Текст книги "Взлет индюка (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Ну и бесы с тобой, – сказал Длинный Шест.

Полез в сумку, пересчитал деньги и убедился, что Роберт прав.

– Да, действительно, я тебе двадцать долларов тогда дал, – смущенно произнес Длинный Шест. – Извини. Держи.

Роберт не отрывал взгляда от толстой пачки потрепанных купюр в руке Длинного Шеста.

– Может, еще какая работа есть? – спросил он.

– Нет, – покачал головой Длинный Шест. – Больше работы для тебя нет. Прощай. И, это… Если кто будет спрашивать, ты меня не видел, не помнишь, и вообще меня не было. Понял?

– Понял, – кивнул Роберт. – Желаю приятного путешествия!

Длинный Шест направил лошадь прочь с дороги, в степь. Но не успел он проехать и двадцати шагов, как безжизненный голос в левом ухе приказал:

– Убей их.

Длинный Шест вздрогнул.

– Что? – переспросил он. – За что?

– Убей их, – повторил Джон Росс. – Так надо.

– Они не сделали ничего плохого! – возмутился Длинный Шест. – Они нормальные ребята! Их убивать не по понятиям!

– У нас с тобой сейчас понятие только одно – целесообразность, – сказал Джон. – Я предупреждал, что дело будет грязным. Ты согласился. Теперь убей их.

– Но за что?! – воскликнул Длинный Шест.

– Сначала убей, потом объясню, – потребовал Джон.

Длинный Шест остановил лошадь. Печально посмотрел вслед удаляющимся всадникам и полез за бластером.

– Очки не забудь надеть, – посоветовал Джон. – Так целиться проще. Регулятор мощности поставь на четвертую отметку. Когда стреляешь в очках и днем, глаза при выстреле можно не закрывать.

Длинный Шест установил регулятор мощности на четвертую отметку, надел очки, прицелился и трижды выстрелил. При каждом выстреле неестественная картинка, отображаемая очками, на мгновение исчезала, мир становился равномерно-белым, но это не ослепляло. Джон прав, в очках целиться очень легко, там специальная отметка есть, она показывает, насколько точен прицел.

Обезумевшие лошади ускакали прочь, тела их всадников частично валялись на дороге, а частично сыпались в траву с лошадиных спин и боков по мере того, как лошади убегали.

– Наверное, прибраться надо, – предположил Длинный Шест.

– Не надо, – возразил Джон. – Шакалы приберутся. Поехали, направление ты знаешь.

Длинный Шест приотпустил поводья и дважды напряг бедра, лошадь послушно припустила небыстрой экономной рысью.

– Ты обещал объяснить, – потребовал Длинный Шест.

– Объясняю, – сказал Джон. – В отеле тебя никто не опознал, для нормальных людей все орки на одно лицо. Герман уверен, что то безобразие устроил Топорище Пополам. По твоему следу идет Эхо Мечты, есть такой молодой парнишка…

– Я его знаю, – перебил его Длинный Шест. – Погоди… Так мы против боевого братства работаем?

«Ты прославишься в веках как Джудас», вспомнил Длинный Шест слова Джона. И еще: «Готов ли ты пожертвовать бессмертной душой?»

– Я понял, почему ты мне сразу не стал ничего рассказывать, – сказал Длинный Шест. – Ты боялся, что я откажусь.

– Не боялся, а был уверен, – уточнил Джон. – Ты слишком молод, чтобы спокойно творить подлости, когда это необходимо.

– А что за подлость мне надо сотворить? – спросил Длинный Шест.

– Погоди, – сказал Джон. – Для начала я закончу объяснять про Нована. Он объявлен в розыск, дело на контроле у кардинала. Если бы ты оставил его в живых, то, вернувшись в столицу, он стал бы давать показания. И тогда Герман понял бы, что ты не Топорище Пополам.

– А он разве еще не понял? – удивился Длинный Шест. – Достаточно Пейна навестить…

– Пейна уже навестили, – сказал Джон. – Нет там Топорища Пополам. Зашел к нему какой-то монах и увел неизвестно куда. Исчез Топорище Пополам, будто не было. Думаешь, ты один подлости делаешь? Думаешь, мне легче, чем тебе?

– Ты его убил? – спросил Длинный Шест. – А зачем? Для чего все эти смерти?

– Чтобы подставить Пейна, – ответил Джон. – Но это не основная задача, это маленькое второстепенное дополнение. Когда основная задача будет выполнена, надо дать власть имущим столько пищи для размышлений, чтобы подавились. К тому же, Пейн меня беспокоит, он, говорят, математикой увлекся, боюсь, как бы не пропалил одну мою прошлую операцию. И еще, когда мою жену убивали, он смотрел и смеялся.

– Алису убили? – изумился Длинный Шест.

Наступила долгая пауза. Наконец, серьга произнесла безжизненным голосом:

– Оказывается, смех не передается. Нет, не Алису, у меня раньше была другая жена. Шелковая Лоза ее звали. Хорошая самочка была, красивая, добрая, танцевала великолепно. Глупенькая, правда… Но такой смерти не заслужила. Там, видишь ли, три рыцаря упоролись и решили после оргии устроить гладиаторский бой между телками. Нормальный такой бой, на ножах и до смерти. Моя жена была одной из тех телок. Она была в прекрасной физической форме, танцевала отлично… Короче, она всех победила. А ее все равно убили. Не Питер, другой рыцарь, Питер его потом отругал, триста раз приседать заставил… Но не запретил. Хотя мог.

– Фигасе, – сказал Длинный Шест. – Раньше ты об этом не рассказывал.

– Я об этом раньше никому не рассказывал, – сказал Джон. – И больше не буду, наверное. И тебе зря рассказал, извини.

– Нет, не зря, – возразил Длинный Шест. – Мне на минуту показалось, что ты… вы…

– Ты, – перебил его Джон. – Обращайся ко мне на ты. Когда жертвуешь собственной душой, правила морали становятся неуместными.

– Что я должен сделать? – спросил Длинный Шест.

– Выдвигаться в заданный район, – ответил Джон. – Там тебя встретит робот. Знаешь, что такое робот?

– Мифическое человекоподобное существо, – сказал Длинный Шест.

– Неверно, – сказал Джон. – Во-первых, не всегда мифическое. Во-вторых, не всегда человекоподобное. Этот робот, например, паукообразный. В-третьих, не существо, а машина. Впрочем, машину такой сложности уже почти можно считать существом. Короче, тебя встретит робот. Не удивляйся, когда он с тобой заговорит. В него встроено такое же устройство, как в твою серьгу, только с громкоговорителем, я буду в основном через него говорить, серьгу буду использовать, только когда надо будет, чтобы другие не слышали.

– Какие другие? – не понял Длинный Шест. – Тут какие-то орки живут, которые тоже на тебя работают?

– Не орки, – сказал Джон. – Эльфы.

«Джудас», вспомнил Длинный Шест. «Пожертвовать бессмертной душой».

Джон тем временем продолжал инструктаж.

– Вы выйдете к эльфам: ты, лошадь и робот. На тебе будут очки, бластер ты будешь держать на виду. Ты громко закричишь, что Джулиус Каэссар желает вступить в переговоры. Переговоры будет вести робот.

– Каэссар – робот? – изумился Длинный Шест.

– Каэссар – я, – ответил Джон. – Странно, что ты еще не догадался.

– Эйгнч, – сказал Длинный Шест.

– Чего? – переспросил Джон.

– Ничего, – сказал Длинный Шест. – Удивился очень.

– Джулиус Каэссар вернулся, – сказал Джон. – Триста тысяч дней он провел бесплотным духом в памяти компьютера, а потом один полукровка подключился к этому компьютеру, и дух Каэссара съел его душу. Но тот парень не возражал, он даже рад был – очень хотел отомстить за жену и еще за одного мальчика, который был ему как сын.

– И теперь… ваша божественность…

– Я не бог, – сказал Джон, и Длинному Шесту показалось, что если бы волшебная серьга могла передавать интонации, они были бы гневными. – И я не напыщенный мерзавец наподобие Рейнблада, не называй меня божественностью, обращайся ко мне на ты, сколько раз можно повторять?! Себя можешь считать апостолом, если так удобнее. Называй меня просто Джон, это мое настоящее имя, Каэссар – прозвище. Ты готов слушать дальше?

– Готов, – кивнул Длинный Шест.

Джулиус Каэссар, которого на самом деле звали Джон Росс, продолжил:

– Переговоры будет вести робот, твоя задача – слушать и поддакивать. Эльфы, скорее всего, отнесутся к словам робота с недоверием – трудно разговаривать с железным пауком, как с разумным существом из плоти и крови. Они захотят получить от тебя подтверждение моих слов. Говорить я, кстати, буду жуткий бред. Тебе не нужно его подтверждать, говори только правду. Только имя мое не называй, это лишнее. Тебе приказали отправиться в Оркланд, подобрать робота, привести его к эльфам и сопровождать дальше. Техническое обслуживание делать, если потребуется…

– Что делать? – не понял Длинный Шест.

– Техническое обслуживание, – повторил Джон. – Не бери в голову, его не придется делать, робот в отличном состоянии. Короче. Робот поговорит с эльфийской пограничной стражей, и вас поведут в Эльфланд. Скорее всего, через Дырявые Горы. Пока вы будете идти по подземельям, ты останешься без связи, ни робот, ни серьга работать не будут. Твоя задача – дойти до Чернолесья и по ходу решать проблемы, если вдруг возникнут. Потом нас приведут к эльфийским вождям, я с ними поговорю, и мы пойдем обратно. Нас будет сопровождать эльфийская армия.

– Но зачем?! – воскликнул Длинный Шест. – Зачем вы хотите отдать Барнард беложопым?! Вы же человек!

– Не вы, а ты, не забывай, как ко мне обращаться, – поправил его Джон. – Да, я человек. И я вовсе не хочу отдать Барнард беложопым. У меня есть хитрый план, но тебе пока рано его знать. Ты должен верить, что я реально предаю собственную расу. И что ты тоже предаешь собственную расу. И ты поверишь в это, потому что я буду говорить и действовать очень убедительно. Ты ужаснешься тому, во что влип, и поймешь, что навеки просрал свою бессмертную душу. Ты станешь всерьез размышлять о самоубийстве, как Джудас. Но я прошу тебя не делать этого. В конце концов все наладится, но ты не должен верить в это, ты должен вести себя естественно. Хотя я не исключаю, что эльфы тебе понравятся, и ты с радостью предашь обе наши расы.

– Никогда не бывать такому! – заорал Длинный Шест во весь голос.

Его душил гнев.

– Не кричи, сусликов пугаешь, – сказал Джон. – Помнишь, я тебе говорил, что дело будет грязным? Так я не врал. Это дело куда грязнее, чем то, как ты резал пастухов во имя равенства и братства. Как серьга, не нагрелась еще?

Только теперь Длинный Шест заметил, что его ухо прямо-таки горит.

– Давай заканчивать, – сказал Джон. – Все важное я уже сказал. И, это… извини.

– Извини, извини, – пробормотал Длинный Шест. – Спокойной ночи!

– Не знал, что этот анекдот еще в ходу, – сказал Джон. – Чувство юмора – дело хорошее, здорово помогает в трудную минуту. Когда слишком больно, надо не плакать, а смеяться над своими страданиями, так легче. Ладно, удачи тебе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Джудас в стране эльфов

1

Пейзаж изменился. Низкие и пологие каменные осыпи, исподволь подступавшие слева и справа, выросли в высокие и крутые скалы, сблизились и почти сомкнулись, между ними осталась лишь узкая полоса относительно ровной земли, по которой лошадь могла идти, не рискуя сломать ногу. Да и на этой полосе, то и дело, попадались странные неглубокие рытвины идеально круглой формы. Лошадь шла шагом, пустить ее рысью Длинный Шест не отважился.

А потом скалы снова стали мельчать и расступаться, и перед Длинным Шестом открылась холмистая равнина, густо испещренная нелепыми круглыми рытвинами. Наверное, примерно так выглядела кожа у больных мифической оспой.

– Остановись где-нибудь здесь, – приказала серьга.

– Мы уже приехали? – спросил Длинный Шест. – А где эльфы?

– Эльфы дальше, – ответил Джон. – Здесь робот.

– Где робот? – не понял Длинный Шест.

– ПРЕВЕД! – завопил кто-то сзади таким же безжизненным голосом, каким разговаривала серьга.

Лошадь испуганно заржала и попыталась понести, Длинный Шест насилу сдержал ее.

– Извини, – сказал Джон. – Я не ожидал, что лошадь так испугается. Глупо получилось.

Там, где только что стояла лошадь Длинного Шеста, теперь стоял робот – железное паукообразное существо о восьми ногах, на шести ногах оно стояло, а две подняло вверх, нелепо растопырив в стороны. Затем встало на все восемь ног и припустило к Длинному шесту бодрой трусцой.

– Раз, раз, раз, два, три, проверка, – произнес паук.

– Слышишь, что робот говорит? – спросила серьга.

– Слышу, – ответил Длинный Шест.

– Тогда слезай с лошади, – потребовал Джон через громкоговоритель робота-паука.

Длинный Шест слез с лошади, робот бодро подскакал к нему, Длинный Шест непроизвольно отодвинулся. Было в этой неживой твари нечто жуткое.

– Поводья не отпускай, – приказал паук. – А то, боюсь, лошадь испугается.

Внезапно он присел, оттолкнулся от земли всеми восемью ногами, подпрыгнул выше человеческого роста и приземлился прямо в седло. Лошадь всхрапнула, завращала глазами и задергала ушами. Но не понесла.

Паук поерзал, усаживаясь поудобнее, и сказал:

– Поехали.

– Как поехали? – не понял Длинный Шест. – Ты же седло занял, а вдвоем мы не уместимся.

– Я поеду, а ты рядом пойдешь, – объяснил робот. – Потому что я – материальное воплощение бога, а ты мне прислуживаешь. Извини, но придется так.

Длинный Шест пожал плечами и ничего не ответил на эти слова. Потянул лошадь за повод, и они пошли. Или поехали, кто как.

Едва они вышли на равнину, как робот сказал:

– А вот и наши беложопые друзья.

Длинный Шест недовольно поморщился. Надо же было так выразиться! «Беложопые друзья» звучит не меньшей бессмыслицей, чем, скажем, «оркоподобные мудрецы».

– Где? – спросил Длинный Шест.

– Везде, – ответил Джон. – Окружают помаленьку. Ты очки надень, тогда тоже увидишь.

Длинный Шест надел очки и увидел. Как же ловко они прячутся! Он знал, что эльфы – великие мастера маскировки, но не думал, что настолько великие. По идее, старший полубосс стада такие вещи должен знать, но стадо, которым Длинному Шесту довелось управлять, не было типичным для Оркланда. Эльфы приходили в него по расписанию, и никогда не прятались.

– Начинай кричать, – приказал паук. – Я сам не могу, у меня динамик слабый. Божий голос должен заставлять либо затыкать уши и трепетать, либо прислушиваться, третьего не дано. Иначе уважать не будут.

– Что кричать? – спросил Длинный Шест.

Джон объяснил ему, и Длинный Шест начал кричать. Общий смысл был примерно такой. Явился бог Каэссар в материальном воплощении, склонитесь перед ним и трепещите. Пусть главный эльф подойдет поближе и узрит воочию. А если кто будет бычить, то будет застрелен вот из этого бластера. А если не получится, то бог Каэссар лично покарает наглеца, но до этого лучше не доводить.

Через несколько минут, когда Длинный Шест устал орать и уже начал хрипеть, один эльф перестал прятаться, встал во весь рост и пошел навстречу.

– Ха. Ха. Ха, – сказал Джон через серьгу. – Это мой старый знакомый. Не ожидал, что так сразу его встречу. Не иначе, боги на нашей стороне. Ха. Ха.

– Откуда вы его знаете? – удивился Длинный Шест.

– Не вы, а ты, – поправил его Джон. – Что ты все время сбиваешься?

– Извините, – сказал Длинный Шест. – Ну, то есть, извини. Так откуда?

– Он тебе сам расскажет, – сказал Джон. – Вот что. Я, пожалуй, буду с тобой через серьгу говорить, а через робота – с эльфами. Чтобы не запутаться.

Эльф приблизился. Длинный Шест снял очки, чтобы нормально разглядеть эльфа, и…

– Что у него на лбу? – изумился Длинный Шест.

– Татуировка, – ответил Джон. – Волшебная, как у меня. Сам делал.

На лбу эльфа был вытатуирован такой же красный индюк-феникс, как на туловище Джона. И он тоже был живым. Сейчас он прыгал, скакал и веселился, как если бы встретил старого друга. Впрочем, почему «если бы»?

– Здравствуй, Джакомо, – поприветствовал эльфа робот, когда тот приблизился. – Передал ли ты мои слова сильным своей расы, как я тебе приказывал?

– Э-э-э… – отозвался эльф.

Длинный Шест подумал: «Он, наверное, не понимает человеческого языка».

Эльф помолчал, нервно сглотнул и ответил:

– Например, да.

Он явно сильно нервничал.

– И что? – спросил робот.

Эльф Джакомо сглотнул еще раз и ответил:

– Они не прислушались.

– Уроды, – сказал робот. – Так и знал, что никому нельзя ничего поручить, все приходится самому делать. Слушай же волю бога Каэссара и не говори, что не слышал! Ты проведешь меня, моего слугу и мою лошадь к сильным твоей расы и я сам буду беседовать с ними!

– Лошадь не войдет в благословенный лес, – сказал Джакомо.

– Эта – войдет, – сказал робот.

Джакомо надолго задумался. Минуты две робот терпел, за тем спросил:

– Ну чего? Уснул, что ли?

Джакомо встрепенулся, как будто действительно уснул, и сказал:

– Пусть твой слуга сдаст оружие.

– Да ты одурел, – сказал робот. – Сдается мне, кое-кого придется учить почтительности. Длинный Шест, закрой глаза.

Длинный Шест закрыл глаза и тут же сверкнуло. Он открыл глаза и увидел, как в двухстах шагах слева над травой вздымается дымовой гриб.

– Минус два, – сказал робот. – Сейчас будет минус четыре. Эй, Джакомо, не спи!

Эльф Джакомо оторвал от дымового гриба остолбеневший взгляд и перевел его на робота.

– Не спи, Джакомо, – повторил робот. – Приказывай.

– Чего приказывать-то? – спросил Джакомо.

– Мы отправляемся в Эльфланд, – заявил робот. – Мы – это я, ты, мой слуга, моя лошадь и еще кто-нибудь по твоему выбору. Впереди нас отправишь гонца, чтобы сильные твоей расы успели подготовиться к моему прибытию. Приказывай, Джакомо, приказывай.

Джакомо отошел на пять шагов, взобрался на маленький холмик, и стал подпрыгивать и нелепо размахивать руками.

– Чего это он? – удивился Длинный Шест.

– Впредь обращайся ко мне только при чрезвычайных обстоятельствах, – ответила серьга. – Не надо наводить эльфов на мысли, что ты с кем-то разговариваешь. В виде исключения отвечу на твой вопрос. Это флажковый алфавит.

Длинный Шест хотел было спросить Джона, что такое флажковый алфавит, но вспомнил, что Джон только что говорил, и не стал спрашивать.

Тем временем эльфы повылезали из травы и стали приближаться. У троих Длинный Шест разглядел гранатометы. Стало быть, тридцать особей здесь должно быть, большая застава. Что они, спрашивается, делают в Оркландских прериях так далеко от Дырявых Гор? Не границу же охраняют, до границы тут ехать да ехать!

Джакомо построил эльфов в две шеренги, так полубоссы обычно строят рабов, чтобы разъяснить какую-нибудь задачу. Некоторое время он что-то говорил им, затем, повинуясь его команде, эльфийский строй распался, большинство эльфов перестроились в колонну по три и потопали куда-то вдаль, при этом их ноги двигались синхронно – в какой-то момент все одновременно делали шаг левой ногой, затем все одновременно шагали правой и так далее. Интересно, как они ухитряются идти с одной скоростью, они же все разного роста. Хотя, помнится, когда Джон тренировал рабов-воинов, он учил их чему-то подобному…

На поле остался только сам Джакомо и с ним еще один эльф.

– Солдаты возвращаются в лагерь, – доложил Джакомо роботу. – Вот гонец. Бог Каэссар, вы желаете передать какое-нибудь сообщение совету комиссаров?

– Желаю, – сказал робот.

Услышав машинный голос, эльф-гонец вздрогнул и незаметно сложил пальцы левой руки в каком-то непонятном жесте. Должно быть, беложопые так отгоняют нечистых духов. А точнее, тех, кого они считают нечистыми духами.

– Слушай, запоминай и передай все в точности, не исказив ни слова, – провозгласил робот. – Ровно миллион дней исполнилось сегодня с той поры, когда бог Каэссар поклялся служить двуединой человеческо-орочьей расе. Отныне и навеки бог Каэссар свободен от сей клятвы. Оглядел бог Каэссар поля Барнарда, прерии Оркланда и леса Эльфланда, и решил, что пришло время переменить политику, ибо свободен нынче бог Каэссар от древней клятвы. И решил бог Каэссар помочь беложопым эльфам, ибо миллион дней он помогал красножопым людям, а воз и ныне там, и богу это надоело. Так и передай своим комиссарам.

– Э-э-э… – подал голос Джакомо. – Позволено ли мне осведомиться… э-э-э… как именно…

– Ты комиссар? – перебил его робот.

– Нет, – помотал головой Джакомо.

– Тогда не позволено, – заявил робот. – Гонец, чего стоишь? Я все сказал!

– Ступай, Базилио, – приказал Джакомо.

Базилио повернулся и побежал, но не туда, куда отправились остальные эльфы, а прямо на восток, будто собрался так и бежать без остановки до самого Эльфланда. Хотя кто его знает, может и собрался… Лошадей у эльфов нет, они, по идее, должны быть выносливее людей…

– Пойдем в Эльфланд и мы! – провозгласил робот.

– Да, вечером выступим, – согласился Джакомо.

– Не вечером, а сейчас, – возразил робот. – Сейчас!

– Мы не привычны к дневным маршам, – сказал Джакомо.

– Это ваши проблемы, – отрезал робот.

Джакомо не нашелся, что ответить на это. Безнадежно махнул рукой и потопал вслед за ушедшим строем. Длинный Шест зашагал следом, ведя лошадь в поводу. Через некоторое время он спросил:

– А куда мы идем? Гонец-то в другую сторону побежал!

– Надо собрать припасы для похода, – объяснил Джакомо.

Через час они отправились в путь. Эльфы выглядели сонными, то и дело зевали, но работу делали быстро и четко. Очень хорошая дисциплина у эльфов, даже немного страшно становится, когда приглядишься. Не дай боги, начнется с ними война, с такой дисциплиной они весь Барнард поработят… А если у них еще лошади будут…

Они шли колонной: впереди два эльфа-носильщика с огромными рюкзаками, далее Джакомо, тоже с рюкзаком, но поменьше, затем Длинный Шест с лошадью в поводу, эльф-гранатометчик и еще два носильщика. Через некоторое время Длинный Шест предложил:

– Давайте рюкзаки на лошадь навьючим, ей все равно, а вам легче будет.

Джакомо выразил сомнение, что лошадь сможет тащить такую тяжесть. Длинный Шест предложил попробовать, Джакомо спросил, не оскорбит ли это бога Каэссара. Длинный Шест рассчитывал, что робот ответит, что не оскорбит, но робот промолчал. Тогда Длинный Шест сам ответил, что не оскорбит. Робот не возражал.

Когда рюкзаки навьючили на лошадь, эльфы заметно повеселели, кроме гранатометчика, тот, наоборот, помрачнел. Длинный Шест предложил навьючить на лошадь и гранатомет, но Джакомо воспротивился.

В какой-то момент Длинный Шест вдруг понял, что эльфы больше ему не противны. При первой встрече их вытаращенные буркалы с огромными белками и маленькой, будто нарисованной радужкой, кажутся отвратительными, но к этому быстро привыкаешь. А уши-лопухи даже забавны, особенно когда трепещут от порывов ветра, или когда эльф шевелит ими, чтобы лучше слышать что-то конкретное. Кстати, кожа у них вовсе не белая, такая же красноватая, как у людей или орков. Может, у них только жопа белая?

Длинный Шест задал этот вопрос, и Джакомо объяснил, что по жизни эльфийская кожа действительно имеет молочно-белый цвет, но когда эльф попадает под солнечные лучи, его кожа меняет оттенок и становится как у человека или орка. Но только в тех местах, которые были согреты солнцем, а ягодицы у эльфов реально белые. По ходу выяснилось, что эльфы называют себя людьми, а людей – орками. Разницы между людьми и орками они не видят, дескать, красножопые – они и есть красножопые, а какие именно картинки они на себе рисуют – это ничего не значащая ерунда. Эльфы давно заметили, что самой частой картинкой на коже орка являются три жабы, и что орки с такой картинкой никогда не бывают вождями, но эльфы не считают это знание чем-то важным. Любой скотник знает, что у козла рога большие, а у козы маленькие, а то и вообще нет, но скотник не делает далеко идущих выводов из этого знания. Потому что скотнику нет дела до того, какое значения имеют для козла его рога. Скотник твердо знает одно – если рога у животного очень большие, под хвост скотине можно не заглядывать, и так ясно, что самец.

Ближе к вечеру Длинный Шест заметил, что эльфы стали ему даже в чем-то симпатичны. Нормальные человекообразные, с нормальными понятиями, никакие не выползни адских демонов. А потом Длинный Шест вспомнил, как Джон говорил ему: «Они тебе понравятся, и ты с радостью предашь обе человеческие расы», и загрустил.

Эльфы шагали, как заведенные, не выказывая ни малейшей усталости. Это было удивительно – у Длинного Шеста уже ноги подкашиваются, а они идут себе и идут. А ведь по их понятиям сейчас время для сна, они же ночные существа. И зевать почему-то перестали. В какой-то момент Длинный Шест не выдержал и спросил:

– Мы привал делать когда будем?

– Когда будет воля бога Каэссара, – невозмутимо ответил Джакомо.

– Я доверяю своему слуге определять график движения, – провозгласил бог Каэссар.

– Сейчас, – сказал Длинный Шест.

– Уф, – дружно сказали эльфы.

Только теперь Длинный Шест понял, насколько они устали. Они просто не показывали своей усталости перед роботом, которого считают богом. Сила воли невероятная! Ужасный противник будет.

Разводить костер не стали. Джакомо сказал, что воду из ближайшей реки кипятить не нужно, потому что она протекает через благословенный лес (то есть, через гадкое чернолесье), а в такой воде зараза не водится. А еда у эльфов на огне не готовится, ее холодной едят.

Эльфийская еда оказалась неведомым овощем наподобие тертой редьки, но с запахом водорослей и почему-то мяса. Джакомо сказал, что это не овощ, а гриб, притом не человеческий, а аборигенный, его выращивают не на залитых солнцем грядках, а в полумраке чернолесья, на каком-то дерьме. Длинный Шест скорчил брезгливую гримасу, но Джакомо спросил, чем удобряют свои грядки неблагословенные орки, и Длинный Шест не сразу нашелся, что ответить. Хотел было вообще оставить вопрос без ответа, но Джакомо настаивал, и Длинный Шест нехотя буркнул:

– Тоже дерьмом.

Эльфы заржали, но не издевательски, а добродушно. Потом кто-то попросил Джакомо рассказать, как он впервые беседовал с богом Каэссаром. Джакомо заявил, что все расскажет завтра, а сейчас хочет спать, а то, что завтра уже наступило, не колышет его ничуть. Раз богу Каэссару угодно, чтобы этот воинский отряд спал ночью и передвигался днем, как богопротивные орки, то пусть будет так. Потом Джакомо неожиданно спросил Длинного Шеста, чем лошадь отличается от козы, и могут ли лошади ходить по крутым склонам. Длинный Шест объяснил, Джакомо сказал спасибо, постелил плащ на землю, улегся и сразу уснул. Остальные эльфы тоже полегли, никакого караула не выставили, это удивило Длинного Шеста. Допустим, внешних опасностей они не боятся в своих краях, но сам Длинный Шест с бластером в кобуре – тоже потенциальная опасность, от него тоже надо стеречься! Впрочем, по сравнению с богом Каэссаром, сбрасывающим звезды с небес, эта опасность настолько незначительна, что эльфы, наверное, решили ей пренебречь. Дескать, снявши голову, по волосам не плачут.

На следующий день Джакомо рассказал про свою встречу с Каэссаром. Заодно Длинный Шест узнал, почему в этом части степи эльфы устроили такую большую заставу. Оказывается, совсем рядом с тем местом, где Длинный Шест встретился с Джакомо, есть некий призрачный купол, который трудно увидеть, потому что он призрачный. Внутри него стоит Древний Дом, который обычно не показывается, но однажды вдруг показался. Тогда эльфы приблизились к нему и вошли в него, и случилось много разных событий, которые в большинстве своем не имеют прямого отношения к удивительному приключению Джакомо. Джакомо в то время был простым воином, стоял в карауле на пару с неким Педро, и заметил, что к Древнему Дому скрытно пробирается какой-то орк. Они с Педро протропили его след, и след показал, что орк прошел сквозь каменную стену. Джакомо позвал лейтенанта Карло, тот приказал взорвать эту стену кумулятивным зарядом, но богу Каэссару это не пришлось по нраву. Все эльфы, бывшие у той стены, внезапно уснули, и эльф Джакомо тоже уснул, и явился ему во сне феникс, символизирующий бога Каэссара, произнес несколько пророчеств, забрал у Джакомо одежду и поставил на лоб волшебную печать в виде живого феникса. Синьор Карло, когда увидел эту печать, так изумился, что оступился, упал с обрыва и умер. Джакомо доложил о случившемся генералу Умберто, тот его выслушал и велел никому не передавать пророчества бога Каэссара. В тот же день эльфийская армия ушла в благословенные леса. А потом комиссары обсудили случившееся, и порешили организовать у Древнего Дома постоянную заставу, и назначили ее командиром Джакомо.

Когда Джакомо закончил свой рассказ, Длинный Шест поинтересовался, что за пророчества произнес феникс, символизирующий бога Каэссара.

– Я не должен их разглашать, – ответил Джакомо.

– Джакомо станет верховным комиссаром всего Эльфланда, – ответил бог Каэссар.

– Но такой должности нет! – изумился какой-то эльф.

– Значит, будет, – изрек бог Каэссар.

После этого Джакомо долго размышлял о чем-то своем, а затем неуверенно произнес:

– Глубокоуважаемый бог Каэссар, разрешите обратиться?

– Разрешаю, – ответил бог Каэссар.

– То, что мы сейчас идем в благословенные леса, имеет отношение к тому пророчеству? – спросил Джакомо.

– Да, – лаконично ответил бог Каэссар. – Кстати, мы приближаемся к Дырявым Горам. Мне не по нраву магия этого места, поэтому я засну, и буду спать, пока мы не пройдем их насквозь. Не удивляйтесь, что я не стану вам отвечать.

Дырявые Горы, как объяснил Джакомо, не зря называются дырявыми. Внутри они пронизаны сложной сетью пещер и тоннелей, некоторые из которых сотворены богом Гефестом, а другие созданы эльфийским трудом. Единственный проходимый путь из пустошей Оркланда в благословенные леса пролегает через эти пещеры. Точнее, этот путь не один, их двенадцать, но все они проходят через пещеры, перейти Дырявые Горы по поверхности может только горный козел, да и то не всякий.

У входа в тоннель их встречали. Навстречу им вышел важный эльф в ржавой и драной кольчуге и с кухонным тесаком, который он носил на манер меча. Длинный Шест вспомнил, что эльфы утратили искусство обработки железа, и поэтому, очевидно, любое металлическое изделие является для них великой ценностью, подобно тому, как в человеческой части Барнарда великой ценностью является эльфийский пластик. С человеческой или орочей точки зрения эльфийский вождь выглядел комично, но рядовые эльфы принимали его дурацкий облик как должное.

Эльфовождь отозвал Джакомо в сторону и долго беседовал с ним, временами поглядывая на Длинного Шеста, лошадь и бога Каэссара, лежащего брюхом на седле и вцепившегося в него всеми восемью лапами. Потом эльфовождь подошел к Длинному Шесту и обратился к роботу:

– Глубокоуважаемый бог Каэссар!

– Скажи ему, что я сплю, – приказала серьга.

Ее механический голос звучал тише, чем обычно, и не вполне разборчиво.

– Он спит, – сказал Длинный Шест.

– Тебя не спрашивают, животное, – сказал эльфовождь.

– Пошел прочь, дурак, – сказал робот. – Я сплю.

Эльфовождь вытаращил глаза, отступил на два шага, поскользнулся и сел на задницу.

– Пожелание бога следует исполнить, – сказал Джакомо.

Он старался выглядеть невозмутимым, но было очевидно, что он наслаждается происходящим. Интересно, за что он так не любит этого вождя?

Вождь собрался с духом, встал и отряхнулся.

– Бог обращался не ко мне, – заявил он.