Текст книги "Теория заговора"

Автор книги: Вадим Деружинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 50 страниц)

Таран?

В том же ноябрьском номере нашей газеты за 2000 год мы опубликовали версию, которую предложил В. В. Митянок, доцент Белорусского университета культуры. Он размышлял:

Насколько вероятно столкновение? Математические расчеты показывают, что две подлодки с габаритами «Курска», случайно блуждающие в мировом океане со скоростью 20 км/час, сталкиваются между собой в среднем один раз в 80 тысяч лет.

Цифра явно заниженная, по скольку подлодки ходят в океане не лишь бы где, а близко у берегов своих и противника.

Вот и получается, что все подлодки мира как бы сконцентрированы в сравнительно небольших акваториях, прилегающих к берегам. А в центре океана, да вблизи Антарктиды или Австралии им делать нечего. Если предположить, что акватория, представляющая интерес для подлодок – это круг диаметром 100 километров, и что глубины у прибрежных вод поменьше, чем в открытом океане, то тогда вместо 80 тысяч лет получается 12 месяцев – 1 год. А теперь учтем, что у России и США не по одной лодке, а побольше – в 1990 году только лишь Россия имела 114 подлодок. Так что подлодки должны были бы сталкиваться еженедельно. И, соответственно вопрос поворачивается в обратную сторону – не слишком ли редко они сталкиваются?

Ну, в этом как раз ничего странного нет. Да, действительно у подлодок нет иллюминаторов, сквозь которые можно было бы рассмотреть приближающееся препятствие.

Видимо, по этой причине среди горожан-сельчан распространено мнение, что подлодки слепы, но это далеко не так. Будь они слепы, сообщения об их столкновениях, как мы только что убедились, поступали бы еженедельно. На самом же деле столкновения происходят гораздо реже. А все потому, что современные подлодки – зрячие. Только видят они ультразвуком – как летучие мыши. На всех подлодках есть служба гидроакустики и именно благодаря ей подлодка не врезается в прибрежные скалы, не царапает дно, не сталкивается еженедельно с надводными и подводными объектами. Еще в войну наши моряки проводили, и весьма успешно, подводные атаки кораблей противника торпедами, без всплытия, без перископов, ориентируясь только на шум винтов кораблей. Более того, по характеру шумов определяли их принадлежность и не атаковали своих.

Так мог ли «Курск» столкнуться с иностранной подлодкой, на которой, уж точно, также имеется гидроакустическая служба? Гидроакустики несут службу круглосуточно. В зоне особого риска – а такой зоной является и мелководье (для «Курска» стометровая глубина и есть мелководье), гидроакустики удваивают внимание. Ну хорошо, пусть на «Курске» не такая хорошая аппаратура, что была на тихоокеанском берегу, но с расстояния 15, 10 километров обнаружить-то чужую подлодку можно! А если чужая подлодка никуда не двигалась, винты ее замерли? И в этом случае гидроакустики ее тоже видят, точно так же, как видит морское дно эхолот. Только называется это по-другому – активным гидроакустическим наблюдением. В этом случае подлодка включает нечто вроде акустического радара, и все очертания дна, берегов, других судов и кораблей – как на ладони. И невозможно поверить в то, что гидроакустика может подвести! Попытки отдельных чиновников от армии заявить, что бывают ситуации, когда подлодка гидроакустически слепа, выдают их либо некомпетентность, либо сознательный умысел. Пусть вешают лапшу на уши кому угодно, только не мне, физику!

Итак, получается, что столкновений подлодок быть не может в принципе, и все же они есть. Применительно же к «Курску», было ли столкновение – столкновение, которое и вызвало падение подлодки на дно и последующий взрыв боекомплекта в первом отсеке? В силу вышеизложенного, ни с подводным, ни с надводным судном этого столкновения быть не могло. Тогда с чем же?

Как это ни печально, такое объяснение нашлось. В середине 80-х годов в США были разработаны две системы борьбы самолетов с радарами. Одна из них, Стелс, хорошо известна. Самолеты Стелс покрывают слоем вещества, поглощающего падающее извне электромагнитное излучение. Тщательно сглаживаются все резкие углы, могущие интенсивно отражать лучи радара. Посветит радар на такой самолет, а отраженного излучения и нет. Так как поглощено оно самим же самолетом. А раз нет отраженного излучения, то и самолет невидим (по крайней мере, для радара).

Вторая система – намного менее известная, система активного подавления импульсов, была создана в недрах ведомства морской (обратите внимание!) авиации. Когда радар посылает луч на такой самолет, то практически мгновенно характеристики луча – частота, интенсивность, направление – вычисляются бортовым компьютером. Затем этот же компьютер выдает команды наружным излучающим антеннам, и самолет сам становится излучателем волн, причем не лишь бы каких, а таких, что отраженный от самолета луч радара и луч, испущенный излучателем самого самолета, находятся в противофазе и взаимно гасят друг друга. В физике такое явление известно под названием интерференции. В результате достигается тот же эффект – отраженного от самолета луча больше нет, чем и достигается радарная невидимость самолетов.

Коль скоро такая система была разработана для самолетов, то почему бы эту идею не применить для подлодок с целью их маскировки? Тем более что министерство то же самое – морское.

У меня нет достоверных доказательств верности этого – одни лишь догадки. Но я убежден, что от тех, кто уж смог все это придумать для самолетов, не потребовалось большого интеллектуального напряжения для простенького развития своей идеи и применения ее для подлодок. Тем более что реализовать ее для подлодок проще, чем для самолетов в силу того, что скорость распространения акустических волн в воде намного меньше, чем скорость распространения электромагнитных импульсов противосамолетного радара в воздухе.

Несомненно, что система активного подавления наблюдательных средств принята на вооружение подлодками США, но поскольку до поры до времени все это – большой секрет, то лодки, как правило, иногда позволяют себя обнаруживать, тем более что время пока что еще не военное. Но, тем не менее, испытывать эту систему нужно, вот изредка подлодки надевают на себя такую шапку-невидимку и шныряют где заблагорассудится. Обратите внимание – среди всех 11 случаев столкновения подлодок нет ни одного столкновения российской с российской же – или иностранной с иностранной же! Сталкиваются только российские с иностранными. С чего бы это такая закономерность?

Далее, подлодка-невидимка должна бы также проявлять двойную осторожность, наверняка ее гидроакустики слышали шум винтов АПЛ «Курск». Почему же она столкнулась? Это можно объяснить лишь тем, что столкновение было не случайным, что лодка-невидимка сознательно шла на таран, что для нее таран – это форма морского боя! Надо же воспользоваться всеми преимущества невидимости, исследовать в реальной обстановке, провести как бы учения. Но не на своих же учиться! Вот американцы (или англичане) и тренируются на русских. Не объявлять же заранее – дескать, вот мы придумали новый вид морского боя, будьте готовы, защищайтесь!

Вряд ли они задумывали крупномасштабную катастрофу, которая-таки и произошла с «Курском». Скорее всего, их цель была попроще – шарахнуть по лодке так, чтобы лишить ее возможности выполнять боевую за дачу – и только. А то, что подлодка после этого удара спикировала на дно и подорвалась на собственном боекомплекте – так для них – это просто издержки идеи.

Разумеется, подлодка, предназначенная для подводного тарана, должна быть специально оборудована. Не самоубийцы же в ней плавают, в конце концов! В ней должен быть специальный навесной таран – кусок железа в несколько десятков тонн весом, должен быть и противовес для обеспечения устойчивости.

Пусть бы российские моряки поискали все это на дне. Хотя, может, и искать ничего не надо, может, уже все, что надо, найдено. Что это за таинственный кусок ограждения боевой рубки? Почему не сообщается, каковы его размеры, масса, почему нет фотографий? Простите, повторюсь, но для того, кто прошел школу совка, отсутствие информации – это тоже информация.

Говорят, будто между подводниками всего мира есть какое-то чувство солидарности. Чепуха все это! Что, была солидарность между советскими и немецкими подводниками в годы Второй мировой? У каждой подлодки есть своя родина. У русских – Россия, у американских – США, у немецких – Германия. А родина прикажет – и пойдут в бой, штопать промахи политиков. В мирное время надводные корабли иногда заходят друг к другу с дружественным визитом, подводные же, на оборот, иногда устраивают показательный или настоящий морской бой. Если американцы обнаруживают у своих берегов иностранную подлодку, то без лишних разговоров ее топят, по крайней мере, гоняются за ней, тренируются. Так же поступают и россияне. И поделом – те, кто приходят с добрыми намерениями, приходят открыто, не крадучись, не прячась под водой. Охота на иностранные подлодки у своих берегов – не такое уже редкое событие.

Так что мой вывод – несмотря на всесилие гидроакустики, столкновение действительно могло иметь место. Столкновение сознательное. Ну а если я ошибся, то только и остается, что гипотеза о столкновении с НЛО…

Мне тут характерными кажутся слова: «для того, кто прошел школу совка, отсутствие информации – это тоже информация». Как видим, школа Теории заговора активно воспитывала нас в духе конспиративистских идей со времен СССР. Что касается версии автора статьи о столкновении (но все таки не таране, как он полагал), то в дальнейшем, как мы увидим, она найдет свои фактические обоснования…

Последние живые на «Курске»

В 2001 году в российской прессе появились отрывки из еще не опубликованной книги «Опустевший причал», посвященной АПЛ «Курск». Ее автор – капитан 1 ранга, сотрудник журнала «Морской сборник» Владимир Шигин. Он собрал уникальные материалы, проливающие свет на тайну гибели подводной лодки. В том числе Владимир Шигин восстановил трагические события, происходившие в девятом отсеке субмарины сразу после взрыва.

Российская пресса писала:

Как показало воссоздание событий, у подводников действительно были шансы дождаться помощи – они могли ждать 9 суток. Однако произошла еще одна трагедия. Еще одна катастрофа – уже для оставшихся в живых в девятом отсеке…

Что происходило в девятом отсеке АПЛ «Курск» после того, как на лодке прогремели взрывы? Наверное, никогда еще в истории нашего флота внимание всей страны не было так долго приковано к одному из отсеков подводной лодки. С ним, с этим отсеком, связывали все мы свои надежды во время спасательной операции в августе 2000 года. И именно девятому отсеку было суждено вписать последнюю и самую страшную страницу в трагедию «Курска». Из всех отсеков АПЛ девятый – самый маленький по размеру. В техническом описании он так и зовется: кормовой отсек-убежище.

Восстанавливая события того трагического дня, Владимир Шигин пишет:

К 13 часам 12 августа в девятом отсеке собралось двадцать три человека. Это были все, кто к этому времени оставался в живых. Общее командование взял на себя, вероятнее всего, капитан-лейтенант Дмитрий Колесников. Почему вероятнее всего? Потому, что ни в одной из двух найденных записок об этом не сказано однозначно, однако бумаги, найденные в кармане Дмитрия Колесникова, позволяют предположить, что командовал именно он. Помимо записки, в его кармане оказался список всех двадцати трех остававшихся на тот момент в живых подводников. Возле каждой из фамилий стояли галочки. Скорее всего, Колесников время от времени проводил перекличку личного состава. По крайней мере, он это проделал дважды – в 13 и 15 часов.

Каково было моральное состояние оказавшихся в девятом отсеке? Будучи профессионалами, все прекрасно понимали трагичность ситуации. Однако паники не было. Сейчас об этом можно говорить уже с полной уверенностью. Исчерпывающий ответ на этот вопрос дали врачи, производившие обследование поднятых на поверхность тел. Как известно, в человеческом организме имеются определенные запасы гликогена (сахара и глюкозы). Наибольшее количество сахара и глюкозы находится в печени и в мышцах. Меньше – в крови. Гликоген – это мощное энергетическое средство, своеобразный стратегический запас человека на случай стрессов. Так вот, обследование тел поднятых из девятого отсека подводников показало, что в их печени и мышцах ни глюкозы, ни сахара не было. Это означает лишь одно: все пережили сильнейший стресс. Да другого и быть не могло: что еще должен чувствовать человек, когда лодку сотрясают один за другим два взрыва, после чего тухнет даже аварийное освещение, лодка бьется о дно, а через носовые переборки хлещет вода? Кто бы мог воспринять это с ледяным спокойствием? Да никто! Ясно, что все оставшиеся в живых пережили сильнейшее нервное потрясение.

Однако, как сообщает Владимир Шигин, врачи обнаружили и иное. В крови поднятых подводников гликоген присутствовал, причем его содержание было даже выше нормы! Это означает, что запасы его не были израсходованы до конца, то есть стресс был, но он был кратковременным, а затем люди успокоились. Если бы оставшиеся в живых пребывали в состоянии паники, их организмы «поглотили» бы и последние резервные запасы гликогена, но этого не произошло.

Собственно говоря, сама картина происходившего в девятом отсеке была воссоздана в первую очередь по исследованиям медиков. Причем медики считают, что эта картина весьма точна.

Владимир Шигин продолжает:

Итак, наличие спокойной и деловой обстановки в девятом отсеке можно считать доказанным. Чем занимались подводники? Прежде всего, они «поддули» отсек, то есть создали в нем повышенное давление, чтобы избежать поступления воды. Во второй записке, найденной немного позднее первой, говорится, что давление в отсеке было повышено до 0,6 килограмма на квадратный сантиметр. Этот же показатель видели и водолазы на манометре девятого отсека. Вода в отсеке была, но ее уровень не превышал 15–20 сантиметров. Аварийное освещение не работало. Аккумуляторные батареи на «Курске» размещались в трюме первого отсека, и поэтому после взрыва ни о какой электроэнергии не могло быть и речи. Однако в отсеке имелось штатное количество аварийных фонарей, которыми подводники и пользовались.

Вскоре стало холодно, и всем пришлось надеть утеплители – костюмы, проложенные прошитым поролоном. Размотанный шланг ВПЛ красноречиво говорит о готовности к борьбе с пожаром, а подключенная к сети трубка аварийного межотсечного телефона – о попытке прозвонить все отсеки и попытаться определить оставшихся там в живых. Вполне возможно, что именно так была сразу же после взрыва установлена связь с личным составом шестого, седьмого и восьмого отсеков.

Судя по всему, подводники готовились покинуть отсек свободным всплытием. Для этого были проведены все необходимые мероприятия, приготовлены дыхательные аппараты. По мнению врачей-физиологов ВМФ, при всплытии со стометровой глубины сто процентов выходящих на верх получают декомпрессионную болезнь, а многие и сильную баротравму легких. Но при столь экстремальной ситуации вопрос стоит крайне жестко: жив или мертв, а потому к подобным сопутствующим неприятностям относятся как к неизбежности. Но для того чтобы всплыть, подводникам надо вначале еще суметь покинуть подводную лодку. Этого находившиеся в девятом отсеке сделать не смогли. Все их многочисленные попытки открыть аварийно-спасательный люк (АСЛ) успехом не увенчались. Подводники столкнулись с той же проблемой, что и пилоты спасательных подводных снарядов, пытавшиеся присосаться к зеркалу АСЛ. что-то произошло с аварийно-спасательным люком, но что?

Оговорюсь сразу. До настоящего момента точная причина несрабатывания АСЛ так и не выяснена до конца. Существует мнение, что присосаться спасательным снарядам было невозможно из-за треснувшего зеркала. Однако многие специалисты в это не верят. Треснутое зеркало могло помешать присосаться подводному снаряду, но оно ни в коей мере не могло служить помехой для выхода людей из подводной лодки. «Сталь, из которой изготовлено зеркало, – говорят они, – просто не могла треснуть, а потому, скорее всего, стакан АСЛ, который жестко соединяет легкий и прочный корпуса лодки, просто «повело» (перекосило) в результате взрыва. Именно поэтому снаряды не могли присосаться, а люди выбраться».

Невозможность самостоятельного выхода на поверхность, конечно же, осложнила и без того достаточно тяжелое положение двадцати трех человек, находящихся в девятом отсеке. Но потеряно было далеко не все! Как считает Владимир Шигин, именно к этому времени относятся написанные Дмитрием Колесниковым слова: «…Не надо отчаиваться!» В этих трех словах командир дивизиона живучести выразил свое собственное состояние: да, выйти из лодки нам не удалось, однако остается надежда на то, что нас найдут и спасут, а потому не надо отчаиваться, надо бороться за жизнь, надо выиграть время! То же самое он, по-видимому, говорил и собравшимся в отсеке товарищам.

Как показало воссоздание событий, у подводников действительно были шансы дождаться помощи – они могли ждать 9 суток. Однако произошла еще одна трагедия. Еще одна катастрофа – уже для оставшихся в живых в девятом отсеке.

Владимир Шигин рассказывает об этом так:

И капитан-лейтенант Колесников, и остальные подводники прекрасно понимали, что после того, как лодка не вышла на связь, по флоту уже объявлена тревога, и их ищут. А потому теперь надо было всеми силами бороться за живучесть отсека, за сохранение собственной жизни и ждать, ждать, ждать. То, что после 15 часов Дмитрий Колесников пишет уже в темноте, тоже говорит в пользу этой версии. Сколько времени придется находиться в отсеке, не мог сказать никто, а потому надо было экономить батареи аварийных фонарей. Вспомните теперь многочисленные заявления руководителей флота о расчетном времени, которое могли находиться в девятом отсеке подводники. Чаще всего фигурировал срок в десять суток. Сегодняшний анализ ситуации в девятом отсеке говорит то же самое: они могли и готовы были продержаться эти самые десять суток. Однако этого не произошло. Почему?

Потому что случилось нечто страшное, то, что разом перечеркнуло все помыслы и надежды миллионов и миллионов людей. Теперь мы вплотную подошли к тайне девятого отсека. Когда врачи приступили к обследованию извлеченных водолазами тел, им сразу же бросилось в глаза, что подводников можно сразу же по внешнему виду разделить на две категории. В первую категорию вошли те, чьи тела были совершенно не повреждены. Все они были абсолютно узнаваемы. Лица и руки имели при этом характерный красноватый оттенок, что бывает обычно при отравлении угарным газом. При нажатии на грудь слышалось характерное похрустывание. Это было так называемое явление крепитации. Присутствовали и подкожные эмфиземы – явные признаки того, что человек жил и погиб в атмосфере с повышенным давлением, и его организм успел насытиться азотом. Из носа выделялась пенообразная жидкость, что тоже говорило о длительном нахождении под повышенным давлением. Таких тел было подавляющее большинство. По мнению врачей, смерть подводников могла наступить в районе девятнадцати – двадцати часов двенадцатого августа.

Вторую категорию составляли тела, подвергшиеся термическим и химическим ожогам. Таких тел было, по меньшей мере, три. У одного из подводников было буквально стесано все лицо. На костях черепа остались только остатки мышц. У другого полностью отсутствовала брюшная стенка, внутренние органы, однако, были целы. От пожара так сгореть люди не могли. Налицо было явное сожжение щелочью, причем воздействие было очень интенсивным и кратковременным.

Так что же все-таки случилось в районе девятнадцати часов вечера 12 августа в девятом отсеке? А произошло следующее. К вечеру в отсеке стало ощущаться кислородное голодание, и было решено зарядить РДУ свежими пластинами регенерации. Эту операцию поручено было выполнить троим подводникам. Они подошли к РДУ, имея при себе банку с В64, и начали его перезаряжать. В этот-то момент и произошло непоправимое. Кто-то из троих уронил пластины регенерации, а возможно, и всю банку в воду, перемешанную с маслом. Почему так случилось, можно только предполагать. Скорее всего, сказались усталость предыдущих часов, теснота и недостаток освещения. Раздался взрыв…

По характеру ожога возможно предположить, что в последний момент один из подводников пытался накрыть собой упавшую банку с регенерацией и принять всю силу взрыва на себя. Вне всяких сомнений, он совершил подвиг, который до сих пор, увы, так и остался неоцененным. Однако даже этот отчаянный смертельный бросок ничего уже не мог изменить…

Находившиеся рядом с РДУ люди погибли почти мгновенно в результате взрыва. Остальные жили немногим дольше. Взрыв сразу же выжег весь кислород в отсеке, выделив огромное количество угарного газа. Никто не ожидал взрыва, а потому все подводники находились без дыхательных аппаратов, которые вполне обоснованно берегли на случай выхода из подводной лодки. А потому всем им было достаточно одного-двух вдохов угарного газа, чтобы потерять сознание. Это был конец. Люди попадали в воду, чтобы уже никогда из нее не подняться. Все про изошло так стремительно, что вряд ли кто-то из находившихся в девятом отсеке подводников смог до конца осознать, что же произошло.

Российские СМИ, публиковавшие в 2001 году отрывки из книги Владимира Шигина, объясняли:

Как сегодня удалось выяснить, большого пожара, однако, не последовало. Взрыв выжег весь кислород, и гореть больше было просто нечему. Понемногу в отсек продолжала фильтроваться вода, и к моменту открытия АСЛ норвежцами он был уже полностью затоплен, исключая лишь небольшую воздушную подушку у подволока с содержанием кислорода в семь процентов. Люди, как известно, могут дышать лишь воздухом, содержащим не менее двенадцати процентов кислорода, после чего теряют сознание. Семь процентов – это результат интенсивного горения или взрыва.

Владимир Шигин подчеркивает:

Люди до столь низкой концентрации кислорода никогда «выдышать» воздух не могут…

Далее автор книги продолжает:

Не знаю, как другие, но я, узнав о тайне девятого отсека, не сколько дней не мог прийти в себя. Было до безумия обидно, что нелепая случайность в одно мгновение унесла двадцать три молодые жизни, что спасательная операция, имевшая все шансы на несомненный успех, завершилась ничем. Если бы можно было хотя бы немного повернуть вспять время и хоть что-то изменить в прошлом! Увы, ничего подобного нам не дано. Время безжалостно и монотонно идет вперед, а прошлое не признает сослагательного наклонения. И все же склоним еще раз головы перед подвигом узников девятого отсека, тех, кто до последнего дыхания стоял на своих боевых постах и принял смерть тогда, когда спасение, казалось, было уже совсем близко…

В то время российские СМИ сделали вывод:

Очевидно, все мы переживаем тот же шок, что и Владимир Шигин, узнавший тайну девятого отсека и рассказавший о ней.

И тут уместно вспомнить циничные взахлеб репортажи и комментарии НТВ и ее шефа в «Итогах», в которых эти господа из корыстных побуждений обвиняли военных в некомпетентности и в завесе секретности, которой они эту некомпетентность якобы скрывали. Как сегодня оказывается, наши военные все делали правильно, а их спасательная операция не увенчалась успехом только из-за трагедии, произошедшей в девятом отсеке. Если бы не она – то 23 подводника были бы спасены.

Еще раз обнажим головы перед мужеством наших военных – как на АПЛ «Курск», так и тех, кто пытался им помочь.