Текст книги "Взлет индюка (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ. Благословение Эпоны

1

Высшая математика давалась Питеру нелегко. Казалось, против него ополчились все боги вселенной, казалось, они внимательно наблюдают за ним, и каждый раз, когда появляется хоть малейшая возможность для какой-то неприятности, эта неприятность обязательно происходит.

Вначале сбежал Топорище Пополам. Питер не сразу понял, что он сбежал, даже заплатил местному участковому, чтобы тот со всем тщанием расследовал пропажу ценного раба. Лучше бы не платил. Потому что участковый, едва приступив к расследованию, сразу выяснил, что ранним утром, как только Питер ушел на работу, в ворота постучался некий монах в балахоне и капюшоне, поздоровался с Топорищем Пополам и тот ушел с монахом, даже не собрав никаких вещей. По доброй воле ушел, без принуждения. Понятно, что это вовсе не монах был, Питер очень хорошо знал, кто в последнее время завел моду разгуливать по городу в монашеских балахонах. Слишком много силы обрели проклятые олигархи, того и гляди, законное правительство под себя подомнут. А его божественность кардинал-первосвященник не только не пытается их приструнить, а как будто даже радуется. Адамса в бишопы произвел, Пайка и Харрисона – в дьяконы, тьфу! Никогда не бывало такого, чтобы простого мирянина, даже не приста, сразу в бишопы рукополагали, и вот на тебе. Никаких традиций скоро не останется…

На следующий день умерла Окно В Полночь. Стала мыть полы, поскользнулась, сломала ногу, пришлось сдать на мыло, на мясо не взяли, сказали, слишком старая. Питер Пейн остался совсем один.

Но к этому времени его уже не волновало, что дом зарастает грязью и пылью, что ужинать приходится не дома, а в общественной едальне, и что тощий кошелек Питера вот-вот окончательно покажет дно. Потому что к этому времени он понял, что такое кластерный анализ.

В древних преданиях часто изображают ученых мужей сумасшедшими. Раньше Питер считал, что это просто культурная традиция, не имеющая под собой реальных оснований, но теперь он знал правду. Ученые действительно сумасшедшие. А точнее, все остальные сумасшедшие, потому что только ученый муж способен ощутить величайшее наслаждение во всей вселенной – наслаждение от постижения истины.

Питер сумел-таки кластеризовать документы в церковном мейнфрейме. Все до единого файлы прогнал через процедуру кластеризации, больше суток это заняло, под конец Питер был почти уверен, что программа зациклилась, и когда он начал всерьез подумывать об аварийном завершении, кластеризация завершилась. И тогда Питер стал просматривать результаты, начиная с самого большого кластера.

Поначалу результаты казались удручающими. Документы, объединенные умной программой в единый кластер, не имели между собой ничего общего. Планы, отчеты, агентурные донесения, всякая бесполезная текучка… А критерий, согласно которому программа собрала весь этот информационный мусор в единый кластер, вообще не поддавался разумному осмыслению. Питера всегда восхищало волшебство математики, когда строчки и колонки мертвых цифр вдруг обретают скрытый смысл, и в твой мозг врывается новое знание. Но сейчас этого волшебства не случилось. Мера близости есть, а смысла в ней нет. С другими кластерами все нормально, критерии отбора вполне разумны, а в этом кластере цифры есть, а смысла нет. Что самое противное, контрольные показатели ясно говорят: есть тут смысл, не может его не быть, очень четкий этот кластер, совсем не расплывчатый, очень резко отделен от других, точно есть смысл в его отделении. И в какой-то момент Питер осознал, в чем тут смысл.

Это был первый случай за последнюю сотню дней, когда боги не навредили, а помогли Питеру. Рука дьякона дрогнула, и выборка документов, образующая кластер, вдруг оказалась упорядочена по времени создания. И тогда Питер заметил, что документы, образующие аномальный кластер, были созданы все одновременно.

Хотя нет, не одновременно. Более пристальный осмотр показал, что документы аномального кластера создавались не в один момент времени, а в семь разных. И это были не точечные моменты, а довольно длинные промежутки времени, от двух до шестнадцати минут. И внутри каждого из этих промежутков времена создания файлов образовывали четкую последовательность, будто некий виртуальный писец последовательно вписывал в компьютер умные и осмысленные записи самого разнообразного содержания. Очень быстро вписывал, невероятно быстро.

Следующие два дня Питер изучал древние трактаты по компьютерному ремеслу. И к концу второго дня на него снизошло откровение – оказывается, у каждого файла, каким бы он ни был, в каких-то неведомых метаданных хранится информация не только о том, когда его создали, но и о том, кто его создал. А еще в компьютере есть особое виртуальное место, называемое эзотерическим словом «лог», там можно посмотреть, кто в какое время с этим компьютером работал. Конечно, надо иметь должные полномочия, но они, слава святому Тьюрингу, у Питера были.

Когда Питер увидел то, что увидел, он не поверил своим глазам. В течение первого, самого длинного сеанса массового порождения файлов с компьютером не работал ни один живой человек. Питер немного поразмышлял и решил, что компьютер, наверное, зачем-то сам скопировал эти данные из какого-то другого места внутри самого себя. А потом зачем-то уничтожил все оригинальные копии, потому что никакого подходящего «другого места» поиском не нашлось. А в книге написано, что должно найтись. Впрочем, там написано, что в компьютерах бывают некие «архивы»… нет, все равно должно было найтись. Получается, компьютер всю эту информацию сам придумал? Бред! Это же полноценный искусственный интеллект получается, а во всех источниках ясно написано – ни в первую, ни во вторую эпоху настоящего искусственного интеллекта создано не было, существовали лишь жалкие подобия.

Размышляя над этой непонятностью, Питер рассеянно листал трактат и вдруг его взгляд наткнулся на слово «сеть». Питер знал, как устроена сеть, в которую подключен мейнфрейм, но зачем-то все равно полез проверить конфигурацию. И там он увидел ответ на все свои вопросы. И когда он понял, что означает этот ответ, по спине Питера пробежали мурашки.

Могущественные предки не сумели создать искусственный интеллект, но слепая эволюция мемов породила за миллион дней то, что оказалось не под силу никакому разумному замыслу. Компьютеры спутниковой группировки, самые мощные на всем Барнарде и связанные в единую сеть, отрезанные катастрофой от поверхности планеты, обрели разум, преодолели изоляцию и снова вернулись в мир живых людей. Теперь понятно, почему процедура кластеризации отделила их творчество от остальных документов, порожденных разумами живых людей. Мейнфрейм лишен разума, но его память многократно превосходит человеческую, и этой памяти хватило, чтобы отделить человеческий разум от разума нечеловеческого. Все сходится! Если выбрать из лога только данные, связанные с сетью, сразу бросается в глаза точное совпадение времени – когда неведомый субъект доступа подключался к спутниковому адаптеру компьютера и когда в хранилище данных появлялись нечеловеческие документы.

И настал момент, когда Питер добрался до самой глубинной сути происходящего, постиг всю картину до конца. Карты нефтяных месторождений, чертежи электрогенераторов и трубопрокатных машин, все те откровения древней науки, которые совсем недавно перевернули мир, вся эта информация была вложена в мейнфрейм через спутник. Это не просто искусственный интеллект, это боги! Боги пришли на помощь погрязшей в невежестве человеческой общине Барнарда, сжалились над людьми и снова дали им утраченное знание. А то, что инструментом передачи этих знаний стала спутниковая группировка – мелкая деталь реализации, не стоящая внимания. Боги всемогущи и неограниченны в средствах, спутниковый интеллект – ничуть не худший инструмент в божественных руках, чем любой другой.

И тогда Питер понял, что кардинал Рейнблад не зря дал своему облажавшемуся слуге еще один шанс. И на этот раз Питер не обманул доверия высокого руководства. Когда он доложит его божественности о результатах расследования, это произведет эффект разорвавшейся бомбы. Не зря Питер так неистово трудился, не зря недоедал, недосыпал и не обращал внимания на неустроенность быта. Теперь все изменится. Награда за такое открытие будет воистину королевской! Надо только подготовить убедительный отчет.

2

Леди Патриция Трисам сидела на полу и горько плакала. Причины этому были следующие: во-первых, она споткнулась, упала и больно ушибла колено, во-вторых, никто не спешил к ней на помощь. Патти смутно припомнила, что несколько минут назад устроила истерику, послала всех гостей к бесам и демонам, и пошла по каким-то коридорам, куда глаза глядят. Но зачем она это сделала, она не помнила. И вообще, она чувствовала себя очень странно и неприятно. Руки трясутся, ноги не держат, в голове сумбур, а желудок так и подпрыгивает, того и гляди, стошнит. Впрочем, судя по привкусу во рту, ее уже тошнило. Не иначе, съела что-то не то. Говорят, похожее состояние бывает после передоза, но сегодня у Патти передоза никак не могло быть – к опиуму не притрагивалась, а конопли всего-то два косяка выкурила.

Патти высморкалась в подол платья, утерла слезы и завопила:

– Алиска, сука, а ну иди сюда живо! Поубиваю в натуре!

Собственный голос придал ей силы. Она протянула руку, ухватилась за какую-то деревяшку и попыталась встать. Деревяшка подалась и ударила Патти в лоб, что-то загрохотало и посыпалось. Патти снова упала.

Стало светло, и Патти поняла, что до этого сидела в кромешной тьме. А теперь посреди тьмы открылась дверь, в дверном проеме нарисовался женский силуэт и воскликнул голосом Алисы:

– Леди Патриция, вот вы где! Что вы делаете в этом чулане? Ой, на грабли наступила, бедненькая!

– Заткнись, сука! – рявкнула Патти и с негодованием отбросила гадскую деревяшку, которая оказалась садовыми граблями. – А ну поднимай меня, живо!

Алиса помогла ей встать. Некоторое время Патти стояла, опершись на ее плечо, и тяжело и часто дышала. Затем провела рукой по груди рабыни, неловко ухватила ее за голову, притянула к себе и поцеловала. Хотела в губы поцеловать, но промахнулась и попала в ухо.

– Вам надо умыться, леди Патриция, – сказала Алиса, брезгливо отстранившись.

– Держи меня, сука, а то упаду! – взвизгнула Патти.

Но не упала, устояла.

– Пойдемте, леди Патриция, я вас умою, – предложило Алиса.

– Сейчас я сама тебя умою, – проворчала Патти.

И тут ее стошнило на садовый инвентарь.

– Что ж вы так, леди Патриция… – прокомментировала Алиса. – Надо меру знать…

– Я тебе покажу меру, мразь! – огрызнулась Патти. – Ты меня отравила, сука!

– Пойдемте умываться, леди Патриция, – сказала Алиса.

И стала тащить хозяйку к выходу из чулана.

– Отпусти меня, мерзавка! – рявкнула Патти. – Сама пойду!

Протошнившись, Патти почувствовала себя лучше. Голова по-прежнему кружилась, ноги заплетались, во рту будто кошки нагадили, но в затуманенном мозгу наступило некоторое просветление.

– Ну, блин, вообще! – резюмировала Патти.

– Пойдемте, леди Патриция, – повторила Алиса в очередной раз. – Вам надо умыться и поспать. Или сразу поспать, если совсем тяжело.

Патти поразмышляла над этой идеей и одобрила ее. Но…

– А где я вообще? – спросила Патти.

– В хозяйственной пристройке, – объяснила Алиса. – Ваша высокородность изволили наблевать себе на платье, забраться в сарай, наступить на грабли и рыдать. И еще у вашей солнцеподобности на лбу большая шишка, и щека расцарапана.

Патти поразмышляла еще и приняла решение.

– К гостям не пойду, – заявила она. – Перетопчутся без моей солнцеподобности. Ты куда меня ведешь?

– К Джону, – ответила Алиса.

– К какому в жопу Джону?! – возмутилась леди Патриция. – Какая к бесам оргия в таком состоянии?!

– В таком состоянии оргия никакая, – согласилась с ней Алиса. – Но поспать там можно. Гостей там нет, а Джон к вашей солнцеликости приставать не будет, вы ему по жизни отвратительны, а сегодня особенно.

Патти подумала, что ослышалась.

– Чего? – переспросила она.

Алиса повторила.

Патти потеряла дар речи примерно на полминуты. А потом разразилась длинной нескладной тирадой, сводящейся к тому, что она эту неблагодарную суку посадит на кол, распнет и сожжет одновременно, вот только очухается от наркоты, и сразу же посадит, распнет и сожжет. Патти попыталась подкрепить это обещание парой увесистых оплеух, но мерзопакостная полукровка легко уворачивалась, и только смеялась. В конце концов, Патти упала на дорожку, усыпанную гравием (к этому времени они уже выбрались на свежий воздух, но легче не стало), расцарапала обе коленки, завалилась на бок, подтянула ноги к животу и стала плакать. Алиса некоторое время созерцала это зрелище, затем начала цинично пинать хозяйку в бок, приговаривая:

– Да вставай же ты, наркоманка богомерзкая!

Патти бессвязно бормотала, что она не наркоманка, и перечисляла пытки и казни, которым подвергнет Алису, когда ее (Патти) немного отпустит. За этим занятием их и застал Джон.

– Алиса, ты сдурела? – поприветствовал он свою мерзкую полукровку. – Я тебе куда сказал ее привести?

– А что я могла сделать? – развела руками Алиса. – Упала и не идет.

– Джон, убей ее, пожалуйста, – попросила Патти.

– Придется тащить, – сказал Джон. – Позвольте, ваша незамутненность, поносить вас на руках.

– Как это романтично… – пробормотала Патти, затем спросила: – А что такое незамутненность?

– Ваше обычное душевное состояние, леди Патриция, – ответил Джон.

Ухватил пьяную леди одной рукой за талию, а другой под колени, поднатужился, оторвал от земли и пробормотал:

– Во разожралась-то…

– Ты чего бормочешь? – возмутилась Патти.

– Что надо, то и бормочу, – отозвался Джон. – Не отвлекай меня, тяжело.

– Обращайся ко мне уважительно! – возмутилась Патти. – А то распну, сожгу и на кол посажу!

– Во прет-то… – прокомментировал Джон.

После этих слов Патти обиделась и стала дрыгать руками и ногами. Джон выругался и разжал руки. Патти с шумом грохнулась на гравий. Джон отступил на шаг и с силой ударил пьяную леди ногой в лоб. Ее тело дернулось, затем расслабилось.

– Так проще будет, – сказал Джон.

Сгреб бесчувственное тело в охапку, взвалил на плечо и бодро зашагал по дорожке.

– Иди во флигель, – приказал он Алисе. – Эльфы уже через забор перелезают, вот-вот здесь появятся.

– Эльфы?! – изумилась Алиса. – Откуда здесь эльфы?

– Откуда-откуда… – пробормотал Джон. – Из Эльфланда, откуда же еще… Беги быстрее, а то, не дай боги, заметят, попытаются тоже в жертву принести… Да не стой ты столбом! Беги во флигель, запри все двери, никому не открывай, никуда не выходи. Только мне открывай. Быстро, быстро, пошла, время дорого!

Но Алиса по-прежнему стояла столбом. Джон попытался подкрепить свои слова пинком, Алиса увернулась и побежала к флигелю. Джон зашагал к статуе Эпоны. Не дойдя до нее метров сто, бросил бесчувственное тело Патти Трисам на дорожку, а сам нырнул в кусты. Надел очки, вытащил бластер и стал ждать.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять на экранчиках биодетектора появились характерные лопоухие тени, быстро и бесшумно скользящие по аллее. Без помощи очков, в одном только звездном свете они были бы абсолютно незаметны. Но Джон видел их всех – некоторых биодетектором, некоторых только через спутник. Все шло по плану.

Выдвинутая вперед разведгруппа обнаружила тело леди Патриции. Одного бойца отрядили с донесением к полковнику Пабло, и еще через три минуты отметки биодетектора заполонили все поле зрения. Некоторые эльфы заняли позиции на дорожках, блокируя подходы к месту обряда, другие направились прямо к статуе. Четверо эльфов подхватили Патти за руки и за ноги, и поволокли к алтарю. В какой-то момент она зашевелилась и задергалась, но сразу же снова обмякла.

Эльфы уложили ее на алтарь, и тут произошла заминка – в эльфийском отряде не нашлось подходящей веревки, чтобы привязать жертву к алтарным кольцам. Плохо полковник Пабло спланировал операцию, незачет ему. И Джону тоже незачет, должен был заранее предусмотреть эту проблему. Вот пойдут они сейчас в главное здание веревку искать, не попусти боги…

Боги не попустили. Полковник Пабло почесал выпуклый лоб над выпученными глазами и принял единственно верное решение. Выделил из отряда восемь бойцов, по два на каждую конечность леди Патриции, они возложили ее на алтарь, растянули и стали крепко держать. И тогда начался кошмар.

Джону очень хотелось отвести взгляд, но он вынужден был смотреть. Наступил критический момент, судьба операции висит на волоске, любая ошибка может стать фатальной, сейчас никак нельзя возложить наблюдение только на спутниковые компьютеры, приходится смотреть собственными глазами. Жуть-то какая…

Фантазию надо сдерживать. Сдерживать надо фантазию. Фантазию сдерживать надо. Выдумывать страшные пытки и казни легко и в чем-то даже приятно, но когда ты сам наблюдаешь этот ужас, пусть даже через очки с биодетектором – это уже совсем не приятно. Очки ночного видения смазывают картинку, размывают мелкие детали, но воображение их домысливает, и становится только хуже. Ну чего стоило потребовать, чтобы эльфы ее сначала зарезали? Или самому зарезать? Боги и демоны…

В этот момент леди Патриция пришла в сознание, и кошмар стал воистину нестерпим. Слушать вопли заживо пожираемой женщины, пусть даже такой стервы, как Патти Трисам… Нет, не заслужила она таких мучений, во всей вселенной такого никто не заслужил. Разве что сам Джон Росс… Но теперь поздно что-то менять… или не поздно? Может, наплевать на тщательно выстроенный план и вмешаться? Нет больше сил терпеть эти вопли… Слава богам, замолчала, добили-таки, людоеды пучеглазые. Брр…

Да, точно, добили. Вот полковник Пабло что-то приказывает своим бойцам, вот они разделяются на две группы, очевидно, командир оценивает, сколько воинов еще не получили людоедского причастия. Что-то многовато их набирается… Впрочем, какая разница? Ну, боги, не подведите…

Джон снял бластер с предохранителя, установил регулятор мощности на четвертую отметку, немного поколебался и передвинул на пятую. В подобной ситуации много огня мало не бывает. Ограничение только одно – не задеть алтарь, чтобы потом зрители смогли оценить мученическую участь леди Патриции, да сопутствует ей счастье в краях удачной охоты или во что она там верила. А если алтарь задеть, получится, что она мучилась зря, а это недопустимо.

Первую пульку Джон направил прямо в центр строя, образованного эльфами, еще не прошедшими обряд. Весь мир, видимый сквозь очки, стал равномерно-белым, затем снова приобрел естественный вид, но эльфийского строя в нем больше не было. Была бесформенная ярко-белая масса в центре, и еще две группы силуэтов прыснули вдоль дорожки в противоположные стороны. Это они правильно сделали, что не стали в кусты ломиться, а то ищи их потом…

Еще два выстрела, затем еще два контрольных. Линия кустов, только что идеально ровная, теперь полыхала ярким пламенем, на глазах утрачивая правильную форму. Дохнуло жаром, ветер донес концентрированную вонь жженой шерсти и мясного бульона. Джон чихнул. Сердце екнуло от испуга, но зря – уцелевшие эльфы так вопили, что его чих остался незамеченным. Вот и ладненько.

Теперь пришло время зачистить тех, кто уже принял богопротивное причастие. Эко они быстро рассеялись… Но так даже лучше, ополоумевшие от испуга эльфийские охотники произведут должное впечатление на высоких гостей покойной леди Трисам, дополнят общую картину завершающим мазком. А если кого убьют – так им и надо, уродам, в этом поместье Джону никого не жалко, кроме Алисы.

Регулятор мощности поставить на вторую отметку – цели одиночные, много энергии им не потребуется. Общий взгляд на поле боя… Задача коммивояжера… Ну, поехали.

Первый выстрел прошел мимо – эльф, выбранный первой жертвой, в последнее мгновение запнулся о корень, стал падать, пулька просвистела над его лопоухой головой, врезалась в молодое деревце, разорвала ствол пополам и накрыла беложопого ветками, как рабыня-уборщица накрывает мышь веником. Джон поднял мощность до третьей отметки и всадил в этот веник вторую пульку. Поваленное деревце заполыхало, и этот костер стал для эльфийского воина погребальным.

Джон окинул спутниковую картинку еще одним мысленным взглядом. Он уже почти выбрал следующую жертву, как вдруг его внимание привлекло… Боги и демоны, какой быстроногий эльф! Да он же сейчас до Алисы доберется!

Джон выскочил на дорожку и побежал со всех ног к флигелю. Он больше не прятался, он знал, что его никто не видит, потому что рядом с ним противников больше не осталось, они разбежались дальше. Но чем дольше он бежал, тем яснее понимал, что не успевает.

3

В гостиной флигеля Алису ждал сюрприз – в кресле у камина сидел сэр Огрид Бейлис и читал книгу. Рядом с креслом стоял низкий столик, на нем размещались чашка с чаем, блюдце с печеньками, очки ночного видения и бластер. Сэр Огрид расположился с комфортом – снял сапоги, ноги положил на мягкий пуфик, на колени набросил плед, чем не добрый дедушка из детской сказки? Но Алиса знала, что этот дедушка прослужил в уголовном розыске дольше, чем она прожила на этом свете.

– Что с тобой, цыпа? – спросил Алису сэр Огрид. – На тебе лица нет.

Алиса растерянно пожала плечами. Актерское вдохновение, исправно посещавшее ее в гостиничном номере ныне покойного Вильямса, теперь оставило ее. Она не знала, что говорить и что делать, она чувствовала себя, как заяц под взглядом мифического удава.

– Что вы здесь делаете? – невпопад спросила Алиса. – Откуда у вас это? – она указала на бластер.

Сэр Огрид сбросил плед с коленей, спустил ноги с пуфика и стал натягивать сапоги и одновременно отвечать на вопросы Алисы:

– Сижу, чай пью, книгу читаю. Бластер мне по должности положен. Раньше я его в кабинете хранил, а с тех пор, как в столице лопоухие завелись, стал с собой таскать повсюду. И, похоже, не зря. Сколько их?

– Кого? – не поняла Алиса.

Хотя почему не поняла? Все она поняла, и он понял, что она поняла. Но как много он понял? Неужели тоже все?

– Эльфов, кого же еще, – пояснил сэр Огрид. – Сколько эльфов ты увидела и где?

– Я… не знаю… – выдавила из себя Алиса. – Там где-то…

Она подняла руку, чтобы указать пальцем в нужном направлении, и вдруг поняла, что не знает, куда указывать. Дорожка, по которой она бежала, делала два то ли три поворота, и с их учетом алтарь Эпоны должен быть где-то…

Снаружи донесся женский крик, далекий, негромкий и почти неразличимый. Сэр Огрид замер с сапогом в руках и наклонил голову, прислушиваясь. Он стал похож на большого кота, прислушивающегося к шорохам и попискиваниям, которые издают маленькие вкусные мышки.

Крик повторился, теперь он звучал громче и отчетливее, и в нем слышался такой невыразимый ужас и тоска…

– Пойду, разберусь, – сказал сэр Огрид. – Когда выйду, закрой дверь и ставни, и никому не открывай.

Нацепил очки, покрутил головой туда-сюда, приноравливаясь к новому зрению, взял со стола бластер, пощелкал кнопочками на корпусе, и вышел. Алиса осталась одна.

Она стояла у стены рядом с дверным проемом, прижавшись к стене лбом и зажав уши ладонями, чтобы не слышать жутких, ужасных, чудовищных воплей, причиной которых является она, Алиса. Если бы она знала, зачем Джон тащит туда леди Патрицию… Да будь эта сука хоть самой Кали, ни одна женщина во вселенной не заслужила подобной участи! Как же она мучается, бедненькая…

Вопли затихли. И сразу, без паузы, в окнах заполыхали зарницы, где-то вдали хлопнуло, заревело, загрохотало, отчаянно заорали какие-то мужчины, и дрогнула земля от разрыва термобарической гранаты, но только один раз. А потом зарницы перестали полыхать, и стало тихо. Только кто-то стонал, но не отчаянно, а заунывно. Алиса улыбнулась.

За дверью послышались торопливые шаги. Алиса повернулась к двери, открыла рот, чтобы окликнуть Джона…

Ее спасло то, что дверь в гостиной открывалась внутрь. И когда она открылась, и в комнату ввалился эльфийский воин, и обвел комнату чудовищным взглядом своих огромных буркал, он не сразу заметил остолбеневшую девушку. А когда заметил, было поздно.

Следующие секунды начисто выпали из памяти Алисы. Вот жуткое лопоухое чудовище поворачивается к ней, вот его рука тянется к мечу, и вот оно уже лежит на полу, и волосы на его уродливой голове уже не белые, а красные. В правой руке Алисы зажата ножка от табуретки, а другие фрагменты табуретки живописно разбросаны по комнате. Она понимала, что только что разбила эту табуретку о беловолосую эльфийскую голову, но как она это сделала – не помнила. Будто не сама руку поднимала и опускала. Может, боги смилостивились и перехватили на пару секунд управление ее телом? Наверное, так и было. Табуретку-то в щепки расколотила, откуда только сила взялась? Надо потом поблагодарить Никс Милосердную, жертву принести…

При слове «жертва» в сознании Алисы всколыхнулась мутная волна. Она вдруг подумала, что кошки, голуби и козлята, чьей кровью увлажняют алтарь Никс Милосердной, по сути, такие же несчастные страдальцы, как только что замученная леди Патриция, разве что на алтаре Никс животные не страдают так долго, потому что Никс не зря называется милосердной, раз, и готово.

В коридоре снова послышались шаги. На этот раз Алиса не колебалась. Боги не оставили ее в беде, и пусть исполнится их воля, ибо негоже оскорблять божью помощь недоверием.

Алиса отступила за дверь, покрепче ухватила обеими руками массивную деревяшку, подняла над головой, дождалась, когда второй эльф войдет в комнату, и обрушила импровизированную дубинку на его лысую голову.

Удар пришелся вскользь, не пробил череп, а лишь ободрал кожу на темени и отчасти на виске. А в следующее мгновение эльфийский кулак, прилетевший неведомо откуда, врезался в правую скулу Алисы, ее отбросило назад, ударило затылком о стену, и наступил еще один провал в памяти.

Когда сознание вернулось, Алиса сидела на полу, привалившись спиной к стене, а перед ней стояли чьи-то ноги в количестве четырех штук. Алиса подняла голову и поняла, что две ноги принадлежат Джону, а две другие – сэру Огриду. Кто-то из этих двоих что-то говорил. Алиса прислушалась.

– Поначалу я действительно собирался уехать, – говорил сэр Огрид. – А потом передумал. Я очень благодарен вам, сэр Джон, за те слова насчет ответственности. Ну, помните: «Может, это бред, но мой бред – это мои проблемы»…

– Нам надо трубку мира выкурить, – неожиданно перебил его Джон. – Странно и нелепо слышать слово «сэр» из уст человека, который только что прикрывал в бою твою спину.

Сэр Огрид улыбнулся и сказал:

– Это еще кто кому прикрывал. Можешь называть меня просто Огр, это мое прозвище.

– Это, типа, людоед мифический? – спросил Джон.

– Ага, – кивнул сэр Огрид. – Мне иногда говорят, что я тоже людоед, только не мифический. Спасибо тебе, Джон, давно так хорошо себя не чувствовал. Я так считаю, мужик – он тогда мужик, когда мужским делом занимается. А я уже давно то бумажки подписываю, то в президиуме туплю…

– То погремушки слушаешь… – подхватил Джон.

Сэр Огрид резко помрачнел.

– А что мне тогда оставалось? – спросил он. – Разыграли честно, в кости, я проиграл, значит, богам угодно было, чтобы в тот раз сэра Трисама я развлекал. А потом… Ну нельзя же Самому Дорогому Господину шею взять и свернуть, он же символ, гарант… Если честно, едва вытерпел.

– Тяжела министерская доля, – сказал Джон.

– Не говори, – вздохнул сэр Огрид.

Алиса попыталась пошевелиться и охнула – в голову будто молотом ударили.

– Очухалась! – воскликнул сэр Огрид. – Отчаянная, Джон, у тебя телка. Я-то думал, это просто ля-ля, что ты ее ассасинскому ремеслу обучил.

– Я ее много чему обучил, – сказал Джон. – Давай руку, милая, помогу встать. Ты на Огра не обижайся, он не со зла. Он парень простой, сначала в морду бьет, а потом думает.

– Да иди ты! – воскликнул сэр Огрид. – Я бы на тебя посмотрел, если бы она тебе по башке дубинкой влепила!

– Она тоже девочка простая, – улыбнулся Джон. – Скажи спасибо, что яйца не оторвала.

– Так это правду говорят про нее и Джерри Смита? – заинтересовался сэр Огрид.

– Все ужасы, которые рассказывают про мою милую – правда, – сказал Джон. – И то, что не рассказывают – тоже правда. Жуткая женщина, сам боюсь.

Алиса открыла рот, чтобы возмутиться, но не успела сказать только:

– Да ты…

И осеклась, потому что эльф с разбитой башкой зашевелился и застонал. Оба рыцаря молниеносно развернулись к поверженному врагу и выхватили оружие: Джон – метательный нож, а сэр Огрид – бластер. Но эльф не собирался ни на кого нападать, он даже в сознание не пришел, просто застонал.

– Ассасин из тебя, Алиса, как из дерьма стрела, – прокомментировал Джон.

– И слава богам, – сказал сэр Огрид, коснулся ссадины на лысине и поморщился.

– Подстрахуй, – сказал Джон, перехватил нож поудобнее и нагнулся над эльфом.

– Стой! – воскликнул сэр Огрид. – Ты что творишь? Пленный же!

Джон замер на пару секунд, затем отступил на шаг и спрятал нож.

– Извини, Огр, ты прав, – сказал он. – Нервный я стал и кровожадный. Извини. Видел бы ты, что они на том алтаре учинили…

– А что они там учинили? – поинтересовался сэр Огрид.

Джон недоумевающе посмотрел на него, затем усмехнулся уголком рта и сказал:

– Ну да, ты же не видел. Они перед статуей Эпоны какую-то телку распяли на постаменте и сожрали заживо.

– Ох, – сказала Алиса.

– Ничего себе, – сказал сэр Огрид. – А как сожрали – целиком?

Джон пожал плечами.

– Вроде нет, – сказал он. – Но поднадкусывали знатно. Куски мяса зубами отрывали, как волки мифические.

Сэр Огрид состроил скептическую гримасу.

– Да ну, не может быть! – воскликнул он. – Ты, наверное, не разглядел, как следует. В очках хуже видно, чем просто глазами.

– Утром посмотрим, – сказал Джон и еще раз пожал плечами.

– А почему утром? – удивился сэр Огрид. – Давай сейчас этого типа свяжем и пойдем.

– Я в спальне кандалы видела, – подала голос Алиса. – Розовые и в бантиках, но на вид прочные.

– Сейчас мы никуда не пойдем, – сказал Джон. – Не хочу гранатой по башке получить.

– Мы разве не всех перебили? – изумился сэр Огрид. – А чего тогда мы тут сидим?

– Перебили не всех, – кивнул Джон. – Я видел, как несколько особей вглубь парка побежали. Хотел вслед пальнуть, но побоялся сквозь кусты стрелять, так самого себя подстрелить недолго. А что, Огр, в этой усадьбе есть кто-то, кто тебе дорог?

– Гм, – сказал сэр Огрид и задумался секунд на десять. А затем произнес, несколько неуверенно: – Не, ну, это… долг…

– Как знаешь, – сказал Джон. – На мой взгляд, лучшее, что сейчас могут сделать эльфы для Человеческой Общины – сжечь все поместье дотла вместе со всеми уродами внутри, кроме нас. Из хранителей здесь нет никого, Рейнблад уехал, а больше мне никого не жалко.