ревтрибунал приговорил барона Унгерна к расстрелу. Сегодня исторические книги много пишут о «кладе барона Унгерна» (его золотой казне, закопанной в Забайкалье), этот клад все еще не найден. Но этот клад сегодня оценивается лишь в 15 миллионов долларов США (около 1,5 тонны золота) и несравним по своему объему с кладом атамана Семенова. И, кроме того, исторические свидетельства о кладе Унгерна дают куда меньшие ориентиры для поиска, чем данные о кладе Семенова.
Вернемся к событиям тех лет. Неудача каппелевцев, измена барона Унгрена, наступление армии большевистской Дальневосточной республики, созданной на занятой Красной Армией территории Западного Забайкалья, – все это вынудило союзные белогвардейцам войска японцев, находящиеся в России по просьбе Колчака, просить правительство Дальневосточной республики о заключении сепаратного месячного перемирия. Правительство ДВР, выполняя директиву Ленина не ввязываться в войну с Японией, согласилось на перемирие. Союзники стали постепенно оттягивать свои войска в Читу и дальше – на Маньчжурскую ветку. В августе 1920 года японцы официально объявили о своем уходе из Забайкалья.
Эта новость потрясла и возмутила атамана Семенова. Всего полтора месяца назад, по договоренности с японским генералом Ооем, он снял все свои части с западного фронта и бросил их на большевистских партизан Восточного Забайкалья.
В срочной телеграмме японскому правительству атаман Семенов написал:
В настоящее время прекращена помощь японских войск многострадальной русской армии, борющейся за сохранение Читы как политического центра, ставящее себе задачей мир и спокойное строительство русской жизни на восточной окраине, мною управляемой.
Семенов просил приостановить эвакуацию японских войск из Забайкалья хотя бы на четыре месяца. Ответ на телеграмму обескуражил атамана:
Имперское правительство не считает вас достаточно сильным для того, чтобы вы смогли провести великую цель, которая обеспечит нашему народу процветание в будущем.
После этого атаман отправил собственноручное секретное послание правительству Дальневосточной республики, в котором он писал:
Главнокомандующий всеми вооруженными силами и походный атаман всех казачьих войск Российской Восточной Окраины генерал-лейтенант Григорий Михайлович Семенов предлагает Буферному государству ДВР образовываться вне всякого его участия.
Я же лично со всеми верными мне частями ухожу в Монголию и Маньчжурию, а вся моя деятельность в этих странах должна всецело поддерживаться Советской Россией при условии, что моя деятельность будет совпадать с интересами России. Финансирование в пределах 100 000 000 иен в течение первого полугодия с моим обязательством вышиба Японии с материка и создания независимых Маньчжурии и Кореи…
Правительство ДВР не ответило на предложение атамана Семенова, согласно которому Семенов должен был стать правителем Кореи и Маньчжурии. Тогда он, чрезвычайно нервничая, обратился с новым, еще более фантастическим предложением: при условии полной амнистии ему и его сподвижникам он соглашается отправиться со своими войсками добивать засевшего в Крыму барона Врангеля, под командованием которого ранее служил. И на этот раз его не удостоили ответом.
Положение атамана Семенова катастрофически ухудшалось. Он все еще надеялся на какое-то чудо, но чудо не произошло. Атаман начал готовиться к бегству из Читы. В этот сложный для Семенова период его больше всего волновал золотой запас Российской империи, который привезла армия Каппеля, а также читинское золото, изъятое семеновцами еще в июле 1918 года.
Семенов решил отправить золото в безопасное место – поближе к китайской границе, в район Даурии, который он знал очень хорошо, так как эта земля была его родиной и местом боев еще в 1917–1918 годах. Для проведения операции по скрытой переброске золотого запаса им была тщательно отобрана группа в 20 человек из числа самых верных ему казаков, с которыми он прошел боевой путь еще в 1918 году в Маньчжурии. Было решено разместить груз в железнодорожном вагоне в сопровождении двух бронепоездов. Предварительно Семеновым был направлен каппелевский корпус генерала Бангерского, состоящий из одних офицеров. Через три дня выехали бронепоезда с грузом, а еще через два дня Семенов посылает Особую Маньчжурскую бригаду. Генерал Бангерский должен был расчистить путь для беспрепятственного проезда спецгруза до станции Даурия, а бригада должна была прикрывать его от возможного преследования партизан. Сам же Семенов продолжал оставаться в Чите и улетел из Читы на аэроплане только тогда, когда красные войска уже входили в город. Посадку самолет совершил у самой границы с Китаем.
В архивах ВЧК-КГБ о перевозе золотого запаса атамана Семенова из Читы до станции Даурия имеются следующие сведения.
…Каппелевский корпус под командованием генерала Бангерского решил встретить бронепоезд с ценным грузом не на железнодорожной станции Даурия, а значительно раньше, не доезжая станции Борзя, в районе станций Хада-Булак и Шерловая Гора. Каппелевцы были хорошо осведомлены о характере перевозимого груза, поэтому они запланировали его захватить, а затем уйти с ним в Монголию. Засада была организована между железнодорожными станциями Хада-Булак и Шерловая Гора, расположенными между крупными станциями Оловянная и Борзя.
Бронепоезд с золотым грузом, проехав станцию Хада-Булак, дальше двигаться не смог, так как на железнодорожном полотне перед ним оказался большой завал. Как только он остановился, по нему был открыт шквальный ружейный огонь. Бронепоезд ответил выстрелами пушек и пулеметов. Бой продолжался весь день. К вечеру нападавшие вынуждены были отступить, а потом и вовсе покинуть место боя. Семеновцы, разобрав завал, продолжили свой путь в сторону ст. Даурия, оставив второй бронепоезд для прикрытия.
Ночью, проехав ст. Даурия, бронепоезд с грузом остановился у переезда № 84. Опасаясь повторного нападения, приняли решение закопать золотой груз атамана Семенова в даурской степи, в двух километрах от железнодорожного полотна. Место было выбрано таким образом, что от него хорошо просматривался вал Чингисхана, который полукругом уходил из российских степей в Монголию. Вторым ориентиром служила пятиглавая сопка Тавын-Тологай, расположенная левее вала Чингисхана.
Опасения семеновцев не были напрасными. Как только операция по захоронению золота атамана Семенова была завершена и казаки вернулись к бронепоезду, началась внезапная атака. Разгорелся жестокий бой, в котором принял участие второй бронепоезд, оставленный казаками ранее для прикрытия, – он был захвачен каппелевцами. Через несколько часов на железнодорожных путях валялись охваченные пламенем опрокинутый бронепоезд и вагон, в котором привезли золото. Семеновцы, сопровождавшие ценный груз, погибли все до одного. Как потом выяснилось, в этом бою столкнулись каппелевцы и подоспевшие казаки Особой Маньчжурской дивизии. С обеих сторон были большие потери, но золотой запас атамана Семенова никому из них в руки так и не попал…
В последующие годы поиском клада атамана Семенова трижды занимались советские контрразведчики, привлекая для этих целей сотни солдат, но безуспешно. Последний раз поисковая операция проводилась весной 1946 года – до этого, осенью 1945 года, атаман Семенов был захвачен советскими войсками в плен. На допросе он подтвердил факты, изложенные выше. Более того, находясь с 1921 по 1945 годы на территории Маньчжурии, являясь одним из руководителей белой эмиграции, он предпринимал неоднократные попытки поисков золотого запаса Российской империи, который достался ему от армии Каппеля, но все эти попытки жестко пресекались советскими пограничниками. Подтверждают факты, изложенные выше, и архивные материалы атамана Семенова, захваченные советскими войсками в 1945 году. В 1946 году по приговору советского суда Григорий Михайлович Семенов был казнен.
В руках Семенова был золотой запас, во много раз больший, чем та часть золотого запаса Российской империи, какую захватили плененные в Первую мировую войну и вывезенные на каторгу в Сибирь солдаты Австро-Венгрии – так называемый Чешский корпус. Десятки тысяч пленных чехов взбунтовались, захватили оружейные склады и стали в Сибири (да и во всей России, объятой смутой) мощнейшей действующей армией. Сея кровь и огонь, они через всю Россию вернулись пешком из плена в родную Чехию, прихватив при этом часть золотого запаса Российской империи, отнятую у Колчака.
Именно этот золотой запас стал по возвращению в Чехию Чешского корпуса основой для создания чешской национальной валюты – кроны. Экономика Чехословакии – государства, созданного решением победившей Антанты, – почти полностью основывалась на вывезенном из России золоте: под это золото брались кредиты, открывались предприятия, возрождалась разрушенная войной страна. Чешские историки сегодня говорят, что без российского золота Чехословакия не смогла бы быстро восстановить экономику и стать к 30-м годам мощным европейским государством. По сей день нацбанк в Праге хранит и активно использует золотые слитки с орлами Российской империи. Это золото чехи будут использовать и через сто лет.
Сегодня в несколько раз больший объем золота лежит закопанным в землю на юге Читинской области – вот каков этот «клад». Как кажется, с технической точки зрения найти этот «клад» не представляет труда: сегодня, с использованием новейших технических средств, поиски такой массы золота на 150 квадратных километрах (такова, по самым скептическим оценкам контрразведчиков, площадь района вероятного захоронения клада) – не просто реальны, но должны в любом случае увенчаться успехом. Контрразведка несколько раз предпринимала попытки поиска этого золота во времена Сталина по следующей методике: несколько сот солдат Читинского военного округа шли цепью по району поиска с щупами. Ничего не нашли. Трудно сравнивать обыкновенный щуп образца 1946 года с обширным арсеналом компьютерной поисковой техники, существующей сегодня.
Рассказанные в этой главе сведения, как можно ожидать, позовут кладоискателей на поиски клада атамана Семенова. Но экспедиции энтузиастов натолкнутся на ряд проблем. Во-первых, золото закопано в приграничной зоне, где сторонним людям без надзора и разрешения военных шагу не дадут шагнуть. А во-вторых, это, собственно, не клад. В таком объеме золото перестает быть кладом, а становится неоспоримой и неделимой собственностью нации.
Глава 27КТО УБИЛ МАШЕРОВА?
Петр Миронович Машеров погиб четвертого октября 1980 года. Короткое следствие за месяц с небольшим установило, что причиной гибели Машерова стала нелепая автокатастрофа. Однако странные совпадения в этих событиях, как и наличие в Москве мощных сил, заинтересованных в гибели Машерова, заставляют исследователей вопроса сомневаться в выводах следствия.
Дочь Петра Мироновича, Наталья Петровна Машерова, заявила в Минске 26 мая 1995 года:
Я до сих пор не верю в случайность случившегося, хотя прямых доказательств у меня нет. Я читала следственное дело, видела фотографии. Даже для дилетанта были понятны натяжки и издержки…
Отец не дожил до Пленума ЦК КПСС меньше двух недель. Все было решено. Он шел на место Косыгина. Я понимаю, что отец мешал многим. Именно тогда, в октябре 1980 года, «взошла звезда» Горбачева.
Я полагаю, что останься отец в живых, история СССР разворачивалась бы по-другому. У него были соратники, мыслящие конструктивно, не боящиеся идти против течения. Вспомните хотя бы рано ушедшего из жизни Владимира Игнатьевича Бровикова.
Мнение Натальи Машеровой разделяют многие, хотя события неизбежно обрастают мифами и домыслами. Владимир Соловьев и Елена Клепикова в изданном на Западе бестселлере «Борьба в Кремле – от Андропова до Горбачева» рассказывают, что в смерти первого секретаря ЦК компартии Белоруссии повинен генсек. Они пишут:
Бронированный автомобиль Машерова, которого после смерти Кулакова стали готовить в брежневские наследники, врезался в поставленные на его пути на перекрестке две пустые милицейские машины. В Минске ни кто не сомневается, что и на этот раз совершено политическое убийство.
Пустые милицейские машины – это, видимо, продукт творчества народа, который не верил в то, что все произошло случайно.
Газета «Белорус», издающаяся в США, в статье «Кто убил Машерова?» (№ 352, 1986 г.) писала:
Стали известными некоторые очень спорные обстоятельства гибели бывшего первого секретаря, который, как известно, погиб в автомобильной катастрофе. Эти новые обстоятельства стали известными во время следствия по делу зятя Брежнева, бывшего генерал-полковника Чурбанова. Выясняется, что в действительности автомобильная катастрофа была обычным мафиозным убийством, организованным бывшим министром внутренних дел, наилучшим другом Леонида Ильича – Щелоковым. Осуществлено все было в лучших традициях западного гангстерства. Щелоковские приспешники не оставили после себя никаких следов. И если бы не перестройка с ее гласностью, то вряд ли мы когда-нибудь узнали бы правду об этом.
В статье сообщается, что поводом для устранения белорусского лидера стал инцидент на брестской таможне, где при попытке контрабандного провоза через границу были обнаружены бриллианты, принадлежащие Галине Брежневой – дочери генсека. Автор статьи пишет, что из Москвы в Минск тут же последовал звонок с требованием замять это дело, но Машеров проявил строптивость.
И тогда министр внутренних дел СССР Щелоков пошел на употребление чрезвычайных средств. Машеров – пишет газета – стал жертвой Государства Бюрократии, которому сам служил верой и правдой.
Газета также сообщала, что многие в Белоруссии требовали от Москвы всей правды о гибели Машерова. На одном из пленумов республиканской писательской организации было прямо заявлено, что «гибель Машерова не носит случайного характера». Прозвучала также мысль о том, что все предыдущие деятели Беларуси погибли по инициативе Кремля.
Причастны ли к гибели Машерова бриллианты Галины Брежневой – и по сей день вопрос. У Москвы и без этого были крайне веские причины в устранении неугодного Москве Машерова. На фоне этих проблем бриллианты Галины Брежневой выглядят мелочью. В лучшем случае – лишь поводом.
Авторы других публикаций обращают внимание на то обстоятельство, что на похороны из Москвы приехал только секретарь ЦК Капитонов, хотя Машеров был кандидатом в члены Политбюро, руководителем компартии Беларуси.
Николай Зенькович, автор книги «Покушения и инсценировки: от Ленина до Ельцина» (Москва, «ОЛМАПРЕСС», 1998), подробно исследовал обстоятельства гибели Машерова и тоже нашел массу странного. Он пишет, что в ходе следствия было установлено, что ГАИ не предупредили о планируемом прохождении кортежа спецавтомобилей по территории Минской области, в результате чего гаишники не могли принять необходимых в таких случаях мер безопасности. Это было удивительным и странным нарушением.
Н. Зенькович пишет:
Катастрофа произошла четвертого октября 1980 года. А накануне, третьего октября, около восемнадцати часов шофер Пустовит, ставший назавтра причиной аварии, испуганно прижмется к обочине, увидев сигналы спецмашин сопровождения машеровского кортежа, который несся навстречу. С чего бы это ему шастать по этой трассе? Не было ли это своеобразной рекогносцировкой?
Почему именно грузовик Пустовита создал аварийную ситуацию? Почему именно ему было поручено перевозить злополучный картофель – ведь по плану из бригады деревни Барсуки в Смолевичскую заготконтору должна была идти совсем другая машина. Но она почему-то сломалась как раз перед тем, как Машеров выезжал на трассу, и отправляться в рейс было сказано Пустовиту, который вчера вечером наблюдал за проездом спецкортежа. Пустовит так торопился, что уехал с недогруженным кузовом.
Зенькович обращает внимание и на другие странности: за две недели до автокатастрофы Москва заменила руководство КГБ Беларуси, а также сменили начальника личной охраны Машерова.
Мощный машеровский «ЗИЛ», который мог выдержать столкновение с любым транспортным средством, как раз в эти дни отправили в ремонт. В «ЗИЛах» меньше удобств, чем в «Чайках», но зато «ЗИЛы» гарантировали сохранение жизни при любом столкновении.
Следует признать, что за этими (и многими другими) невероятными совпадениями вполне угадывается рука постановщика – КГБ Москвы. Именно такое создается впечатление.
