355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вадим Елисеев » Цивилизация классического Китая » Текст книги (страница 29)
Цивилизация классического Китая
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 16:03

Текст книги "Цивилизация классического Китая"


Автор книги: Вадим Елисеев


Соавторы: Даниэль (Даниель) Елисеефф (Елисеев)

Жанры:

   

Культурология

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

Глава девятая
ОТ ТАН К СУН: ЗАРОЖДЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО КИТАЯ

Широкое распространение влияния и необычайное культурное богатство Китая династии Тан делают еще более удивительным его необратимое обрушение после мятежа Ань Лушаня (775). Глубинные причины этого падения, помимо постоянных экономических проблем, нужно искать в важнейшем кризисе армии, а также в возобновлении варварской проблемы, одно время исчезнувшей благодаря влиянию уйгур в Центральной Азии.

Армия и варварские тиски

Военная организация государства постоянно менялась и являлась отражением той неуверенности, которая была свойственна китайскому народу, оказавшемуся перед проблемой национального объединения.

С давних пор, как минимум с периода основания единого государства, в Китае существовала настоящая национальная армия, состоявшая из. подданных империи. В правление династии Тан их стали набирать в ополчение ( фубин) на несколько дней в году. Это система исправно работала на протяжении ста лет, с 622 по 722 г. Новобранцам полагалось вступать в «Шестнадцать гвардейских подразделений империи» («Шилювэй»), которые исполняли различные функции: охрана императора или наследника престола, служба в пограничном гарнизоне или в военных экспедициях, вторгавшихся на чужие территории. Хотя на бумаге все так и было, но, вероятно, на практике жителям удаленных от столицы провинций проще и полезнее было отправляться на службу в город, располагавшийся вблизи места их проживания. Они могли быть использованы либо для охраны ворот, либо направлены на более дальние посты.

Гвардия

В Ли Шоу, в провинции Шэньси, в 1972–1973 гг. была обнаружена могила танского периода, сразу ставшая знаменитой благодаря качеству настенной живописи, изображавшей китайское общество: придворные дамы и кавалеры, крестьяне, монахи и гвардейцы были нарисованы на восточной стене погребальной комнаты. Изображение датируется первой половиной VII в.

Бремя военной службы, согласно историям династии Тан, было достаточно тяжелым, поскольку каждый человек, несущий эту повинность, должен был проводить в армии один месяц каждые семь-восемь месяцев. В реальности все было намного сложнее. Формирование и состав армии, даже сама организация военной службы, рассматривавшейся как форма государственной повинности, которая могла повлечь за собой освобождение от других обязанностей, налогов или общественных работ, казалось, находились в зависимости от самых противоречивых тенденций, либо подпавших под влияние варварских систем, либо полностью их отрицавших. У варваров, действительно, существовал четкий принцип разграничения между земледельцами и солдатами. Китай же этот принцип игнорировал или, если говорить более точно, не желал его признавать, так как он противоречил философии глобализма, которая, несмотря на многочисленные отклонения, делала и делает своим идеалом китайского «честного человека». Вот почему история китайской армии, в которой Робер де Ротур искусно подчеркивает темные места и противоречия, может быть, грубо говоря, сведена к противопоставлению или наложению двух восприятий понятия «воин». Это либо «призывник», либо «профессиональный солдат», простой наемник или элитный боец феодального типа.

Во время прихода к власти династии Тан отец Ли Шиминя охранял его при помощи отряда из тридцати тысяч преданных людей. Он подарил им земли к северу от столицы, и удостоил эту охрану звания «армии, на которую возложена охрана императора и которая следует за императором первой». Впоследствии сыновья наследовали своим отцам, так была сформирована «армия наследников». Столетие спустя, точно так же поступил Сюань-цзун, когда создал «армию, воюющую, как драконы, в любых условиях» из родственников тех людей, которые в 710 г. помогли ему в борьбе с императрицей Вэй, стремившейся к узурпации власти.

Однако создание этих элитных войск в принципе не исключало сохранения национальной военной службы, которая была необходимостью, ужасающей обязанностью, а отнюдь не честью. Впрочем, кодекс династии Тан подчеркивал существование дурной практики набора в армию и определял, что тяжесть службы не должна быть возложена на самых обездоленных подданных: «Метод, которому нужно следовать, призывая людей в армию, должен быть следующим: среди людей одинакового имущественного положения следует выбирать более крепких; среди людей одинаково сильных следует выбирать тех, кто богаче. Если же люди равны по силе и богатству, нужно выбирать тех, в чьей семье больше совершеннолетних. Когда людей не отбирают подобным образом, происходит несправедливость».

Подобные правила, также руководствующиеся здравым смыслом, регулировали знаменитые «военные поселения», предназначенные для охраны границ. Начиная с периода Хань им было посвящено огромное количество текстов, которые часто спорили друг с другом как в определении численности солдат, так и по вопросам той деятельности, которая от них требовалась. Несомненными, как отмечает еще кодекс династии Тан, являются следующие положения: «…в соответствии с тем, что подходит для региона, избираются сельскохозяйственные культуры для посадки» и «всегда следует учитывать силы тех людей, которые находятся в подчинении».

Те, кто служил на границах, были самыми тренированными солдатами, так как, помимо того что они постоянно подвергались опасности, исходившей от варваров, следует учитывать длину дистанции, которую необходимо было пройти, чтобы дойти до своего поста и вернуться обратно. Добавьте к этому длительность срока их службы, который составлял три года, и в итоге становится ясно, что новобранец на долгие годы отрывался от родного очага. Здоровые люди могли даже покалечить себя, лишь бы не попасть на военную службу, как в правление династии Тан, так и при династии Хань, поэтому гарнизоны, по сути, состояли из каторжников, которых заставляли либо тянуть плуг, и они становились помощниками наемников и остальных солдат, либо ухаживать за оружием. На протяжении всей истории Китая эти осужденные на ссылку люди основывали семьи. По мере того как проходило время, из семей этих пограничников создавалась своего рода военная каста со скромным положением. Так появилась первая настоящая профессиональная армия.

Нелюбовь народа к военной службе достигла такого уровня, что в 722 или 723 гг. Сюань-цзун признал неэффективность воинской повинности и крестьянских ополчений. Заботясь о безопасности, он окружил себя «постоянной императорской охраной», которой в 725 г. было пожаловано изящное название «всадники с натянутыми луками» ( коци). Первый министр Чжан Юэ, который был ее создателем, для того чтобы собрать требуемое число людей (примерно 120–130 тыс. человек), вынужден был пообещать освобождение без всяких ограничений от всех повинностей и государственную амнистию.

Подобные тенденции усиливались. Мир, который был надолго обеспечен завоеваниями Ли Шиминя, постепенно внушил китайскому народу такое ощущение безопасности, что в 737 г. император смягчил общий режим набора солдат в армию:

«Так как в империи нет причин для тревоги, необходимо даровать людям право на отдых. С этого момента гарнизоны должны быть укомплектованы солдатами и военными командирами, в зависимости от степени спокойствия в стране и стратегического значения каждого поста. Эти солдаты будут вербоваться на постоянной основе из любых людей, которые уже участвовали в военных экспедициях, а также из инородцев, проживающих в той местности. Будут браться крепкие и сообразительные люди, которые хотят быть включенными в состав армии. Солдаты, которые будут служить в пограничных частях на постоянной основе, будут получать каждый год повышение жалованья. Кроме того, им будет предоставлено привилегированное освобождение от уплаты налогов на долгий срок.

Если члены семей этих солдат хотят поехать вместе с ними, им нужно позволить поселиться в той префектуре, где [находится] армия, каждая семья должна получать там земельный участок и жилище. Люди, пользующиеся подобными преимуществами, будут поддерживать мир и внутри и вне страны. Таким образом, в будущем в префектурах и наместничествах больше не будет необходимости в исполнении воинской повинности».

Государство освободило своих подданных от бремени военной службы и стало платить войскам. Единственной мотивацией для службы в армии стало стремление к материальным преимуществам. Критики возмущались, кричали о безнравственности подобного подхода, видели в этом бедствие, обузу, которая неправомерно отягощает ресурсы страны. Однако это стало фактом, на который уже никто не мог повлиять.

Наконец нелюбовь к военной службе усилилась до такой степени, что в 749 г. министр Ли Линьфу посчитал правильным обнародовать указ, который объявлял о ее отмене. Пограничная армия больше не представляла собой настоящую «силу устрашения»: Ань Лушань дал ей настолько низкую оценку, что предложил просто набирать в армию союзных варваров. На фоне общего отказа от военной профессии легко понять, какие надежды он возлагал на свой мятеж, а также какую панику этот мятеж породил в сердцах тех людей, которые остались верны правящей династии.

Этот суровый урок принес некоторые плоды. В 757 г. безопасность императора была усилена благодаря созданию группы «шести армий». Она состояла из войск, где служили солдаты, в 756 г. «первыми последовавшие за императором», будущим Суцзуном. В 777 г. была предпринята еще одна безуспешная попытка вернуть крестьянские ополчения, лояльность которых не вызывала бы сомнения. В то же время, с 765 по 787 г., император объединил свои северные караулы, создав из них «десять армий». Хотя они и были эффективными, но их генералы, все бывшие евнухами, порождали крупные скандалы, поскольку занимались вымогательством и грабили местных жителей. Общественное недовольство достигло такой степени, что в 770 г. император был вынужден переназначить всех генералов, заменив евнухов. Но даже если эти полководцы и обладали нравственностью, они все равно были лично заинтересованы в успехах военных походов. В 785 г. очередной мятеж заставил императора бежать из столицы, куда он смог вернуться только в следующем, 786 г., и сразу же вернул свои личные войска под командование евнухов. Без сомнения, это говорит о его мудрости. Век спустя династия могла просуществовать только четыре года, после того как все евнухи были истреблены в 903 г. По мере того как император терял свой авторитет и поддержку провинций, наместники евнухов создавали свои личные войска, используя те или иные механизмы принуждения, а также соблазняя возможностью грабежа.

Более того, ухудшение климатических условий на протяжении IX в. усилили бедность населения, а вместе с этим и частоту крестьянских восстаний. Восстания вспыхивали, охватывая все большие части страны. Хотя император в 860 г. утопил Чжоцзян в крови, весь Восточный Китай в 874 г. объединился вокруг восстания Ван Сяньчжи, а затем вокруг его союзника Хуан Чао, который унаследовал от своего предшественника командование крестьянскими армиями (878). В 884 г. двор мог быть спасен благодаря вторжению войск объединившихся в федерацию тюрков, Шато, но беспорядки в стране только усиливались. Провинции, одна за другой, объявляли о своей независимости. Во главе одних становились князья, во главе других – императоры.

В 907 г. один из старых последователей Хуан Чао провозгласил себя императором династии Поздняя Лян. Это стало концом династии Тан и началом эпохи, которая получила название «Пять династий и Десять царств».

* * *

Вплоть до 960 г. Китай был расколот. Юг разделился на десять государств: в Сычуани – царство Шу (907–923), в Хунани – царство Чу (907–951) и царство Цзиннань (907–963), на побережье Чжоцзяна – царство У-Юэ (907–978), в Фуцзяни – царство Мин (909–998), в Цзянси – царство Южная Тан (937–975), в Кантоне – царство Южная Хань (911–971). Все государства существовали очень замкнуто. Парадоксальным образом воцарился мир, как будто империя в соответствии с ритмом, освященным историей, вошла в новую фазу независимости регионов, начавшуюся с драматического финала правления Сюань-цзуна в VIII в.

Местные дворы защищали ремесленников, которые всегда стремились совершенствовать свою технику. Представители образованных слоев, безработные или находящиеся на службе, богатые или бедные, продолжали жить, пользуясь своим свободным временем для размышлений и созерцания чарующей природы. На протяжении 50 лет политических волнений технические специалисты, художники и интеллектуалы собирали и улучшали зачатки элементов, зародившихся в период Тан и получивших развитие в период Сун, которые в итоге должны были привести Китай к началу Нового времени. Именно в этот ключевой момент произошел синтез результатов тех этапов, которые прошла история Китая с самых первых лет его существования. Впрочем, возможно, именно в этот период слаборазвитая Азия больше чем когда-либо угрожала империи.

Если Южный Китай тихо следовал своим путем, то Северному Китаю, напротив, пришлось пережить очень бурный политический период. В определенный момент, когда кочевой мир стал более настойчивым в своем стремлении достичь прогресса, падение династии Тан открыло ему путь к легким победам. Так, например, тихое царство Бохай пало в 927 г. под ударами киданей, народа монгольского происхождения, осевшего в районе Жэхэ.

В Кайфэне сменяли друг друга недолговечные династии: Поздняя Лян (907–923), Поздняя Тан (923–936), Поздняя Цин (936–946). Последняя династия не пользовалась поддержкой населения и реализовала злополучную идею пригласить на помощь сильных соседей, киданей, которые в итоге на законных основаниях обосновались в регионе Яньчжоу (современный Пекин). Кидани, в свою очередь, тут же провозгласили создание независимой династии Ляо (947) и сделали Яньчжоу своей южной столицей (нань цзин). Они заняли этот регион на 124 года.

Раздробленное государство X в.: Китай к 955 г.

Их название – кидани, или китаи, если следовать традиции китайской или арабо-персидской транскрипции, – так быстро стало обозначать Северный Китай, что использовалось еще в эпоху Марко Поло. Он привез его на Запад, где смешались сразу несколько названий: Катай – для Северного Китая, Манджи, то есть страна монголов, – для Южного Китая.

Иногда использовали названия, данные Птолемеем (90—168), – Серика и страна Сина. Когда в конце XVI в. европейские миссионеры открыли единую империю Мин, им понадобилось несколько десятилетий, чтобы окончательно увериться в том, что речь всегда шла об одной и той же стране.

Хозяева Северного Китая, кидани, сразу же отказались от родовой организации и разделили территорию по округам на китайский манер. Центральная администрация была разделена на два департамента: один управлял землями, доставшимися монгольским, тюркским или тунгусским пастухам, который предназначался для внедрения механизмов, предназначенных для оседлого образа жизни, а второму подчинялись китайские территории. В конце концов местные власти, окруженные китайскими советниками, скопировали свою организацию у более цивилизованных побежденных. Поэтому в государстве киданей мы можем встретить дворы, министров, цензоров и департамент историографии, подобный тому, что существовал в правление династии Тан. В целом система оставалась слабо централизованной, она предоставляла очень большую свободу действий киданьским властям на севере государства, а также крупным китайским земельным собственникам южной части страны. По сути, государство киданей сохранило старую систему раздела территории: одна часть – пастухам, а другая – земледельцам.

Особо в истории династии Ляо следует выделить некоторые взаимные заимствования, которые были свойственны китайцам и варварам. Кочевники открыли для себя технику земледелия, пользу усовершенствования текстиля и использования монеты. Китайцы, со своей стороны, научились воевать «как кочевники».

Раскопки, предпринятые в Маньчжурии японским ученым Тории Рюдзо во время Второй мировой войны, дают интереснейшие свидетельства о развитии варваров киданей. Кидани переняли китайский обычай хоронить мертвых в величественных могилах на столбах и опорах. Эти подземные жилища не повторяли структуру дома, а, скорее, напоминали палатку. Более того, они были резными, на них были высечены сюжеты, одновременно подражающие китайским приемам и воспроизводившие вышивку и обивку, которые украшали и утепляли юрты богатых кочевников. Восхищенные цивилизацией Тан, кидани покровительствовали нескольким древним искусствам: ваянию, которое восходило к истокам Юньгана и Северной Ци (VI в.), а также работе с керамикой, в которой в правление династии Тан развивался прием использования «трех цветов».

Жизнь интеллектуальной и творческой элиты в правление династии Ляо никогда не достигала больших высот. В отличие от остальной части страны, здесь усилилась опасная тенденция передачи государственных должностей по наследству, которая в период Тан была неявной. Она повлекла за собой зарождение молодой варварской аристократии. Кидани никогда не понимали смысл, систему функционирования и пользу сдачи экзаменов. В итоге в их правление этот механизм стал бесполезным. Единственный осязаемый результат этого союза китайцев и варваров был в создании киданьской письменности на основе китайских и уйгурских знаков. Отныне кидани обладали независимым средством управления государствам и самостоятельно вошли в историю.

Под их управлением жизнь в империи продолжалась, была сохранена ее основа, ведь практически ни одна сфера не подверглась обновлению.

* * *

В долине Желтой реки слабые династии, Поздняя Хань (947–950) и Поздняя Чжоу (951–960), попытались возвести на престол в Кайфэне правителей тюркского происхождения, которые, впрочем, исчезли через несколько лет. В 960 г. китайский генерал Чжао Куанинь (927–976) узурпировал трон Чжоу, доставшийся ребенку. Он основал династию Сун. К моменту своей смерти в 976 г. Чжао Куаниню удалось объединить всю империю, кроме территорий, находившихся под контролем Ляо, а также царств У-Юэ и Северная Хань, завоеванных в 978–979 гг. его братом и наследником, известным под посмертным именем Тайцзун (976–997).

Однако положение молодой объединенной империи казалось непрочным и, вне всякого сомнения, никогда давление варваров не было таким сильным.

На севере – царство Ляо, на западе – тибетцы и киргизы, все они были тяжелым бременем для империи, которое угрожало полной изоляцией от остальной Азии. У китайских властей оставалась только одна надежда – сохранить свое влияние на новое государство, появившееся в регионе центрального Ордоса. Речь идет о тангутах. В 884 г. они получили законный статус, когда один из императоров династии Тан даровал их вождю титул князя. Так появилось государство Западная Ся («Си Ся»). Чжао Куанинь подтвердил его статус, рассчитывая заключить с тангутами союз против киданей. Тем не менее идеи по отвоеванию северной части страны были химерой, и правительство династии Сун, не имевшее военного авторитета, осталось один на один со своими непостоянными западными соседями, которые были готовы в любой момент разорвать свою зависимость от Китая.

Северная Сун

В 982 г. борьба за престол в Западной Ся побудила одного из претендентов позвать на помощь императора династии Сун. Правительство сразу же отправило экспедиционные корпуса в основные города этого государства. Но тангуты восприняли это как захват Китаем их собственных территорий и, оставив свои межплеменные распри, объединились против имперского врага. Этот конфликт, начавшийся в 982 г., выродился в войну за независимость и после длинного ряда затиший и военных действий закончился только в 1004 г., а если верить официальной точке зрения, то в 1006 г. Китаю пришлось согласиться на мирный договор, так как он был блокирован с севера царством Ляо, а с запада – тибетцами. В этой ситуации им был совершенно необходим союз с тангутами, которые были для них единственной возможностью поддерживать связь с Западом и Средней Азией. Сделав вид, что положение правителя тангутов ниже, чем положение императора, китайцы даровали ему титул «князя – усмирителя Запада» (си пин ван) и вознаградили его как чиновника. Так ценою золота было куплено спокойствие на границах государства Сун. Кроме того, на время им удалось сохранить условный характер государства Си Ся, официально подчиненного их власти: политическая греза, без которой, впрочем, престиж императорской власти был бы в глазах тангутов и киданей утерян навсегда. Однако это теоретическое господство было слишком притворным и его существование было совсем недолгим.

Южная Сун (середина XII в.)

В 1038 г. создание тангутами «империи», которая получила название Великая Ся (Да Ся), нанесло тяжелейший удар китайской дипломатии. Война возобновилась в 1040 г. Войска тангутов опасно приблизились к долине Вэй, при этом возникла угроза создания союза киданей и тангутов. Эту опасность китайцы смогли преодолеть только за счет увеличения ежегодных платежей монетой и шелком, которые они обычно отправляли в царство Ляо в обмен на мир. Битвы и переговоры о перемирии завершились к 1044 г. Воюющие стороны официально признали победу китайцев, которые в обмен на это были обязаны выплатить своему соседу непомерно большие деньги. Им приходилось платить и Ляо и тангутам значительные суммы, которые наносили тяжелый урон бюджету государства Сун. За эту богатую поддержку правитель тангутов согласился отказаться от своего императорского титула. Тем не менее это не означало полного подчинения. С 1070 по 1072 г., с 1081 по 1086 г., с 1096 по 1099 г. с 1102 по 1107 г. и с 1114 по 1119 г. под предлогом территориальных споров китайцы и тан-гуты проводили изнуряющие, кровавые, опустошительные и ничего не решающие войны, главной задачей которых было сохранение авторитета воюющих сторон. Когда перемирие положило конец этим столкновениям, было уже поздно. Меньше чем через десять лет другие варвары, чжурчжэни, захватили и царство Ляо, и северную часть империи Сун (1126). Время искусных дипломатических рассуждений прошло.

Несмотря на взятие Кайфэна и пленение императора Хуэйцзуна (1101–1125), императорский род сумел объединить под своей властью Ханчжоу, к югу от Янцзыцзян. Так появилась династия Южная Сун (1127–1279). Богатые китайцы с севера, спасавшиеся от варварского вторжения, не переставали переселяться на юг. Это стало началом долгого периода изгнания, со всеми его бедами и трудностями. Снова, как и в период Северных и Южных династий (V–VI вв.), скорбь и злоба оживили многочисленные споры, в которых столкнулись милитаристы и пацифисты, сторонники отвоевания утерянных территорий и поборники отделения. Генерал Юэ Фэй (1103–1141), герой национального сопротивления, кричал о своем отчаянии. Последующие поколения сделали его символом, пламенем китайского патриотизма, хоть и небесспорным, но непобедимым:

 
Под шлемом мои волосы становятся дыбом,
когда, опираясь на стойку перил, [я слышу],
как перестают стучать капли дождя.
Подняв глаза к небу, я отчаянно и долго кричу.
Мое сердце переполнено яростью.
 
 
Мне тридцать лет,
но вся моя слава и мои достоинства не более чем пыль.
Очень далеко от меня родная земля,
она исчезла, как луна, скрытая тучей.
И мы исчезнем!
 
 
Нужно ли ждать, когда мои волосы побелеют?
О, напрасная боль!
Пока бесчестье года Цзинкан [105]105
  Год Цзинкан – 1126 год, в этом году пришедшие с севера войска чжурчженей разрушили город Кайфэн, столицу Северной Сун; спустя некоторое время во время сильного половодья город поглотили воды Хуанхэ.


[Закрыть]
не будет смыто,

что сможет утолить мою ненависть?
Я должен вести бесчисленные колесницы по проходу Хэлань.
 
 
Я испытываю безудержное желание насытиться плотью сюнну
И, смеясь, утолить жажду кровью варваров.
Пусть все начнется сначала,
чтобы мы отвоевали наши реки и горы и принесли
наши присяги на верность перед Воротами Неба.
 

Юэ Фэй был оклеветан перед императором и принесен в жертву политике отказа от реванша и установления покоя министра (с 1140 г.) Цинь Гуя. Генерал погиб, он был убит в тюрьме, когда казнили его сына, обвиненного в заговоре против государства. Вместе с ним умерла и китайская армия, и все надежды на реванш.

Был убит не просто человек, был убит сам дух реванша. Даже китайские историки, по своей природе мало склонные к симпатиям в пользу воинственных людей, подчеркивали значение выбора, который одержал тогда верх: между своими соотечественниками-воинами и варварами гражданское население Китая всегда делало выбор в пользу первых как наименьшего зла. Возможно, это шло на пользу, поскольку китайская земля в конечном счете спасла самую яркую драгоценность империи, хранителем которой был Юг.

Очень разветвленная в южных землях гидрографическая сеть превратилась в ловушку для кавалерии чжурчжэней и смогла удержать варварскую династию далеко на севере. В итоге чжурчжэни решились на основание собственной династии и под именем Цзинь («золотая») стали править на севере, заняв, как и их предшественники Ляо, территории Яньцзина, современного Пекина.

Для китайцев это был период разочарования, которое, возможно, приходится матерью мудрости. Все подходы к решению проблемы варваров, которые были предприняты в Китае начиная с правления династии Хань: политика брачных союзов, политика войн, политика даров, – не были эффективными. Все они оказались обманчивыми и разорительными. Китай не мог претендовать на господство над Азией, которая была развита и вооружена им самим. Последним, что оставалось делать империи, было предпринятое с большой осторожностью отступление, для того чтобы позволить расцвести первым плодам новой эпохи, ведь этого мог добиться только Китай.

Китаю удалось этого достичь благодаря эффективности государственных учреждений и динамизму своей экономики. Между династиями Северная иЮжная Сун не было долгого разрыва, однако произошло определенное изменение оттенков и обогащение чувствительности.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю